Текст книги "Влада и война призраков"

– Вот теперь я реально верю, что в тебе половина вампирской крови, – обозлился Егор. – Чисто вампирская заморочка: я лучше знаю, что для тебя нужно, поэтому будет дерьмово, зато по-моему! Муранов с тобой поступил точно так же, как – понравилось?

– Это тебя не касается!

– Да?! А твой дед знает, что ты голодовку объявила?

– Не смей моему деду ничего говорить! – вскипела Влада. – Он вообще живет под заклятием забвения, ему нельзя нервничать совсем!!! Дай пройти… Влада, оттолкнув тролля, зашагала обратно в Носферон. Тролль обозвал ее дурой, посмел ведь! Хотя сейчас злости на Бертилова почему-то не было: он появился очень вовремя, и даже обидное слово привело ее в чувство. Ей будто сейчас это и надо было: чтобы кто-нибудь отрезвил, не дав бежать за Гильсом, попасться вампиру на глаза и опозориться окончательно.

Дошагав до зловоротни, Влада расжала руку и заметила, что яблоко, которое дал ей Егор, почернело настолько, что оставалось только выбросить его в урну.

Глава 6
Практическая янвология на Лысой горе

На следующей янвологии, как только студенты зашли в аудиторию, Горан Горанович объявил, что сегодня лекция пройдет на улице. Похватав сумки, все ринулись в вестибюль.

– Этот день мы приближали, как могли! – радостно гудел Колыванов, пританцовывая и ударяя себя кулаками в грудь, как орангутанг.

Влада плохо выспалась, зевала на ходу и чуть не слетела с лестницы, когда Инга Тановская больно заехала ей в бок локтем, проходя мимо. Едва увидав Егора около гардероба, Инга тут же вцепилась в него мертвой хваткой, будто боялась, что Влада сделает это первая. Та лишь улыбнулась, глядя, как Егору приходится терпеть нежности Тановской только ради того, чтобы это увидела Влада.

– Итак, внимание! Сейчас мы надеваем куртки, шапки и выходим! – командовал Горан Горанович, стоя посреди вестибюля и размахивая полами зеленого плаща. – Поворачиваем в подземном переходе не как обычно на улицу, а в сторону метро, садимся в вагоны и доезжаем без пересадок до станции «Новоясеневская»! Там поднимаемся на эскалаторе и собираемся на выходе из метро. Кто потеряется, пусть сразу идет в Битцевский парк к Лысой горе! Горяев, отдельно для вас – вы передвигаетесь по метро в вагоне, а не ползете своим ходом по тоннелю… Берем с собой конспекты по янвологии, обязательно! Я сказал, одеваемся, вампиры! Куртки надели все, быстро!

– Но мы же не клоуны, в куртках ходить, – проворчал Денис Холодов. – Теплынь же, октябрь…

– Бунт? – Декан смерил взглядом вампиров: те выглядели хмуро. – Муранов, подайте остальным пример.

– Плохой или хороший? – отозвался вампир, но надел свою кожаную куртку, а за ним и остальные нехотя облачились в верхнюю одежду. – Горан Горанович, а я вообще хочу отпроситься сегодня.

– Отпроситься? Давайте-ка отойдем в сторонку… – Тролль подозвал Гильса и отошел на другую сторону гардероба. Как раз туда, где Влада возилась с ненавистными шнурками на ботинках, склонившись так, что ее было не видно за куртками.

– Мне надоело отпускать вас с лекций, Муранов, – начал отчитывать вампира Горан Горанович. – Если вы нуждаетесь в человеческой крови, то вам давно надо было найти человека. Не в моей практике вмешиваться в отношения между студентами, но что у вас произошло с Огневой? Ведь, как я знаю, она была выбрана вами раньше, вы везде ходили за ней и защищали ее. А теперь она все время одна, стала похожа на тень. Вы поступили с этой девочкой очень жестоко, Муранов.

– Знаю, – вид у Гильса был нерадостный. – И еще я знаю, что делаю.

– Очень жаль, но, разумеется, вмешиваться я не собираюсь, – вздохнул Горан Горанович. – А с лекций я вас не отпущу. Я просто не имею права не дать вам знаний по янвологии… Вы не из той семьи, Муранов, чтобы плохо учиться.

– Да понял, понял, не надо про семью мне напоминать, – Гильс оглянулся кругом, и Влада поспешила спрятаться за куртки, чтобы он не увидел, как она подслушивает. – Горан Горанович, вы не беспокойтесь за мои знания, с ними все в порядке. Мне человека найти для себя нужно, поймите.

– Знаете, Муранов, – декан похлопал Гильса по плечу, – мне кажется, вы никогда не найдете то, что ищете. Сколько бы ни ходили по всей Москве.

Он многозначительно хмыкнул и зашагал к ребятам, которые уже оделись и ждали его у выхода. Влада, которая забыла про шнурки, наскоро завязала их и поспешила следом за остальными.

Мимо проходной студенты Носферона проскочили бегом, оказавшись в подземном переходе среди спешащих людей.

– Куда нас ведут-то? – весело поинтересовался Колыванов. – Народ, мы как, сразу сдаваться светлым идем или на войнушку?

– В Битцевский парк, для тех, у кого бананы в ушах, – бодро ответила Тановская, которая шагала под руку с Бертиловым. – Только что же все объясняли. Самое гиблое место в Москве. Только там разрешены тренировки по янву.

Метро так метро. Выйдя из проходной Универа, ребята оказались в подземном переходе, откуда спустились к платформе, где уже толпились люди. Поезд подошел сразу же, народу было много, и курс рассыпался по разным вагонам. Влада стремилась не оказаться в одном вагоне с Гильсом, чтобы случайно не оказаться прижатой к нему в давке, да и видеть, как Тановская лезет к Егору, сейчас совсем не хотелось. В результате Влада отошла в самый последний вагон, и, когда ее затолкали внутрь, рядом не оказалось никого из своих. Что ж, это было к лучшему, потому что можно не притворяться веселой и не следить за своим лицом. Горан Горанович сказал, что она стала похожа на тень. Возможно. Она вообще не понимала, как ей удается почти ничего не есть уже скоро как два месяца и при этом ходить на лекции, учиться. Не все способности полукровки ей известны, возможно, ей вообще не нужна еда…

– «Китай-город»… «Третьяковская»… «Октябрьская»… – неслось из динамиков, и Влада разглядывала поток людей, который вливался и выливался из вагонов на каждой станции. Обычные москвичи, которые были заняты своими проблемами и мыслями, деловые, уткнувшиеся в свои смартфоны, не глядящие по сторонам…

– Умрешь, и очень скоро, – вдруг неожиданно громко сказал кто-то рядом с ней. Влада обернулась: эти слова произнесла девушка, которая стояла рядом с ней, совершенно незнакомая. – Чего вытаращилась? Привет, Огнева. – Девушка говорила как-то странно, будто через силу выдавливая слова. – Я в конце вагона. Научилась использовать магические телефоны. Прикольно, да?

Владе потребовалось несколько секунд, чтобы понять: ее соседка находится под воздействием и не контролирует себя. Она уже сталкивалась раньше с таким явлением и каждый раз испытывала страх, будто рядом оказывался зомби. Значит, у них это называется «магический телефон». Обычный человек, который ехал по своим делам, вдруг попадает под власть мага, и тот диктует ему свою волю, заставляя говорить или делать то, что он потом и не вспомнит. И этот маг находится где-то неподалеку.

Влада приподнялась на цыпочки, заглядывая поверх голов. В конце вагона в профиль к ней сидела Анжела Царева, которая даже не повернула головы, хотя наверняка знала, что Влада ее увидела. Светлые волосы Царевой были завиты в тугие локоны, Анжела была накрашена, поэтому выглядела старше своих пятнадцати лет. Влада видела, как она шевелит губами, закрыв глаза.

– Лучше продолжай любоваться на себя в стекло, – продолжила говорить стоящая рядом девушка, глядя мимо Влады пустым отстраненным взглядом. – Хотя любоваться не на что. Ты несчастна, тебя бросил вампир, вышвырнул, как ненужную вещь, и правильно сделал! Но это еще не самое прикольное.

– Почему не подойдешь и не поговоришь со мной обычным способом? Зачем тебе использовать человека под дневным правом? Она свою станцию проедет, опоздает куда-нибудь.

– Не смеши меня своей показной добротой, идиотка, – грубо ответила девушка. – Плевать мне на людей, они только материал, так нас учат в Магиструме. Лучше подумай о другом. У тебя все под откос, вся жизнь. Попрощайся с дедулей напоследок, тебе осталось жить недолго.

– Посмотрим, – спокойно ответила Влада.

Такой разговор был вполне в стиле Анжелы: так она вела себя и в школе, когда могла подойти к Владе на перемене и с ходу выпалить: «Сдохни, Огнева, за свою пятерку по литературе». Нет, выходить из вагона и прерывать «разговор» не имеет смысла. Лучше попытаться разузнать побольше.

– Как-то глуповато выглядишь, Царева. Неужели твоя стажировка у светлых магов – это таскаться за мной и пугать смертью?

– Пугать? – Девушка насмешливо скривилась. – Тебе лишь рассказывают твое будущее, идиотка. Только вот насчет смерти – ой, не будь такой оптимисткой. Ты о смерти сможешь только мечтать, то, что тебя ждет, – гораздо хуже…

– Царева, а ведь светлые маги должны держать мир в балансе и равновесии. Нести свет и добро на землю. Разве тебя этому не учат в Магиструме? – ехидно проговорила Влада: авось Анжела сорвется и наговорит лишнего. А это уже будет интересно послушать.

– Ты тупая идиотка, Огнева. В школе была идиотка и сейчас еще хуже. В Магиструме по крайней мере не врут, как вам, на лекциях про Тьму, мы-то знаем правду. Хотя для вас все равно уже поздно. Вашему Универу скоро конец, всю нечисть ждет то, что хуже смерти. А вы продолжаете ходить на лекции, куда-то там едете на практику, будто у вас впереди жизнь. Лучше бы вы хоть раз узнали правду о Тьме, а не то, что вам втирают на лекциях. Нужно лучше прислушиваться к предсказаниям домовых, они умнее, чем весь ваш Темный Департамент!

– И чего же мы не знаем о Тьме такого, что знаешь ты?

– О-о… Так я тебе все и рассказала, – девушка засмеялась, но смех, переданный через «магический телефон», прозвучал искусственно и отвратительно. – Но еще моя мама сказала тогда, помнишь? Что знает об…

– Станция «Новые Черемушки»! – послышалось из динамиков.

Поезд остановился, двери распахнулись, и Влада решительно вытолкнула несчастную, попавшую под воздействие Анжелы, из поезда на платформу. Девушка, будто очнувшись от сна, удивленно озиралась по сторонам, но из глаз уже исчезала пустота. Вышла и Анжела: Влада успела заметить, как мелькают ее светлые кудри между колоннами на перроне.

Итак, хоть маги и оставили ее в покое, но Анжела явно не сдержалась. Выследила и потащилась в метро только ради того, чтобы наговорить мерзостей. Странно, а ведь так и есть – только ради этого. И про скорую погибель, и про одиночество.

«Но вообще-то ее мать, Лика Глебовна, перед смертью действительно успела крикнуть, что знает об умертвии то, чего не знаю я, – размышляла Влада, глядя, как в соседнем вагоне между спин и затылков мелькало радостное лицо Тановской и зеленая спина куртки Бертилова. – И ведь правда, что нам почти ничего не говорят на лекциях о Тьме. Это похоже на непробиваемую стену: преподы отказываются отвечать, когда кто-то из студентов спрашивает об этом. Я помню, как в прошлом году, после того как умертвие напало на Утесум, нам в Универе сказали, что ничего не было, учебная тревога. Если Тьма как-то связана со мной, почему, чем и как? Умертвие требовало от меня, чтобы я открыла Тьму, потому что я могу, раз полукровка. Я уже плохо помню, что оно говорило, но ведь меня с тех пор никто и не спрашивает об этом. Ни в деканате, ни в Темном Департаменте. А ведь меня мог бы вызвать и сам Темнейший на допрос и все это выяснять. Что-то здесь не так. А если все не так, если та тварь обманула меня и дело совсем в другом? И получается, что Анжела права – мы все чего-то не знаем…»

На следующей остановке двери открылись, и внутрь ввалился Горяев, которого явно выставили из предыдущего вагона. Вид у юного вурдалака был еще более-менее приличный, но то, что он ел, заставило пассажиров ринуться на выход. Выбежали даже те, кто не собирался выходить, зато вагон опустел, и Влада, после неприятного разговора ощущавшая противную слабость в ногах, опустилась на свободное сиденье.

До парка, который находился совсем рядом с «Новоясеневской», добирались все равно с приключениями: долго ждали, пока доплетется потерявшийся по дороге Горяев, которого Горан обругал и заставил прекратить жевать и вернуть в ближайшую урну все то, что и должно там находиться.

Парк был больше похож на лес, а осенний день выдался солнечным и ярким, и Влада щурилась от ярких солнечных бликов, которые прыгали из холодных луж. Людей было немного – лишь стайки ребят в спортивных костюмах на пробежке да редкие собаководы.

На нечисть, которая шагала по дорожке, никто не обращал внимания – разве что несколько прохожих обернулись полюбоваться на крылья Юльки Красавиной, которые та распустила по ветру вместе с волосами и свернула только после окрика Горана.

– Вы сейчас находитесь в одном из самых гиблых для людей мест в Москве, – начал рассказывать декан троллей, шагая впереди всех по петлявшей между деревьями тропинке. – Сюда никогда не заходят маги, здесь единственное место в Москве, где разрешены практические занятия по янвологии. Лысая гора в середине этого леса вообще используется московскими ведьмаками и ведьмами для их ритуалов. Также этот парк населен всевозможной мелкой нежитью, которая чувствует себя здесь очень комфортно!

– Что-то непохоже… – пробормотала Влада, показав в траву, в которой что-то шелестело и двигалось. Маленькие существа, похожие на клубки скатанной травы, нервными прыжками передвигались в пестром ковре опавших листьев. При этом они перепуганно шипели, не обращая никакого внимания на толпу студентов.

– У нас в Огоньково такие живут, но, чтобы они куда-то катились, это их сильно напугать надо, – согласился с ней Денис. – Лентяи еще те… Иногда ногой пнешь – час шипит и ругается, но с места не сойдет.

– Итак, раньше у вас была теория янвологии, теперь настало время перейти к практике. – Горан Горанович остановился посреди дорожки, и ребята встали полукругом. – Все вы знаете, что янв – это подпространство, порог между нашей явью и Тьмой, и что вы, как нечисть, можете туда входить.

– Зачем входить, как в музей, если это запрещено по Канве? – спросил Герка. – Это все равно, что охотника на волков привести пострелять в тир по картонным мишеням. Я вот хочу входить в янв когда угодно и где угодно…

– Это наше подпрост…ранство!!! – рявкнул Колыванов, и пробегавшие мимо девчонки в спортивных костюмах удивленно рассмеялись.

– Девчо-о-онки! – окликнул их Герка. – Давайте знакомиться! Мы – вампиры!

Девушки не остановились, но обернулись, смерив компанию вампиров любопытными взглядами. Герка никого из них особенно не впечатлил, но одна невысокая темноволосая девушка улыбнулась Гильсу, замедлила бег, а потом и совсем остановилась, забыв про подруг.

Влада, не отрывая взгляда, смотрела и смотрела, как Гильс шагнул навстречу девчонке. Он неторопливо шел к ней, каждым шагом давая понять, что может и передумать. Та ждала, и в ее глазах нарастала тревога – а вдруг он сейчас повернется и уйдет?..

Это было все равно, что пить сладкий яд, – знаешь, что отравишься, но пьешь, потому что он напоминает что-то давнее и прекрасное.

«Я точно так же, наверное, выглядела, когда Гильс ко мне на Садовой в первый раз подошел», – думала Влада, наблюдая за происходящим.

– Что там еще такое? – гневно обернулся Горан Горанович. – Муранов, а вас куда понесло! Муранов, вернитесь на лекцию!!!

Но Гильс, не слушая воплей декана, уже весело болтал о чем-то с девчонкой, и они оба удалялись по тропе, мелькая за деревьями.

Влада отвернулась. Вот и первое испытание на прочность. Надо привыкать к этому, надо. Иначе нельзя, ведь им же учиться еще долго вместе. Она знала, то Бертилов сейчас насмешливо и изучающе рассматривает ее, будто хочет, чтобы она расплакалась. Пришлось, улыбаясь, поднять с земли яркозолотой кленовый лист и вертеть его в руках, делая восхищенный вид.

– Муранов будет наказан за самовольный уход с занятий, – прорычал тролль. – Все, заходим в янв, мы и так отстаем от графика на десять минут, потому что опоздали. У нас остается слишком мало времени на практику! Задерживаем дыхание, смотрим на меня и делаем так же!

Декан взмахнул рукой и шагнул в сторону, так, будто входил в какую-то дверь, которой на самом деле не было. Это и было самым главным правилом захода в янв – поверить, что ты можешь. А дальше, как говорил Алекс Муранов, это как кататься на велосипеде – никогда не разучишься.

Как входить в янв, Влада знала не понаслышке: побывав там два раза, она с тех пор ненавидела и боялась это пространство. Первый раз девушка оказалась там в прошлом году, во время страшных событий в Утесуме, когда она впервые столкнулась с некромагией, чуть не погибла сама и спасла Гильса. Второй раз – когда уже от самого Гильса ее спасал Алекс Муранов, вытаскивая через янв из квартиры в Козихинском переулке…

«Аллергия у меня на этот янв», – Влада даже подумала, что предпочла бы лучше окунуться с головой в бассейн Носферона, чем заходить в подпространство.

– Огнева, ну в чем дело? – спросил Горан Горанович. – Есть сложности с заходом в янв? Учитывая ваше… ммм… не совсем темное происхождение, такое вполне возможно. Но все должно получиться, иначе бы вы не смогли пересекать зловоротни, вы понимаете?

Влада, выдохнув, наконец шагнула. Залитый солнцем парк резко потемнел и яркий день превратился в густые сумерки, засыпанные сверкающим инеем, который покрыл все вокруг – и ветви деревьев, и гравий под ногами. В нос ударил резкий запах серы, и многие закашлялись с непривычки. Лица студентов казались теперь какими-то другими, янв менял черты лица, выявляя характерное и обостряя особенности. Например, нос у Тановской стал широким и похожим на картошку, а все вампиры еще сильнее напомнили хищных зверей, которые на минутку превратились в людей.

– Смотрите! Вот это да! – выкрикнул кто-то, показывая на огромную белую гору, которая высилась над верхушками деревьев. Она будто бы вся была сделана из серебра, сверкая и переливаясь, играя в сумрачном свете искрами.

– Да, Лысая гора в древности была гораздо больше, и янв помнит об этом. Обратите внимание на иллюзию луны, – продолжил лекцию Горан Горанович. – Когда вы смотрите на луну в явном мире, как и люди, то видите ее больше, чем она есть на самом деле, а в янве эта иллюзия усиливается во много раз.

– Елки… – по-совиному ухнул Марик Уткин, присев от ужаса, когда над самыми головами обнаружился огромный бледно-голубой диск. Он был больше обычной луны раз в десять и казался намного ближе, будто собирался рухнуть на голову.

– Я повторяю, что это иллюзия! – Горан Горанович показал на бледные фигуры, которые мелькали на тропинках. – Обратите внимание на объекты реального мира. Людей мы видим как силуэты, и если столкнемся с ними, то они не ощутят ничего, а вот мы почувствуем дискомфорт. Что еще является особенностью янва? Перечислите нам, Огнева.

– Янв сохраняет память о давно исчезнувших предметах, – Влада была благодарна Горану Горановичу за возможность отвлечься сейчас, не дав волю отчаянию. – Если какой-то дом снесли, то янв помнит о нем и хранит его призрак многие годы, пока он не стирается во времени совсем… еще в янв уходит нечисть, когда проходит ее срок жизни на земле. Такая нечисть называется «древние», и они не вступают в контакт с теми, кто живет в явном мире. Также древние не двигаются, не дышат, а просто находятся там, где их почти невозможно найти. По версии кафедры янвологии, древние не видят нас или не воспринимают. Во времена войн между магами и нечистью янв был единственным спасением, поскольку помогал нечисти прятаться от преследований…

– А еще продукты в янве по-ортятся, – с удовольствием выдал Федя Горяев все, что он знал по поводу янвологии.

– Сейчас выходит так, что на территории Москвы мы с вами единственные, кто находится в янве, – добавил Горан Горанович. – Теперь еще важный момент: у янва есть такая важнейшая характеристика, как его состояние, его погода. Сейчас он спокоен, мы ощущаем лишь легкие волны, похожие на ветер. Но бывают в нем и такие бури, что никакая нечисть не устоит на ногах. В такие дни ураганы и сильный ветер происходят и в реальном мире – все же янв и реальность зависят друг от друга.

– Смотрите, что это?!

Вскрикнув, Марик указывал рукой куда-то наверх, на огромную луну. Какое-то движение происходило на ее фоне – едва заметные тени вереницей двигались в мутной мгле.

Декан, задрав голову, не отрывал взгляда от неба, и Влада заметила на лице тролля неподдельное изумление.

– Горан Горанович, что это? – Егор вглядывался ввысь, щурясь и закрывая ладонью лицо от колкого ветра. – Ведь на территории Москвы в янве нечисти ходить запрещено, сами говорили, мы тут одни…

Декан, застыв в изумлении, открыл рот, а потом закрыл его.

– Э-э-э… Запрещено, совершенно верно, Бертилов. Но… Это не наши современники, – выдавил наконец Горан Горанович. – Посмотрите на их крылья и одежду. Этим летучим около ста лет, а может и больше. Только древние ставили на фаланги крыльев острые колья, чтобы наносить колющие удары. Сейчас это категорически запрещено Конвенцией. А одежда – такую можно увидеть только в музее.

– А древняя нечисть не подпадает под Конвенцию разве? – спросила Тановская.

– Нет, они вообще в ней не упоминаются. Древние не вступают с нами в контакт, не выходят в реальный мир, они спят. Спали… – поправил себя Горан Горанович, не сводя взгляда с теней, которые медленно двигались на фоне луны.

– Как же так, Горан Горанович, – недоумевающе поинтересовался Егор. – Вы нам говорите, что в янве древняя нечисть не движется, остается на своих местах веками, а сейчас мы видим совсем другое? Древние домовые уходят из домов, нежить бежит куда-то, а летучие покидают Москву?

– А как так получается, что мы, нечисть, умираем по-разному? – не отставал от декана Герка. – Либо от старости уходим в янв и сидим там, и все нам по барабану. Либо от голода или осинового кола, или же какой-то там некромагии, но тогда смерть совсем другая! Мы рассыпаемся в пыль, и нам говорят, что после этого мы сидим в какой-то там Тьме! Но никто ничего не знает про нее, все молчат, даже говорить нельзя! Горан Горанович, да что ж это такое?!

– У нас лекция по янвологии, а не о чем-то другом, – оборвал Герку декан. – Что за истерика, Герман? Не стыдно вам?

– А я с ним согласен, – поддержал приятеля Денис Холодов. – Тоже ни черта не понятно с этими выкрутасами. Получается, и правда – смерти у нечисти два вида, любую на выбор?! А про Тьму даже говорить нельзя…

– Все, лекция закончена. Мы возвращаемся, и к следующей лекции вы должны подготовить реферат по увиденному на сегодняшней янвологии.

Декан Троллиума резво выскочил из янва, махнув рукой своим студентам. Ребята нехотя покидали подпространство, отряхивая куртки и топая ботинками, чтобы стряхнуть серебристую пыль. Горан Горанович, как ошпаренный, несся впереди, подняв воротник плаща. Всю обратную дорогу он молчал.

Ко всему прочему еще и Буян Бухтоярович, будто сорвавшись с цепи, орал непривычно громко и стучал сложенным в трубочку журналом о колонну, уже и так изрядно пообтрепавшуюся.

– Видали злотмение полуденное? – вопил Буян Бухтоярович. – Ишшо в новогодье будет, ишшо! Глаголил я, дабы черныя властитель изыдет из злотмени и покарает всякого, кто осмелится препоны евойному приходу чинить! Близится апокалипсис, злосвет грядет на колледжиум нашенский!

– Буян Бухтоярович, сходите в медпункт и выпейте валерьянки, – гневно посоветовал декан троллей. – И прекратите уже сводить всех с ума своими предсказаниями! Откуда вы только такие слова берете?!

Ребята развешивали куртки, снимали ботинки, бурно обсуждая увиденное и явно нервируя этим Горана. Влада заметила, как дрожали руки тролля, который пытался расстегнуть пуговицы своего плаща, а потом бросил это занятие и ринулся по вестибюлю, чуть не налетев на Тетьзина.

– В деканат побежал докладывать, – проводив декана глазами, сообщил Егор. – Знаете, ребят, а ведь и правда что-то нехорошее творится. У преподов нервяк, все дерганые, и дело не в Буяне… а сейчас вообще лекцию на середине прервали. У нас еще час янвологии по расписанию.

– А как думаете, с чего бы вдруг древние зашевелились? – никак не мог успокоиться Герка. – Сначала Горан нам долго рассказывал, что древняя нечисть не движется, а находится веками в оцепенении, а теперь мы выясняем, что весь янв бурлит, даже летучие очнулись? Может, предсказания домовых – это не лажа, как думаете, народ? – Герка повертел головой, оглядывая лица однокурсников.

– Я думаю, что-то древних напугало, разбудило, – предположил Егор. – Может, ротонды. Может, еще что-то… Между прочим, мне маман вчера звонила и сказала, что ее знакомый, домовой, вообще в Пестроглазово сбежал из Москвы со всей семьей, даже мебель утащил.

– А ты, Огнева? – Герка подошел к Владе, которая вытряхивала крупинки серы из шарфа. – У тебя же половина магической крови. Может быть, ты видела что-то больше, чем мы? Или знаешь…

– Столько же, сколько и вы, – Влада избегала смотреть кому-то в глаза. Не хватало еще, чтобы кто-то увидел, что она готова разреветься. – Не надо постоянно намекать мне на мою кровь мага, Гер. Я знаю не больше вас.