Текст книги "Гладиатор по крови"

Глава 4

Пока «Гор» неспешно огибал мыс, находившиеся на борту сумели получить первое представление об опустошении, которое произвела в порту Маталы гигантская волна. Склады и причалы были разнесены вдребезги, и обломки их унесло вверх по склону к плотной группе домов, обрушившихся под тяжестью ударившей в берег воды. Разбитые рыбацкие лодки и корабли усеивали камни и скалы по обоим берегам бухты. Но и дальше по склону, выше той отметины, куда добралась вода, разрушений было не меньше. Большие и малые дома расплющены как бы ступней некоего титана. Еще выше, на суше, полыхали вырвавшиеся из-под контроля пожары, и столбы дыма уходили в полуденное небо. Среди руин можно было видеть лишь горстку людей, в основном разбиравших завалы в поисках своих родных или каких-нибудь ценностей. Прочие, еще не избавившиеся от потрясения, просто сидели, тупо глядя в пространство.

Макрон судорожно глотнул.

– Что за преисподняя здесь разверзлась?

– Волна, – пояснила Юлия. – Должно быть, она уничтожила порт, прежде чем добраться до нас.

– Тут не только волна потрудилась, – покачал головой Катон. – Волна далеко выплеснулась на сушу, но и там, куда она не дошла, видно множество разрушений. – Он повернулся к сенатору. – Похоже на то землетрясение в Вифинии, о котором ты рассказывал нам.

Семпроний какое-то время рассматривал открывшуюся перед ним картину и ответил не сразу:

– Нет, здесь хуже, много хуже. Никогда не видел ничего подобного.

Они продолжали рассматривать сцену опустошения, пока «Гор» пробирался в гавань. Несмотря на ночной ремонт, течи в корпусе корабля полностью заделать не удалось, и уцелевшие члены экипажа и пассажиры, по очереди сменяя друг друга, выстроившись цепочкой, поднимали наверх воду из трюма. Уровень воды в корпусе неспешно поднимался весь день, заставляя судно постепенно погружаться в волну и еще более замедляя и без того небыстрый ход.

Помощник смотрел в воду, приглядываясь к темным пятнам подводных камней, рассыпавшихся возле мыса. Наконец он выпрямился и указал на полоску галечника под скалой на противоположной стороне бухты.

– Я намереваюсь выбросить корабль на берег в этом месте. Судно теперь недолго продержится на плаву, господин, – пояснил он. – А на берегу его еще можно использовать вместе с той малостью, что еще осталась от груза.

– Разумная мысль, – одобрил Катон. – Впрочем, сомневаюсь в том, что корабль удастся починить в этом порту в ближайшее время. А кстати, и в любом порту на этой стороне острова. То, что произошло здесь, непременно должно было случиться и повсюду.

– Ты действительно так считаешь? – удивилась Юлия.

– Ты видела волну. Что могло преградить ей путь вдоль берега, а потом в море? Не удивлюсь, если окажется, что она дошла до берегов Сирии, и только там выдохлась. – Катон махнул рукой в сторону берега. – Такая волна и землетрясение должны были уничтожить все, что находится у моря.

Память немедленно напомнила ему о картине гибели стана рабов, который они видели еще вчера.

– Погибших должны быть сотни, а может, и тысячи. Похоже, что здесь не осталось ни одного целого дома. Кто знает, с чем мы столкнемся, когда высадимся на берег… скорее всего, с полным хаосом.

– Однако нам нужно починить корабль, – настойчивым тоном проговорила Юлия, – чтобы вернуться в Рим. Если уничтожены здешние корабли, нам придется чинить этот.

– A кто будет это делать? – спросил Катон. – Причалы исчезли. Корабельные мастерские – тоже, да и корабельных плотников, наверное, унесла и потопила волна.

Юлия на мгновение задумалась.

– Тогда что же нам делать?

Катон усталым движением провел пальцами по просоленным волосам.

– Спустимся на берег, попытаемся найти того, кто обладает какой-либо властью. Быть может, узнав о том, что среди нас находится твой отец, римский сенатор, они предоставят нам помощь и кров.

– Кров? – сухо усмехнулся Макрон. – Хорошая идея. Какой может быть кров? Насколько я вижу, зданий уцелело немного, причем бо́льшую часть их составляют обыкновенные лачуги.

– Ты прав, – согласился его товарищ. – Но под словом «кров» я подразумевал нечто более широкое.

– Как это?

– Сам думай, Макрон. Остров поставлен вверх ногами. Ты своими глазами видел вчера, что произошло с казармами рабов. Все они теперь на свободе. И, надо думать, так случилось в каждом поместье. Сейчас все будут искать еду и безопасный уголок, чтобы переждать в нем разруху. А потом будут воевать за все это. Нам нужно найти какое-то укрепление или соорудить собственное. Чтобы продержаться, по меньшей мере, до того, как прибудет помощь и восстановится порядок.

Макрон уставился на него кислым взором.

– Клянусь богами, если есть на свете жизнерадостная душа, Катон, так это ты. Едва спаслись из воды, a ты уже пророчишь худшее…

– Ну, прости.

Центурион посмотрел на Юлию.

– И ты еще хочешь выйти за него, молодая госпожа? За человека, у которого амфора всегда наполовину пуста?

Девушка не ответила, но придвинулась к Катону и взяла его за руку.

Следуя приказам помощника, «Гор» боком пересек гавань, направляясь к галечной полосе; приблизившись к берегу, мореплаватели заметили разбросанные по галечнику обломки. Среди разбитых в щепу досок и прядей водорослей можно было видеть несколько распростертых тел. Корабль неуклонно приближался к берегу; помощник кормчего то и дело поглядывал за борт, прикидывая глубину. Когда над его головой вырос высокий утес, ноги Катона ощутили легкий толчок, и палуба остановилась.

– Отвязать парус! – скомандовал помощник кормчего. А когда парус заполоскался под тихим ветерком, глубоко вздохнул и отдал другой приказ: – Спустить парус!

Моряки отвязали веревки, удерживавшие запасной парус, и аккуратно опустили на палубу рею. И тут, наконец, покорившись изнеможению и напряжению наполненных отчаянием ночных часов и целым днем вытаскивания воды из трюма, экипаж и пассажиры дружно повалились на палубу отдыхать.

– И что же нам теперь делать? – спросила Юлия.

– Нам? – поднял бровь Макрон. – Я хочу, чтобы ты, молодая госпожа, оставалась на корабле. Вместе со всеми выжившими моряками и пассажирами. А тем временем мы с Катоном и твоим отцом сходим в Маталу, чтобы узнать, как там дела.

– Я пойду с вами.

– При всем почтении, молодая госпожа, скажу тебе – нет. Пока мы не убедимся в том, что здесь безопасно.

Юлия нахмурилась и перевела взгляд на Катона.

– Возьми меня с собой.

– Не могу, – ответил тот. – Макрон старше по званию. Если он сказал «нет», значит, нет.

– Но Катон…

– Он прав, моя дорогая, – вмешался Семпроний. – Тебе придется остаться здесь. На какое-то время. Мы скоро вернемся. Я обещаю.

Юлия посмотрела отцу в глаза и через какое-то мгновение кивнула.

– Ну, хорошо. Только не рискуйте.

– Ну, рисковать-то мы не станем, – заверил ее Макрон. – Пошли, Катон. Заберем наше вооружение из каюты.

– Вооружение?

– Водой не смыло, я проверял, – пояснил Макрон. – Если на берегу и на самом деле творится такое, о чем ты только что говорил, я предпочту идти туда при оружии.

По прошествии некоторого времени оба центуриона вместе с сенатором уже шли по мелководью от брошенного с носа причального трапа. Помощник капитана «Гора» приказал двоим матросам взять главный якорь и занести его на галечник, прежде чем опускать рогами в грунт. Он еще опробовал надежность крепления якоря, когда трое римлян вышли на сушу и по гальке направились к более надежной почве.

– Всё в порядке? – спросил Макрон.

Помощник кивнул:

– Надежнее корабль уже не поставить. Во всяком случае, теперь не потонет.

– Отлично. Ты хорошо потрудился. Твой капитан был бы тобой доволен.

Помощник склонил голову.

– Наверно. Он был хорошим человеком, господин. Лучшим капитаном из всех, с кем мне пришлось плавать.

– Прискорбная утрата, – равнодушным тоном отозвался Макрон. – А мы направляемся в порт, или точнее в развалины порта, разведать ситуацию. Пока оставайся здесь. Прикажи экипажу держаться по возможности ближе к кораблю, и пусть никто чужой не поднимается на борт.

– Почему?

– Делай так, как я сказал, ладно? Будем надеяться на то, что кто-то уже успел навести в Матале какой-то порядок. Но если нет… тогда мне хотелось быть уверенным в том, что ты следишь за своими людьми и дочерью сенатора. Понятно?

– Да, господин. – Помощник многозначительно кивнул. – В кормовой кладовой у нас заперто кое-какое оружие. На случай нападения пиратов.

– Надеюсь, оно тебе не понадобится, – кисло ухмыльнулся Катон. – Но действуй по обстановке. Если что пойдет не так, загоняй всех на корабль и поднимай трап.

– Да, господин. Удачи.

– Удачи? – Макрон похлопал по висевшему у пояса мечу. – Вот она – моя удача.

Оба центуриона и сенатор побрели к порту по прибрежной гальке. Обернувшись через плечо, Катон увидел, что Юлия следит за их продвижением с носовой палубы. Заметив, что он оглянулся, девушка робко помахала рукой, и Катон усилием воли заставил себя не ответить таким же жестом. Он вновь оказался на войне, и все то время, пока они шли по краю галечника, пристально следил за оставшимися с левой стороны утесами, стараясь не пропустить признаки возможной опасности.

До гавани было не более четверти мили, и по мере приближения к ней оставленного откатившейся волной мусора становилось все больше и больше. А потом начались трупы. Застывшие в неестественных позах тела лежали вперемешку с обломками домов, лодок и унесенными из складов товарами. Волна убивала без разбора, и троим римлянам приходилось перешагивать через трупы детей и стариков. Увидев лежавшую на боку молодую женщину, к груди которой был привязан широким платком младенец, Катон ощутил укол жалости: оба были мертвы. Остановившись на мгновение, он пристально посмотрел на трупы.

Макрон остановился рядом.

– Бедняжка. У нее не было ни единого шанса.

Катон молча кивнул.

Его спутник поглядел вверх, на пологий берег и руины порта.

– Завтра здесь будет смердеть. Нужно как-то разобраться с телами.

– Разобраться? – поднял бровь Семпроний.

– Да, господин. Собственно меня смущает не запах. Дело в том, что за смертоубийством такого масштаба неминуемо приходит болезнь. Я видел, как это случается после осады. Дело было на юге Германии, много лет назад, вскоре после того, как я впервые пошел под орлами. Защитники просто не подбирали трупы, оставляя их на месте, а погода была жаркая. Как в печке. Словом, когда уцелевшие сдались, воняло у них в крепости, как на бойне. И внутри вовсю гуляло поветрие.

– И что вы сделали? – спросил Семпроний.

– А что мы могли сделать? Легат[11]11
  Легат – имперский наместник в римской провинции.


[Закрыть] приказал, чтобы уцелевшие оставались в крепости, а потом запер ворота снаружи. Нельзя было позволить, чтобы мор перекинулся на наше войско. По прошествии месяца в живых осталась разве что горстка горожан, настолько дохлых от болезни, что они и в рабы не годились. А вот если бы они хоронили своих, как это положено, выживших оказалось бы куда больше.

– Понимаю. Будем надеяться на то, что начальствующий над портом, если таковой есть, примет нужные меры.

Макрон прищелкнул языком.

– Собачья будет работенка, господин.

– Не наша забота, – пожал плечами Семпроний. – Пошли.

Они шли вдоль берега, пока, наконец, не добрались до руин сторожевой башни, охранявшей вход в гавань. Каменные блоки стены высотой в человеческий рост оставались на месте, однако деревянные брусья, на которых располагался помост, снесло волной. То же самое произошло и с воротами, даже стены поддались ярости волны, обрушившейся на Маталу. Порт, раскинувшийся за едва заметными руинами стены, превратился в груду обломков, древесной щепы и битой черепицы, завалившими четкую решетку улиц, некогда кишевших обитателями приморского городка. Теперь лишь горстка людей ковыляла среди руин, а некоторые сидели и отрешенно вглядывались вдаль.

Потрясенные открывшейся перед ними сценой, трое римлян застыли на краю Маталы. Макрон глубоко вздохнул.

– Так просто через город не проберешься. Лучше обойти по краю и посмотреть, как обстоят дела подальше от воды. – Он показал вверх на склон. Утесы по обе стороны бухты уступали место пологим холмам, обрамлявшим город и сужавшимся к лощине, загибавшейся в невидимой дали, уводя от берега.

Все трое пошли дальше, не отходя далеко от изломанных остатков стены. Склон лишился изрядной доли прежде покрывавших его кустарников и деревьев, и теперь его покрывала все та же кошмарная мешанина мусора и трупов людей и животных, с которой трое мужчин познакомились еще на берегу. Они миновали остатки небольшого грузового кораблика, который волна унесла даже за пределы города и разбила на куски об огромный камень, оставив только шпангоуты с несколькими досками обшивки, застрявшими между камней. Зрелище это вселяло священный трепет в душу Катона. Сила волны была столь же ужасна и невероятна в своем могуществе, как гнев богов.

Как только они добрались до лощины, Катон и его спутники обнаружили, что проще всего было перелезть через остатки стены и осторожно пробираться между руинами. Немногочисленная банда молодчиков деловито таскала ценности из разрушенного дома, должно быть, принадлежавшего одному из самых состоятельных семейств порта. Несколько мраморных бюстов уже валялись возле развалин, a грабители усердно выносили из дома серебряные тарелки и шкатулки с пожитками. Прервав свое занятие, они с опаской посмотрели на проходивших мимо римлян. Рука Макрона привычно потянулась к мечу.

– Плюнь, – буркнул Катон, – нам сейчас не до них.

– Жаль, – фыркнул Макрон, опуская руку вдоль тела.

Дальше они шли, не говоря друг другу ни слова. На противоположной стороне лощины открывалась просторная долина, на которой разрушения, вызванные волной, уступали место последствиям землетрясения, потрясшего остров до самого его основания. Здесь не было портового мусора. Большинство домов просто рухнуло на головы тех, кто находился внутри. Другие дома были разрушены только частично, и лишь несколько вовсе не претерпели никаких разрушений. То же самое можно было сказать о крупных зданиях. Некоторые из храмов превратились просто в груду битого камня, окруженного сломанными колоннами, торчавшими из кучи камней, словно гнилые зубы. Другие, неповрежденные, горделиво высились над руинами. Здесь в живых осталось намного больше людей, чем в порту. Сотни горожан разбирали завалы, спасая из своих домов все, что можно было спасти, или вытаскивая пожитки из жилищ убитых. Небольшие группки местных жителей рассыпались по склонам холма и на равнине, на небольшом расстоянии от города. Тонкие струйки дыма тянулись вверх от маленьких костерков, возле которых ночью грелись уцелевшие.

На большой скале располагался городской акрополь[12]12
  Акрополь – возвышенная и укрепленная часть древнегреческого города, т. н. «верхний город»; крепость.


[Закрыть], относительно не затронутый катастрофой. Стены остались на своем месте, хотя одна из приземистых башен съехала вниз, на город, с небольшого утеса, раздавив при этом несколько домов. Несколько солдат охраняли верхнюю часть пологого откоса, ведущего к воротам акрополя, a за стенами были видны крыши административного здания, также выдержавшего землетрясение.

– Похоже, что на лучшее рассчитывать было невозможно, – заметил Катон. – Туда нам и надо.

Семпроний кивнул и возглавил путь по главной улице, шедшей к акрополю от окраины. Прежде эта улица была шириной в пятнадцать шагов, но теперь края ее скрывали развалины, и только по самой середине между битым камнем тянулась узкая тропка. Добравшись до насыпи, трое римлян направились вверх к воротам. Часовые немедленно зашевелились и попытались преградить им дорогу. Макрон с прохладцей посмотрел на них. У часовых были овальные щиты вспомогательных войск, однако они выглядели взволнованными и им было не по себе. Их предводитель, оптион[13]13
  Оптион – помощник центуриона в древнеримском легионе.


[Закрыть], шагнул вперед и поднял руку.

– Не подходите ближе. Кто вы и по какому делу?

Семпроний кашлянул и принял важную позу.

– Я – Гай Семпроний, римский сенатор. Это мои спутники, центурионы Макрон и Катон. Нам необходимо повидать старшего римского сановника в этом городе. Немедленно.

Оптион внимательно рассмотрел стоявших перед ним мужей. Бесспорно, назвавший себя аристократом держался именно так, как и полагалось персоне его ранга, а того из его спутников, что был ниже ростом, украшало достаточное количество шрамов, что вкупе с крепким сложением делало его подходящим для солдатской профессии. Однако второй был худощав и молод и не обладал внешними признаками высокого чина. Помимо армейских мечей, ничто не могло подтвердить слова первого пришельца. Все трое были одеты в простые туники, на грязных лицах проступала щетина.

– Сенатор, говоришь? – Оптион нервно облизнул губы. – Прости меня за такие слова, господин, но чем ты можешь доказать это?

– Доказать? – нахмурился Семпроний, выставляя вперед руку, чтобы показать золотое сенаторское кольцо, перешедшее к нему от отца. – Вот! Тебе достаточно?

– Ну, наверное… – осторожно проговорил оптион. – А что-нибудь еще есть?

– Что еще тебе нужно? – возмутился Семпроний. – Кольца довольно. А теперь впусти нас, и пусть кто-то из твоих людей проводит нас к тому, кто командует здесь. Пока я не подверг тебя наказанию за неподчинение.

Оптион вытянулся в струнку и отсалютовал.

– Да, господин. Открыть ворота!

Двое из его подчиненных бросились к воротам и потянули тяжелые створки. Дверь со стоном отворилась. Взяв с собой четверых своих людей, оптион лично повел сенатора и обоих центурионов в глубь акрополя. За воротами оказался небольшой дворик, по обеим сторонам которого тянулись приземистые складские помещения, a впереди располагалась базилика[14]14
  Базилика – большое общественное здание, возводившееся в центре древнеримских городов. Здесь отправлялось судопроизводство, заключались торговые сделки; кроме того, горожане приходили сюда провести время.


[Закрыть]. С крыши ее съехало несколько черепиц, и она была разрушена с одного края. В остальном здание оказалось неповрежденным. Солдаты вспомогательных войск сидели в тени стены акрополя, и кое-кто из них с любопытством проводил взглядом оптиона, сопровождавшего римлян к входу в базилику.

– Похоже, что вам повезло, – заметил Макрон. – Здесь, наверху, особых разрушений не видно.

– Да, господин, – оптион огляделся. – Увы, многие из парней находились в городе, когда начался трус земной. A потом ударила волна. До сих пор не могу досчитаться половины когорты[15]15
  Когорта (лат. cohors, букв. «огороженное место») – одно из главных тактических подразделений римской армии, с конца II века до н. э. составлявшее основу когортной тактики. С этого времени в легионе стало 10 когорт. При Августе когорта состояла из 555 пехотинцев и 66 всадников; кроме того, в первой когорте было удвоенное число воинов.


[Закрыть].

– Когорты? Какая когорта здесь стоит?

– Двенадцатая Испанская, господин.

– Гарнизонная?

– Последние пятнадцать лет, – пояснил оптион. – Прежде находилась на дунайской границе. Но это было до меня, конечно.

– Понимаю, – кивнул Макрон. – A кто здесь командует?

– Префект[16]16
  Префект – вообще всякий представитель какой-нибудь деятельности, круга обязанностей или коллегии, государственной, городской и так далее.


[Закрыть] Люций Кальпурний, но сейчас он в Гортине[17]17
  Гортина, или Гортин – в древности значительный город на о-ве Крит, при р. Лефее (ныне Иеропотамо), известный еще Гомеру, с храмами Аполлона, Артемиды и Зевса.


[Закрыть], столице провинции, вместе с прочей знатью. На время своего отсутствия он оставил распоряжаться центуриона Портиллуса.

Вступив в базилику, они миновали пустые помещения и пересекли центральный зал, направляясь к цепочке комнат на противоположной стороне здания. Остановившись возле открытой двери, оптион постучал по раме.

– Входи! – откликнулся усталый голос.

Оптион жестом велел своим людям оставаться снаружи и пригласил Семпрония и его спутников в кабинет префекта. Прикрытые ставнями окна просторной комнаты смотрели над городом в сторону моря. В обычный день из них открывался бы превосходный вид, подумал Катон, но сегодня окна смотрели на панораму разрушения и страданий. Перед окнами за столом сидел плотный мужчина в красной армейской тунике, совершенно лысый и покрытый морщинами. Прищурясь, он посмотрел на посетителей.

– Да? А, это ты, оптион. Кто эти люди?

– Они пришли к главным воротам, господин. – Оптион показал на Семпрония. – Этот благородный муж утверждает, что является римским сенатором Гаем Семпронием. Двое других, по его словам, – центурионы.

– Понятно. – Портиллус вновь прищурился, а затем поднялся из кресла и подошел к гостям, чтобы разглядеть их более внимательно. – Итак, господин мой, могу ли я спросить, что вы делаете здесь, в Матале?

– Безусловно, – терпеливо ответил Семпроний. – Мы находились на направлявшемся в Рим корабле. И вчера вечером возле берегов Крита нас поразила гигантская волна.

– Откуда шел ваш корабль? – прервал его Портиллус. – Из какого порта?

– Из Кесарии, на сирийском берегу, – немедленно ответил Семпроний.

– Может ли это подтвердить капитан корабля?

– Его унесла волна. Но ты можешь расспросить первого помощника, если ощущаешь подобную необходимость.

– Могу. Позже. – Портиллус подозрительно уставился на всех троих. – Полагаю, вы видели, что натворила волна в Матале. Отсюда возникает вопрос: если ей хватило силы разрушить целый город, то как мог уцелеть простой корабль?

– Клянусь богами, не сказал бы, что он уцелел! – вмешался Макрон, одаривший Портиллуса яростным взором. – А вот тебя происходящее, похоже, не затронуло. Не потрудишься ли объяснить, а? Сидишь себе здесь, когда от твоего города осталось смердящее дерьмо.

Семпроний опустил руку на плечо Макрона.

– Довольно. Центурион Портиллус имеет право на осторожность. В ближайшее время на острове обнаружится немало праздношатающегося люда. Пришедший к нему может назвать себя любым именем. Подтвердить свои слова я могу только имеющимся при мне сенаторским кольцом. Вот, смотри.

Он протянул руку Портиллусу, чтобы тот мог рассмотреть кольцо.

Портиллус поскреб подбородок.

– Ну, хорошо, предположим, что вы являетесь теми, кем назвались. Что вы делаете здесь?

– Матала оказалась ближайшим портом, куда смог дотянуть наш корабль, после того как мы по возможности залатали повреждения, – пояснил Семпроний. – Мы надеялись на то, что наш корабль здесь отремонтируют, или что нам удастся пересесть на другой корабль и продолжить путь. Но теперь, увидев, что осталось от Маталы, я понимаю, что мы застряли здесь до прибытия какого-нибудь корабля. А в таком случае нам необходимо жилье на время пребывания здесь. Я надеялся на помощь твоего командира, но, вижу, он отсутствует в городе.

– Ты прав. Он отправился в Гортину, во дворец правителя, на ежегодное пиршество. С префектом и всей местной знатью. Как только нас поразили землетрясение и волна, я послал к нему вестника. Он может вернуться в любой момент и взять бразды правления в свои руки.

– А далеко ли отсюда Гортина? – спросил Катон.

– До нее примерно пятнадцать миль.

– И префект еще не вернулся и не прислал свой ответ?

– Нет, пока еще нет.

Макрон глубоко вздохнул, стараясь подавить в себе чувство негодования.

– A что ты сделал с тех пор?

– Сделал?

– Да, сделал… чтобы помочь этим людям. – Макрон указал большим пальцем в сторону окна. – Чтобы спасти оказавшихся в завалах, помочь раненым, накормить и напоить уцелевших и восстановить порядок. Что?

Портиллус нахмурил лоб.

– Я сделал все необходимое, чтобы собрать всех людей из моей когорты и приготовить их к возвращению префекта, дабы они могли исполнить те приказания, которые он отдаст после возвращения из Гортины. Вот что я сделал.

– Дерьмо собачье! – рявкнул Макрон. – Херня, а не работа. Ты со своими людьми просиживаешь свою задницу за воротами крепости, когда людям внизу нужна ваша помощь. Вы должны поддерживать здесь порядок. У гарнизона сейчас бездна дел.

Семпроний кашлянул.

– Макрон, я не сомневаюсь в том, что центурион Портиллус и его люди сделают все необходимое после возвращения префекта.

– Если только он вернется, – добавил Катон.

Все повернулись к нему. Портиллус удивленно приподнял брови.

– Почему это он не вернется?

– А когда именно ты послал ему весть?

– Прошлой ночью.

– Значит, у него было время на то, чтобы вернуться или ответить. Почему же тогда от него нет вестей?

– Не знаю, – взмахнул рукой Портиллус. – Могло случиться все, что угодно. Быть может, в Гортине его задержали дела.

– Такое возможно, – согласился Катон. – Но если происшедшая катастрофа не ограничилась Маталой, Гортина должна была пострадать ничуть не меньше.

Пока Портиллус пытался переварить следствия, проистекающие из слов Катона, по базилике пронесся цокот конских копыт. Макрон повернулся на звук и подошел к двери. От входа по залу уже бежал воин в плаще, направляясь прямо к палатам префекта.

– Похоже, что мы сейчас узнаем о том, что произошло в Гортине, – ровным тоном промолвил Макрон.

Мгновение спустя новоприбывший, стараясь отдышаться, стал перед тремя офицерами и сенатором. Плащ и лицо его были покрыты пылью после отчаянной скачки. Гонец постарался выпрямиться и отсалютовать, прежде чем изложить свою весть.

– Это и есть тот человек, которого ты послал в Гортину? – спросил Семпроний.

Кивнув, Портиллус посмотрел на гонца.

– Ты нашел префекта?

– Да, господин. То есть я видел его.

– Как это видел? Что ты хочешь сказать? Не городи ерунды!

– Я видел его тело, господин. Префект мертв. Как, наверное, и почти все сановники провинции, господин.

– Мертв? – Портиллус покрутил головой. – Но как это произошло?

– Все они находились на пиру во дворце правителя, когда началось землетрясение. Крыша здания обрушилась на пирующих. Выжившие люди правителя весь день вытаскивали трупы из руин дворца, господин. В живых остались немногие. И то некоторые из них долго не протянут.

– Не верю, – пробормотал Портиллус. – Это попросту невозможно.

Катон шагнул к гонцу.

– А как сам правитель? Тоже погиб?

– Нет. Был еще жив, когда я оставил Гортину. Но плох, очень плох. Ему перебило ноги. Он отослал меня назад с приказом центуриону Портиллусу.

– Мне?

– Да, господин. Теперь ты являешься высшей римской властью в Матале. Он приказал тебе принять здесь командование.

– Мне? – Глаза Портиллуса округлились от неожиданности и тревоги. – Неужели там нет никого старше меня чином… должен же найтись кто-то еще.

– Таковых нет, господин.

– Мне… мне надо подумать, – Портиллус отошел к окну и поглядел в него. – Мне нужно время, чтобы составить план… время, чтобы восстановить порядок. Я…

Он умолк, и плечи его поникли. Склонившись к Катону и Семпронию, Макрон пробормотал:

– Не назвал бы надежной эту пару рук.

– Ты прав, – ответил Семпроний. – Придется что-то предпринять. Прямо сейчас.