Текст книги "Оно приближается…"

Надо сказать, что состояние похмелья часто сопровождается необъяснимым чувством вины. Вроде ничего особенного накануне не происходило, собственно, расстраиваться как бы не из-за чего, но… Мерзкий червячок сомнения бороздит вялые мысли, взывает к фрагментарной и потому ни в чем не уверенной памяти, питает своей энергией и без того пугающее воображение. Состояние получается крайне неприятное. Даже спустя некоторое время, когда соучастники былого веселья не подтверждают болезненных переживаний, шершавый осадок еще долго «болтается» на том месте, где должны были остаться воспоминания. Зигмунду в данном случае приходилось гораздо хуже, ведь за тот короткий миг, что он отсутствовал в мире трезвых, случились события, близкие к катастрофическим.

Король уселся на диван и обхватил хворую голову влажными ладонями. Реальность происшедшего никак не хотела помещаться в его разум. Кричер что-то рассказывал, показывая на балкон, Элизабет в который уже раз читала лекцию о недопустимости отношений с сомнительными девицами, невесть откуда взявшийся ИА у всех на глазах жрал остатки закуски прямо со стола. Сквозь эту кошмарную круговерть движений и звуков в пульсирующий разум Зигмунда ворвался отчаянный вопль Стивена:

– Ты что, не понял???

– Чего? – Король нашел силы поднять взгляд и сфокусировать его на соратнике.

– Это был Абракадабр!

– Как? Какой?..

– За ним шлейф от магии Камня тянулся через полгорода! Не почувствовал? – Верховный Моделлер возбужденно тряс кулаками, на почти полностью забинтованном лице сверкали гневные глаза.

– Что ты в ней нашел? – не обращая внимания на окружающих, продолжала отчитывать сына Элизабет. – Мало того что тощая, как сардина, так еще и голос, как у старика!

– На ее собаке кулон висел, мне показалось, что у Эйбуса был похожий, – робко вещал Кричер. – Это, конечно, бред, но вдруг…

– Я-Я-Я… – Зигмунд медленно стал подниматься с дивана, завывая все громче и громче, мелкие искры окружили его, с шипением падая на пол.

Элизабет, Стивен и Кричер испуганно замерли, глядя, как Владыка Мурляндии воздевает руки к потолку и, почти паря в воздухе, рассыпает магические искры. Вслед за искрами появился дым, потом молнии. Кожа Зигмунда покрылась алыми прожилками, словно под ней бушевала лава.

– Почему ты мне сразу не сказал??? – Король обратил пылающий взор на Верховного Моделлера.

– Я хотел, – выдохнул тот, – уже подбежал к крыльцу, но мне что-то на голову упало, я только недавно в себя пришел.

– Кто-то бросил хрустальный бокал из окна, – подтверждающе кивнул секретарь, – хулиганье.

– Кто-нибудь видел, как они уходили?

– Стражники на стене видели две летающие телеги, они двигались на север.

– Я тебя предупреждала… – начала было оживать Элизабет.

– МАМА! – монстроподобный Зигмунд колыхался в колдовском пламени. – НЕ СЕЙЧАС. – Он повернулся к Кричеру, – НЕВРОЗА НА БАЛКОН.

Общий вид и интонации короля лишили окружающих малейшего желания возражать или уточнять детали. Все трое быстренько погрузились на площадку подъемника, Стивен по дороге сграбастал ИА, и под скрип механизмов компания отбыла вниз, оставив Зигмунда одного.

– Я сотру тебя в порошок, – пообещал король незримому Абракадабру, продолжая пламенеть всеми оттенками магического гнева.

* * *

Ноги гудели, устав спотыкаться и карабкаться, тьма и не думала рассеиваться, а мысленный взор все глубже забирался в прожитые годы. Рагнар покачнулся и, тихонько, но по-матросски метко обозвав местные пещеры, в который раз уселся на влажный пол. Тупик. Еще один, которых здесь очень много. Первое время викинг находил их лбом, но потом, научившись выставлять вперед одну руку и терпеливо ее там держать во время ходьбы, чувствовал их заранее.

Бывают в жизни такие путешествия, когда искомый пункт никак не хочет попадаться на глаза. Казалось бы, вот он, помечен на карте кружочком, и все повороты совершены правильно, но нет! В последний момент он выворачивается и ускользает от вас, словно играя в прятки. Тогда хочется посмотреть на свои блуждания со стороны, и желательно сверху. Как если бы кто-то большой и с хорошей памятью нарисовал весь пройденный маршрут и поднял вас над землей. Вот было бы забавно.

Сложно определить время, проведенное в пещерах. Даже примерно ничего не чувствовалось. Несколько раз Рагнар отдыхал, пару раз вздремнул. Сколько он уже здесь? День? Неделю? А может, он попал в один из Проколов, о которых как-то рассказывал Абракадабр, и вообще оказался в другой Сфере? Что, если за этими стенами таится мир демонов, а в Ледяных Пиках тем временем минула пара веков? Викинг сильно сжал веки, пытаясь выжать хоть немного влаги: как оказалось, всматриваться, даже ничего при этом не видя, крайне утомительное занятие. Внутренний голос притих, видимо устав от подземных похождений не меньше своего носителя. Драгомор тоже молчал. Лишившись зрительных образов, Рагнар бродил по пещерам, рассматривая собственные воспоминания. Просто удивительно, насколько реальными они могут быть, если их не перебивают текущие события. А когда из всех внешних удовольствий остаются только тихая капель да запах сырости, картинки, всплывающие из подсознания, получаются вполне убедительными, с объемными звуками, запахами и сопровождаемые совершенно не испортившимися за долгие годы эмоциями. Беззаботное детство перемежалось с юностью, первая влюбленность – с серьезными переделками. Образы сменяли друг друга, переплетались и меняли настроение Рагнара. Возможно, здесь свою роль сыграла колдовская весна, посетившая недавно Ледяные Пики. Запах талого снега проникал глубоко в горные недра, будоража давно и надежно скрытые чувства, почти забытые как несовместимые с нынешним возрастом и обликом. Ведь большинство взрослых – это просто хорошо загримированные дети.

С трудом поднявшись на ноги, Рагнар постоял, покачался и уселся обратно. Как ни старался он выбросить из головы слова демона о прежних Выбранных, получалось это довольно паршиво. Что из сказанного правда, а что ложь? Действительно ли он очередная пешка в игре друида с темными или от него тоже что-то зависит? Почему дед никогда не рассказывал о своем брате? Столько вопросов оставалось без ответа, что в пору было явиться внутреннему, у него-то, поди, на все своя точка зрения припасена. Но голос молчал, а тоннели продолжали виться, оплетая кольцами внутренность горы, а заодно и разум викинга, и без того уже порядком запутанный.

Случается, что тяжелораненый воин поднимается и обломком древка продолжает крушить врагов. А бывает и так, что молодой и полный сил путник, заблудившись и потеряв надежду, падает на колени, хотя мог бы еще несколько суток топать к спасению. Вера решает если не все, то очень многое. Лишаясь ее, человек теряет и силы, и разум. Вообще, усталость, как и некоторые другие исключительно физические ощущения, носит во многом психологический характер. Лишним доказательством тому служило тело Рагнара, которое лежало на острых камнях в неудобной позе и устало храпело. Вымотанное и взмокшее, оно отказалось продолжать путь, подогнув колени и неуклюже осев в нескольких шагах от поворота, который вел к Хрустальному Залу. Мысли, точившие еще недавно непоколебимую веру викинга в правильность своих поступков, проковыряли малюсенькую, но вполне достаточную дырочку и захлестнули сознание. Подлый Абракадабр, мертвые защитники Света, хохочущий над глупостью и беззащитностью Рагнара Драгомор плясали перед невидящими глазами ровно столько, сколько потребовалось для падения духа и физической оболочки. Мы не будем строго судить подрагивающего во сне воина, ведь редко у кого получается пронести веру сквозь все выпавшие на его долю годы. И уж точно никому не удавалось сохранять ее ежедневно, не подвергая сомнению и не мучаясь в попытках обрести утраченное. Кроме того, сон, который виделся викингу как раз в этот момент, представляет для нас несомненный интерес.

Помост, возведенный перед дворцом, занимали три человека, стоявшие на краю, так чтобы огромная толпа, собравшаяся здесь, могла их рассмотреть в подробностях. Глашатай метался среди выставленных напоказ, путаясь в пергаментах и писклявым голосом призывая к вниманию.

Рагнар стоял в середине, оглядывая двух соперников. По правилам сна он знал, что участвует в выборах на право занять местный престол. Претенденты уже прошли несколько испытаний, среди которых были и состязания в силе, и публичные выступления с подробным рассказом о том, как хорошо будет жителям страны, если они выберут именно того, кто держал перед ними слово. Викинг значительно превзошел остальных в ратных состязаниях, поставив одному сопернику красивый фингал, а другому порвав камзол, несмотря на то что дрались возможные короли на деревянных мечах. Однако в ораторском искусстве викинг сильно уступал, пообещав только победить всех врагов королевства, включая драконов и краманов, которые вообще не водились поблизости.

Теперь, когда от претендентов уже ничего не зависело, жители страны подходили к большим вазам, стоявшим напротив каждого участника, и бросали камешек в ту из них, владельца которой считали наиболее достойным короны. Глашатай и лучники внимательно следили за порядком, пресекая попытки отдельных избирателей бросить несколько камешков и разнимая стычки, случавшиеся на почве разнящихся взглядов на будущее королевства. Судя по движению людских масс, все трое имели пока примерно равное количество камней. Рагнар отчаянно кусал губы, не в силах побороть волнение.

Вдруг из толпы вынырнула взлохмаченная старуха и пронзила воздух клюкой в направлении викинга.

– Он ненастоящий! – завопила она. – Посмотрите, какой же из него король? Неотесанный варвар, от него проку, как от жабы изюма! Он вообще не из нашей страны!

Толпа всколыхнулась, оборачиваясь сначала на старуху, а потом на Рагнара. Над площадью вдруг повисла тишина.

– А ведь и правда! – подхватил кто-то. – Гляньте-ка на него! Он даже не человек! Как это мы раньше-то проморгали?

Рагнар изумленно посмотрел на собственные руки и увидел красные клешни. Четыре ноги вместо двух и хвост в панцире сзади. Меч на месте, нагрудник из черной кожи тоже, на голове шлем, но вместо человеческого тела – пластины в шипах и огромные усы перед носом. Викинг в ужасе замер, понимая, что все взоры собравшихся обращены на него и среди них нет ни одного обнадеживающего.

– Сварим его, да с пивом и сожрем! – пробасил кто-то.

– Точно! – подхватили другие, потрясая кулаками.

Первые смельчаки уже начали карабкаться на помост. Рагнар выхватил меч и попятился.

– Держи его! – выкрикнул бородач в белом колпаке. – Я сгоняю за лаврушечкой!

Кто-то уже тащил огромный медный котел, кто-то бочонки, некоторые достали невесть откуда взявшиеся кружки.

Рагнар сделал еще несколько шагов, повернулся и побежал. Пнув ближнего лучника в живот, он перепрыгнул еще через двоих и помчался к спасительным воротам. Толпа вокруг сгущалась, тянула руки и ругалась. Несколько стрел пронеслись мимо. Несмотря на всю плачевность ситуации, Рагнар обнаружил, что бежать на четырех ногах получалось гораздо быстрее и удобнее, чем на двух.

Ворота закрывались, отрезая неслучившимуся членистоногому королю путь к спасению. Рагнар отчаянно работал клешнями, распихивая людей, но явно не успевал проскочить между створками. Вдруг он заметил старика в красном колпаке, стоящего возле ворот.

– Помоги! – завопил викинг. – Ты же меня сюда привел! Задержи ворота!

Однако старик повернулся и исчез в толпе. Тут же кто-то поставил подножку, и Рагнар рухнул на мостовую, выронив меч. Множество рук схватило его за все имевшиеся в изобилии конечности и придавило к земле. Он быстро перевернулся на спину, но успел лишь увидеть, как громадный котел нависает над ним, закрывая солнечный свет и лишая надежды на спасение.

– Кому темненького? – закричал глухой голос из-за стенки опускавшейся посудины. – У меня как раз свежее!

* * *

Когда облаченный в походный костюм Зигмунд спустился в Зал Летающих Балконов, Невроз уже сидел на одном из парапетов. Конечно, содержание алкоголя в организме короля было близким к катастрофическому, однако Владыка Мурляндии сумел взять себя в руки, встряхнуться и сменить языки магического пламени на холодный расчет. Несколькими отработанными движениями он пристегнул ремни, висевшие на железном ограждении балкона, к специальным кольцам на ошейнике дракона, разомкнул замки на стене башни и издал низкий гортанный крик. Невроз, только того и ждавший, ответил Хозяину похожим возгласом, расправил пластинчатые крылья и, зависнув в воздухе, плавно потянул за собой балкон вместе с Зигмундом. Пара каменных крошек сорвалась во двор, балки вышли из пазов, и дракон плавно двинулся к Черным Дебрям. Летающая «колесница», набирая скорость, устремилась в погоню за гнусным стариком, который нанес Зигмунду тяжелейшее оскорбление своим цирком с дамами и собачками.

Много лет назад, когда король был простым принцем, одним из двух, надо сказать, в его жизни появилась рыжеволосая девочка, пленившая его своими зелеными глазами. Кроме того, она обладала дерзкой белоснежной улыбкой, изящной шейкой и умопомрачительным грудным отделом – словом, была как раз такой, какая может лишить впечатлительного подростка тех зачатков головного мозга, которые к этому моменту уже имелись. Принцесса Кирозия прибыла в Мурляндию со своим батюшкой, Инклюдиусом Степенным, почтенным правителем знойной Карпатии. Цель визита была вполне заурядная, но его последствия оказались весьма плачевными. Несколько месяцев Зигмунд витал в саду вместе с ароматами роз, сочинял стихи и переполнялся всеми компонентами юношеской страсти. Однако сладостные мучения быстро сменились настоящими, когда в один из томных вечеров влюбленный принц обнаружил прекрасную деву в объятиях своего собственного брата Зигфрида. Сказать, что горе Зигмунда было безграничным – значит не сказать ничего. Оно плескалось в нем, штормило, крутилось в урагане. Принц буквально раздувался от гигантских волн испепеляющей ненависти к старшему братцу и его новой подружке. Впрочем, на публике буря была отлично задрапирована внешней невозмутимостью, так как Зигфрид, в отличие от своего бледного и субтильного родственника, был статным юношей, отлично владел мечом и презирал всех колдунов, считая их слабаками. Поэтому Зигмунд, выросший хлипким и ядовитым в тени крепко сбитого брата-весельчака, не мог пойти на открытый конфликт, которого хоть и желал всей душой, но понимал его полную бесперспективность. Вскоре Кирозия отбыла восвояси. Зигфрид стал писать ей пламенные письма, потом они встречались еще пару раз на приемах в Гариноне и Крополе, поползли слухи о помолвке, но… Так часто бывает в жизни: неловко выбившийся из земли корень, падение с лошади лицом в логово цианистых муравьев – и Зигфрид превратился из прекрасного принца в калеку-уродца. Он отказался от престола и ушел из дома. Кто-то где-то что-то о нем слышал пару лет спустя, потом еще раз, много позже, но видеть никто не видел. Через несколько месяцев после исчезновения наследного принца корабль, на котором Кирозия совершала паломничество на Стеклянный Остров к развалинам древнего храма янков, попал в шторм. Ходили слухи про гигантского морского конька, якобы кем-то виденного накануне в этом районе, про черное облако, явно магического происхождения, про далекий плач, доносившийся сквозь бурю. Однако никто не удосужился выбраться из той переделки живым, чтобы рассказать истинную версию. Король Мурляндии и непосредственный зигфридов папа Клементий так горевал о потере сына, на которого возлагал множество надежд, что выпрыгнул из окна Тронной Башни в годовщину расставания со своим не единственным наследником. Самоубийство произошло на глазах Зигмунда. Хоть тело короля так и не нашли, а других свидетелей трагедии не было, младший вскоре взошел по мраморным ступеням к вожделенному мебельному символу власти и прочно на нем осел. Местные таверны и постоялые дворы лопались от количества версий «как это все было на самом деле», но пара десятков арестов быстро положили конец пересудам, и Мурляндия успокоилась под новой королевской дланью. С тех пор Зигмунд всячески избегал дамского общества, заменил всю женскую дворцовую прислугу на мужчин, а в тех редких случаях, когда сталкивался-таки с противоположным полом, становился мрачным и молчаливым сверх обычного.

Абракадабр, который сейчас мчался над Черными Дебрями, неплохо знал биографию Владыки Мурляндии, но он и предположить не мог, что выбранная форма похищения Книги Переходов и Пересадок нанесет Зигмунду настолько глубокую душевную травму. Волею случая Сейра получилась похожей на Кирозию и, впервые за долгие годы, всколыхнула так надежно и глубоко спрятанные чувства, пережитые королем в юности.

Балкон раскачивался из стороны в сторону, виляя в такт махам крыльев Невроза. Зигмунд крепко держался за перила, жадно вглядываясь вдаль. Красный уже горизонт оставался пустым, несмотря на то что дракон летел на пределе своих сил. Еще пару дней назад, во время визита, нанесенного Корениусу, Зигмунд восседал на шее своего питомца, дабы не перегружать только что поправившегося летуна весом балкона. Теперь же Невроз чувствовал себя гораздо бодрее, но нагнать друида пока не получалось. Король не знал, какую скорость могут развивать эти странные тележки, на которых от него удирали ненавистные воры, но если до сих пор встреча не произошла, значит – порядочную. Время от времени Зигмунд шарил магией по лесу, но следов Абракадабра не находил: это значило, что старикашка здесь не приземлялся. Слабый магический хвост продолжал тянуться по воздуху, плавно забирая на северо-восток. Сложить два плюс два было несложно – Абракадабр стремился в Ледяные Пики. Что ж, хоть на край света. Зигмунд будет преследовать друида до тех пор, пока не догонит и не убьет.

Белоснежные шапки гор и два силуэта на летающих повозках показались на горизонте почти одновременно. Зигмунд взялся за чугунный рычаг под перилами балкона и опустил его вниз. В ответ под каменным днищем полыхнули два языка голубого пламени. Единовременное и непродолжительное магическое ускорение резко толкнуло короля назад, а дракона заставило прибавить хода, дабы не получить под хвост острыми прутьями ограждения. Нескольких секунд хватило на то, чтобы почти поравняться с метлолетами, облепленными яростно визжащими Химерами. Несмотря на жаркую битву, Абракадабр услышал рокот колдовского огня за спиной и резко принял в сторону, одновременно оглядываясь на Зигмунда. Эйбус, вовсю орудовавший палицей, продолжал лететь по прямой. Владыка Мурляндии натянул поводья, уводя Невроза к друиду, а Химеры перегруппировались и бросились за троллем. Ледяные Пики оказались под Эйбусом как раз в тот миг, когда сразу пять зубастых тварей бросились ему в лицо, закрыв крыльями глаза и впившись когтями в каменную кожу. Тролль попытался сбросить нападавших свободной от палицы рукой, отпустил руль и почти сразу потерял равновесие. Абракадабр, закладывая сложный пируэт, видел метлолет друга, вошедший в штопор. Отчаявшийся выровнять полет Эйбус взмахнул палицей и со всей силы огрел себя по голове. Химеры с хриплыми криками сорвались со своей жертвы и кубарем понеслись прочь, однако и тролль не удержался в седле и полетел вниз, отдельно от метлолета. Друид проводил взглядом неуклюжее серое тело, без единого крика ударившееся о снежный склон и исчезнувшее среди острых камней чуть ниже. Почти сразу спину Абракадабра обожгло – Невроз начал пристрелку. Балахон старика вспыхнул, расползаясь под языками драконьего огня, шляпу сорвало и унесло прочь, а тлеющий метлолет начал терять управление. Друид запоздало щелкнул пальцами, заключая себя в прозрачную защитную сферу. Несколько новых снопов пламени ударились в нее, выгибая внутрь, но не прорывая. Однако восстановить почти полностью сожженные веточки метлы волшебник не мог – повозка, волоча за собой шлейф черного дыма, стремительно теряла высоту. Прямо над головой клацнули когти Невроза, пытавшегося схватить старика, тут же следом просвистел балкон с Зигмундом, чье лицо было искажено злобной ухмылкой. Абракадабр вынул ноги из стремян и оттолкнул от себя объятую огнем повозку. Метлолет кувырнулся в воздухе последний раз и разлетелся вдребезги, ударившись о камни. Друид рухнул рядом, однако сфера приняла на себя удар и, спружинив, вновь взмыла в воздух. Зигмунд завис над плато, усеянным кривыми скальными зубами, торчащими из-под снега. Правая рука короля бушевала рыжим огнем, разгораясь все сильнее, внизу, словно детский мячик, скакал Абракадабр в защитной оболочке. Внезапно Владыка Мурляндии замер, словно вспомнив что-то очень важное, но тут же вернул на место мерзкую ухмылку и, стряхнув с руки огонь, зажег перед собой зеленого цвета молнию.

– Дисрой Имиж Клик! – возопил он дурным голосом, схватил молнию и метнул ее в друида.

Изгибаясь и осыпая плато искрами, она долетела до сферы и взорвалась. Ядовито-зеленого цвета облако объяло Абракадабра, растопив снег вокруг. Зигмунд расхохотался, глядя на поверженного врага. Его месть удалась. Облако улеглось, оставив на месте взрыва обожженный камень и дыру размером с колодец. Король Мурляндии медленно пролетел над ней, пытаясь разглядеть плоды своей магии, но друид в прямом смысле слова провалился сквозь землю. Разочарованно крякнув, Зигмунд натянул поводья, направляя Невроза на юг, сел на пол балкона и свесил ноги за борт – силы начали оставлять короля.

* * *

Сон, порядком вымотав и не принеся желанного отдыха, отпустил Рагнара обратно в подземелье. Нудная капель отдавалась в голове болезненным эхом. Викинг заставил себя встать и идти дальше. Придуманные ранее схемы очередности поворотов давно обнаружили свою полную несостоятельность, и теперь он брел просто наугад. В очередной раз выбрав неправильное направление, Рагнар снова прошел мимо Хрустального Зала и отправился по влажному жерлу в совершенно ненужную сторону. Внутренний голос оставался не в настроении, и, заполняя паузу, викингу вспомнился недавний поход в Пещеры Аргура.

Случилось это около месяца назад, когда Рагнар только вернулся из Земель Восхода. В какой-то из гаринонских таверн к нему пристал лысый коротышка и рассказал страшную тайну о несметных сокровищах, спрятанных близ города Крополя. Ничего более путного в планах викинга не значилось, и он решил проверить эту сомнительную историю. Лысый представился Инъекцием – жрецом секретного культа Ди-Авала, и, назначив встречу в Крополе, исчез. Рагнар еще пару дней провел в Гариноне, потом купил лошадь и через несколько дней прибыл в Крополь. Инъекций обнаружился в условленном месте и пригласил викинга в маленький подвальный пивнячок, где поведал завораживающую историю Пещер Аргура.

Три века назад пещеры были не более чем заурядными дырами в горной породе. Говаривали, что какие-то гномы пытались устроить в них что-то вроде тайного общества по защите алмазов от ювелиров-браконьеров, но быстро погорели на контрабанде и прочно осели в кропольской тюрьме. С тех пор и до недавнего времени горное нутро пустовало, пока около года назад там вдруг не объявился странный тип по имени Аргур. Он быстро сколотил банду разбойников, обзавелся парой огненных элементалей и стал совершать набеги на окрестные поселения. Городская управа отправила в неблагополучные пещеры несколько отрядов, но гвардейцы пропадали без следа. Тогда мэр Крополя Би-Каратий Гневный решил, что потратил достаточно нервов и людей на решение проблемы и объявил награду в тысячу монет за голову Аргура как за доказательство его ликвидации. Однако он не учел того факта, что злодейский главарь принадлежал к некогда славному роду Варанцев – людей-ящериц и обладал фамильной приметой в виде трех голов. Вольные охотники опытным путем быстро установили, что прорваться через расплодившуюся подземную армию практически нереально, и решили не рисковать, тем более за втрое заниженную, по их мнению, цену. Аргур тоже не сидел сложа руки и с помощью нескольких запретных рун разбудил небольшой вулкан, окружив свое логово озерами из лавы. Би-Каратий счел, что с его стороны все необходимое сделано, и просто перестал обращать внимание на сводки из этого района. Таким образом, пещерная банда, не встречая сопротивления со стороны властей, накопила в своих сундуках такое количество золота и каменьев, что если Рагнар доберется до сокровищницы, то безбедная старость им с Инъекцием обеспечена. Кроме того, если викингу удастся добыть похищенный много лет назад и осевший у коварного Аргура Рассекающий Меч, орден Ди-Авала отвалит за него почти все свое состояние. Этот священный артефакт необходим всем страждущим паломникам, приходящим в Крополь ради спасения израненных суровым бытием душ.

Рагнар легкомысленно согласился, и жрец тут же нагрузил его кучей всякого хлама, вроде Эликсира Здоровья или Свитков Знаний, уверяя, что все это обязательно пригодится в походе. Кроме того, Инъекций впаял викингу новый волшебный топор и целую сумку защитных амулетов и колец. Когда торговый энтузиазм жреца иссяк (а случилось это одновременно с окончанием платежеспособности Рагнара), настало время отправляться в путь. Лошадь, которую викинг обменял на часть амуниции, осталась в храмовой конюшне, а новоявленный герой бодро потопал в пещеры пешком, прогибаясь под весом мешка со снаряжением. Инъекций долго махал вслед платочком, причитая, что, дескать, если бы не плачевное состояние ордена, он бы всенепременно отдал бы товар даром и не забрал бы лошадь, но – обстоятельства сильнее него. Еле добравшись до места, викинг выяснил у испуганных местных жителей, что пещеры состоят из нескольких уровней, на каждом из которых обитают разные твари, причем чем ниже, тем опаснее. Случайно встреченный грибник посоветовал переодеться перед входом в подземный лабиринт и искренне улыбался, расхваливая кузнеца, чья лавка удачно оказалась совсем рядом. Рагнар взял в долг новые доспехи, переоделся и сложил все временно ненужное снаряжение в большой сундук, который кузнец любезно согласился охранять за скромную почасовую плату. Потом викинг предпринял несколько безуспешных попыток добраться до Аргура, и каждый раз возвращался в кузницу, пополняя гардероб и расплачиваясь золотом, подобранным в подземелье. После недели таких маневров Рагнар понял, что чем прочнее доспехи, тем сильнее твари в пещерах. То ли у них с этим кузнецом была какая-то договоренность, то ли еще что-то, но обновки не спасали совершенно. Когда в конце концов Рагнар спустился на последний уровень (имея на себе нагрудник из чешуи сиомского пешеходного дракона и хрустальный волшебный шлем), к нему вышел Аргур, который оказался нормальным мужиком и рассказал, что Инъекций – двоюродный брат мэра Крополя. Выяснилось, что банды налетчиков здесь никогда не было, а вулкан и местные гнезда лавовых элементалей существуют испокон веков и к деятельности Аргура никакого отношения не имеют. Сам трехглавый отшельник занимается живописью и коллекционирует редкое оружие, обустроив себе в теплом местечке уютное жилище, а вся эта шайка с братьями-жуликами во главе и местными торговцами на подхвате придумывает всякую ерунду и ищет приезжих, падких на магические штучки (один такой ломился в пещеры три месяца, в чем только ни приходил). Рагнар послушал, подумал, потом обменял у Аргура свои доспехи на Рассекающий Меч, который, как ни странно, оказался-таки в наличии, и пошел в Крополь. Только дальше поселка вернуться не смог – дорогу преградил невысокий заборчик, который тянулся вдоль кромки леса, и сколько викинг вдоль него ни ходил, калитки так и не нашел, а перелезть через него мешала магия. Рагнар психанул, зашел к кузнецу, высказал свои пожелания по поводу качества доспехов и этических норм ведения торговли, отобрал у него лошадь и поскакал в Мурляндию. Раз уж судьба забросила его в эти края, викинг решил заехать в Кронвейр, где раньше не бывал, но слышал о нем много любопытного. Однако череда мелких неприятностей быстро лишила Рагнара лошади и остатков человеколюбия, оставив посреди Черных Дебрей без сна, денег и веры в радужные перспективы. Ну, а потом – предрассветный крик о помощи, нервический дракончик, камень, Абракадабр… и пещеры. Рагнар очнулся от воспоминаний: он стоял на краю пролома.

Очередной тоннель вывел к почти круглой тупиковой нише, разрезанной пополам огромной трещиной. Далеко внизу блестело озеро, возможно, то самое, и тогда Рагнар проделал длинный путь наверх, а возможно, другое, и тогда получается, что викинг вообще Гор знает где. Обгрызенный каменный выступ крошился под ногами, осыпаясь незначительными фрагментами в почти невидимую воду. Звуки капели и неверных сквозняков остались позади, уступив место тихому шелесту кого-то близкого, но скрытого. Через пролом от Рагнара была стена, мокрая и покрытая мхом. Тонкие лучики света пробивались сверху из небольшого оконца в своде. Викингу пришлось основательно проморгаться, пока он не убедился в правдивости увиденного – действительно, впервые за долгое время перед ним предстал солнечный свет. Пусть далекий и призрачный, пусть шедший через почти недосягаемое крохотное оконце, но все же свет. Отряхнувшись от видений и воспоминаний, Рагнар огляделся. Путь можно было продолжить в трех направлениях: вниз в озеро, назад в пещеры или вверх к солнцу. Первые два варианта были легкоисполнимы, но не соответствовали внутренним стремлениям, третий влек всем своим видом, но казался труднодоступным. Что ж, если судьба задумала отнять жизнь, то ее очень сложно от этого отговорить, а узнать ее истинные намерения можно только опытным путем. Рагнар повертелся, прикинул возможный маршрут и принял решение. Он скинул ножны с Улавливающим Мечом, бросил на пол шерстяной плащ и кожаную куртку. Оставшись в рубашке безрукавке и штанах, Рагнар сдвинул бабушкин меч за спину и ухватил кончиками пальцев скользкий выступ над головой. Медленно и аккуратно он подтянулся, упираясь носками сапог в стену, и двинулся к оконцу. Скалолазом викинг был очень приличным, но блуждания по пещере почти не оставили сил, тем более что подъем был действительно не из легких. Несколько раз ноги соскальзывали, подвешивая тело над проломом, однажды сорвалась рука, сделав падение почти неизбежным. Кривая пасть с озером внутри словно притягивала, тащила тело к себе, изо всех сил стараясь не отпустить жертву, но Рагнар, стиснув зубы, продолжал карабкаться. Иногда он замирал, прижимаясь щекой к холодной и равнодушной стене, переводил дыхание. Медленно, расплываясь в слезящихся глазах, оконце приближалось к Рагнару, и чем ближе оно становилось, тем сомнительнее его размеры совпадали с размерами викинга. Гоня прочь сторонние мысли, Рагнар цеплялся за единственный шанс на спасение, выступ за выступом подбираясь к живительным солнечным лучам. Наконец, глубоко вздохнув, он раскачался на онемевших и влажных от напряжения пальцах и прыгнул, выставив одну руку вперед. Пролетев над продолжавшей гнусно ухмыляться в предвкушении добычи пастью разлома, викинг вцепился в край окошка. Собрав последние силы, он подтянулся и, расставив в стороны локти, повис над пропастью. Взору открылась небольшая ниша со стенами, покрытыми льдом, плавно спускавшимся к полу из большого отверстия в потолке. Над Рагнаром светилось вечернее небо, залитое закатным солнцем. Душещипательная картина вызвала прилив исчезнувших было сил, и викинг пойманной рыбой забился в оконце, пытаясь выбраться к небу целиком. Однако острые края плотно впились ему в грудь, не желая размыкать колючие объятия. Тело начало неметь, ноги сделались втрое тяжелее, мышцы плеч разрывались от напряжения. Как бы отчаянно ни хватался Рагнар за скользкий камень, его неумолимо засасывало вниз. Викинг скрипел зубами, болтал ногами, ища опоры на потолке нижней пещеры, но все напрасно. Эту схватку он проигрывал.