Текст книги "На грани"
Автор книги: Сара Дюнан
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Отсутствие – Четверг, утром
В четверг, в последнее свое утро во Флоренции, Анна не покидала номера. Даже спускаться к завтраку она не стала, ожидая звонка. Окно с видом на грязный внутренний дворик не пропускало ни малейшего свежего дуновения – номер, в котором можно было только спать, но уж никак не проводить время, дешевый номер, хотя в разгар сезона не такой уж и дешевый. Она лежала на кровати и смотрела, как лениво вращаются на потолке лопасти вентилятора. Постепенно, истомленная ожиданием, она так и уснула – одетая, на постели. Проснулась она разбитая и под впечатлением от снов, которые помнила лишь смутно, но из которых вынесла память о какой-то молчаливо грозящей ей опасности, страшной и неизбежной.
Проснувшись, она первым делом позвонила на коммутатор узнать, не было ли звонка, который она, возможно, не слышала. Никаких звонков не было. Почему он не звонит? Может быть, что-нибудь случилось? Он опаздывает уже на два дня. Непонятно.
Поначалу Анна не имела ничего против такой паузы. Напротив, она благодарила судьбу за продых. Она даже умышленно прилетела двумя днями раньше, чтобы к его приезду успокоиться, обрести равновесие, чтобы знать, что говорить, и не позволить желанию увлечь себя и сбить с пути. Равновесие должен был подарить ей город. Она часами бродила и бродила по нему, выбирая маршруты в стороне от обычных достопримечательностей, привлекающих к себе туристов, – осматривала церкви, удостоившиеся одной-единственной строки в туристских справочниках, выходила на площади, в целом обойденные историей. И всюду она ловила тень себя прежней – молодой, жадной до жизни, неоперившейся и влюбленной в город и в ощущение своего могущества и вседозволенности в этом городе. Тень этой прежней Анны была настолько четкой, что однажды ей показалось, будто она вдруг увидела себя в маленькой пухленькой девушке в броских солнцезащитных очках и с короткой панковской стрижкой – но то было лишь доказательство причудливых кульбитов, какие выделывает мода, с легкостью возвращая тебя в прошлое.
В городе ее привлекала именно эта черта – легкость, с которой в нем уживались противоположные стили. Местные уроженки – увешанные золотом и напомаженные, чтобы скрыть возраст, мешались на улицах с приезжими хиппи – парнями в металлических заклепках и татуировках, девицами с голым пупком и спиной, загоревшей до черноты, по-детски тоненькими, худыми, как палка. Было время праздников, и то тут, то там в окрестностях устраивались фиесты – рай для бродяг и любителей покрасоваться. Но в конце концов все возвращались во Флоренцию. Ближе к полудню зной призывал их к фонтану возле бокового входа в кафедральный собор – лохматые парни, чьи пышные мелкозавитые шевелюры походили на бисерные занавески, голые по пояс, плескались в воде, как щенки, плескались и брызгались.
Она как зачарованная глядела на эту картину. Ей живо вспомнилась ночь, которую много лет назад она провела, вернувшись из Рима в общежитие, где остановилась, и обнаружив, что место ее занято и общежитие переполнено. Заночевала она тогда в конце концов на ступенях Баптистерия, а наутро мылась в туалете ближайшего кафе. Теперь такое она посчитала бы немыслимым. Куда канули все эти годы? Места, люди, любовники, службы... С рождением Лили словно горлышко песочных часов расширилось, и время ринулось туда уже не как песок, а как поток воды. Эти парни возле собора по возрасту, наверное, ближе к ее дочери, чем к ней самой. Как могло это случиться? Невозможно, непредставимо.»
Лили. В последние дни она мало думала о ней. Мучаясь своей виной, она понимала, что нити, связующие ее с дочерью, стали тоньше. В вечер приезда она позвонила домой, но Лили была поглощена просмотром видеофильма и не была настроена на разговор. Анна расслышала хруст чипсов и уловила рассеянность дочери, чье внимание было приковано к картинкам на экране. Лили было хорошо. В матери она не нуждалась.
А вот Анне она была нужна. До того, как эта история с Сэмюелом стала грозить ее мирку, норовя разрушить, разодрать его в клочья, присутствие Лили она живо чувствовала и в периоды их разлук.
Душевная связь ее с дочерью ей представлялась чем-то вроде жевательной резинки – любовные нити, тянущиеся, липкие, вязкие, все больше истончающиеся, пока не придет охота запихнуть жвачку обратно в рот и слепить опять воедино. Но не может ли случиться, что от слишком большого натяжения в один прекрасный момент нити порвутся? Не ведет ли к тому ее нынешняя прихоть?
Время в номере отеля истекало. Теперь уж он не придет. Отчасти это было даже каким-то облегчением. Будь у него самая уважительная причина для отсутствия, все равно это станет началом конца. Чтобы успеть на самолет, ей придется покинуть отель к середине дня. По ее просьбе портье проверил расписание. Оказалось, что поезда в Пизу идут нерегулярно и не все из них следуют прямо в аэропорт без пересадки. Пятичасовой прибывал слишком рано, семичасовой – слишком поздно.
Она уже собрала вещи, сложила одежду; деревянная лошадка, купленная на рынке в первый же день, была аккуратно обернута ночной рубашкой, чтобы не поцарапать выступы фигурки, когда она станет запихивать покупку в багажный ящик над самолетным креслом. По крайней мере, Лили убедится, что она о ней думала. Закрыв молнию дорожной сумки, она встала с постели. Теперь ясно, что он не придет, а ей пора выбираться отсюда. Может, оно и к лучшему. Оставив сумку на постели, она направилась вниз, в вестибюль отеля – надо выпить чего-нибудь прохладительного.
Дома – Пятница, днем
В кризисных ситуациях я не теряюсь. Видно, качество это у меня в генах. Я примчалась в аэропорт за двадцать минут до вылета последнего рейса, но при всей моей ловкости путь от Амстердама до Западного Лондона занял три с половиной часа. Однако я не дала времени меня размягчить. Не дождетесь. Вместо этого я всю дорогу составляла различные сценарии возвращения Анны. Если она не вернулась в срок, как сказала, на это должна быть причина. Вероятнее всего, она звонила, чтобы сказать, что задерживается, но автоответчик дал сбой и не записал звонок. Да, может быть, она уже сейчас в пути. Я представляла себе, как она вылетает из такси, торопливо вбегает в парадную дверь, швыряет багаж и бежит по лестнице наверх, в комнату Лили, чтобы, разбудив ее, поздороваться. Я так живо и детально это представляла, что позвонила Полу прямо из Хитроу, из зала прибытия, желая удостовериться, что не ошиблась. Он мгновенно взял трубку. Нет, он все еще находился в ожидании.
Я взяла такси. В Лондоне было жарче, чем в Амстердаме. Трава по обочинам автострады была сухой, как пересушенные плохим перманентом волосы, в воздухе пахло выхлопными газами. В такие дни «скорая помощь» обычно держит наготове кислородные маски для поступающих в больших количествах астматиков. На полдороге в Чизвик тучи так сгустились, что их наконец прорвало – стеной полил дождь. От дороги шел пар, как от только что снятого с плиты блюда, а капли все стукались и стукались о покрытие, и окна такси мгновенно запотели.
Англия. Я и позабыла, какие сюрпризы здесь может готовить погода.
Но когда я съехала с автострады на дорогу, ведущую к дому Анны, ливень прекратился, а духота, напитавшись влагой, несколько ослабла. Воздух за окошком благоухал зеленью. Я вылезла из такси. По-видимому, Пол услышал звук мотора, потому что дверь открылась раньше, чем я успела поднять руку к звонку.
Кивком он пригласил меня войти и, приложив палец к губам, указал наверх. На втором этаже дверь в комнату Лили была приоткрыта. Я кивнула, и мы тихонько проследовали в кухню. Первым делом – вещи наипервейшие. Из холодильника я извлекла мою неизменную лондонскую бутылку водки (в каждой гавани своя посудина) и налила нам обоим выпить. Пол отказался, что заставило меня пристальнее в него вглядеться. Когда-то он был таким сногсшибательным мужиком, что все на него оборачивались, но сейчас он выглядел не лучшим образом. Лицо его осунулось и приобрело какой-то землистый оттенок – Кристофер Уокен, в очередной раз играющий психа, – а глаза слегка покраснели. Похоже, он провел бессонную ночь. Но в любовных утехах или в тревоге – с Полом в этом вопросе определенности быть не могло.
– Все еще никаких известий?
– Ни единого слова.
– А что ты сказал Лили?
– Что она опоздала на самолет и прилетит, когда сумеет сесть на другой.
– И она поверила тебе? Он пожал плечами:
– Чего ж тут неправдоподобного? По какой другой причине мама может не вернуться, если сказала, что вернется?
Он сел за стол и на секунду прикрыл глаза, надавив на веки двумя пальцами – большим и средним. Нет, подумала я, на этот раз секс тут ни при чем.
– И ты все время здесь? Он покачал головой.
– Патриция, нянька, позвонила мне утром. Я и так почти каждую пятницу провожу с Лили, а тут еще Патриция собиралась на субботу-воскресенье в Ирландию на свадьбу племянницы и, видимо, разволновалась, что Анны нет.
– Когда точно она должна была вернуться?
– Вчера вечером.
– Ты звонил в аэропорт? Он пожал плечами.
– Все рейсы из Флоренции состоялись. Задержек не было. Отмененных рейсов – также. А списков пассажиров они не выдают.
– Из Флоренции?
– Ага. Она туда уехала.
– Что ей там делать? Он пожал плечами.
– Спроси что-нибудь полегче. В последний раз я говорил с ней на той неделе. Она ни слова не сказала о том, что уезжает. По всей вероятности, она и Патрицию попросила побыть с ребенком лишь за два дня до отъезда. Патриция считает, что отправилась она по служебным делам, но сегодня утром я позвонил в ее газету, и начальница Анны сказала, что она совершенно не в курсе, как и все прочие. – Он помолчал. – Я подумал, может быть, она что-то сказала тебе.
Нет, не сказала. Водка у меня в пищеводе из ледяной вдруг превратилась в горячую. Надо налить еще. Я старалась припомнить наш последний телефонный разговор две – нет, три! – недели назад. Анна была занята какой-то своей статьей, какой – она не сказала. Голос ее мне показался каким-то... ну, рассеянным, что ли, но я приписала это работе. Она всегда излишне отдается работе. В отличие от лучшей своей подруги. Ну а Флоренция? Если это возникло заранее, она непременно поделилась бы со мной. Это уж точно. Хотя в ее жизни Флоренция существовала и до нашей встречи, я об этой поездке знала все. У каждого из нас имеется история о том, как было тебе восемнадцать лет, и о городе, где ты стала окончательно взрослой или по крайней мере взрослой в твоих собственных глазах. Она не возвращалась туда много лет. Если б ей захотелось вновь очутиться во Флоренции, мне бы она это сказала.
– А телефона, по которому с ней можно связаться, она не оставила?
– Какой-то оставила, но Патриция боится, что она неверно его записала. Когда сегодня днем я позвонил, мне ответила директор магазина готового платья.
– И все-таки, – сказала я, – это непонятно. Почему она не торопится с возвращением? Она же знает, что Патриции надо уезжать. Ты уверен, что она не передавала никакого сообщения?
– На автоответчике ничего нет.
– Может быть, не записалось?
– А может быть, она и не звонила. Мы оба помолчали.
– Я хотел дождаться тебя... – Он запнулся. – Мне кажется, стоит обратиться в полицию.
– Слишком рано, – сказала я, хотя и не была в этом уверена.
Он пожал плечами.
– Если к утру она не вернется, будет уже две ночи. Не думаю, чтоб мы смогли обойтись без полиции. А ты как считаешь?
– Считаю, что если обращаться в полицию, трудно будет скрыть все от Лили.
– Ну а что ты предлагаешь? Ты готова переехать сюда и принять все на себя до ее появления?
– Погоди минутку, Пол... Ты же не думаешь, что она действует намеренно?
– Не думаю. Я знаю не больше твоего. Но мне кажется это подозрительным, вот и все. Во-первых, не сказать никому ни слова – ни тебе, ни мне... Сесть на самолет и не вернуться... По-моему, если к утру от нее не будет известий, нам останется предположить, что с ней что-то случилось.
– Например, что?
– Господи, Эстелла, ну не знаю я! Что-нибудь! Что-нибудь. Понимай как хочешь. Не так давно мне попались на глаза данные статистики, согласно которым по всему миру каждый день в дорожных катастрофах погибают 2090 человек. Есть, наверное, и другие данные – сколько из них погибает в заграничных поездках. Но морги цивилизованных стран блюдут определенные правила, а паспорт ее или кредитные карточки не могут находиться в месте ином, чем ее сумочка... Ладно, забудем. Анна не из тех женщин, которых давит автобус где-нибудь в закоулках на окраинах Флоренции. С ней такого случиться не может. Как и со мной. Как это говорится о молнии – что дважды она не ударяет в одно место? Или дважды в одну семью? Мою семью. Суеверное это представление, как ни странно, меня успокоило.
Из открытого окна кухни с улицы донеслось Урчание мотора. Я взглянула на часы. Без двенадцати час. Самолеты из Европы прилетают не позже десяти часов вечера. Но не все же прибывают самолетом. Что, если она, задержавшись и выяснив, что в пятницу на самолетах свободных мест нет, решила ехать наземным транспортом? Перед главами карикатурно всплыла картинка: женская фигура в полный рост стоит на ветру, вглядываясь морсскую даль, где уже показались дуврские скалы. А потом из Дувра до Лондона на пассажирском поезде. Или же, если уж очень припоздала, на такси. За окном мотор все еще урчал – пассажир платил таксисту, вынимал ключи от входной двери. Мы услышали, как хлопнула дверь, затем – другая. Вскоре такси уехало. Мы избегали встретиться взглядом. Как долго сможем мы ждать? Он вздохнул.
– Ты долго сможешь пробыть здесь?
– Сколько потребуется, – ответила я. – А ты?
– У Майка в конце недели монтировочные. Во вторник первый прогон.
Это не было прямым ответом на мой вопрос, но хоть отвлекло немного.
– Как он?
Сколько времени уж это длится? Наверное, год, не меньше.
– Майк? Прекрасно. Весь в делах. А ты как? Как работа?
Я пожала плечами.
– Ну, ты же знаешь эту волынку с налогами. Отнести А в графу В, чтобы не платить С. Сама удивляюсь, как я в этом поднаторела.
– Потому что это не твои деньги.
– Возможно, – сказала я.
– Во всяком случае, у тебя это получается. Я постучала по рюмке.
– Не без помощи допинга.
– Возможно, у нее есть травка, если желаешь.
Как и многим другим, представлять себе юриста, нарушающего закон, казалось ему забавным. Не понимает, что существует профессиональный риск. Вообще для гомосексуалиста Пол во многих отношениях весьма добропорядочен, что, наряду с другими его чертами, и составляет его прелесть. Интересно, не меньше ли внимания он стал уделять Лили с тех пор, как в жизни его появился Майк? В прошлом одно другому не мешало – мальчики отдельно, девочки отдельно, но, насколько я знаю от Анны, Майк – это статья особая.
– Спасибо, но мешать одно с другим я не стану. Мы посидели еще немного, но ожидать вдвоем нам показалось хуже. Он встал из-за стола.
– Пойду лягу.
– Ты спишь в гостевой?
– Ага.
Стало быть, спать мне придется в комнате Анны.
– Лили знает о том, что я приехала? Он кивнул.
– После разговора с тобой я сказал ей, что ты приезжаешь на уик-энд.
– Думаешь, Лили не будет неприятно, если я посплю в постели Анны?
– Если даже это и будет ей неприятно, она, скорее всего, ничего не скажет.
– Не скажет. – Есть мнение, что дети как никто умеют скрытничать. Мне ли не знать, хотя я и помалкивала, как Лили. Впрочем, это долгая история.
Он потоптался возле стола, словно желая еще что-то сказать. Я придвинула к себе бутылку. Он проводил ее глазами. Ничего, друг, в свое время я видела тебя порядочно тепленьким, подумала я. Так что лучше бы тебе не вякать.
– Это давняя традиция, – сказала я, – вечера в пятницу. Анна бы не хотела, чтоб ее отсутствие вклинилось и испортило мне этот вечер.
Он пожал плечами.
– Ты же меня знаешь. Что одному здорово, другому – нож острый. Спи спокойно.
– Постараюсь. И знаешь, Пол, – решительно сказала я, – не волнуйся. Наверняка выяснится причина, почему она не смогла позвонить. А завтра она будет дома, в этом я уверена.
– Ага, – сказал он. – И я уверен тоже.
Отсутствие – Четверг, днем
Последовав совету незнакомца, Анна отправилась на центральный вокзал с запасом времени. Но хотя лоточников возле входа и было полно, никаких сенегальцев с лошадками среди них не наблюдалось. Обстоятельство это вызвало у нее досаду. Надо было хватать эту лошадь, когда была возможность. А теперь возвращаться в лавку уже поздно. Придется рискнуть и поискать что-нибудь подходящее в аэропорту.
Она взбежала по ступенькам в здание вокзала. Псевдопомпезный главный зал был переполнен. Слева возле каждого окошечка змеилась очередь – отдельные местные жители и толпа туристов – каникулярный наплыв. Слава богу, что у нее хоть время есть. Она пристроилась к самой короткой из чередей (даже и эта очередь была порядочной) и стала смотреть вывешенное высоко на стене расписание. Выяснилось, что поезд на Пизу-центральную ушел двадцать пять минут назад. Никакого шестичасового в расписании не значилось. Следующий поезд до аэропорта отправлялся в 7 часов, то есть через час с четвертью, и к ее рейсу явно не успевал. Она обратилась бы в справочную, но боялась потерять очередь, так как за ней уже стал набираться народ. Она лихорадочно соображала, на какой бы автобус ей сесть, когда позади нее кто-то сказал:
– Привет!
Обернувшись, она увидела перед собой мужчину, с которым говорила утром в лавке. Пиджак он снял, и вид у него был озабоченный.
– О, слава тебе господи, это все-таки вы! Как я рад, что нашел вас! Я весь вокзал обрыскал. Вы ведь меня помните, да? В лавке утром?
– Помню. Здравствуйте. Ну и?..
– Простите меня, пожалуйста! Расписание изменилось. Шестичасового до аэропорта в Пизе больше нет. Поезда идут – как это сказать? – согласно летнему расписанию. Я этого не учел.
– Вы приехали сюда, чтобы сообщить мне это? Он рассмеялся.
– Нет, нет. Я провожал друга на поезд в Рим. Подвозил его на вокзал. А когда смотрел расписание, вспомнил, что сказал вам.
– Значит, отсюда на поезде в аэропорт я доехать не смогу?
– На ваш рейс – не сможете. Ведь вылет ваш, кажется, в восемь, так вы сказали?
– В семь сорок пять..Ну а если автобусом? Он щелкнул языком.
– Нет. Идет – как это по-вашему? – стачка. Водители в аэропорт не возят. Требуют повышения зарплаты. Там у входа объявление. Вы проходили мимо. Отсюда здесь такая пропасть народа.
– Почему же не добавить в расписание поездов?
Он ничего не сказал, ограничившись красноречивым жестом, который у всех народов означает одно и то же: сетование на бесконечную тупость властей.
Ни поездов, ни автобусов. Пропуск рейса грозил ей кошмаром: ведь самолеты переполнены, счастье еще, что она втиснулась на этот чартерный рейс. А такси отсюда непомерно дорого. Да и итальянской валюты в таком количестве у нее и близко нет. Она стала озираться в поисках обменного пункта.
– Пожалуйста...
Встревоженная, она почти забыла, что он все еще здесь.
– Вы должны разрешить мне помочь вам. У вокзала моя машина. По автостраде мы доедем очень быстро – через час вы уже будете на месте. Полно времени останется, не правда ли?
Она покачала головой.
– Нет, я возьму такси. Но сначала мне надо поменять деньги.
Она направилась было к обменному бюро, но он преградил ей дорогу.
– Синьора... Пожалуйста... Ведь это моя вина. Я ввел вас в заблуждение, и неприятности ваши – из-за меня. Разрешите мне помочь вам. Живу я неподалеку от Пизы. Мне все равно в ту сторону. Аэропорт от меня довольно близко. Пожалуйста! Разрешите, я помогу вам!
Сказать, что она без колебаний ухватилась за предложение, было бы неправдой. Напротив, она и Лили уже успела вдолбить правило – никогда не принимать ничего от незнакомцев, правило, которому сама она следовала интуитивно. Однако на этот раз в ней перевесила потребность чувствовать доброту и расположение совершенно чужих людей. Разве, в частности, не за этим она вернулась в этот город, чтобы вновь обрести прежнюю легкость, веру в чудесные возможности жизни? «Связать воедино». [1]1
Эпиграф романа «Хауардз-Энд» английского писателя Э.-М. Форстера (1879—1970), ключевое выражение эстетических и этических взглядов Форстера, его веры в священную природу человеческих отношений, противостоящих хаосу жизни.
[Закрыть]
Когда двадцать лет назад она впервые прибыла в Италию, у нее, как и у многих тогдашних подростков, роились в голове идеи, почерпнутые в высокоумных романах Форстера, и она щеголяла его жизненным кредо как символом романтической бесшабашности. Но не слишком ли плоско применять возвышенные идеи двадцатилетней давности к вещам столь прозаическим, как поездка в аэропорт на попутной машине? И тем не менее...
– Ладно, – сказала она. – Если и вправду вам для этого не придется делать крюк...
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?