Текст книги "Диана. Жизнь, любовь, судьба"

Кто-то из придворных назвал Сьюзен Хасси «Маунтбаттеном в юбке»: «Сью Хасси была целиком и полностью предана принцу. Она была для него самым близким человеком… в силу своей близости к королеве и долгой жизни при дворе она знала принца с рождения. С ней он мог чувствовать себя абсолютно свободно. Она всегда оставалась одним из его ближайших друзей». Леди Сьюзен «при ее абсолютной преданности Чарльзу страстно хотела, чтобы у Дианы все получилось, и была готова во всем ее поддержать… Невозможно было найти человека, настроенного более дружески, готового во всем помочь и умного»[110]110
  Интервью автору (09.03.2004 г.).


[Закрыть]. Диана внешне неплохо ладила с леди Сьюзен, но в глубине души относилась к ней с подозрением. Она спрашивала у Колборна: «Какое влияние эта женщина оказывает на моего мужа?»

Оливер Эверетт изо всех сил старался помочь Диане вникнуть в ту роль, которая ее ожидала. Он приносил ей биографии других консортов и даже предлагал заняться гэльским перед обязательной поездкой в Уэльс. Но она не прислушивалась к его советам. Диана никогда не читала подобных книг, а на предложение поучить гэльский со смехом ответила: «Вы шутите?» Ей не нравилось, когда люди указывали на ее невежество, обижалась, когда ей диктовали, что нужно делать. Если бы она почитала о жизни других принцесс Уэльских, то лучше представляла бы, что ее ждет: узнала бы о страданиях королевы Александры, супруги Эдуарда VII, о его неверности и длительном романе с Элис Кеппел, прабабушкой Камиллы Паркер-Боулз.

Диане стало трудно справляться с пристальным вниманием прессы к каждому ее шагу. Стоило выйти из дворца, как любое ее движение попадало в объективы фотокамер. Она нервничала и страшно боялась совершить ошибку. И все равно совершала – взять хотя бы эпизод с «тем платьем». 9 марта Диана надела черное вечернее платье без бретелек на торжественный вечер в Гилдхолле, лондонской ратуше. Сама того не подозревая, она нарушила строжайше соблюдавшуюся королевскую традицию: члены семьи надевают черное только в знак траура, о чем и сообщил ей принц Чарльз. Декольте тоже показалось слишком откровенным по королевским меркам.

«Я прекрасно помню мой первый [королевский] выход, – рассказывала Диана Эндрю Мортону. – Я страшно волновалась. Выбрала черное платье от Элизабет и Дэвида Эммануэль [Элизабет и Дэвид шили для Дианы и свадебное платье тоже]. Оно казалось мне идеально подходящим для этого случая – любая девушка моего возраста выбрала бы именно его. Но я забыла, что теперь принадлежу к королевской семье… Черный цвет был самым стильным для девятнадцатилетней девушки. Это было настоящее взрослое платье. Тогда у меня была довольно пышная грудь, и платье смотрелось замечательно… Но это оказался один из самых ужасных вечеров в моей жизни. Я не знала, можно ли выходить первой, не знала, в какой руке нужно держать сумочку – в левой или правой. Я была в настоящей панике – все получилось неправильно»[111]111
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 36, 37.


[Закрыть]. Когда Диана рассказала о своих чувствах принцессе Грейс, которой искренне восхищалась, та ответила: «Не волнуйтесь, бывает и хуже!» В другой раз Диана ехала в машине с пресс-секретарем королевы Майклом Ши. Увидев огромный плакат со своим изображением, она разрыдалась. «Я не могу больше этого выносить!» – всхлипывала она.

С этого момента у Дианы начались проблемы с весом. У нее развилась булимия – она съедала огромные количества кукурузных хлопьев с заварным кремом, а потом вызывала у себя рвоту. Позже она говорила, что причиной тому стало случайное замечание принца Чарльза в момент помолвки. Он обнял ее за талию и пошутил: «О, есть за что подержаться!» Диана, как и все страдающие булимией, не могла смириться с тем, что она толстая. Ей казалось, что она сможет лучше контролировать собственную жизнь, если заставит себя похудеть.

Никто не замечал, что происходит с Дианой, кроме Кэролайн Бартоломью. Кэролайн вспоминала: «Она переехала в Букингемский дворец, и начались сплошные слезы. Малышка так похудела и побледнела, что я начала беспокоиться за нее. Она не была счастлива, постоянно находилась под давлением, и это было для нее кошмаром. У нее кружилась голова – ее бомбардировали со всех сторон. Она попала в водоворот…»[112]112
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 119.


[Закрыть]

Счастье ее любви к Чарльзу омрачали постоянные мысли о Камилле – этих страхов ее жених не понимал. Он считал, что, коль скоро обручился с Дианой, этим все сказано. Если другие мужчины в подобных ситуациях стараются скрывать свои чувства, то принц Чарльз, по словам его друга, «всегда открыто их демонстрировал». Он был слишком честен и слишком эмоционален, чтобы вполне осознавать последствия своих слов – об этом говорят многочисленные цитаты из его писем к друзьям, приведенные Джонатаном Димблби в официальной биографии принца.

Диана продолжала идеализировать его. «Чарльз – очень глубокий человек», – говорила она Роберту Ранси, архиепископу Кентерберийскому, когда он напутствовал невесту перед свадьбой. Чем больше она идеализировала принца, тем быстрее превращалась в ревнивую собственницу. Ходившие о принце слухи были связаны исключительно с Камиллой.

Накануне отъезда Чарльза в поездку по Австралии и Новой Зеландии Камилла позвонила как раз в тот момент, когда Чарльз и Диана беседовали в библиотеке. Поняв, что звонит Камилла, Диана демонстративно вышла из комнаты, чтобы они могли поговорить без помех. Однако на следующий день в аэропорту разрыдалась – позднее она говорила, что слезы были вызваны звонком Камиллы, а вовсе не отъездом Чарльза. В другой раз Диана услышала, как Чарльз разговаривает с Камиллой по телефону из ванной. «Что бы ни произошло, я всегда буду любить тебя», – сказал он. Друзья утверждают, что подобную фразу принц мог сказать любой из знакомых дам – такова была его манера общения, но Диана услышала в ней подтверждение своим подозрениям. «Мы страшно разругались», – вспоминала она.

За две недели до свадьбы в Аскоте состоялись скачки, и это стало еще одним испытанием для Дианы. Девятнадцатилетней девушке пришлось справляться с вниманием прессы, словно опытной кинозвезде. «Диана оказалась в нелегкой ситуации и отреагировала на нее чем-то вроде настоящей клаустрофобии», – вспоминал один из наблюдателей. За чаем в королевской ложе она не сумела сдержать слез. Ей пришлось довольно рано уехать домой[113]113
  Sarah Bradford, Elizabeth: A Biography of Her Majesty The Queen, p. 431.


[Закрыть].

На той же неделе Чарльз поделился своим беспокойством со старинной знакомой, одной из фрейлин матери: «Она настолько моложе меня. Как вы думаете, это не важно?» Позже эта дама вспоминала: «Он говорил не как романтический жених, который собирается жениться и мечтает прожить со своей избранницей всю жизнь. Другому человеку я, конечно, сказала бы: „Беги со всех ног!“ …Если бы кто-то из моих детей не был уверен в себе перед свадьбой, я бы посоветовала ему: „Если ты не уверен, не делай этого!“ Но принцу я такого сказать не могла, потому что все уже было предрешено. Были выпущены кружки с их портретами и прочие сувениры… Не думаю, что он действительно хотел жениться – просто ему хотелось поступить правильно… Но у него оставались сомнения, и это было очень печально»[114]114
  Там же, p. 431–432.


[Закрыть].

К июню нервозность Дианы и ее ревность к Камилле (то, что Чарльз называл «другой стороной» невесты) начали раздражать принца. Веселый, жизнерадостный подросток, который полгода назад в Балморале очаровывал всех вокруг, таинственным образом превратился в эмоционально неустойчивую молодую женщину. Чарльз вырос в семье, где никто не задумывался над тем, как окружающие воспринимают манеру их поведения. Реакция Дианы его озадачила. Он просто не понимал, что его поведение или королевская среда, в которой он вырос, могут как-то влиять на другого человека. Еще в марте, вскоре после помолвки, Чарльз писал друзьям: «Мне очень повезло найти такую девушку, как Диана. Она меня очень любит. Я уже понял, как это замечательно, когда рядом с тобой человек, с которым можно всем делиться». Но тут же добавлял: «Радость и энтузиазм других людей по поводу этого события меня очень вдохновляют. Я горжусь, что все восхищаются Дианой и любят ее»[115]115
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 284.


[Закрыть].

Ни Спенсеры, ни Виндзоры не сомневались, что свадьба состоится. За три недели до объявления о помолвке герцог Эдинбургский говорил другу, как он доволен предстоящим событием: «Ну разве не чудесно, что они поженятся? Мы в полном восторге!» Так оно и было. Друг герцога вспоминал: «Казалось, все складывается идеально… Они так хотели, чтобы он женился, что не задумывались о мелочах. Зная, что девушка выросла в семье, пережившей развод, они были уверены, что семейная атмосфера залечит все раны…»[116]116
  Sarah Bradford, Elizabeth: A Biography of Her Majesty The Queen, p. 429.


[Закрыть] Если у Рут Фермой и мелькали какие-то сомнения, о чем она впоследствии говорила Димблби, она была слишком светской дамой, чтобы высказывать их вслух. Она всего лишь предупредила Диану: «Дорогая, ты должна понимать, что их чувство юмора и образ жизни отличаются от нашего. Не думаю, что тебе это подойдет».

Остальные не разделяли мнения Рут. Кузен Джонни, Роберт Спенсер, рассказывал: «Я помню, какой восторг охватил нас всех, когда мы узнали, что принц выбрал нашу Диану. Все считали (и не без оснований), что она достаточно молода, чтобы из нее можно было сделать идеальную будущую королеву»[117]117
  Интервью Роберта Спенсера автору (26.06.2001 г.).


[Закрыть]. Только осторожная принцесса Маргарет предвидела определенные проблемы, о которые впоследствии и разбился этот брак. Подруга заговорила с ней о том, как замечательно, что принц женится. Маргарет ответила: «Мы все вздохнули с облегчением, но она [Камилла Паркер-Боулз] не собирается его отпускать»[118]118
  Неопубликованный дневник Хьюго Викерса, запись «26 ноября 2004». © Hugo Vickers.


[Закрыть].

Настоящий скандал произошел, когда Диана нашла браслет, купленный Чарльзом для Камиллы, с гравированными буквами «GF» (Girl Friday – девушка Пятница). Браслет лежал на столе Майкла Колборна среди других безделушек – прощальных подарков бывшим подружкам, в том числе и Сьюзен Джордж. Колборна кто-то окликнул, и в эту минуту в кабинет вошла Диана. Она увидела пакет, открыла его и выскочила прочь вся в слезах. «Что ты сделал леди Диане? – спросил Колборна личный секретарь принца Эдвард Оден. – Она выскочила от тебя вся в слезах и исчезла». Позже Колборн тоже заметил покрасневшие глаза леди Дианы.

Когда Диана спросила у Чарльза о браслете, тот честно ответил, что безделушка предназначена для Камиллы и что он собирается пригласить ее на прощальный ланч 27 июля, за два дня до свадьбы. 25 июля на матче по поло в казармах Тидворт, где стоял Уилтширский гусарский полк, Диана выглядела подавленной. Она никак не могла избавиться от мыслей об этом прощальном ланче. У нее были все основания сомневаться в том, что этот ланч действительно станет прощальным.

Димблби подчеркивает, что любовники смирились с судьбой: «Его чувства к Камилле Паркер-Боулз не изменились, но оба понимали, что близость более невозможна…»[119]119
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 287. Интервью Роберта Спенсера автору (26.06.2001 г.).


[Закрыть] Если чувства Чарльза к Камилле и ее к нему не изменились, то остается лишь удивляться, как это он решился жениться на двадцатилетней девушке, которая его обожала. 80-е годы XX века не были похожи на 90-е XIX века: отношения в стиле Элис Кеппел – Эдуард VII могла пережить лишь безропотная страдалица вроде королевы Александры, а Диана не была готова к подобной роли.

В тот день, когда Чарльз подарил знаменитый браслет своей любовнице, Диана обедала с сестрами, Джейн и Сарой, и призналась, что не уверена в успехе своего брака. «Не волнуйся, Дач. Твое лицо красуется на целой куче полотенец, так что слишком поздно отступать», – прагматично заметила Сара, и все они расхохотались. Да, Диана обожала Чарльза, однако она вполне обоснованно сомневалась в своей способности справиться со всеми последствиями этого брака.

Подруга Дианы, Кэролайн, рассказывала Джеймсу Уитакеру, что Диану беспокоила не только разница в возрасте между нею и Чарльзом. Она неожиданно поняла, что не провела с ним наедине ни одного уикенда – только в Боулхайд-Мэнор, где рядом всегда была Камилла. Когда Чарльз был в Австралии, Диана в слезах пришла к отцу и рассказала о своих сомнениях[120]120
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 41.


[Закрыть]. На репетиции свадьбы в соборе Святого Павла за сорок восемь часов до церемонии Диана снова разрыдалась. «Это был полный кошмар… Во всех смыслах… Пока тянулась помолвка, я не могла избавиться от мыслей о Камилле. Изо всех сил старалась отнестись к ситуации спокойно, но не могла этого сделать. И я ни с кем не могла об этом поговорить»[121]121
  Rosalind Coward, Diana: The Portrait, p. 84.


[Закрыть].

Если Диана и правда погрузилась в «полный кошмар», делала она это в одиночестве. Одна из подружек невесты, Сара Джейн Гассли, которой тогда было одиннадцать, вспоминала: «Никогда бы не подумала, что она переживала какой-то стресс. В глаза это уж точно не бросалось. Помню только, что они с Чарльзом были искренне влюблены друг в друга – насколько это могла оценить девочка-подросток. Я видела, как они обнимались на диване, а во время репетиций все время держались за руки. Это было настоящее счастье – или мне только так казалось»[122]122
  Личная информация.


[Закрыть].

Вечером 27 июля в Букингемском дворце состоялся королевский бал, на котором двое гостей все же видели Диану в слезах. Чарльз танцевал с ней один лишь раз, а остальное время, бросив невесту, не отходил от Камиллы (47). Однако история о том, что после бала Чарльз провел с Камиллой ночь в Букингемском дворце, отправив Диану ночевать в Кларенс-хаус, не соответствует действительности. В ночь после бала Диана ночевала не в Кларенс-хаусе, а в своих апартаментах в Букингемском дворце. Они с Чарльзом ушли с бала одновременно. Камилла была на балу с мужем. Крайне маловероятно, что принц решился бы на такое рискованное свидание накануне свадьбы. Да, Чарльз и Камилла, возможно, провели на балу какое-то время наедине, но тот факт, что они были вместе ночью, о чем Джеймсу Уитакеру поведал Барри (кстати, сам он в своей книге эту историю не подтверждает), категорически опроверг Майкл Колборн: «Я абсолютно точно могу сказать, что ничего подобного не было… потому что немедленно стало бы известно множеству людей…»

Позже Эндрю Паркер-Боулз говорил Найджелу Демпстеру, что эта история лжива от начала и до конца. Чарльз не был с Камиллой накануне свадьбы: вместе с Дианой он устраивал вечеринку в «Маркс Клабе» в Мэйфере для тех своих помощников, которые не были приглашены на свадебный бал[123]123
  Вечеринка была организована Майклом Колборном и оплачена Руни Драйвером, отцом актрисы Минни Драйвер. Минни пригласила туда своих друзей по шоу-бизнесу, в том числе актера Майкла Кейна. (Примеч. автора.)


[Закрыть]. По окончании вечеринки Диана вернулась в Кларенс-хаус, а Чарльз – в Букингемский дворец. Посмотрев фейерверк в Гайд-парке, он некоторое время стоял у окна, наблюдая за толпами на Мэлле и беседуя с леди Сьюзен Хасси.

В Кларенс-хаусе рядом с Дианой накануне свадьбы находилась ее сестра Джейн. Диана страшно нервничала, ее тошнило. Но в тот вечер Чарльз прислал ей кольцо-печатку, украшенное гербом принца Уэльского, и нежную записку: «Я так горжусь тобой. Когда ты завтра пойдешь по проходу собора, я буду ждать тебя у алтаря. Брось только один взгляд на приглашенных, и они хлопнутся в обморок от восторга». Из Кларенс-хауса Диана слышала грохот фейерверка в Гайд-парке, устроенного в честь ее свадьбы. Действительно, менять что-либо было уже слишком поздно.

6. Начало сказки

Главная причина этой трагедии в том, что, выходя за него замуж, она была действительно влюблена в него…

Виктор Эделстайн, кутюрье

В день свадьбы, которая состоялась 29 июля 1981 года, Диана стала международной медиазвездой. Это было величайшее событие в истории королевской семьи – телевидение транслировало церемонию на весь мир. Семьсот пятьдесят миллионов человек следили, как «леди Ди» стала «принцессой Ди». С этого момента Диана всегда находилась в центре внимания. Она превратилась в такую же культовую фигуру, как Мэрилин Монро или Джеки Кеннеди. В ослепительной красавице почти невозможно было узнать ту застенчивую, пухлую девочку, какой она была в день помолвки всего пять месяцев назад. Стройная, хрупкая, в шелковом платье цвета слоновой кости с длинным шлейфом, Диана буквально источала сияние. Воздушную вуаль удерживала фамильная тиара Спенсеров. За тем, как на балконе Букингемского дворца влюбленная невеста целует в губы своего не столь влюбленного жениха, наблюдали миллионы людей, для которых это было живое воплощение сказки.

Архиепископ Кентерберийский скрепил союз Чарльза и Дианы, и в эту минуту произошло окончательное – и опасное – слияние частного и публичного лица английской монархии. Романтика королевской свадьбы привела к росту популярности монархии. Опросы показали результаты, каких не было ни во время коронации королевы Елизаветы, ни в дни двадцатипятилетия ее восшествия на престол. Свадьба Чарльза стала высшей точкой развития монархии в XX веке. Но она же представляла огромную опасность для Дианы: мир воспринимал ее жизнь как свою собственную историю, сказочная принцесса и ее принц стали его собственностью.

Чарльз и Диана под приветственные крики толпы проехали по улицам Лондона. Люди кричали, размахивали флагами, плакали. Стояла прекрасная погода, ярко светило солнце, и все забыли о своих сомнениях и терзаниях. Диана, несмотря на охватившую ее предыдущим вечером печаль, сумела справиться с собой. Подаренное Чарльзом кольцо вселило в нее уверенность в будущем. Во время свадебной церемонии произошел неприятный инцидент: семья Спенсеров не пожелала видеть на свадьбе Барбару Картленд, сводную бабушку невесты, а Диана категорически запретила Камилле и леди Трайон появляться на свадебном завтраке.

В соборе Святого Павла главной заботой Дианы был отец. Джонни все еще неважно себя чувствовал, и ему нелегко было довести дочь до алтаря. Один из присутствовавших на церемонии священников рассказывал друзьям, как трогательно было видеть отца с дочерью. Диана почти несла отца на себе, они двигались очень медленно. У алтаря невесту ждал Чарльз. «Я была так влюблена в мужа, что не могла оторвать от него глаз, – вспоминала Диана. – И была уверена: я – счастливейшая девушка в мире»[124]124
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 41.


[Закрыть]. «Ты прекрасна», – шепнул ей Чарльз. «Я прекрасна для тебя», – ответила она.

Ревность к Камилле, которая терзала ее во время помолвки, исчезла. Чарльз был ее мужем, а «другая женщина» – всего лишь лицом в толпе. Шествуя об руку с Чарльзом, Диана заметила среди публики в соборе Камиллу в светло-сером костюме и шляпке-таблетке. Ее сын Том, крестник Чарльза, стоял за ней на стуле. Тогда Диана подумала: «Ах, вот ты где… Надеюсь, на этом все кончится…»[125]125
  Там же, p. 42.


[Закрыть]

Однако семейство Паркер-Боулз было неразрывно связано с королевским окружением. Муж Камиллы, Эндрю, в качестве командира первого и второго батальонов полка почетного караула ехал за королевской каретой в собор Святого Павла и обратно во дворец, а затем сопровождал Чарльза и Диану, когда они выехали из Букингемского дворца в Бродлендс, где им предстояло провести первую часть медового месяца.

Несмотря на царившее вокруг всеобщее безумие, Диана сохраняла присутствие духа. Она присматривала за отцом, заметила, что у одной из девочек, которые несли ее шлейф, пятилетней Кэтрин Кэмерон, распухло лицо и слезятся глаза – у нее оказалась аллергия на лошадей, а девочки ехали в Букингемский дворец в конном экипаже. На снимке, сделанном Патриком Личфилдом, ясно видно, как Диана волновалась за девочку. Диана наклоняется, чтобы утешить ее, а королева ласковым жестом протягивает к Кэтрин руку. «Я удивился, как быстро Диане удалось успокоить ребенка, – вспоминал Личфилд. – У нее было столько забот: предстояло выйти на балкон приветствовать толпу, снова и снова сниматься на групповых фотографиях – у нее минутки свободной не было, и все же она нашла время для больного ребенка. Это было очень трогательно…»[126]126
  Rosalind Coward, Diana: The Portrait, p. 98–99.


[Закрыть]

Ближе к вечеру Диана выкроила время и на то, чтобы позвонить и поблагодарить всех, кто ей помогал, в частности стилиста Барбару Дэли. «Я была удивлена и растрогана, – вспоминала Дэли. – Немногие бы так поступили в день свадьбы. В мире много хороших людей, но Диана была особенной. Она с искренней симпатией относилась к людям, у нее было любящее сердце, способное на сочувствие»[127]127
  Там же, p. 99.


[Закрыть].

Свадьба проходила в теплой, семейной обстановке, и свидетельством тому стал неформальный снимок Личфилда: уставшая Диана рухнула на пол в облаке кремового шелка и тафты, ее окружили хихикающие подружки, радостный муж и сдержанно улыбающиеся братья мужа. Когда молодожены уезжали в открытом экипаже, за ними волочился хвост из пустых жестянок и воздушных шариков – это постарались Эдвард и Эндрю. Даже королева побежала за экипажем, махая рукой. Все бросали в воздух конфетти. «Атмосфера была абсолютно семейной, – вспоминала внучка Маунтбаттена Индия Хикс, которая была одной из подружек невесты, – пока они не выехали за ворота. И тогда все изменилось…»[128]128
  Там же, p. 91.


[Закрыть]

Первые два дня медового месяца Диана и Чарльз провели в загородном доме Маунтбаттена Бродлендс, который ныне принадлежит Нортону и Пенни Ромси. Всего десять лет назад Чарльз ухаживал здесь за Камиллой. Молодожены спали в той же спальне, где в ноябре 1947 года проводили медовый месяц Елизавета и Филипп. Затем Чарльз и Диана (к неудовольствию испанцев – испанская королевская чета не посетила свадьбу) вылетели в Гибралтар, где их ожидала яхта «Британия». Медовый месяц на яхте с экипажем из двухсот человек трудно назвать романтическим приключением. Вот что пишет официальный биограф Чарльза: «Даже интимный ужин при свечах не был чисто личным делом, поскольку за столом собирались старшие офицеры, а музыку исполнял оркестр королевских моряков»[129]129
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 293.


[Закрыть].

Все романтические надежды Дианы растаяли, как только они покинули Бродлендс. «На вторую ночь Чарльз углубился в книги ван дер Поста, которые еще не успел прочитать. В свадебное путешествие он взял с собой семь его книг. Мы читали их, а за обедом каждый день обсуждали», – вспоминала Диана[130]130
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 42.


[Закрыть]. Когда фрейлина в Балморале делилась с Дианой ужасами медового месяца, та заметила: «Думаю, ваш муж по крайней мере не читал постоянно книги старикана по имени Юнг!»[131]131
  Интервью автору (16.11.2005 г.).


[Закрыть]

Никакой романтики нет и в корреспонденции молодожена. «Могу сказать лишь, что свадьба была очень веселой и нам очень хорошо вместе на „Британии“, – писал он на второй день круиза. – Диана с удовольствием болтает с моряками и коками на камбузе. А я веду отшельническую жизнь на верхней палубе, наслаждаясь одной из книг Лоуренса ван дер Поста…»[132]132
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 294.


[Закрыть]

Судя по всему, книги доставляли Чарльзу куда больше наслаждения, чем общество юной супруги. Он напоминает спокойного хозяина, который с улыбкой наблюдает за проделками только что купленного щенка. Кроме того, медовый месяц на «Британии» омрачила тень Камиллы, с которой, как Диана надеялась, он расстался навсегда. «Она звонила ему каждый день, – вспоминала подруга Дианы. – И на „Британию“ тоже. Я точно это знаю, потому что бедная девочка очень страдала и рассказывала об этом после возвращения»[133]133
  Интервью автору (07.03.2006 г.).


[Закрыть]. Когда из бумажника Чарльза в один прекрасный день выпали две фотографии Камиллы, Диана была просто раздавлена.

Через несколько дней на борту яхты должен был состояться банкет в честь президента Египта Анвара Садата и его супруги. Диана заметила, что Чарльз выбрал запонки с монограммой «СС» (Charles & Camilla) – подарок Камиллы. Чарльз сам сказал об этом Диане и никак не мог понять, почему носить эти запонки в медовый месяц не следует. Спустя много лет Диана довольно откровенно рассказывала подругам, что их супружеские отношения на «Британии» тоже складывались не лучшим образом[134]134
  Личная информация.


[Закрыть]. Красавица Диана была молода и неопытна, потому не могла соперничать с теми женщинами, с которыми Чарльз общался ранее. Как ни старался принц, избавиться от образа Камиллы он так и не смог.

В официальной биографии принца Чарльза Димблби неоднократно подчеркивает, что Чарльз любил Диану. В биографии, опубликованной после нашумевшего развода, он придерживался официальной версии и старался преуменьшить роль Дианы в жизни Чарльза, объясняя его поступки непростым характером и «сложным» поведением принцессы.

После гибели Дианы Чарльз не раз говорил близким друзьям: «Одно время мы были страстно влюблены друг в друга»[135]135
  Интервью автору (09.05.2001 г.).


[Закрыть]. Родственник вспоминает: «Когда он порой заговаривал о ней… в его голосе проскальзывала тоска: „Было время, когда мы очень любили друг друга“»[136]136
  Интервью автору (09.05.2001 г.).


[Закрыть]. Всю жизнь Диана утверждала, что до свадьбы Чарльз был влюблен в нее – но, судя по всему, очень недолго и так, как уж он умел. Один из постоянных посетителей Балморала вспоминал, что первые несколько лет, «когда они приезжали на пикники или отдохнуть, казалось, что они искренне друг друга любят».

Рассказывая о медовом месяце Чарльза и Дианы, проведенном на «Британии» и затем, в сентябре, в Балморале, Димблби особое внимание уделяет «неправильному» поведению Дианы. По его мнению, Диана не понимала мужа и это омрачало их отношения: «Для принца пребывание в Балморале было счастливым временем единения с родным домом. Здесь были его книги, его удочки, его друзья. Он считал, что Диана разделяет его чувства… но ей не нравилось, что не она центр внимания молодожена; он словно бы сознательно избегал моментов близости, которых она так ждала. Он предпочитал (или это ей лишь казалось) одиночество или общество друзей»[137]137
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 294.


[Закрыть].

В Балморале, как и на «Британии», витал дух Лоуренса ван дер Поста. У Чарльза было свое представление о счастье: ему хотелось вслух читать Диане книги своего кумира во время прогулок. А Диана никак не могла забыть о Камилле, которая часто бывала в Беркхолле. Камилла ей даже снилась. Диана постоянно подозревала Чарльза, что он звонит старинной подруге, рассказывает о своем браке. Эти мысли превратились в настоящую манию. Димблби пишет: «Неуверенность в чувствах Чарльза усиливала чувство ревности, которое разъедало ей душу».

Вспоминая то время, и Диана, и Чарльз явно преувеличивали свои страдания. На неофициальной фотографии, сделанной во время прогулки по берегу реки Ди, супруги выглядят вполне счастливыми. Диана сияет. От скромной серой мышки ничего не осталось. Диана превратилась в блондинку; длинные стройные ноги, легкий загар – она не просто обворожительна, а прекрасна. Сара Маккоркодейл говорила Джеймсу Уитакеру, с которым постоянно общалась, что в Балморале Диане нравилось больше, чем на «Британии». Чарльз был очень мил, оставлял ей на подушке любовные записки и безделушки, и «она находила это очаровательным»[138]138
  Интервью Джеймса Уитакера автору в июне 2001 г.


[Закрыть]. Однако, разглядывая фотографию, можно заметить ускользнувшие от первого взгляда подробности: Диана улыбается, собственническим жестом положив руку на плечо мужа, но Чарльз выглядит недовольным и обеспокоенным. У его ног лежит только что пойманный лосось.

В Балморале, как и в Букингемском дворце, Диане было трудно приспособиться к образу жизни королевской семьи. Ей хотелось преодолеть невидимый барьер, отделявший ее от мира, частью которого она стала. «Все гости, которые приезжали в Балморал, разглядывали меня и обращались со мной как с хрупкой безделушкой, – вспоминала она. – Но мне-то хотелось быть Дианой»[139]139
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 43.


[Закрыть]. Она не испытывала к членам королевской семьи того почтения, с каким к ним относилось общество, не чувствовала даже благодарности за то, что ее приняли в особый круг. Она считала, что ее новые родственники, их друзья и даже прислуга относятся к ней критически. Диана полагала их старомодными и напыщенными, они же видели в ней «глупую девчонку». Она пыталась сохранить свое «я», но страдала от чувства неуверенности. Ее поведение, обиды и слезы, ранний уход из-за стола и отказы спускаться к ужину многие расценивали как проявления грубости и невоспитанности.

Семья жила по собственным правилам и традициям. Отказ Дианы следовать этим правилам или хотя бы попытаться их понять озадачивал королевских родственников. Они не привыкли сталкиваться с подобным поведением. В отцовской семье Диану не научили вести себя «правильно»: она, к примеру, обижалась на то, что Чарльз всегда предлагал напитки сначала королеве и королеве-матери и лишь потом ей. «Мне должны были объяснить, что это нормально, ведь я-то считала, что сначала нужно уделить внимание жене», – жаловалась позже Диана[140]140
  Там же.


[Закрыть]. Один из родственников королевской семьи вспоминал: «Во время медового месяца в Балморале Диана часто отказывалась спускаться к ужину. Королева просила Чарльза подняться и уговорить жену. Он возвращался весь красный, разводил руками и говорил: „Я не смог“. Можете представить, чтобы кто-нибудь из нас, да и вообще кто угодно, во время медового месяца отказывался делать то, что просит свекровь?»[141]141
  Интервью автору (09.05.2001 г.).


[Закрыть] Странное поведение Дианы, по-видимому, объясняется тем, что отец почти не обращал на нее внимания в Парк-хаусе и позволял ей вести себя как угодно. Но в Балморале это считалось недопустимым, и королева была в ярости.

Неудивительно, что отношения Дианы с новыми родственниками складывались непросто. Хотя она с уважением относилась к королеве, но холодность и отстраненность Елизаветы вкупе с врожденной скромностью и застенчивостью Дианы не способствовали сближению. Однажды Диана сказала, что считала своей обязанностью помочь мужу наладить отношения с родителями: Чарльз обожал мать и боялся отца.

Диане очень скоро стало ясно, что ни муж, ни его родители не одобряют ее усилия, хотя герцог Эдинбургский всегда с симпатией относился к очаровательной молодой девушке, старался развеселить ее и развлекал за ужином, когда ей было трудно преодолеть свою застенчивость. Принца Эндрю она знала и любила с детства. На принца Эдварда Диана не обращала внимания. Принцесса Анна обладала самым сильным характером, но на Диану у нее не хватало времени. Королева-мать оставалась для Дианы загадкой, хотя те, кто хорошо ее знал, почувствовали, что она недолюбливает жену внука. Тот факт, что собственная бабушка Дианы, Рут Фермой, впоследствии присоединилась к хулителям внучки, очень точно отражает настроение ее подруги и работодателя.

Единственным настоящим другом Дианы стала принцесса Маргарет, младшая сестра королевы Елизаветы. В молодости она, как и Диана, была настоящей звездой и любимицей журналистов. Красивая, энергичная, ведущая свободный образ жизни Маргарет не раз подвергалась жестокой критике. Она сочувствовала Диане, видя в ней отражение собственного бунтарского «я».

И все же люди, близкие к королевской семье, отрицают, что это сугубо закрытый круг: «У них нет каких-то особенных шуток – только для посвященных… Они не производят впечатления близких людей; даже удивительно, насколько они отстранены друг от друга. Посторонним несложно войти в этот круг, потому что не приходится сталкиваться со сплоченной семьей, где пользуются известными только родственникам прозвищами и отпускают только им понятные шуточки. Но если вы не любите гулять на свежем воздухе, мокнуть под дождем, бродить в резиновых сапогах, то вам в этой семье не место. Мне кажется, что главная проблема Дианы заключалась в том, что она не слишком любила подобные развлечения»[142]142
  Интервью автору (09.05.2001 г.).


[Закрыть].