Текст книги "Королева теней"

Глава 14

Каждая казнь на площадях становилась печальным напоминанием Шаолу и остальным мятежникам: всех вам не спасти. На каждого вызволенного ими приходилось несколько казненных.

Заход солнца застал их с Несариной на крыше, откуда была хорошо видна небольшая площадь с плахой посередине. Единственными зрителями готовящейся казни были городские нищие, калеки и прочие обитатели рафтхольского дна. Этих всегда тянуло поглазеть на чужие страдания, чтобы ненадолго забыть о собственных. Шаола такая публика интересовала не больше чем украшения площади по случаю завтрашнего торжества – дня рождения Дорина. Между окрестными зданиями были натянуты веревки с развевающимися красными и золотистыми флажками и лентами. Сверху они напоминали паутину. Вдоль домов расставили корзины с белыми и голубыми цветами. Склеп под открытым небом, расцвеченный красками поздней весны.

Несарина еще сильнее оттянула тетиву лука, и та издала характерный стонущий звук.

– Осторожно! – шепнул Шаол.

– Несарина сама знает, – ответила ему Аэлина.

– Почему ты здесь? – резко спросил Шаол. – Я что-то забыл.

– Хотела помочь. Или такая привилегия есть лишь у адарланских мятежников?

Шаол удержался от ответа и перевел взгляд на площадь.

От завтрашних действий Аэлины зависело очень многое. Злить ее сейчас было весьма глупо, даже если Шаолу претила одна мысль о том, что завтра Дорин может оказаться в ее руках. И все-таки он не сдержался.

– Насчет завтра, – сказал он, продолжая следить за приготовлениями к казни. – Чтобы к Дорину и пальцем не прикасалась.

– А я и не собиралась прикасаться, – небрежным, мурлыкающим тоном ответила она.

– Я не шучу. Принца трогать не смей.

Несарине было не до разговоров. Она сместила лук влево:

– Мне никак не прицелиться. Точного выстрела не получится.

Возле плахи стояли трое приговоренных. Их окружала дюжина караульных. Доски эшафота были густо окрашены кровью, впитавшейся в них за недели казней. Эшафот примыкал к громоздким башенным часам. Зрители нетерпеливо ждали, когда железная стрелка покажет шесть вечера. Башню тоже украсили золотистыми и красными лентами. Сейчас на циферблате было без семи минут шесть.

– Думаешь, тебе удастся его спасти? – спросил Шаол, заставив себя повернуться к Аэлине.

– Возможно. Я попытаюсь.

Шаола задело бесстрастие в ее глазах и во всем облике. Возможно. Возможно, черт бы тебя подрал… королева!

– Дорин для тебя хоть что-то значит? Или же он пешка в игре за интересы Террасена?

– Не начинай, а?

Шаол решил, что она сказала все. Оказалось, нет.

– Пойми, Шаол, его убийство было бы милосердием. Лучшим подарком.

– Я не могу стрелять отсюда, – повторила Несарина, уже резче.

– Только тронь его, и я позабочусь, чтобы эти твари нашли Эдиона.

Несарина молча повернулась к ним, опуская лук. Шаол понимал: он сейчас выглядит редкостным идиотом, но другой карты у него не было. Оставалось разыгрывать эту.

Гнев в глазах Аэлины был способен вызвать конец света.

– Позволь, Шаол, тебе кое-что напомнить, – с убийственным спокойствием произнесла она. – Твое родное королевство, которому ты до недавнего времени так верно служил, захватило Террасен и уничтожило мой двор. Мне не важно, кем ты был для меня в прошлом и как велика была твоя помощь мне. Только посмей предать моих подданных или причинить им вред, и тогда увидишь. Ты от меня никуда не скроешься. Я не признаю сроков давности. Я сожгу дотла и тебя, и твое проклятое королевство. Тогда узнаешь, каким чудовищем я способна быть.

Шаол понял: он зашел слишком далеко.

– Мы же не враги, – сказала Несарина. Ее лицо оставалось спокойным, но глаза так и метались между Шаолом и Аэлиной. – Глупо затевать ссоры накануне завтрашнего дня. – Она махнула луком в сторону площади. – Без пяти шесть. Спускаемся?

– Там слишком людно, – возразила Аэлина. – Незачем рисковать. К тому же к площади движется еще один отряд караульных.

Ее осведомленность бесила Шаола.

– Ты мне так и не ответила: зачем ты здесь?

Легкость, с какой Аэлина сюда пробралась, бесила его еще больше.

Аэлине было не до ответа. Она внимательно приглядывалась к Несарине.

– Несарина, ты метко стреляешь?

– Не промахиваюсь.

– Такие женщины по мне, – сказала Аэлина, блеснув зубами и понимающе улыбнувшись Шаолу.

Он сразу догадался, что она знает о его отношениях с Несариной. И ей все равно. А ему самому?

Бирюзовые глаза Аэлины смотрели только на Несарину, ее руки и лук.

– Я всерьез подумываю отказаться от участия людей Аробинна в завтрашней атаке. Несарина справится лучше. Разместим ее на стене.

– Нет, – отрезал Шаол.

– Ты что, ее хозяин?

Он не посчитал нужным ответить.

– А то я подумала, что она твоя собственность.

Несарине ни в коем случае нельзя появляться на стене. И ему тоже. Его узнают уже на подходе к замку. По замыслам этого чертового Аробинна, Шаол должен был не вылезать за границу трущоб и следить за берегом.

– Несарина уже получила распоряжения, – буркнул он.

Зрители на площади поливали бранью троих приговоренных, а те, изможденные, с бледными лицами, следили за движением железной стрелки часов. Самые нетерпеливые зеваки принялись кидаться в них объедками. Быть может, Рафтхол заслуживал того, чтобы сгореть в огне Аэлины Галатинии. И он, Шаол, тоже.

– Гниды, – процедила сквозь зубы Аэлина, глядя, как солдаты поволокли к плахе первую жертву.

Обреченный заливался слезами, умоляя о пощаде. Его несколько раз ударили эфесами мечей по коленям, заставляя склониться перед плахой. Караульные не стали дожидаться шести часов. Второй обреченный, зная, что настает его очередь, затрясся всем телом. По его грязным рваным штанам стало расползаться темное пятно. Аэлина снова выругалась.

У Шаола напряглись все мышцы. Даже Несарина не успела вскинуть лук раньше, нежели палач поднял свой топор.

По площади разнесся странный звук. Зрители рукоплескали! За их рукоплесканиями не было слышно, как упала и покатилась по эшафоту голова казненного.

Перед глазами Шаола все поплыло. Он вдруг снова оказался в стеклянном замке, который долго считал своим родным домом. Что-то ударилось о мраморный пол и покатилось. Воздух наполнился красным туманом. Дорин пронзительно закричал…

Клятвопреступник. Лжец. Предатель. Все это относилось к Шаолу, но Дорина он не обманывал и не предавал. Своему истинному королю он был верен всегда.

– Нужно разрушить часовую башню в саду, – едва слышно произнес Шаол. Аэлина повернулась к нему. – И тогда магия вернется. Заговор держится на трех башнях. Все они построены из Камня Вэрда. Достаточно сломать одну, и заговор рухнет.

Аэлина невольно оглянулась на стеклянный замок.

– Спасибо, – прошептала она.

– Я делаю это ради Дорина.

Его слова могли показаться ей жестокими и эгоистичными, но он говорил правду.

– Учти: король завтра будет ждать твоего появления, – продолжал Шаол. – Вдруг он наплюет на все условности и противопоставит твоей магии собственную? Дорин пытался ему сопротивляться…

Аэлина вглядывалась в черепицу крыши, словно на ней был написан порядок завтрашних праздничных церемоний. Их она помнила наизусть.

– А ведь он может расставить ловушки, – сказала она, перемежая слова ругательствами. – На меня. На Эдиона. Если начертать знаки Вэрда на полу или на дверях, мы с Эдионом окажемся запертыми и лишенными сил. Когда-то я таким же образом заперла в библиотеке ту тварь.

Аэлина бормотала ругательства. Все оказывалось сложнее, чем она думала.

– Брулло нам говорил: Эдиона из тюрьмы в зал поведут самые верные королю гвардейцы, – сообщила Несарина. – Весь путь может быть защищен заклинаниями. Если король наложил чары…

– Если он замахнулся на игру по-крупному. А менять планы уже слишком поздно, – вздохнула Аэлина. – Будь у меня те книги, я бы поискала в них защиту для себя и Эдиона. Что-то вроде заклинаний. Завтра я никак не сумею пробраться в свои прежние покои. Там, наверное, все потом перетряхнули.

– Книг там уже нет, – сказал Шаол. Аэлина вопросительно посмотрела на него. – Я их оттуда забрал, когда покидал замок.

Аэлина выпятила губы. Она одобряла его действия… но как неохотно.

– У нас мало времени, – сказала она, намереваясь спуститься с крыши. – Первого мы спасти не смогли. Но осталось еще двое. По-моему, эти флажки выглядят слишком однообразно. Разукрасим-ка их валгской кровью.

Несарина осталась на крыше. Аэлина переместилась на другую. Шаол и не предполагал, что она способна двигаться с такой быстротой. Он тоже спустился и, проталкиваясь сквозь толпу зрителей, поспешил к эшафоту. По другую сторону уже собрались трое его бойцов. Все было готово к атаке.

Часы пробили шесть. Шаол стоял на месте. Пробираясь к эшафоту, он мельком взглянул в узкий переулок, что начинался от площади. Там он заметил еще двоих из своего отряда. Караульные уволокли с эшафота обезглавленное тело первой жертвы и приготовились к новой казни. Обреченный громко плакал, умоляя солдат пощадить его. Как и первого, его эфесами мечей заставили встать на колени. Прямо в лужу крови его собрата по несчастью.

Палач занес топор.

Через мгновение ему в горло вонзился кинжал, метко брошенный Аэлиной Галатинией.

Хлынула черная кровь, забрызгав нижние флажки. Валгская кровь. Караульные даже не успели крикнуть. С другой стороны полетели стрелы Несарины. В основном это делалось, чтобы отвлечь внимание от Шаола и его бойцов. Они бросились к эшафоту, наталкиваясь на испуганно разбегающихся зрителей. Несарина и Аэлина дали новый залп. К этому времени Шаол уже вскочил на скользкий от крови эшафот. Схватив обоих приговоренных, он буквально столкнул их вниз и заорал:

– Бегите со всех ног!

Мятежники сражались с караульными. Приговоренные застыли. Шаолу пришлось чуть ли не волоком дотащить их до входа в переулок и передать в руки своих.

Дальнейший путь освобожденных лежал к берегу Авери, где Шаол заблаговременно позаботился о лодке.

Где-то через час Несарина встретила его на выходе из гавани. Она была густо забрызгана темной кровью.

– Что там было?

– Всегдашний ад, – ответила Несарина, поглядывая на воду реки, красную от заходящего солнца. – Ты как?

– Обошлось без царапин. А ты?

– Мы тоже. Обе.

Шаол ощутил укол стыда. У него бы духу не хватило спросить об Аэлине. Он мысленно поблагодарил Несарину.

– Ты сейчас куда? – спросил он.

– Умоюсь, переоденусь и пойду туда, где жил казненный. Надо сообщить его семье.

Это было непреложное правило, каким бы жутким оно ни казалось. Отчасти мятежники заботились и о себе. Зная, что некоторых жертв им удается освободить, семьи арестованных начинали искать встреч с мятежниками и сами попадали в тюрьму как пособники врагов короля. Уж лучше горькая весть о гибели близкого человека, чем туманные и опасные надежды на его спасение.

– Тебе не обязательно идти туда самой. Пошлю кого-нибудь из своих.

– Я служу в городской гвардии. Мое появление более уместно, – сухо напомнила ему Несарина. – И потом, не ты ли недавно говорил, что ухажеры не обивают пороги дома моего отца? Чем еще мне заняться в длинный вечер?

– Завтра – ответственный день, – напомнил Шаол, мысленно ругая себя за ту фразу об ухажерах.

Какой же он был дурак! Он привык к невозмутимости Несарины. Но это только внешнее. Почему-то лишь сейчас он впервые подумал о том, что его слова могут ее задевать и даже ранить.

– Шаол, мне прекрасно жилось, пока ты не появился, – устало, с оттенком скуки произнесла она. – Я знаю свои обязанности. И пределы своих возможностей тоже знаю. До завтра.

– Но почему тебе нужно самой идти к родственникам казненного?

Темные глаза Несарины смотрели не на него, а на реку.

– Это мне напоминает, что́ я потеряю, если меня схватят. Или если мы потерпим поражение.

Стемнело. Аэлина перебиралась с крыши на крышу. Она знала, что караульные не оставили попыток ее поймать. С момента сорванной казни прошло уже несколько часов, но она до сих пор не решалась спуститься на землю. Она знала, как разъярены караульные. Еще бы: кучка мятежников дерзко напала на них и буквально из-под носа утащила двоих приговоренных.

Все это она слышала снизу. Приключение на площади помешало ей еще раз проверить пути движения отрядов караульных в черных мундирах. Вчера ей удалось выяснить, что один путь пролегал вдоль пристаней, затем в тени трущобных улиц, где были сосредоточены таверны и публичные дома. Оттуда они сворачивали в сторону Тенюшника, но старались держаться от него на почтительном расстоянии. Аэлину интересовало, повлиял ли на их маршрут хаос, порожденный событиями на площади. Интересовали дыры, в которых они прятались. Улицы, остававшиеся вне сферы их внимания.

Все это было важно сегодня. А завтра станет еще важнее.

Наблюдения Аробинна оказались верными и почти целиком совпадали со сведениями, добытыми Шаолом и Несариной.

Она так и не сказала Шаолу, почему вдруг появилась на площади. Если бы он узнал причину, то наверняка отправил бы Несарину следить за ней. Аэлине хотелось убедиться, насколько опытны и умелы отряды мятежников, насколько они способны действовать слаженно. Все это было исключительно важно для завтрашней атаки на стеклянный замок.

Заодно она проверила слова Аробинна. Действительно, у каждого одержимого караульного на пальце было массивное черное кольцо. Двигались они довольно неуклюже и как-то судорожно. Чувствовалось, что демоны все еще приспосабливались к управлению телами, в которых обосновались. Но их командир – бледный черноволосый человек – не был стеснен в движениях, хотя и он заметно отличался от обычных людей, как чернильная капля, попавшая в воду, отличается от воды.

Улучив момент, Аэлина оторвалась от преследования и двинулась в другую часть города, где были сосредоточены ремесленные мастерские. Авери в этом месте делала плавный изгиб. Ветер дул не с реки, и потому Аэлина могла безошибочно определить, преследуют ее или нет. Особой свежестью здешний воздух не отличался, но характерного трупного запаха в нем не было.

Она остановилась на крыше стеклодувных мастерских. Верхний этаж здания занимал склад. Черепица крыши и сейчас еще была теплой от жара больших печей. Аэлина оглянулась по сторонам, всмотрелась в темноту переулка.

Снова хлынул весенний ливень. Его струи стучали по скату крыши и многочисленным трубам стеклодувных печей.

Теперь она знала, как освободить магию. Вроде бы совсем просто, и в то же время разрушение часовой башни требовало громадных усилий и тщательной подготовки. Этим она займется потом. Нужно пережить завтрашний день и уцелеть. Тогда можно будет заняться башней.

Она спустилась вниз по скрипучей, покачивающейся водосточной трубе. Ноги шумно плюхнулись в лужу дождевой воды (будем надеяться). Ей захотелось поскорее очутиться дома. Аэлина зашагала по переулку, насвистывая веселую песенку, которую услышала в одной из трущобных таверн.

Она была где-то на середине переулка, когда из темноты появился отряд королевских солдат. Их мечи поблескивали, как ртуть.

Командир вместе с демоном, обитавшим у него внутри, посмотрели на нее и улыбнулись, словно уже знали вкус ее крови.

Аэлина тоже улыбнулась и взмахнула запястьями, выдвигая лезвия кинжалов.

– Вы хотели меня видеть? Вот и свиделись.

Она бросилась на них и занялась тем, что виртуозно умела делать без всякой магии, – убивать. Пятерых она уложила за считаные секунды. Их кровь была не красной, а черной. Густой и блестящей, как нефть. Она пахла прокисшим молоком и уксусом. Расправиться с караульными было проще, чем побороть зловоние. С каждым новым трупом оно становилось все сильнее, забивая далеко не благоуханный воздух окрестных стекольных мастерских. Командир сражался искуснее своих солдат. На него Аэлина потратила минуты три или даже больше. Его удары были бы даже опасны, окажись на ее месте кто-то другой. Вскоре ее кинжал располосовал ему живот, и оттуда черным потоком хлынула кровь и что-то еще.

В конце переулка Аэлина заметила поднятую крышку сточного колодца. Вот откуда они появились! Над решеткой покачивалась неестественная темнота. Как в подземелье.

Демоны велели оставшимся караульным атаковать ее. Гнев в крови Аэлины превратился в боевую песню. Под эту музыку она добила остальных.

Окрестные лужи наполнились черной кровью. Оглядев место побоища, Аэлина принялась отсекать убитым головы. Одну за другой.

Она отошла к стене ближайшего здания, уперлась в щербатый кирпич и стала ждать.

Оживших не было.

Аэлина добралась до конца переулка, лягнула решетку, поставив ее на место, и растворилась в дождливой темноте.

Наступил рассвет, предвещавший ясный и теплый день. Аэлина полночи листала книги, которые удалось спасти Шаолу, уделив особое внимание древнему трактату «Ходячие мертвецы». Когда-то эта книга ей здорово помогла.

Спать не хотелось. Аэлина стала одеваться. Аробинн прислал ей великолепное бальное платье, которое требовалось вывернуть наизнанку и проверить каждый уголок. «Сюрпризы» могли ей дорого обойтись. Все это время она мысленно повторяла последовательность своих действий в стеклянном замке. Там раздумывать будет некогда. С началом празднества и она начнет свою работу, и нужно четко помнить весь порядок.

Аэлина Галатиния была готова спасти своего двоюродного брата.

Глава 15

Эдион Ашерир был готов умереть.

Вопреки своим надеждам, он не скончался от лихорадки. Вчера к вечеру она прекратилась. Вернулись силы, позволявшие ему ходить, но медленно. Стражники повели его в тюремную мыльную, где приковали к тяжелому корыту и принялись отскребать грязь нескольких недель. Они даже рискнули его побрить, хотя Эдион без конца дергал шеей, пытаясь напороться на бритву и перерезать себе горло.

Словом, ему придали более или менее приличный вид, чтобы вскоре отсечь голову его же оружием – мечом Оринфа.

Тщательно промыв его раны, Эдиона облачили в панталоны и длинную белую рубашку. Волосы ему завязали в тугую косицу. Затем его повели наверх. Все гвардейцы были в черных мундирах. С каждого бока его сопровождало трое. Четверо шли впереди и четверо сзади. Возле каждой двери, с обеих ее сторон, тоже стояло по гвардейцу.

Мытье и одевание утомили Эдиона. Сил на попытку сбежать, чтобы напороться на меч ближайшего стражника, у него уже не было. Он не сопротивлялся, когда его подвели к высоким дверям бального зала. С балок свисали красные и золотистые ленты. На каждом столе стояли весенние цветы. Над возвышением изгибалась арка из живых роз. С этого возвышения королевская семья будет наблюдать за празднеством. Эдиона повели к другому возвышению – эшафоту. Окна и двери в сад, позади эшафота, тщательно охранялись сворой королевских гвардейцев. Сам сад тоже охранялся. Если король вознамерился заманить Аэлину в ловушку, он не особо потрудился это замаскировать.

Эдиона втащили на эшафот и усадили на табурет.

«Как заботлив король», – подумал он. Хотя бы не придется лежать на полу, словно псу, пока королевская семья будет делать вид, что собралась ради торжества, а не из желания поглазеть, как его голова упадет и запрыгает по ступеням. Да и сам табурет в случае чего может оказаться неплохим оружием.

Эдион позволил заковать свои ноги в кандалы, прикрепленные цепью к полу эшафота. За его спиной на всеобщее обозрение выставили меч Оринфа. Щербатый костяной эфес древнего оружия тускло поблескивал на утреннем солнце.

Оставалось лишь выбрать удобный момент и расстаться с жизнью самому, опередив задуманную казнь.

Глава 16

Демон заставил его подняться на возвышение и сесть на специально приготовленный трон, рядом с женщиной, чью голову венчала корона. Женщина даже не заметила, что слова произносит не тот, кого она когда-то родила, а иное существо. По другую сторону восседал человек, повелевавший его демоном. С возвышения был виден весь празднично украшенный зал. Там болтали и хихикали разодетые придворные и приглашенная знать. Никто из них не видел, что он по-прежнему здесь и все так же кричит от боли.

Сегодня демону удалось продвинуться чуть дальше. Сейчас демон смотрел через его глаза. Древняя злобная тварь, которой не терпелось поглотить этот мир.

Возможно, мир это заслужил.

Наверное, эта предательская мысль и позволила демону пробить брешь в стене между ними. Демон одерживал победу над ним. А может, уже победил.

Его принудили сесть на трон, говорить чужие слова и делить свои глаза с существом из иного мира. Существом, не знавшим иных чувств, кроме злобы и неутолимого голода. Залитый солнцем мир и эти безмозглые гости даже не подозревали, что являются всего-навсего пищей для демонов.

От костюма жутко зудела кожа. Даже снадобье, которым она намазалась с ног до головы, не помогало.

Большинство именитых гостей из других уголков империи приехали заблаговременно и разместились в замке. Те же, кто жил в Рафтхоле и окрестностях, стояли в очереди, протянувшейся к тяжелым входным дверям. На всем ее протяжении и возле дверей стояли караульные. Они проверяли приглашения, задавали вопросы и вглядывались в лица тех, кто излишне долго думал над ответами. Музыкантов, танцоров и прислугу впускали через боковой вход.

Аэлина пробралась в замок вместе с танцевальной труппой госпожи Флюрины. Освещенные утренним солнцем, танцовщицы в костюмах из черного шелка, тюля и кружев казались посланцами ночи.

Поза Аэлины ничем не отличалась от поз других танцовщиц труппы. Прямые, чуть отведенные назад плечи, такая же прямая спина, расслабленные руки. Крашеные волосы и толстый слой грима, как у всех артисток, делали ее неотличимой от них. До сих пор никто не задержал на ней взгляда даже на секунду.

Аэлина старалась целиком войти в роль робеющей новенькой, слегка дрожащей от волнения. Главное, как примет ее труппа. На шестерку караульных возле двери в каменной стене она старалась не смотреть. Коридор, где они находились, был узким. В тесном пространстве удобно сражаться кинжалом, а вот мечом тут не помашешь. Об участи артистов, если она попадет в беду, Аэлина старалась не думать.

А в беду она попадет, если Аробинн ее предал.

Аэлина стояла, опустив голову, незаметно наблюдая за окружающим пространством. Это была первая проверка обещаний Аробинна.

Флюрина, в каштановых волосах которой и сейчас еще не мелькали седые пряди, шла вдоль артистов труппы, как адмирал на корабельном смотре.

Немолодая, но по-прежнему красивая, эта женщина двигалась с изяществом, недостижимым для Аэлины. А ведь она годами брала у Флюрины уроки. Когда-то Флюрина была блистательной танцовщицей, знаменитой на всю империю. Оставив сцену, она стала не менее блистательной учительницей танцев и манер. «Недосягаемое совершенство» – так за глаза звала она Флюрину. Из своих учеников эта женщина выжимала все. Но не будь Флюрины, Аэлина никогда бы не освоила модные танцы и не научилась бы двигаться с изяществом, столь необходимым для ремесла ассасина.

Флюрина оглянулась на караульных, затем остановилась напротив Аэлины.

– А тебе нужно усердно работать над осанкой, – сказала она, морща свои тонкие губы.

Аэлина поймала ее косой взгляд.

– Госпожа Флюрина, для меня большая честь даже временно оказаться в вашей труппе. Я искренне надеюсь, что Гильяна вскоре поправится.

Мимо караульных сейчас проходили жонглеры – целая толпа. Караульные подозрительно оглядывали каждый шар. Очередь двигалась еле-еле.

– Смотрю, ты неплохо держишься, – негромко произнесла Флюрина. – И настроение довольно бодрое.

Аэлина знала, как должна вести себя молоденькая танцовщица, падкая на похвалу хозяйки. Она склонила голову, округлила плечи и попыталась покраснеть. Но вместо благодарности за комплимент спросила:

– А вам известно, где сравнительно недавно довелось мне побывать?

Флюрина наморщила нос. Ее взгляд задержался на руках Аэлины. Никакой грим не мог до конца скрыть шрамы на запястьях. Глаза Флюрины поднялись выше. Танцевальные костюмы оставляли открытой верхнюю часть спины. И там, если присмотреться, шрамы и татуировка все равно проступали сквозь толстый слой грима.

– Если ты думаешь, что я имею хоть какое-то отношение к событиям, окончившимся…

– Если бы имели, вас бы уже не было в живых, – едва слышно ответила Аэлина, разглядывая свои шелковые туфли.

Это не было ложью. Составляя на корабле список своих жертв, Аэлина внесла туда и имя учительницы танцев, которое, после серьезного размышления, вычеркнула.

– Полагаю, все… подгонки по фигуре уже сделаны?

Внешне костюм Аэлины не отличался от костюмов других танцовщиц. Но в нем имелись особые карманы для оружия и всего остального, что сегодня могло ей понадобиться. Все это было щедро оплачено Аробинном. Флюрина и не догадывалась о причинах. Ничего, время больших сюрпризов скоро наступит.

– А не поздновато ли ты спрашиваешь? – задала свой вопрос Флюрина. Драгоценные камни ее сережек и ожерелья красиво переливались на солнце. – Ты бы и носу сюда не сунула, если бы не доверяла мне.

– И еще. Думаю, любовь к щедрым вознаграждениям перевешивает у вас любовь к королю?

Едва ли Флюрина когда-нибудь получала столько, сколько ей отвалил Аробинн.

– Как известно, его императорское величество закрыл Королевский театр, – продолжала Аэлина, поглядывая на караульных. – Я уверена, что вы согласитесь со мной: участь, постигшая театральных музыкантов и их дирижера, – это преступление, которому нет прощения. Оно стоит в одном ряду с уничтожением рабов в Эндовьере и Калакулле.

Аэлина знала: ее слова достигли цели. В глазах Флюрины мелькнула боль.

– Пейтор был мои другом, – прошептала побледневшая Флюрина. – Вряд ли найдется более талантливый дирижер. А как тонко он слышал музыку. Моими успехами на сцене я целиком обязана ему. И все это тоже создавалось с его помощью.

Она указала на свою труппу, которую охотно приглашали на королевские празднества.

– Мне его очень недостает, – призналась Флюрина.

– И мне его будет недоставать, – сказала Аэлина, прижимая руку к сердцу. На мгновение она забыла и о том, где они находились, и о своей миссии. – Каждую осень я ходила слушать «Стигийскую сюиту». Ее я, быть может, где-нибудь и услышу. Но такого тонкого исполнения уже не будет. И не будет той волшебной обстановки, какая была в Королевском театре, когда дирижировал Пейтор. Есть волшебство, которое исчезает вместе с волшебником.

Госпожа Флюрина застыла, обхватив плечи. У дверей по-прежнему стояли караульные. И срок исполнения миссии, ради которой Аэлина сюда пришла, неумолимо приближался. Но воспоминания, захлестнувшие ее, мешали ей говорить.

У Аэлины были свои причины доверять Флюрине. Едва ли Аробинн знал о них.

Два года назад, уйдя из-под власти Аробинна и заплатив ему долги за себя и за Саэма, Аэлина осталась почти без гроша в кармане. Но она продолжала ходить к Флюрине на уроки: не столько из желания быть в курсе новых модных танцев, сколько по необходимости поддерживать форму. Узнав о ее бедственном положении, Флюрина отказалась брать с нее деньги за уроки.

После каждого урока учительница танцев разрешала ей сколько угодно играть на клавикордах. Аэлина играла до боли в пальцах. Ее прекрасный инструмент остался в Башне ассасина. И ни разу Флюрина не сказала, что это ей мешает; ни словом, ни жестом не дала Аэлине понять, будто делает одолжение. Аэлина тогда нуждалась не только в танцах и музыке. Она остро нуждалась в человеческой доброте, и Флюрина оказалась едва ли не единственной, кто по-доброму отнесся к ней в те дни.

– Вы хорошо запомнили, как нужно действовать вам и вашим девушкам? – шепотом спросила Аэлина.

– Для тех, кто пожелает уехать, Аробинн нанял корабль. Если это окажется вся труппа, места хватит. Это я с ним обговорила. Ну а если мои девчонки по глупости останутся в Рафтхоле, значит иной участи они не заслуживают.

Аэлина не рисковала встречаться с Флюриной вплоть до сегодняшнего дня. И Флюрина не решалась собирать вещи раньше времени, боясь навлечь подозрения. Естественно, речь шла только о том, что́ она могла взять с собой и принести сюда. В основном деньги и драгоценности. Как только начнется хаос, Флюрина и вся труппа должны будут спешно покинуть замок и направиться в гавань. Правда, может случиться и так, что ни Флюрине, ни ее танцовщицам будет не выбраться отсюда, хотя Шаол и Брулло предусмотрели пути отхода и заручились поддержкой сговорчивых караульных.

– Спасибо вам, – прошептала Аэлина.

Флюрина улыбнулась уголком рта:

– Этому, насколько знаю, твой бывший хозяин тебя не учил.

Очередь продвинулась, и танцовщицы, стоявшие впереди, оказались возле караульных. Флюрина громко вздохнула и пошла к ним, упирая руки в свои узкие бедра. Воплощенная грациозность, она остановилась возле караульного, держащего в руках длинный список. У каждой танцовщицы он спрашивал имя, сверялся со списком, где значились и характерные приметы, вглядывался в лицо и только потом пропускал. Поначалу Аэлины в этом списке не было. Спасибо Рессу: вчера вечером он сумел проникнуть в помещение, где хранился список, и добавил туда одно вымышленное имя, а также приметы Аэлины.

Аэлина стояла в самом конце, чтобы приглядеться к обстановке и выявить возможный подвох.

Замок. Внешне – все тот же… и какой-то другой. А может, это она изменилась.

Одна за другой, танцовщицы проходили мимо караульных с каменными лицами и оказывались в узком коридоре, беспечно хихикая и перешептываясь.

Аэлина встала на цыпочки, разглядывая караульных. Обычное поведение новенькой: любопытство вперемешку с нетерпением.

Так она и думала! Знаки Вэрда!

Они начинались за порогом, нанесенные темной краской на камни пола. Казалось бы, просто узор, каких немало на полах коридоров замка. Кто-то умело замаскировал их под узор.

Наверняка знаки Вэрда подстерегали ее у каждой двери, у каждого порога. И даже на окнах этажом выше. Маленькие темные знаки, настроенные на Аэлину Галатинию и выполняющие двоякую задачу: предупредить короля о ее появлении и удержать в замке, пока ее не схватят подоспевшие караульные.

– Ну что ты все шею тянешь да еще на плечо мне давишь? – недовольно спросила танцовщица, стоявшая впереди Аэлины, и пихнула ее локтем в плечо.

Аэлина вдруг округлила глаза и завопила от боли.

Танцовщица обернулась, требуя закрыть рот.

Аэлина залилась слезами. Громкими, обильными, как у несправедливо обиженного ребенка. Танцовщицы замерли. Толкнувшая ее даже отошла, озираясь по сторонам.

– Мне больно, – всхлипывала Аэлина, держась за живот.

– Что выдумываешь? – прошипела «обидчица». – Я тебя легонечко пихнула.

Аэлина добросовестно продолжала реветь.

Флюрина велела танцовщицам посторониться.

– Боги милосердные, что еще стряслось?

– Она м-меня у-ударила, – всхлипывала Аэлина, показывая трясущимся пальцем на «обидчицу».

Флюрина поспешила к оторопевшей девице, утверждавшей, что она ни в чем не виновата. Последовали взаимные обвинения, оскорбления и новые слезы. Теперь уже заплакала и «обидчица», боявшаяся, как бы Флюрина не выгнала ее из труппы.