Текст книги "Медсестра спешит на помощь. Истории для улучшения здоровья и повышения настроения"

Сату Гажярдо
Медсестра спешит на помощь. Истории для улучшения здоровья и повышения настроения

Saturnina Gallardo

EL TIEMPO ENTRE SUTURAS

© 2015, Héctor Castiñeira López

© 2015, Penguin Random House Grupo Editorial, S. A. U.

© Clarilou (Clara Lousa), por los diseños interiores

© 2015, Luis Piedrahita, por el prólogo

© Долгоаршинных Р. А., перевод на русский язык, 2017

© Алейникова А. С., иллюстрации, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

***

«Медсестра-писатель – это вакцина против скуки».

«El Mundo»

главная ежедневная испанская газета

«Однажды у ленинградцев, переживших Блокаду, спросили: «Как вы находили силы для шуток?», и ленинградцы ответили: «Хлеб нам помогал жить, а чувство юмора – выжить!» Медицинский юмор – это средство выживания и средство преодоления «синдрома профессионального выгорания» для медицинских работников. Сату Гажярдо прекрасно иллюстрирует в своей книге, насколько важно уметь с иронией и юмором относиться к любым проблемам. Тогда они не производят впечатление непреодолимых. Спокойный и ироничный медик вселяет уверенность больному в успех лечения. Спасибо Сатурнине за чудесную книгу».

Андрей Звонков, врач-терапевт, автор бестселлеров «Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь», «Анализы. Как самостоятельно понимать результаты исследований», «Ворожея»

***

Тебе за твои объятия,

моей семье, тому, кто в пути,

и особенно тем, кто посвящает себя

практической медицине задолго до того,

как узнал, что она так называется.

Послеоперационные рубцы – это места, через которые душа пыталась покинуть тело, но ее вернули обратно и зашили там.

Д. М. Кутзее

«Железный век»

Предисловие

Тебе, читатель, надеющийся помереть от смеха, а не от какой-нибудь глупости.

Существует немало несчастных случаев, от которых мне бы не хотелось умереть. Например, быть раздавленным космическим спутником, упавшим с орбиты на землю из-за неисправности аккумулятора, или погибнуть разорванным на кусочки сворой голодных пенсионеров… Никому бы не хотелось такой смерти. Уехать на Северный полюс, лизнуть айсберг и остаться приклеенным к нему навсегда. Это не круто. Почему? Да потому что никто не хочет умереть глупой смертью! Если нужно умереть, то предпочтительнее это сделать, совершая подвиг. Любой, лишь бы о нем упомянули. Например, умереть, спасая человечество от ядерной катастрофы или освобождая ребенка из лап министра финансов, который вот-вот поглотит его. Умереть так – это удовольствие, тут и говорить не о чем, но, к сожалению, решать это не всегда в нашей власти. Над нашими головами висит дамоклов меч глупой смерти. Помню одного китайца, дернувшего цепочку от сливного бачка, который оторвался и разбил ему голову. И даже если бы он изобрел вакцину от перхоти, это бы не запомнили. Этот бедняга вошел в историю как китаец, умерший со спущенными штанами от упавшего на его голову сливного бачка. По правде говоря, сливной бачок Дамокла гораздо хуже, чем его меч.

Никто не застрахован от глупой смерти. Когда в последний раз меняли аккумуляторы на спутнике «Метеостат»? В любой день он может свалиться нам на голову. Вот уж не повезет, так не повезет! И если погибнуть от упавшего спутника реально, то при продолжении такой пенсионной политики очень скоро можно будет погибнуть даже разорванным толпой оголодавших пенсионеров. Также никто не застрахован от того, что может по ошибке пописать на розетку. И в этом случае, думаю, самое ужасное – это не смерть сама по себе, а момент поступления в приемный покой с дымящимися волосами и обугленным пенисом. Частенько представляю себе китайца, поступившего со спущенными штанами и сливным бачком на голове. В этот интимный и тяжелый момент утешение можно получить только от врачей приемного отделения. Они словно Спаситель и исповедник в одном лице. Медбратья и медсестры приемного отделения – творения света. Эти прекрасные создания спасают наше достоинство, совершая титанические усилия, сдерживая смех в подобных ситуациях.

Пару лет назад, как гласит легенда, одна медсестра создала сборник рассказов о лучших моментах, пережитых ею в приемном покое. Продались тысячи экземпляров тех историй полноценной медсестры под названием «Сыворотка – соль жизни». Теперь прошло время, и эта милая медсестра с ясными, как августовское небо, глазами, в чистом халате и с деликатными, как крылья бабочки, руками возвращается к нам с новыми историями из своей профессиональной жизни.

Медики приемных отделений выполняют свою нелегкую работу с состраданием как основным человеческим чувством.

Это нелегко, поверьте. Каждую смену боль смотрит в глаза полноценной медсестры, а она в ответ улыбается. Вероятно, это лучший способ смотреть на боль. Быть может, даже единственный. Это все, что мы можем противопоставить страданию. Мы мало знаем о юморе и еще меньше о жизни. Мы прекрасно понимаем, что юмор не лечит раны, но он делает их менее болезненными.

Не будем задаваться, друг мой. Эта книга сейчас оказалась в твоих руках не случайно, ведь что-то привело ее к тебе: может быть, тебе подарил ее друг, может, ты украл ее в книжном магазине, а может, выиграл в вещевой лотерее или нашел в корзинке, плывущей по реке. Какой бы ни была причина, предисловие ты уже прочитал. Это означает то, что как минимум тебя беспокоит факт смерти по глупости и ты согласен со мной в том, что юмор не самое главное в жизни, но делает ее гораздо проще. Если ты дошел до этих строк, мой друг-читатель, мой тебе совет: раз уж все равно придется от чего-то умереть, лучше умереть от смеха. Заканчивай с предисловием и начни уже читать книгу. Она может рассмешить тебя до колик, так, что от смеха ты не сможешь даже вздохнуть. Так что будь осторожен: если в судорожном смехе ты услышишь, что кто-то стучится в дверь, не открывай. Скорее всего, это та самая медсестра пытается ворваться к тебе и спасти твою жизнь. Не позволь ей сделать это!

Луис Пьедраи́та

Испанский стенд-ап комик

Введение от автора

Мне не было и тринадцати лет, когда Роси́о Ду́ркаль пела песню о том, как «прошли года, поменялись вещи, и в жизни все уже не так, как было раньше». Это был настоящий хит лета в девяносто пятом. Я прекрасно это помню, потому что мои родители сняли этаж частного дома в Бенидо́рме для проведения семейного отпуска, а хозяйка жила этажом выше. Эту песню она напевала каждый вечер птичке, проживавшей в клетке у нее на балконе.

Я не из тех, кто любит выдумывать, но помню, как просиживала часами после обеда на балконе, сидя на полу, вцепившись в покрытые ржавчиной балясины, наблюдая за кораблями, в то время как соседка посасывала пучки крашенных селитрой волос и напевала тексты песен Роси́о Ду́ркаль. Действительно невероятно, как какая-то песня может перенести тебя в такие далекие времена и места. У меня просто не могло быть лучшего детства.

В последний раз, дорогой читатель, я рассказывала тебе о моей жизни почти два года назад в моей предыдущей книге.

Тогда я только что переехала в Мадрид после годового плавания на круизном судне по Средиземному морю. Там я оставила своего последнего экс-жениха по имени Жан-Поль. Я начинала с нуля в новом для меня городе, в котором никто не чувствует себя чужаком: без друзей, без пары, без питомца, без связей и денег, но с тем же желанием и вдохновением, что и в день окончания сестринского отделения, о чем я уже говорила тебе. И по сей день я здесь.

Как гласит песня, о которой я тебе говорила, жизнь может поменяться так внезапно, что едва успеешь осознать это. Она такая непостоянная, что никогда не знаешь, за каким углом тебя ожидают перемены. Но, видимо, мой путь представляет собой прямую линию, потому что в течение всего этого времени ничего особенного не произошло.

Я продолжаю жить в той же съемной квартирке и так же работаю в разных больницах Мадрида. Ничего не поделаешь! Сокращения в здравоохранении не помогают поправить дела, и на сегодняшний день я ощущаю себя привилегированной, потому что все еще не настолько плохо, чтобы мне пришлось искать работу в другой стране, как уже сделали немало моих коллег. По крайней мере мои отношения с женщиной, что звонит мне с биржи труда, не ухудшились, хотя тут как-то она оставила меня на неделю без работы. Это не много и не мало. Это семь дней без работы. Сейчас у меня уже есть несколько столичных подружек, и я потихонечку адаптируюсь к мадридскому стилю жизни: купила кожаную куртку, круглые солнечные очки и иногда беру у соседки в долг ее гончего пса, чтобы прогуливаться по улице Маласа́нья, беседуя о фестивале иракского кинематографа.

Что-то я разговорилась. Надо заканчивать, а то сейчас разойдусь и напишу целый роман. Хочу представить тебе, мой читатель, мою вторую книгу – «Медсестра спешит на помощь», книгу, написанную с любовью, и надеюсь, что она заставит тебя не раз посмеяться над моим своеобразным взглядом на больницы и санитарный мир, потому что это и есть ее главная цель – добиться того, чтобы ты не воспринимал жизнь слишком серьезно. Мне осталось только поблагодарить моих последователей в социальных сетях за то, что они делятся с друзьями и обсуждают мои нелепые истории, а также моих коллег за их труд и полное посвящение своему делу.

Всех целую и обнимаю!

Са́ту

Июнь 2015

Часть 1
Выживая в больнице
Строжайшая диета, за исключением лекарств. Это похоже на пресловутую фразу: «Я тебя люблю, но мы только друзья»

Синдром рекомендующего
Слово «пациент» было выбрано не случайно

В мире существует синдром, который не изучают ни в одном университете, даже в Университете жизни. Это заведение, куда мой папа старается меня записать, но я не представляю, где конкретно оно находится, поэтому дни мои проходят бесславно.

Психологи этот синдром игнорируют напрочь. Еще никто и никогда не говорил о нем, сидя на диване. А ведь он гораздо хуже, чем синдром Плюшкина или синдром патологического накопительства животных, вместе взятые. Все медики знакомы с ним, но очень немногие осмеливаются произнести его название. Это синдром рекомендующего.

Говорю, что он гораздо хуже тех двух, потому что задумайтесь ненадолго: если когда-нибудь в жизни будешь переживать синдром Плюшкина, то у тебя все будет и твой дом будет словно китайский базар и супермаркет «Día%» (сеть испанских продовольственных магазинов типа «Магнит») в одном: ящики и разнообразие всяких бутылочек и баночек на полу, никчемные предметы, тесно уложенные на полках, мятый и полузасохший лист капусты в коридоре на полу, йогурты, просроченные несколько недель назад, занимающие пол-холодильника, и игрушечный кот у дверей (тот, знаете, что машет лапкой). С другой стороны, патологическое накопительство животных позволит тебе иметь неплохую коллекцию всякой живности в твоем жилище, и у тебя всегда будет возможность выложить в Instagram фотки с разными животными, что будет увеличивать количество твоих поклонников каждый день. Но если у тебя синдром рекомендующего, все потеряно.

Пожалуйста, послушайтесь совета той, что пишет: никогда, никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах не говорите, что вы медсестра, коллега или что вы «из своих», если попадете в больницу в качестве пациента.

Налагаю строжайший запрет на произнесение вслух всех этих слов! Если все же вы это сделаете, то духи величайших деятелей сестринского дела сговорятся – и прямо перед вами сломается аппарат МРТ, анализы крови потеряются, вам проколют вену на сгибе и получится флебит, ваша кровать будет единственной неисправной кроватью на всем этаже, практиканты будут выдумывать ваше артериальное давление, и вы разделите палату с целой семьей бомжей, их четырнадцатью родственниками и козой. Ну что ж, так по крайней мере, вы сможете выставить в Instagram селфи с животным, пусть удивляются ваши последователи: #коза и я #Селфи #Коза-сила #Будь счастлив #Меня уколола практикантка #Больница #Коза Коза Зараза Коза. Ведь от этого синдрома нет лекарства. Единственный способ избавиться от проклятия – уйти из палаты, одев рабочую одежду…

Питаясь в больнице
Смеш(ан)ная кухня

Как я вам однажды рассказывала, в течение моей жизни я успела поработать в разных больницах. Некоторые из них были такими огромными, что не обойтись без плана и комплекта для выживания с суперпитательными протеиново-шоколадными коктейлями на случай, если потеряешься в коридорах, в недрах которых тебя и за целый день не отыщут. Другие были маленькими, из тех, где все друг с другом знакомы, абсолютно всё знают о тебе и даже видят, до какого момента тебе можно надоедать, четко определяя тот момент, когда твоему терпению подходит конец. Были больницы и среднего размера, обычно они лучше, если хочешь спокойной и размеренной жизни. Нечто подобное наблюдается и среди городов. Ведь больницы на самом деле похожи на города со своими особенностями и спецификой, в которых предостаточно обитателей: туристы, политики, представители силовых структур, персонал технического обслуживания и ремонта, цыгане, паркующие свои машины, и, конечно же, повара.

Уверяю вас, несмотря на то что не существует двух одинаковых буфетов, у каждого из них одна и та же цель: снабжать больницы больными. Им все равно, что у тебя здесь лежит отец, что ты пришла на прием к врачу или находишься на дежурстве и должна принимать там пищу три раза в неделю. Больничный буфет берет на себя обязательства закупорить твой желчный пузырь и артерии, чтобы обеспечить приемный покой клиентами. И их любовь к клиенту настолько сильна, что они делают все возможное, чтобы добраться до его сердца… в виде тромба.

Больницы на самом деле похожи на города со своими особенностями и спецификой, в которых предостаточно обитателей.

Меню настолько разнообразно, что среди блюд можно встретить и круассаны с начинкой из салями, и восхитительную тортилью из картофеля на пару с филе то ли рыбы, то ли курицы. Также всегда в наличии пицца из того, что осталось вчера. И салатик с ярко выраженным кисловатым привкусом, естественно, всегда найдется на этой креативной кухне. Так возникают блюда вроде салата «Немецкий». Почему немецкий? Потому что там присутствует сосиска. Конечно, все это в майонезе, потому что так он сохранится гораздо дольше… Я готова заправить майонезом и мой контракт. Может, так он дольше продлится?

Но если и существует еда-звезда всех больничных буфетов, то это рис с добавками. Рис с брокколи, с кусочками филе, с одним горошком, с кальмарами, рис с рыбой и креветкой, с вареной картошкой и болгарским перцем… Постоянная инновация среди видов ингредиентов, которые можно добавить к рису, достойная программы «МастерШеф»!

Сдобные булочки готовят из эластичного материала, похожего на резину типа этиленвинилацетат. И с десертом дела обстоят не намного лучше: консервированные фрукты или торт «Святой Маркос» со взбитым яичным белком, чтобы возложить свое пищеварение на святого.

И вот ты появляешься страшно голодным после семичасовой смены и с подносом самообслуживания в поисках места за столиком, где можно вкусить яства сегодняшнего меню. По крайней мере сейчас есть Instagram, чтобы как-то повеселее провести это время и поделиться своим фантастическим меню.

#ЗаТромбом#КошмарНаКухне#Больница#IgersDanacol#МадридскийФестивальЕды2015#.

Кто-то может подумать, что в палатах все по-другому, но если ты лежишь в больнице, то видишь, что ситуация с питанием здесь не лучше. Да, питание здесь здоровее, но не лучше. Оно настолько плохое, что лежачие больные прикидываются крепко спящими, как только тележка с подносами появляется на пороге палаты.

Диета диабетическая, пастообразная, обычная, жидкая, щадящая почки, гиперпротеиновая, без соли или на две тысячи калорий (в общем, все это одно и то же: суп, вареная курица или рыба и фрукты).

– Сестра, рыба в тарелке моего отца сырая!

– Сеньора, мы даем вашему отцу суши по социальной страховке, а вы еще и жалуетесь?!

Помню, в прошлую новогоднюю ночь в меню пациентов были креветки. Чтобы потом не говорили, что руководство экономит на больных (особенно в год выборов).

И вот когда желание есть в буфете исчезает, единственная альтернатива, которая остается, – это автомат розничной торговли.

Шоколад, чипсы, сухофрукты, попкорн… Эта машина является храмом насыщенных жиров и полуфабрикатов, но если хорошенько подумать, то все сбалансировано. Я объясню. Кидаешь несколько монет и выбираешь себе здоровое меню для сердца на основе чипсов со вкусом свиного окорока, Coca-Cola и отсыревшего бутерброда с курицей, листом салата и майонезом.

На первый взгляд эта еда могла бы показаться такой же здоровой, как еда из меню больничного буфета, но нет. Потому что именно после этого набора ты решаешься взять из такой же машины, что стоит рядом с этой, кофейку. И меньше чем через полчаса у тебя, вероятно, все переваривается, потому что бутерброд и картошка бегут с максимальной скоростью по всей длине твоего пищеварительного тракта и стремятся как можно быстрее покинуть твое тело, лишаясь возможности засорить твои артерии. Тот дядька, что заряжает эти автоматы, прямо молится о твоем здоровье!

Этот неизвестный человек каждое утро забирает монетки из автомата и с любовью трепетно укладывает шоколадки рядышком с печеньем таким образом, чтобы они непременно застряли там, когда ты их покупаешь. Этот человек сдерживает свои инстинкты, чтобы не открыть и не съесть чипсы, пока раскладывает пакетики. Он всегда носит с собой больше монет, чем китайский игровой автомат. И он единственный человек на земле, который знает, что нездоровые продукты надо смешивать, выпивая стаканчик кофе из автомата, чтобы получить сюрприз в течение получаса.

Дорогие производители кофейных автоматов, я не прошу у вас сделать рисунок в виде цветка на сливочной пенке, но очень хотелось бы, чтобы он не представлял собой слабительное. Или пусть хоть машинка рисует счастливую какашечку в виде WhatsApp. Тогда я буду знать, что меня ожидает!

Межбольничные переезды
Свет, сирена… Мотор!

Если работа в больнице может быть весьма занятным делом, то выход этой работы за рамки больницы на улицу представляет собой совсем другую историю.

Вчера мне позвонила женщина с биржи труда и подбросила одну из таких работ: «Са́ту, межбольничный переезд критического больного. Завтра в восемь в больницу». И повесила трубку. Эта женщина немногословна. Я пытаюсь поговорить с ней о погоде или объясняю ей, почему так долго не брала трубку, но все впустую – она отказывается поддержать мои попытки общения с ней. В общем, этот контракт заключается в необходимости забрать больного, лежащего в отделении интенсивной терапии, и перевести его за сто сорок километров в более крутую больницу. Такой вот был план. Изначально это может показаться простым делом.

Приезжаешь с утра пораньше в отделение, где никто не обращает на тебя внимания, встаешь в уголок и, пока ждешь начальниц, пытаешься угадать, кто же тот больной, которого нужно перевозить.

Этот – нет, тот, что с гемофильтром, однозначно нет, беспокойная старушка, жующая эндотрахеальную трубку, словно жвачку, надеюсь, тоже нет. Появляется Туча (начальница) и говорит, что счастливчик – это сбитый машиной из третьего блока.

Тихонько приближаешься к нему, чтобы посмотреть, и не знаешь, с какой стороны подойти… Нога на растяжке, жесткий шейный корсет, артериальный катетер, центральный венозный катетер с тремя просветами, легочный катетер, гастроназальный зонд и интубированная трахея. Полностью укомплектован! И, по всей видимости, хорошенько успокоен.

И вот появляется кто-нибудь с чемоданом инструментов, закрытым с помощью тканевого лейкопластыря и со сломанной ручкой, и говорит: «Держи, здесь все есть». Все? Все для чего? Может, для замены масла в двигателе «скорой»? Но все, что касается непищевых масел, – это не моя тема. Ко всему прочему обнаруживаешь надпись фломастером на чемодане «Ревизирован в апреле 2015», что приводит тебя в ярость. Это никого не интересует, и начальница заканчивает разговор фразой: «Все то, чего нет в чемодане, найдешь в машине». И тебе ничего не остается, как только поверить и кивнуть головой.

И вот заходит в отделение лысый мужик низенького роста с выражением лица, отражающим плохой характер, с сигаретой за ухом, одетый в белую футболку и синие брюки, словно игрок в гольф. Это водитель.

Водители машин «скорой помощи» межбольничных перевозок всегда легко узнаваемы: они всегда торопятся и никогда раньше не ездили по этому маршруту. У них обычно маленькая машина со спертым запахом внутри, с пожелтевшим физраствором на полке, парой простыней и кислородным расходомером. И все. Найти пять отличий между его машиной и игрушечной машинкой скорой помощи будет ой как затруднительно!

Пока ты задумываешься над тем, как это все сделать, кто-то уже переложил больного на каталку, а водитель увозит его без малейшего беспокойства о том, что ты осталась где-то позади. Все кабели перепутались, монитор каким-то чудом удерживается на боковой спинке каталки, четыре бутылки на штативе в ногах больного, аппарат искусственного дыхания между его ног, трубки перепутались с капельницами, катетер мочевого пузыря пережат, и мешок для сбора мочи вот-вот лопнет, поскольку его никто не слил («Зачем, ведь его отсюда выписывают?!»), назогастральный зонд[1]1
  Устанавливается в желудок через нос. (Прим. ред.)


[Закрыть] вообще куда-то делся, и ты думаешь, что все это неправда и происходит не с тобой.

Бегом спускаешься по лестницам до дверей приемного покоя и видишь врача, садящегося с документами в уже заведенную машину, а у тебя не было времени посмотреть, есть ли у тебя дыхательные зонды. И хоть они и с собой, видишь, что в машине есть портативный аппарат искусственного дыхания, подключенный к прикуривателю, но шумит он так, словно самолетная турбина. Его мощности вряд ли хватит даже для того, чтобы промыть зонд физраствором. И в этот момент ты полагаешься на святую Найтингейл, чтобы у пациента не заложило нос. Рядом с нашей машиной стоят припаркованные современные машины скорой неотложной медицинской внебольничной помощи. Эти автомобили оснащены по последнему слову техники. Это просто Лига чемпионов среди всего больничного транспорта. Перед одновременным выездом мы смотрим друг на друга. Вся бригада в специальных защищенных ботинках, и униформа их просто сверкает. Стробоскопические мигалки и дефибрилляторный монитор последнего поколения, чемоданчик укомплектован по полной. А ты в белом больничном халате, в полуботах, ни от чего не защищающих, в розовой куртке, оставленной Дедом Морозом в доме твоей матери, и с незакрывающимся чемоданом, склеенным пластырем. И перед отъездом, сидя в машине, они бросают на тебя взгляд, полный исключительности и превосходства, а ты закрываешь дверь своей «скорой», улыбаясь и думаешь: «Хотелось бы посмотреть, как вы будете работать в моих условиях».