Текст книги "Новая формация. Сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе"

 
У Вечного огня букет ромашек белых,
Бережно положенный детскою рукой
В память о погибших воинах в сраженьях,
В жестокой мясорубке с фашистскою ордой.
 
 
Девочка не знает, что такое войны,
Да и необязательно ей об этом знать,
Маленькая девочка из хутора Убойного,
Ей только в июле исполнится лишь пять.
 
 
Ромашки полевые сама насобирала,
Цветочек к цветочку собрала букет,
Георгиевской ленточкой их перевязала,
Принесла девятого цветы на постамент.
 
 
А на постаменте, вылитый из бронзы,
Воин-победитель засмотрелся вдаль,
Нам напоминает, что бывают войны,
На груди сжимая крепко автомат.
 
 
Девочка согнулась и грустно улыбнулась,
Поправила букетик и быстро отошла,
Будто невзначай, еще раз оглянулась
И с бабушкой за ручку из парка ушла.
 

2007 г.

Михаил Палецкий

Родился 14 ноября 1950 года на Сумщине (Украина), образование – высшее, специальность – экономист, заочно обучался в аспирантуре, работал в сфере государственного контроля. Был основателем и руководителем аудиторской фирмы «Коперник-Аудит». В 2001 году иммигрировал в США. Проживает в США (г. Нью-Йорк). Женат. Двое детей и четверо внуков. Издал книгу очерков, новелл и стихов «Кристалл небес» в 1994 году с последующими переизданиями в 2008 и 2010 гг., а также сборник стихов «Именем прилагательным» в 2019 году. Медаль к 220-летию со дня рождения А. С. Пушкина. Кавалер медали «65 лет со дня основания организации». Номинант Международной лондонской премии. За активное участие в литературном процессе России объявлена благодарность Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. Член Интернационального Союза писателей.

 
В Большой Медведице светило
Зажглось, взойдя дневной порой,
Своим сияньем «ковш» затмило,
Став путеводною звездой.
 

 
Нева, укрытая в гранит,
И жизни прошлой сновиденье,
Улыбку вечности хранит
Мелодий дивное сплетенье.
И, струны ладно перебрав,
Бесстрастно прошлое глядит,
Но у гитары – бойче нрав,
А жизнь чередою бежит.
Живи в веках, Россия-мать,
И нас ничто не разлучит,
Баланс ты в силах удержать,
Так разных полюсов магнит.
 

 
Периною белою накроется
Луна желтая, ночь глубокая,
Полежит, подремлет, пробудится,
Невеселая, но спокойная.
И вот теперь такая близкая
Мелодия вальса старинная.
Ты прости меня, туча низкая,
Русь могучая, Русь былинная.
Ты для нас звезда путеводная,
Русь великая и державная,
Адаптация к миру новая,
Святыми куполами славная.
Ты любовь моя, Русь безбрежная,
И вера твоя православная,
А любовь твоя – песня нежная,
Русь премудрая, многоликая.
 

 
Плещет прибалтийская волна,
Адмиралтейский шпиль
стремится ввысь,
Горят на солнце золотые купола,
И кружева оград переплелись.
Санкт-Петербург, державный,
величавый,
Своди мосты, встречай гостей,
Твой Летний сад и Эрмитажа слава
Известны в мире, восхищают
Всех людей.
 

 
Незаметны наши тени…
Я стремлюсь душой взлететь,
Захватив слепую вьюгу.
Странный был сегодня день.
Сказки в воздухе летали,
Изумрудная листва
В малахитовых боа,
Облака с тобой играли.
И сажусь уютно в кресло,
Неужели все прошло?
Подойдешь ты, сядешь рядом —
Станет вдруг вокруг светло.
 

 
Я подожду у завтрашней реки.
Над нею только огненное знамя,
Огня движенья все еще легки,
И все гудит, не умолкая, пламя.
Так лампа мотылька, меня, манит,
Костер горит, горит не уставая,
В горении поэт судьбу хранит,
И мне нужна ты только лишь такая.
 

 
Ограненным был, сверкал талант,
Небес поддержка, уважение.
Уронил небесный свод Атлант,
Поэтам всем на удивление.
Богов Олимпа хохот полный,
Атлант виной смущен – недосмотрел.
Вокруг распространились волны,
И с ними свод небесный улетел.
 

 
Отнюдь не прихотлив верблюд,
Держащий путь в песках обратно.
Стихи нам многое дают,
Они всегда ведут куда-то.
И дух мой радостно поет,
Шагаю я теперь степенно,
А солнце май на землю льет,
Спокойным взглядом непременно.
За чувством, что зовут любовь,
И пусть она – совет подружки,
В пути я сказку вспомнил вновь
С царевной и стрелой лягушки.
Из тьмы огромный выплыл лик —
Луна подглядывать устала,
И что-то страшное висит:
Кораблик, только без штурвала.
Прямой ответ судьбу нашел,
Во мраке путь увидев третий,
Вот так наш Бог черту провел,
Меня с тобою не заметив.
 

 
Август сдвинул параллели
Пятидесятой широты,
И сентябрьские капели
Октябрьской стали долготы.
С юга движет наступленье:
Фронты погоды и ветры,
Похолоданье и смущенье
Ее Величества зимы.
Обнажилась с лета осень
Своей покорной наготой,
Потому зиму и просит
Укрыть заснеженной красой.
 

(в соавторстве с Юлией Лапушинской)

 
Вот на землю снег первый ложится,
Тает быстро, его не догнать.
В темном небе луна серебрится.
Лампа, стол, со стихами тетрадь.
Ну а мне снега хочется много,
Чтобы снова, как в детстве, играть…
Длинной, бесконечной дорогой
Смысл искать и на кофе гадать.
Припорошена снегом дорога,
До зимы нам чуть-чуть подождать.
Только знаю, исчезнет тревога,
И не надо ее призывать.
А полуночный ветер срывает
Лепестки у озябших берез.
Ветру что – он сегодня гуляет.
Мириады сияющих звезд.
Снег на землю ложится и тает.
Вот бы зиму еще переждать.
Лунный свет серебром озаряет
На столе со стихами тетрадь.
 

 
Распаляясь не на шутку,
Прорезав слой из темных туч,
Появился на минутку
Февральский яркий солнца луч.
И он весело тревожит
Виды видавшую зиму…
Но лишь март ее низложит,
Навеяв близкую весну.
 

 
И что-то ищет в небосводе
Круговорот воды в природе,
Взошел на сцену вновь Творец,
Нынче приятный морозéц.
 

 
Козл священен с Древнего Египта,
Кумиром женщин был всегда,
И девица просто, без ехидства,
С козлом рассталась навсегда.
 

 
Стихов возвышенные звуки
В силлабо-тонику зовут,
Но Музе в ней какой-то неуют,
Прокруста ложе…
 

 
Не нагнетай, тебя прошу я.
Своим путем пусть все идет,
Само решится, шествуя вперед,
Желаний наших не волнуя.
 
 
Заколебал, тебе скажу я
Жаргонным словом наперед.
И почему тебя любовь гнетет?!
Не можешь жить ведь, не ревнуя!
 

 
Ночь. Улица. Тюльпаны.
Ваза полная цветов.
Свет, темень и каштаны.
Полночь. Тихо у домов.
 

* * *

 
Прижимаются друг к дружке
В ледяном бокале
Пять тюльпанов, как подружки,
Что от всех сбежали.
(Наталья Абрамкина г. Омск)
 

* * *

 
У матросов есть вопросы:
Почему они сбежали?
Иль тюльпаны не в их косах?
Или клеши испугали?
 

 
Он открыл в русской речи кулоны,
Потому что в ней также законы,
Кулона законы, гром и ручей,
Бальмонт известен: и всем, и ничей.
 

 
Красиво мечен… Уходит Новый год,
Словно от причала белый теплоход.
Отданы швартовы. Чайки все кричат.
Медленные воды вдаль его манят.
 

Саша Кругосветов

Писатель, куратор Санкт-Петербургского отделения Интернационального Союза писателей, член Международной ассоциации авторов и публицистов APIA (Лондон). Известен как автор серии книг для детей о путешествиях капитана Александра и произведений для взрослых в жанрах публицистики, фантастики и художественной прозы.

Среди наиболее значимых литературных наград – премии фестиваля фантастики «РосКон»: «Алиса» (2014), «Серебряный РосКон – 2015», «Золотой РосКон – 2019»; Международная литературная премия имени Владимира Гиляровского I степени, 2016; финалист премии «Независимой газеты» «Нонконформизм-2016», «Нонконформизм-2017», «Нонконформизм-2018»; Гран-при Международного конкурса Франца Кафки, 2018; «Лауреат Лауреатов» Международного конкурса «Новый сказ» памяти П. П. Бажова, 2019.

 
Бегемот, Бегемот,
Он совсем не обормот.
Злой Цеце его кусает,
Солнце шкуру обжигает,
Потому он лезет в грязь —
Хрясть!
А вообще наш Бегемот
Хочет жить в норе, как Крот.
Но, однако, неохота
В грунте рыться Бегемоту.
Чтоб случилась дырка та,
Не позвать ли нам Крота?
Буду биться об заклад,
Крот рыть землю будет рад!
Как ни думай, как ни мерь,
Не нора нужна – туннель!
На туннель для Бегемота
Нам потребуется рота
Замечательных Кротов
С сотней их голодных ртов.
Где найдем Кротов мы роту,
Чтоб им было рыть в охоту?
Потому-то Крот живет
В комфортабельной квартире
С современнейшим сортиром.
Бегемот —
Наоборот,
Словно сельдь в своем соку,
Мокнет в луже на боку.
Крот не стонет, не сопит —
Спит!
А Бегемот всегда орет —
Вот!
 

 
Любит быстрый бег Койот,
Вольной жизни патриот.
Обожает он охоту,
Кроту же только спать в охоту,
Не любит бегать он, как звери,
Крот даже ходит еле-еле.
Он ест червей и насекомых.
Койот, злодей, – детей знакомых!
Койот ест падаль, ест объедки.
А Крот – домашние котлетки.
Койот – противник Конституций,
Ему б побольше Революций!
Что скажете об этом, детки?
«Держать Койота надо в клетке!»
А Крот? Крот любит тишину
И не болеет за страну.
Ему важней всего поспать,
Покушать быстро – и в кровать!
Вы скажете: «Крот – мещанин!»
А я: «Примерный гражданин!»
 

 
Однажды как-то раз Макака с Павианом
Решили заглянуть в глубокое ущелье,
Чтоб там, в уединенье, обсудить:
Ах, почему зверям живется невольготно
На всем пространстве нашем евразийском?
«А в чем вопрос? – Макака вопрошает. —
Ты посмотри, к примеру, на этого Осла.
Он – попросту осел, куда ни погляди,
Упрямец и балбес. Осел – ОСЕЛ,
И в этом вся причина!»
«А вот Баран, – воскликнул Павиан. —
Ведь он – баран безмозглый!
Баран – всегда БАРАН.
Козел – тот разве лучше?
Он – попросту козел, задира, греховодник.
А этот Конь? Стучит себе копытом,
И никакого толку в этом стуке нет».
Тут подошел к ним Бык.
«Причина есть другая! – он промычал. —
Журавль – он не такой, каким он должен быть.
Летит не так, неправильно курлычет.
Отсюда и бардак в пространстве евразийском!» —
Задумчиво отметил Бык. А надо вам сказать,
Что Эхо скромно жило в ущелье этом с незапамятных времен.
Услышавши такие разговоры, оно их сразу громко повторило,
И вот соседние аулы узнали тотчас все, что говорили
Друг другу тайно
Макака, Павиан и Бык.
На выкрики зверей пришел простой крестьянин.
И «репу» почесал. Подумал он,
Что непонятны эти разговоры
И надо бы порядок навести.
Осла он тут же нагрузил поклажей,
Остриг Барана, а Коню дал плуг.
Ну а Козла поставил он во главе коров, чтоб стадо
Безмозглого скота тот загонял на бойню.
Журавль, Журавль! Что делать с Журавлем?
Открыл крестьянин золотую клетку.
Пускай летит журавлик, пусть себе курлычет.
Лети, лети, у нас свои заботы, и дел земных у нас невпроворот.
А вы, Макака с Павианом, идите вы подальше.
Крутите красным задом, но не здесь.
Чтоб духу вашего здесь больше не бывало.
А Бык? Ну что ты, Бык, пришел? Поменьше рассуждал бы.
Иди осеменяй своих коровок и в этом радость жизни находи.
 
 
О мой народ! Вот нам бы научиться
Так поступать, как тот простой крестьянин.
Дать зверю каждому работу по нутру.
Чтобы законы не писал Осел.
Баран с Козлом – чтоб в опере не пели.
А Конь – в балете чтоб не танцевал.
Макак и Павианов – всех прогнать.
Бык – сам пусть выберет занятье по душе.
Ну а Журавлика отправить в небеса,
Чтоб не совался он в дела земные,
Мы без него сумеем дело сделать.
А что же Эхо? Эхо пусть живет.
И если в том ущелье нешироком
Поменьше мы услышим впредь
Речей неумных,
Тогда, глядишь,
И Эхо поумнеет.
 

а также о Кальмаре и Омаре,

посвящается моему другу Андрею Щербаку

 
Интересен чем Енот?
Все, что видит, тянет в рот.
Всяку дрянь найти попроще,
Перед трапезой – полощет!
Полощите тыщу раз —
Вот такой его наказ.
«Дрянь не ешь, – твердят Еноту, —
Неразборчивый какой!
Посмотри на Кашалота,
Кашалот – совсем другой.
Любит он деликатесы,
Мясо тухлое не ест.
Кашалот не знает стрессов,
Мало ест в один присест.
Он изысканную пищу поглощает не спеша.
Лишь к Кальмару, лишь к Омару тянется его душа».
Всем понятно, почему
Кашалот столь благороден.
А Енот? А Енот?
Ни к чему Енот не годен!
 

Антон Свириденко

Литературная судьба Антона Геннадьевича началась с санкт-петербургского издательства «Скифия» – в 2010 вышел межавторский сборник поэзии «Синдром случайной рифмы». Потом были сборники «Семнадцать параллельных рек», «Многоточие невозврата» (поэзия), «Азбукадабра» (проза). В 2016 в издательстве «Таврида» вышел сольный сборник стихов. Печатался в журналах «Российский колокол» и «Традиции и Авангард», в сборниках «Снежные истории» и «На пороге осени» (издательство «Анни Арт Центр»).

Секретарь Интернационального Союза писателей. Лауреат премии им. Гиляровского (III степень), победитель конкурса им. Цветаевой (2017), дипломант фестиваля «Ялос-2016», Гран-при премии им. Бажова (2019) и многих других, шорт-листер Московской литературной премии (2015). Награжден почетным знаком «Звезда фэндома».

 
Поэт во многом с человеком
(Простым, обычным homo) схож.
Ты будь жидом там али греком:
Не знаешь рифм – ты просто вошь!
Поэт обласкан Аполлоном
И, Музой опьянив глаза,
Воздушным праздничным баллоном
Взлететь спешит на небеса.
Там, наверху, его ждет диво:
Богатство, лавры, черный раб,
Свиная рулька, кружка пива
И сонм ядреножопых баб.
В душе поэта сразу праздник,
И лира радостно звенит…
Ан нет – будильник то, проказник:
Вернись назад в свой нищий быт!
 

 
Опять стиралка сожрала носок,
Уже седьмой в течение квартала,
И тут я понял, как я одинок:
Мне тридцать два – но ни одна не дáла.
Прошу тебя как хипстера:
Ну хочешь – денег дам.
Как плохо не женившимся,
Бесхозным мужикам…
Моих штанов протерся подворот,
И вейп сгорел, и смузи комом в глотке.
Вчера сказала мама: «Обормот!»
А папа молча ударял по водке…
«Зачем ты вырос веганом,
Зачем ты парил вейп?
Уж лучше б был калекою
И рос как человек…»
Уже банкрот любимый барбершоп,
Сгорел коворкинг (вместе с полквартала).
Но после фитнес-йоги хо-о-орошо:
Вчера приснилась знатная мандала.
Одумайтесь, задумайтесь:
Ужель вы столь глупы —
Забыть свою особенность
И частью стать толпы?
 

 
Я в вас вхожу, чего же боле?
Ну что еще мне вам сказать?
Года разлук, обид и боли —
Все позади. Я – в вас, мой адь.
И вы, истомно распластавшись,
Своей нескромной белизной
Меня вы сделали уставшим
И покурить легли со мной.
Зачем мы есть? Зачем мы ели?
Что делать? Кто тут виноват?
Наш номер – шесть, и наши цели
Поражены уж всем подряд.
Пока лениво проплывает
Под люстрой дымная струя,
Природы зов вновь настигает —
Я в вас вхожу, мой ангел. Я…
 

(исполняется с придыханием, грассированием и надрывом a-la Vertinsky)

 
Ах, зачем ты ворвалась, Мальвина,
В мой прекрасный и девственный сон.
Я – Пьеро, я же ведь не Буратино:
Я в тебя платонисськи влюблен.
Это этот сосновый негодник,
Что дрючок свой сувает везде,
Потянулся, урод-греховодник,
К твоей девичьей чистой душе.
Про Любовь, как Великое чувство,
Ты попробуй ему растолкуй:
Тверд как дуб в отношеньи искусства,
И все время в занозах весь нос.
Я считал, что ты – девочка-греза,
О каких можно только мечтать…
Сдал я кровь и купил тебе розы —
Надо мной надсмеялась ты… Всьо!
 

 
Опрятен будь и чист,
Будь вежлив и учтив.
Пусть мозг твой – чистый лист,
Дави на позитив.
Чекань почетче шаг
(Единый, как и все),
Работай, как ишак,
На сене да росе.
Не думай – это грех!
Молись своим богам.
Не рой чужой успех
Мальдив средь да Багам.
Да – разучись читать
(Конечно, если мог),
Ложись пораньше спать,
Вставай – когда звонок.
Трудись ты не за страх,
До пенсии – умри.
Забудь бухло и трах —
Учи вон «Псалтыри».
Покорен будь властям,
Исправно голосуй.
Верь теленовостям,
Нос никуда не суй.
Налог всегда плати,
К наркотикам – не лезь!
Да, в школу – не ходи,
Забудь слово «болезнь»,
По кухням не звизди.
Сожги свой самиздат.
И в Сеть не выходи:
Там мор, и блуд, и глад!
После шести не жри,
С утра пей хлебный квас.
Вот, кстати, «Псалтыри» —
Для вас, и вас, и вас.
 

 
Я бы выпил чаю с кренделями —
Ведь Россия – мама кренделей.
Где-то за лесами и полями
В них вложилось множество людей.
Вот механизатор на комбайне,
Агрохимик, слесарь, сталевар.
И заведующий сельской баней —
Пот чтоб все смывали и нагар.
Вот военный с ржавенькой винтовкой
Целит долго супостатский дрон.
Группа депутатов со сноровкой
Ярд отката тащит в Думы схрон.
Врач с одним лишь йодом да касторкой,
Пропивший свободу журналист
Да модель – обмазана икоркой.
И поэт, что глуп – но духом чист.
Вот еврей, что выдал всем кредиты.
Вот коллектор, что втройне все отобрал.
Нищ народ. Сидят, как троглодиты,
И гундят. Чего-то там «за бал».
Я мечтал и шел за кренделями
Горы сквозь, леса, морское дно…
Пойду выпью чаю с 3,14здюлями —
Кренделей ведь нет уже давно…
 

 
Нет и не будет страха,
Все мы уходим в свой час,
Если, восстав из праха,
Жили как в первый раз,
День обретет надежду,
Ночь принесет покой.
Лишь человек безбрежен,
Лишь человек – другой.
Смысла нет и не будет
Здесь или где-то еще.
На перекрестке буден
Не потерять бы лицо…
 

 
Черного неба нет в городах:
Рыже-паскудно-сер
Свод, что топчется на головах,
Стекает по крыльям химер.
Свету звезд не пробиться сквозь
Мгляклый дым фонарей…
Люди и звезды, живущие врозь, —
Где уж тут быть добрей…
 

 
Сдохнувших листьев дым:
Горький запах весны…
Славно жить молодым,
Старому – только сны
В редкий час, когда спишь,
Как кинолента-хронь…
Треском взломаем тишь:
Мы целлулоид – в огонь
Прожитых прошлых лет,
Мимо мелькнувших в past…
В жизни на все есть ответ,
Кто его только даст?!
 

 
Холодным светом аргона залит Центральный Пост.
На глубине в триста метров спрятан ответ на вопрос:
«Кто будет жить послезавтра? А кто уйдет насовсем?»
Это – последний довод, это – РВСН.
Как славно все начиналось, как счастлива была мать:
Ведь сыну ее поручили «Отчизны покой охранять!»
Тогда мы не понимали, какой на нас кинули груз,
Но как-то почти под утро Москва приказала: «Пуск!»
И створки ракетной шахты впустили в нее рассвет,
Эй, сексуальный Билли, Россия вам шлет привет!
С бесплатной доставкой, адрес: ДиСи, Вашингтон, Белый Дом —
Фаллос от друга Бориса на сто пятьдесят мегатонн.
Похерив все ПРО заслоны (и спутник стейтсам не помог),
Доставлен подарок как надо: по адресу и точно в срок.
Сергей «приголубил» Чикаго, Витек не забыл про ЭлЭй —
Ну молодцы капитаны, весь выпуск – полсотни чертей.
И кажется, нечему выжить в Армагеддоне огня,
Большая страна – Америка, теперь-то – «…прощай навсегда!»
Но где-то в Айове Джимми, свой получив приказ,
Давит сейчас на кнопку и угощает нас…
Мы выйдем в защитных костюмах на пепел былых городов,
И ветер нам высвистит песню в глазницах пустых черепов.
Хрустнет под кованой пяткой чья-то иссохшая кость,
И финкой воткнется в сердце совсем беспричинная злость…
 

 
Одет в гранит колонн, стоит Исакий,
И купол блещет золотом яркó —
За двести пятьдесят войдет не всякий,
Чтоб посмотреть на маятник Фуко.
Внутри краса и лепота, о Боже!
Порхают ангелы по стенам высоко.
Я поражен и восхищен, но все же
Не вижу что-то маятник Фуко.
Там Монферрана бюст стоит Огюста,
Все так же зелен малахит колонн,
Но на душе моей чего-то пусто:
Фуко, родной, – куда же делся он?
Там певчих хор – вот ангельские звуки,
Из алтаря наносит ладана дымком…
Благоговею в храме я, но, люди-суки, —
Зачем убрали маятник Фуко?
Впервые в жизни я попал на колоннаду —
Пока был маленький, не лазал высоко.
Там вид «на все четыре» – то, что надо!
Вот только жаль за маятник Фуко.
Я понимаю: задолбал. Быть может.
С «кровавым прошлым» расстаемся мы легко.
И лишь одна мысля-паскуда гложет:
Как детям показать мне маятник Фуко?!
 

 
Ты не любишь людей, факт:
Предпочтешь им кистень и тракт.
Ты считаешь, что мир – бардак
И что каждый не-друг – враг.
Ты боишься смотреть вокруг,
Ты забыл что такое «друг».
И в овациях тысяч рук
Слышишь лишь непристойный звук.
Эта музыка будет как стон,
Словно душный полуденный сон,
Словно – хрясь! – и в ушах звон…
И вот так – весь грядущий эон.
И тогда ты уходишь прочь,
И тогда ты смеешься в ночь.
И когда ты не сможешь мочь,
Ты – взахлеб. Из горла. Скотч.
 

Алексей Хазанский

Родился в 1962 году. В первый класс пошел в городе Хабаровске, студенческие годы провел в Самаре. Окончил Куйбышевский авиационный институт (ныне Самарский аэрокосмический университет) по специальности «Радиотехника» в 1985 году. Живет г. Туле. Начинал трудовую деятельность в отраслевом НИИ, а ныне работает в коммерческой компании, занимающейся разработкой и внедрением электронных систем безопасности. Финалист национальных литературных премий «Поэт года – 2015», «Наследие-2019», организованных Российским союзом писателей. В 2019 году стал лауреатом Первого международного литературного фестиваля им. А. С. Пушкина, организованного Интернациональным Союзом писателей. С 2014 года член Российского союза писателей, с 2019 года – кандидат в члены Интернационального Союза писателей.