Текст книги "Эта книга сделает вас умнее. Новые научные концепции эффективности мышления"

Эта книга сделает вас умнее. Новые научные концепции эффективности мышления
Под редакцией Джона Брокмана

THIS WILL MAKE YOU

SMARTER

New Scientific Concepts to Improve Your Thinking

Edited by John Brockman

Перевод с английского Юлии Букановой

Дизайн обложки: студия OpenDesign

Печатается с разрешения фонда Edge Foundation, Inc. и литературного агентства Brockman, Inc.

Фото на обложке © Tobias Everke

© 2012 by Edge Foundation, Inc.

Предисловие

ДЭВИД БРУКС

Колумнист The New York Times, автор книги The Social Animal[1]1
  Дэвид Брукс. Общественное животное. М.: АСТ, 2013 (Здесь и далее – прим. ред., если не оговорено иное).


[Закрыть]

У каждой эры есть свои интеллектуальные «горячие точки». Если мы обратимся к началу XX века – на ум сразу приходит лондонский «Блумсберийский кружок». Затем на сцену выступили нью-йоркские интеллектуалы, группировавшиеся в 1950-х годах вокруг таких журналов, как Partisan Review. Самых влиятельных мыслителей нашей эры интересует когнитивистика в связке с эволюционной психологией и информационными технологиями. Эта плеяда ученых, вдохновленных такими известными людьми, как Даниэль Канеман, Ноам Хомский, Э. О. Уилсон, Стивен Пинкер, Стив Джобс и Сергей Брин, поддерживает интеллектуальное равновесие эпохи. Эти люди задают важнейшие вопросы и формируют дискуссии не только в профессиональной среде, но и за ее пределами, в публичной сфере.

В книге представлены лидеры этого научного сообщества. Им выпала удача играть ведущую роль в быстро развивающихся областях; им повезло и в другом: литературный агент и многосторонний популяризатор науки Джон Брокман организует встречи членов этого сообщества, устраивает симпозиумы и онлайн-дискуссии. Созданный Брокманом проект edge.org приумножил таланты его участников. Но главное – Брокман подтолкнул ученых к выходу за рамки научных дисциплин, поощряя их взаимодействие со специалистами из других областей, контакты с бизнесменами и общественностью.

Система научных дисциплин важна для университетов, она обеспечивает методологическую строгость. Но эта система не всегда связана с реальной жизнью (почему, собственно, психология занимается внутренней жизнью человека, а социология – его общественной жизнью, в то время как граница между обеими прозрачна и, быть может, не так уж и важна?). Чтобы интеллектуальная жизнь бурлила, нужно вытаскивать исследователей из их гетто, что и делает Брокман с помощью сайта edge.org.

Книга, которую вы держите в руках, преследует две цели – скрытую и явную. Во-первых, она поможет вам составить четкое представление о том, что именно занимает сегодня ведущих мировых мыслителей. Вы почувствуете оптимизм (или тревогу), с которыми они смотрят на технологии и на взаимодействие технологий с культурой. Вы заметите их желание выйти за пределы дедуктивного анализа и прибегнуть к более строгим методам целостного, или эмерджентного, мышления.

Вы также ощутите эмоциональный настрой этой группы. Такие люди любят изящные головоломки и классные вопросы. Знаменитый вопрос Бенуа Мандельброта – какова протяженность береговой линии Британии? – прозвучал задолго до написания этой книги, но он очень точно передает характер задач, которые любят в этой среде. Вопрос кажется простым: нужно просто посмотреть в энциклопедии. Но как заметил Мандельброт, длина береговой линии зависит от того, как ее измерять. Если просто провести черту вдоль берега, получится одно число, но если попытаться измерить все фьорды и бухты, неровности гальки и песчинок, число будет совсем другое.

Такая постановка вопроса и запутывает, и проясняет. Она позволяет увидеть больше, чем обычно. Авторы этой книги заводят нас в глубины сознания и предлагают нам взглянуть на скрытые закономерности и сферы жизни. Думаю, на них оказал влияние дух Кремниевой долины. Они ценят новаторский подход и не видят большой беды в провалах. Они полны энтузиазма. Но самое важное – они далеки от холодного детерминизма. Благодаря им когнитивистика и другие естественные науки многое позаимствовали у литературы и гуманитарных наук. Джошуа Грин в своем замечательном эссе пытается определить взаимосвязь между естественными и гуманитарными науками, между методами визуализации работы мозга и трагедией «Макбет». Он показывает, что это взаимосвязанные и дополняющие друг друга области знания. Таким образом, разрыв между естественнонаучной и гуманитарной культурой частично восполняется.

Непосредственная же цель этой книги состоит в том, чтобы снабдить нас инструментами для размышления о мире – инструментами более совершенными, чем те, которые были в нашем распоряжении до сих пор. Несмотря на то, что книга написана учеными, многое в ней может пригодиться в нашей обычной повседневной жизни.

Продвигаясь по книге последовательно или выхватывая несколько страниц то тут, то там, вы увидите, что некоторые эссе описывают закономерности

нашего мира. Николас Кристакис, как и несколько других авторов, подчеркивает, что свойства многих вещей в мире проявляются лишь в цельности этих вещей – отдельные их части таких свойств не имеют. Эти свойства невозможно понять путем простого анализа, разложения на составляющие; необходимо учитывать взаимосвязи целого. Стефон Александер – один из двух авторов, подчеркивающих наблюдаемую в мире двойственность. Подобно тому, как электрон одновременно имеет свойства волны и частицы, многие вещи обладают одновременно двумя наборами характеристик. Клей Ширки отмечает, что, хотя мы склонны искать в окружающем мире нормальные распределения вероятностей, на самом деле они часто описываются законом Парето. Явления часто резко смещены к вершине распределения: в любой компании большую часть работы выполняют 20 % сотрудников, и лишь 20 % от этих двадцати берут на себя основную нагрузку.

Читая статьи, посвященные подобным закономерностям, вы столкнетесь с интересными фактами. Я, например, не знал, что в Индии владельцев мобильных телефонов в два раза больше, чем людей, имеющих возможность пользоваться современным туалетом.

Большая же часть эссе посвящена метакогнитивным процессам (осознанию сознания). Их авторы размышляют о том, как именно мы мыслим. На меня большое впечатление произвели тексты Даниэля Канемана про иллюзорную фокусировку, Пола Саффо про временные горизонты, Джона Маквортера про пути развития и Евгения Морозова про эффект установки. Если вы руководите организацией или выполняете работу, требующую размышлений о мире, то эти инструменты для вас – настоящий волшебный молот, чудо-оружие. Отныне и в течение всей жизни эти инструменты будут помогать вам лучше понимать мир и более ясно осознавать собственную предвзятость.

И последнее, на что я хочу обратить внимание: исследователи дают нам в руки инструменты для мышления. Это звучит прагматично, и так оно и есть. Но помимо того, в укромных уголках и закоулках этой книги рассеяны проницательные догадки о нашем внутреннем мире, о наших эмоциях и духовной сущности; о том, что мы из себя представляем. Некоторые наблюдения не очень-то воодушевляют. Глория Ориджи пишет о «какономике» – нашей склонности производить и покупать продукты низкого качества. Но Роджер Хайфилд, Джонатан Хайдт и другие пишут об объединении ради существования, о том, что для эволюции важна не только конкуренция, но также сотрудничество и даже альтруизм. Хайдт остроумно отмечает, что мы – «жирафы альтруизма». В этом есть что-то, что трогает и поэтическую, и прозаическую стороны вашей природы.

Авторы представленных здесь эссе – ведущие специалисты в самых передовых областях знания. Эти страницы дают лишь поверхностное представление о том, чем они занимаются. Надеюсь, вас впечатлит не только свобода мышления этих людей, но и их скромность. В нескольких эссе подчеркивается, что мы видим мир крайне несовершенным образом и наши знания очень ограниченны. Авторы уважают научные методы и институты именно потому, что ресурс наших индивидуальных размышлений невелик. Всего более в этой книге очаровывает необычное и столь важное сочетание смирения и смелости ума.

Вопрос года

ДЖОН БРОКМАН

Издатель, редактор edge.org

В 1981 году я основал интеллектуальный «Клуб реальности». До 1996-го встречи клуба проходили, среди прочего, в китайских ресторанах, в мастерских художников, залах заседаний инвестиционных компаний, танцевальных залах, музеях, светских гостиных. «Клуб реальности» отличался от других интеллектуальных кружков – нью-йоркского «круглого стола» в отеле «Алгонкин», кембриджских «Апостолов» или лондонского «Блумсберийского кружка», но предлагал интеллектуальные приключения такого же качества. Напрашивается на ум сравнение с «Лунным обществом», существовавшим в Бирмингеме конца XVIII – начала XIX века: это было неформальное объединение ведущих деятелей культуры новой индустриальной эры, таких как Джеймс Уатт, Эразм Дарвин, Джосайя Уэджвуд, Джозеф Пристли и Бенджамин Франклин. Наш «Клуб реальности» похожим образом пытался объединить людей, изучающих проблемы постиндустриальной эры.

В 1997 году клуб перешел в виртуальное пространство, получив новое имя – Edge.org. Представленные на этом сайте идеи носят дискуссионный характер; они отражают последние достижения в таких областях, как эволюционная биология, генетика, компьютерные науки, нейрофизиология, психология и физика. Эти достижения полагают начало новой философии природы, новому пониманию физических систем, новым способам мышления, которые ставят под сомнение многие наши базовые постулаты.

В каждом из ежегодных изданий Edge я просил участников проекта ответить на какой-либо вопрос, который внезапно, иногда посреди ночи, приходил на ум мне или кому-нибудь из ученых, с которыми я состою в переписке. Придумать интересный вопрос нелегко. Как говорил мой друг (а временами и сотрудник) Джеймс Ли Байерс, «я могу ответить на вопрос, но достаточно ли я умен, чтобы его задать?»

Я ищу вопросы, ответы на которые трудно предсказать. Моя цель – подтолкнуть людей к мыслям, которые обычно не приходят им в голову.

Вопрос этого года предложил Стивен Пинкер, которого поддержал Даниэль Канеман. Этот вопрос возник из одного замечания Джеймса Флинна – исследователя интеллекта, почетного профессора политических наук Университета Отаго в Данидине (Новая Зеландия). Флинн ввел в научный оборот термин «упрощенная абстракция» (shorthand abstractions, SHA), который обозначает понятия, возникшие в научном обиходе, но вошедшие в нашу повседневную речь. Эти понятия делают нас умнее, поскольку дают возможность построить шаблоны, применимые в самых разнообразных ситуациях. В качестве примера упрощенной абстракции Флинн приводит такие понятия, как «рынок», «плацебо», «случайная выборка» и «натуралистическая ошибка». Флинн полагает, что упрощенная абстракция представляет собой цельный блок информации, который можно использовать как отдельный элемент в размышлениях и дебатах.

Итак:

Вопрос 2011 года от Edge.org

Какая научная концепция могла бы стать полезным когнитивным инструментом для всех и каждого?

Слово «научная» здесь следует понимать в самом широком смысле – как наиболее надежный способ сбора информации о чем-либо, будь то поведение отдельного человека или политика корпорации, судьба нашей планеты или будущее Вселенной. Научная концепция может быть взята из философии, логики, экономики, юриспруденции или любой другой области знания, единственное условие – описание ее может быть очень кратким, но область применения должна быть неограниченной.

«Глубокое время» и далекое будущее

МАРТИН РИС

Почетный президент Королевского общества, профессор космологии и астрофизики, глава Тринити-колледжа (Кембридж), автор книги Our Final Century: The 50/50 Threat to Humanity's Survival («Наш последний век: шансы выживания человечества 50/50»)

Нам надо расширить временные горизонты. Говоря точнее, нам нужно осознавать, что впереди у нас намного больше времени, чем позади.

Наша сегодняшняя биосфера – результат эволюции, продолжавшейся 4 миллиарда лет. Мы можем проследить историю Вселенной до самого Большого взрыва, который произошел около 13,7 миллиарда лет назад. Огромность временных отрезков эволюции, лежащих позади нас, – это сегодня часть общеизвестного знания (хотя, возможно, эта информация еще не добралась до самых глухих уголков Канзаса и Аляски). Но необъятные временные пространства, простирающиеся впереди нас, – это понимание, привычное для любого астронома, не оказывает на нашу культуру сравнимого по силе влияния.

Наше Солнце не прожило еще и половины своей жизни. Оно образовалось 4,5 миллиарда лет назад, но у него есть еще 6 миллиардов лет, прежде чем топливо в солнечном ядре полностью выгорит. Затем Солнце вспыхнет, расширится, поглотит ближайшие планеты и превратит в пар все живое, что к тому времени останется на Земле. Но даже после смерти Солнца Вселенная продолжит расширяться – возможно, бесконечно долго – и будет становиться все холоднее и пустыннее. По крайней мере, это лучшее долгосрочное предсказание, которое могут предложить космологи, хотя никто из них не может с уверенностью сказать, что будет через несколько десятков миллиардов лет.

Осведомленность о «глубоком времени» (deep time), лежащем перед нами, нельзя назвать всеобщей. Большинство людей – не только те, для кого эта проблема погребена в их религиозных верованиях, – считают, что человек является в некотором роде кульминацией эволюции. Но ни один астроном не готов в это уверовать. Столь же правдоподобным кажется предположение, что мы не прошли еще и половину пути в своем развитии. Впереди предостаточно времени для эволюции человека – будь она органической или неорганической – в других существ на Земле и за ее пределами. Качественные изменения в процессе этой эволюции могут быть гораздо более разнообразными и значительными, чем те, что привели к появлению человека из одноклеточных организмов. Это умозаключение выглядит особенно убедительно, если учесть, что в будущем эволюционные изменения будут происходить не на протяжении миллионов лет, темпами дарвиновского естественного отбора, а гораздо быстрее: они будут ускорены генной инженерией, развитием искусственного интеллекта, а также сильнейшим эволюционным давлением окружающей среды, с которым столкнется человек, когда попытается построить обитаемую среду за пределами Земли.

Уже Дарвин понимал, что «ни один ныне живущий вид не передаст своего неизменного подобия отдаленному потомству». Сегодня мы знаем, что наше «потомство» продолжит свое существование в далеком будущем, и изменения будут происходить намного быстрее, чем представлял себе Дарвин. Мы также знаем, что космос, в котором может распространяться жизнь, намного больше и разнообразнее, чем думал автор «Происхождения видов». Люди наверняка не являются конечной ветвью древа эволюции, они всего лишь вид, появившийся на ранней стадии истории Вселенной и обладающий неплохими качествами для самых разных возможностей дальнейшего развития. Но это вовсе не принижает статус человека. Мы, люди, имеем право чувствовать себя уникальными и важными, поскольку мы – первый известный вид, властный распоряжаться собственным эволюционным наследством.

Мы уникальны

МАРСЕЛО ГЛЕЙЗЕР

Профессор естественной философии, физики и астрономии Дартмутского колледжа, автор книги A Tear at the Edge of Creation: a Radical New Vision for Life in an Imperfect Universe («Разрыв на грани созидания: новое радикальное видение жизни в несовершенной Вселенной»)

Чтобы научная концепция была удобным когнитивным инструментом, она должна быть применима для всех людей. Она должна быть важной для нас как для вида или, точнее, быть ключевым фактором в определении нашей коллективной роли. Эта концепция должна повлиять на наше самосознание, поменять наш образ жизни и планы на наше общее будущее. Эта концепция должна ясно показывать, что мы важны.

Концепция, которая может стать этим мощным, меняющим нашу жизнь «мотором», – это идея о том, что мы, люди на необычной планете, уникальны и уникально важны. Но как быть с коперниканским подходом, согласно которому чем больше мы узнаем о Вселенной, тем менее важными должны себе казаться? Я считаю, что современная наука, которую по традиции обвиняют в том, что она рассматривает существование человечества как бессмысленную случайность в равнодушной Вселенной, на самом деле утверждает прямо противоположное: мы действительно случайность во Вселенной, но случайность очень редкая и уже потому не бессмысленная.

Но подождите! Какое же это «прямо противоположное»? Разве не следует ожидать, что жизнь повсеместно распространена в космосе и что человек – лишь одно из бесчисленных существ, обитающих во Вселенной? В конце концов, мы открываем все больше планет, вращающихся вокруг других солнц (так называемые экзопланеты), и обнаруживаем все новые условия, в которых жизнь теоретически возможна. Кроме того, если законы физики и химии по всей Вселенной одни и те же, жизнь наверняка и будет возникать повсюду. Если она появилась здесь, она могла появиться и на многих других планетах. Так чем же мы уникальны?

Существует огромная разница между жизнью и разумной жизнью. Я имею в виду не «умных» ворон или дельфинов, а разум, способный осознавать себя и развивать технологии – то есть не просто использовать подручные средства, но и превращать материалы в приспособления, способные выполнять множество задач. Я согласен, что, хотя появление одноклеточных организмов зависит от множества физических и биохимических факторов, они вряд ли являются достоянием только нашей планеты. Во-первых, потому, что жизнь на Земле возникла настолько быстро, насколько это возможно, – всего лишь через несколько сотен миллионов лет после того, как условия на планете стали более или менее приемлемыми. А во-вторых, потому, что существуют экстремофилы – жизненные формы, способные выживать в экстремальных условиях (при очень высокой или низкой температуре, очень высокой кислотности и/или радиоактивности, отсутствии кислорода и т. д.). Все это показывает, что жизнь обладает способностью приспосабливаться и стремится занять любые доступные ниши.

Однако существование одноклеточных организмов не означает, что они обязательно разовьются в многоклеточные – не говоря уже о разумных формах многоклеточных. Жизнь всегда стремится выжить и найти оптимальные условия существования в данных конкретных условиях. Если окружающая среда изменится, выживут те формы, которые смогут приспособиться к новым условиям. Ничто в этой динамике не указывает на то, что если жизнь возникла, то все, что вам нужно, – это подождать немного – и бац! – появится разумное существо. Подобные воззрения сродни биологической теологии – учению, согласно которому цель эволюции – создание разумных форм. Эта идея заманчива для многих по понятным причинам: она представляет человечество как результат какого-то грандиозного плана. Но история развития жизни на Земле не поддерживает предположение о том, что эволюция направлена на создание разума. На пути к более сложным формам было много ступеней, причем ни одна из них не была очевидна: от прокариотов к одноклеточным эукариотам (и потом три миллиарда лет – никаких новинок!), от одноклеточных к многоклеточным организмам, к половому размножению, к появлению млекопитающих, разумных млекопитающих, к возникновению сайта Edge.org… Прокрутите пленку чуть иначе, и нас здесь не будет.

Если посмотреть на планету Земля и на факторы, благодаря которым мы появились, станет ясно, что наша планета во многом уникальна. Вот короткий перечень ее уникальных свойств: длительное существование защитной и богатой кислородом атмосферы; наклон земной оси, стабилизируемый одной большой Луной; озоновый слой и магнитное поле, которые защищают живущих на поверхности существ от смертельной космической радиации; тектонические плиты, регулирующие уровень углекислого газа и поддерживающие глобальную температуру на постоянном уровне; тот факт, что наше солнце представляет собой небольшую, довольно стабильную звезду, не склонную к мощным выбросам плазмы. Следовательно, довольно наивно ожидать, что жизнь со всей сложностью, какую мы наблюдаем на Земле, будет распространена по всей Вселенной.

И еще один момент. Даже если где-то на других планетах и существует разумная жизнь – что мы, конечно, не можем исключить (науке проще найти то, что существует, чем доказать несуществование чего-либо), – то она наверняка так далеко от нас, что с практической точки зрения мы здесь одиноки. Даже если Программа поиска внеземного разума (SETI) найдет свидетельства существования такого разума, мы вряд ли начнем с ним тесно сотрудничать. А если мы единственные во Вселенной, кто осознает, что значит жить и как важно оставаться живыми, то мы занимаем в этом качестве центральное положение в космосе, играя роль совершенно иную и гораздо более значимую, чем та, что религия приписывала человеку до Коперника, когда Земля считалась центром мироздания. Мы важны, потому что исключительны, и мы знаем это.

Общее осознание того, что мы живем в удивительном космическом коконе и можем создавать новые языки и запускать космические корабли в этой, по-видимому, бессловесной Вселенной, должно преобразить нашу жизнь. Пока мы не нашли других разумных существ, можно утверждать, что мы и есть разум Вселенной. И нам с ней еще предстоит научиться получать удовольствие от общения друг с другом.