Текст книги "Фальшивая певица"

Сара Тодд Тейлор
Фальшивая певица

Посвящается коту

С. T.

Посвящается моим маме и папе

Н. К.

Глава 1
Крыши Лондона

Максимилиан сквозь прутья корзины разглядывал маслянистую поверхность реки и морщил напудренный носик. Пахло вокруг чем-то неприятным, кислым, и сам город, казалось, состоял из сплошного шума. Максимилиан не привык к такому. Он привык к серебряным тарелкам, бархатным подушкам и к самому нежному суфле из лосося. Максимилиан привык к тому, что его любимая хозяйка, графиня Арлингтон, по шесть раз на дню гладила и ласкала его, а по субботам – и все восемь. Максимилиан не привык к тому, чтобы его запихивали в противную корзинку и отсылали прочь, с одной из служанок, поздно ночью и практически без ужина.

Эта самая служанка, довольно неуклюжая розовощёкая девица, заглянула в корзину. Максимилиан уставился на неё самым царственным из своих взглядов и промяукал: «Произошла ужасная ошибка, сейчас же неси меня домой».

– Ш-ш, тихо, – прошептала девица. – Не бойся, дурашка. Я не собираюсь тебя топить, что бы она там ни приказывала.

Максимилиан нахмурился. Он не знал, что значит «топить», но по тому, каким тоном это было сказано, догадался, что навряд ли это что-то приятное типа мусса из лосося или почёсывания животика. Он никак не мог понять, зачем глупая девчонка в такую сырую, холодную ночь принесла его к этой дурно пахнущей речке. Графиня Арлингтон уже наверняка о нём беспокоится. Максимилиан начал царапать прутья корзинки, стараясь не растрепать свою прекрасную шёрстку.

Девица оглядывала реку.

– Ума не приложу, что с тобой делать, – сказала она. – А мне скоро возвращаться.

Максимилиан издал басовитый, неаристократический рык и улёгся, положив мордочку на передние лапы. Конечно, это дурные манеры – так рычать, но девчонка глупа до безобразия. Вообще-то сегодня все потеряли разум, как раз после того, как он устроил небольшое приключение. Там ещё оказались задействованы мышь, и служанка, и беспорядок…

Максимилиан проживал в поместье Арлингтон – самом шикарном во всём Лондоне. А если быть точным, то Максимилиан проживал на красной бархатной подушке в гостиной поместья Арлингтон, самого шикарного во всём Лондоне.

Его подушка располагалась на подоконнике, чтобы он мог греться в лучах послеполуденного солнца. И это было самое уютное местечко, хотя он никогда не бывал в других частях дома.

До сегодняшнего утра.

Сегодня утром служанка оставила двери гостиной нараспашку, после того как заменила розы в вазах на свежие. Максимилиан проскользнул вслед за ней и отправился исследовать дом. Он обнаружил паука в цветочном горшке и прыгнул на него, рассыпав землю по всему ковру нежно-кремового цвета. Он оставил отпечатки грязных лапок на крахмальных белоснежных простынях в комнате для гостей. Потом пронёсся вниз по лестнице на кухню, где здорово повеселился, гоняясь за мышами, пока одна из них не выскочила на середину кухни, и тогда кухарка с полной кастрюлей чего-то жирного завопила и опрокинула кастрюлю прямо на него.

Максимилиана быстро вернули в гостиную, он был весь испачкан, и с него капала жирная подливка. Графиня Арлингтон, увидев это, взвизгнула и приказала вымыть его с дезинфицирующим мылом, которое попало ему в нос и уши и от которого щипало глаза. Чистого и обсушенного, его посадили назад на подушку, чтобы он посидел спокойно, пока служанки суетились вокруг, убирая устроенный им беспорядок.

А потом дворецкий запихнул его в корзину, и одна из служанок принесла его к реке.

Максимилиан разглядывал девицу, которая озиралась по сторонам, раздумывая, как поступить. Он замёрз и промок, и ему надоело, что все кричат на него. Пора брать всё в свои лапы. Где-то в городе – его дом и графиня Арлингтон, и Максимилиан хочет быть там, а не сидеть в корзине у вонючей речки. Крышка у этой кошачьей переноски закрывалась при помощи палочки, продетой в петельки. Максимилиан просунул лапу сквозь затейливо сплетённые прутья, поморщившись, когда острый конец ветки поцарапал мягкую подушечку. Покрутив лапой, он смог добраться до палочки. Потом слегка подтолкнул её и, как только она упала на землю, подпрыгнул.

Крышка откинулась, корзина открылась, и он выпрыгнул наружу. Он услышал изумлённый вздох позади, но нельзя было терять время, и, не обращая внимания на девчонку с её криками «Вернись, глупый кот!», Максимилиан кинулся прочь.

Ночной город очень сильно отличался от комнаты с надушенными подушками. Во-первых, кругом были ноги. В грубых башмаках, которые его пинали, в тяжёлых сабо, которые могли раздавить его хвост, в элегантных туфельках с перепонками, которые пугливо шарахались, когда он проносился мимо. Народу на улицах было полным-полно. Максимилиан не верил собственным ушам – как же шумно, оказывается, в этом мире! Звуки доносились со всех сторон, и все они были громкие, резкие, неприятные для котика, который впервые в жизни оказался на улице один.

Он бежал до тех пор, пока не стёр подушечки на лапах, а потом стал искать местечко, где бы спрятаться и отдохнуть. Этот город сбивал с толку. Куда бы вы ни направлялись, вы всё равно оказывались у реки – такой большой текущей воды, которая блестела в лунном свете и пахла… Максимилиан попытался понять, как же она пахла, но его всю жизнь окружали лишь ароматы духов и талька и высушенные цветы, которые назывались «попурри»[1]1
  Англ. potpourri – приятно пахнущая смесь из засушенных цветов и деревянных шариков, пропитанных ароматическим маслом (прим. ред.).


[Закрыть]. Единственный запах, который ему не нравился, – это был запах порошка от блох, но и тот всё-таки был приятней, чем река. В этом было что-то рыбное, но такую рыбу Максимилиан не стал бы есть.

Максимилиан решил не обращать внимания на сосущую пустоту в желудке. Впереди недалеко он увидел мост, и под ним, если повезёт, котик может найти что-нибудь мягкое, чтобы прилечь. Он устал и пропустил по меньшей мере два дневных «тихих часа», так что пора вздремнуть. Ещё важнее, чем сон, был уход за хвостом. Максимилиан – красивый кот, но хвост – предмет его особой гордости. Он длинный, белый и невероятно пушистый. Графиня Арлингтон говорит, что он похож на метёлку из перьев, которой сметают пыль (не то чтобы она когда-либо держала такую в руках). Графиня называла Максимилиана «мой пушистый ангел», и ему это нравилось. Однако такой чудесный хвост не достаётся просто так, это тяжёлый труд – приходится по восемь раз за день ухаживать за ним, но благодаря этому Максимилиан всегда прекрасно выглядит. Он оглянулся на свой хвост. Тот растрепался и испачкался из-за луж, которые хозяину пришлось преодолевать, и кот решил уделить хвосту особое внимание, чтобы привести в подобающий вид.

Под мостом не нашлось ничего мягкого, только кирпичи и пыль. Прилечь на этом? Максимилиан разочарованно встряхнулся.

Как же ему хотелось сейчас снова оказаться на мягкой подушке на подоконнике, в окружении уютного бархата, который так ласково льнул к его шёрстке. Он покружил немного, пытаясь лапкой нащупать место почище.

– Ну, выбирай уже место, и побыстрее, – произнёс голос откуда-то из темноты. – Тут кое-кто весь день охотился.

Максимилиан застыл. Служанки в поместье очень любили говорить ему, что он избалован и что «в обычной жизни», как они это называли, к котам относятся вовсе не так хорошо, как к нему. Одна особо зловредная девица с удовольствием тыкала его мордочкой в оконное стекло, показывая ему бродячих котов. Они выглядели потрёпанными, неухоженными, с тощими хвостами и лохматой шерстью. «Вот это настоящие коты. А не такие холёные пуховые игрушки, как ты. Они из тебя фарш сделают, понял?» – говорила она и так грубо хватала Максимилиана, что приводила его мех в полный беспорядок. А что, если это один из бродяг, который пришёл делать фарш из Максимилиана?

– Скажу прямо, – продолжил голос. – Места здесь много, но я очень устал.

Из тени за краем моста вышел тощий чёрный кот. У него был всего один ярко-зелёный глаз и оборванные уши, но его шёрстка лоснилась, тщательно вылизанная, а сам он двигался грациозно и с достоинством.

– Прошу прощения, – Максимилиан немного успокоился и вспомнил о хороших манерах. – Я нарушаю ваше уединение?

Чёрный кот наклонил голову и принялся рассматривать собеседника своим одним глазом. Максимилиан в смущении втянул живот и постарался выпрямиться.

Наконец бродяга сказал:

– Ты слишком шикарный для нашего района.

Максимилиан кивнул.

– Я тут… прогуливаюсь, – ответил он.

– Голодный? – спросил кот.

Максимилиан собирался сказать «нет», но не успел, потому что в животе у него заурчало, что означало категорическое «да». Чёрный кот улыбнулся и вытащил что-то маленькое и мохнатое из холмика в углу.

– Мышь, – сказал он. – Вполне свежая.

– Я никогда не ел мышей, – Максимилиан принялся обнюхивать мохнатую шкурку.

Чёрный кот кивнул:

– Думаю, ты один из тех котов, что питаются только лучшей лососиной. Как же ты оказался здесь?

Жуя вкусные кусочки мышатины (какое же это было изысканное блюдо!), Максимилиан поведал чёрному коту и о поместье Арлингтон, и о своей жизни у любимой графини, и о том, как она, должно быть, сейчас скучает по нему. Максимилиан рассказывал о званых обедах, и концертах, которые графиня устраивала в своей гостиной, о том, как она любила вечеринки, когда её элегантные гости собирались вокруг огромного фортепьяно и пели песни из мюзиклов. Друзья графини издавали такие звуки, какие Максимилиан мог издать, только если бы ему наступили на хвост.

Чёрный кот прищурил свой единственный глаз.

– Похоже, жизнь у тебя была комфортная, – заметил он, – правда, немного… скучная.

Максимилиан ощетинился. Жизнь у графини была великолепна. Что бродячий кот в этом понимает?

– Одна комната – это для меня маловато, – продолжал тот. – Коту требуется простор, чтобы ощущать себя живым.

– Лично мне одной комнаты хватало, – проговорил Максимилиан, стараясь не вспоминать, как здорово было носиться по коридорам поместья и как обидно ему стало, когда дворецкий его изловил. – И из окна можно было столько всего увидеть, ты даже не представляешь.

Тут чёрный кот поднял бровь.

– Правда? – спросил он. – Ну надо же. А ты умеешь взбираться наверх?

Через час они уже сидели на крыше. Максимилиан восхищался ловкостью, с которой чёрный кот (его звали Оскар), оценив расстояние, перелетал с подоконника на подоконник и изворачивался в воздухе, чтобы уцепиться за водосточную трубу. Максимилиан медленно следовал за новым знакомым, предпочитая безопасно карабкаться по пожарным лестницам, и Оскару пришлось поуговаривать его, прежде чем Максимилиан рискнул перепрыгнуть с одной крыши на другую.

– Ты кот или человек? – после пятого прыжка спросил Оскар. – Поторопись. Мы уже почти пришли.

Огромный город под ними расстилался ковром из огней, мерцающих в темноте. Наверху было гораздо тише, чем внизу. Шум улиц звучал мягче, сливаясь в равномерное жужжание. А над ними лунный свет окаймлял облака, серебристо выделяя их на фоне чернильного неба.

– Красиво, правда? – сказал Оскар. – Когда я впервые сюда попал, то просто уселся и глазел несколько часов. Но лучшее ещё впереди. Только подожди немного.

Максимилиан сидел и смирно ждал. Ему не хотелось разговаривать. Он хотел просто сидеть и смотреть на город. Он всю свою жизнь провёл в одной комнате, а сейчас он на крыше и наблюдает, как целый мир живёт своей жизнью там, внизу. Он разглядывал огни и гадал, которые из них горят в его старой комнате и вернётся ли он когда-нибудь домой. От этой мысли ему стало тяжело на сердце.

А город всё гудел, то громче, то тише. Затем Максимилиан услышал, как гул улиц перекрыла одна музыкальная нота. Чистая и красивая, она пронеслась в ночном воздухе. Вторая нота присоединилась к ней, и они принялись играть друг с другом, то опускаясь, то взлетая ввысь, словно перепрыгивая через звёзды. Музыка становилась всё громче и разрасталась, всё больше инструментов присоединялось к ней, и вскоре она, казалось, заполнила всё небо. Это было самое красивое звучание из всего, что Максимилиан когда-либо слышал. Ему казалось, что он взлетает над крышами. Он опустил голову, чтобы проверить, где его лапки, и услышал смех Оскара.

– Вот и я почувствовал то же самое, когда впервые это услышал, – вздохнул чёрный кот.

Максимилиан шевелил ушами, стараясь не упустить ни одной ноты.

– Что это? – прошептал он. – Где мы?

Оскар улыбнулся.

– Мы у Королевского театра, – ответил он. – Здесь, мой друг, дают превосходные представления, здесь самый лучший балет, и здесь царит самая прекрасная во всём мире музыка. Я прихожу сюда каждый вечер, чтобы послушать или посмотреть спектакль.

– Посмотреть? – изумился Максимилиан. – Но как?

Оскар указал на середину крыши, которую венчал величественный ярко освещённый стеклянный купол. Максимилиан поспешил к нему, взглянул вниз, и у него перехватило дыхание. Он увидел огромный, как сказочная пещера, зал, заполненный дамами и господами в самых красивых нарядах. Все они сидели рядами перед волшебно украшенной сценой, на которой танцоры в сверкающих костюмах кружились и подпрыгивали под музыку.

– Вот это и есть театр, – Оскар присоединился к нему возле купола.

– Ты когда-нибудь бывал внутри? – спросил Максимилиан.

Оскар покачал головой:

– Те дни, когда я был домашним котом, давным-давно прошли. Кроме того, присутствие котов в этом заведении не приветствуется.

Максимилиан глазел на всё это великолепие внизу, и его внезапно посетила идея. Графиня часто любила бывать в театре. Она надевала лучшее платье и самые сногсшибательные драгоценности, и уходила на несколько часов. Они с графом Арлингтоном возвращались за полночь и приносили программку, украшенную кисточками, с тиснёным названием театра. Графиня ещё долго потом сидела в гостиной, попивая шампанское и не обращая внимания на зевающего графа. Она рассказывала Максимилиану, как она чудесно провела время, кого видела в роскошных ложах и чьи платья или драгоценности превосходили её собственные. А вдруг она сейчас там, в одном из своих прекрасных нарядов?

– Я хочу попасть внутрь, – сказал он. – Если мы найдём дорогу.

Глава 2
Кот в театре

Королевский театр был даже роскошнее поместья Арлингтон. Главный фасад кремового цвета украшали целых девять мраморных колонн, по которым вились вырезанные из камня лилии и плющ. Колонны поддерживали огромный треугольный фриз со статуями нимф и пастушков, играющих на лютнях и свирелях. Золотистый свет лился из круглых окон по обе стороны от входа, и тени завзятых театралов непринуждённо скользили туда-сюда внутри здания. Войти и выйти можно было в одну из шести дверей со вставками из толстого стекла. Их охраняли швейцары в ливреях и цилиндрах бутылочно-зелёного цвета. Они напомнили Максимилиану мрачных лакеев в поместье Арлингтон.

Коты прятались в тени на противоположной стороне тротуара. Они надеялись поймать момент, когда Максимилиан смог бы проскользнуть мимо швейцаров в холл, но двери оставались плотно закрытыми. Оскар наклонил голову, прислушиваясь к чему-то. Изнутри здания раздался лёгкий ритмичный перестук, похожий на дождь.

– Ага, – сказал он, – аплодисменты. Должно быть, это антракт. Сейчас могут выходить люди, которых пригласили к кому-то на обед, а они не в силах отказаться. Приготовься. Скоро двери откроются.

Как бы подтверждая слова Оскара, одна из дверей распахнулась и из неё вышел джентльмен в цилиндре и фраке, помахивающий тростью с серебряным набалдашником.

– Вот твой шанс, если ты уверен, – подбодрил Оскар.

– Уверен, – ответил Максимилиан, не отводя взгляда от дверей.

– Тогда я тебя покидаю и желаю удачи в этом деле, – проговорил Оскар. У него действительно были идеальные манеры. – Я часто бываю на крыше, если захочешь меня навестить. Было приятно познакомиться с котом, который так ценит музыку. – С этими словами он развернулся, и его тощая чёрная фигурка почти сразу же растаяла в темноте улицы.

Максимилиан посмотрел ему вслед, а потом заметил, что один из швейцаров отвлёкся, вызывая такси для дамы в длинной норковой шубе. Кот пронёсся по ступеням, проскользнул в открытую дверь и попал прямо в холл театра.

От того, что он увидел, у него встали усы дыбом. Холл был до отказа заполнен дамами и господами из высшего общества. Все они красовались в вечерних нарядах, прекрасную музыку сменили шумный говор и звон бокалов, а официанты легко скользили сквозь толпу, держа высоко над собой подносы с шампанским. Максимилиан сделал несколько шагов, чувствуя, что его лапки утопают в роскошном красном ковре.

Впереди была высокая лестница с перилами красного дерева, которые блестели почти так же ярко, как золочёные ажурные балясины под ними. По лестнице поднималась женщина в синем атласном платье и норковой накидке, наброшенной на одно плечо. Максимилиан распушил шерсть – у графини было очень похожее платье. Он промяукал: «Я здесь! Я очень хочу домой, пожалуйста!» – и кинулся к лестнице. Вдруг на верхней площадке открылась дверь, и мужчина с самыми пушистыми усами, которые Максимилиан только видел, громко провозгласил:

– Дамы и господа, пожалуйста, занимайте свои места, начинается второй акт.

Не переставая переговариваться, толпа направилась к лестнице, и Максимилиан почувствовал, что его несёт наверх, а он отчаянно пытается не попасть под ноги многочисленных театралов, спешащих к своим местам.

Дверь наверху лестницы всё приближалась и приближалась, и не успел он в ужасе мяукнуть, как уже оказался в зрительном зале. Максимилиан огляделся. Публика, оживлённо переговариваясь, рассаживалась по бордовым бархатным креслам. А сверху доносились шарканье и приглушённые голоса тех, кто занимал места на балконе, который тремя полукружиями возвышался над партером. Богатое убранство зала золотым блеском сияло в свете многочисленных ламп. Максимилиан посмотрел вверх, на стеклянный купол, и прищурился, пытаясь разглядеть, там ли сейчас Оскар.

Женщина в синем платье исчезла. И вообще, была ли это графиня? Максимилиану очень хотелось, чтобы это была она, но, с другой стороны, такое предположение его задевало. Разве графиня захочет развлекаться, когда пропал её любимый кот? «Ладно, пойду и поищу её», – сказал он сам себе и отправился по проходу мимо рядов, посматривая по сторонам. Когда он добрался до первого ряда, свет погас и публика затихла. Один-единственный луч осветил середину сцены, и там появилась девушка, которая начала петь. Её встретили короткими аплодисментами, а потом зрители стали слушать.

Пока актриса пела, Максимилиан заглянул в оркестровую яму и понаблюдал за тем, как смычки у скрипачей ходили вверх-вниз. Когда хор грянул свою партию, кот быстренько пробежался под креслами в партере. А во время романтической сцены между героем и героиней он сидел посередине прохода, зачарованно слушая прекрасную музыку и любуясь светом, который падал от луны, подвешенной в декорациях.

Луна в помещении, подумал Максимилиан. Всё-таки театр – это особый, очень странный мир. То люди на сцене находятся в парке, где ветер колышет ветви деревьев, то вдруг красный бархатный занавес с золотой окантовкой закрывается, а когда открывается – люди уже на балу, или в скромной комнатке, или даже в лодке посреди океана. Очень необычно.

Посередине комедийной сцены, когда весь зал хохотал так, что звенели стекляшки в люстрах, Максимилиан вдруг заметил маленький розовый носик и усики, которые появились под краем занавеса на сцене. Кот почувствовал, как вздрогнули его собственные усы, и он в мгновение ока запрыгнул на ступеньки, ведущие к сцене. Мышь пискнула и кинулась наутёк. В этот момент на сцене актёр растянулся во весь рост, и публика покатилась со смеху. Никто не заметил белого кота, проскользнувшего за декорации.

С другой стороны сцены было темно, но так же многолюдно, как до этого в холле. Девочки в блестящих платьицах проверяли друг у друга, как затянуты кушаки, или завязывали ленты балетных туфелек. Мужчины в комбинезонах переносили мебель.

– Ну давай же, Агнесса, мы пропустим наш выход! – прошипела невысокая девчушка с ямочками на щеках, торопясь на сцену и споткнувшись о Максимилиана. Позади неё девушка повыше ростом с короткими светлыми волосами застёгивала манжеты на рукавах.

Выходя на сцену, девушки как будто стали другими. Та, которая Агнесса, распрямила плечи, подтянулась и улыбнулась зрителям. Вторая сменила твёрдый шаг на изящную походку и теперь кокетливо семенила.

«Здесь происходит какое-то волшебство», – зачарованно думал Максимилиан. Он совершенно забыл про мышь и, найдя себе местечко под столом, следил за тем, как разворачивается действие. На сцене юная девушка хотела выйти замуж за лакея, а её суровый отец и высокомерная мать собирались выдать её за лорда. Максимилиан был полностью на стороне девушки, и когда она сбежала из богатого дома, чтобы жить свободно со своим возлюбленным, кот пожалел, что не может аплодировать так же, как весь зрительный зал. Ну что ж, раз этого нельзя сделать при помощи лапок, Максимилиан принялся размахивать своим пушистым хвостом – это была самая большая похвала, которую кот мог выразить. Когда спектакль закончился, актёры вышли на авансцену и кланялись, а занавес то открывался, то закрывался, и зрители хлопали стоя, так, что их аплодисменты звучали, как раскаты грома. Потом занавес закрылся окончательно, и тотчас Максимилиана окружили шум и топот ног – актёры покидали сцену. Он сжался в комок и дождался, пока всё стихло. Вскоре ушли и последние зрители, свет был погашен, и театр теперь освещала только луна – сквозь огромный стеклянный купол.

Максимилиан зевнул. Какой сегодня был длинный день! Кот решил найти уютное местечко, чтобы поспать. В спектакле главный герой, помнится, отдыхал на очень удобной по виду кушетке. Интересно, куда её унесли, подумал Максимилиан. Вскоре он её обнаружил: её оставили в комнатке за сценой, битком набитой мебелью. Один только вид этой кушетки уже навевал сон – пухлые бархатные подушки и подлокотники, украшенные огромными кистями. Идеальное место для кота, привыкшего к самому лучшему.

Максимилиан подобрался поближе и прыгнул, готовый утонуть в пушистой мягкости. С ужасным грохотом кушетка развалилась на куски, и кот приземлился на плоский твёрдый кусок фанеры. Не веря своим глазам, он смотрел на лапы – они стояли на подушках… которые были нарисованы на дереве. Максимилиан в шоке подумал, как реально это всё выглядело на сцене.

Он обиженно лизнул подушечку на лапке и огляделся. В этой комнате всё казалось знакомым. Старинные часы, которые в спектакле стояли на сцене, сейчас были прислонены к дереву в углу. Рядом висела луна. Максимилиан подошёл, чтобы рассмотреть её поближе. На круглую деревянную рамку была натянута кисея, внутри которой закрепили лампу со свечкой. Так вот как им удалось заполучить луну в помещении, подумал кот одновременно и разочарованно, и восхищённо. Как же здесь всё умно устроено. Но в этой комнате было совершенно не на чем прилечь, поэтому он пробрался в следующую и обнаружил там горы тканей и костюмы на вешалках, а также огромный стол, заставленный коробками с пуговицами и пряжками.

Максимилиан никогда в жизни не видел таких красивых нарядов. Он вообще-то привык любоваться красивыми вещами. Графиня Арлингтон очень любила свои платья, особенно вечерние, которые она называла «на выход». Коту никогда не позволялось сидеть у неё на коленях, чтобы он не помял подол или не оставил шерсть на корсаже. Для графини её наряды были второй самой дорогой вещью в жизни после её драгоценностей. Каждый год она полностью обновляла свой гардероб, который ей доставляли прямо из Парижа. Но как бы ни были красивы её наряды, они не могли сравниться с этими, театральными. Здесь висели чудесные бархатные платья с рукавами до самой земли, и юбки, полностью сделанные из бусин, которые переливались на свету, и наряды со шлейфом, три или четыре раза обёрнутым вокруг юбки, чтобы не касаться пола. Одно платье было надето на манекен посередине комнаты. Казалось, что оно сделано из стекла – так оно всё сверкало. Подойдя поближе, Максимилиан увидел в нём свое отражение. Оказывается, платье состояло из крохотных зеркал, в которых тысяча котов гонялись за тысячей солнечных зайчиков.

Кот как раз выбирал, какая груда ткани выглядит более удобной для сна, когда услышал тихий шорох. Он замер. Маленькая серая мышка выглядывала из-за коробки с обувью, проверяя, всё ли спокойно. Во рту она держала помпон. Это, подумал Максимилиан, либо мышка-портняжка, либо мышка-воришка, либо мышка-норушка. Неважно, главное, что это вкусная мышка.

Мышь увидела кота, застыла, а потом начала пятиться к обувной коробке. Максимилиан пригнулся, собрался с силами и прыгнул. Коробка заскользила по полу, и мыши кинулись кто куда. Они взбирались на вешалки, которые скользили под ними, забрались на стол и устроили переполох: рассыпали иголки с булавками и уронили на пол катушки ниток. Одна мышка запрыгнула на зеркальное платье, и теперь невозможно было понять, где зверьки, а где их отражения. Максимилиан кидался то в одну сторону, то в другую, потом вверх, потом вниз, снова и снова, пока не удостоверился, что все мыши покинули комнату, хоть и пищали в негодовании.

А здорово гоняться за мышами, подумал Максимилиан. Есть их, конечно, ещё лучше, но к сожалению, сейчас всем удалось сбежать. Он вспомнил о своей первой охоте, буквально сегодня утром, и как плохо всё закончилось. Если бы не та противная мышь, он бы сейчас сидел себе на подоконнике в поместье Арлингтон.

«Займусь этой проблемой завтра», – сказал он сам себе. В животе у него заурчало, и он широко зевнул. В углу комнаты громоздилась куча подушек. Максимилиан свернулся колечком, положив свой пушистый хвост под мордочку, и закрыл глаза. Завтра он найдёт графиню и вернётся домой.