Текст книги "И нет тебя прекрасней"

 
Я был влюблён. Страдал.
Надеялся на встречу. Ждал.
Я, юноша, сгорал от чувств,
Неведомых и томных.
 
 
О, первая любовь. Воспоминания.
Клятвы. Слёзы. Ночь без сна.
И ожидание увидеть снова
И говорить, и говорить слова…
 
 
Так сердце юноши пылало
В надежде на ответность чувств.
Но, чтобы быть любимым и любимой,
Ведь надо сердцем сердце понимать!
 
 
Так быстротечны даты, встречи.
И пролетают птицами года.
Лишь остаётся в памяти навечно
Та, первая любовь моя.
 
 
Она, как яркая звезда на небосводе,
Горит и шлёт небесный свет.
Из юных лет воспоминаний
Унёсшую внезапно жизнь.
 

 
Девочки с косичками —
Все они красавицы.
Просто заглядение,
Мальчишкам очень нравятся.
 
 
Я на перемене
Девочку обидел.
Дёрнул за косичку,
Развязался бантик.
 
 
А она смеялась.
Виду не подала.
Это ей понравилось?
Загадкой мне осталось.
 

 
Я влюблён!
Такого не бывало.
Потерял покой и сон.
Как видение перед глазами,
Образ твой.
 
 
Я влюблён!
Рад каждой встрече,
Голос слышать твой хочу.
И смотреть в глаза твои,
И увидеть там любовь.
Все девчонки
Пред тобой померкли.
Глаз мой видит лишь тебя.
Я теперь такой серьёзный,
Потому что полюбил тебя.
 
 
Только ты одна
Волнуешь мое сердце.
Нет прекраснее тебя.
Я пленён тобой и покорён навеки.
Я влюблён в тебя!
 

 
На свиданье пригласил
Первый раз девчонку,
Что сразила сердце мне,
Малому мальчонке.
Мы сидели на скамейке
В метре друг от друга.
Говорили, говорили…
Двигаясь друг к другу.
Глаз с неё я не свожу,
Сердце часто бьётся.
Что-то ей я говорю,
А она смеётся.
Незаметно, потихоньку
Оказался рядом с ней.
Целовались, целовались,
Воспылал любовью к ней.
А потом бродили вместе,
Мы по берегу реки.
И в любви клялись друг другу
До самой утренней зари.
 

 
Я учусь в десятом классе,
Выпускного жду звонка.
А моя подружка Настя
Давно косы расплела.
С Настей я дружу давно.
Помню, в первом классе
Настя робко в класс вошла
И ко мне подсела.
Мне не нравилась она
И её косички.
Каждый день и раз, и два
Дёргал за косички.
Настя весело смеялась,
Не держа обиды.
Её чёрные глаза
Мило улыбались.
А теперь страдаю я —
Скоро мы расстанемся.
Я решил стать моряком,
Настя – детским доктором.
 

Василий Мижериков

Родился в городе Севастополе. Окончил школу с серебряной медалью, затем физический факультет Московского областного педагогического института им. Н. К. Крупской. Вся его трудовая жизнь связана с образованием: учитель физкультуры, физики и математики, доцент кафедры педагогики, начальник отдела Министерства образования Российской Федерации, старший научный сотрудник Академии социального управления.

Василий Андреевич – кандидат педагогических наук, Почётный работник высшего профессионального образования РФ, почётный академик Международной академии наук педагогического образования, обладатель Золотого знака журнала «Вестник образования России», внештатный сотрудник журнала «Жизнь национальностей».

 
Не поеду в штат Кентукки,
В одиночество и скуку,
А поеду на Кавказ,
Пусть он вновь увидит нас.
 
 
Вы мне снова часто снитесь,
Что-то ночью говорите,
Вижу глазки, вижу руки
И, конечно, ЕссентУки…
 
 
Ой, я вру, Ессентуки,
Где осенние деньки
Коротали мы вдвоём
На полу и голышом.
 
 
Где под вечер мы гуляли,
Кофеёчек попивали,
Шли, милуясь, средь зевак,
Рассуждая о «делах».
 
 
А на деле – чтоб скорей
(Мы мечтали) без затей
Быстро вместе душ принять
И улечься на кровать…
 
 
Ой, опять соврал немножко —
Я ложился у окошка,
Вы – в другую сторону,
И всё это – на полу!
 
 
Чтобы койка не скрипела,
Чтобы тело возле тела
Как могло, так и хотело,
Прыгало, скакало, пело!
 
 
Наши «песни» кто подслушал,
Пусть себе отдавит уши,
Для меня Ваш вскрик и стон
Радостями напоён…
 
 
А потом, когда усталость
Наши веки смежит малость,
Ты уткнёшься мне в плечо,
Прижимаясь горячо…
 
 
И рука моя по спинке
Тёплой, нежной побежит,
Доберётся до ложбинки,
Глядь, и снова ты дрожишь,
 
 
И рука твоя проворно
Ищет «хвостик», мнёт его,
Ну а я лежу покорно
В предвкушении всего.
 
 
Но другой рукой ласкаю
Каплю тяжкую груди,
И, как масло, таю, таю…
Чу! Твердеет спереди!
 
 
И опять безумья скачки,
Вновь седлаешь ты меня
И несёшься в ритме качки,
Амазоночка моя!
 
 
И губами ненасытно
Вновь ласкаешь стебелёк…
Околдован этим ритмом,
«Улетает» Василёк.
 
 
И волной накрытый страстной,
Я всего себя отдал,
Ты была на пике счастья…
Да, вот это был обвал!!!
 
 
Снова тихо на полу,
Утро светится в окне,
Возвращаюсь я во мглу,
Где Вы вновь приснитесь мне…
 

…иль ты приснилась мне?

С. Есенин

 
Серебряная рыбка,
Стыдливая моя,
Прошла дорожкой зыбкой
От «нет-нет-нет» до «да!»
 
 
Серебряною песней
Сверкающих грудей
Я в полон взят прелестной
Стыдливостью твоей.
 
 
Сошлись в объятьях страстных
Два грешника Земли,
А встали с ложа счастья
Два ангела любви.
 
 
Ты завтра на рассвете
Растаешь, пропадёшь…
Возьми записки эти:
Когда вернусь – вернёшь!
 
 
И снова светлой рыбкой,
Стыдливая моя,
Дорожкой лунной, зыбкой
Нырнёшь, найдёшь меня.
 
 
Благодарю за ласку,
За стоны и за боль,
Серебряной окраски
Стыдливую любовь…
 

 
Я с нежным сердцем
И любовью
Смотрю на Юг, где ты живешь,
Шлю пожелания здоровья,
Добра и счастья.
Ты поймешь,
 
 
Как мне здесь грустно,
Одиноко,
Как сладок мир,
Когда я сплю
И вижу рыбку серооку…
Как сильно я её люблю!
 
 
Пусть Новый год
Со счастьем новым
В полночный час
К тебе придёт
И вместе с запахом еловым
От Василька привет пришлёт!
 

 
Я свой зуб потерял не в отчаянной драке,
Никого я не бил и никем не был бит:
Была бурная ночь, была схватка во мраке,
Я был пьян от любви, твой штурмуя гранит.
 
 
Я боролся с тобой, разнимая колени,
Жарко-жарко дыша в обнажённую грудь,
Чтоб губами скользить по округлым мишеням,
Чтоб вонзать свой язык в твою нежную суть.
 
 
Я добился всего… Ты кричала от страсти,
Нежность била фонтаном с зацелованных губ.
Я был горд, как мальчишка, ты светилась
от счастья,
А ценой этой ночи стал потерянный зуб.
 
 
Не жалею ничуть, что так ночь коротка,
Её нежность и свет никому не отнять,
Мы с тобой начертали три строчки пока,
В наших планах роман многотомный писать.
 
 
Жди меня, я вернусь. Будут нежные встречи,
Я в разлуке скопил тонны ласковых слов.
Расцелую тебя, твои губы и плечи,
Чтобы явь наших встреч была слаще всех снов.
 

 
Лечу к тебе, моя родная,
Стада «барашков» подо мной…
И над Ростовом пролетая,
Качну приветливо крылом.
 
 
Почти полгода не летал —
В делах и хлопотах увяз,
Но всё ж лечу к тебе, родная,
В уме слагая ритмы фраз.
 
 
И предвкушаю разговоры
Далёко за полночь, и смех…
Над нами тихо шепчут горы.
Нам не до них, нам не до всех!
 
 
Твои глаза – я в них купаюсь,
И, колокольчиком звеня,
Со мною нежно забавляясь
Прильнёшь ко мне, любовь моя…
 
 
Лечу сюрпризом к дню рожденья,
Себя с цветами подарить,
И в звуках страстного томленья
В тебя впечатавшись, любить.
 
 
Сегодня, верь, врачую я
По стародавнему рецепту…
Прильни ко мне, любовь моя,
Прими, родная, мою лепту,
 
 
Пусть хворь растает в наших стонах,
Унынье станет сиротой,
Печаль мы вместе похороним
Под этой ласковой луной.
 

Глеб Океанов

Писатель Глеб Океанов окончил Литературный институт, проживает в Москве. Пишет фантастику и реалистическую прозу. Участвовал в писательских семинарах и фестивалях «Мы выросли в России» (Петрозаводск и Омск), «Стилисты добра» (Челябинск), «КоРифеи» (Уфа), «Фестиваль Чижевского» (Калуга). Выступал со сцены «Литературных понедельников у Арса-Пегаса».

Печатался в журналах «Новая Литература», «Рассказки», «Новый Енисейский литератор», «Автограф», «Прочтение», «Лиterra Nova», «Тайные тропы», «Пять стихий», «ЛитОбоз. Пресс», на портале «гУрУ» (Берлин).

Анечке

Здравствуй, дорогая.

Раз уж ты открыла конверт и сейчас глядишь на мой ужасный почерк, то, надеюсь, ты дочитаешь послание до конца, а не порвёшь сразу эти тетрадные листки. Писать письма от руки и на бумаге в наше время всё менее привычно, но я попытаюсь. Пишу настоящее письмо в первый и последний раз. Если допустить, что душа человека подобна книге, и её всю можно пересказать от начала и до самого конца, то тогда это моё письмо сродни медленному самоубийству.

Я люблю тебя. Больше всех, всего и больше жизни. Понимаю, что ты уже слышала эти слова, и больше они тебя не трогают. В точности, как и я не могу теперь прикоснуться к тебе, но только к пряди волос, что ты мне подарила. Пусть тебе теперь плевать на мои слова, тон кажется дурацким, образ – противным, а воспоминания обо мне вызывают злобу, дрожь и стыд, – что я могу поделать?..

Ты теперь далеко, и это так непривычно. Ты была рядом всю мою жизнь, сколько я себя помню. Из маленького молчаливого друга со временем ты стала для меня всем. А ведь могла тогда и не улыбнуться мне в ответ – могла показать грубо язык или просто, надувшись, отвернуться, и вся жизнь сложилась бы иначе. Одно мгновение – подумать только! И твоя улыбка… Невозможно забыть того жизнерадостного и беспричинно счастливого ребёнка, каким ты была, и невозможно забыть ту прекрасную девушку, которой ты стала.

Теперь ты далеко. Мало того, что ты уехала из России (в том числе и из-за меня, я полагаю) – любые расстояния всё же преодолимы, – но ты отдалилась от меня самого, и уже давно. И вот эту бездну, знаю, не преодолеть, увы, никак. Я бы мог приехать к тебе, хотя бы в гости – ведь я так хочу тебя увидеть! – но ты только окончательно проклянёшь меня за это.

Нам было хорошо вдвоём – не спорь! Я точно знаю. А заявив обратное, ты бы соврала. Ты меня любила, искренне, страстно и нежно одновременно. И я был готов на всё ради тебя, и ты не представляла своё будущее без меня – я видел это в твоих глазах. Будто разговаривая во сне, твои губы иногда чуть трепетали – с них готовились преждевременно сорваться заветные слова, я знаю.

«Ах! – сказал бы плешивый поэт. – Любовь – обман!», – и всё в подобном духе. Правда банальна. И так пошло и по-детски говорить правду вслух, будто врать не умеешь или не хочешь. Наверное, да, действительно – всё есть химия, программа, алгоритм, всё заранее записано и случится так, как решено заранее. Мне ли этого не знать? Любовь была, любовь прошла, я тебе теперь чужой.

А ведь я знал, что будет так, что так глупо и внезапно всё закончится. Знал, честно. Но всё равно был с тобой, и ради тебя самой в том числе. Ведь ты же была счастлива все эти годы. Хотя и теперь, немного переждав смятение, ты снова будешь счастлива, хоть и без меня. С другим. Потом ещё с одним. Я знаю. Я тебя не виню, да и должен ли? Никто ни в чём не виноват. Ведь концов счастливых не бывает – если счастливый, значит, не конец, как сказал один мудрый человек.

Все эти годы я жил этим мгновением. Я знал, что в этот момент жизнь моя закончится. Нет, ты не подумай, это не юношеский капризный максимализм, это констатация факта. Я вижу будущее, ты знаешь. Догадывалась всегда, по крайней мере. Я вижу насквозь людей, и тебя, и себя самого до молекулярных нюансов. Мне всё ясно, всё понятно: жизнь – наркотик, а мы все, конечно, алчем счастья.

Дорогая, помнишь ту снежную ночь? Тот фонарь и мост? Конечно, помнишь. И я помню твои холодные щёки и горячие губы, слёзы от ветра и растерянное выражение чудесных глаз, в расширившихся зрачках которых отражалось моё счастливое лицо. Ты ведь никогда не забудешь меня. Хоть ты и выбросила наш фотоальбом, он тебе и не нужен – ты и так до мельчайших подробностей помнишь каждую нашу общую фотографию. И оттого мне так странно, что ты сможешь после всего, что между нами было, идти дальше. Себе же я не пророчу ничего, как ни стараюсь. Все возможности утрачены. Жизнь могла бы сложиться иначе, не встреть я тебя в детстве, не улыбнись ты мне, не возьмись мы за руки. И в то же мгновение я, сопляк, узрел будущий крах надежд и мечтаний, но, не задумываясь, вступил в блаженную пропасть. Ты – моя femme fatality. И оно того стоило. Всё было не зря…

Когда это письмо дойдёт до твоего треклятого Амстердама и окажется в твоих лапках, меня уже не будет на этом свете. Да, уверен, ты понимаешь, что я не шучу. Уж в таких-то вещах – точно. Это давным-давно обдуманный шаг. Я видел все варианты моей жизни после тебя, и нигде меня не ждёт ничего хорошего – только одиночество и скука, только бессмысленность и безумие. Ни какого-либо затаившегося таланта не проявится у меня, ни семьи я не создам, не сделаю никому добра, как бы ни старался. А потом и стараться не буду. Я видел их всех, тысячи себя. И прямо сейчас вижу, стоит только закрыть глаза. И все тысячи «я» несчастливы. Видимо, всё моё существование на этой прекрасной Земле случилось лишь для того, чтобы скрасить твою юность, сделать тебя женщиной, сделать тебя той, кого будут любить твои дети и внуки. А я, выполнив свою задачу, снизойду в небытие и воссоздамся вновь, как делал уже не раз.

Запомни или сохрани письмо: пройдёт много лет, ты будешь идти по античным руинам Италии, держа за руку маленькую дочку, другой рукой придерживая округлый живот с будущим сыном внутри. Когда экскурсовод отойдёт по делам, а твоя дочь отвлечётся на большую синюю бабочку, ты приметишь ребёнка лет семи, который будет с любопытством глядеть на тебя. Вы приветливо улыбнётесь друг другу, а потом подойдёт твой муж, ребёнок смутится и убежит. Запомни тогда того кудрявого малыша – это буду я.

Спорим на шоколадку, что ты сама не понимаешь, почему веришь в весь этот бред? Всё очень просто – ты знаешь меня почти всю сознательную жизнь, и ты всегда интуитивно чувствовала всё то, что я сейчас тебе описываю. И, быть может, ты тоже слышала тиканье того абстрактного таймера, по истечении которого твоя любовь должна была погаснуть, но ничего не могла с этим поделать. Да и не надо было, наверно.

Я знаю будущее, я помню прошлое и часть своих прошлых жизней – не все, но всё же. Знаешь, я ведь был и мужчиной, и женщиной, я был зверем и был червём, и травою, и камнем, и светом. Я умирал и возрождался. Я снова умру и снова появлюсь.

Скоро мои лёгкие наполнятся холодной Москва-рекой, и тело бездвижно пойдёт ко дну. Какое-то время спустя я буду дико кричать посреди родильной палаты под слепящим светом больничных плафонов.

Это моё первое и последнее письмо, любимая. Мне сейчас пять лет, мы с мамой отдыхаем в Евпатории. Мама пока ушла с турбазы в магазин, а за мной попросила присмотреть сторожа. Я выпросил у него эти тетрадные листочки, которые ты сейчас держишь в руках, и пишу это послание в будущее, а сторожу издалека кажется, будто я просто рисую. Осенью в нашем детском садике появится новая девочка, и мы впервые с тобой встретимся, и не будем потом расставаться многие годы. Всё это время я буду бережно хранить эти листки внезапного ясного прозрения, чтобы однажды ты их прочла.

Люблю тебя. Любил. И буду любить. Всю жизнь. И потом. Всегда.

P.S.

Думаю, сейчас ты в задумчивости грызёшь ногти – немедленно прекрати! Брось так делать. Дурацкая привычка.

Уфа

Лето 2014

Алишер Сираджев

Творческий псевдоним – Алишер Зиё. Родился в 1953 году в г. Нукусе – столице Республики Каракалпакстан. Живёт в Ташкенте, столице Узбекистана. Окончил Ташкентский политехнический институт и Ташкентский институт народного хозяйства. Долгие годы работал в должности заместителя министра энергетики и электрификации Республики Узбекистан. За трудовую деятельность удостоен званий Ветеран энергетики Узбекистана, Заслуженный энергетик СНГ. Автор с детства увлекался литературой, а в 1972 году и сам начал сочинять стихи. Пишет в самых разных жанрах: притчи, сказы, зарисовки из жизни, любовная и философская лирика, юмористические стихотворения. Основным мотивом творчества называет желание поделиться с подрастающим поколением жизненной мудростью своих предков. Публиковался в альманахах Российского союза писателей. В 2018 и в 2021 годах вошёл в состав авторов «Антологии русской поэзии». Дипломант литературно-общественных премий «Герой нашего времени» (орден М. Ю. Лермонтова) и «За верность слову и делу» (медаль имени А. С. Пушкина). Дипломант литературной премии «Наследие» (2013 год), лауреат международных литературных конкурсов «Книга года» (2018, 2020 годы) в номинации «Лучшая поэтическая книга». Обладатель Гран-при международного литературного конкурса им. П. Бажова в 2022 году. Член Российского союза писателей с 2014 года, с 2022 года – член Интернационального союза писателей. Союзом писателей России в 2019 году автору присвоено звание «Заслуженный писатель России».

 
Весна – природы пробужденье,
Пора любви, пора цветенья…
Затмить планеты обновленье
Во всей вселенной нет явленья.
 
 
Вновь ощущение мгновенья,
Венца всевышнего творенья —
Души и тела воскрешенья,
И жажды жизни вдохновенья.
 
 
Острее мироощущенье,
Природы чудо возрожденья,
В весну не ставим под сомненье
Души благого очищенья.
 
 
Любви и страсти опьяненье,
Желаний сладостных томленье,
Мук ожиданий упоенье,
Встреч вожделенных наслажденье,
 
 
Тончайших чувств благоговенье,
Мирское удовлетворенье,
От дум суетных отрешенье,
Познанье умиротворенья.
 

 
Прикоснувшись губами к твоим волосам,
Забываю я беды, невзгоды.
Обнимая тебя, воздаю небесам
За мгновенья в прошедшие годы.
 
 
Время рядом с любимой – миг жизни в раю,
А разлука – как вечность в темнице.
Моё солнце, мой ангел! Любовь не таю,
Милый образ ночами мне снится.
 
 
Одарила заботой, вниманьем, теплом
И неведомой ранее страстью.
В восхищении, неге, восторге немом,
Очарован тобой, моё счастье.
 
 
Уложив на колени, ласкаю тебя,
Грудь целуя в неистовстве нежном,
Потаённые недра касаясь едва,
Возрождаю я чувства, как прежде.
 
 
Увлажняется келья росою любви,
Ощущаю губами желанье.
Мне сокровище мира – себя подари
Вожделенною тайной слиянья.
 
 
Вновь ласкаю без устали розы бутон,
Мне блаженство – твоё наслажденье.
Пусть бессвязная речь и сорвавшийся стон
Говорят о любви упоеньи.
 

 
Закрыв глаза, вбираю вновь
Пьянящие уста.
Мгновенно закипает кровь,
Пленён я неспроста.
 
 
Прикосновеньем нежных рук,
Обняв, свела с ума.
Нектар испил, коснувшись губ,
Весь мир стал – ты и я.
 

 
Пронзила взглядом,
вмиг
кровь в жилах закипела.
И сердцем,
и душой,
и мыслью завладела.
Стрелой Амура ты
сразила наповал,
Не властвую собой.
Повелевай же смело.
 

 
Я вспоминаю счастье дней,
Когда божественною лирой
Сердца нам согревал Орфей
И чувства властвовали в мире.
 
 
Друг друга трепетно любя,
Боясь обидеть даже взглядом,
Мы возносились в облака,
Когда оказывались рядом.
 
 
И в небесах вдвоём паря,
Мы наслаждались безмятежно,
Взаимно радости даря,
Любя таинственно и нежно.
 

 
Твой взгляд, улыбку, рук тепло
Мне ощутить судьбой дано,
И пусть нечасты наши встречи,
Считаю, в жизни повезло.
 
 
Счастливый жребий небом дан —
Прижать к себе изящный стан
И, опьянев в объятьях нежных,
Быть благодарным всем богам.
 

 
Червь сомнений мне душу встревожил.
Сплетни, слухи доносит молва,
Что неправедно жизнь свою прожил
И не свята в висках седина.
 
 
Что сказать мне в своё оправданье,
Жар любви был не мною воспет.
Много ль счастья обеты молчанья
Дали людям за тысячи лет?
 
 
Да, я чувства свои не скрываю,
Святость женщины боготворю,
Состраданием жизнь заполняю,
Милосердию оды пою.
 
 
Всемогущий сознание дарит,
Жизнь вдохнув, заклинает: люби!
Благородство, любовь миром правят,
Жизнь дается во имя любви!
 
 
Повидавший жестокость, измену,
Океаны пролившихся слёз,
Тот лишь знает участия цену
И желание радостных грёз.
 

 
Ещё в студенческие годы
Меня раздумья волновали,
Что ярче девушки намного
Наш бренный мир воспринимали.
 
 
Не мог смотреть я безучастно:
Во взглядах чувства их блистали,
Эмоции бурлили страстно,
Душою в небесах витали…
 
 
Однажды эти наблюденья
Под вечер выложил я деду.
Развеял быстро он сомненья,
Поведав притчу мне в беседе:
 
 
«Все люди с давних пор, как птицы,
Имели крылья и летали.
Сияли счастьем в небе лица!
Но пищу на земле искали.
 
 
В лесах охота постепенно
Мужским уделом главным стала.
А женщина обыкновенно
За быт в пещерах отвечала.
 
 
Еду готовила, хранила,
Кормильца-мужа ублажала.
Детей рожала и растила…
И в крыльях надобность отпала.
 
 
С годами генокод менялся…
Конечности людей развились
И с небом человек расстался,
А крылья в руки превратились.
 
 
В мужьях от схваток и охоты
Эмоции все притупились.
Но чувства радости полётов
У женщин (в небе) сохранились.
 
 
Мужчина каждый это знает:
Поднимет милую на руки —
Она на небо “улетает”,
Забыв про все земные муки».
 
 
Мне многое раскрылось в сказе,
С лихвою получил ответы.
В каком-то сладостном экстазе
Писал я в рифмах притчу эту.
 

 
Нет сил, чтобы разрушить братство
Основ счастливой жизни каждой:
Любви, Удачи и Богатства.
О них поведать притчу жажду.
 
 
В песках пустыни раскалённой
Дед с бабкой, внучкой дружно жили.
Трёх старцев, жаром опалённых,
Увидев, у окна застыли.
 
 
А старцы встали под навесом
И дух перевели устало.
Дед вышел к ним, поклон отвесив,
Промолвил: «Вы прошли немало.
 
 
Прошу вас в дом войти на отдых
Испить воды, откушать хлеба».
Услышал он от старцев добрых
Ответ: «Посланники мы неба.
 
 
Один из нас любви предвестник,
Второй удачу всем приносит,
А третий – золота наместник.
Спешим мы к тем, кто Бога просит.
 
 
Старик, теперь ты знаешь, кто мы,
Но в ком нуждаешься поболе?
Кого увидеть хочешь в доме?
Готовы мы облегчить долю».
 
 
Подумал дед позвать удачу,
Но без старухи не решился.
«Какая от неё отдача?!» —
Словам жены не удивился.
 
 
Ну что от женщины мы можем
Услышать, кроме слов «богатство»!
Старо как мир: что подороже,
В любом то счастье бабьем царстве.
 
 
Спросить решила бабка внучку.
Быть может, будет солидарна?
Ей дед в день пенсии, получки
Копейки не давал задаром.
 
 
Но внучка, покраснев, смутившись,
Сказала то, о чём мечтала.
Как будто голоса лишившись…
«Любовь пусть входит», – прошептала.
 
 
Во внучке дед души не чаял,
Кивнув, решился в одночасье.
И бабка, чуточку оттаяв,
Пустив слезу, дала согласье.
 
 
Придя к совместному решенью,
Дед старца за руку заводит.
К его большому удивленью
Удача за Любовью входит,
 
 
За ними – золота наместник.
В халупе старой стало тесно.
А радостный Любви предвестник
Поведал: «Многим неизвестно:
 
 
Ваял людей наш Всемогущий,
Любовью наделив прекрасной.
Нет чувств возвышеннее, лучше
Любви глубокой, нежной, страстной!
 
 
Из нас троих за мною только
Пойдут посланники другие.
Кто ж выбрал их, жалеют горько,
Суждения их не благие».
 
 
Читаю часто притчу деда,
Её считаю кладом сущим!
Рассказ ценнейшим стал заветом,
Любовь возвысивший живущим…