Текст книги "Алый шелк соблазна"

Глава 6

Как известно, партия Лючии – тяжелое испытание для голосовых связок даже самых одаренных певиц. Мадемуазель Линд исполняла ее безупречно. Порция, которая не очень любила оперу, все же знала достаточно, чтобы это оценить. Вся страна боготворила Дженни Линд.

В ложе Эллерсли, кроме Порции, сидела Лара Гиллингем с мужем Арнольдом и тетя Джейн, одна из пожилых сестер ее покойного мужа. Порция знала, что находится под постоянным наблюдением. Так было всегда. Ложи, партер, амфитеатр… Отовсюду устремлялись взгляды любопытствующих, тех, кто пришел не затем, чтобы слушать оперу, а поглазеть на богатых и знатных. Однако лорд Эллерсли научил ее вести себя с вежливым безразличием – этим искусством обязаны владеть все, на кого устремляются взгляды публики.

Порция оказалась хорошей ученицей. В начале их брака она была застенчивой молодой женой, и муж стремился уберечь ее от слишком пристального внимания окружающих. Со временем Порция поняла: либо она победит собственный страх, либо навсегда останется его пленницей. Решив выйти из тени мужа, она постепенно сумела сделаться заметной личностью. Публика любила ее, но у Порции не было иллюзий на этот счет: эти чувства относились не к ней, а к вдове национального героя. Она уже с трудом помнила, какой была до замужества. Как и Дженни Линд, Порция исполняла назначенную роль, только эта роль была не на один вечер, а на всю жизнь.

Лара что-то шептала Арнольду. Порция не обращала на них внимания, она с вежливым интересом следила за происходящим на сцене, но мысли ее были далеко. В последнее время они постоянно возвращались к тем головокружительным минутам, которые она провела в обществе Марка Уорторна. На любых светских мероприятиях время летело с поразительной быстротой, если Порция, не меняя холодновато-вежливого выражения лица, вспоминала, как Марк нес ее к кровати, как звучал его голос, когда он настойчиво и хрипло прошептал: «Я не могу ждать».

Да, она ничего не забыла, но это не означало, что ей хочется снова его увидеть. Они расстались. В тот вечер, вернувшись от Афродиты, она едва дождалась, пока Хетти ее разденет, упала на постель и тут же заснула. Проснувшись утром, Порция ощутила себя свежей и отдохнувшей. С тех пор ничто не тревожило ее спокойного сна.

Когда Хетти спросила свою госпожу: «Так, значит, с ним покончено?» – та с чистым сердцем ответила: «Да».

К концу первого акта тетя Джейн начала проявлять беспокойство. Младшая сестра лорда Эллерсли еще не достигла восьмидесяти и сохраняла доброе здравие. Пожилая дама не любила отступать от устоявшихся привычек и сейчас уже думала об угощении.

– Где же они? – громким от старческой глухоты голосом требовательно вопросила она. – Когда подадут мадеру и пирожные? Я не могу ждать.

– Я уверена, сейчас все будет, – чувствуя неловкость, пробормотала Лара, огляделась, не слышал ли кто, и поймала внимательный взгляд господина из соседней ложи. – Потише, тетя Джейн.

– Почему это «потише»? – При необходимости старая дама слышала все, что нужно. – Когда тебе будет столько же лет, сколько мне, ты поймешь, как важен режим дня. Может быть, я слушаю оперу в последний раз и в последний раз буду наслаждаться здесь угощением.

Зрители уже поднимались из кресел, направляясь в буфет. Некоторые остались на местах и для развлечения разглядывали сидящих в ложах.

– Миледи?

В ложу проскользнул служитель, церемонно поклонился Порции и передал ей сложенный листок бумаги.

Развернув его, Порция с трудом разобрала неразборчивый почерк:

«Выйди за дверь. Прямо сейчас. Марк».

От ужаса она перестала дышать. Закружилась голова. Жалобы тети Джейн и нетерпеливые возражения Лары превратились в глухой шум.

Это невозможно. Этого не может быть. Откуда он узнал? Она же была в вуали, соблюдала все предосторожности!

Нет, нет, нет…

Скомкав записку, Порция встала с кресла. Лара и тетя Джейн перестали препираться друг с другом, Арнольд удивленно приподнял изящную бровь.

– Пойду узнаю, почему не подают угощение, – сказала Порция первое, что пришло в голову.

Тетя Джейн кивнула:

– Умница. И скажи им…

Но Порция не стала ждать, а выскочила из ложи в коридор, который прямиком вел к большой лестнице. На мгновение она почувствовала острое желание подобрать юбки и сбежать. Но куда ей бежать? Некуда. Оставалась последняя надежда, что все это – нелепая ошибка. За спиной раздались шаги…

– Леди Эллерсли?

Глубокий раскатистый баритон был ей знаком не хуже, чем собственный голос. Она мечтала о нем всего несколько минут назад, слушая «шведского соловья». Что делать? Порция сделала резкий вдох и взяла себя в руки. Нельзя раскисать, надо убедить его, что он ошибся, что она не та женщина, которую он ищет.

Расправив плечи, она обернулась.

Марк Уорторн стоял, прислонившись плечом к стене, и наблюдал за ней. Его золотистые глаза сверкали. «Как будто выиграл в карты», – подумала Порция. Он явно был очень доволен собой, и Порция решила, что это не сулит ей ничего хорошего.

Женщина выглядела так, словно не знала, сбежать или принять бой. О Боже, как она была хороша! Марк удовлетворился бы и просто хорошенькой, но эта женщина оказалась прекрасна, как ангел. Ярко-голубые глаза, золотистые волосы, безупречные черты лица. Как он хотел сорвать с нее эти ненужные одежды и, обнаженную, заключить в объятия!

Из своей ложи с противоположной стороны зала Марк не мог хорошо разглядеть незнакомку, но все же за первый акт он увидел достаточно, чтобы увериться: это она! Движения, осанка, плечи – все выдавало ее. Однако на самом деле Марк узнал ее в первый же миг, как только она появилась. В голове что-то щелкнуло, и все остальное время он лишь наслаждался ее красотой.

Фрэн устроила ему ложу – попросила разрешения у своей сестры Вивианны, которой та принадлежала. Марк нарядился в вечерний костюм, явился пораньше, устроился в глубине ложи за драпировками и стал ждать. Семейство Эллерсли приехало поздно. Пока они рассаживались, все взоры были устремлены на их ложу. Раздался шепот: «Это леди Эллерсли!.. Порция… Это Порция!» Кто-то зааплодировал. Незнакомка улыбнулась и едва заметно склонила голову. Настоящая королева!

Именно тогда Марк и понял, кем была его таинственная подруга. Порция, та самая Порция, леди Эллерсли, вдова национального героя.

Все становилось на свои места. Неудивительно, что она так боялась огласки. Черт возьми, совсем неудивительно! Если станет известно, что эта безупречная, безгрешная вдова посещает бордель и проводит время с таким повесой, как он, для нее все будет кончено. О Господи! Марк сам себе не верил, но это была она. В голове возникла картина их переплетенных тел, звуки ее стонов и страстных выкриков, ее аромат и вкус. Все ясно: его таинственная богиня – это Порция, леди Эллерсли!

Этот факт сразу изменил ситуацию, добавил ей остроты. Марк чувствовал себя грешником, но не желал останавливаться. Воспоминания заставили его мечтать о продолжении романа.

– Разве мы знакомы?

Ее голос вернул Марка к действительности. Порция говорила нетерпеливо и раздраженно, как будто Марк был надоедливым комаром. Значит, она выбрала противостояние. Что же, тем интереснее. Марк улыбнулся.

– О да! Мы знакомы, близко знакомы.

Марк расправил плечи и заметил, как она напряглась от этого движения. Неужели она думает, что он схватит ее и изнасилует прямо на месте? Что за идея! Марк снова улыбнулся. Ну уж нет, он способен на более тонкий подход.

– Вы можете мне верить. Я очень скромен.

– Я вас не знаю!

Глаза женщины, сверкали гневом, щеки раскраснелись. Да она скоро начнет звать на помощь! Похоже, она решила стоять на своем. Марк понимал, что в общем-то у нее нет другого пути.

– Зачем вы это сделали? – с любопытством спросил он. – Зачем рискнули всем? Разумеется, я не жалуюсь и счастлив, что вы выбрали именно меня.

– Очевидно, вы сумасшедший. Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Порция, я не остановлюсь. Я хочу вас. И снова получу.

– Мне кажется, вы меня с кем-то путаете, – почти шепотом проговорила Порция. Марк видел, что она начинает терять свой запал, сознавая, что выбранная стратегия не принесет успеха.

– Порция, нам было так хорошо вдвоем. Мы должны и дальше встречаться. Мы будем очень осторожны.

– Оставьте меня!

– Не оставлю. Просто не могу оставить. Я сумею убедить вас изменить решение.

Она покачала головой:

– Не сумеете.

– Сумею.

Марк протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Порция словно окаменела. Он смотрел ей в глаза и пытался понять: неужели за этой холодной маской сверкнула искорка чувства?

– Я не сдамся, – проговорил Марк, чувствуя жар ее дыхания на своей щеке. Он слегка наклонился вперед, обещая ее губам такие же страстные поцелуи, какими они обменивались в клубе «Афродита». Марк жаждал обнять Порцию прямо здесь, немедля! На миг он позволил себе вообразить, как ее бедра обвивают его стан, как глубоко вторгается он в ее плоть.

Она тоже об этом думала! Он мог в этом поклясться! Синие глаза Порции потемнели, ресницы затрепетали. Она подалась ему навстречу, так что груди в плену лавандового шелка коснулись его крахмальной рубашки.

– Я хочу тебя, – прошептал Марк.

В каждой линии ее тела, в каждой черточке ее прекрасного лица читалось беспомощное приглашение.

Марк улыбнулся. Если бы он захотел, он мог бы поцеловать ее прямо здесь. Но важнее было ее покорить. Если он разрушит ее репутацию, то не приблизится к цели. Он сделал шаг назад. Глаза Порции широко распахнулись. Она выглядела смущенной и рассерженной.

– Всего наилучшего, леди Эллерсли. – Он развернулся и, ни разу не оглянувшись, пошел прочь. Он не собирается брать ее силой. Она сама должна согласиться на все его условия.

Правила и условности высшего общества для Марка не значили ничего. Не то чтобы он испытывал особое удовольствие, нарушая их. Нет, просто он не обращал на них внимания и делал все, что хотел. Марк привык следовать своим желаниям и не понимал, почему другие этого не делают. Взять, к примеру, Порцию. Она же лишает себя удовольствий. Он докажет ей, что она не права.

Порция так дрожала, что боялась упасть, и потому оперлась о стену. Надо взять себя в руки! Сначала она вела себя правильно, а потом… потом едва не позволила ему поцеловать себя… и даже больше того. А ведь она так искренне верила, что избавилась от него, но оказалось, что желание никуда не делось.

«Он станет болтать, и ты погибнешь. Нельзя было рисковать всем ради нескольких часов наслаждения».

Но тут Порция одумалась. Марк не угрожал ей разоблачением. Он искал ее, потому что хотел новой встречи. Но это безумие! Наверное, он и правда сумасшедший. Но как он ее нашел? Как узнал, кто она такая? Он обманул ее, выследил, нарушил их договор.

«Нечего сожалеть о том, чего не исправишь, – одернула себя Порция. – Надо смотреть фактам в лицо». Он уже нашел ее, он уже знает, кто она, и хочет продолжать с ней встречаться. Следует убедить Марка, что это невозможно. Она должна распутать узел, который сама завязала.

Но ее тело кричало совсем о другом: низ живота обдала жаркая боль, между ног пульсировало желание, губы припухли. Она лгала себе, когда говорила, что не хочет его. Хочет, хочет сильнее, чем прежде. И Марк это знает. Он намеренно показал ей, насколько она беспомощна перед силой желания. Показал… и ушел.

– Миледи? – Это явился служитель с угощением. Порция с усилием изобразила улыбку и прошла в ложу. Острые глазки тети Джейн окинули ее проницательным взглядом, но, к счастью, старушка больше заинтересовалась мадерой и пирожными с кремом.

Когда открылся занавес и начался второй акт, Арнольд наклонился и сунул что-то в ладонь Порции.

– Ты уронила, – бесстрастно сообщил он. Порция опустила взгляд и увидела смятую записку.

Неужели он прочел? Может быть, ее выдало выражение лица? Нет, скорее всего, нет. Она спокойно улыбнулась Арнольду и равнодушно поблагодарила. Он не стал ни о чем спрашивать. Порция и не ждала другого, ведь Арнольд вечно занят только собой. Дженни Линд начала арию, и Лара сделала знак, чтобы они замолчали.

Вечер был безнадежно испорчен. Ее жизнь оказалась на грани краха. Порции хотелось бы винить во всем Марка, но в глубине души она знала, что сама виновата. Да, он выследил ее, но какая-то частичка ее сердца радовалась, что вышло именно так.

Глава 7

Лара мрачно посмотрела на мужа.

– Арнольд, я ее ненавижу. Я пытаюсь быть милосердной и не могу. Не могу ничего с собой поделать. Ну зачем, зачем отец женился на ней? Зачем ему понадобилась жена? Особенно серенькая пасторская дочка?

Арнольд потягивал виски и ждал, пока жена успокоится, а ее гнев утихнет. Вино за обедом только ухудшило дело. Лара всегда после этого становилась шумной и неосторожной.

– Я его уговаривала, чтобы он не женился, но он меня не слушал.

– Лара, твой отец был отличным воином и мудрым генералом, но все же он оставался мужчиной.

– Что ты имеешь в виду?

– Он увидел Порцию и растаял.

– Он ее просто пожалел, – крикнула Лара. – Он не любил ее. Мой отец был сострадательным человеком, а не дураком.

Она продолжала негодовать, расхаживая туда-сюда по комнате, и в этот миг напоминала своего отца. Арнольд старался не вникать в ее жалобы. Ему было о чем подумать. Когда жена успокоится, он уговорит ее попросить Порцию об одолжении. И пусть Лара твердит о ненависти к своей мачехе, она это сделает, как делала всегда.

– Итак, сэр, – произнес Мартин, бросая на Марка косой взгляд, – что именно я должен узнать?

– Я хочу, чтобы ты выяснил все ее планы на следующие две недели. В какие дома ее пригласили, к кому она сама отправится с визитами, кто должен навестить ее. – Марк неопределенно взмахнул рукой.

– Мы говорим о леди Эллерсли? – с сомнением в голосе спросил Мартин, словно не желая поверить, что Марк говорит всерьез. – Вдове национального…

– …героя. Так и есть.

Казалось, с языка Мартина готов сорваться очередной вопрос.

– Это сугубо личное дело, – уверил его Марк.

– Понимаю, – В глазах детектива мелькнула веселая искра.

– И Себастьян ничего не должен знать.

– Разумеется, сэр. Все останется между нами. Кстати, сэр, вам будет интересно узнать, что после нашей предыдущей встречи я завел очень полезное знакомство в кухне на Гросвенор-сквер. Просто на всякий случай.

– Вот как?

– Поразительно, какие чудеса способны творить совсем небольшие суммы.

– Действуй, Мартин, действуй.

Он должен получить приглашение в один из домов, где будет Порция, должен оказаться с ней в одной комнате, должен заглянуть ей в глаза, убедить, что продолжение их отношений стоит любого риска. В конце концов, чего стоит жизнь без малейшей опасности?

– Вы же можете написать ей, сэр, – предложил Мартин.

– Я писал. Письмо вернулось в том же конверте, изорванное в клочья.

Марк улыбнулся. Ярость Порции не рассердила его, а позабавила и обрадовала. Если бы он ничего для нее не значил, она безразлично отложила бы письмо в сторону. Под холодной маской спокойствия крылась страстная и отчаянная натура.

Он болезненно тосковал о ней, мечтал заключить ее в свои объятия и был уверен, что она чувствует то же самое. Какой смысл им обоим мучиться? Это просто смешно. Им так хорошо вдвоем. Почему она не понимает бессмысленности этих страданий, если он здесь, рядом, с ним в любой момент можно увидеться? Он ей нужен. Марк сделает все, чтобы это доказать.

Виктория задержала Порцию во дворце. Они предавались воспоминаниям о лорде Эллерсли. Королева, лишь недавно разрешившаяся от бремени, лежала в постели. На свет появился еще один принц, которого назвали Артуром. И мать, и младенец чувствовали себя хорошо, но королева скучала и жаждала вернуться к привычным занятиям.

Слушая королеву, Порция кивала, улыбалась, пару раз утерла слезинки. Иногда ей невольно приходила в голову мысль о том, что королева немного ревнует. Сколько раз ее величество начинала фразу словами: «Если бы я была леди Эллерсли…» Когда-то ходили сплетни о Виктории и ее премьер-министре лорде Мельбурне. Однако сама Порция считала, что дело тут в другом: Виктории всегда не хватало отца, а не любовника. Возможно, лорд Эллерсли играл сходную роль в жизни молодой королевы.

Когда Порция добралась наконец до дома на Гросвенор-сквер, она чувствовала себя выжатой как лимон. Все ночи после встречи с Марком в опере она плохо спала, ее мучили раскаяние, сожаление, неудовлетворенность. Порой ей казалось, что она сходит с ума.

– Миледи, – обратился к ней дворецкий Дид. – Приехала миссис Гиллингем. Она ожидает в гостиной.

– О нет! – непроизвольно вскрикнула Порция, но тут же устыдилась своей несдержанности. Обычно она не показывала своих чувств никому, кроме Хетти… и Марка. – Я имела в виду, что сейчас поздно, – уже спокойно продолжила она.

– Я и сам упомянул о позднем часе, миледи, – сочувственно произнес Дид.

Порция медленно стянула перчатки и подняла руки к шляпке, одновременно посматривая на дворецкого, чье лицо всегда помогало ей определить настроение в доме.

– С миссис Гиллингем бывает иногда нелегко, Дид, но ведь она единственное дитя лорда Эллерсли.

– Я понимаю, миледи. – Теперь на лице дворецкого было страдальческое выражение. – Очень требовательная леди. Во всяком случае, была такой, когда жила здесь при его светлости. Простите, миледи, если я позволил себе лишнее, но мы здесь, на Гросвенор-сквер, очень довольны сложившимся положением.

Дид не мог яснее выразить мысль о том, что является ее верным и надежным слугой.

– Спасибо, Дид. Чем раньше я повидаюсь с ней, тем быстрее она уйдет.

Дид не позволил себе улыбнуться, разве что самую малость.

Порция шла по мраморному вестибюлю к дверям гостиной и чувствовала, как груз ответственности давит на ее плечи, ответственности, которой она не искала и которой не желала. Лара никогда ее не любила. Порция сделала все, чтобы между ней и падчерицей возникла если не дружба, то по крайней мере взаимное уважение. Ничего у нее не получилось. Почему Лара не может жить своей жизнью, а ее, Порцию, оставить в покое? Почему она вечно критикует мачеху, оценивает каждый ее шаг, спорит о том, кого ее отец любил больше?

Порция ощутила бесконечную усталость. Больше всего ей сейчас хотелось взбежать по лестнице в спальню, упасть на кровать и накрыться с головой, чтобы не было никаких светских ужимок, вежливых улыбок, почтительного выслушивания пространных рассуждений ее величества.

Однако Порция знала, что это невозможно. В доме от нее зависели все, забота о них – ее долг. Обычно она относилась к этому спокойно, даже гордилась, что так старательно выполняет свои обязанности, но сегодня этот груз казался ей неподъемным.

– Порция? – Пронзительный голос Лары разбил тишину вдребезги. Падчерица вышла из гостиной и наблюдала за Порцией. – Почему ты стоишь в темноте? Разве Дид не сказал тебе, что я жду?

Порции оставалось только надеяться, что Лара не сумела прочесть по ее лицу, какие мысли одолевали мачеху. Лара обязательно сохранит в памяти эту минуту слабости и при случае упрекнет Порцию в невнимательности.

– Конечно, сказал, – ровным голосом отозвалась Порция. – Уже поздно, Лара, в этом все дело. Я очень устала, – добавила она, следуя за падчерицей в гостиную.

– Не так уж и поздно, – бесцеремонно заявила гостья. – Я была на балу у Феншоу и решила заехать к тебе по дороге домой.

Бедная девочка! Ей достался нос от отца, но все равно она очень хороша, вернее, была бы хороша, если бы вечное недовольство и бесплодные сожаления не оставили морщин в уголках глаз и вокруг рта.

– А где же Арнольд? – с вежливой улыбкой спросила Порция, опускаясь в кресло.

– В клубе. У него там встреча. Ты же знаешь мужчин. – Лара, захихикав, села напротив Порции.

«Не знаю, – с удивлением подумала Порция, – совсем не знаю».

Ее отец был человеком суровым, у него не было ни времени, ни желания разбираться в фантазиях дочери. Муж был добрым, но он принадлежал к другому поколению. За всю свою жизнь она близко узнала лишь двух мужчин – мужа и Марка… Марк, пожалуй, не в счет. Разве она его знает? Знает лишь, что от него исходит опасность, его занимают исключительно собственные удовольствия. В остальном он для нее такая же загадка, как и все другие мужчины.

– Ты роскошно выглядишь, – с вызовом в голосе заявила Лара. Она явно полагала, что Порция одета слишком пышно. Порция давно привыкла к таким уколам и не считала нужным оправдываться, а сегодня она даже не потрудилась ответить. – Как себя чувствует ее величество?

– У Виктории все хорошо. Младенец тоже здоров.

Лара щелкнула языком.

– Тебе не следует так ее называть. Слишком неуважительно.

– В лицо я ее так не называю. Я уважаю королеву. Думаю, мы друзья. Разумеется, в той мере, в какой королевская особа может дружить с простыми смертными.

– Вы с ней друзья только из-за моего отца, – резко заметила Лара, больше не стараясь соблюдать внешние приличия.

Женщины были одного возраста к могли бы подружиться, но Лара не хотела делить своего отца ни с кем, особенно с его новой женой. Именно в этом, считала Порция, кроются причины такой острой неприязни со стороны падчерицы. Повторный брак не заставил лорда Эллерсли изменить отношение к дочери, он всегда ее любил.

– Когда ее величество смотрит на тебя, она думает о моем отце. – Губы Лары скривились от обиды. – Народ любит моего отца, а ты лишь напоминаешь о нем.

Порция очень устала, у нее болела голова, разговор вконец ее измучил. Ей хватало собственных неприятностей, а она вынуждена терпеть злобные выпады Лары. И впервые за все годы Порция потеряла терпение.

– Лара, что тебе нужно? Скажи прямо, и мы перестанем притворяться, что обожаем друг друга! – Собственные слова потрясли Порцию, она тут же пожалела о них, но, Боже, как хорошо хотя бы раз в жизни сказать правду!

У Лары округлились глаза. Она не казалась обиженной. Похоже, ее восхитила подобная прямота.

– Отлично, – медленно проговорила Лара. – Я тебе скажу. Я пришла к тебе, чтобы попросить об одолжении.

– О каком одолжении?

– Не смотри так подозрительно. Если ты можешь себе позволить содержать всех этих бесчисленных родственников Эллерсли, да и своих собственных тоже, то ты, разумеется, в состоянии оказать любезность и своей падчерице.

– У меня всего одна родственница – моя мать. И ты это прекрасно знаешь. А твоему отцу не понравилось бы, если бы я выгнала из дому его родственников. Ты хочешь, чтобы тетя Джейн отправилась в работный дом?

Лара расхохоталась с притворным весельем.

– О, я же забыла, что ты дочь священника.

– И я этого не стыжусь. – Порция вздернула подбородок.

А Лара, видимо, стыдилась. Она была снобом, тогда как ее отец всегда заявлял, что ценит человека по делам, а не по рождению. Порция часто думала, что легко стоять на такой позиции, если сам принадлежишь к знатной семье, однако об этих своих мыслях помалкивала.

– Так о чем же ты хотела просить? – повторила она. Лара отвела глаза, демонстрируя смущение, но скорее всего испытывая отвращение при мысли, что надо кланяться Порции.

– Арнольд не хочет просить сам, так что придется мне. Он слышал, что при дворе образовалась вакансия. Принцу Альберту нужен секретарь… Арнольд подойдет идеально. Если бы ты шепнула словечко ее величеству… – Порция вздохнула. Лара прищурилась. – И не говори, что у тебя нет никакого влияния. Есть!

– Лара, Виктория живет своим умом. Она не прислушивается к моему мнению. Да и зачем ей? Ты сама сказала, что я всего-навсего дочь священника.

Лара не обратила внимания на эту насмешку и продолжила:

– Арнольд ей не нравится. В прошлом году в министерстве иностранных дел была вакансия. Арнольда рекомендовали сразу несколько человек, очень уважаемых, но она назначила другого, куда глупее и некрасивее.

– Она говорит, что ей не нравятся его глаза.

Лара с удивлением смотрела на мачеху, а сама Порция тут же пожалела о своих словах, потом решила, что, может быть, это и к лучшему, ведь тогда Лара не станет ее просить о невозможных одолжениях.

– Лара, я не хотела тебя обидеть, – осторожно начала Порция. – Арнольд не сделал ничего дурного, но у королевы это бывает: она может кого-нибудь невзлюбить. Вот и с Арнольдом так получилось.

Лицо Лары сделалось пунцовым.

– О, можешь меня не щадить! Скажи лучше, почему это она его невзлюбила? Он красивый, умный, хорошо воспитанный. О ее собственном муже такого не скажешь. Скажи мне, Порция, что она о нем говорила?

– Только то, что у него холодные глаза. Как будто…

– Как будто – что?

– Как будто у него нет сердца.

Лара пришла в бешенство.

– Она сама замужем за мрачным, необщительным Альбертом!

– Лара, тише!

– Но это же правда. Так все говорят!

– Альберт так много делает для Англии.

– Ах, если бы отец был со мной, – прошептала Лара, вытирая слезы, слезы гнева, а не тоски по умершему. – Он бы помог Арнольду. Он всегда говорил, что из Арнольда получится отличный генерал!

На самом деле слова лорда Эллерсли звучали иначе: «Он думает лишь о себе самом, а потому без всяких угрызений совести пошлет своих солдат на смерть». Однако Порция не стала поправлять Лару.

– Ты всегда мне завидовала, – со злобой крикнула Лара.

– Лара, ты же знаешь, что это неправда.

– Правда! Папа любил меня больше, чем тебя, и ты меня за это ненавидела.

– Лара, пожалуйста…

– Знаешь что, дорогая, ты поможешь мне, хочешь ты этого или нет. Ты просто обязана это сделать. Ты приедешь к нам в четверг, и никто не должен подумать, что мы не самые лучшие подруги на свете.

– В четверг?

– У нас будет суаре. Ты обещала, что будешь. Все будут ждать тебя. И не смей меня подводить!

– Я не знаю, смогу ли…

– Ты обещала! И надень черное. Я хочу, чтобы ты была в трауре. – И она бросилась вон из гостиной, громко хлопнув дверью.

Порция, словно окаменев, стояла на месте.

«О Боже, в трауре! Как деревенская дурочка на празднике. Удивительно, как это Ларе не пришло в голову расклеить афиши по всему Лондону, что вдова национального героя посетит суаре на Керзон-стрит».

Порция сделает это. Конечно, сделает, но только Лара никогда не станет относиться к ней лучше и не почувствует себя счастливой.

Внезапно Порции захотелось убежать из этого дома и больше сюда не возвращаться. Убежать от мелких ссор и пререканий, от необходимости всегда думать о других. Стать свободной и делать то, что хочется.

«И чего же тебе хочется?» – спросила она себя.

Порция знала ответ. Лежать в объятиях Марка Уорторна, ибо в те короткие мгновения она познала свободу, истинную свободу, такую, какой не испытала и в детстве.

Это невозможно. И нет смысла мечтать о том, что никогда не случится. Она сама выбрала такую жизнь, вернее, жизнь выбрала ее, а она согласилась с выбором. Воспоминания о Марке останутся с ней навсегда, но связь с ним невозможна. Больше Порция не станет рисковать.

Так откуда же это чувство утраты? Почему она должна ублажать всех, но только не себя?

– Я пыталась! – ломая руки, кричала Лара. Арнольд оставался неумолим.

– Это совсем небольшая просьба, – раздраженно проговорил он. – Я не прошу от тебя многого, а когда все-таки прошу, ты палец о палец не хочешь ударить.

– Она отказалась, – визгливо настаивала Лара. – Если кто и виноват, то это она!

Арнольд промолчал. Лара ненавидела это его молчание. Пусть обидные слова, но только не молчание. Она же любит его! Разве Арнольд этого не знает? Ради него она готова на все!

Как обычно, Лара быстро отступила.

– Пожалуйста, прости меня, – чуть слышно прошептала она.

– Простить тебя?

– Арнольд, ну пожалуйста! Чего ты хочешь?

– Лара, я хочу видеть, что ты меня любишь. Неужели я хочу слишком многого?

– Я люблю!

– Тогда ты должна это доказать.

Губы Лары дрожали, но она сдерживалась и не плакала. Арнольд терпеть не мог слез и всегда говорил, что от слез она становится страшной.

– Скажи мне, что делать, – попросила она, – и я сделаю.

Арнольд сладко улыбнулся ей.

– Может быть, для тебя и правда найдется дело. У меня есть план, и ты должна мне помочь.

– Все, что захочешь, любовь моя, – с восторгом воскликнула Лара и погладила мужа по щеке. Он словно бы оледенел. Арнольд не любил, когда к нему кто-то прикасался, даже жена. Арнольд – красивый мужчина, но холодный как лед. Лара всегда говорила себе, что, если любишь, это не важно, но иногда, лежа по ночам без сна, она желала, чтобы муж был менее безразличен к интимной стороне брака. Ей ведь нужно совсем немного – поцелуй, ласка…

Но она ни за что не станет его просить. Хватит, однажды попросила! Муж пришел в бешенство! Он обвинял ее в том, что она такая же испорченная, как женщины, утюжащие ночью мостовую в поисках клиентов на Ковент-Гарден.

Их любовь должна быть духовным союзом, слиянием душ.

– Порция будет на вечере? – спросил Арнольд, вторгаясь в ее невеселые мысли.

– Да. В черном.

Арнольд улыбнулся.

– Отлично, Лара. Я тобой доволен. Это будет настоящая сенсация. Все увидят неприступную вдову, чистую, как ангел. Она ведь такая, да?

– Что ты имеешь в виду, Арнольд?

– В Порции есть нечто эротичное. Ее неприступность, мысль о недоступности этой женщины делает ее желанной.

– Но, Арнольд, ты ведь не…

– Конечно, не для меня, дурочка, – нетерпеливо отмахнулся он и покачал головой. – Забудь. Иди спать, Лара. Завтра у тебя будет много дел, надо готовиться к суаре. Спокойной ночи, дорогая. – Он наклонился, поцеловал ее в висок и направился в библиотеку.

Лара, со слезами счастья на глазах, поднялась к себе в спальню.