Текст книги "Диана. Жизнь, любовь, судьба"

Родители Камиллы, и в особенности Розалинда, были исключительно честолюбивы. Они завели широкий круг аристократических друзей в Суссексе и Лондоне. Камилла, ее брат Марк и сестра Аннабел очень дружили между собой. Уверенные в себе, красивые и исключительно привлекательные, они были буквально обречены на успех в обществе. Камилла демонстрировала неженскую смелость во время охоты. Она получила традиционное образование с упором на социальные навыки, а не на интеллектуальные достижения: скромная школа, завершение образования за рубежом, Королевский секретарский колледж, обязательный для дебютанток, – и сезон. Как и у многих девушек ее круга, основной жизненной целью Камиллы было удачное замужество, и в этом она была готова пойти по стопам своей прабабки. «По-моему, она считала себя воплощением своей прабабушки, миссис Кеппел», – говорила мне одна из фрейлин королевы-матери в 1993 году.

Чарльз и Камилла познакомились летом 1970 года. Их встреча произошла на Смите-Лаун – площадке для игры в поло в Большом Виндзорском замке, где начиналось большинство романов принца. Симпатия оказалась взаимной. Маунтбаттен отнесся к роману благосклонно: он считал Камиллу идеальной любовницей, которая проложит дорогу его внучке, Аманде Натчбулл, тогда еще подростку, а впоследствии, по предположениям графа, – невесте принца.

Камилла и Чарльз не раз проводили выходные в Бродлендсе, загородном доме Маунтбаттена. Внимательный Маунтбаттен вскоре заметил, что Чарльз чрезмерно увлечен Камиллой, и предостерег воспитанника. Принцу не следовало терять голову от девушки, которая, несмотря на все свои достоинства, недостаточно аристократична и уж точно не девственница, чтобы стать королевской невестой. Будущего у этих отношений не было. Кроме того, Камилла любила Эндрю Паркер-Боулза, и с 1967 года их роман то разгорался, то затихал. Паркер-Боулз, офицер гвардии, красавец, страшно нравился женщинам. Он то и дело изменял Камилле, которая тоже не была скромницей. Ей нравился Чарльз, но любила она Паркер-Боулза.

У Эндрю был роман с принцессой Анной. Злые языки утверждали, что Камилла решила соблазнить брата принцессы, чтобы отомстить неверному возлюбленному. Старая подруга Камиллы вспоминает вечеринку в модном светском ночном клубе: «Помню, какой треугольник образовался вокруг Эндрю Паркер-Боулза. Принцесса Анна была влюблена в Паркер-Боулза, Камилла была влюблена в Эндрю, Чарльз был влюблен в Камиллу. Камилла принимала эту любовь, но с ума сходила от Эндрю. Завязалась нешуточная интрига. Все они были моложе меня, поэтому я наблюдала за их играми со стороны.

Потом Чарльз ушел в море. Думаю, Камилла грустила не так сильно, как он, потому что была страстно влюблена в Эндрю. Но даже если бы и не была, разве ей позволили бы выйти замуж за Чарльза?»[66]66
  Интервью автору (05.05.2004 г.).


[Закрыть]

Ну разумеется нет! Романы Камиллы были хорошо известны в обществе и при дворе. Семья Паркер-Боулзов вращалась в королевских кругах: отец Эндрю, Дерек, очаровательный, остроумный сплетник, был близким другом королевы-матери. Его мать, Анна, была дочерью богатого сэра Хамфри де Траффорда, стюарда Жокей-клуба, женатого на девушке из столь же богатого и аристократического семейства Кадогенов. Все любили Камиллу, ее, по выражению одного из друзей, «смеющиеся, теплые, веселые глаза». Но аристократкой, достойной брака с принцем Уэльским, ее никогда не считали, да и репутация Камиллы препятствовала браку.

Чарльз был без ума от Камиллы, но за три недели до Рождества 1972 года он отправился на фрегат «Минерва», а затем ушел в поход в Карибское море. Говорили, что все это было организовано лордом Маунтбаттеном, обеспокоенным чрезмерным увлечением Чарльза Камиллой. Старому лорду, как уже упоминалось, хотелось женить воспитанника на собственной внучке, Аманде Натчбулл[67]67
  Интервью автору (07.03.2005 г.).


[Закрыть]. Перед выходом в море Чарльз пригласил Камиллу и Маунтбаттена осмотреть корабль. Камилла вернулась в следующие выходные. Впоследствии он написал Маунтбаттену печальное письмо: «Я увижу ее в последний раз, и мы расстанемся на восемь месяцев».

Однако если Чарльз не был готов к браку, то Камилла и Эндрю Паркер-Боулз – вполне готовы. Роман Эндрю с принцессой Анной закончился, когда она влюбилась в капитана Марка Филлипса. 15 марта 1973 года Эндрю и Камилла обручились и в июле поженились. Камилла заполучила своего мужчину.

Принц Чарльз снова оказался свободен. Камердинер Стивен Барри, который работал у принца с 1970 года и хорошо разбирался во вкусах господина, говорит, что идеальная женщина в представлении Чарльза должна была быть высокой, светловолосой, с соблазнительными формами и имиджем английской розы. И все же первой серьезной его привязанностью стала внучка Маунтбаттена Аманда Натчбулл (брюнетка). Их отношения то затихали, то разгорались с 1974-го по 1979 годы. Маунтбаттен активно поддерживал намерения воспитанника. Чарльз сделал предложение. Аманда не решилась броситься в пучину королевской жизни, отлично представляя, что это такое, и отказала.

В это время Чарльз встречался с множеством красивых девушек из высшего и не самого высшего общества. «Все его романы начинались на матчах по поло», – писал Стивен Барри[68]68
  Stephen Barry, Royal Service: My Twelve Years as Valet to Prince Charles, p. 180.


[Закрыть]. Леди Джейн Уэлсли, дочь герцога Веллингтона, стала скорее другом семьи, чем возлюбленной. Джорджиана Рассел была по горло сыта рыбалкой в холодных шотландских реках и предпочла выйти замуж за другого человека. Еще одной девушкой принца была Сабрина Гиннес. Особенно дороги были ему Девина Шеффилд и Анна Уоллес.

Высокая, красивая блондинка Девина напоминала Диану, но, по словам Барри, казалась «более взрослой». Дело шло к свадьбе. Девина получила королевское одобрение, была приглашена в Виндзор на ланч с королевой и с легкостью прошла испытание Балморалом. Но тут ее бывший бойфренд бестактно сообщил журналистам, что они с Девиной жили вместе. После этого о свадьбе уже никто не заговаривал. Чарльз не мог позволить себе жениться на девушке, с именем которой был связан хоть малейший скандал.

Королевская семья благосклонно отнеслась к желанию принца жениться на очаровательной и артистичной леди Леоноре Гровенор, сестре бывшего бойфренда Сары Спенсер Джеральда, но в 1975 году та вышла замуж за кузена королевы Патрика, графа Личфилда.

С Анной Уоллес, еще одной высокой красивой блондинкой, Чарльз познакомился на охоте. Барри говорит, что это была просто «ослепительная девушка с великолепным характером и внешностью». Как и Девина Шеффилд, Анна была удостоена чести отобедать с королевой – явный признак серьезности отношений. Роман закончился публичной ссорой с принцем в Виндзоре на балу в честь восьмидесятилетия королевы-матери. Еще одна ссора произошла на балу в Стоуэлл-парке, в доме лорда и леди Вести. На сей раз причина была более серьезной: принц, не обращая внимания на Анну, весь вечер провел с Камиллой Паркер-Боулз. Анна, которая отлично знала о роли Камиллы в жизни потенциального жениха, рассталась с Чарльзом и довольно скоро вышла замуж за Джона Фермор-Хескета. У Чарльза были и менее серьезные романы – с актрисой Сьюзен Джордж, дочерью американского адмирала Лорой Джо Уоткинс и, конечно же, с Сарой Спенсер.

«Самый завидный холостяк мира» превратился в «принца-плейбоя». Как говорила Сара Спенсер, Чарльз был романтиком и легко влюблялся. Но при этом у него было невысокое сексуальное либидо, он боялся молодых женщин и робел перед ними. Кроме того, он никак не мог решиться на серьезные отношения. Как это бывает со слабыми мужчинами, он мог бы показать себя с лучшей стороны, будь он более уверен в себе. Большинство его подруг (Аманда Натчбулл, леди Джейн Уэлсли и Анна Уоллес) вращалось в тех же кругах, что и он. Эти женщины отлично представляли все негативные стороны «королевской» жизни и не стремились к подобному положению. Это еще больше осложняло Чарльзу поиск невесты. К тому же в середине 70-х годов Чарльз был вполне доволен холостяцкой жизнью. Он мог делать все, что захочет, и держать девушек на расстоянии. Он назначал свидания тогда, когда это было удобно ему, и никогда не заезжал за своими избранницами. Девушкам приходилось самим заботиться о транспорте – эта участь миновала только самых близких подруг. Чарльз никогда не дарил им цветов и крайне редко делал подарки. Было совершенно ясно, что он не позволит отношениям выйти из-под своего неусыпного контроля. В жизни Чарльза было три женщины, по-настоящему для него важных: его мать королева, бабушка – королева-мать и няня Мэйбл Андерсон.

Комфортно Чарльзу было только в обществе уверенных в себе замужних женщин старше его по возрасту. Особенно он выделял двоих: энергичную австралийку Дейл Харпер, прозванную «Кенгой», которая впоследствии стала леди Трайон, и Камиллу Паркер-Боулз. Приятельница Траионов вспоминает, как впервые встретилась с Дейл на вечеринке в доме лорда Трайона: «Там была эта австралийка, довольно вульгарная, но очень веселая. Энтони Трайон дал ей свой „вольво“ – покататься по поместью, она его немедленно стукнула, хотя и несерьезно, и поэтому пребывала в состоянии, близком к истерике… „Ерунда, – утешал Энтони. – Все нормально“. Дейл пришла в себя и страшно веселилась. Энтони был дружен с принцем Чарльзом, поэтому Дейл сразу же переключилась на принца и впоследствии часто рассказывала, чему она его научила. Представляете? На борту королевского лайнера, летящего в Австралию, она его кое-чему научила!.. С ума сойти!»[69]69
  Интервью автору (07.03.2006 г.).


[Закрыть]

На поло-балу в Киренчестере летом 1980 года взаимное притяжение Чарльза и Камиллы стало заметно всем. «Чарльз весь вечер провел с Камиллой, – вспоминала бывшая подружка принца Джейн Уорд. – Паркер-Боулзы и принц сидели за одним столом, и Чарльз весь вечер танцевал с Камиллой. Они страстно целовались во время каждого танца – снова и снова целовали друг друга по-французски»[70]70
  Christopher Wilson, The Windsor Knot: Charles, Camilla and the Legacy of Diana, p. 90–91.


[Закрыть]. Судя по всему, Эндрю Паркер-Боулзу не было до этого дела. По выражению его приятеля, «у него была другая рыбка для жаркого». То, что у его жены страстный роман с наследником престола, ему льстило, а не оскорбляло.

Дворцовый репортер Джеймс Уитакер вспоминает, как в 1975–1976 годах принц Чарльз увлекся лыжами. «Почти всегда рядом были Камилла и Дейл Трайон, а также вездесущий Стивен Барри. Он доставал из машины ботинки, подавал его королевскому высочеству лыжи и палки… помогал ему одеваться, а девушки суетились вокруг, стремясь убедиться, что напитки для принца заготовлены, что организаторы точно знают, в каком месте трассы он находится, а люди, когда принц выйдет на стартовую черту, будут благополучно убраны с дороги…»[71]71
  Интервью Джеймса Уитакера автору в июне 2001 г.


[Закрыть]

Камердинер Барри исполнял при наследнике престола обязанности виртуальной супруги и пользовался взамен абсолютной вседозволенностью. «Он прекрасно одевался, рубашки и галстуки у него были только от Turnbull & Asser. Это был в высшей степени жизнерадостный и общительный гомосексуалист, экстравертный до абсурда, чрезвычайно уверенный в себе, и уверенность его нарастала с каждой минутой». «Барри экзотично выглядел и экстравагантно себя вел. В Аскоте он устраивал вечеринки, открыто общался с другими геями и всегда заказывал шампанское Dom Perignon»[72]72
  Интервью Джеймса Уитакера автору в июне 2001 г.


[Закрыть].

Фрейлина королевы вспоминала о Барри так: «Он брал пример с принца Чарльза и вел себя почти как его патрон… Как-то раз на вечеринке я познакомилась с человеком, который, услышав, где я работаю, спросил: „А вы знаете Стивена Барри?“ Я ответила: „Конечно, я его знаю. Каждый день сталкиваюсь с ним в коридорах“. „Мы с ним очень дружим. Он показал мне все картины в Кларенс-хаусе [лондонская резиденция королевы-матери]. Он – большой ценитель искусства“. На следующее утро я, как всегда, встретилась с ним [Барри] в коридоре и сказала: „Вчера я познакомилась с вашим другом. Он рассказывал, что вы показали ему картины в Кларенс-хаусе“. Стивен покраснел как рак».

Когда фрейлина поведала эту историю своему другу, тот дал ей хороший совет: «Будь осторожна. Королева-мать наверняка сама ему это позволила». Та же фрейлина рассказывала, что Барри часто устраивал «очень шумные вечеринки с громкой музыкой», а комнаты его располагались прямо под ее спальней. «Но принцу Чарльзу он нравился, – продолжает фрейлина. – Тот всегда заступался за него. Впрочем, Барри умел не совершать серьезных промахов»[73]73
  Интервью автору (09.03.1994 г.).


[Закрыть]. Уитакер утверждает, что Барри дружил с Камиллой. Но, когда появилась Диана, в которой он увидел угрозу своему положению, Стивену пришлось уйти.

В 1979 году Чарльз демонстративно возобновил сексуальные отношения с Камиллой. Брак Паркер-Боулзов (по крайней мере, с точки зрения Эндрю) был свободным. Он не считал себя обязанным отказаться от связей с другими женщинами – статус мужа и отца двоих детей ему нисколько не мешал. Он поощрял отношения жены с Чарльзом и даже дружил с ним. Но в армейских кругах отношения наследника трона с женой другого члена офицерского братства считались абсолютно недопустимыми. Личному секретарю королевы пришлось даже сообщить Елизавете о недовольстве офицеров. «Мадам, – сказал он, – у принца Уэльского роман с женой одного офицера, и полку это не нравится». Королева отвела глаза и не ответила. Она предпочитала не вмешиваться в жизнь своих детей.

Роль Камиллы в жизни принца не ограничивалась сексом. Она стала его доверенным советчиком, оттеснив и заменив лорда Маунтбаттена. Принц заметно сократил общение со своим «почетным дедом». Он нашел других наставников – по словам отца, он всегда втягивал новые идеи как губка. Один из придворных замечал: «Принц Чарльз менял гуру, как другие меняют носки». Стремясь к самореализации и пытаясь найти смысл жизни, Чарльз попал под влияние политика, философа и писателя Лоуренса ван дер Поста, пропагандиста юнгианских идей. В 1977 году они вместе провели пять дней в горах Абердар в Кении. Совершали долгие прогулки, изучали природу, а потом вели длинные дискуссии о «внутреннем мире». Затем Чарльз глубоко привязался к молодой индианке, которая прислала ему книгу «Путь мастеров» – руководство по духовной мудрости восточных гуру. Под ее влиянием он стал вегетарианцем, начал выступать против убийства животных и даже отказался от охоты. Новый личный секретарь, Эдвард Оден, встревожился. «Это нужно остановить», – заявил он. Впрочем, очередное увлечение принца оказалось столь же краткосрочным, как и все остальные, хотя Чарльз все же сохранил интерес к нехристианским религиям.

В августе 1979 года лорд Маунтбаттен с семьей вышел на яхте в Слайго-бэй в Ирландии. Боевики ИРА установили на яхте взрывное устройство. В результате взрыва погибло двое взрослых – среди которых сам лорд Маунтбаттен – и двое детей. Чарльз был просто раздавлен. Он всегда боялся неизбежного окончательного расставания со старым лордом. Когда это произошло так внезапно и жестоко, он впал в отчаяние. «Я потерял человека, который играл важнейшую роль в моей жизни, – писал он. – …Неким необъяснимым образом он был для меня дедом, дядей, отцом, братом и другом… После его ухода жизнь никогда больше не будет прежней…»[74]74
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 267.


[Закрыть]

Чарльз понял, что ему больше не найти такого друга и советчика, каким был Маунтбаттен. Никто не решится так откровенно говорить принцу, чего он не хочет слышать, – этого Чарльз никогда не стерпел бы от других людей. Смерть Маунтбаттена произошла в момент, когда принц, разочарованный в себе и собственной жизни, серьезно задумался о браке. «Должен сказать, что разговоры о моем эгоизме и об усилении этой пагубной тенденции стали меня серьезно беспокоить, – писал он другу 15 апреля 1979 года. – Мне говорят, что единственное спасение для меня – это брак, и, возможно, так оно и есть!»[75]75
  Там же, p. 261.


[Закрыть]

Проблема Чарльза заключалась в том, что он не хотел жениться. У него было все, что нужно, кроме жены (зато была Камилла!). «Он всегда был одиночкой, любил тишину, – вспоминает один из его помощников. – Когда он обнаружил, что с женой нужно разговаривать и думать о ней, ему стало не по себе». Чарльз жил только для себя: если ему хотелось уехать на выходные, не приходилось даже пальцем шевелить: «Стивен всегда был наготове с „роллс-ройсом“, где уже лежало все необходимое – его кисти и краски… словом, все». Потрясение, вызванное потерей любимого наставника, воспоминания о советах Маунтбаттена оказали сильнейшее влияние на решимость Чарльза исполнить свой долг и найти наконец жену.

После смерти Маунтбаттена влияние Камиллы на жизнь Чарльза еще более усилилось. И она сыграла решающую роль в выборе Чарльза.

5. «Что бы ни значило слово „любовь“…»

Диана была совсем простой девушкой, обычной школьницей с румяными щеками. Воплощенная невинность… Все были в восторге.

Воспоминания одного из придворных о первом визите Дианы в Беркхолл в 1980 году

Леди Диана Спенсер, высокая, светловолосая, с соблазнительными (по крайней мере в то время) формами, истинная английская роза, юная, с безукоризненным происхождением и идеальной репутацией, прекрасно подходила на роль королевской невесты. Поскольку принцу нужно было жениться, а Диана была ему симпатична, Камилла, недооценив силу характера девушки, сочла, что женитьба Чарльза на этой скромнице ничем не угрожает ее собственному положению в сердце наследника престола. Она решила подружиться с Дианой и подтолкнуть к ней Чарльза. Камилла искренне считала, что это наилучший выход для всех. Она уже вполне успешно избавилась от Анны Уоллес. Юная и неискушенная Диана казалась ей гораздо более приемлемой претенденткой на руку Чарльза.

Судя по всему, Чарльз успел благополучно забыть о Диане. Встретившись с ней в июле 1980 года в Петворте, он изумился – по крайней мере, так вспоминала сама Диана: «… Вошел Чарльз. Он буквально преследовал меня, и это было очень странно. Я подумала: „Это не очень хорошо“. Я считала, что мужчины не должны вести себя так откровенно, и поведение принца показалось мне необычным. В первый вечер мы сидели рядом на барбекю. Он только что расстался с Анной Уоллес. Я сказала: „В церкви на похоронах лорда Маунтбаттена вы выглядели таким печальным! В жизни не видела более грустного зрелища. Когда я на вас смотрела, у меня сердце кровью обливалось“. Я думала: „Это неправильно, что вы один, рядом с вами должен быть близкий человек!“

В следующее мгновение он меня буквально повалил, и я снова подумала, что это очень странно. Я не знала, как мне с этим справиться. Вот только что мы разговаривали о разных вещах – и вдруг такое… Сказать, что я не испытывала никакого желания пасть в его объятия – значит не сказать ничего. Он заявил: „Вы должны завтра вернуться со мной в Лондон. Я буду работать в Букингемском дворце, и вы должны работать со мной“. Я подумала, что это уж слишком. „Нет, я не могу“, – ответила я и подумала: „Как я объясню свое присутствие в Букингемском дворце, если должна провести уикенд с Филиппом [сыном хозяев дома]?“»[76]76
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 32.


[Закрыть]

Диана была очаровательной юной девушкой, «веселой, энергичной и жизнерадостной» – такой запомнил ее один из родственников принца. «В ней было много хорошего, по-настоящему непритворно хорошего». Диана, в частности, обладала уникальной способностью к сочувствию: «Я нюхом чую страдания», – говорила она, и это явно привлекало принца. Диана сумела понять глубокую печаль принца после смерти Маунтбаттена и искренне ему соболезновала – это, конечно, тронуло Чарльза. Юная девушка, которую чувство собственного достоинства заставило отвергнуть домогательства наследника престола, его заинтересовала. Он пригласил ее быть гостьей на королевской яхте «Британия» во время ежегодной парусной недели в Коузе. На этот раз он проявил большую чуткость: попросил помощника своего личного секретаря, Оливера Эверетта, присмотреть за Дианой. «…У него [Чарльза] было много друзей гораздо старше его. Я ужасно боялась, но они меня практически не замечали. Все это было очень, очень странно», – вспоминала Диана позднее[77]77
  Там же.


[Закрыть].

Странно чувствовал себя и сам Чарльз. Как пишет его официальный биограф, он «удивил одну из ближайших своих подруг… сообщив ей о том, что встретил девушку, на которой хочет жениться». «Подруга» посоветовала ему не распространяться о своих планах. Чарльз же продолжал восхищаться открытостью и общительностью Дианы… ее теплотой… любовью к сельской жизни… прекрасным происхождением… Кроме того, она мало знала о королевской семье и, по мнению принца, не должна была бояться тягот королевской жизни[78]78
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 279–280.


[Закрыть]. Впрочем, и сам Чарльз не представлял, что означает для девушки подобный брак. Он так никогда и не понял, какому давлению подверглась Диана, войдя в королевскую семью.

На «Британии» Диана сразу стала очень популярна у экипажа. Тому способствовала открытая, спокойная манера общения с людьми, унаследованная Дианой от ее родителей. По словам Барри, «в нее были влюблены все до единого человека». Она нравилась и королевским слугам, которые твердили: «Ну разве леди Ди не очаровательна?» Все считали, что она идеально подходит для «дела» – из нее должна была выйти прекрасная супруга наследника престола. Что бы ни испытывал Чарльз к Диане, он старался вести себя как обычно. «Вначале принц уделял ей не слишком много внимания, но она буквально не отрывала от него глаз», – вспоминал Барри[79]79
  Stephen Barry, Royal Service: My Twelve Years as Valet to Prince Charles, p. 216.


[Закрыть].

Диана не знала о роли Камиллы Паркер-Боулз в своей судьбе. В сентябре, когда сестра Дианы, Джейн, с мужем, Робертом Феллоузом, были гостями Балморала, Диана тоже получила приглашение. «Я остановилась в замке, поскольку журналисты меня буквально преследовали, – вспоминала Диана. – Там же постоянно находились мистер и миссис Паркер-Боулз. Я была там самой младшей. Чарльз обычно звонил мне и говорил: „Не хотите присоединиться к нам на прогулке или отправиться на барбекю?“, а я отвечала: „Да, с удовольствием“. Я думала, что все идет прекрасно»[80]80
  Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words, p. 33.


[Закрыть].

Старинные друзья Чарльза предостерегали Диану – уж слишком счастливой она казалась, а принц оказывал ей чересчур явные знаки внимания. Одна из ближайших подруг принца, Патти Палмер-Томкинсон, вспоминала, как очаровала ее Диана с первого взгляда: «Мы отправились на прогулку, было жарко, все устали, она провалилась в болото, вылезла – грязная с головы до ног… Но она хохотала, вытирая грязь с лица… Волосы прилипли ко лбу, потому что шел дождь… Она была похожа на настоящую английскую школьницу, для которой все вокруг – игра. Диана была очаровательной, очень естественной и очень юной. Она явно была влюблена в принца и очень хотела его заполучить»[81]81
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 280.


[Закрыть].

Один из тех, кто в то время гостил у королевы-матери в Беркхолле, вспоминал, как к ним заехали гости из Балморала. Среди них были Николас Соме, друг детства принца, Камилла Паркер-Боулз и Диана. «Я был поражен, увидев, как Диана в фиолетовых чулках сидит на полу перед королевой Елизаветой. Камилла Паркер-Боулз явно посмеивалась над этой бедной девочкой, которая не представляла, во что ввязалась», – вспоминал этот человек[82]82
  Интервью автору.


[Закрыть].

В октябре Диану вновь пригласили в Шотландию, на этот раз в Беркхолл – дом, который Чарльз обожал с самого детства. Когда Чарльз уходил на прогулки, Диана оставалась в доме и занималась вышиванием. Надо отметить, что королева-мать сама пригласила Диану: она явно одобряла выбор любимого внука. Некоторые считают, что значительную роль в этом сыграла Рут Фермой, другие же категорически опровергают. «Рут была не против, – признается одна из придворных дам. – Честно говоря, она была даже очень „за“. Конечно, она могла что-то сказать королеве Елизавете. Но, на мой взгляд, главную роль сыграла не Рут, а Синтия Спенсер. Она всегда была верной подругой королевы, а Спенсеры считались „друзьями королевской семьи“».

Описывая визит Дианы в Беркхолл, та же дама рассказывает: «Она нас удивила. Простая, румяная, как школьница. И очаровательная. Воплощенная невинность… Все были в восторге. До ее приезда одна из фрейлин королевы позвонила мне и сказала: „Разузнай все об этой девочке. Думаю, это серьезно“. Королеву-мать это явно волновало. Она сама проверила, готова ли спальня и другие комнаты, чего никогда не стала бы делать ради девятнадцатилетней девушки. Словом, все вокруг понимали, что готовится нечто необычное…» Когда Диана и Чарльз уехали, продолжает эта дама, «Рут встретила нас в аэропорту. Она подбежала ко мне и спросила: „Ну как все прошло? Она справилась? Все было хорошо?“»[83]83
  Интервью автору.


[Закрыть].

Подталкивая Диану к браку с принцем, Рут Фермой поступала весьма цинично. Она прекрасно знала о Камилле и не могла не догадываться, на что толкает внучку. Ей следовало устоять перед искушением стать бабушкой будущей королевы – ведь она знала характер внучки и понимала сущность этого ухаживания. Когда во время помолвки подруга заметила, как это хорошо, что юная невеста любит музыку, Рут загадочно заметила: «Ей это понадобится». Единственное, что сделала бабушка, чтобы подготовить Диану к ожидающему ее будущему, так это предупредила о том, что чувство юмора королевской семьи заметно отличается от ее собственного. Рут Фермой приняла сторону семьи Спенсеров – и сторону Дианы тоже! – и всеми силами способствовала заключению этого брака.

Когда же брак дал трещину, Рут Фермой, как и подобает придворной даме, с легкостью сменила мнение. Джонатану Димблби, автору официальной биографии принца Уэльского, она заявила, что в глубине души всегда была против этого брака, но (как приближенная королевы) «считала неправильным высказывать свои сомнения». Говорят, что на смертном одре она повторила Димблби то же самое. Она сказала также: «Если бы я предупредила Чарльза: „Вы совершаете ужасную ошибку“, то он, скорее всего, не обратил бы на мои слова ни малейшего внимания, потому что слушал других людей»[84]84
  Jonathan Dimbleby, The Prince of Wales: A Biography, p. 282.


[Закрыть]. Этими «другими» были не только его родственники, но и Камилла, которая продолжала играть важную роль в его жизни. К тому же принц должен был жениться – общество ожидало от него исполнения династического долга.

Барри, непосредственный и заинтересованный свидетель, считает, что «все уладилось» после поездки Дианы в Берк-холл. Чарльз пригласил ее в Хайгроув, свой новый дом в Глостершире. Это был его первый собственный дом. Чарльз обожал Хайгроув, но на Диану, по словам Барри, дом не произвел впечатления. Это был обычный особняк, каких немало в Котсволде, небольшой по меркам Олторпа. В доме шел ремонт, и жилыми оставались всего три комнаты. Диана не догадывалась, но главным преимуществом Хайгроува для Чарльза было то, что от Боулхайд-Мэнора, имения Эндрю и Камиллы Паркер-Боулз, его отделяло всего пятнадцать миль. А совсем рядом находилось любимое место охоты принца, Бофор, где все знали об отношениях Чарльза и Камиллы и относились к ним весьма снисходительно.

Принц и принцесса Кентские приблизительно в то же время собрались покупать загородный дом поблизости – им приглянулся особняк Незер-Лайпьят. Принц Майкл был страшно удивлен, что Чарльз выступил категорически против этого приобретения. Только под давлением других членов королевской семьи он согласился, чтобы семья брата жила вблизи от Хайгроува. Друзья полагали, что единственной причиной возражений принца было нежелание демонстрировать родственникам близость с Камиллой, что стало бы неизбежным, поскольку принцесса Кентская была большой любительницей охоты.

Той осенью Барри привозил Диану в Хайгроув три раза. Она гуляла по дому и саду и ожидала, когда Чарльз вернется домой с охоты – она еще не догадывалась, что именно это и ждет ее после свадьбы. После чая и раннего ужина Чарльз отвозил Диану обратно в Лондон. Ей было достаточно находиться рядом с предметом своего обожания. Общество Чарльза с лихвой компенсировало ей часы ожидания. Возможно, Диана воспринимала такое поведение принца как проявление старомодного ухаживания в духе Барбары Картленд.

Публичный интерес к роману Дианы и Чарльза достиг апогея. «ОН ВНОВЬ ВЛЮБЛЕН! ЛЕДИ ДИ – НОВАЯ ДЕВУШКА ЧАРЛЬЗА» – с таким заголовком 8 сентября 1980 года вышла газета Sun. Источником стал Джеймс Уитакер. Осматривая со специальной платформы реку Ди, где рыбачил Чарльз, он заметил, что из-за дерева за ним самим в маленькое зеркальце наблюдает Диана. Позже Уитакер писал: «Я подумал: „Какая хитроумная девушка! Она еще задаст нам жару… Нужно быть настоящим профессионалом, чтобы в зеркало подглядывать за тем, как мы за ними подглядываем!“»[85]85
  Sally Bedell Smith, Diana: The Life of a Troubled Princess, p. 83.


[Закрыть] В том же месяце Найджел Демпстер подтвердил в Daily Mail информацию о том, что Диана – новая девушка Чарльза и что «две находящиеся в счастливом браке женщины, которые оказывают на него сильнейшее влияние, леди Трайон и Камилла Паркер-Боулз» вполне одобряют его выбор[86]86
  Там же, p. 87.


[Закрыть].

Лондонские репортеры буквально осадили Коулхерн-Корт, дом Мэри Робертсон и детский сад «Юная Англия». Именно там была сделана знаменитая фотография против света – в контражуре, как называют это фотографы: Диана стоит, держа, как мадонна, одного ребенка на руках, а другого за руку. Солнце просвечивает сквозь длинную, летящую юбку, и всем видны ее стройные, длинные ноги. Этот снимок сразу же сделал Диану предметом обожания всех мужчин мира. Репортеры, осадившие ее квартиру, немедленно в нее влюбились. Она всегда была вежливой, терпимой и уравновешенной. Ей удалось превратить их в друзей. Она флиртовала с ними, посылала свои «фирменные» взгляды из-под опущенных ресниц. «В глубине души мы понимали, какую игру она ведет, очень умную, но не циничную, – вспоминал репортер Гарри Арнольд. – Однако ей удалось покорить наши сердца»[87]87
  Там же, p. 85.


[Закрыть]. Самым неприятным для Дианы были не камеры, поджидавшие ее возле дома, а полночные звонки от журналистов. Она скрывала свое раздражение, но, оставшись одна, горько плакала.

Чарльз предпринял все меры к тому, чтобы встречаться с Дианой в Лондоне, не привлекая внимания прессы. Диана звонила Барри, говорила: «Это Диана» – и сообщала, где ее можно забрать: из квартиры Рут Фермой на Итон-сквер или из дома Джейн Феллоуз в Кенсингтонском дворце. Возвращаясь домой, она выходила из машины за квартал от Коулхерн-Корт, чтобы журналисты возле дома не заметили, кто ее привез. Барри видел в ней обычную девушку-подростка, большую любительницу сладкого – она постоянно таскала с собой шоколадные батончики и пакетики с конфетами. Но Диана уже пыталась влиять на внешний вид принца – покупала ему свитера и галстуки в его любимой синей гамме, а привычные ботинки, которые шили специально для него, заменила на более современные мокасины. «Не стоит этого делать, – предостерег ее Барри. – Он всегда носит сшитые на заказ ботинки». Диана только усмехнулась, и в тот же вечер Барри увидел, как принц ходит в новых мокасинах, пытаясь к ним привыкнуть.

1 ноября 1980 года Диана присутствовала на праздновании тридцатидвухлетия Чарльза. Торжество проходило в семейном кругу в Сандрингеме. Общество расположилось в Вуд-Фарм – этот дом на десять спален использовали, когда главный особняк был закрыт. В субботу состоялась охота. Но толпы журналистов испортили Диане все удовольствие от визита. Из-за репортеров они с Чарльзом даже не сумели погулять. Поэтому ей пришлось тайком уехать, и запланированный долгий уикенд оказался неожиданно коротким. Диана спокойно вернулась на Коулхерн-Корт, а все репортеры остались мерзнуть в Норфолке у ворот Вуд-Фарм. И журналисты, и придворные были убеждены, что на празднике последует объявление о помолвке. Герцог Эдинбургский остался очень недоволен тем, что «чертовы писаки» испортили ему охоту.