Текст книги "Проклятие Хаоса"

– Нет, Найя, – покачала головой Мати. – Нам сейчас нужны все раккоши, которые на нашей стороне. Особенно вы, воздушные. А с Киран отправится Тунтуни.

– Но я тоже нужен здесь, – взволнованно зачирикал Туни, выплюнув последние лепестки. – Моё красноречие понадобится, когда вы будете ездить по стране. Я буду шутками поддерживать боевой дух. Мне ещё надо как следует наподдать министру Гупшупу и вышвырнуть его из дворца!

– Милая птичка, мы все пойдём туда, где мы нужнее всего, – сказала Найя.

Они спорили очень активно и деловито, и я решила, что мне всё же померещилось это странное превращение Нила в короля из другой сказки. Наверное, я просто устала, не до конца пришла в себя после нехватки кислорода или борьбы со змеями. Точно. Именно так.

– Туни, ты отправляешься с Киран, – повторила Мати. – Ей понадобится помощь, а мы не можем позволить… э-э… в смысле, а ты самый лучший помощник.

– С тобой будет всё в порядке, Киран?

Мне показалось, что Нил внимательно всматривается в моё лицо, как будто ждёт чего-то. Но, может быть, опять только показалось?

– Абсолютно. – Я натянуто улыбнулась, изображая веселье, которого совершенно не испытывала. – Все мы должны вступить в борьбу с Шешей.

Глава 3
Птицы, ящерицы и тыквы. Ой, мамочки!

Вот уже который час мы с Туни кружили в нашем авторикше, крича до хрипоты. Наступил вечер, и луна совсем скоро должна была появиться на небосводе. План, согласно которому я успевала поговорить со своей лунной матерью до того, как она поднимется высоко на небо, срывался.

Остальные давно ушли. Как только Нила короновали, все заторопились по своим делам, засуетились, складывая инструменты, вскакивая на скейты, седлая лошадей и загружаясь в колесницы.

– Так как же мне попасть в Нью-Джерси, чтобы спасти Лала? Мне помогут Бангома и Бангоми? – спросила я.

Огромные птицы с человеческими лицами однажды открыли кротовую нору, ведущую из Нью-Джерси в Запредельное царство, просто летая по кругу со всё увеличивающейся скоростью. Если бы они проделали это снова, мы с Туни очень скоро очутились бы в Парсиппани.

Проблема заключалась в том, что в прошлый раз гигантские птицы создали кротовую нору не по доброте сердечной, а потому что им за это заплатила мама Нила – царица раккошей. Но у СРС не было средств, чтобы оплатить такую серьёзную работу, как создание межгалактической кротовой норы.

– Не стоит обижаться на Бангому и Бангоми. Им нужно очень много денег, чтобы прокормить своих огромных птенцов, – сказала Мати.

Но я все равно расстроилась. Во-первых, мне нравились эти странные волшебные птицы, а во-вторых, – и что особенно важно, – было непонятно, как мы без них попадём в Нью-Джерси.

– Только не говорите, что мне опять придётся проходить пограничный контроль!

Пограничный контроль – не самое приятное место для тех, у кого нет документов, я убедилась в этом на собственном опыте ещё в своё первое посещёние Запредельного царства. Пришлось тогда поболтать с пограничником, который загадал мне кучу загадок и чуть не съел напоследок – так не хотел пропускать.

– Нет, мы не можем пройти пограничный контроль, потому что Шеша, этот гад подколодный, наверняка установил там слежку, – чирикнул Туни из кабинки авторикши.

Наша авторикша – полутакси, полумотоцикл, полукосмический корабль, – на которой я прилетела сюда из Нью-Джерси, была волшебной и поэтому спокойно перемещалась в космосе, но даже она не могла самостоятельно открыть кротовую нору.

– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Змеиный царь снова до тебя добрался, – подхватил господин Кебаб.

– Так что же нам делать? – спросила я.

– Найди свою лунную маму, – посоветовал Нил, вид которого, благодаря картонной короне на голове, был слегка дурацким. Хоть он и сдвинул её набекрень, чтобы выглядеть круче, но в короне из ресторана быстрого питания всё же крайне сложно произвести нужное впечатление. – Лунная дева чрезвычайно могущественна, она победила Шешу в поединке и сделала так, чтобы мы с тобой поговорили, когда я сидел в изоляторе. Она поможет тебе добраться до Нью-Джерси.

Я закусила губу. У меня не было в этом особой уверенности. Действительно, моя биологическая мать помогла нам, но всё же она была небесным телом, а не обычной мамой, – такой, как моя тёплая мамочка, которая меня удочерила, а потом растила, кормила, ругала, утешала, обнимала и целовала. Лунная мать была совсем другой – холодной, отстранённой, далёкой. Конечно, в отличие от злобного Шеши, она всегда присматривала за мной, но только сильно издалека.

– А если я её не найду? – спросила я. – Или вдруг она не сможет мне помочь?

– Не волнуйся. Просто сообщи нам об этом, твоё принцесочество, и мы что-нибудь придумаем, – сказала Найя. – Пришли нам геккограмму.

– Чего?

– Это одно из моих изобретений, – объяснила Найя, доставая записную книжку, в которой оказалось множество чертежей. – Коммуникации на гекконовой основе. Вообще-то у ящериц крайне примитивная нервная система. Но после того, как я иммунологически стимулировала их лимбическую систему и провела ящерепликацию, гекконы научились запоминать ограниченное количество звуковых сигналов и передавать их друг другу.

Я взирала на записи Найи, разинув рот от удивления. Не понимала ни то, что у неё там начерчено, ни то, что она говорила.

– Ты изобрела мобильники на гекконовой энергии?

– Не совсем, но интересно, что кое-какие принципы работы действительно совпадают, – заметила Найя. – А ещё я создаю средство интергалактической коммуникации под названием чай-чат. В качестве проводника в нём используется вещёство танин, которое содержится в чае, а звуковые волны расшифровываются, проходя сквозь блюдце, но это изобретение ещё не доработано. Абоненты обжигают язык…

Я была потрясена.

– Вот уж не знала, что ты так увлечена изобретательством!

Ну надо же! Моя подружка из шестого класса обычной школы в Парсиппани на самом деле была ракшей из Запредельного царства за семью морями и тринадцатью реками. Мало того, она ещё оказалась изобретателем! А я-то всегда считала Найю добродушной, но малость чокнутой девчонкой. Вечно она ходила, уткнувшись в свой телефон, постила картинки и даже была членом группы фанаток Нила, которые называли себя нилкамалками.

– Ты думаешь, почему я так интересуюсь мобильными телефонами? – Найя поправила один из хвостов у себя на голове. – Если человек любит губную помаду с блёстками и фильтры для селфи, это ещё не означает, что он не может увлекаться наукой.

– Ну, теперь, когда все вопросы решены, – перебила Мати, вручая мне маленькую ящерку с липким языком, – знакомься с Тиктики Первым.

Переступив на мою руку своимии цепкими лапками, геккончик уставился на меня выпуклыми глазами, а я еле сдержала дрожь.

– Тиктики? Но ведь это и означает «геккон» на бенгали? А как его зовут?

Мати и Найя посмотрели на меня, как на ненормальную. Потом Найя сказала тихонько, словно боялась обидёть геккона:

– Твоё высочайшество, это же ящерица. У ящериц не бывает имён.

Я закатила глаза, стараясь не завопить от того, что Тиктики топает липкими лапками по моей руке.

– Ну ладно, как это всё работает?

– Очень просто, – ответила Найя. – Нужно шепнуть Тиктики своё сообщение, а затем оторвать ему хвост. Тиктики ненадолго скроется, чтобы передать всё в тишине и спокойствии, а мы получим твоё сообщение от одного из гекконов, которые будут при нас.

– Оторвать хвост! – воскликнула я, с ужасом глядя на скользкое зеленоватое создание с выпученными глазами и гибким хвостом. – Вы шутите, что ли?

– Любое устройство сотовой связи должно иметь кнопку отправки, – невозмутимо объяснила Найя, как будто ей ничего не стоило оторвать геккону хвост. – Тем более что это особенные тиктики. У них хвосты отрастают мгновенно. И не волнуйся, если он вернётся не сразу после передачи сообщения; наши геккофоны любят прогуляться.

Ящерка посмотрела на меня с глубоким сомнением, а затем перешла с моей руки в авторикшу и устроилась на спинке водительского сиденья. Супер. Мало того что родители отказываются покупать мне нормальный мобильник, так теперь ещё придётся пользоваться для связи скользкой ящерицей с быстро отрастающим хвостом. Телефон-раскладушка, и тот лучше.

– Удачи, Киран. – Нил схватил меня за руку, не обращая внимания на окружающих. – Возвращайся поскорее вместе с моим братом, чтобы мне не пришлось застрять тут в роли царя.

– Постараюсь, – пообещала я, немедленно почувствовав, какая у меня горячая и влажная ладонь.

Меня смущало такое внимание со всех сторон, но всё равно было приятно хотя бы на мгновение ощутить взгляд Нила и понять, что мы – вместе.

Найя и Мати обняли меня по очереди, а потом Найя, хлюпнув носом, заявила, что нам необходимо сфотографироваться всей компанией – ей, Нилу, Мати, Туни и мне. Мы встали рядом, а после щелчка фотоаппарата Найя добавила смешной дурацкий фильтр, и у нас появились единорожьи рога на лбу и радуги, торчащие из глаз и носов.

– Некрасиво, – сказала я, но всё равно рассмеялась.

– Красиво, – возразил Нил и посмотрел мне прямо в глаза.

У меня в груди стало так горячо-горячо. Прийя сразу начала многозначительно кашлять, а Мати и Найя глупо переглядываться, но я не обращала на это внимания. Я краснела и улыбалась Нилу. Он снова вопросительно заглянул мне в глаза.

– Да, и спасибо за то, что спасла мне жизнь, когда мы были в изоляторе. Я у тебя в долгу.

Ну наконец-то! Как долго я ждала эти слова. Внутри у меня всё запрыгало от радости. Значит, Нил всё-таки не забыл, что я для него сделала. И это был самый лучший подарок, гораздо лучше любого праздника, или волшебного оружия, или дворца, полного драгоценностей. Я расплылась в улыбке:

– Конечно, в долгу.

– Удачи, лунная девчонка, – сказал он особым голосом, предназначенным только для меня.

– Спасибо, принц-полудемон, – смущённо ответила я. – Желаю вам весёлого штурма дворца!

Сразу после этого девочки СРС помогли Нилу забраться в царский паланкин, установленный на спине у слона. Он сел на красивый трон, помахал мне рукой и одобрительно показал большие пальцы. Найя слала воздушные поцелуи. Слон громко затрубил, и все ушли, оставив нас с Туни вдвоём искать мою лунную маму.

Сначала я была настроена очень оптимистично.

– Э, мама? – крикнула я, глядя в небо. – Это Киранмала. Ты меня слышишь?

Туни летал вокруг и во весь голос распевал песню на стихи Рабиндраната Тагора[5]5
  Знаменитый индийский поэт, писатель, композитор, художник и общественный деятель (1861–1941).


[Закрыть], которую я частенько слышала от приёмной мамы:

– О ааа-мааа! Чанде ало! Ооо, моой луунный свеет!

Скоро стало ясно, что лунная мама отвечать не спешит, и я начала сердиться. Почему моя родная мать меня не замечает, когда она так нужна? Почему её никогда нет рядом, почему она не пытается накормить меня и не пристаёт с вопросами, как всякая нормальная мама?

Я вела авторикшу очень медленно, стараясь не пугаться Тиктики, дремлющего у самого моего плеча. Мы уже сильно удалились от берега и ехали через участок леса за деревней, когда я краем глаза уловила что-то необычное. Мне даже показалось, что на нас катится большая оранжевая луна. Но это была не луна. О нет! Прямо на авторикшу по лесной тропинке катилась, набирая скорость, огромная тыква! Я резко повернула руль, но всё равно слегка запоздала – авторикша налетела на старый кривой корень, торчащий посреди тропы.

– А-а-а! – завопила я, уверенная, что всё кончено.

Авторикша подлетела в воздух, и я треснулась головой о крышу.

– Нас расплющит, и мы станем начинкой в этом тыквенном пироге! – заверещал Тунтуни.

– Держись! – крикнула я, пытаясь остановить авторикшу.

Мы летели прямо на эту Золушкину тыкву.

– Каждая птица за себя!

В последний миг Туни стремительно выпорхнул из авторикши. Тиктики Первый проснулся, издал странный чмокающий звук и вдруг запрыгнул мне на голову! Фу-у.

Авторикша врезалась в тыкву, и та словно взорвалась. Треснувшая корка разлетелась в клочья, оранжевая мякоть выплеснулась наружу, залепив ветровое стекло и полностью закрыв мне обзор. Я ударила по тормозам, и авторикша дёрнулась и застыла.

– Тысяча чер-р-тей! – заорала я, сама не зная почему, и скинула с головы Тиктики Первого.

После того как дворники слегка расчистили ветровое стекло, я с изумлением поняла, что, помимо горы мякоти, из тыквы вывалилось что-то ещё. Точнее, кто-то. На дороге передо мной, всего в нескольких сантиметрах от колёс, лежала древняя старуха, сморщенная, как старый кожаный башмак.

– Ой, нет-нет-нет, – причитала старуха, закрывая голову краем белого сари. – Теперь тигр до меня доберётся!

Я выскочила из авторикши, чтобы помочь ей.

– Бабушка, с вами всё в порядке?

Старуха с трудом поднялась, держась за меня. Была она крошечная, сухонькая, с пергаментной кожей и хрупкими ручками, которые я боялась сжать, чтобы не сломать. Я всмотрелась в старушку – может быть, это моя лунная мать приняла такой облик? Но, едва старушка заговорила, мне сразу стало ясно, кто она такая.

– Месяц назад я шла этой тропой в гости к своей дочери, и на меня напал свирепый тигр. Он хотел сожрать меня, но я была такая худая – кожа да кости, – сказала старушка, поправляя очки, заляпанные тыквенной мякотью, и слегка шепелявя, потому что у неё не хватало зубов. – Мне удалось уговорить тигра не есть меня, пока я не растолстею на хлебах у дочери, и он пообещал, что будет ждать на этой тропе, когда я пойду обратно домой.

– А дочь, чтобы перехитрить тигра, посадила вас в выдолбленную тыкву и пустила её катиться по тропе! – воскликнула я радостно. – Я знаю эту историю!

Папа рассказывал мне её тысячи раз, как и многие другие истории Запредельного царства. Нет, это была не моя мама, а просто старушка из давно любимой сказки!

Только я об этом подумала, как произошло что-то ещё более странное, чем старушка, катившаяся домой в тыкве. Как и в случае с Нилом, откуда ни возьмись, появилась голубая бабочка и уселась бабуле на нос. И тут же старушка замерцала, как изображение в испорченном телевизоре. А когда изображение восстановилось, передо мной стояла не седая бабуля, которая боялась тигра, а сам тигр!

Животное громко зарычало, обнажив сверкающие белизной клыки. Я так и подскочила с перепугу и торопливо попятилась.

– Клянусь старыми перьями в своём хвосте! Если это тигр, то мы, должно быть, старушка, которую он собирается съесть! – взвизгнул Тунтуни, пулей влетев в авторикшу. – Запрыгивай, принцесса! Заводи мотор!

Я рухнула на водительское место и трясущейся рукой нажала кнопку зажигания. Мотор взревел, потом отчаянно затарахтел… и не завёлся.

Тигр был большой, гладкий, мускулистый. Тыквенная мякоть отлично сочеталась по цвету с его рыжим, в чёрную полоску, мехом. Мелкие фрагменты корки повисли на усах и застряли в зубах. Тигр бросил на нас голодный взгляд и оглушительно зарычал.

– Мы умрём! – всхлипнул Тунтуни, обхватив меня за шею жёлтыми крыльями, и на этот раз мне даже не хотелось спорить. – Но я слишком хорош, чтобы петь в желудке у тигра!

Глава 4
Тигр по имени Банти

– Скорее! – заголосил Туни, всем весом налегая на кнопку зажигания. – Шевелись, если не хочешь, чтобы твой папа рассказывал всем сказку про принцессу и птицу, которых съел тигр, обвалянный в тыквенной мякоти!

Тиктики протестующе зачмокал.

– Хорошо, пусть будет принцесса, птица и ящерица, съеденные тигром, обвалянным в тыквенной мякоти, – поправил себя Туни.

– Прекрати! От тебя никакой помощи. – Я трясущимися руками попыталась сдвинуть птицу в сторону. – Ты мне двигатель зальёшь!

Но Тунтуни продолжал выкрикивать бесполезные указания, а ящерица – чмокать и щёлкать. Так продолжалось до тех пор, пока тигр не зарычал снова.

– Прекрати свой бессмысленный визг, – крикнул он, сверкнув белыми клыками.

Ну, тут мы с Тунтуни завизжали одновременно, и даже Тиктики Первый громко затрещал от страха. И птичка, и ящерка нырнули мне за спину, а я снова принялась жать негнущимися пальцами на кнопку.

– Ты обязательно зальёшь топливный инжектор! – зарычал тигр.

– Отвяжись! – заорала я с перепугу. – Честно, мы совсем не вкусные!

– А я такой маленький, только косточки да пёрышки! – крикнул у меня из-за спины Туни. – Ни грамма мяса. Вот ящерка хороша на гриле, с солью и лимонным соком! Ну а принцесса, та вообще – какое обилие сочной мякоти! Можно зажарить в сухарях. Или в маковой пасте с перчиком.

Я резко обернулась, страстно желая испепелить бессовестную птицу взглядом. Тиктики, оказывается, тоже негодующе таращил глаза.

– Предатель! – просипела я, выпихивая друзей из-за спины и снова усаживая по бокам от себя. – Не смей предлагать рецепты из нас с Тиктики!

– Каждая птица за себя, – смущённо пробормотал Туни.

Ну а тигр повёл себя крайне неожиданно. Он повалился на землю и захохотал, хватаясь лапами за живот, как будто мы были самым смешным зрелищем на свете.

– Не смейся над нами! – прикрикнула я, но это рассмешило его ещё сильнее.

– Он прикидывается, принцесса! – попытался перекричать тигриный хохот Тунтуни. – Что ты сделал с бедной старушкой, ты, дурень из семейства кошачьих?

– Ничего я ей не сделал! – У тигра раздувались ноздри, под шкурой гладко перекатывались мускулы. – Это в высшей степени несправедливое обвинение.

Туни легонько клюнул меня, и я поняла, что он требует поддержки.

– А где же она тогда? – спросила я почти без дрожи в голосе. – Эта старушка из сказки. Я помню, что в тыкве должна сидёть только она, а не ты!

– Я сам не до конца понимаю, – признался тигр, смахивая слёзы веселья с мохнатых щёк.

– Тогда объясни, как ты оказался в гигантской тыкве, ты, грязная крыс… э… киса, – потребовал Туни с видом знаменитого частного детектива из книги, написанной в позапрошлом веке.

– Стыдно признаться, но я и правда немного припугнул старушку, – сказал тигр. – Понимаете, мне необходимо поддерживать свой имидж в джунглях. Вы даже не представляете, как это сложно – с моим уровнем образования и ораторскими способностями – сохранять образ кровожадного хищника. В последнее время, приходя на водопой, я часто слышу шёпот за спиной: «Банти уже не тот, выдохся, старик».

– Банти? – перебила я, сморщив нос. – Тебя зовут Банти?

– Единственный и неповторимый. – Тигр вежливо склонил большую рыжую голову.

Подойдя к авторикше, он стал помогать мне протирать ветровое стекло, начисто слизывая тыквенную мякоть и волокна.

– Спасибо. – Я с каждой минутой боялась тигра всё меньше.

– На здоровье, – промурлыкал огромный кот, похрустывая тыквенными семечками.

– Погоди, принцесса, вы что-то слишком быстро сдружились, – чирикнул Туни. – Может, сначала всё же узнаешь, что он сделал с бедной старушкой? – Туни ткнул в сторону тигра обвиняющим крылом: – Признавайтесь, профессор Банти, вы слопали бабку, как горстку кошачьего корма?

– Слопал бабку? Как это грубо и ошибочно! – возмутился Банти. – Вы абсолютно уверены, что я питаюсь мясом, не так ли? Вы в плену предубеждений! Вы мыслите стереотипами! Где искать корень этого безграничного ужаса перед тиграми, кроме как в пристрастных колониальных нарративах?

Я почти поверила Банти, но всё равно была в растерянности.

– Если ты её не съел, то где же она? Куда ты её дел?

– Уверяю вас, никуда, – ответил тигр. – Как уже было сказано, да, я немного припугнул её, чтобы поддержать свою кровожадную репутацию. Но сегодня утром, наблюдая, как старушка залезает в тыкву с помощью своей дочери, я вдруг ощутил, что меня с бешеной скоростью затягивает в тот же самый овощ!

– Но это же ерунда какая-то! – рассердился Туни. – Нельзя же просто подменить одного персонажа сказки другим!

– Теоретически, нет, – пробормотала я, вспомнив, как Нил внезапно провалился в историю про другого правителя.

Тиктики причмокнул, словно соглашаясь со мной.

– Нельзя поменять одного человека – или животное – на другого в его собственной истории! – гаркнул Тунтуни. От волнения он даже запрыгнул на спину Тиктики Первому, отчего тот зачмокал ещё громче. – Злодей не может оказаться на месте жертвы!

Мне вдруг вспомнились слова Мати. Не всегда герои бывают героями, а чудовища – чудовищами. Хорошими или плохими нас делает не внешность, не семья, которая нас воспитала, и не место, где мы родились. Все зависит от поступков, которые мы совершаем день за днём, месяц за месяцем. Но какое это имеет отношение к перепутавшимся персонажам и историям?

Видимо, недоумение отразилось у меня на лице, потому что Банти вдруг спросил:

– Ты ведь заметила это, правда? Множественность съёживается? Нарратив усыхает.

– Э-э… нет. То есть, да, – задёргалась я. – В смысле, а нарратив – это что?

– Нарратив – это повествование, – пояснил тигр. – История. Ты заметила, что наши истории будто тают и подменяются другими?

И тут изображение Банти мигнуло, и на мгновение вместо тигриной морды возникло лицо старушки, потом – снова тигриная морда, и снова старушка, и опять тигр.

– Ой, мама. Что происходит? – прошептала я, обращаясь к самой себе.

– Почему тигры не едят лошадей? – произнёс вдруг Тунтуни, который не желал отвлекаться от первоначальной темы.

– Не сейчас, Туни… – начала я, но он перебил:

– Потому что они набиты травой! – Туни нервно закружил надо мной. – Поехали скорее, принцесса, пока этот зверь не догадался, что нами можно замур-рчательно пообедать!

Банти обиженно шмыгнул носом:

– Очень невоспитанно обсуждать кого-либо в его присутствии. Ты ведёшь себя хуже Антихаосного комитета.

Я не знала, что это за комитет такой, и, кроме того, меня волновал другой вопрос:

– Ну, хорошо, предположим, я кое-что заметила. Странные подмены героев в историях. Ты знаешь, почему это происходит?

– Я не знаю, почему истории наезжают друг на друга, – задумчиво ответил Банти. – Но вижу, что ткань повествования порезана во многих местах. Как будто кто-то нарочно пытается упростить сложный орнамент, уменьшить количество нитей, свести многообразие узоров к одному.

В этот момент я вновь заметила голубую бабочку, медленно пролетающую мимо.

– Не понимаю, что всё это значит, – призналась я.

– Не спрашивай ни о чём этого пожирателя старушек! – завопил Туни. – Надо срочно найти твою лунную маму, пока она не взошла на небо!

Мой друг Тунтуни был прав. Мы и так сильно задержались, и пора было двигаться дальше. Но, когда я забралась обратно в авторикшу, тигр направился к нам, словно тоже хотел ехать. Туни вскинул крыло:

– Ну нет, профессор Тигрецкий, вас сюда не звали.

– Но я, безусловно, способен помочь вам в разгадке ваших загадочных загадок, – возмутился зверь. – Я помогу искать вашу родственницу по материнской линии, Луну!

– Принцесса, – заверещал мне в ухо Тунтуни, – будь благоразумна. Если этот зверь выглядит как убийца и рассуждает как убийца, почему же ты веришь, что он – не убийца? Может, этот тигр вызвался помочь только для того, чтобы съесть твою лунную маму, или, ещё хуже, – нас с тобой?

Я понимала, что Туни говорит разумные вещи, но как же мне не хотелось подчиняться стереотипам и клеймить тигра только за то, что он – тигр.

– Не обижайся, Банти, – попросила я. – Думаю, нам всё-таки лучше расстаться. Ты ищи путь в свою сказку, а мы постараемся вернуться в свою.

На наше счастье, авторикша наконец-то завелась. Я газанула, и мы с Тунтуни и Тиктики Первым умчались прочь.

И всё же, разглядев в зеркало заднего вида, как тигр качает нам вслед головой, я почувствовала себя виноватой.