Текст книги "Дева-воительница"

Проклятие!

Глаза его опасно сверкали, как солнечный свет на неспокойном море.

– Что теперь? – спокойно спросил он, держа штаны в поднятой руке. – Желаете посмотреть, придутся ли они вам впору?

Если он думал оскорбить ее, то ему это не удалось. С того времени как Дейрдре впервые взяла в руку меч и надела свою первую кольчугу, она натерпелась насмешек и от мужчин, и от женщин. Она привыкла к вызовам, на которые научилась отвечать сначала мечом, а потом безразличием.

Она подтянула к себе сброшенную на землю портупею и тоже зашвырнула ее в колючие заросли.

– Ах, миледи, – сказал его спутник, бросая свои штаны на землю к ее ногам. – Простите моего друга. Мозги у него тугие, а язык скор. Вы забрали наше оружие, У вас наши штаны. Вы одержали победу. Молю, позвольте нам уйти с миром.

Несмотря на тот факт, что она и в самом деле одержала победу, взяла верх над ними обоими и отомстила, обрекая их на унижение ходить в одних туниках, Дейрдре не могла избавиться от ощущения, что она пешка в этом столкновении.

Норманн продолжал смотреть на нее своими проникающими в самую душу глазами, и не имело значения, что она держит его на острие меча, что он стоит перед ней с голыми ногами, что он отмечен порезом от ее клинка. На лице у него было написано выражение торжества, и Дейрдре поняла, что еще никогда не встречалась с более грозным противником.

Иисусе, что же будет, когда он обнаружит, кто она? Что ожидает Ривенлох, когда этот супостат явится, чтобы занять свое законное место в большом зале?

И в ее постели?

Быстро, пока дрожь дурного предчувствия не выдала ее, она свободной рукой схватила штаны Пэгана и его товарища и швырнула их через плечо. Затем коротко кивнула мужчинам и заспешила вверх по каменистому подъему к вершине холма.

Она была уже на полпути туда, когда Пэган окликнул ее:

– Эй, девица, а ты ничего не забыла?

Всегда настороже, она развернулась с мечом наготове. Слишком поздно. Что-то просвистело у ее уха и со стуком воткнулось в дерево рядом с ней. Кинжал из его сапога.

Она ахнула. Нож пролетел в какой-то паре дюймов от нее. Но когда она встретилась глазами с Пэганом, стоящим с презрительным видом, то сразу поняла, что он намеренно промахнулся. Что было еще более угрожающим.

Его послание было ясно. Он мог убить ее, просто предпочел не делать этого.

Раздувая ноздри, она убрала меч в ножны и зашагала прочь с таким спокойствием, какое ей только удалось изобразить, всю дорогу до дома молча проклиная норманна.

– Дьявольщина, что это сейчас здесь было? – воскликнул Колин, когда девица скрылась за вершиной холма. Пэган все еще злился на Колина за предательство.

– Мы лишились своих штанов, не без твоей помощи.

– Штанов? Пэган, ты лишился разума. – Колин двинулся вниз по склону к зарослям чертополоха, где валялось их оружие. – Знаешь, если ты хотел выбрать жену методом исключения, мог бы сказать мне. Не обязательно было убивать двух других. Я бы с радостью избавил тебя от одной из них.

Пэган полез вслед за ним.

– Я не собирался убивать ее.

– Нет? – Колин чертыхнулся, когда колючки вонзились ему в голую ногу.

– Нет. – Глаза Пэгана сузились. – Я планирую для нее кое-что похуже.

– Понятно. – Колин запрыгал на одной ноге, выдергивая колючку из другой. – Ты женишься на ней.

– Теперь ты лишился разума. – Пэган не мог отрицать, что мысль переспать с девицей была дьявольски соблазнительна. Без сомнения, ее красота вполне естественно возбудила его, несмотря на твердую решимость этого не показывать. Но тут было что-то еще. В то время как с большинством девушек он ощущал свое превосходство – в силе, красоте, уме, эта бросила вызов его мужскому господству. Впервые в жизни он чувствовал себя на равных с женщиной, физически и умственно, и мысль о том, чтобы лежать бок о бок с такой женщиной…

Но в одно мгновение жестоким выпадом меча она показала свою бессердечную сущность.

– Нет, – резко сказал он Колину. – Я намерен заковать ее в цепи. Сломить ее дух. Научить ее послушанию.

– Ну, как я и говорил. – Колин пожал плечами. – Значит, ты собираешься жениться на ней.

– Я собираюсь жениться на меньшей из приплода, – объявил он, хотя эта мысль принесла ему мало радости. – Она, несомненно, будет послушной женой, благодарной и уступчивой, с готовностью исполняющей мою волю. И не похоже, чтобы хрупкая малышка могла хотя бы поднять меч, не говоря уж о том, чтобы напасть на меня с ним.

Глава 3

– Еще! – Дейрдре вскинула меч, предлагая сестре атаковать еще раз. Эл с воинственным кличем ринулась вперед, и их клинки со звоном ударились друг о друга, высекая искры.

Эта неистовость схватки была нужна Дейрдре как очищение после тревожащего утреннего столкновения. Она не рассказала сестрам о своей встрече с норманнами, предпочитая сохранить это в тайне. По крайней мере, Элена и Мириель проведут свои последние часы в родном замке в счастливом неведении.

Щит Эл внезапно ударился о щит Дейрдре, сотрясая до костей. Дейрдре оттолкнула его, ответив горизонтальным ударом меча, который перерубил бы любого другого пополам. Любого другого, но не Эл. Она с визгом отскочила назад, потом совершила стремительный бросок вперед, поднырнув под меч Дейрдре.

– Ага! – закричала она, когда острие ее меча уперлось в подбородок Дейрдре, а глаза победоносно вспыхнули.

Но даже радость на лице сестры, покрытом пылью тренировочного манежа, не уменьшила ощущения неотвратимого рока, тяжким грузом лежащего на душе Дейрдре.

Он придет, возможно, не сегодня. Может, даже не завтра. Но скоро. Он придет за ней.

В то мгновение, когда ее глаза встретились с глазами Пэгана, Дейрдре поняла, что именно она должна быть той дочерью, которая выйдет за него. Мириель не может, он полностью подчинит ее. Эл тоже не может, ибо один из них будет мертв к концу брачной ночи, и теперь она боялась, что это может быть не норманн.

Нет, Дейрдре должна пожертвовать собой. Это будет кошмарный брак, без сомнения, но она выдержит. Ради Мириель. Ради Элены. Ради Ривенлоха.

Элена прервала ее мысли, потрепав по щеке рукой в латной рукавице.

– Работай над скоростью, лежебока, – поддразнила она. – Мы должны заставить этого нормандского ублюдка побегать за женой.

Слова Эл эхом зазвучали в голове Дейрдре как нестройные колокола. Не будет никакой погони. Только не с Пэганом. Он просто придет и заявит права на нее. Просто. Быстро. Неоспоримо.

Его образ, также неизгладимо запечатлевшийся в ее мозгу, как узоры на рукоятке кинжала, вновь предстал перед ней – его гордая осанка, насмешливая улыбка, ироничный взгляд, – и пульс ее застучал быстрее.

Господи, что это с ней? Она же не какая-то там слабая девица, которая робеет перед лицом опасности. Она наказывала воров, укрощала зверей, убивала преступников. Она не позволит норманну с глазами дьявола подчинить ее себе.

Жар гнева опалил щеки. Она щитом оттолкнула меч Эл в сторону.

– Еще!

Взметнулись искры, когда их клинки снова схлестнулись. Эл развернулась и прыгнула, взмахнув мечом, как будто это была игрушка, но щит Дейрдре всегда был Наготове. В то время как Эл утомляла себя своими трюками, Дейрдре мощно встречала ее удары своим мечом, отбрасывая сестру назад своей превосходящей силой и неукротимой решимостью, не оставляющими места для поражения.

Безусловно, не свою сестру она стремилась победить, но скорее демонов, которые осаждали ее мысли.

«Это, – думала она, ударяя по диагонали вниз, – за то, что шпионил за мной, как мальчишка-конюх. А это… – она сделала выпад вперед, промахнувшись всего на несколько дюймов, – за то, что насмехался надо мной. – Она отбила меч Эл, нацеленный ей в голову. – А это… – она неумолимо надвигалась, рубя налево и направо в быстрой последовательности, пока Эл не уперлась спиной в забор манежа, – а это за то, что пялился на меня этими своими насмешливыми, поразительными глазами…

– Дейрдре! Элена! – прокричала Мириель от ворот арены, отвлекая Дейрдре от ее мыслей. Младшая сестра приподняла юбки, чтобы пройти по пыльному, в выбоинах, полю. Дейрдре и Эл приостановили битву и увидели, что следом за ней, как всегда, почтительно следует Сунь Ли. Старая служанка попала к ней несколько лет назад.

Эл воспользовалась этим отвлекающим моментом, чтобы проскочить мимо Дейрдре, шлепнув ее по заду плоской стороной меча. Дейрдре повернулась и сделала выпад вперед, но Эл отскочила с радостным криком.

– Что вы делаете? – возмутилась Мириель, уперев руки в бока. Служанка позади нее приняла такую же позу.

Привычные к неодобрению Мириель, Дейрдре с Эл не обратили на нее внимания. Дейрдре ринулась в нападение, целясь по коленям Эл. Та ловко подпрыгнула над мечом и ответила ударом, который, не увернись она, снес бы Дейрдре голову.

Мириель издала возглас раздражения.

– Зачем, скажите на милость, вы купались? Теперь вы обе грязные! – пожаловалась она. – Только хорошее мыло зря потратили.

Служанка поцокала языком.

Эл откатилась назад, затем изогнулась и снова вскочила на ноги, готовая к битве. Дейрдре распрямилась, перебросив косу через плечо.

– Прошу, прекратите, сестрицы, – взмолилась Мириель.

Дейрдре блокировала следующий замах Эл и крикнула через плечо:

– Возвращайся в замок, Мириель! Ты запачкаешь юбки.

– Но отец просил привести вас к ужину.

– К ужину? – Дейрдре ударила дважды, затем бросила быстрый взгляд на солнце. Оно уже почти опустилось за горизонт. Время сегодня пролетело как на крыльях.

– Да, – сказала Мириель. – Уже поздно.

– Еще всего одна схватка, – настаивала Эл, перебрасывая меч в левую руку, чтобы отразить выпад Дейрдре. – Не волнуйся. Мы скоро придем.

– Но отец говорит, что вы должны прийти немедленно. Прибыл новый управляющий, а вы даже не одеты должным образом.

Пэган здесь? Уже? Слова Мириель напугали Дейрдре, и это мгновение невнимания стоило ей крошечного пореза на щеке от меча Эл. Она вздрогнула, резко втянув воздух между зубов.

Мириель ахнула.

– Ох, Дейрдре! – Эл тут же опустила меч. – Прости.

Дейрдре покачала головой. Это едва ли первая царапина, которой сестры наградили друг друга.

– Сама виновата.

– Пожалуй, нам все-таки следует пойти, – сказала Эл, обменявшись заговорщическим кивком с Дейрдре. – Не задерживай ужин, Мириель. Мы помоемся и скоро придем.

Мириель с сомнением оглядела их, явно не уверенная, удастся ли им когда-нибудь отмыться дочиста.

– Тогда поторопитесь, – велела она им. – Сэру Пэгану, кажется, не терпится познакомиться с вами. – Она поспешила прочь, сопровождаемая семенящей за ней служанкой.

– Не терпится ему, – пробормотала Эл, когда Мириель ушла. – Кто б сомневался, похотливый ублюдок. – Она стащила латные рукавицы. – Ну что, пойдем, пока этот кобель не начал взбираться на гончих сук?

Но Дейрдре была слишком поглощена своими мыслями, чтобы по достоинству оценить сарказм Эл. Трепет страха прокатился по телу. Час расплаты настал.

А он определенно не теряет времени даром, подумала она. Дейрдре надеялась, что у нее есть день-два, чтобы его ярость поостыла. Ибо, когда он обнаружит, кто она…

Но Дейрдре отказывалась поддаваться девичьим страхам. Она же воительница, в конце концов, Железная Дева.

– Да, час поздний, – выдавила она сипло, убирая меч в ножны и вытирая кровь со щеки тыльной стороной рукава. Шмыгнув носом, она выпрямилась и расправила плечи. Пора предстать перед дьяволом, который вскоре станет ее мужем.

– Значит, решено, – нервно пробормотал писец.

Пэган наблюдал, как мужчина поспешно убрал документ со стола, пока старый лорд не пролил на него вино, и подул на восковую печать Ривенлохов, чтобы поскорее затвердела. Без сомнения, слуга был раздражен подобным неудобством, но лорд Геллир настоял, чтобы бумаги были подписаны тотчас же, несмотря на то, что трапеза была в разгаре.

Старый лорд слабо улыбнулся, отпуская писца из шумного большого зала взмахом костлявой руки, после чего вновь сосредоточил внимание на жареном кролике, лежащем на блюде перед ним.

Пэган ел без особого аппетита. Ему было искренне жаль старого лорда Ривенлоха. В свое время он был, несомненно, грозным воином, ибо его огромный двуручный меч висел на стене над дюжиной щитов побежденных рыцарей. Кость его была крупной, плечи широкими, а пальцы достаточно длинными, чтобы задушить человека без посторонней помощи. Те немногие редкие прядки, оставшиеся от его волос, были светлыми, а глаза поразительно голубыми, что свидетельствовало о том, что он из породы викингов. Но время износило его, стерло, как вода стирает камень, смягчив костяк и, к сожалению, размягчив мозг тоже.

Теперь было совершенно ясно, что король передал Пэгану Ривенлох не столько как подарок, а скорее как обязательство. Ибо в руках слабоумного лорда с тремя дочерьми и кучкой рыцарей, никогда не участвовавших в настоящих сражениях, Ривенлох, конечно же, легкая добыча для англичан. А это было бы огромной потерей. Замок великолепен, его местоположение завидно.

По просьбе Пэгана, когда они только приехали, младшая дочь вместе со своей иссохшей беловолосой служанкой провели их двоих по владению. Он отметил, что необходимо будет внести кое-какие изменения. Некоторые из служебных построек подгнили и требуют ремонта. Недостаточно складских помещений. Да и крепостную стену, окружающую замок и обширный двор, не мешало бы укрепить.

Но в этих стенах имелось все необходимое, чтобы выжить в диких дебрях Шотландии. Прочная каменная часовня стояла посреди двора, соседствуя с колодцем. Большой сад снабжал яблоками, орехами, сливами и вишней, а огород был полон овощей. Различные мастерские примыкали к крепостной стене вместе с двумя кухнями и арсеналом. Позади замка размещались лошади, гончие и соколы. А в дальнем конце, вдоль широкого участка стены, протянулся обширный тренировочный манеж. Сам замок, от верхушек четырех башен с хитроумным расположением бойниц до глубин просторных, хорошо защищенных погребов, представлял собой владения, которыми мог бы гордиться любой. Приз, ради которого стоит даже жениться.

– Да, все решено, – повторил лорд, посылая Пэгану рассеянную улыбку. При этом он нежно погладил свою младшую дочь по голове.

Бедняжка побледнела как полотно, но Пэган не смог заставить себя успокаивающе улыбнуться ей. На него внезапно навалилась какая-то нездоровая тяжесть, окончательно лишившая его аппетита.

– Вы не пожалеете о своем решении, – мягко сказал Колин, обращаясь к девушке, стараясь облегчить ее страхи дружеским словом и подмигиванием. – Хотя многие красавицы опечалятся, когда узнают, что сердце сэра Пэгана Камелиарда наконец завоевано.

Девушка тяжело сглотнула и опустила увлажнившийся взгляд на стоящий перед ней деревянный кубок с элем, к которому она не притронулась.

– За ваше здоровье! – воскликнул ее отец и поднял свой кубок так быстро, что эль выплеснулся через край на белую полотняную скатерть.

Обитатели замка, сидящие за расставленными по огромному залу столами и не имеющие представления о причине радости хозяина, тем не менее сдержанно поддержали его.

Пэган покорно поднял свой кубок, хотя не испытывал никакого душевного подъема. Чем он недоволен, он и сам не знал. В конце концов, разве не получил он то, что хотел? Лорд Ривенлох встретил его радушно, и выбранная им невеста казалась милой и послушной.

И все же он не решался потребовать ее руки. Мало того что он практически узурпировал владения лорда Геллира, так еще и заявить права на одну из его дочерей…

В конце концов Пэган решил поступить разумно, предоставив их отцу выбрать, которую из девиц он хочет отдать за него замуж.

Но к его немалому изумлению, прежде чем лорд принял это решение, прежде чем две другие отсутствующие сестры соизволили появиться к ужину, младшая быстро и покорно предложила себя.

Пэган не считал себя дураком. Он тотчас же понял по дрожи в девичьем голосе, что она предлагает себя не из большой любви к нему, а в качестве какой-то искупительной жертвы. Это прискорбно, однако ему ничего не оставалось делать, как принять предложение. Поступить иначе означало бы не только оскорбить, но и принизить ее благородный жест.

Ее отец, естественно, одобрил этот союз. Для лорда младшая дочь была, очевидно, наименее значимой. Такое же положение существовало и в нормандских семьях. Первого сына учат править домом, второго – сражаться, ну а третий может надеяться лишь на место в церкви или выгодный брак. Разумеется, для младшей сестры брак с Пэганом – выгодный брак.

И все же Пэган не испытывал никакого восторга, глядя на подавленную девушку., на слабоумного лорда, на компанию шотландцев вокруг него, что посматривали на них с Колином со смесью благоговейного страха и недоверия.

Только Колин, казалось, чувствовал себя легко и непринужденно среди обитателей замка. Но с другой стороны, он всегда ведет себя свободно и со всеми находит общий язык. Веселый и беззаботный, он запросто может завязать разговор как с титулованной леди, так и с простолюдинкой, и к концу вечера и та и другая будут как воск в его руках.

Пэган тоже никогда не был обделен женским вниманием, но его привлекательность заключалась в силе и доблести, равно как и красивой внешности, но никогда – в обаянии.

В этот раз, однако, верные, испытанные атрибуты не помогли уменьшить ужас, которым были наполнены глаза… как там ее зовут? Он нахмурился. Черт возьми, если он хочет уменьшить страх девушки, ему надо бы запомнить ее имя.

– Ну-ну, – пожурил Колин, ткнув его локтем в ребра. – Не хмурься, Пэган. Ты напугаешь Мириель.

Мириель, вот как ее зовут. С тех пор как сегодня утром он посостязался в силе воли с высокой блондинкой, у него вместо мозгов каша.

– Воистину, – продолжал Колин, обращаясь к Мириель, – у него нежная душа, миледи. При всей внешней суровости он славится своей любовью к арфе и ласковым отношением к зверюшкам и детям.

Пэган помрачнел еще больше. Что за чепуху несет Колин? Единственное, за что он любит зверюшек, – это за то, что их можно съесть в жареном виде, а что касается арфы…

– Фу! Вы опоздали! – вдруг рявкнул лорд Геллир.

Пэган поднял глаза от жареного кролика. Очи Господни, давно пора. К помосту с размеренной неторопливостью, гордые и красивые, приближались сестры Мириель. Если они так опоздают к ужину, когда он будет господином, решил Пэган, он оставит их голодными.

Пэган полагал, что лицо блондинки отчетливо врезалось ему в память, но сразу понял, что ошибался. Она не просто красива. Она изумительно, ошеломляюще красива. Статная и элегантная, в одеянии из небесно-голубого шелка, она скользила по полу с уверенной грацией пантеры. Ее сестра шла следом, одетая в платье ярко-желтого цвета, осторожно оглядываясь, словно дай ей хороший повод – и она может внезапно запрыгнуть на один из столов.

Даже болтовня Кол ина стихла, когда девушки шли через зал.

Пульс Пэгана невольно участился, и он почувствовал, как рана, которую нанесла ему блондинка, запульсировала под туникой.

Часами он представлял выражение крайнего потрясения на ее лице, когда она обнаружит, кто он такой. Упивался мыслью о ее испуге и огорчении, когда она поймет, что ранила своего будущего господина.

Но его жажда увидеть ее унижение не была утолена. Выражение ее лица, когда она встретилась с ним взглядом, было непроницаемым. Кажется, она не только не удивилась его присутствию, но и не испытала ни малейшего раскаяния или стыда. Нахалка! Неужели она с самого начала знала, кто он? Но если так, значит, ее действия были заранее продуманными и расчетливыми. Эта ведьма намеренно провоцировала его.

Когда она приблизилась, Пэган увидел, что глаза ее сверкают как ледяные звезды, и предвкушение сладостной мести участило стук сердца. Весь день, пока из пореза сочилась кровь, он рисовал в своем воображении, как укротит своенравную девицу. Он мечтал, как посадит ее под замок на хлеб и воду. Он представлял, как оставит ее в колодках и одной рубашке. Он размышлял, как будет отрезать каждый день по дюйму ее прекрасных золотых волос, пока она не сломается. И теперь, когда его месть достаточно близка, чтобы вкусить ее, ему, вполне естественно, следовало бы смаковать ее, как редкое испанское вино.

Но почему-то, когда он смотрел, как она приближается – с блестящими в свете свечей распущенными волосами, с мягко вздымающейся в низком вырезе киртла грудью, с пухлыми розовыми губами, – мысли об этих наказаниях приняли отчетливо чувственный характер. Его вдруг атаковали видения, в которых она откусывает хлеб из его рук, стоя на коленях, закованная в цепи в башне. Он представил ее в этих колодках, дрожащую, в одной рубашке, через тонкую ткань которой греховно просвечивает ее гибкое тело. Он увидел свои руки, погружающиеся в шелковистые, позолоченные солнцем пряди, когда он достает нож, чтобы отрезать их дюйм за дюймом.

Черт бы побрал его грешные мысли, они распаляют ему кровь. Проклятие! Хуже, чем подчиниться женщине с оружием, есть только одно, решил он, – подчиниться своему собственному вожделению к ней.

– Мои старшие дочери, – сказал лорд Геллир в качестве официального представления, махнув в их сторону старческой рукой.

Пэган коротко встретился взглядом с блондинкой и осторожно кивнул. Она, очевидно, не собирается рассказывать об их предыдущей встрече. Значит, и он не станет. Но он отметил, что с тех пор, как он видел ее в последний раз, у нее появилась царапина на скуле. Интересно, где она ее получила?

– Извините, отец, – произнесла вторая сестра, садясь рядом с Меревин… Милдред… Маргарет… Разрази его гром, почему он не может запомнить имя своей невесты? – Мы были в манеже, – добавила она, бросив вызывающий взгляд на них с Колином.

– А, – отозвался лорд, жуя мясо. – Кто выиграл?

– Элена выиграла, папа, – ответила белокурая красавица, опускаясь на скамью между сестрами. – Разумеется, я позволила ей выиграть.

– Позволила? – вспылила Элена. – Черта едва. Я…

– Элена! – мягко вмешалась младшая сестра. – У нас… гости.

– А, – сказала Элена, окидывая их насмешливым взглядом с головы до ног, словно оценивала боевых копей для битвы. – Да.

– Это сэр Колин дю Лак, – вежливо продолжала невеста Пэгана, – а это… – Ее не то чтобы передернуло, но он почувствовал ее неприязнь, когда она представляла его: – Это сэр Пэган Камелиард. Сэр Пэган, сэр Колин, это мои сестры: леди Элена и леди Дейрдре Ривенлох.

Дейрдре. Судя по молотку Тора, висящему у нее на шее, он ожидал, что у нее имя какое-нибудь отвратительное, вроде Гримхильды или Гулльвейг. Он опустил взгляд. Цепочка с подвеской и сейчас была на ней, уютно устроившись на ложе из нежной, пышной плоти…

Колин первым обрел голос.

– Приятно познакомиться с вами, леди.

Элена осклабилась с притворной вежливостью, затем встряхнула свою салфетку и разложила ее на коленях. Она ткнула сестру в бок и проворчала:

– Ты же знаешь, что я лучше тебя, Дейр. Позволила мне выиграть, как же.

– Выиграть? – Колин ухватился за наживку. – В чем выиграть, миледи?

Тогда Элена обратила на него все свое внимание, как будто только и ждала этого случая, чтобы шокировать его, и отчетливо проговорила:

– В схватке на мечах.

– В схватке на мечах? – переспросил Колин с неопределенной улыбкой. Он, несомненно, счел «схватку на мечах» какой-то шотландской игрой. Пэган подозревал другое.

Элена послала Колину лукавую усмешку. Пэган нахмурился, ему не нравились ни ее лукавство, ни ее дерзости. Всего этого придется остерегаться в будущем. По крайней мере Дейрдре, несмотря на внешнюю холодность, кажется честной и прямолинейной.

Затем Элена повернулась к отцу, хотя говорила явно для Колина.

– Вам стоило на это посмотреть, отец. Дейрдре атаковала меня и чуть не снесла мне голову с плеч. Но я отбила ее нападение, сделала выпад слева, ударила справа, потом поднырнула, перекувырнулась вперед, прижала ее к забору и приставила ей меч к горлу.

Впервые в своей жизни Колин лишился дара речи. Но Пэган, чьи подозрения полностью подтвердились, взглянул на Дейрдре. Ее улыбка была самодовольной. О да! Это правда. Обе девицы – искусные фехтовальщицы.

И только теперь, чувствуя странное покалывание в затылке, он начал понимать, почему король предложил ему, сэру Пэгану Камелиарду, капитану рыцарей Камелиарда, самого мощного и уважаемого нормандского войска, это блюдо со сластями. Они начинены ядом, от которого не выживет никто, кроме сильнейшего из мужчин. Только самый умный, самый способный, самый подготовленный военачальник может надеяться когда-либо укротить этих воинственных девиц.