Текст книги "Слово. Сборник прозы и поэзии, посвящённый М. В. Ломоносову. Том 1"

Сентябрит

 
В золотом убранстве лес,
Сентябрит.
Льётся тихий полонез,
Серебрит
Дождь. И клином журавли
В облаках.
Кружит ветер, шелестит
Во дворах.
Рдеют кисти у рябин
Янтарём.
Дрожью листья у осин,
Шепотком.
И с утра туман седой
Над землёй
Выстилается. Густой.
Простынёй.
Радость, грусть в один флакон,
Осень с уст
Посылает испокон
Нам искус.
Бабьим летом одарит,
Озарит
И на время окрылит,
Вдохновит.
 

Мечты-кораблики из детства

 
Мечты-кораблики из детства,
Так много было вас – флотилия,
Моё волшебное наследство
Героев сказочных. Чернильные
Вы бороздили океаны.
Волной бежали строки длинные,
А берега вдали туманны,
Но размышления глубинные
Для ранних лет. Так интересно
Всё было знать, свершать открытия
И удивляться, что чудесно,
Когда достиг вершин развития.
Секрет развенчан. И иные
Порывы к знаниям. Кораблики —
Мечты сквозь тучи грозовые
Ввысь рвутся. И теперь журавлики
Средь звёзд, заветные, крылаты!
Мир – непочатый край фантазии,
Щедр вдохновением, богатый.
Из цепкого однообразия
Ты выхвачен, душа в полёте,
Просторно и свободно дышится,
И, словно вишенка на торте,
Мечта зовёт, в судьбе пропишется.
 

Игорь Вайсман

Игорь Вайсман проживает в Уфе. В 1977 году окончил Башкирский государственный университет. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Печатался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки»; сатирическом журнале «Вилы», общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и других СМИ.

Рассказы публиковались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах РФ.

Автор книг «Книговорот», «Постиндустриальная баллада», публицистического сборника «Может ли Россия стать образцом для всего человечества?», «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой», философско-публицистической книги «Трактат об обязанностях. Всеобщая декларация обязанностей человека».

Несоответствия

Вы прелестная девушка, моя собеседница! Вы умны и много читали, с вами есть о чем поговорить. Вы добры, у вас прекрасный характер, c вами легко. И знаете, честно скажу, вы красивы.

Если бы я повстречал вас раньше, не встретив ту, Другую, я, наверное, даже увлекся бы вами. Но сейчас я очень сожалею о том, что такая славная девушка не имеет достойного кавалера.

Вижу, вы совсем не против моей компании. Уж и не знаю, чем я вам так приглянулся. Ведь разница в возрасте между нами еще больше, чем у меня с Ней. Вы даже сделали мне какой-то комплимент, нашли во мне какие-то достоинства… Но я в этот момент подумал о той, что видела во мне одни недостатки.

Увы, душа моя умерла для всех, кроме Нее…

Вы так открыто и радушно мне улыбаетесь. У вас хорошая улыбка, наверняка она кого-то осчастливила бы. Но я хотел бы сейчас увидеть то серьезное лицо, которое редко улыбается. А уж если улыбнется, то это будет как прикосновение Бога.

Я смотрю на ваше лицо, оно очень милое, с правильными линиями носа, губ и бровей. Но это совсем другие нос, губы и брови! И тоскую я не по вашему лицу.

У вас длинные пышные волосы, мне всегда такие нравились. Но с некоторых пор мне всего дороже Та короткая стрижка черных волос.

И голос у вас приятный. Но я все жду и прислушиваюсь: может повезет услышать Тот голос, самый желанный, самый чарующий на свете…

У вас короткая юбочка, выгодно подчеркивающая стройные ножки. Это то, не стану лукавить, что я обожал всю жизнь. Но мысли мои сейчас о других стройных ножках, которых я, правда, воочию никогда не видел. Они всегда были спрятаны в джинсы или длинную-длинную юбку.

Пусть они всегда будут для меня тайной, но я бы много отдал, чтобы их увидеть… спрятанными в джинсы или длинную-длинную юбку.

…Вы все говорите со мной и не торопитесь уходить… Вы просто замечательная! В вас столько достоинств! Я даже не замечаю никаких недостатков. Но… вы же понимаете… вы, увы, не та. А если бы вы были Той, я простил бы вам все недостатки.

Наверное, если бы все у меня иначе сложилось, между нами не было б никаких проблем. Только разве счастье в отсутствии проблем? Да и нужно ли мне счастье? Мне Она нужна. А что это будет – счастье или несчастье, мне все равно.

Осел и Комета

Любовь, растворенная в пространстве для одного, может прикоснуться к душам многих.

Владимир Мегре, «Звенящие кедры России»

Жил-был самый обыкновенный Осел. Он ничем не отличался от других ослов. Но однажды произошло событие, изменившее его до неузнаваемости. В результате чего он из обыкновенного сделался уникальным.

Как-то под вечер, когда небо стало интенсивно синеть, Осел, мирно щипавший траву, увидел яркую вспышку. Он поднял голову и заметил в небе прекрасную Комету, окрасившую своим свечением все пространство до горизонта.

Осел замер от восторга. Такой красоты он никогда не видел – нечасто ведь к нам залетают кометы.

«Прежний спокойный и размеренной жизни у меня больше не будет», – совершенно ясно почувствовал Осел. И, задрав голову вверх, громко крикнул:

– Прекрасная Комета! Ты так великолепна!.. Возьми меня с собой. Я буду тебе служить.

Комета удивленно посмотрела на него и ответила:

– Послушай, как тебя зовут?

– Осел.

– Так вот, Осел, я самостоятельная, самодостаточная и все вопросы привыкла решать сама. Да и что ты можешь для меня сделать?

Она собралась было уже улететь, но Осел вдруг выкрикнул:

– А хочешь, я спою тебе песню?

– Ну, спой! – ответила Комета.

И Осел запел. Надо сказать, он никогда раньше этого не делал и особых вокальных данных у него не было. Поэтому получилось не очень здорово. Комета, однако, ничего по этому поводу не сказала, а только спросила:

– Ты эту песню придумал про меня?

– О да! – воскликнул Осел.

– Но я себя в ней не узнала. Ты слишком все приукрасил. Мне не нравится, когда из меня делают идола. Ну, прощай, Осел!

И, грациозно взмахнув хвостом, она улетела в свое межзвездное пространство. А Осел остался стоять пораженный, восхищенный, обалдевший, но больно задетый ее словами. Он долго еще смотрел в ту точку неба, где Комета скрылась из глаз, словно надеясь, что она вернется.

Ночью ему постоянно снилась огненная красавица, отчего он просыпался и долго не мог уснуть. А когда утром встал, обнаружил, что сочинил еще несколько песен про нее. Он не ставил такой задачи, песни сочинялись как-то сами собой.

Осел отыскал то место на небе, где последний раз видел Комету, и снова запел.

Мимо пробегала семейка зайцев. Они удивленно остановились и не уходили, пока Осел не закончил пение.

– Ты всегда здесь поешь? – спросил старший Заяц.

– Нет, только со вчерашнего дня, – ответил Осёл.

– Пой еще! – попросили зайцы. – Мы будем приходить слушать.

Шла Лиса по своим делам. Послушала пение Осла и сказала:

– Интересно ты поешь, Осел! Хотя и непрофессионально.

И она тоже стала слушателем Осла, вместе с зайцами.

Услышал пение Осла и Медведь. Подошел к нему и прорычал:

– Ай да Осел! Тебе правда медведь на ухо наступил, но такого пения я никогда не слышал.

И он тоже стал посещать концерты Осла.

Сидят звери, слушают, друг друга не трогают, забыли все свои распри, что они делятся на охотников и добычу.

Услышали ослиное пение и лягушки на болоте и кричат хором:

– Пой, Осел! А мы пока помолчим.

А Осел все сочиняет песни и сочиняет. Выходят они как из рога изобилия, без всяких на то усилий. И поет, глядя туда, где последний раз видел огненную диву.

Наконец, слух о необыкновенном Осле дошел до мэтра вокала Соловья. Усевшись на ветку ближайшего дерева, он долго слушал. Затем вымолвил:

– Эх, Осел! Тебе бы малость подучиться вокальной грамоте! А впрочем, знаешь, я, пожалуй, буду теперь петь по-другому.

Вскоре Осел стал очень популярной личностью. Только его родственники, ворчали:

– Все ослы как ослы, а ты какой-то ерундой занимаешься! Все равно твоя Комета больше не прилетит. Она забыла тебя давно. Лучше выбросил бы дурь из головы да женился на ослице. Вон их сколько, одиноких, простаивает!

Но Осел не понимал своих родственников. Как и они его.

А потом слухи о нем распространились за пределы его планеты. Космонавты из других миров, пролетая неподалеку, нередко заруливали сюда специально, чтобы послушать Осла. Осел стал некоей достопримечательностью, а его планету, которую называли кто планетой № 3, кто – планетой «Огксиген», кто – планетой «Аква», путешественники по Вселенной промеж собой окрестили планетой поющего Осла.

Осел от всего этого не зазнался. Да и в нем ли дело? Дело в том, что с ним произошло, и в тех песнях, которые из этого получились.

Распорядилась…

Из окна своей сторожки, что возле шлагбаума, я часто любовался вами. Как изящно в начале рабочего дня вы выходите из машины, какими невыразимо прелестными движениями берете в руки сумочку и пакеты. Как на ходу разговариваете по телефону, при этом так волшебно склонив головку, что все мое существо замирало. Я прожил жизнь, но и подумать не мог, что самые обычные движения могут так завораживать. А иногда днем вы прохаживались по территории, и видеть вашу стройную фигурку и неописуемую походку было просто пиром для глаз.

И вот однажды, в самом конце рабочей недели, вы вдруг зашли ко мне. В мою будку! Похоже, это был не сон, потому что с того момента я словно провалился в какое-то иное измерение. Мне с тех пор порою сложно понять, живу я или грежу, и на каком свете все это происходит.

Вы так стремительно вошли, что застигли меня врасплох. Если бы я только знал о таком визите! Я бы выскоблил всю свою сторожку, поставил букет цветов на стол, сам бы начистился, нагладился и надушился. А тут… Я как раз приступил к ужину, разложил на столе свои позорные банки с едой и даже не успел стряхнуть с себя крошки и отереть рот. Но вы, казалось, не придали всему этому никакого значения, а только сказали отчетливо и официально: «Приятного аппетита!» После столь же официального «Добрый вечер!»

Я растерялся, и вид у меня, должно быть, был очень нелепый. Но вам было все равно.

– Вот эти документы нужно передать курьеру, – произнесли вы твердым и уверенным голосом женщины, привыкшей распоряжаться. – Он придет попозже. Передадите их под роспись. Вы все поняли?

– О да, конечно! – кажется, так я что-то промямлил, застыв, словно истукан при виде чуда.

Вы протянули мне свои бумаги таким грациозным движением нежной белой руки, что последние остатки моего инстинкта самосохранения испарились, будто роса в лучах солнца. Машинально взяв их как самую большую драгоценность, я явственно ощутил тепло и трепетный магнетизм вашей руки. Наверное, такие ощущения возникают, когда тебя касается ангел, но ведь ваша рука даже не коснулась моей.

Вы говорили что-то еще, давали какие-то указания, но я только согласно кивал головой, утратив дар речи. Вы были сама строгость, тактичны и безупречны в своей роли руководителя. Вы были образцом делового этикета. Да только не смогли спрятать за этикетом яркую женскую суть. И в ней я такое увидел!.. Целый мир, всю безбрежную Вселенную!

Ваши глаза смотрели прямо, уверенно, прожигая меня насквозь. Но как они были прекрасны!.. Взгляд был тверд, но невероятно глубок. В нем было столько всего!.. Целая жизнь! Нет, множество жизней! Ваши глаза вместили всю женскую природу в лучших ее проявлениях. Взглядом своим вы словно проверяли меня на прочность. И я не выдержал. Я, кажется, совсем себя потерял.

Вы говорили четко и деловито, все только по работе. Но голос ваш, такой чарующий, такой женственный, он будто звал совсем в другие дали. Он шел из самой глубины вашей души. Он дурманил меня, и я бы согласился всю жизнь слушать от вас эти сухие фразы, исключительно по работе.

Вы произносили самые обычные слова, но уши мне твердили: «Какая дивная музыка!» А глаза подтверждали: «Какое совершенство линий, форм, движений!»

Эх, как вы были официальны, как уверены в себе! От вас исходила духовная сила и характер, которыми не каждый мужчина может похвастаться. Но, боже мой, как вы поставили ножку! Как невзначай элегантно поправили сумочку, висевшую через плечо! А как пленительно кивнули головкой, прощаясь! Все ваше пребывание в моей будке, каждый мельчайший жест, едва уловимое движение, были само Восхищение!.. Наверное, это было сошествие небесной благодати. И я был окончательно убит.

Вы, разумеется, мной не играли. И уж вовсе не собирались передо мной блеснуть. Зачем вам какой-то немолодой охранник! Вы просто вели себя так, как привыкли. Просто были сами собой.

– До свидания! Удачных вам выходных! – бросили вы на прощание и быстро удалились своей неподдающейся никакому осмыслению походкой. Тут же, сев в машину, вы уехали, исчезнув с глаз.

Вы ушли и тут же меня забыли. Для вас это был обычный эпизод, один из многих, что случаются за день. А я… Происшедшее вошло в меня неодолимой силой. Вошло, чтоб остаться. Вошло, чтоб этим жил.

Денис Васильев

Денис Васильев родился в 1976 году во Владивостоке.

Вырос в древлеправославной семье поморского согласия, но, будучи уже взрослым человеком, принял крещение в нынешней православной церкви.

В свободное время занимается любимым творчеством – рисованием и письмом.

В детстве автора отталкивала беллетристика: он не мог понять, почему люди мыслят так плоско. Обожал сказки Андерсена, братьев Гримм, Гофмана, сказы Бажова. В отрочестве прочел уйму классических произведений, а также Алоиса Йирасека. В 12 лет стал писать фантастические рассказы под впечатлением «Звездных дневников Йона Тихого» Станислава Лема. Позже стал параллельно сочинять мистические сказки и юмористические рассказы, а также юмористические стихи.

В 16 лет наступил переломный период – стал писать духовные строфы.

Автор пишет стихи лишь в моменты вдохновения, иногда они приходят по ночам, что заставляет прокручивать строки у себя в голове, дабы не забыть.

Ранее читал различную философию, включая Ницше, а ныне лишь каноническую православную литературу.

Его произведения размещены в известных группах социальной сети «Фейсбук» [1]1
  Социальная сеть принадлежит компании Meta Platforms Inc., деятельность которой признана экстремистской на территории РФ.


[Закрыть].

Участник литературного коллективного проекта «Наполненные смыслом».

«Душа так ранима…»

 
Душа так ранима,
Как птица легка.
Без лжи и без грима,
И нить так тонка.
Высокой Любовью
Хранима она
И жизнью иною
Без сна сплетена.
Как лист в залпе ветра,
Себе не подвластна,
Прогулка без грешного тела
Опасна.
Камнем на шее
Грехи на душе.
Чем ближе, тем злее,
Тем гибель вернее.
Над пропастью тлеют
Хранимые узы,
И тяжкие грузы
Висят на душе.
 

««Бог исцелил тебя, Еней», – …»

 
«Бог исцелил тебя, Еней», —
Услышал в череде я дней.
Когда гнетут меня пороки,
Читаю вновь я эти строки.
 

«Терпения бы мне, как у Иова…»

 
Терпения бы мне, как у Иова,
Чтобы гасить никчемные обиды.
Псалмами откровенными Давида
Моя судьба бы заискрилась снова.
Ах, если бы, ах, если бы те взоры,
Что греют благодатно нас с небес,
Открыли предо мною бы просторы
С восторженными искрами чудес.
 

«Накануне песни-Рождества…»

 
Накануне песни-Рождества
Сохраним достоинство в молчаньи.
Сберегут пусть грани естества,
Упершись во взгляд напоминаньем.
И ничего, что в ожиданьи снег, —
Его нам паче нужно убелиться,
И быть во взглядах чудотворных нег,
Что благодатно сохранили лица.
 

«Зарей спустилась благодать…»

 
Зарей спустилась благодать,
Струной натянута связующая нить.
Душа не наша, длани Господа ее придать,
И лед сердец лучами солнца разрубить.
И сказка верх возьмет, поправ реаль,
И чудеса заговорят своими языками.
Ждет верных гор седых хрусталь,
Которые стоят над облаками.
Здесь песни неземные зазвучат,
Близко зерно победы Света.
Предвечным Духом Он зачат,
Пусть будет облако Ему угодно это.
 

«Где искренность рождается в огне…»

 
Где искренность рождается в огне,
Где камень преткновения созиждет небо,
Звезда опять горит в моем окне
И облаком покрыто древо.
Пергамент озарил восток,
И чудеса врачуют душу.
И ясный пламени поток
Нам маяком укажет сушу.
Я верю солнцу мира, я ему открыт,
И свет его с тех пор во мне сияет.
Когда я был до пят сим пламенем залит,
И он с тех пор мне душу окрыляет.
 

«Там к подножьям текут верховодья —…»

 
Там к подножьям текут верховодья —
То угодные Богу угодья.
Песнопенья звучат хоровода,
Там сиянием ткется свобода.
И уже не слышны голоса,
Призывающие отступить.
Не нужны нам уже тормоза
На мирское стекляшки закрыть.
И лукавству живя супротив,
В дым сжигая чужие желанья,
Прояви на Свету негатив,
Вверив вечности-правды познанье.
 

«Неисчерпаемый запас…»

 
Неисчерпаемый запас
Непревзойденных вдохновений
Готов для каждого из нас,
Когда черпаешь без сомнений.
В сокровищах лучей небесных
Открыто светит нам Звезда,
И сотни песен неизвестных
Готовит ветер без труда.
И нам с небес даруя строки,
Дабы топить осколки льда,
Пускают струями потоки,
Чтоб превратилась в пар вода.
 

«Кто носом на стене проткнул пейзаж…»

 
Кто носом на стене проткнул пейзаж,
Не ставши пестовать картину,
Кто понял, что пейзаж не наш,
И выбрал Свет, презрев рутину.
Кто любознателен не вдруг,
Не наугад и без сомнений,
Кого не взяли на испуг,
Не затянули в омут мнений.
Сквозь мнения тех,
Кто сеет сомненья,
Чей призрачен смех,
Кто лишен вдохновенья.
Я бережно затрону суть,
В молитвы облачив трезвенье,
Продолжу свой незримый путь,
Сквозь сродные туману мненья.
 

«Из жизни взят, как лист сухой…»

 
Из жизни взят, как лист сухой,
В прожилках промысла Господня начертаний,
И в глади Истины простой
Прошла волна обетований.
Поднялся ил из-под воды,
Как властный суженый Вселенной,
И, посягая на сады,
Что в душах зацвели нетленно.
По повелению низин бездонных,
Что издревле обречены,
В сердцах людей пустил он корни
Речами праздны сатаны,
Но в час страстей приидет небо
В лучах нетварной в мир звезды,
И все, в чем бес имел потребу,
Восстанет из-под гнета мзды.
 

«Настала пора, где казнят невиновных…»

 
Настала пора, где казнят невиновных,
Настал наш черед постоять за Любовь,
Где сыплет шакалье отродье злословных
На святость нетленную без берегов.
Где ненависть к Богу, лютый предатель,
Спешит вынуть чипами – только живое,
Но знает наперед Создатель
Всю вечность, что под аналоем.
Триножте ненависть в оскал,
Готовьте наши головы на плахи.
Свою рубаху не на то я истаскал,
Чтоб спину гнуть перед валом.
 

«Там далеко, за кромкой горизонта…»

 
Там далеко, за кромкой горизонта,
Лучится несказанный день,
Журчат ручьями песнопения в высотах,
Даря нам отголосками серебряную тень.
Ее к сердцам прикосновенье
Внедряет письменности нить,
А луч на небе столкновенье
Дает ушат дождя испить.
Неведом каждому из нас,
Сигнал в град чуда водворится,
Ведь мы живем пока сейчас,
Вверяя сну златому сбыться.
 

«Где радугой обетование Господне…»

 
Где радугой обетование Господне
Восстанет после долгого дождя,
А ночью месяц – звездам сродник —
Растопит сердце у меня.
Весна не за горами, а за гранью,
Лишь только Вестник протрубит сигнал,
И под Всевышнего из Света Дланью
Свершится тления провал.
День – супротивник лютой ночи —
Войдет в пределы бытия,
И по живым, что не сомкнули очи,
                          прольется Светом лития.
Две вечности разъединятся.
Та, что снаружи и внутри.
Одни в одну благословятся,
Другой я никому не пожелаю обрести.
 

«Луч Солнца в небе голубом…»

 
Луч Солнца в небе голубом
Коснулся сердца молодого,
Сквозь глади волн, презрев излом,
На фоне ветхого желанная обнова.
И, очертив круги колец,
Сошел на землю ранним утром.
И, миру показав венец,
Зашелся ветер в танце мудром.
И дуновенья понеслись,
Дабы насытились глотками.
И устремились главы ввысь
На сонмах храмов куполами.
 

Кадило

 
Его власы – вздымающийся пламень,
Его глаза – распахнутые верой блюдца.
Он лучезарен, как фундамент правды, первый камень.
Его слова с небес в сердца незримым светом льются.
И черным облаком на лунном небосводе
Поколебался ящер под лучом зари,
Мечтая о безжалостной свободе,
Исторгнут был наружу изнутри.
И мрачное натянутое небо
Венч окропил отшельниками звезд,
И вобрало в себя кадило дым вселенной,
И расточает избранным в явлениях грез,
Оттенки лжи ища в негаснувших словах,
Не делайтесь клеветниками Света,
Не смею я судить, не властен обличать,
Негаснущему оставляю это.
Его власы – вздымающийся пламень,
Его глаза – распахнутые верой блюдца.
Он лучезарен, как фундамент правды, первый камень.
Его слова с небес в сердца незримым светом льются.
 

«То поволока Млечного Пути…»

 
То поволока Млечного Пути,
Раскинула края Вселенной.
Зажги звезду, чтобы пойти
Дорогою чудес нетленной.
И отворятся небеса,
Насытив души облаками,
На травах заблестит роса,
Что грубыми не взять руками.
На хрупкой ножке стебелька
Расцвел цветок в душе уБогой,
И пусть один цветет пока,
Лишь довершить бы песню слогом.
 

«Очертания фигур, застывших в позах…»

 
Очертания фигур, застывших в позах,
Настигнет пламенем рассвет.
Чтобы сады в прекрасных розах
Не вспоминали о войне.
Чтобы слова текли ручьями,
Горячих струй прославив Обладателя чудес,
Где ветер поднимает знамя
И оживает мертвый лес.
Вершины гор в ущелиях снегами
Сойдут лавинами, воспряв от гнета мзды,
И дивный глас прольется над лугами,
Встречая контуры входящей в мир весны.
Растает ночь и сгинет в трещины планета,
Но память сохранится навсегда,
Что мы когда-то осязали это,
Когда нам от ран Света было не до сна.