Текст книги "Пригвожденное сердце"

10

– Эй... Есть тут кто-нибудь? – Генри Блэквуд хихикнул. – Выходите, выходите.

Никакого ответа.

Впрочем, он его и не ожидал. Гребя единственным веслом на корме, он направил лодку к покачивающейся на поверхности океана пластиковой бутылке, которая отмечала место следующей верши для омаров.

– Кликни меня, девочка, если снова это услышишь.

Он и сам прислушался. Но звук – три удара в днище корпуса, будто кто-то пытается привлечь внимание Генри Блэквуда, – не повторился.

Тихонько напевая себе под нос, он тащил за леску вершу. И при этом вел беседу:

– Чудесное утро, Сьюзи. Нынешнее лето станет рекордным... Так... Что тут у нас? Вылезай, мой красавчик, и в ящичек.

Осторожно, чтобы массивные клешни омара не схватили его, Генри положил тварь в садок.

– Уже семь, Сьюзи... Похоже, у нас выдастся удачный денек... Чертовски удачный денек... Вот сюда.

Ничто другое ему так не нравилось. Тихое, остекленевшее море. Краешек солнца над горизонтом, молочная мгла, смягчающая линию берега. И беседа со своей возлюбленной Сьюзи. Он построил ее собственными руками пятнадцать лет назад: двадцати футов в длину, покрашенная в ослепительно белый цвет, она напоминала переросшую гребную шлюпку. Генри казалось, что даже сам Господь Всемогущий не мог испытывать большего удовлетворения, когда в День Шестой отступил на шаг, дабы полюбоваться Своим космическим рукоделием.

Сьюзи никогда ему не отвечала. Неизменно верная, неизменно надежная. Сьюзи исправно уносила его прочь из дома, переполненного сыновьями-подростками, не прекращавшими споров ни утром, ни днем, ни ночью, на добрые десять миль вниз по побережью, где он ловил на отмелях омаров и крабов.

– Перерыв на чай, Сьюзи. – Генри сел на скамейку и вытащил термос. – Не возражаешь, старушка, если я закурю? Ладно... Обещаю, что только одну.

Улыбаясь, он налил чая и раскурил сигарету. Генри отдыхал на тихо покачивающейся лодке и посматривал вокруг, наслаждаясь Божьим творением. Чайки носились над самой водой. Высоко над головой потянулся косяк гусей.

Он был совершенно один. Ни других лодок, ни даже очертания далекого грузового судна.

Постепенно туман начал рассеиваться, и Генри уже мог различить на берегу дома Аут-Баттервика.

В полумиле перед ним в утреннем солнце стал принимать очертания старинный морской форт.

Однако так бывало не всегда. Северное море могло быть бурным. Когда Генри бросил школу, то работал на траулерах. Как-то зимним днем судно попросту наполнилось водой и ушло у него из-под ног. Двадцать часов он висел на одном из бакенов, которые отмечают глубоководные проливы. Когда наконец спасательный катер доставил Генри на твердую землю, газетчики начали без конца распинаться о его сверхчеловеческой силе; как он висел на бакене в восьмибалльный шторм, который разбивал в щепки корабли.

Блэквуд усмехался: «Конечно, станешь тут чертовски сильным, когда потаскаешь такие сети с рыбой, что весят не меньше автомобиля».

После этого к нему в пабах подходили совершенно незнакомые девушки и, хихикая, щупали бицепсы.

– Ты ведь не глупенькая хохотушка, правда, девочка? – Он похлопал по планширу Сьюзи. – Ведь ты – чистое золото.

И вот снова.

– Тук-тук – кого там черт несет?

На сей раз четыре медленных удара прямо у него под ногами – Генри даже ощутил вибрацию сквозь сапоги.

– Сьюзи, как ты полагаешь, кто это? Мистер Нептун? Дэйви Джоунз[1]1
  Дэйви Джоунз – морской дьявол; рундук Дэйви Джоунза – океан, могила моряков (мор. жарг.). – Примеч. пер.


[Закрыть] из своего рундука? Или капитан Боунз ищет трофеи?

Он усмехнулся и, перегнувшись через борт, заглянул в воду.

Ничего, кроме зеленой океанской глади. Наверно, что-нибудь прицепилось к днищу рыбацкой лодки. Леска или кусок порванной сети могут повредить винт, когда Блэквуд начнет заводить мотор.

– Что ж, если ничего не видно, давай пощупаем, не зацепила ли ты чего, старушка. – Закатав рукав, рыбак поставил колено на борт лодки, перевесился через него и провел ладонью по корпусу ниже ватерлинии.

Он осторожно вел руку к тому месту, откуда, как ему казалось, послышался стук по обшивке. Перегнувшись через борт так, что едва не падал в воду, он ощупывал дно лодки пальцами, которые уже стало покалывать от холода.

– Ничего... Совершенно ничего нет, старушка.

Но лишь только он начал вытаскивать руку из воды, как что-то коснулось ее.

– Ого, это еще что? – Генри снова залез под днище, шаря рукой в морской воде.

Ничего.

Видимо, просто пучок проплывавших мимо водорослей.

Он выпрямился, отряхнул руку и вытер ее тряпкой.

– Сдается мне, опять Дэйви Джоунз принялся за свои шуточки.

Генри добрался до следующей верши, поймал поплавок из пластиковой бутылки, покоившийся на абсолютно ровной поверхности, и стал вытягивать леску.

Леска зацепилась. Он потянул сильнее, однако она не поддалась. Генри уже собирался дернуть как следует, но леска вдруг сильно натянулась, рванув его руки к самой воде.

– Ах... Проклятие, черт... черт!

Он отпустил леску и глядел, как она рванулась через край и исчезла, унося за собой и бутылочный поплавок.

Генри посмотрел за борт. Бутылка исчезла. Эта паскуда утонула, будто была сделана из камня.

Не веря собственным глазам, Блэквуд потряс головой.

– М-да, никогда такого не видывал. Что-то утащило ее прямо на дно... Гм-м... чертовски странные дела тут у нас творятся... Ух, больно.

Он посмотрел на пальцы. Их пересекал ожог от трения, словно глубокий порез. Адским пламенем вспыхнула боль.

Рыбак встал на колени и снова свесил руку в воду, чтобы холодный океан остудил ожог.

– Сьюзи, что я там болтал насчет удачного денька? Эта паскуда чуть было не отрезала мне палец... Однако за что она могла зацепиться и так рвануть вниз? М-м... Может, снова подводные лодки? В прошлом году старине Бобу перископом киль проломили. Если этот чертов флот желает...

Блэквуд замолчал и в изумлении уставился на свою руку. Она была под водой; он не мог ее видеть, но...

– Странно. Знаешь, старушка, такое ощущение, как будто кто-то держит меня за... Господи!

Он попался.

Генри попробовал выдернуть руку.

И не сумел: что-то удерживало ее под водой.

Он готов был поклясться, что какая-то другая рука сдавливает его кисть. Цепкие пальцы обхватили его пальцы... Акула? Морской угорь? Должно быть...

Да вынимай же! Вынимай!

Блэквуд откинулся назад так, что даже хрустнуло в спине.

Он не смог высвободиться.

Напрягся еще сильнее. Генри ничего не было видно, однако теперь вода под лодкой бурлила и кипела, как будто ошалело кормился косяк крупной рыбы.

– Пусти... Пусти...

Хватка на его руке стала крепче. Лодка начала крениться и вот-вот могла опрокинуться.

Блэквуд сумел восстановить равновесие и дернул сильнее; его мозг лихорадочно работал.

Нечто пытается вытащить его за борт... Нечто хочет, чтобы он оказался в воде... Нечто...

– Отпусти!

Теперь его лицо было почти в воде, которая пузырилась и пенилась.

Генри почувствовал, как лодка кренится; он лежал под таким крутым углом, что кровь прилила от ног к голове. Омары выскользнули из ящика обратно в океан.

Его лицо было всего в дюйме от взбаламученной воды, обдававшей голову и шею.

– Отцепись... Оссепись... Оссп...

Он начал задыхаться и кашлять, так как море заливало ему рот. Теперь в любой момент...

Теперь в любой момент Сьюзи могла перевернуться и накрыть его. И он останется наедине с ней и с тем подводным невидимым врагом, влекущим его вниз.

Блэквуд не видел, как оно появилось. Но вдруг ощутил удар в лицо; сразу же последовала боль, пронзившая правый глаз.

– Господи!

Вода забурлила белым ключом. Тяжелый ящик из-под омаров ударил Генри по спине и скатился в море.

Почему он больше не видит правым глазом?.. Блэквуд поморгал, пытаясь прочистить его. Отчего так больно? Отчего...

Он все еще продолжал моргать, когда получил второй удар – на этот раз в левый глаз. И снова пронзительная боль, как будто что-то острое прокололо глазное яблоко.

Пенистая белизна пропала. Осталась лишь пульсирующая тьма, заляпанная красными пятнами.

Мощным рывком рыбак высвободил руку. Лодка выровнялась.

И тогда все успокоилось. Бешенное бурление океана стихло.

Генри Блэквуд на ощупь сел на скамью посередине лодки.

Он поднял руки к лицу и ощупал глаза.

– Ослеп... Старушка, я ослеп... Как же мы доберемся до дома, девочка?

Так он сидел не меньше трех минут и все повторял: «Кто это сделал, девочка? Кто же это с нами сделал?»

Тут он почувствовал, как лодка осела.

Генри наклонил голову, прислушиваясь. Всплеск, потом звук стекающей воды.

Лодка наклонилась.

Кто-то тащит нас вниз...

Нет... Нет. Кто-то лезет в лодку.

Блэквуд не шевельнулся. Не проронил ни слова. Не подал виду, что вообще что-то заметил.

Он просто напряг весь свой тридцатилетний опыт рыбака, пытаясь определить, что происходит – и где.

На носу кто-то лез на лодку. На его Сьюзи.

Генри очень медленно опустил руку.

Весло. Его пальцы сомкнулись вокруг деревянного бруса.

По-прежнему притворяясь, будто ничего не замечает, Блэквуд ждал удобного момента.

Затем мгновенно вскочил на ноги, взмахнул тяжелым веслом, и оно, со свистом описав огромную дугу, обрушилось вниз.

Весло ударило что-то мокрое. Что-то не очень твердое, но и не совсем мягкое. Словно это был...

– Человек. Паскудный человек... Я достал его, Сьюзи!– Блэквуд с удовлетворением услышал всплеск падающего обратно в воду человека, у которого, без сомнения, были переломаны все ребра; пускай себе полечится, когда вернется восвояси.

И тут началось сызнова. Лодка накренилась, потому что в нее полез кто-то еще. Рыбак взмахнул веслом, сбив его. Опять всплеск.

– Если в я только видел этих ублюдков. Раскроил бы их чертовы черепа, – проговорил он, задыхаясь, и ударил в очередной раз. Весло хрястнуло по телу. Однако никто не кричал от боли, хотя такие удары могли дробить кости.

– Сьюзи, кто это? Что им от нас нужно?

Наркоторговиы. Вот кто это, сказал себе Блэквуд. По ночам сюда подходили иностранные катера и оставляли наркотики в вершах для омаров. На другой день с берега приплывали ныряльщики, забирали наркоту и уже через несколько часов доставляли в города, чтобы травить детишек.

Что ж, они просчитались. Блэквуд их поймал. Если понадобится, то он голыми руками переломает им шеи. Сейчас он даже не чувствовал боли в выколотых глазах: переполненный адреналином и яростью Генри был готов к сражению.

Теперь они заторопились. Лодка кренилась то на нос, то на корму, то на правый борт. Блэквуд видел их внутренним взором: аквалангисты в гидрокостюмах, карабкающиеся на Сьюзи, норовят подкрасться со спины и всадить ему нож под ребра.

Только не на того напали, тупые ублюдки.

В жилах рыбака взыграла кровь предков-викингов, и он, подняв весло, как боевой меч, начал дубасить и крушить лезущих на его возлюбленную лодку, сшибая их обратно в воду.

– Давайте... Валяйте! Что, нравится?!

Хрясь!

Весло ударило по голове.

Потом по другой. И еще по одной.

Минут пять Блэквуд сбивал их с лодки.

Вдруг они пропали.

Генри стоял, расставив ноги, посередине Сьюзи и прислушивался.

У него под ногами что-то шевельнулось, затем раздался легкий стук.

Потом последовало несколько сильных ударов, от которых у рыбака задрожали ноги.

Он ощутил какое-то движение вокруг лодыжек.

Подонки.

Они пробили дыры в обшивке Сьюзи. У его колен закружился водоворот.

Генри дрался, рыча, словно лев, разъяренный смертью самки, а лодка погружалась все глубже. Он бил невидимых врагов, пытавшихся своим весом утопить Сьюзи.

Но он ее не бросит. Никогда.

Блэквуд продолжал неистовую драку. Даже когда океан сомкнулся у него над головой, а легкие вместо воздуха заполнились лишь одной водой.

11

Крис выдвинул ящик сбоку фургонного дивана и начал перебирать быстро накопившийся хлам.

– Рут... ты не видела ракушки?

Она вышла из ванной, торопливо причесывая волосы.

– Какие ракушки? Тебе не попадались ключи от машины?

– На крючке возле двери... Те раковины, которые Дэвид собрал на берегу на прошлой неделе.

– Выбрось ты их из головы, любовь моя. У нас и без того сегодня хлопот полон рот. Посмотри, эта юбка подходит к футболке?

– Великолепно. Я специально положил их в надежное место.

Крис сидел на корточках перед ящиком, потирая переносицу.

– Помнишь, я еще говорил тебе о...

– О том, какие они необычные, – вздохнула Рут. – Что ты разглядел нарисованные на них лица. Помню. А где деньги на магазин? И еще мне нужно несколько монет для телефона. У тебя есть... Бог ты мой...

– Что случилось?

– Проклятая золотая рыбка сдохла.

– Царица Небесная. Только этого не хватало. – Он задвинул ящик. – Где Дэвид?

– Играет во дворе.

– Хорошо. Я спущу ее в туалет. А ты спрячь банку.

– А причина исчезновения Кларка Кента?

Крис поцеловал жену в лоб.

– Придумай что-нибудь.

Золотая рыбка лежала на поверхности воды. Ее тело выгнулось, хвост указывал вниз на маленький пластиковый пиратский кораблик.

– Поторапливайся, Крис. Мне в половине надо звонить архитектору.

– Я просто думаю, как лучше...

– Пап! – с нетерпением прокричал Дэвид. – Они здесь!

Крис быстро повернулся спиной к усопшему Кларку Кенту, загораживая его от сына. Дэвид просунул голову в дверь в дальнем конце фургона.

– В чем дело, дорогой? – неестественно живо поинтересовалась Рут.

– Грузовики подъезжают. Сказать им, куда встать?

– Не надо. Папа покажет. Отойди куда-нибудь в сторонку и смотри. – Она обернулась к Крису. – Позже сделаешь. Я запру дверь. А вы двое присматривайте друг за другом. Пока!

Два грузовика со стальными опрокидывающимися контейнерами, покачиваясь, въезжали через ворота во двор. На одном из них желтым аэрозолем была выведена обескураживающая команда: «ОТВАЛИ».

Дэвид подбежал к Крису и схватил его за руку, наблюдая, как отец распоряжается, где поставить контейнеры.

Началось.

Весь мусор, старые доски, солдатские сапоги, ящики, поломанная мебель, которые лежали кучами по всему зданию, надо было вывезти на тачке в контейнеры. Грузовики через четыре часа вернутся, чтобы забрать полные контейнеры, а потом вернутся еще с двумя. Работать придется быстро. График определяют приливы. Во время прилива дорога на насыпи покроется водой. И тогда ничто, по крайней мере на колесах, не сможет проехать ни туда, ни обратно.

Пока Дэвид играл со своими машинками во дворе, Крис взялся за дело. Он выбрал ближайшую к главному входу комнату и начал вытаскивать старые каркасы кроватей, а потом горы ветхих армейских сапог.

Он бешено трудился часа два, совершенно позабыв о времени.

Появление Рут его удивило. На ней были старые джинсы и футболка с рисунком кошки и надписью «МУРР...»

– Что ты тут делаешь? – спросил Крис.

– Тебе помогаю.

– Не надо, Рут. Это...

– Мужская работа? Будем делать ее вместе. Я работаю наравне с тобой.

Крис искоса взглянул на жену и уже не в первый раз за последние несколько дней ощутил, что любит ее как-то по-новому, и чувство это гораздо глубже, нежели когда-либо раньше. На какие только бескорыстные жертвы она не готова ради него?

Они стали работать вместе и следующую комнату очистили за полчаса. От пыли в горле у Криса першило, а когда он чихнул, на носовом платке остался черный след.

В следующем помещении были сложены все внутренние двери, грязно-зеленые, покоробившиеся от времени.

– Это единственная комната, где пахнет сыростью, – сказала Рут, потянувшись к первой двери. На ней была надпись белыми буквами: «К.П. Постучите и ждите».

Крис понюхал воздух. Слабый запах грибов.

– Не так уж плохо. Попросим архитектора установить на стенах измерители влажности.

– Крис!

Он бросил дверь, которую нес, и та с грохотом упала.

– Что такое?!

– Быстрее.

– Господи, Рут, я думал, ты ушиблась.

Рут усмехнулась:

– Похоже, у нас здесь постоялец.

– Боже милостивый... Только не крысы.

– Это не зверь. Овощ. Погляди сам.

За дверью был древний керамический рукомойник. Однако то, на что она показывала, находилось в раковине, под единственным краном. Там в миске разрослось множество зеленых листьев.

– Куст?

– Это не просто старый куст. – Она запустила руку в зеленую массу, которая выглядела так, словно в раковине произошел взрыв, и отломила толстый белый отросток. – Гляди. – Рут откусила кусок и разжевала его.

– Рут!

Она улыбнулась.

– Это сельдерей. На, попробуй.

– Сельдерей размером с ладонь... – Крис пошевелил рукой зеленую поросль. – Тут на целую тачку наберется. Как, черт возьми, он сюда попал?

– Кто-то из строителей, наверно, очень любил сельдерей. И он его оставил в раковине с водой – чтобы не засох. А тот стал расти и расти.

Рут протянула мужу черешок.

Крис откусил. Белая мякоть оказалась хрустящей и на удивление сладкой.

С этим чемпионом среди сельдереев пришлось повозиться. Толстый ствол, из которого росли побеги, за многие годы раздулся так, что заполнил всю раковину. Они словно пытались вытащить слишком жирного человека из чересчур тесной ванны.

– Рукомойник в любом случае придется выбросить. – Крис ударил по фаянсовому корпусу. – Черт. – Тонкая струйка воды облила ему ботинки. – Вот полюбуйся!

У Рут от удивления округлились глаза.

– Он все заполнил. – Как желе, залитое в форму, сельдерей занял место по всему контуру рукомойника. Он даже оброс вокруг цепочки, которая исчезала внутри растения. Саму же затычку, должно быть, слой за слоем обволакивали стебли сельдерея, где-то в глубине сельдерейной сердцевины.

Понадобилось еще минут пять усилий и ругани, прежде чем удалось высвободить рукомойник из объятий растения. Вдруг с резким хрустом раковина освободилась, и Крис чуть не упал.

– Господи... Какой тяжелый. – Он положил чудовищный овощ в тачку.

– Погоди минутку. – Рут отломила от сердцевины растения несколько черешков помельче. – Приготовлю ленч.

– Изобретательно. А теперь, если ты сумеешь спихнуть эти кровати с тех старых дверей и ящиков из-под боеприпасов, то считай – мы закончили.

Крис выкатил тачку к контейнеру. Без бортов рукомойника, крепко державших растение, сельдерей раскрылся во все стороны фонтаном белых эластичных черешков, которые шевелились от ветра. Теперь больше всего на свете овощ походил на какого-то гигантского паука-альбиноса. Крис прикрыл чудовищное растение дверями и вернулся обратно, чтобы вывезти остатки хлама из комнаты – деревянный стул с прямой спинкой. Тот стоял в мокрой грязи около рукомойника. Когда Крис попытался взять его, стул не стронулся с места. Крис дернул сильнее, и раздался тот же резкий хруст, который он уже слышал раньше, вытаскивая сельдерей из раковины.

Инстинктивно Крис уже понял, что увидит, внимательнее осмотрев сырые блестящие ножки стула.

Стул пустил корни в пол. Крис провел пальцами в грязи по четырем вырванным корням до того места, где стояли ножки стула. Дерево стула было живым. Рама деформировалась, а точнее, выросла, и сиденье стало для нее слишком маленьким. Он ощупал подлокотники. На них набухли готовые появиться ростки. Даже на ощупь Крис определил, что ножки как бы раздулись. Еще лет десять, и он нашел бы здесь нечто среднее между стулом и деревом. Не совсем одно и не совсем другое. Оно бы постепенно заняло всю комнату, борясь за пространство с разбухшим сельдереем.

Почувствовав вдруг озноб, Крис разбил стул о каменную стену, а потом побросал обломки в тачку. Когда Рут позвала его есть, Крис ни словом не обмолвился ей о стуле.

12

– Сельдерейные лодочки?

Крис улыбнулся.

– Нет, Рут, спасибо. Я, пожалуй, возьму сандвичи. А Дэвид ел?

– Он ничего не захотел, кроме лапши из пакетика. – Рут увидела выражение его лица. – Все в порядке. Он не заходил в фургон.

– Ты избавилась от золотой рыбки?

– Это твоя работа, любящий муж.

– Тысяча благодарностей. Сегодня вечером не забудь проверить ящик с бельем. – Он ухмыльнулся. – Убедись, что я не выронил ее в один из твоих чулок.

– Свинья! – Жена шутливо шлепнула Криса по подбородку.

– Ой... Однако я – твоя собственная любящая свинья.

Они сидели в креслах на галерее, опоясывающей по верху стену морского форта. Весна превосходно малярничала в небесах, окрашивая их в глубокий безукоризненно синий цвет. Двадцатью футами ниже, на берегу, Дэвид склонился над кучкой игрушек. На песке он палкой нарисовал огромные лица. У них были кривые усмешки и раскосые глаза.

– Отлично. – Рут поглубже откинулась в кресле, положив ноги Крису на колени. – Сельдерей надо есть, пока он не завял.

Во дворе стояли два контейнера, теперь уже полные и готовые к вывозу. В одном из них лежал чудовищный сельдерейный паук, растопыривший свои белесые гуттаперчевые лапы, без сомнения, переломанные тринадцатью тяжелыми деревянными дверями и пятью тачками бетонного мусора.

"Выберись оттуда, и я признаю, что ты – сущий Гудини[2]2
  Гудини (Hondini) – профессиональный псевдоним американца Э. Вейсса (E. Weiss; ум. 1926), циркового артиста, демонстрировавшего умение освобождаться от цепей и т. п. – Примеч. пер.


[Закрыть]", – подумал Крис.

– Мусора вывозить нам еще много, – сказала Рут. – Может, позвать кого-нибудь в помощь?

– Есть соображения?

– Тут в деревне живет один тип, который, кажется, выполняет всякие случайные работы. Ты, наверно, его видел. Такой длинный, взъерошенные волосы, всклокоченная борода. Похож на лесного дикаря. Думаю, он немножко чокнутый.

– Тогда как раз для этого места.

– Возможно, он не откажется нам помочь.

– Это мысль. Я с ним поговорю.

Пока Рут, прикрыв глаза, нежилась на солнышке, Крис стал смотреть вниз, как сын играет на берегу. Дэвид пристроил три игрушки на валуне, поднимавшемся из песка на высоту колена. Это были его любимые игрушки: грузовик Мэддог Бигфут, синий гоночный автомобиль и фигурка штурмовика из «Звездных войн». А рядом с ними он разложил на камне комикс с Суперменом. Дэвид оперся руками о гладкий валун и пристально разглядывал свои игрушки, как будто они должны были вот-вот исполнить замысловатый кунштюк.

Потом он перевел взгляд с игрушек на море и снова назад. Море подступало. Через несколько минут первые волны коснулись валуна и медленно обогнули его.

Дэвид пробежал несколько шагов вверх по берегу и остановился, глядя на валун с таким напряжением, что у Криса самого заломило шею.

Зачем, ради всего святого, он это сделал? Его сын специально бросил несколько самых любимых игрушек на валуне. А теперь море уже полностью окружило камень.

Когда Дэвид употреблял бранное слово или высказывал такое жизненное наблюдение, которое, даже будучи сформулировано взрослым, произвело бы впечатление, Крис неизменно терялся. Тогда он бросал на Дэвида такой взгляд, будто хотел убедиться, не подменили ли его сына каким-нибудь сорокалетним карликом. Сейчас Крис испытывал то же самое.

Бог знает почему. Мальчик играл точно так, как, без сомнения, играют шестилетние. Но все это носило характер – Крис с трудом подобрал определение – ритуала. Или церемонии.

Волны стали выше. То, что случилось в следующий момент, было неизбежно.

Одна волна ударила в грузовик Мэддог, и тот с всплеском исчез в море; вторая утянула его в глубину.

Реакция Дэвида была странной.

Он прижал ладони к глазам, как будто эта потеря огорчила его. Но через секунду убрал руки.

Мальчик заставлял себя смотреть, как волны смывают игрушки. Затем исчезли комиксы, потом синий автомобиль. Штурмовик из «Звездных войн» держался дольше всех, но когда вода ударила в край валуна, солдатик упал и повис, растопырив руки, как пьяный ныряльщик.

Следующая волна смыла его в море.

Крис снова поглядел на Дэвида. Тот отступил вверх по берегу от надвигающегося прибоя и сел, скрестив ноги и уставившись на море. Вид у него был очень усталый, будто процесс потери кое-каких любимых игрушек вымотал его.

Потери?

Нет. Он выбросил их.

– Рут, как тебе кажется, ему здесь хорошо? Я хочу сказать, смена дома, отсутствие старых друзей...

Она открыла глаза.

– А почему ты вдруг об этом спрашиваешь?

Крис рассказал ей, что сделал Дэвид.

– Дэвид! Эй. Дэвид!

Никакой реакции.

Он не слышал. Или, что вероятнее, притворился, будто не слышит. В эту минуту Дэвид, казалось, был полностью погружен в свое личное несчастье. Он смотрел на море, которое отняло его любимые игрушки.

– Не переживай, Крис. Я спущусь и поговорю с ним. – Рут легко сбежала по лестнице во двор, а он все глядел на сына. Конечно же, мальчика что-то беспокоит.

Крис повернулся, чтобы тоже сойти вниз, и удивился, увидев, что Рут быстро возвращается.

– Пошли, – скороговоркой сказала она. – У нас гость.