Текст книги "Сломанный меч"

Третья Глава

Северный Ледополус оказался еще более скромным поселком, чем предполагал Сорак. Он мало чем отличался от скопища маленьких одноэтажных, с плоской крышей домиков из необожженного кирпича, образовавших несколько узких и грязных улиц. Поселок был расположен на изгибе Дельты Раздвоенного Языка, отделенный от своего близнеца, Южного Ледополуса, десятью милями отвратительного коричнего ила. В центре дельты поднимались неровные вулканические пики острова Ледо, которые были видны за много миль.

Северный Ледополус был несколько меньше своего брата-близнеца, который разросся благодаря караванному пути, шедшему через него. Северный поселок был меньше и еще по одной причине: он был построен дварфами и для дварфов. В Южном Ледополусе, с другой стороны, было много домов для людей, в них останавливались караванщики и пассажиры караванов.

Сорак вообще не понимал, кому нужен поселок, расположенный на северном краю дельты. Тут не было караванных путей, не было полезных ископаемых. Северный Ледополус был совершенно изолирован от всех, окруженный с одной стороны дельтой, а с другой Великой Желтой Пустыней.

Единственной причиной его существования была идея построить дамбу через дельту. Если бы дварфы сумели построить ее и успешно оборонять от гигантов, которые жили на острове Ледо, они могли бы открыть новый караванный путь, связывавший Балик с Галгом и Нибенаем. Можно было бы подумать и о второй возможности: дороге на северо-восток к городку Соленое Поле, известому центру игры и развлечений.

Находясь очень далеко от всех известных каравнных путей, Соленое Поле был, тем не менее, очень популярен в среде путешественников, искателей приключений и удовольствий. Он находился в южных отрогах Гор Мекилота, и в нем были собраны все развлечения, которые только мог представить себе ум – за хорошие деньги, конечно. Те, которые хотели попробовать этих дорогих и развратных удовольствий, должны были заплатить немалую сумму, чтобы присоединиться к одному из небольщих, хорошо-защищенных караванов, шедших из Галга или Нибеная в Соленое Поле.

Однако такие поездки редко обходились без малоприятных приключений. Помимо естественной опасности из дикой необитаемой местности, был еще добавочный риск нападения мародеров, которые жили в Горах Мекилота и собирали дань с путешественников, регулярно нападая на караваны с запада.

Караванный путь из Северного Ледополуса мог бы пройти по краю соляной равнины и потом прямо через пустыню до оазиса, в котором они ночевали прошлой ночью. Оттуда вокруг больших иловых озер можно было поехать на восток, следуя по их берегам, а потом повернуть на север, прямо к Мекилотам, пересекая соляную пустыню в самом узком месте. В результате получался путь в Соленое Поле, намного более простой и безопасный, чем из Галга или Нибеная.

Сорак был уверен, что если бы мост через дельту был бы когда-нибудь закончен, совет Соленого Поля охотно оплатил бы существование и поддержание этого торгового пути, и Северный Ледополус из маленького поселка быстро стал бы большим процветающим караванным городом. Понимая это, дварфы работали много лет не покладая рук над этим проектом, доставляя строительные конструкции и сражаясь с гигантами.

Торговые дома Алтарука легко могли бы поддержать затею дварфов, например наемниками и строителями. Любой из них, подумал Сорак, мог бы снарядить экспедиционный корпус, чтобы выгнать гигантов с острова Ледо. Однако, если учесть стоимость такого рода акции, они без сомнения, потребовали бы себе по меньшей мере половину собственности на будущую дамбу, и соответветственно большую часть доходов.

Сораку показалось, что дварфы решили пойти по самому тяжелому пути. Если бы они были не так упрямы и отдали бы одному из торговых домов часть прав на мост, он давно был бы построен, а все убытки дварфов тысячекратно возмещались бы пошлинами, которые они могли бы брать с проходящих караванов за пересечение моста.

Но дварфы были невероятно упрямы, и если они однажды выбрали свой фокус, ничто не могло заставить их отступить. Они хотели полной собственности над будущем мостом, и не соглашались ни на что другое. В результате не было вообще ничего, и это после долгих лет борьбы за заверщение проекта.

Ну, не то, чтобы они совсем ничего не добились. Часть, которая прокладывалась от Южного Ледополуса, дошла почти до половины пути до острова Ледо. С севера дамба тоже прошла пару миль через ил, но на этом дело встало.

Дело было в том, что гиганты не могли напасть на мост в любой точке. В некоторых местах ил был настолько глубок, что скрывал их с головой, зато они с большим удовольствием уничтожали те части моста, до которого могли добраться. Это означало, что пока дварфы строили один кусок, гиганты уничтожали другой. Потом ил сдвигался по дну дельты, и все повторялось опять.

На самых начальных секциях моста, построенных давно и находившихся близко от берега, дварфы очень расширили дамбу, так что там была не только дорога для торговых караванов, но и были построены катапульты и башни для стрелков.

Зато сравнительно недавно построенные секции, ведшие вглубь дельты, были намного уже и плохо укреплены. И следовательно, уязвимы для атаки.

Для дварфов трюк состоял в ром, чтобы, используя движения ила и постоянно меняющуюся глубины дельты, постоить новую секцию как можно быстрее, пока гиганты не могли добраться до нее и надеяться, что у них будет достаточно времени, чтобы укрепить ее, установить башни и катапульты прежде, чем гиганты сумеют добрести до нее и уничтожить. Мало по малу дварфам удалось построить начало пути, но дело шло крайне медленно, и одна удачная атака гигантов могла уничтожить труд многих месяцев.

По всей видимости именно это случилось совсем недавно, так как большая секция моста, выходившая из Северного Ледополуса, была почти полностью разрушена, и строители-дварфы суетились повсюду, исправляя повреждения.

Каждая новая построенная башня и каждая новая катапульта ослабляли угрозу атаки гигантов. Но прежде, чем их можно было установить, надо было привезти множество каменных блоков, опустить их в ил и закрепить там, поставить следующую секцию. И только после этого можно была начать заниматься фортификационными работами. Трудным и кровавым путем дварфы установили, что совершенно бессмысленно продолжать дамбу за пределы досягаемости катапульт и башен. В результате мало по малу мост становился длинной крепостью, его зубчатые стены и толстые башни были выстроены из прочного необожженого кирпича. Согласно плану обе части моста должны были встретиться в середине острова, и гиганты сами оказались бы в осаде. Дварфы уже злорадно посмеивались, готовясь к последней битве.

С того времени, когда дед Сорака написал свой журнал, каждый год, в результате постоянно увеличивающихся доходов Южного Ледополуса, торговая сила дварфов постоянно росла. Однако дварфам приходилось много платить как за саму постройку, так и наемникам своей личной маленькой армии, и дело было не только в деньгах. Наемники были грубым, неспокойным народом, и дисциплина никогда не была их сильной стороной. В результате если Северный Ледополус был маленьким и спокойным поселком дварфов, то Южный постепенно превратился в шумный и буйный город в пустыне, и наемники вытворяли в нем все, что им заблагорассудится.

Темное солнце уже опускалось за горизонт, когда Риана и Сорак купили билет на последний сегодняшний паром, заплатив одной из серебряных монет, которые они принесли с собой из Бодаха. Они легко могли бы заполнить свои рюкзаки золотом и драгоценными камнями из огромной кучи сокровищ, лежащих в Бодахе, но благоразумно решили не привлекать к себе излишнего внимания. По большей части жители Атхаса пользовались керамическими монетами, за ними шли серебраяные и только потом золотые. Роскошно одетый аристократ, расплачивающийся золотом, был самым обычным делом, не то что двое бедно одетых паломника, поэтому они предпочли взять серебро. Они не могли унести его столько, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь, но достаточно, чтобы какое-то время не нуждаться ни в чем. Но и это представляло большой соблазн любого грабителя, так что они заранее договорились никогда не упоминать о том, где они добыли это серебро, и хранить большую часть в рюкзаках, так что в их кошельках было совсем немного монет.

Паром, на котором они ехали, был построен из дерева пагафа, и удерживался на плаву кораблеводцем – специально обученным псиоником, который поддерживал судно над поверхностью ила. Паром был длинной, плоской лодкой с открытой палубой, около тридцати футов в длину и и более двенадцати футов в бимсе, с низкими планширами и десятью низкими скамьями – местами для гребцов – с каждой стороны. Ближе к носу располагалась тяжелая мачта с грубым парусом, сшитым из шкурок темно-зеленых ящериц. Несмотря на обычно поднимающийся к вечеру ветер из Великой Желтой Равнины, который наполнил треугольный парус парома, гребцам приходилось работать изо всех сил. Иначе паром едва двигался по тяжелому бурому илу.

Сидеть можнно было только на палубе. Когда они сели, скрестив ноги, среди остальных пассажиров, дварфов и наемников, направляющихся в Южный Ледополус, Сорак попытался представить себе на что это было похоже в те давние времена, когда дельта была полна водой, а лодки скользили по ней со скоростью ветра.

Риана с любопытством посмотрела на него. Она давным-давно привыкла к его молчанию, но до недавнего времени это означало, что он говорит со своими внутренними голосами. Теперь же она не была уверенна, что это означает. Она знала, как ему трудно, что он до сих пор не свыкся с изменениями, и все еще учится жить один. – О чем ты задумался? – спросила она.

– Я спрашиваю себя, на что это было похоже в те давние дни, когда лодки плыли по воде, – оветил он. – Я думаю, что хотел бы быть моряком, если бы жил тогда.

Риана улыбнулась. – Очень подходящее занятие для кочевника.

– Когда-нибудь мы попробуем его, – сказал он.

Она нахмурилась. – Но… как?

Сорак улыбнулся, в первый раз за последние дни. – Мы всегда можем вернуться обратно, когда-нибудь.

– А, – кивнула она, уловив его мысль. Конечно он имел в виду Санктуарий. В ту эпоху, в которой скрывался Мудрец, мир был еще юн и зелен, и вода наполняла моря. Она текла, быстрая и прозрачная, в дельтах и реках, а над ней носился ветер, разнося повсюду влагу и запахи моря. Во времена Санктуария Атхас еще не был умирающим миром под темным солнцем.

Какое-то время они сидели в понимающем молчании, а мускулистые дварфы гребли своими веслами, толкая паром по поверхности ила. Мысли Сорака опять вернулись к тому короткому времени, которое они провели в Санктуарии. Сейчас Санктуарий казался скорее сном, чем реальностью, но он существовал, и короткое пребывание в потерянном мир родило в нем надежду, что однажды, возможно, он снова окажется там и судьба, отдавшая Атхас в руки осквернителей, перевернется и все изменится.

Ему хотелось обсудить это с Рианой, но он не мог даже упоминать об этом без риска для Мудреца. Только среди Союза Масок, которые сражались в той же тайной войне против королей-драконов, они могли поговорить об этом, так как Союз, как и они, с нетерпением ждал появления аванжеона. Но никто из них, даже сам Мудрец, не знал, сколько времени продлится превращение.

Каждая мучительная стадия сложного преобразования требовала огромного расхода энергии, и никакое дальнейшее превращение не было возможно без полного восстановления. Только тогда процесс мог идти дальше, мог начаться следущий этап. Кстати, подумал Сорак, это похоже на смерть и возрождение, опять смерть и опять возрождение, опять и опять.

Интересно, спросил он себя, на что дед будет похож, когда закончит трансформацию. Что такое в точности – аванжеон? Его имя появлялось в нескольких наполовину забытых мифах, и ни один из них не описывал аванжеона, так как никто никогда его не видел. За всю долгую историю Атхаса ни одного аванжеона на нем не было. Впрочем, история мира окутана легендами и мифами. О старых временах мало что известно, и совершенно невозможно отделить факты от выдумки.

Скорее всего аванжеон был существом, существовавшим в потенциале. Заклинания для создания авнжеона существовали, это факт, но они никогда не использовались раньше, никому не удавалось довести этот долгий и мучительный процесс до конца. До настоящего времени. Только маг очень высокого уровня мог попытаться сделать это, но для успеха было мало даже великолепного владения заклинаниями. Чтобы завершить долгий и мучительный процесс преобразования требовалась дисциплина, огромное сомообладание, выдержка, и, самое главное, желание пожертвовать собой ради достижения великой цели. Мало у кого было все это вместе.

Во многих отношениях процесс метаморфозиса был похож на процесс превращения в дракона, которым сейчас занимались чуть ли не все уцелевшие короли-волшебники Атхаса. Каждый шаг требовал произнесения длинных и сложных заклинаний, и даже самый простой из них требовал многих недель, а то и месяцев тщательной подготовки. Каждое из заклинаний надо было произносить совершенно точно, без единой ошибки, связывая их все вместе так, чтобы вместе они начинали каждый следующий этап превращения. Все это до смерти утомляло адепта, и когда, наконец, произносилось последнее заклинание и начиналось само преобразование, оно превращалось в непрекращающуюся боль непрерывных изменений, пока могучая магия преобразовывала тело, разрывая кости и сухожилия и сращивая их заново, так что адепт лежал без движения многие дни, мало чем отличаясь от мертвого. И боль никогда не уходила полностью. Если процесс начался, возврата уже не было, и адепт сам приговаривал себя жить с непрекращающейся болью до тех пор, пока преобразование не закончится, а это означало многие, многие годы.

Сорак вспомнил, как выглядел Мудрец, когда они наконец встретились. Дед оказался невероятно много знающим и умным, с большим чувством юмора и… непрекращающейся болью. Сорак даже не мог себе представить, что это такое, жить каждый день с постоянной болью, сознавая при этом, что это еще самое лучшее, что возможно. Бывали периоды во время восстановления, когда боль была немного поменьше, во время самих превращений ее было почти невозможно вытерпеть, но полностью она не уходила никогда. Он не знал, хватило бы у него самого сил для такой жизни. Он вспомнил, чего ему стоили его собственные поиски Мудреца, но это была ерунда по сравнению с тем, что его дедушка испытывал каждый день.

Сорак не увидел никакого семейного сходства. Быть может внешность деда резко изменилась из-за трансформации. Его высокое и узкое эльфийское тело казалось еще уже из-за свободной, свисающей до земли одежды, которую он носил. Руки стали тонкими и слабыми, запястья невероятно тонкими, а пальцы длинными и костлявыми, похожими на… птичьи когти. Да, именно на птичьи когти. Нос деда стал как у орла, кости лица стали острее и рельефнее, кожа натянулась, брови стали выдаваться вперед, а глаза запали внутрь и стали напоминать глаза… степного сокола. Да, именно. И ходил он слегка подпрыгивая, время от времени останавливаясь, чтобы почесать лопатки, как если бы из них… росли крылья.

Сорак посмотрел в вечернее небо. Темное солнце почти исчезло за горизонтом, и он представил себе аванжеона в полете, огромное, похожее на сокола создание, частично птица, частично человек. Ну, в нашем случае, эльф. Ну, и может ли быть лучшее исполнение эльфийского пророчества? Корона Эльфов, на самом деле. Сорак оказывался не королем, а создателем короля. И смогут или не смогут племена объединиться вокруг такого символа?

Крик капитана парома – Поднять весла! – прервал его мечты. Барабанщик остановился, подняв небольшие палочки, которыми он выбивал ритм, а гребцы подняли весла. Пассажиры, которые до этого переговаривались между собой, замолчали, с тревогой уставившись в темноту. Гребцы замерли и сидели как вкопанные. Внезапное напряжение повисло в воздухе, его можно было пощупать пальцами.

– Что это? – спросила Риана, и на нее немедленно шикнули другие пассажиры.

– Тихо! – сказал капитан-дварф. – Слушайте!

И тогда Сорак услышал это, безошибочно, звук, прорезающий темноту и становящийся все громче и громче. Это был низкий тяжелый звук, как будто что-то вытаскивали из грязи, а потом следовал громкий шлепок, что-то окуналось в грязь, и так раз за разом, с равномерными интервалами, все ближе и ближе.

Что-то шло через ил, что-то очень большое…

… звук шагов.

Капитан парома выкрикнул, – Гигант с правого борта! Вперед, удвоить скорость!

Барабанщик начал бить своими палочками с удвоенной скоростью, гребцы вдвое быстрее заработали своими веслами, их мускулы работали как бешенные, и паром с удвоенной скоростью помчался по илу. Они разом погружали весла в ил, потом напрягали мушцы их рук и спины, и резко толкались ими, еще секунда, и все повторялось с начала.

Пассажиры, смесь дварфов с наемниками, все были на ногах и напряженно смотрели направо, стараясь уловить малейший признак приближающейся опасности. Некоторые из наемников положили руки на рукоятки своих мечей, а те, кто вез с собой арбалеты, вынули их из чехлов и приготовили стрелы.

Гигант был справа, где-то в темноте. Первая из лун-близнецов, Рал, уже поднялась над горизонтом, но она была в своей первой четверти, и ее серп почти не давал света. Пока они стояли и с ужасом ждали, поднялся Гутей и стало намного светлее. Единственными звуками были удары палочек и тяжелые шлепки ног гиганта, пока он шел через или. И эти шаги становились все громче и громче.

Риана вынула из чехла свой арбалет и установила стрелу. Она отвела назад тетиву и напряженно ждала, вглядываясь в темноту за правым бортом.

– Дай мне, – сказал Сорак.

Не говоря ни единого слова она отдала арбалет ему, так как ночное зрение эльфлинга было намного лучше ее обыкновенного человеческого зрения.

– Тройная скорость! – крикнул капитан, барабанщик опять увеличил ритм, стиснув зубы в мрачном предчувствии, а гребцы отдавали последние силы, сражаясь с сопротивлением ила. Пот тек на их лица и стекал вниз по обнаженным мускулистым спинам.

Наемники молчаливо смотрели в темноту по правому борту, держа наготове свои арбалеты, а дварфы наложили стрелы на свои короткие, с загнутыми назад концами луки, сделанные из древесины дерева пагафа.

Несмотря на все усилия гребцов звук шагов гиганта становился все ближе, он почти заглушил удары барабана, гигантская нога ударяла в мягкое дно дельты с глубоким, приглушенным шлепком, потом с чавканьем нога выходила из ила и с шумом проносилась через толтую, бурую грязь.

Сорак увидел его первым.

Темный силуэт гиганта появился с правого борта, примерно в тридцати ярдах от парома. В темноте Сорак не мог отчетливо видеть его, но разглядел гигантскую фигуру с широкой грудью, которая выглядела как толстый кусок скалы, движущийся через темноту. Ил доходил ему до пояса, так что трудно было говорить о его росте, но похоже он был где-то от двадцати до тридцати футов в высоту, и должен быть весить от шести до десяти тонн. Чудовищной величины руки гиганта, похожие на стволы деревьев, были подняты над головой, и Сорак разглядел, что гигант тащит огромный валун. Было слишком ясно, что он собирается сделать с этим валуном. Если он ударит им по парому, то размажет их всех об палубу.

Нельзя было терять ни секунды. Сорак не знал, как далеко гигант может бросить камень, но он выглядел так, как будто был способен сделать это уже сейчас. И с каждым шагом он все ближе и ближе. Сорак поднял свой арбалет, нацелившись в лицо гиганта, в то место, где должен был быть глаз. И в то самое мгновение, когда чудовищная рука согнулась, чтобы бросить камень, Сорак выстрелил, и стрела со свистом ударила в цель в тот момент, когда камень сорвался с руки.

Оглушающий рев боли наполнил ночь и, мгновением позже, гигантский камень ударился в ил рядом с правым бортом, не долетев на фут до парома. Слой ила подвинулся, паром резко тряхнуло, он едва не перевернулся, но быстро выпрямился, дварфы опять налегли на весла, гребя в бешенном темпе, а все пассажиры начали стрелять, кто стрелами, а кто арбалетными болтами, и все это понеслось на гиганта, который выл не переставая. Вот тут-то Сорак и порадовался, что за бортом ил, а не вода, так как волна от такого валуна потопила бы их в считанные мгновения.

Он наложил еще один болт, выстрелил, и был вознагражден новым всплеском рева, сквозь тьму он заметил, что гигант охватил лицо руками. Другие воины также стреляли, так быстро, как могли, стрелы проносились над самыми головами гребцов, которые гребли в совершенно невообразимом темпе. Барабаншик бил без передышки, его лицо было искажено ужасом, глаза широко открыты, он тяжело хватал рот воздух. Ил заколебался, когда гигант разочарованно ударил по нему, но потом, без предупреждения, прилетел еще один огромный булыжник, и ударился о поверхность прямо перед носом парома.

– Еще один! – крикнул кто-то, указывая на огромный силуэт. обрисовавшийся в ночи. Это был тот, который бросил валун, он был в двадцати пяти футах от них по правому борту, и именно он промазал. Сорак взгляделся в темноту за ним, и его глаза эльфлинга разглядели еще троих гигантов, бредущих через ил.

– Гребите, лопни мои глаза! Гребите! – в бешенстве закричал капитан.

Он не мог поднять темп; гребцы и так гребли на пределе возможного. Они были как раз напротив острова Ледо, на полпути до Южного Ледополуса, и гиганты спускались с острова, чтобы перерезать им дорогу. Капитан, стоявший за рулем, резко переложил его влево. Нос судна медленно закачался, описывая широкую дугу, пока капитан пытался оторваться от гигантов.

Невозможно было сказать, насколько глубок был ил в направлении движения парома. Приближающимся гигантам ил был уже по грудь, так что в этом месте дно резко ушло вниз. Ворос был в том, продолжит ли дно понижаться, и опять станет ровным?

Ближе всего к ним были три гиганта, по правому борту. Четвертый гигант, самый первый, которого они повстречали, был слева и сзади. Он был ранен, но не отказался от преследования. Правда, если им повезло, подумал Сорак, он уже слеп. Пылая гневом, существо упямо пробивалось через ил, воя от боли и ярости, и собираясь поймать паром.

Изменение курса увело их слегка подальше от гигантов, и капитан все еще надеялся добраться до противоложной стороны. Но гиганты были не слишком далеко и приближались. Пока они упрямо брели через ил, звух их шагов слился в чудовишный хор: шлепки, чавкание ила, удары ног, опять шлепки.

Сорак посмотрел вперед, перед маленьким кораблем, и к своему удивлению увидел факелы, светившие с уже построенной части дамбы, выходившей из Южного Ледополуса. Пламя от некоторых факелов по спирали поднималось вверх, их несли наемники, которые карабкались на башни к площадкам для катапульт. Но успеют ли они?

Нос лодки резко подпрыгнул вверх, когда еще один валун ударился в ил прямо перед ним. Пока им везло. Все лучники на корабле стреляли без остановки, стрелы вихрем проносились по темному небу. Остальные пассажиры взялись за мечи, мысленно молясь, чтобы они не понадобились. Если дело дойдет до мечей, уже будет слишком поздно.

Сорак прицелился, выстрелил и был вознагражден яростным криком боли, который потряс ночь. Он был так громок, что разрывал уши. Гиганты приближались с каждым шагом, было похоже, что парому не убежать.

Однако наемники на башнях, защищавшие уже построенную часть моста, хорошо знали свое дело. Катапульты были готовы для стрельбы в течении нескольких минут и вступили в игру. Сорак увидел следы огненных снарядов, летящих через ночное небо; они высветили и впечатляющую картину людей, суетившихся около своих машин войны. Буквально за несколько выстрелов они нашли свою цель, и теперь горящие пламенем шары понеслись прямо на гигантов.

Осталось только четверо чудовищ, считая того, который ковылял немного сзади, и все они были ясно видны. Это были огромные, уродливые фигуры, с темно-красной кожей и гривой грязных волос, падавшей им на плечи. Их могучие руки были толще, чем тело Сорака, а кулаки могли превратить паром в груду щепок. Черты лица были очень грубы, надбровные дуги нависали над глазами, носы напоминали пятачки. У некоторых из ртов выдавались клыки, росшие снаружи и изогнутые, как бивни.

Твари были настолько близко, что Сорак даже почувствовал их зловоние, и перестал дышать носом. Еще один валун ударился об ил справа по борту и задел корпус корабля. Паром резко накренился, кусок планшира с громким, протестующим шумом раскалывающегося дерева агафари улетел в ил.

Они находились в самом глубоком месте дельты, так как ил поднялся к лопаткам гигантов. Тем не менее они продолжали преследовать маленький корабль, отказываясь сдаваться, ведь добыча была у них почти в руках.

Они все отмахивались от налетающих снарядов катапульт как от надоедливых насекомых, но один из них промахнулся, и снаряд ударил его прямо по макушке. Гигант закричал от боли и пошатнулся, едва не упав, и огонь охватил его жирные и густые спутанные волосы. Панические крики гиганта разорвали ночь, и он принялся, как помешанный, ударять себя по голове, стремясь сбить пламя. Тупоумному созданию даже не пришло в голову, что он может на мгновение нырнуть в ил и избавиться от огня. Он просто стоял, орал как резанный и бил себя огромными ладонями.

Но капитан парома тоже закричал. Он уже охрип, подгоняя гребцов, которые совсем в этом не нуждались, так как смерть была на расстоянии вытянутой руки. Один из гигантов справа был настолько близко, что уже поднял руку, собираясь схватить нос корабля. Сорак поднял арбалет и тщательно прицелился. Болт со свистом ввинтился в воздух и ударил гиганта прямо между глаз, пробил его толстый череп и вонзился в мозг. Гигант умер мгновенно и повалился в ил, выбросив наверх огромную иловую волну, которая подняла нос судно высоко вверх, пока тело гиганта с отвратительным звуком тонуло в грязи дельты. Остальные пассажиры приветствовали смерть гиганта громкими криками, за исключением гребцов, которые ради спасения своей собственной жизни, и жизни всех остальных, продолжали грести в бешенном темпе, подчиняясь ударам барабана.

Одного из наемников внезапно ударило в грудь копье, размером с ствол небольшого дерева. Оно пронзило его тело насквозь, и он полетел в ил, уже мертвый.

Горящие снаряды продолжали падать, освещая ночное небо. Гигант, в которого попал один из снарядов, наконец сумел справиться с огнем, но был вынужден отказаться от преследования и похромал назад, к острову Ледо, держась за голову руками и воя от боли. Тот гигант, которого они встретили первым, также сдался и нетвердо держась на ногах брел по направлению к берегу острова, крича от разочарования и невозможности отомстить. Еще один гигант был мертв, но оставался один, последний, который оказался слегка более благоразумным, чем его товарищи. Когда огонь катапульт сосредочился на нем и снаряды стали падать вокруг него, он наклонился и исчез под поверхностью ила.

– Гребите, кровь Рала, гребите! – заорал капитан из последних сил. Пассажиры тревожно ждали, их глаза обшаривали поверхность дельты.

На какое время стало почти тихо, единственными звуками оставались ровный бой барабанных палочек, скрип весел, которые гребцы изо все сил вели через ил, и шипение горяших снарядов, падавших сверху в ил.

А потом гигант вынырнул на поверхность, прямо перед паромом, и Сорак обнаружил, что глядит в покрытое илом лицо чудовища, и в его красных выпуклых глазах, размером с тарелку, горит неукротимая ненависть. Один сильный удар – и от парома останется груда щепок.

Сорак не заколебался ни на секунду. Об пробежал между двумя радами гребцов, прыгнул на планшир а оттуда перепрыгнул на голову гиганта. Одним движением он выхватил правой рукой свой меч из ножен, а левой схватил волосы гиганта и намотал себе на запястье.

– Сорак! – закричала Риана.

Сорак, не давая гиганту опомниться, воткнул мечом в шею гиганта и перезал большую шейную артерию. Гичант заревел, когда фонтан крови забил из раны, брызги крови ралетались на дюжины ярдов. Гигант прижал одну огромную ладонь к ране, пытаясь остановить поток крови, а второй рукой махнул, стараясь сбросить Сорака со своей головы, но эльфлинг, предвидя движение гиганта, спрыгнул с верхушки головы на его волосы.

Он повис, схватившись рукой за пядь грязных волос прямо против загривка чудовища, уперлся ногами в его позвоночник и одним страшным ударом перерезал позвонок в том месте, где спина переходит в череп. Гигант успел только вскрикнуть и повалился в ил, уже мертвый, едва не задев паром, который как раз проходил мимо.

Когда тело гиганта скрылось под поверхностью ила, Сорак обнаружил, что старается удержаться на поверхности, но это у него плохо получается. Это было похоже на то, как будто он собирался плавать в зыбучем песке.

– Сорак! Хватай канат! – крикнула Риана.

В то же мгновение веревка вылетела с корабля и ее конец упал в футе от Сорака. Он схватил ее левой рукой, правой по-прежнему держа меч, и обмотал вокруг запястья.

– Готов, тащи! – крикнул он.

– Держись, незнакомец, – услышал он крик капитана корабля. Веревка пошла вверх, и Сорак почувствовал, как его тело выходит из ила. Он тяжело сглотнул. Еще секунда, и корабль был бы вне досягаемости. Некоторые из пассажиров, включая самого капитана, тянули веревку, подтягивая его к кораблю. Потом они наклонились и подняли его на борт. Еще несколько мгновений, и вот он лежит на палубе, кашляя, несколько рук протянулись к нему и подняли его на ноги. Все его тело было залеплено илом и залито кровью гиганта. Волосы слиплись и облепили лицо и череп.

Пассажиры собрались вокруг него, дружески хлопая его по спине и поздравляя. Даже гребцы дружно проорали «Ура», не переставая грести. Хотя непосредственная угроза миновала, но полностью они избавятся от опасности только тогда, когда уйдут подальше от острова Ледо.

Риана охватила его обеими руками и жарко поцеловала, прямо в губы, не обращая внимая на ил, который покрывал его с головы до кончиков пяток. – Ели ты еще когда-нибудь сделаешь что-то подобное, я убью тебя, – сказала она, оторвавшись от его губ.

Он усмехнулся. – Да, я скорее хотел бы стоять лицом к лицу с десятком разъяренных гигантов, чем с одной издевающейся Рианой.

Пассажиры, собравшиеся вокруг них, как дварфы, так и наемники, громко расхохотались. Опасность миновала, и спасение от неминуемой смерти ударило им в голову, как хорошая выпивка.

Капитан встал перед ним. – Это был самый отчаянный поступок, который я видел в своей жизни, а я прожил немало лет, – сказал могучий дварф. – И самый храбрый. Ты спас жизнь нам всем. Как тебя завут, незнакомец?