Текст книги "Цветные рассказы. Том 2"

В двери появляется Ирина, некрасивая мужеподобная женщина лет сорока. Лицо опухшее, испитое.

– Фу-у-у, нашла, наконец… Везде тебя ищу… Лешка, ты почему мобилу не берешь?

– Зачем?

– Зачем, зачем… Домой пойдем.

– Зачем, я спрашиваю?

– Леша, ну почему ты ушел?

– Ира, ты ведь неделю не просыхала…

– Можно подумать, ты ангел.

– Не ангел, конечно, могу выпить… Но не до поросячьего же визга…

– Тоже мне агнец божий.

– Послушай, Ира, зачем я тебе вообще нужен?

– Болгарин, ты забыл, наверное, каким я тебя подобрала? Ты до бюро еле-еле дошел, хорошо, что Артур помог. Руки тряслись, голова тряслась. Один глаз почти не видел. Ты плакал через каждые полчаса.

– Не плакал я.

– Ну, не плакал, не плакал… Вид у тебя был совсем жалкий. А я работу тебе дала. Отогрела. Ты снова стал жить. Врачи зрение вернули.

– Это правда. Хорошее я помню. Но так, как сейчас… я больше так не хочу. И не буду. Сколько раз ты зарекалась от водки… И все повторяется, все одно и то же.

– Лёшенька, ты забыл, как мы осенью в Крым ездили? Бродили по интересным местам. Как ты писал этюды в Балаклаве.

– Я писал этюды, а ты… Нажиралась, как последняя свинья.

– Будто ты не пил со мной.

– Пил иногда. Даже кокаин нюхал. Я – подонок, жалкий, ничтожный, битый – перебитый зэк, а веду себя достойней… Ты не понимаешь, что ты женщина.

– Лешка, забудь все это, прости. Я хочу быть с тобой. Ради тебя я перестану. Пойдем домой. Сегодня Новый Год. Давай встретим вместе. Дочку позовем.

– Только этого мне и не хватало. Слушай сюда. Ты лежишь в бесчувствии на кровати. А лахудра эта – выходит из ванной в халатике на голо тело и тащит меня в постель, прямо рядом с тобой. Уже и руку в штаны мне запустила. Я, конечно, быдло, изгой, отброс общества, но трахаться с твоей дочерью рядом с тобой, напившейся до бесчувствия, даже мне это кажется диким. Нет, не нужны вы мне, обе не нужны, ни ты, ни Лера. Это невыносимо. Хочу НОРМАЛЬНОЙ жизни. А это, оказывается, так легко. Вот она, рядом. Стоит только руку протянуть. Как я раньше этого не замечал? Пора мне уже начинать жить достойно. А значит, без вас с Лерой. Иди, Ира, иди. Отоспись, помойся, приведи себя в порядок. Ты знаешь… Я не люблю, когда ты такая. Вспоминай, хоть иногда, что ты женщина. В Новом Году встретимся, поговорим. Мы ведь были вместе полтора года. Обсудим, если есть, что обсуждать. А нечего будет обсуждать, так и не будем. Я уже принял решение, иди себе с богом.

– А не то? А не то – побьешь, врежешь?

– Не говори глупости, я никогда не поднимал на тебя руку.

– Ты пропадешь без меня, Лешка.

– А если и так, что с того? Не строй иллюзий. Меня больше нет. Меня нет! Да и не пропаду я. Заработать – я заработаю. В Киеве знают и ценят Леху Болгарина. Поживу пока здесь. Скоплю денег – и айда в Питер. Хочу жить в городе, которого нет.

Алексей разворачивает Иру за плечи и тихонько подталкивает к двери.

– Нет, нет, я не хочу, – она бьет его кулаками в грудь. – Предатель. Блатная сволочь, мерзавец, браток, зэк, выродок. Бросаешь меня, когда мне так плохо.

– Чего тебе плохо? О твоих запоях знает весь Киев. Никто из заказчиков не хочет иметь с тобой дел. Бросишь пить, все у тебя наладится. Иди уже. Я хочу с друзьями спокойно встретить Новый Год.

 
Где легко найти страннику приют,
Где, наверняка, помнят и ждут,
День за днем, то теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет…
 

Регина Лисиц

Ужгород. Какой прелестный город. Старый замок XVI века. Крестовоздвиженский греко-католический кафедральный собор с двумя башнями-колокольнями. Кирилло-Мефодиевский православный собор, очень древний костел Святого Юрия. Старинная улица Корзо. Детская железная дорога. Самая длинная в Европе липовая аллея вдоль реки Уж и Старого города. Предгорья Карпат. Через которые можно без документов перебраться в Словакию. Изумительное весеннее цветение сакуры.

Алексей вспоминает, что в Ужгороде как-то все стало налаживаться. С тетей Нонной и Сашкой не виделся. Работал в салоне тату. Съездил в Киев на конкурс художников-татуировщиков, получил какой-то приз. Не чемпион, но что-то вроде этого. Завел знакомства.

Купил гриль-автомат, чтобы денег подзаработать. Снял комнату. Потом переехал к Юле. Молоденькая девушка. Хорошенькая, неплохая. Училась на медсестру. Жила одна в огромной квартире своей матери, мать – с мужем в Германии. Складывалось все неплохо. Алеша ездил в горы на этюды. Даже пытался учиться.

Конечно, все время «был на подсосе», испытывал материальные трудности, говоря человеческим языком. Звонил отцу: «Папа, перезвони, у меня нет денег на телефоне». «Я в лесу, грибы собираю». «Позвони срочно». Отец понимает, что нужны деньги. «Опять деньги?» «Папа, ты же хочешь, чтобы я учился. Я в универе, на юрфаке». «Почему юридический?» «Да поднабрался, нахватался в местах, не столь отдаленных. Каждый день, поди, уголовный кодекс читал. Я на заочном. Сейчас платить надо. А то, что присылал прошлый раз, – это за прошлый семестр. Как экзамены? Сейчас экзаменов нет. «Начитка»…» Сам удивляюсь, откуда взял это слово, приятель-юрист сказал что-то похожее. В другой раз: «Папа, надо же зарабатывать как-то. Хочу купить две установки для куры-гриль. Поставлю – деньги пойдут. Полторы тысячи баксов надо. Можешь только тысячу? Папа, я уже обещал. Папа, ты, что не понимаешь, меня на счетчик поставят». «Папа, представляешь, доверил приятелю привезти на машине два гриля. Менты взяли его. Оказалось, что провозил контрабандой. Его забрали. Грили забрали. Машину арестовали. А там – мои документы. Я опять без паспорта. Нет, к ним, к ментам, я сам не попрусь. Зачем подставляться? Надо срочно деньги, сделать новый паспорт». «Папа, у меня проблемы. Я понимаю, что у тебя нет денег. Папа, ну ты же можешь. Нет, половина никак не устроит. А где я остальное возьму?»

Фантазия у меня работала. Иногда говорил правду. Иногда придумывал. А чаще – полуправду говорил. Врал вдохновенно. Конечно, отец понимал, что обманываю. Вешал трубку. Отказывался присылать деньги. А я знал: все равно вышлет. Пожалеет сына. Найдет денег и вышлет. Это как в компьютерной игре. Надо быть настойчивым. Жать на педаль. Нажал – отказ, мимо, нажал – мимо. Жми почаще, в конце концов, попадешь.

Про учебу не совсем врал. Вначале поступил на заочный. Оплатил первый семестр. Поучился немного. Пришла пора оплачивать учебу дальше. Выбил у отца деньги. А требовалось совсем на другое. Подвернулась заманчивая поездка в Германию. Истратил на поездку. Потом еще на что-то. С учебой все остановилось само собой. А отцу говорил – надо деньги на универ. Почему не получать деньги, если есть возможность? Деньги идут из блистательного таинственного города. Они идут из Петербурга. Есть этот город на самом деле или нет его? Неизвестно. Один звоночек. Ну, иногда и не один. И денежки тут как тут. Сказочный, волшебный северный город. Там все, как по мановению волшебной палочки. Отец – счастливец. Он там живет. Хлопнул в ладоши – деньги и появились. А есть ли этот отец? Звоню – он отвечает. Может, и не он вовсе. Автоответчик. Компьютерная игра такая. Но я ведь ездил туда. С отцом встречался. Наяву. А вернулся на Украину, думаю – было ли все это? Может, приснилось? Во сне тоже бывает так. Кажется, что наяву. А проснешься и понимаешь – сон, ничего такого и не было. Один только мираж. Так и Петербург с отцом. Компьютерная игра. Игра хорошая. И очень полезная. Фантазию развивает. И всегда остаешься в выигрыше. Надо только жать на педальку почаще.

В этот период Алеша ездил в Германию. Украинская хард-рокгруппа Хорс, постоянно работающая в ФРГ, пригласила Алексея к себе. Сделать дизайн группы. Музыкантам нравился его творческий почерк, его самопальная готика. Оплатили поездку. Выезжал Алексей через Словакию, без документов, естественно. Разработал для Хорс фирменный стиль, футболки, эмблемы, да все, что им нужно. Немного порезвился. В концертах участвовала заезжая знаменитость из Киева Аня Сенякова из группы «Вука Вука». Однажды, во время ее выступления Алеша в полном экстазе сорвал с себя футболку, выскочил на сцену с голым торсом, танцевал… Не вспомнить уже, как так получилось? Порошка нанюхался, что ли? Потом что было? Не помнит уже Алексей. Бюст Сеняковой помнит, шикарный бюст. А было с ней что-то или нет – не помнит.

Однажды поехал в Питер с Юлей. Вроде как невеста. Такая игра. Юля миленькая. Даже красивая. Натуральная блондинка, белая светящаяся кожа, зеленые глаза. Неглупая. С ней не стыдно появиться.

В квартире отца утром вставал пораньше. Делал завтрак для себя, Юли, иногда к ним присоединялся отец.

– Папа, да у нас всегда так. Все время спорим, кто будет делать завтрак, каждый хочет сделать завтрак для другого… Пап, я прошлый раз снял тебя на видео. Все друзья сказали: фигура, походка, посадка головы – мы с тобой как один человек.

– Так ты мой сын, не сомневайся. Что тут удивительного?

Отца зовут Феликс. Аппетит у него – будь здоров. Алеша дразнит его: «Феникс Пеникс Барабек скушал сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника, а потом и говорит: «У меня живот болит!»».

– Папа, а как там Элла?

– Элла давно в Германии, работала с 18-ти лет, училась, окончила университет, она хороший дизайнер. Сын у нее, ему уже лет семь – восемь.

– Ты еще ходишь в зал, папа? Ничего себе. Тебе под шестьдесят. Так ты единоборствами занимаешься больше 30-ти, круто! Все равно, ты со мной не совладаешь. Я в форме, много времени провожу в тренажерке, качаюсь. На мешке работаю. Не, папа, тебе со мной не справиться. Я бью так, как принято в зоне. Один раз ударить, и все. Мы бьем жестко. Меня на концерт Сеняковой не пускал охранник. Мол, зрачки расширенные. Зрачки, вишь, мои не понравились. Получи слева, справа – а теперь, полежи, голубчик, отдохни.

– Да нет, Алеша, боевые единоборства вовсе не для того, чтобы кого-то лицом в асфальт.

– А для чего?

– Это твои взаимоотношения с окружающим миром. Ты и все остальное. Разве можно победить весь мир? Мы ведь тоже часть этого мира. Надо уметь жить с ним в гармонии. Вот этому и учат единоборства. Будешь жить в гармонии с миром, включая твоего противника. И тогда, что бы ты ни делал, – никакого урона тебе не будет. И сам старайся уважать противника, думай, как действовать, чтобы не нанести ему урон.

«Странный человек отец, – думал Алексей. – Небожитель какой-то. Ну, ничего в жизни не понимает. Удивляет только одно – за что бы отец ни брался, все у него получается, получается, да ладится. Город такой. И игра такая. У меня в Питере тоже все получается. Будто я – не я, а совсем другой человек».

– Алеша, я разговаривал с твоим другом. Ну, этот, юрист. Он говорит, что ты вовсе не учишься нигде.

– Да врет он, папа. Алкоголик. Не слушай его. Он завидует мне. Что у меня лучшие девушки и деньги всегда есть.

– И этот звонил. У которого машину конфисковали. Говорит, что из-за тебя. Еще и наркотики нашли. А ты его не предупредил, что в машине наркотики.

– Не слушай его, папа. Наркоман. Сам не понимает, что говорит. Откуда у меня могут быть наркотики? Я этим давно не балуюсь. Вот из-за него машину свою потерял. И документы. Да все у меня в порядке, папа, не парься. Ты видишь, какая красотка со мной. Юлька учится. Кончает медучилище, хочет в мединститут пойти. Может, и поженимся. Не знаю. Не время сейчас. Ты бы видел, какая у нее тетка. Молодая, ядреная. Думаю, надо бы с ней покувыркаться.

Вот и ужгородский гейм заканчивается. Ищут Алешу менты, машина – его, документы – его, в машине – наркотики. Всем все ясно, ничего доказывать не надо. Да еще Юлькина мать возвратилась из Германии. Ну-ка, живо отсюда, прыщ земли малоросской. Чтобы духу твоего… Пожил за счет моей глупышки и хватит. Не надо ничего объяснять, красиво говоришь, я вашего брата альфонса издалека чую. Увижу вблизи Юльки – будешь с милицией разбираться.

Game over. А так все хорошо начиналось. Придется податься в другие края. Все равно я найду свой путь. Поеду пока в Николаев, там у меня дружок есть, давно зовет. И брат у него, Артур, чемпион по армрестлингу. А до Питера я все равно доберусь когда-нибудь. Отец, срочно пришли денег. Мне очень плохо. Надо начинать новую игру. Отец поможет, он даст мне еще одну жизнь.

Появляется Ирина. Ее не узнать – привела себя в порядок, переоделась. Сменила джинсы, свитер. Вроде, ничего не изменилось. Но ведь совсем другая женщина.

– Ира, ты чего? Дай человеку отдохнуть.

– Пусти, Артур. Не твое дело. Мне нужно с Болгарином поговорить.

– Пусти ее, Артур. Ну что опять, Ира?

– Лёш, мы же взрослые люди, давай спокойно поговорим. Ты тридцать пять лет мыкался. Весь ломаный-переломанный, битый-перебитый. Тебе доставалось. И у меня, Леша, судьба такая же, как у тебя. Меня били, мной помыкали. Прошла через все, через бандитов, сутенеров. Всю жизнь, блин, мужики использовали. Им все время было что-то надо. А я оставалась одна, и, конечно, пила, как все вокруг. Меня за волосы таскали, лицом по асфальту, бутылками били, насиловали. Совсем одна и одна поднимала ребенка. Ребенка надо было поднимать – ты понимаешь? И это меня держало. Сама сделала предприятие. Из ничего. Из воздуха. Без образования. Не умея рисовать. У меня чутье на заказчика, ты же знаешь. На стиль. На одаренных людей. Когда бюро стало успешным, сколько наведывалось доброхотов, желающих нас крышевать. Как ни странно, остались ребята из славянских группировок, которые помогли мне. Я всегда держала слово, никого не подводила. Счеты не сводила ни с кем. Леру сама подняла.

А что толку? Что в результате? Лерка по рукам пошла. Спрашивается, для чего я билась? Для чего, блин, были эти мои страдания? Все прахом, все впустую.

Мне казалось, жизнь кончилась. И тогда появился ты. Я сразу тебя «увидела». Лешка, ты был весь искалечен. Руки тряслись, губы тряслись. Жить негде. Срочно надо было лечиться. Ни друзей, ни родственников, ни денег. Такой же, как я, вот что я подумала. Дрожащей рукой ты сделал какие-то наброски. Я «увидела» – талантлив, блин. И подумала: «Вот шанс для тебя, Ирина. Спаси, блин, этого мальчика. Помоги ему. Будешь жить для него. Чтобы спасти его. Чтобы он был счастлив. Для чего-то и ты, старая кобыла, можешь еще пригодиться». Ты ведь потянулся ко мне, Болгарин, разве нет? Тебе было хорошо со мной. Ты же плакал, когда я тебя обнимала. Я знаю: тебе было хорошо со мной. Я некрасивая, но мужчинам всегда нравилась. Многие говорили, что им хорошо в моих объятиях. Тебе ведь было хорошо, Леша? Ну, скажи правду, ведь так? Тебе было хорошо. А я просто была на седьмом небе. Такой умный, талантливый. Такой несчастный. И красавчик. Ты ведь красавчик, Болгарин. И добрый. Прошел, блин, все. Ни разу я не слышала от тебя бранного слова. Ты не орал, не грубил, никогда руку на меня не поднял. И я сказала себе: «Ира, живи для него. Пусть этот мальчик найдет себе пристанище рядом с тобой». Я отыскивала для тебя лучшие заказы. У тебя все получалось. И тату. И костюмы. И плакаты. И дизайн района. Ведь тебе было интересно со мной, Лешка. Некоторое время я была счастлива.

А потом вдруг поняла: ты меня не любишь. Стал встречаться с другими. Ты, конечно, возвращался. Но я поняла. Женщину трудно обмануть. Я почувствовала – не любишь. Я не нужна тебе. Просто терпишь. Потому что удобно. Потому что у меня деньги. Потому что проблемы снимаю. На стрелки хожу. Вопросы решаю у ментов.

Мы поехали в Крым. Чтобы отдохнуть. Там я окончательно поняла – ты тяготишься мной. И тогда снова стала пить. Вспомнила свою тоску. Она вернулась ко мне, давняя подруга. Будто и не уходила. Тоска. Удушающее одиночество. Вспомнила всю свою беспросветную жизнь.

Лешка, ты мой последний шанс. Для чего мне жить? Леша, Лешенька, вернись ко мне, умираю без тебя. Вспомни, ведь нам было хорошо. Я не претендую на твою свободу, блин. Делай, что хочешь. Закрою глаза, когда ты будешь ходить к другим теткам. Только будь со мной. Не бросай меня.

– Ну, хватит меня лапать, Ира. Я помню все, что было. Ты умеешь, ты можешь дать мужчине то, что ему надо. Да, нам когда-то было хорошо вместе. Но это в прошлом. Ты все испортила. Напивалась до бесчувствия. Не могу этого забыть и не смогу. Как посмотрю на тебя, тут же вспоминаю другое: как ты лежишь без памяти, с опухшим лицом, вся в синяках, с запахом перегара изо рта. Ты забыла, что ты женщина. Уходи. Не могу больше тебя видеть. Меня все в тебе бесит.

– Леша, ты когда-нибудь любил? Думаю, у тебя никогда не было привязанности. Ни к кому… Ни к женщине, ни к матери.

– Это правда, Ира. Никому не говорил, а тебе скажу: не могу вспомнить, чтобы у меня была женщина, о которой я бы подумал: «Вот с ней хочу прожить всю свою жизнь». Не повезло мне, Ира. Ни с женщинами. Ни с матерью, ни с отцом. Отец – неплохой человек, но где он? Есть ли он? Фу-у-у… Так, один воздух. Но зато я – хороший друг. Друзей не сдаю. У меня всегда было много друзей. Которые были преданы мне. И сейчас. Артур, его брат. Да мало ли. А любить? Я умею любить только фантазию, воздух. Больше всего я люблю город, которого нет.

Уходи, Ирина. Ну как тебе объяснить? – все кончено! Ничего больше не будет. Да и не было. Как мне заставить тебя поверить? Больше ни-че-го не будет! И не было. Пойми ты, не было. Я НИКОГДА тебя не любил. Я тебя ис-поль-зо-вал! Мне было удобно с тобой. И ты НИКОГДА не нравилась мне как женщина. Да не маши ты кулаками. Что ты пялишь на меня глаза, совсем озверела. О-о-о! Нож, кухонный нож. Напугала… Ой, как ты меня напугала. Не пугайте бабу членом. Ножичков я насмотрелся в своей жизни.

– Сволочь, сволочь, как же я тебя ненавижу…

– Вот это совсем другое дело, совсем другой разговор. Теперь с твоей любовью все понятно.

Алексей держит Ирину за руки, в одной из них – нож. Осторожно разворачивает ее в сторону двери.

– Тихонечко, тихонечко, вот так, вот так. Мы на лестнице. Вызываем лифт. Иди себе, Ирочка, в лифт. Ну что ж, что с ножичком. Иди, удавись, стерва. Сделай себе харакири. Ищи другого дурака, который согласится с тобой покувыркаться.

Нажимает кнопку первого этажа в кабине лифта. Двери закрываются. Кричит вслед уходящему лифту.

– С Новым Годом, Ирочка! Лучших тебе дизайнеров в Новом Году! На улице лед, не поскользнись. Будь осторожна, ведь у тебя нож. И выпей шампанского за здоровье неблагодарного, отвратительного Болгарина.

 
Кто ответит мне, что судьбой дано,
Пусть об этом знать не суждено.
Может быть, за порогом растраченных лет
Я найду этот город, которого нет.
 

Регина Лисиц

Николаев – большой портовый город. Там было плохо с самого начала. Жил в какой-то дыре. Проблемы с документами. С большим трудом привез несколько установок гриля. С трудом выбивал деньги у отца.

Папа, у меня грыжа межпозвоночных дисков. Требуется операция. Папа, это очень дорого. Я тебя прошу, к кому мне обратиться, ты хочешь, чтобы сын остался инвалидом? Папа, я тебя и обрадую, и огорчу. Ты стал дедушкой. Да, Юля родила. У нас замечательный мальчик. Ему уже месяц. Беда, папа. У него врожденный порок сердца. Как у матери, у моей матери. Требуется срочная операция. Юля с ребенком уже в Германии. Папа, если не сделать срочной операции, ребенок погибнет. Ну, почему ты мне не веришь? Я же выслал тебе свидетельство о рождении. Какая липа? Ну, я не виноват, что они разные части печатали на разных машинках. Ты с Юлей говорил? Звонил в Ужгород? Ты не мог с ней говорить, она в Германии. Ну, значит, уже вернулась. И что она сказала? Что не видела меня полгода, даже больше? Это правильно. Я пока работаю в Николаеве. Что у нее нет никакого ребенка, тем более от меня? Что я вру по инерции, даже тогда, когда это совсем не нужно? Пап, ты ее не слушай. Мы вчера поссорились из-за того, что я мало бываю в Ужгороде. Вот она тебе и наговорила, специально, чтобы мне досадить. Пап, я тебе не вру. Мы встретимся, и я все объясню. Да, хочу срочно приехать, чтобы ты все знал. У меня столько событий. Можешь выслать деньги на дорогу? Ну, хорошо, займу у знакомых, ты сможешь мне в Питере дать денег туда и обратно? Чтобы я долг вернул за билеты. Хорошо, буду через неделю.

С этой поездкой все получилось неважно. Поехал с сестрой приятеля, Людкой. Людка, Юля – какая разница, отцу объясню как-нибудь, да он и так все про меня понимает, про меня, да про мое поганое нутро. Людка – ничего себе, стройненькая, но та еще шалава. Довольно-таки простенькая девчонка. И русский язык у нее плохой. Мы с мамой никогда не любили, если у кого украинский акцент. Мать вообще отменно говорила. Не скажешь, что с Украины. Конечно, у нее был абсолютный слух. У меня есть акцент, совсем чуть-чуть, можно сказать – почти нет. А Людка – это просто ужас. Продавщица, что с нее взять. Совсем ты низко пал, Болгарин. В общем, с Людкой у меня кое-что было. Пришлось взять ее в Питер, потому что ейный брат дал мне денег на поездку, ну и Людке, конечно.

Ехали у знакомого проводника. Он все Людку пытался в свое купе затащить. Ну, выпили по дороге. Ему тоже налили. Я объясняю: Людка со мной, и нечего ремешок на ее джинсах расстегивать. А он разозлился и в каком-то городе, это уже когда поезд прибыл в Россию, милицию вызвал, мол, тут едет один, пьяный и хулиганит. Милиция пришла – я выпивший, раздет до пояса. Накинь курточку, поговорить надо. Я кожанку – на голо тело, вышел в тамбур, а они – под белы руки, даром, что зима, на станцию и в обезьянник. Административное нарушение, суд, двое суток.

Как добираться без денег, без документов, да еще в таком виде? Потом я узнал, что отец встречал меня, как договорились, встречал, но не встретил. Людка почему-то тоже не приехала. Позвонила отцу через сутки, мычала, блеяла что-то невнятное. До сих пор не знаю, где пропадала. Да мне-то какое дело, шалава, она и есть шалава.

Добирался зайцем до Бологое, там взял такси. Позвонил отцу с заправки на Московском шоссе. Отец приехал на машине, расплатился с бомбилой, посмотрел на мой внешний вид, хмыкнул. Зима, наполовину голый. Людка тоже приехала, вещи мои привезла. Поехали к отцу – обогрел, накормил. Людка ему не понравилась. Сегодня отдыхайте, а завтра, вот вам адресок, я отвезу, денег дам, гостиницу оплатил уже, езжайте покупать билеты, вы мне здесь не нужны. Встретились через пару дней: «Папа, дай денег». Так я же давал. А что я скажу? Мы с Людкой все пропили. Конечно, встречались еще, гуляли по городу, по музеям, я врал, изворачивался. Когда прощались, отец сказал грустно: «Совсем ты, Алеша, на братка стал похож. Что дальше-то будет, сынок?».

Дальше было совсем плохо. Вернулся в Николаев. Наехали на меня цыгане. Предложили, чтобы я гриль-автоматы им отдал за бесценок или уматывал отсюда. Типа «гони ловэ». Произносится через «о», цыгане не акают. Это, мол, их бизнес. Буду я еще каждого цыгана слушать. Я им так и сказал: «Пшли вон, вонючие аморы». А они подстерегли. Поехал к приятелям в деревню, там и поймали. Кастетом голову проломили. Рядом с глазом удар пришелся. Друзья нашли меня в снегу, в город, в больницу. Я дал им телефон отца, они и звонили, чтобы отец прислал денег на операцию. Потом он с Людкой все время созванивался, узнавал, как я там в больнице.

Глаз мне сохранили. А в голове дырка. Долго зарастала. Я еле говорил, еле двигался. Артур с братом отвезли меня в Киев. Чтобы там светилам показать. В общем, когда я вышел из больницы… Потерял половину веса. Руки тряслись, голова тряслась. Ирка вон сейчас говорит, что я тогда плакал каждые полчаса. Может быть. Наверное, так оно и было. Читать не мог. Буквы не складывались в слова. Постоянно бил озноб. И все было безразлично. Но надо же было как-то жить.

Артур взял меня в охапку. Повез к Ирке, в ее дизайнерское бюро. Вот, Ирина, знакомься – мой друг, дизайнер от бога. Смотри, не пропусти удачу, к тебе первой привел. Другие с руками оторвут. Она пожалела меня. Попросила что-то нарисовать. А я не могу карандаш удержать в руке. Короче, это уже совсем другая история. А николаевская история – тю-тю. Быстро отыграл я этот гейм. Совсем плохо было мое дело. Новую жизнь для компьютерной игры дали мне Артур и Ирка. И, конечно, отец. Правда, потом, когда я оправился, стабильно работал, он сказал мне: «Послушай меня, Алексей. Это было ошибкой, что я постоянно посылал тебе деньги. Не посылал бы, так ты давно уже на ноги встал бы. Сейчас у тебя есть работа. Справляйся сам. Захочешь сделать какое-то толковое дело – я помогу. А так, звони, не пропадай». Звонил ему из Крыма. Он радовался, что я живу нормальной жизнью. Но вот, увы, с Ириной тоже ничего не получилось. Хотел, чтобы получилось. Пытался заставить себя. Но не мог. Не хочу больше с ней, не могу притворяться.

Она ни в чем не виновата. Она – добрая и, наверное, любит меня. Неплохая, в общем. Все дело во мне. Это я – дрянь неблагодарная. Вот и сейчас специально наговорил гадостей, чтобы выпроводить ее.

Нигде не нахожу себе места. Живу не так и не там. А я хочу жить в городе, которого нет. В городе, которым грежу, в городе, который мне снится.

Но теперь во мне спокойствие и мир. Теперь совсем другое дело. Я уже не думаю о том, когда я буду там наяву и как это будет. Пусть будет так, как этому суждено сложиться. Может быть, меня коснулась, наконец, мудрость хоть в одном вопросе моей суетливой жизни. Так купальщик, тянущийся к теплому морю в пыльном автобусе, спокойно ждет ласки любимой стихии, не думая о том, как он пойдет по каменистому берегу и как он войдет в воду. И так же, как и мне, не дано ему знать заранее, что ждет его: нежданная непогода, пересадка на автобус другого маршрута, нелепая вывеска «море закрыто на ремонт», а может быть, и долгожданное купание.