Текст книги "Феномен и категория зрелости в психологии"

Хотелось бы отметить, что мы уже располагаем немалыми знаниями в этой области, однако мы еще весьма далеки от знания истинной картины природных предпосылок развития человека. Индивидные свойства, также как и темпераментальные, имеют только один аспект зрелости, а именно, дефинитивный. Нам еще предстоит благодаря новым технологиям и новым методам изучения индивидных свойств совершенно по-новому посмотреть, прежде всего, на развитие мозга и его структур, на формирование свойств нервной системы, которые лежат в основе формально-динамических свойств, или темперамента. Последние же, как показано в наших исследованиях, обусловливают формирование свойств интеллекта и характера (Русалов, 1986, 1999). Не исключено также, что эти последние, т. е. свойства характера и интеллекта, оказывают косвенное влияние на формирование субъектно-содержательных личностных свойств индивидуальности.

Еще раз подчеркнем, что свойства различных уровней индивидуальности, о которых говорилось выше, в эмпирических исследованиях являются чисто статистическими величинами, усредненными баллами, которые мы получаем в результате применения различных тестов. Индивидуальность здесь представлена как профиль свойств конкретного человека по сравнению с обобщенными свойствами определенной популяции, в которой производится сравнение данной индивидуальности. В различных популяциях этот профиль может быть совершенно разным.

Есть ли выход? Можно ли объективно измерить индивидуальность как уникальную систему свойств, отличную от других индивидуальностей? Мы считаем, что можно. Нами разработан специальный способ оценки свойств различных уровней индивидуальности – на всех ее уровнях – объективными, надежными и валидными методами. Результаты этой разработки используются нами уже более пяти лет в практической работе. Суть метода заключается в следующем. Конкретный человек сравнивает имплицитно свои свойства (смыслы, ценности, отношения, свойства интеллекта, характера, темперамента и т. д.) не со свойствами других людей, а со своими собственными свойствами. Сравнивая попарно на экране компьютера свойства того или иного уровня индивидуальности, конкретный человек должен решить, какое из предъявленных свойств (смыслов, ценностей, свойств интеллекта, характера и т. д.), для него является в настоящее время более ценным, более важным, более значимым, более выраженным, и выбрать эти предпочитаемые свойства. В результате этих выборов выстраивается иерархизированная пирамида субъектно-содержательных свойств (например, ценностей), пирамида динамико-содержательных личностных свойств (интеллекта, характера), пирамида темпера-ментальных свойств и т. д. Регистрация времени реакции выбора свойств, которая обязательно включена в процедуру измерения, позволяет уточнить иерархию свойств индивидуальности в пирамиде в случае равного числа выборов. Естественно, что данный метод может быть реализован только в компьютерном варианте. Многократные повторные исследования пирамиды свойств отдельных испытуемых (отдельных индивидуальностей) показывают высокую устойчивость структуры внутренних свойств. Тест-ретестовая корреляция, полученная в повторных исследованиях через 2–4 недели, имеет значение не менее 0,8. Успешное решение ряда практических задач свидетельствует о высокой валидности метода. Таким образом, в современной психологии грань между общей и дифференциальной психологией, изучающими индивидуальность человека, фактически стирается. Разработанный нами метод позволит в дальнейшем ответить на многие вопросы о том, как и в какое время созревает отдельная индивидуальность. А пока лишь можно высказать предположение, что индивидуальность, связанная с уникальностью, самобытностью, созревает (достигает своего устойчивого апогея) довольно в позднем возрасте примерно в среднем – к 30–50 годам.

Еще раз я хотел бы отметить, что до тех пор, пока мы не выработаем единую систему представлений о том, что такое субъект, индивидуальность, личность и куда относить, к какой категории, например, эмоциональные или интеллектуальные свойства, нравственные или социальные свойства, мы вряд ли сможем решить «острые» проблемы развития человека (Сергиенко, 1990) и понять те условия, при которых достигается зрелость тех или иных характеристик человека. Прежде всего, мы должны определиться, какую зрелость мы имеем в виду – дефинитивную или акмеологическую. Дефинитивная зрелость после прохождения своего плато начинает с возрастом постепенно снижаться. Акмеологическая же зрелость, наоборот, после достижения вершины (акме) продолжает увеличиваться, достигать новых вершин, по-видимому, за счет системных реорганизаций психических свойств. Противоположное направление векторов движения дефинитивной и акмеологической зрелости в конце концов приводит к тому, что физически беспомощный человек преклонного возраста нередко являет собой образец одухотворенной, просветленный личности (индивидуальности, субъекта). Не в этом ли заключается одна из причин глубокого, нарастающего внутреннего конфликта (или, скорее, трагедии) пожилых людей?

В представленной в заглавии статьи теме были названы лишь некоторые характеристики зрелости человека. Я бы «разбросал» их следующим образом по условным шкалам зрелости. Базальные эмоциональные свойства (страх, гнев, печаль, радость) – это свойства темперамента. Они созревают, т. е. становятся устойчивыми в дефинитивном смысле, к 12–20 годам. Темпераментальные и биологические (индивидные свойства) характеризуются зрелостью только в дефинитивном смысле и созревают (т. е. достигают вершины-плато) примерно к этим же годам.

«Эмоциональность» как внутренний мир тонких мировоззренческих чувств, по-видимому, необходимо отнести, если исходить из представлений С. Л. Рубинштейна (2003), к субъектным свойствам. Эти ценностно-смысловые эмоциональные характеристики созревают только в акмеологичеом смысле. Происходит такое созревание значительно позднее – в среднем примерно к 35–55 годам.

Нравственные свойства – это тоже свойства субъекта. Они созревают в акмеологическом смысле также довольно поздно, примерно в те же годы, что и характеристики «мировоззренческой» эмоциональности, а при отсутствии адекватных условий социальной среды – никогда.

Субъектно-содержательные личностные свойства (смыслы, цели, самоотношения, самооценки) созревают в акмеологическом смысле к 30–50 годам. А вот динамико-содержательные свойства личности – интеллект, характер – характеризуются двумя типами зрелости: и дефинитивной, и акмеологической. В дефинитивном смысле зрелость интеллекта и характера наступает в среднем к 12–20 годам. В акмеологическом смысле – к 25–45 годам.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что высказанные нами предположения о временных рамках дефинитивной и акмеологической зрелости для различных психических свойств и образований (в частности, для субъекта, индивидуальности, личности) носят явно умозрительный характер. Необходимы специальные эмпирические исследования, которые позволили бы решить эту острейшую ключевую проблему психологии.

В. М. Русалов (Институт психологии РАН)

Литература

Абульханова-Славская К. А. О субъекте психической деятельности. М.: Наука, 1973.

Аминев Г. А., Аминев Э. Г. (Ред.). Проблемы биофизики духовности и одаренности. Уфа: БПО РПО, 2000. С. 324.

Ананьев Б. Г. Избранные труды. В 2 т. М.: Педагогика, 1980.

Ананьев Б. Г., Степанова Е. И. (Ред.). Развитие психофизиологических функций взрослых людей. М.: Педагогика, 1972. С. 227–246.

Барабанщиков В. А. Методы психологического познания: системный взгляд // Труды ярославского методологического семинара. Метод психологии. М.: МАПН, 2005. Т. 3. С. 14–23.

Берн Ш. Гендерная психология. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2001.

Бодалев А. А. Вершина в развитии взрослого человека. Акмеология – новая наука. 2005: http://hpsy/ru/public/x798/html

Брушлинский А. В. Проблемы психология субъекта. М.: Изд-во ИП РАН, СПб.: Алетея, 2003. С. 274.

Вейнингер О. Пол и характер. Мужчина и женщина в мире страстей и эротики / Пер. с нем. М.: Форум XIX–XX–XXI, 1991.

Геодакян В. А. Теория дифференциации полов и проблема человека // Человек в системе наук. М.: Наука, 1989. С. 171–189.

Голубева Э. А. Способности. Личность. Индивидуальность. Дубна: Феникс+, 2005. С. 512.

Деркач А. А. (Ред.). Акмеология. Учебник. М.: РАГС, 2002. С. 650.

Дорфман Л. Я. Метаиндивидуальный мир. М.: Смысл,1993. С. 456.

Крайг Г. Психология развития. СПб.: Питер, 2000.

Кучма В. В. (Ред.). Этапы жизнедеятельности человека и медицинские услуги в разные возрастные периоды. М.: Изд-во Академия, 2002. С. 400.

Маслоу А. Психология бытия. М.: Рефл-бук,1997. С. 300.

Мерлин В. С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М.: Педагогика, 1986.

Мухина В. С. Возрастная психология. М., 1998.

Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. М.: Наука, 1976. С. 336.

Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М.: Прогресс, 1994.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003.

Русалов В. М. Теоретические проблемы построения специальной теории индивидуальности. Психологический журнал. 1986. Т. 7. № 4. С. 23–29.

Русалов В. М. Формально-динамические свойства индивидуальности человека (темперамент) // Краткая теория и методы измерения для различных возрастных групп: Методическое пособие. М.: МГТУ им. Баумана, 2004. С. 136.

Русалов В. М. Темперамент // Современная психология: Справочное руководство / Под ред. В. Н. Дружинина. М.: Инфра, 1999. С. 459–483.

Русалов В. М. Опросник черт характера взрослого человека (ОЧХ-В). М.: МГТУ им. Баумана, 2003. С. 100.

Сергиенко Е. А. Проблемы психологии развития: некоторые острые вопросы и пути их решения. Психологический журнал. 1990. Т. 11. № 1. С. 150–160.

Теплов Б. М. Избранные труды. М.: Педагогика, 1985. Т. 1, 2.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

Штерн В. Дифференциальная психология и ее методические основы. М.: Наука,1998. С. 335.

Allport G. W. Pattern and growth in Personality. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1961.

Bem S. L. The measurement of psychological androgyny. Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1974. 42. 155–162.

Rushton J. P. Race, Evolution and Behavior. Transaction Publishers. 1997.

Зрелость и незрелость в контексте ортогенетического закона развития

[2]2
  Работа поддержана грантом РГНФ 04-06-00274a.


[Закрыть]

Один из универсальных законов развития, ортогенетический принцип Гёте – Спенсера – Вернера состоит в следующем: «Всюду, где есть развитие, оно идет от состояний относительной глобальности и отсутствия дифференциации к состояниям большей дифференцированности, артикулированности и иерархической интеграции. Органическое развитие – это всегда постепенно возрастающая дифференциация, иерархическая интеграция и централизация внутри генетического целого» (Чуприкова, 1997, с. 71). Снижение достигнутого уровня дифференцированности и интегрированности системы означает, соответственно, ее регресс, деградацию (там же; Werner, 2004). «Орто» по-гречески означает «прямой», «правильный», и само название «ортогенетический закон» отражает, таким образом, представления об универсальном правильном направлении процесса развития (Чуприкова, 2003, с. 57). Как предполагается, этот закон характеризует развитие любых целостностей – организмов, индивидов, социальных общностей и т. д.

Мы считаем, что здесь возникает ряд критически важных вопросов, на которые необходимо получить ответы, чтобы лучше понимать процессы и закономерности созревания систем. Возможность постановки этих вопросов означает, что ортогенетический принцип еще сам находится в стадии созревания и таит в себе потенциал различных направлений развития.

1. Вопросы отношений между процессами интеграции и дифференциации внутри системы. Являются ли отношения между: а) мерой интегрированности и б) мерой дифференцированности системы константой для разных организмов, индивидов, обществ и т. д.? Являются ли отношения между интеграцией и дифференциацией константой на протяжении развития той или иной конкретной системы (напри мер, на протяжении жизненного цикла индивида, на разных стадиях его созревания)? Возможны ли те или иные асинхронии, разные ритмы динамики дифференциации и интеграции? Например, может ли рост дифференцированности сопровождаться снижением интегрированности, и наоборот?

В работах разных авторов по ортогенетическому закону нам не удалось обнаружить описания и анализа такой противонаправленной динамики. Создается впечатление, что они, включая самого Х. Вернера, рассматривали и рассматривают интеграцию и дифференциацию связанными такой связью, которая задает строго однонаправленные, однотипные изменения. Это либо: а) одновременный рост дифференциации и интеграции, либо б) их одновременное снижение (например, при патологии). Между тем, в контексте системной методологии Х. Вернера такого рода связь может рассматриваться скорее как атрибут системы невысокой пластичности и дифференцированности (а не гибкой и дифференцированной системы).

2. Вопросы об отношениях и взаимодействиях межу системами. Как принцип необходимого разнообразия, открытый У. Р. Эшби, работает в области распределения отношений «интеграция – дифференциация» между разными системами? Каковы закономерности взаимодействия между такими системами, которые отличаются друг от друга по соотношению «интегрированность – дифференцированность»? Как, например, будет взаимодействовать система относительно высокой дифференцированности и несколько меньшей интегрированности с другой системой относительно большей интегрированности и несколько меньшей дифференцированности?

Становятся ли взаимодействия между системами по мере развития более интегрированными и дифференцированными? В каких случаях эти взаимодействия и отношения являются синергичными и в каких – взаимно подавляющими или же обеспечивающими победу одной системы и поражение, уничтожение другой?

С нашей точки зрения, ответы на эти вопросы требуют дальнейших фундаментальных исследований. Здесь мы остановимся только на некоторых из них в контексте анализа проблем психологического созревания.

Системы, далекие от равновесия интеграции и дифференциации

Если исследователь считает, что отношения между дифференциацией и интеграцией являются неизменными, то необходимо постараться установить эту фундаментальную константу мирового развития – может быть, даже как физическую константу путем тех или иных измерений и (или) математического вывода.

Но нам представляется более правдоподобным, что отношения между дифференциацией и интеграцией являются динамически изменяющимися. Развитие различных систем и их внутренних частей характеризуется различными отношениями между процессами интеграции и дифференциации. Идеальный баланс, при котором каждый шаг в направлении возрастания (убывания) дифференциации сопровождается абсолютно эквивалентным одновременным шагом в направлении возрастания (убывания) интеграции или, наоборот, представляется скорее абстракцией. Разные системы движутся по существенно разным траекториям в пространстве «интегрированность – дифференцированность – зрелость» (рисунок 1).

Рис. 1 Варианты развития различных систем по параметрам динамики интегрированности и дифференцированности (эскиз) (Poddiakov A., 2006)

Соответственно, для описания некоторых систем может быть более адекватным представление о противонаправленной динамике интеграции и дифференциации. Так, С. Д. Пьянкова (2005) в своем исследовании рассматривает когнитивную интегрированность и дифференцированность как «сообщающиеся сосуды»: рост (снижение) интегрированности связан с одновременным снижением (ростом) дифференцированности.

Разнообразие траекторий и неопределенность прогноза их развертывания может возрастать из-за межсистемных взаимодействий (Poddiakov, 2006).

В целом при анализе созревания систем мы исходим из следующего общего положения. Существуют системы, далекие от равновесия интеграции и дифференциации, и эти системы можно грубо подразделить на два типа в соответствии с тем типом развития системы, который преобладает на данном этапе (Поддьяков, 2006).

Развитие систем первого типа идет в основном путем формирования новых нижележащих уровней, подчиняющихся уже имеющимся уровням. Такой путь позволяет осуществлять более совершенное управление с вышележащих уровней и повышает их относительную значимость в системе.

Развитие систем второго типа связано преимущественно с возникновением новых, более высоких уровней, берущих на себя координацию и перестройку функционирования нижележащих уровней. Здесь можно говорить о более важной роли, о доминировании (на данном этапе развития системы) процессов интеграции. Большинство реальных систем развивается в обоих направлениях, однако одно из них может преобладать.

Пока развитие осуществляется преимущественно по пути формирования более высоких уровней, качественно изменяющих структуру управления, можно говорить о ведущей роли процессов интеграции. При этом образования новых уровней вступают во взаимодействия (в том числе конфликтные) и с образованиями предшествующих уровней, и с только возникающими, более новыми уровнями. В норме в результате этого взаимодействия формируется новая целостность, характеризующаяся новым уровнем интегрированности и дифференцированности (Поддьяков, 2006).

Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод, что достигнутая зрелость реальной системы всегда относительна. При возникновении тех или иных новых, более высоких уровней система теряет эту свою зрелость. А по мере преимущественного развития в направлении формирования нижележащих уровней она скорее приобретает зрелость, созревает.

Анализируя психическое развитие в онтогенезе, Н. Н. Поддьяков (1997а, 1997б) считает, что следует говорить не о балансе, а о доминировании процессов интеграции над дифференциацией в дошкольном возрасте. Период дошкольного детства характеризуется появлением важнейших психических новообразований – высших психических функций (речи, мышления, произвольного поведения и т. д.), которые подчиняют себе, регулируют и координируют функционирование и развитие образований более низкого уровня (и психических, и физиологических). Разумеется, при этом идет интенсивная и чрезвычайно важная дифференциация ранее возникших образований предшествующих уровней, однако направления этой дифференциации уже в значительной мере подчиняются возникающим новообразованиям более высокого уровня. Н. Н. Поддьяков выделяет поисково-пробующие формы интеграции. А именно несколько возникающих глобальных диффузных структур могут объединяться в различные комбинации, «нащупывая» ту или иную закономерность, оптимальные варианты структуры, функционирования, развития. Эти интеграционные процессы образуют фронт изменяющихся «горизонтов развития» ребенка по ряду магистральных направлений. Понятие горизонтов развития отличается от зон развития Л. С. Выготского (Поддьяков, 1997б).

Положение о доминировании процессов интеграции над дифференциацией в дошкольном возрасте было позднее подтверждено и на нейропсихологическом уровне (Каданкова, 2000).

Следует подчеркнуть, что, с нашей точки зрения, уже в работах самого Х. Вернера можно найти некоторые предпосылки рассмотрения интеграции и дифференциации как не вполне сбалансированных (хотя и не противонаправленных) в некоторых важных случаях. Он различал два значения понятия развития: а) развитие как специализация (development as specialization); б) развитие как креация, созидание (development as creation или creative development) (Werner, 2004, p. 19). И писал, что развитие психики ребенка характеризуется «возрастающей централизацией за счет высших функций, упорядочивающих, задающих форму и направление низшим активностям» (Werner, 2004, p. 52–53). Однако созревание Х. Вернер все-таки рассматривал как одновременный рост интеграции и дифференциации, а диффузность психических образований считал недостатком.

В контексте этого общего понимания развития он, например, интерпретировал рост коэффициентов корреляции между психическими функциями от младенческого к детскому возрасту и их последующее снижение к юношескому. С его точки зрения, это последующее снижение означает рост дифференциации при общем возрастании иерархической интеграции. Правда, здесь возникают вопросы и противоречия, вызванные неоднозначностью операционализации понятий «интегрированность» и «дифференцированность». Например, Хейлиген (Heylighen, 1999) рассматривает интеграцию как рост числа и силы связей. С этой точки зрения, падение числа значимых корреляций может означать только снижение, а никак не рост интегрированности в отличие от интерпретации Х. Вернера. Примером может служить ∩-образная динамика коэффициентов корреляции психических функций при патологии – она может означать падение интеграции и движение всех связей к распаду. Вероятно, Х. Вернеру следовало уточнить, в каком именно дипазоне ∩-образная динамика может быть вполне однозначно интерпретирована тем или иным образом.

Относительность различений

Следует подчеркнуть, что процессы интеграции и дифференциации, синтеза и анализа неразрывно связаны, и выделение того или иного типа процессов в качестве ведущего носит не абсолютный, а относительный характер. Более того, У. Р. Эшби строго доказал, что любая динамическая система может быть представлена таким образом, что она будет обнаруживать разнообразие произвольно выделенных частей просто за счет изменения точки зрения наблюдателя. «В заданном целом с данным произвольным поведением может быть найдено огромное число произвольных частей» (Эшби, 1966, с. 319).

Таким образом, усмотрение в системе тех или иных элементов и частей является относительным и обусловлено во многом субъективно. Этот выбор не может быть абсолютно произвольным; необходимо, чтобы выделенная часть могла быть объединена с другой частью так, чтобы «они совместно были изоморфны данному целому» (изоморфны в понимании, введенном Эшби). Но – даже при таком ограничении – вариантов этого изоморфизма для конкретной системы может быть огромное количество. Поэтому дробление на мелкие или же на крупные элементы в значительной мере зависит от исследователя (Эшби, 1966; Heylighen, 1999).

Д. Хофштадтер развил эти положения У. Р. Эшби и проиллюстрировал свои рассуждения забавными и общепонятными картинками-метафорами. Хотя они и не могут служить строгими доказательствами, но способствуют пониманию самой идеи того, что выделение в системе тех или иных составляющих и дробление их на части зависит от взгляда наблюдателя. На рисунках Д. Хофштадтера представлены определенные слова. Но изображения букв того или иного слова сами составлены из более мелких букв, образующих свои подконфигурации-слова. Благодаря этому в одном и том же изображении можно совершенно отчетливо увидеть то слово «холизм» (обозначающее стремление видеть целое, а не части), то слово «редукционизм» (обозначающее стремление видеть части, а не целое), то несуществующие слова-каламбуры «холизмионизм» и «редукцхолизм» (Хофштадтер, 2001, с. 294–317).

Положения У. Р. Эшби, Д. Хофштадтера, Ф. Хейлигхена касаются структуры систем и не затрагивают вопросов их развития. Но все вышесказанное можно отнести и к развитию любой системы. Видеть ли в развитии той или иной системы в качестве ведущего процесса все бо́льшую дифференциацию (частей, признаков, свойств) или же все бо́льшую интеграцию (их все бо́льшее их объединение) – зависит и от мировоззрения исследователя, его целей и установок и т. д. Причем эти установки могут быть как осознаваемыми, так и неосознаваемыми.

Один из парадоксов системного мышления состоит в следующем. Для того чтобы понять и описать систему как целое, необходимо понять и описать ее части и связи между ними; но для того чтобы понять и описать части системы и связи между ними, надо понять и описать ее как целое. Этот логический круг бесконечен и практически может быть преодолен лишь путем постепенной аппроксимирующей исследовательской работы, в ходе которой оба типа описаний все более сближаются (Садовский, 1972). Поэтому холистический подход всегда включает и редукционистские стратегии, а редукционизм – холистические.

Рассмотрим некоторые области, в которых можно обоснованно, пусть и с учетом относительности различений, обсуждать неравновесность между процессами интеграции и дифференциации на различных стадиях зрелости системы. (О возможности доминирования этапов интеграции в онтогенезе было сказано выше.)

Функциональная мозговая асимметрия

Межполушарная асимметрия (относительное доминирование левого или правого полушария) была открыта Нобелевским лауреатом Р. Сперри и детально изучается множеством исследователей в настоящее время (Ротенберг, WWW Document; Нейропсихология сегодня, 1995; Springer, Deutsch, 1989). Е. Д. Хомская пишет, что типы доминирования, типы профилей латеральной организации индивидов отражают фундаментальные особенности мозговой организации… При доминировании одного полушария усиливаются одни стратегии и ослабляются другие, при доминировании другого – имеется обратное соотношение. При этом в соответствии с современными представлениями левое и правое полушария функционируют всегда совместно, и поэтому можно говорить лишь об относительном преобладании того или иного «набора» стратегий (Хомская и др., 1997, с. 243). Стратегии переработки информации левым полушарием характеризуются как: абстрактно-схематические, логико-аналитические, понятийные, сознательные, сукцессивные (последовательные). Стратегии переработки информации правым полушарием характеризуются как образные, конкретные, синтетические, с высокой долей бессознательного, симультанные (одновременные) (там же, с. 243–244).

Итак, левополушарное мышление носит преимущественно аналитический, а не синтетический характер. Для него характерна последовательная, поэтапная обработка небольших порций однородной информации с высокой точностью на основе преимущественно дедуктивного логического вывода. Левополушарное мышление создает более однозначные, простые, внутренне непротиворечивые и «оптимистичные» модели реальности (Ротенберг, WWW Document; Ротенберг, Бондаренко, 1989; Иванченко, 1999).

Правополушарное мышление носит преимущественно синтезирующий, а не аналитический характер. Для него характерна параллельная, одновременная обработка больших массивов разнородной и разноуровневой информации, в том числе высокой неопределенности и сложности, в реальном масштабе времени. Оно стремится охватить в целостной образной картине все многообразие элементов и связей реальности, в том числе и тех, которые выглядят противоречивыми и взаимоисключающими, что создает многозначный контекст. Для правополушарного мышления характерен индуктивный стиль, внимание к случаям, а не правилам, к отклонениям от схемы, к непредсказуемости. Оно работает преимущественно на материале, нагруженном образными представлениями, больше связано с интуицией и творчеством (там же).

При решении любых задач аналитический и синтетический типы стратегий дополняют друг друга и равно необходимы. Однако один из типов может доминировать у того или иного человека, у тех или иных сообществ, в те или иные периоды развития. (Это может показаться парадоксальным для тех, кто исходит из модели, в которой каждый акт анализа должен строго уравновешиваться равномощным одновременным актом синтеза, и наоборот.) Так, в настоящее время выявлена примерно 50-летняя периодичность смен доминирования аналитического и синтетического типов в культуре – в архитектуре, музыке, живописи, литературе и др. (Иванченко, 1999).

Кросс-культурные различия

Р. Нисбетт с сотрудниками провел комплекс исследований мышления представителей европейской и азиатской культуры (Nisbett, 2003; Nisbett, WWW Document; Nisbett et al., 2001). Он показал, что тесты, разработанные психологами-европейцами, фактически не позволяют испытуемым – жителям Азии продемонстрировать те сильные стороны своего мышления, которые менее выражены у европейцев (европейскими психологами это было сделано не намеренно, а просто потому, что они имели слабое представление о других возможностях). Вот лишь один из многих примеров Р. Нисбетта: он сумел разработать такой тест на поиск различий между двумя похожими картинками, на которых немного отличаются друг от друга не только некоторые объекты (например, на одной картинке у взлетающего самолета видны выпущенные шасси, а на другой их нет), но и несколько изменены пространственные отношения между самими объектами (например, на одной картинке стоящий вертолет смещен чуть дальше от самолета, чем на другой картинке). Оказалось, что европейцы обращают внимание в первую очередь на измененные детали того или иного объекта, а жители Азии – на изменения отношений между несколькими объектами. Это означает, что у этих двух групп людей хорошо интегрированы и дифференцированы разные структуры. Иначе говоря, интеллектуальная зрелость жителей Азии и интеллектуальная зрелость европейцев – разная.

С нашей точки зрения, полученные Р. Нисбеттом данные фактически свидетельствуют не только о культурных различиях испытуемых-европейцев и жителей Азии, но и о культурно обусловленных когнитивно-стилевых предпочтениях психологов – разработчиков тестовых заданий. Остановимся на этом подробнее.

Тестирование: взаимодействие психолога и испытуемого, зрелых по-разному

Любой тест мышления – это еще и скрытая (хотя, может быть, и неосознаваемая) претензия его авторов на свою практически непревзойденную мудрость. Ведь предполагается, что интеллект любого человека может быть описан в рамках модели, созданной интеллектом автора теста, а значит, более мощным «суперинтеллектом». Более того, предполагается, что этот барьер никому из тестируемых не удастся перепрыгнуть в течение ближайших десятилетий использования теста.

Но процесс выполнения теста – это социокогнитивное взаимодействие между: а) лицами, которые создают тот или иной психодиагностический инструментарий, будучи вооружены вполне определенными теоретическими установками, познавательными и практическими целями, и находятся при этом на том или ином уровне познавательного и личностного развития; б) лицами, исследуемыми с помощью этого инструментария, которые тоже имеют свои познавательные и практические цели и находятся на своем уровне познавательного и личностного развития – вовсе не обязательно более низком. Психологическое исследование – это, в терминах В. А. Лефевра (2003), изучение «систем, сравнимых с исследователем по совершенству».