Текст книги "Долго и счастливо"

Глава 4

– Не могу поверить, что ты все еще не купила наряд для выпускного, – сказала Джилли из-за двери раздевалки. – Ты никогда и ничего не оставляешь на последний момент. Это моя фишка.

– Верно, – подтвердила я, стягивая футболку через голову. – Но я была занята. К тому же у меня так много нарядов, что я вполне обошлась бы без нового. Там меня до самых пяток скроет мантия выпускника.

– Это будет на церемонии. – Ее голос прозвучал ближе, а из-под двери показались темно-красные носки эспадрилий на платформе. – Ты забываешь про сам выпускной.

Опять это слово. Услышав его, я скорчила гримасу в зеркале.

– И даже не думай в этот раз отсидеться в сторонке, – предупредила она, словно увидела мою реакцию через дверь. – Мы «создаем воспоминания», помнишь?

В ответ на это я громко застонала, а подруга засмеялась. Пару дней назад, во время обеденного перерыва, мы стояли в очереди за ежегодниками – очередной этап из бесконечного списка, предшествующего выпускному. Сами книги оказались тяжелыми и пахли кожей, а на обложке большими желтыми буквами была выдавлена надпись «СОЗДАЕМ ВОСПОМИНАНИЯ». На мой взгляд, это было глупо и нелепо, но Джилли почему-то утверждала, что это девиз нашего лета, которому нужно начать следовать прямо сейчас. Ей уже было недостаточно «не отсиживаться в углу, а стремиться навстречу приключениям». Теперь им еще и предстояло стать запоминающимися.

А это, как оказалось, подразумевало новое платье на выпускной, хотя из-за работы у меня в шкафу их было немало. Поэтому я и торчала сейчас в одном из любимых бутиков Джилли, за несколько часов до самой церемонии, вместе с ней и ее сестрами-близняшками Кейтлин и Катрин, которых мы звали КитКат, склонившимися над телефоном и игравшими в «Иглу-манию».

– Сейчас моя очередь, – услышала я голос Кейти.

Хотя они выглядели и даже специально одевались одинаково, их выдавали голоса. Кейти была громкой и шумной, а Кат обычно все шептала, и ее постоянно просили говорить громче. Должно быть, она что-то ответила, потому что через мгновение Кейти сказала:

– Хорошо, но тогда я прохожу следующий уровень и воспользуюсь всеми твоими бонусами.

– Да помолчите вы, болтушки, мы в приличном месте, – одернула их Джилли.

Раздался лязг, и на двери раздевалки оказалось еще одно платье, на этот раз кобальтово-синее. Я стянула с вешалки первое из тех, что выбрала мне подруга, – ярко-розовое короткое платьице, – натянула его и застегнула молнию. Мне хватило одного взгляда в зеркало, чтобы понять: оно мне совершенно не подходит, но я все же открыла дверь и вышла из примерочной.

– Нет, – заявила Джилли, устроившись в пестром кресле напротив. – Я хотела, чтобы ты выглядела дерзко и сексуально, но это, скорее, эпатажно.

– И это говорит мне девушка, на которой надета самая яркая вещь в магазине.

Она посмотрела на свой желтый комбинезон, который чуть не ослепил меня на солнце.

– Да, но я натянула его как раз потому, что мне нравится этот цвет. Иди надень следующее.

– Мне тоже нравится цвет, – проворчала я.

Когда я развернулась, чтобы направиться в раздевалку, то краем глаза заметила сочувственную улыбку на лице продавщицы за кассой.

– Моя очередь! – взревела Китти. – Отдай сейчас же!

– Или вы договариваетесь, или я отбираю у вас телефон, – устало сказала им Джилли, а затем вдогонку мне крикнула: – Попробуй примерить платье А-силуэта. То, синее.

– Я знаю, что такое А-силуэт.

– Что, правда?

Я закатила глаза, вновь припоминая, почему меня так раздражало находиться по эту сторону двери раздевалки. Мне не впервой ходить по магазинам вместе с Джилли, которая верила в целительную силу шопинга. Но я намного лучше себя чувствовала, когда листала журналы, ожидая, пока подруга наденет очередной наряд. Мы с Джилли так крепко дружили потому, что знали свои сильные стороны, вот только эта ситуация – исключение.

Синее платье больше подходило мне по цвету, но в нем грудь стала похожа на два заостренных треугольника. Однако я не стала говорить это, а молча вышла из раздевалки.

– Нет, твои сиськи выглядят странно. – Она посмотрела на предмет разговора. – Хотя так ты точно привлечешь внимание. Они напоминают торпеду.

– Но это не то внимание, которого мне хотелось бы. – Я вернулась в раздевалку, сбросила платье и посмотрела на последний вариант – темно-сливовое платье с V-образным вырезом. – Ты уверена, что мне стоит примерить это платье?

– Это баклажановый. И он сейчас в моде, – ответила она. – Давай надевай.

Я посмотрела на часы и потянулась к платью, чтобы выполнить приказ подруги. Уже половина четвертого, значит, осталось не так много времени, потому что мне предстояло зайти в мамин офис, чтобы проверить, все ли в порядке, затем отправиться домой и переодеться для церемонии, где я должна была встретиться с ней и Уильямом. Они приедут в школу сразу после встречи с Би Литтл, которую мы планировали второпях.

Би была замечательной, и это очень радовало, потому что подготовка, несмотря на заверения Уильяма, оказалась настоящим кошмаром организатора свадеб. Все началось с того, что место проведения – великолепный старинный дом с огромным садом и прудом – охватил пожар, в то время мы уже успели перевести здоровенный (из-за бронирования в последнюю минуту) депозит за это помещение на счет владельца. Затем Би настояла, чтобы мы пригласили конкретного поставщика провизии, но у него случился нервный срыв, хотя и не из-за этой свадьбы. (Правда, мама все еще в этом сомневается.) И вдобавок ко всему мать Би – свадьба которой прошла прекрасно, если не считать исчезновения ее сына в самый ответственный момент (как же мы любим третьи свадьбы!), – вдруг заявила после медового месяца о разводе из-за «несовпадения характеров». (Даже мама и Уильям удивились, узнав об этом. Они никогда не заключали пари на третьих свадьбах, потому что считали: к этому времени люди уже понимают, что делают.) И в итоге за девять недель до церемонии Би осталась без места проведения, без поставщика провизии и без поддержки самого близкого человека, который в этих вопросах оказался еще циничнее, чем Уильям и мама.

Я сняла с плечиков последний наряд, что подобрала Джилли, и, натянув его через голову, посмотрела в зеркало. Меня ужасал этот фиолетовый цвет, но зато понравился простой силуэт, классический вырез и расширяющийся книзу подол. Когда я вышла из раздевалки, чтобы узнать мнение Джилли, до нас донесся громкий крик женщины-продавца.

Мы с подругой дружно посмотрели на нее.

– Что случилось? – спросила Джилли.

Та удивленно посмотрела, словно забыла о нашем присутствии.

– Простите. Просто… прочитала новости. Снова была стрельба.

В затылке тут же закололо, а волосы встали дыбом. Джилли повернулась к близнецам, но те так увлеклись игрой, что ничего не слышали. Она подошла ко мне и положила руку на плечо.

– Мне нравится. Кто же знал, что фиолетовый так тебе идет?

– Где была стрельба? – спросила я у продавца, хотя догадывалась, где именно.

Что-то знакомое промелькнуло на ее лице.

– В школе. В Калифорнии. Это показывают в прямом эфире. Они не…

– Пойдем, – уверенным голосом перебила ее Джилли, уводя меня обратно в раздевалку. – Думаю, ты можешь обойтись без нового платья, – продолжила она из-за закрытой двери. – У тебя и так их море. Идем домой.

Секунду я просто разглядывала свое отражение. А затем, пару раз моргнув, трясущимися руками принялась стягивать платье через голову. Не утруждая себя развешиванием одежды на плечики, я торопливо надела шорты, футболку и шлепки, после чего подхватила сумку и вышла из раздевалки. Джилли молча протянула мне руку, и мы направились к выходу. Пока мы тащили близнецов мимо прилавка, продавец ни разу не отвела взгляд от экрана компьютера. Я же старалась не поворачиваться в ее сторону, дабы случайно не увидеть того, что она так внимательно смотрела. Но я догадывалась: нескончаемый репортаж у стен невзрачного здания, наверняка с какой-нибудь эмблемой на фасаде. Людей, которые выбегают из дверей, держа руки над головой. Объятия выживших, а также раскрытые в немом крике рты. И в худшем случае – фотографии детей, таких же, как в моем ежегоднике, но уже ставших призраками.

* * *

Мне удалось немного успокоиться к тому моменту, как я добралась до кабинета мамы. И в этом мне помогла Джилли, которая громко включила радио, пока мы ехали по городу. Она время от времени поглядывала на меня, думая, что я этого не замечаю. На улице стояла великолепная погода, и под ярко-голубым небом люди шагали по тротуару или сидели в своих машинах, опустив стекла, пока в другом месте чей-то худший кошмар вдруг стал реальностью. Это казалось мне неправильным, словно такой день должен обязательно омрачиться дождем или чем-то подобным.

– Ты уверена, что не хочешь поболтать несколько минут? – спросила Джилли, когда мы подъехали к маминому офису, где я оставила свою машину. – У меня есть еще немного времени, прежде чем забрать новые очки Кроуфорда и его самого с тхэквондо.

– Еще одни очки? – спросила я.

Подруга посмотрела в зеркало заднего вида на близнецов, которые демонстративно глядели в свои окна.

– На этот раз обидчика отстранили от занятий. Посмотрим, изменит ли это что-нибудь.

Хотя мне нравились спокойный голос и неловкость Кроуфорда, это делало его огромной мишенью для задир школы. Боевые искусства помогли ему стать сильнее, но не спасали от издевательств в очереди в столовой, по крайней мере, пока. Так что Бейкеры много денег тратили на замену очков.

– Я в порядке, к тому же мне пора идти, – ответила я. – Увидимся на церемонии.

– Будем надеяться, что Стив потеряет сознание и не появится.

– Скрестим пальцы.

Она рассмеялась, и я – вслед за ней, хотя бы для того, чтобы убедить ее, будто у меня все в порядке. Всю жизнь Стив Барофф благодаря своей фамилии постоянно вклинивался между нами на официальных мероприятиях, если не напивался до такого состояния, когда просто не мог прийти в школу. Поэтому мы надеялись, что он не появится на выпускном и мы сможем оказаться на сцене вместе. И в самом деле «создать воспоминание».

Когда Джилли включила радио и выехала на дорогу, я направилась в мамин офис. Компания «Свадьбы от Натали Барретт» арендовала помещения в современном офисном здании в самом центре города, между стоматологической клиникой и магазином высококлассных канцелярских товаров RSVP[6]6
  RSVP – акроним от французского выражения Répondez s’il vous plaît, означающего «ответьте, пожалуйста». Такую отметку, согласно французскому этикету, ставили на письмах, которые требовали обязательного ответа от адресата. Например, подтверждение или отказ от посещения официального мероприятия.


[Закрыть]. Из месяца в месяц я оставляла там большую часть своей зарплаты из-за своей слабости к открыткам, бумаге для записей и, конечно же, чистеньким блокнотам. Казалось, стоит расписать свою жизнь на бумаге, как обретаешь над ней больший контроль. Вероятно, именно поэтому меня хватало на день-два, а в прошлом году я даже не пыталась. Ведь сейчас, когда просматривала эти старые, едва начатые дневники, события, описанные на их страницах, казались такими ничтожными и незначительными, что мне было бы жалко тратить на них бумагу и чернила. От этой мысли перед глазами на мгновение мелькнула продавщица за компьютером, и тело тут же охватил озноб. Я открыла дверь в мамин офис, где всегда работал кондиционер, но даже не заметила прохладного воздуха.

Увидев меня, Уильям встал из-за своего места напротив Би и подошел ко мне.

– Мне пришло оповещение на телефон о последних новостях, – тихо сказал он. – Ты в порядке?

Мама с Би обсуждали список гостей, но их голоса доносились словно издалека.

– Все хорошо, – машинально ответила я. – Возвращайся к делам. Я зашла, чтобы отдать приглашения.

Он кивнул, но еще несколько минут стоял рядом, словно боялся, что я передумаю. Как только Уильям вернулся за стол, я выскользнула в подсобку и вытащила из кармана два приглашения на церемонию. Каждый выпускник имеет право позвать до шести человек, но мне больше никого не хотелось брать с собой. Я сунула их в мамину сумочку, лежавшую на ее половине большого стола, и вернулась в главную комнату.

– …мы должны были встретиться полчаса назад, – сказала Би Эмброузу, который объявился в офисе во время моего отсутствия.

На нем были джинсы, синяя рубашка с короткими рукавами и теннисные туфли, а сам он выглядел так, словно только что вышел из душа и совсем недавно поднялся с кровати, несмотря на поздний час. Может, именно поэтому его милая сестра сейчас была так раздражена.

– Неудивительно, что не можешь найти работу, ты просто не в состоянии прийти вовремя!

– У меня часы сломались, – ответил Эмброуз. – И мне еще нужно было добраться сюда, так что…

Щеки Би покраснели.

– У тебя есть телефон, Эмброуз. И там есть часы!

В комнате воцарилось неловкое молчание, во время которого Эмброуз заметил меня и с улыбкой помахал рукой, словно мы были давними друзьями, которые долго не виделись. Его совершенно не заботило, сколько неприятностей он доставил: пожалуй, это даже могло бы меня впечатлить, если бы не попахивало сумасбродством.

Я все еще обдумывала, как отреагировать на его жест, как вдруг мама сказала:

– Луна, каково это, когда для шага в новую жизнь остается всего несколько часов?

Теперь все смотрели на меня. Даже в выходной приходилось держать лицо.

– Поверю в это, лишь когда получу аттестат, – ответила я.

– Сегодня вечером у Луны выпускной, – объяснил Уильям Би, – в старшей школе.

– Правда? – Она улыбнулась мне.

Эмброуз, усевшийся рядом с ней, заметил причудливый автоматический держатель для скотча из нержавеющей стали – видимо, мы оба любим канцелярские принадлежности – и пододвинул его к себе поближе.

– Поздравляю! – продолжила Би. – Это такой важный этап в жизни. Я до сих пор помню каждое мгновение своей церемонии вручения аттестатов.

– Я тоже, – сказал Эмброуз.

Его все еще влажные волосы выглядели прекрасно, но одна прядь так и норовила упасть на лицо.

– Ты не ходил на свой выпускной, – возразила его сестра и пояснила нам: – В школе сказали, что если он хочет получить аттестат, то не должен появляться на церемонии. У Эмброуза всегда так.

– Я говорил про твой выпускной, – сказал он, нажимая кнопку на держателе скотча, который тут же зажужжал и выдал липкую полоску. – К тому же, если ты забыла, никто так и не доказал, что именно я привел корову.

– Корову? – приподняв одну бровь, спросила мама.

– Что планируешь делать в следующем году, Луна? – быстро сменила тему Би.

Что бы там ни случилось с коровой, она явно не хотела об этом говорить.

– Я поступила в Рис-Джонсон, – ответила я.

– Это частный гуманитарный колледж. Она сама его выбрала и даже получила частичную стипендию, – с гордостью добавил Уильям.

– Как здорово! – восхитилась Би. – Я училась в Дефрисе по специальности «государственная политика». Я обожала колледж.

В этот момент ее брат вновь нажал на кнопку держателя для скотча, затем еще раз. Из него выскочили сразу два кусочка, которые Эмброуз наклеил себе на большие пальцы.

– Мне до сих пор не верится, что Луна выпускница, – вздохнул Уильям. – Кажется, она еще совсем недавно начала ходить в детский сад. Время летит так стремительно.

«О боже», – подумала я, услышав напряженные нотки в его голосе на последних словах.

– Уильям, держи себя в руках, – попросила мама, видимо, тоже это заметив. – У нас впереди еще целый вечер.

Он кивнул и, вынув сложенный платочек, вытер глаза. Если бы мама с Уильямом были одним человеком – а мне иногда казалось, что так и есть, – то она была бы головой, а он – сердцем. Конечно, когда дело касалось их бизнеса и основных вопросов, они проявляли завидную циничность. Но в эмоциональные моменты мама обычно шутила или мыслила логически, Уильям же принимал все близко к сердцу и вдвойне сильнее, если дело касалось меня. Первый день в детском саду, первая ночевка у подруги, первый раз, когда мое сердце разбилось. Именно Уильям плакал вместе со мной и не выпускал моей руки, пока я не выходила из комнаты. И слава богу. Я люблю свою маму, но, если бы меня растила только она, мне бы так и не довелось узнать, что такое сопереживание.

– К слову о дальнейших планах, давайте вернемся к обсуждению свадьбы, – сказал он, посмотрев на открытый блокнот перед ним. – Итак, мы с вами решили по поводу места проведения и кейтеринговой компании, а также договорились, что я обзвоню три самых идеальных места из пяти для проведения репетиционного ужина, чтобы узнать, свободны ли они в этот день. В отеле подтвердили бронь на все номера?

Би в жемчужных серьгах и с собранными наверх волосами, в которых были шпильки с ромашками, открыла крышку планшета и пролистала свои записи. Сидевший рядом Эмброуз поднял держатель для скотча, перевернул его и принялся осматривать с обратной стороны.

– Да, для семидесяти восьми человек, включая шаферов, подружек невесты и членов семей из других городов.

– Вы разослали все приглашения? – спросила мама.

– Четыре недели назад, – выпрямившись, ответила Би. Мне показалось, что она чувствовала мамины опасения насчет ее свадьбы и всячески старалась угодить ей. – Пока что подтвердили свое присутствие двести человек, но в итоге планируется двести пятьдесят.

Мама покосилась на Уильяма, который тут же одарил ее самодовольной улыбкой. Большие свадьбы означают большие деньги. К тому же семья жениха Би, Кевина Ю, владеет большой фармацевтической компанией, и это может привлечь большое внимание. Меня очень интересовало, планирует ли она сменить имя и стать Би Ю вместо Би Литтл, но я не нашла повода спросить это. Пока.

– Вы действительно думаете, что сможете найти место, где возьмутся провести ужин на семьдесят восемь человек в пятницу вечером и к тому же через девять недель? – спросила мама.

Эмброуз, видимо, очарованный держателем для скотча, поставил его обратно на стол и несколько раз подряд нажал на кнопку. Щелк. Щелк. Щелк.

– Если есть вероятность попасть на журнальный разворот, то да, – ответил Уильям под жужжание держателя для скотча.

– Ты не сможешь заполучить место, если его нет.

– Выход есть всегда.

И тут из подставки для скотча донесся скрежещущий звук, а затем и вовсе пронзительный писк. Мы дружно повернулись к Эмброузу, который вновь протянул руку и нажал на кнопку.

– Мне просто кажется, что ты… – начала мама, но ее слова заглушило жужжание подставки для скотча.

Эмброуз тут же схватил его и попытался выключить, но ничего не получалось. Тогда он засунул его под стол, к себе на колени, где тот продолжил скрежетать все громче и громче, пока не раздался хлопок. И через мгновение на полу у моих ног оказалась бобина скотча, а в воздухе запахло дымом.

– Эмброуз! – окончательно теряя самообладание, взвизгнула Би, затем повернулась и схватила подставку для скотча с его колен. – Боже мой! Перестань!

– Я просто… – начал ее брат и тут же замолчал.

Мама медленно наклонилась, отклеила с туфли кусочек скотча и прикрепила его к папке.

– Мне плевать! – воскликнула Би. – Ты всегда что-то творишь, но никогда не выполняешь просьбы других. Неудивительно, что маме надоело возиться с тобой и она взвалила это на меня. Так что лучше заткнись и ничего не трогай!

В комнате повисла тишина. По привычке я покосилась на Уильяма, который сейчас выглядел напуганным и одновременно заинтересованным таким развитием событий. Хотя следовало признать, что и я – тоже. Никто из нас не ожидал, что Би умеет ругаться.

Правда, мама не казалась расстроенной.

– Я сказала, что тебе не следует возлагать большие надежды.

Услышав это, Би заплакала и тут же закрыла свое хорошенькое личико руками, но все видели, как сотрясаются ее плечи.

– Подготовка к свадьбе – это настоящий стресс, – погладив ее по руке, сказал Эмброуз.

– Да боже мой! – закричала Би, отстраняясь от брата. – Простите. Я просто… Мне нужно… – вскакивая на ноги, забормотала она.

– Все хорошо, – спокойно ответил Уильям. – Туалет дальше по коридору. Пойду принесу тебе стакан воды.

Я сомневалась, что это поможет, особенно если судить по тому, как громко хлопнула дверь туалета. Тем не менее Уильям встал, подхватил бутылку воды и исчез в коридоре, оставив за столом лишь меня, маму и Эмброуза. Я опустила глаза на пол. И тот оказался полностью усыпан кусочками скотча.

– Знаешь, Эмброуз, – через мгновение начала мама, – нам бы очень хотелось, чтобы ты не свел свою сестру с ума до августа.

Несмотря на слезы Би и взрыв держателя для скотча, мама произнесла «нам», чего раньше не случалось, когда дело доходило до обсуждения этой свадьбы. Видимо, благодаря этой вспышке она почувствовала свое участие.

– Сколько бы я ни говорил, люди никогда не верят мне, но я действительно не хотел ее расстраивать, – ответил Эмброуз, положив руки на стол. – Просто она слишком эмоциональна.

– Ты действительно считаешь, что проблема только в этом? – спросила мама.

Парень угрюмо кивнул.

– Как всегда.

– Кажется, мама отправила тебя сюда потому, что не справляется с воспитанием такого непослушного сына.

– Верно, – согласился Эмброуз. – К тому же я разбил ее машину. Но в свою защиту скажу, что она тоже очень эмоциональна. Думаю, это наследственное.

«О боже», – подумала я, борясь с желанием закатить глаза. Конечно же, в этом виноваты все, кроме него. Уверена, сейчас он обвинит в поломке подставку для скотча.

Мама же в ответ на эти слова улыбнулась, словно они ее забавляли.

– Помнится, Би упомянула, что тебе нужна работа.

– Так мне сказали, – ответил он.

– Сказали?

– Скорее, поставили ультиматум, – признался Эмброуз. – Судя по всему, я всех раздражаю и дорого обхожусь.

Мама не спешила продолжить разговор, вместо этого она пристально разглядывала парня, поигрывая бриллиантовой подвеской, которую носила не снимая. Что-то в выражении ее лица меня насторожило еще до того, как она произнесла:

– Давай заключим сделку: ты трудишься на нашу фирму все лето, а я вычту твое жалованье из гонорара за свадьбу Би.

– Серьезно?

– Мама! – ошеломленно воскликнула я.

Эмброуз тут же улыбнулся мне.

– Ты слышала? Мы станем коллегами!

– Но ты должен отнестись к работе серьезно, – строгим голосом продолжила она. – Я не даю тебе раздражающих или слишком сложных заданий, а ты появляешься вовремя. Это понятно?

– Абсолютно, – ответил он. – Когда мне начинать?

– Прямо сейчас. – Мама отодвинула стул и указала на пол. – Собери весь скотч, а затем сходи за кофе. Мне нужен кофеин.

– Есть, мэм, – сказал Эмброуз с улыбкой и отсалютовал ей.

Мама же молча пошла в свой кабинет. Я последовала за ней, но у дверей оглянулась и увидела, как он присел на корточки и принялся собирать скотч, поднимая по одной полоске зараз. Заметив, что я на него смотрю, Эмброуз радостно поднял большой палец вверх. Боже.

– Ты с ума сошла? – закрыв за собой дверь, спросила я. – Зачем ты его наняла?

– Наша обязанность – сохранять спокойствие и сосредоточенность невесты, – вытаскивая из сумочки бумажник, ответила она. – С этой свадьбой и так все не очень гладко, но лишь Эмброуз смог довести ее до слез. А так он перестанет доставать ее и в то же время поможет нам.

– Это не сработает, – покачав головой, сказала я. – Ты никогда и никого не нанимала так. Обычно ты «от» и «до» проверяешь биографию человека, прежде чем нанять его. И не стала бы рисковать своим именем и свадьбами, лишь бы отвлечь кого-то.

– Неужели я не могу сделать благородное дело? – с улыбкой поинтересовалась она.

– Это уж точно не про тебя, – категорически отрезала я.

– Эй! – воскликнула мама.

Я молча сверлила ее взглядом. Наконец она вздохнула и призналась:

– Ладно, ты права. Мне позвонила Ева и спросила, не могли бы мы как-нибудь отвлечь Эмброуза за дополнительную плату.

– Она собирается заплатить тебе, чтобы ты присматривала за ее сыном?

– Я не буду с ним нянчиться. Либо он будет работать, либо сделка отменяется. Я ей так и сказала.

Она вытащила из бумажника двадцатку и протянула мне.

– К тому же, видит бог, я не собираюсь поручать ему что-то важное. Мелкие задания, перенос вещей, сделать что-то в последнюю минуту и купить кофе.

Я на секунду задумалась.

– Но это же мои обязанности.

– Именно. – Мама улыбнулась. – Ты вот-вот окончишь школу, и начнутся твои последние каникулы перед колледжем. Мне бы хотелось, чтобы ты попыталась насладиться ими.

– Не поступай так со мной, – попросила я с ноткой предостережения в голосе. – Мне хватило и нескольких минут общения с ним, чтобы понять: сама я справлюсь гораздо лучше.

– Все для тебя, – сказала она, будто не слыша моих слов. А затем, не давая возможности возразить, быстро наклонилась вперед и прижалась губами к моему лбу. – Отдай ему деньги, проводи до «Яванского кофе» и расскажи, что нужно купить. А затем отправляйся домой. Хорошо?

Мне хотелось возразить, дернуть за стоп-кран поезда неприятностей, еще не успевшего набрать скорость. Но часы за ее спиной показывали четыре пятнадцать, а через два часа мне предстояло встретиться с Джилли, и возможно, со Стивом Бароффом в очереди за аттестатами. К тому же, учитывая то, что мне удалось узнать об Эмброузе Литтле, он и сам добьется своего увольнения. Наверное, еще до того, как я получу аттестат.

– Хорошо, – согласилась я, забирая у мамы деньги. – Ты сама роешь себе яму.

– Какая прекрасная фраза, – ответила она. – Ты говоришь совсем как выпускница старшей школы.

Я закатила глаза и потянулась к ручке, чтобы открыть дверь. А когда толкнула ее, она тут же отскочила от чего-то с другой стороны. Оглядевшись, я увидела лежавшего на полу Эмброуза, который находился так близко от кабинета, что, уверена, мог услышать наш разговор. Упс.

– Думаю, я собрал все, – сказал он, судя по всему, ни капли не обидевшись. – Но, блин, это просто суперлипкий скотч.

– Вот почему он стоял в подставке для скотча, – напомнила я, пока он поднимался на ноги и выбрасывал в мусорное ведро остатки ленты. – Мама хочет кофе. Я должна передать тебе деньги и проводить в кофейню.

– Отлично, – ответил он с такой легкостью, словно в его жизни и вовсе не было проблем.

Конечно, он вряд ли услышал то, что я говорила. А если и слышал, то мог подумать, что я говорила о ком-то другом или что просто очень эмоциональная.

– Показывай дорогу.

* * *

– Может показаться, что нет ничего проще, чем сходить за кофе, – сказала я, когда мы встали в конце неожиданно большой очереди в «Яванском кофе». – Но ничто не бывает простым, когда дело касается мамы. И это первое, что тебе следует знать.

Он кивнул.

– Хочешь сказать, она крепкий орешек?

Я посмотрела на него.

– Никогда не называй ее так. Никогда.

– Я запомню. – Он кивнул, и локон тут же свалился ему на лоб. – Знаешь, у меня такое чувство, будто ты не веришь, что я справлюсь с этой работой.

– Ты прав, – согласилась я и сделала шаг вперед, продвигаясь к кассе.

У него хватило наглости сделать оскорбленный вид.

– Почему? Ты ведь меня совершенно не знаешь.

– Может, и так, но не стоит забывать о том, что мне уже о тебе известно. Из-за тебя задержалась свадьба твоей матери…

– Оглядываясь назад, стоит отметить, что лучше бы она вообще не состоялась. Представь, если бы я еще хоть немного поболтал с Деми, то мама могла бы одуматься и избавить себя от многих проблем.

– …а сегодня, – продолжила я, – ты сломал собственность компании и довел до слез клиента.

– Я довел до слез свою сестру, – поправил он. – В тот момент я еще не был сотрудником компании. Это важное уточнение.

Очередь медленно продвинулась вперед.

– Ты всегда ищешь отговорки, чтобы не нести ответственность за созданные тобой неприятности?

– По какой-то причине в большинстве случаев все винят меня. Так что я держу ухо востро.

– По какой-то причине?

– Разве ты не должна сказать мне, какой кофе заказывать?

Я так сильно сжала челюсти, что пришлось уговаривать себя расслабиться. Поняв бесплодность попыток, я повернулась и посмотрела на женщину, которую мы с Уильямом звали «телефонисткой». Каждый будний день, во сколько бы я ни пришла в кофейню, она сидела за одним и тем же столиком, с открытым ноутбуком и телефоном у уха, к тому же разговаривала так громко, словно хотела, чтобы все слышали ее беседу. Иногда женщина обсуждала свою работу – она расшифровывала медицинские карты, – но чаще болтала на личные темы. Так в начале недели я узнала, что у одной из ее подруг диагностировали рак груди, а у нее самой аллергия на ростки пшеницы. И это я сократила.

Неудивительно, что и сейчас я слышала, как она своим громким, немного звонким голосом обсуждала стоимость авиабилетов.

– Уильям всегда заказывает большую порцию латте с обезжиренным молоком. Всегда. А вот мама непредсказуема. Чаще всего она просит купить эспрессо с цельным молоком. А если у нее стресс, ей может захотеться двойного эспрессо. Но если она огрызается на тебя, то лучше бери простой. В таком состоянии она не почувствует разницы, и так будет лучше для всех.

Эмброуз ничего не ответил, и я увидела, что он внимательно изучает выпечку. Отлично.

– Эй! – воскликнула я. – Ты вообще слышал…

– Большую порцию латте с обезжиренным молоком и эспрессо с молоком для твоей мамы. Не надо возмущаться. Плюс к этому два круассана с шоколадом, разогретых так, чтобы он потек.

Я моргнула, удивленная, что он вообще хоть что-то запомнил.

– Я ничего не говорила о круассанах.

– Это для нас, – объяснил он.

– Но я не хочу круассан.

– Ты выглядишь нервной. Это поможет, – посоветовал он. – Не волнуйся, это за мой счет. Правда, возможно, мне потребуется занять пару баксов до зарплаты.

Позже я поняла, что в этом ответе сложилось все, что так раздражало меня в Эмброузе. Но в тот момент я просто молчала, не зная, что сказать. И тут мой телефон запищал. Это было сообщение от Джилли: «ВОЛНУЕШЬСЯ? ГОВОРЯТ, В «А-КАДРЕ» БУДЕТ ПОТРЯСНАЯ ВЕЧЕРИНКА. МЫ СОЗДАЕМ ВОСПОМИНАНИЯ!»

– Вечеринка в «А-кадре»? – заглядывая мне через плечо, спросил Эмброуз. – Где это?

Я тут же перевернула телефон.

– Серьезно? У тебя вообще есть манеры?

– Это же ты достала телефон во время нашего разговора, – возразил он, но, заметив мой пристальный взгляд, добавил: – Знаешь, тебе действительно нужен этот круассан.

– Следующий, – позвал бородатый парень чуть старше меня, стоявший за стойкой, который так сильно любил клетчатые рубашки, что Уильям окрестил его «дровосеком». – Привет. Как дела в свадебном бизнесе?

– Так же безумно, как всегда, – сказала я, а затем указала на Эмброуза. – У него есть заказ, но ты, наверное, и сам знаешь, зачем мы пришли.

– Возможно, – ответил «дровосек». – Но лучше скажите мне.

– Я ухожу, – объявила я Эмброузу. – Не забудь взять лишних салфеток.

– Оки-доки, – крикнул он мне вслед, когда я зашагала к двери, – повеселись на выпускном!

Эти слова были сказаны таким радостным и добродушным тоном, который настолько не совпадал с моим настроением, что я вновь невольно стиснула челюсти. Как можно быть таким невосприимчивым к окружающим и не замечать, как сильно ты раздражаешь других? Когда я открывала дверь, этот вопрос все еще не давал мне покоя. Но внезапно все мысли, разговоры в зале и тихую музыку перекрыл голос «телефонистки».