Текст книги "Волшебные сказки Англии"

Джек и бобовый стебель

Жила бедная вдова, и был у неё сын по имени Джек. О таких говорят – лень раньше них родилась. Однако плохого о нём никто не мог ничего сказать, он был добр, приветлив и любил мать, а это ведь уже очень много значит.

Жили они тем, что продавали молоко от своей белой коровы; но вот случилось, перестала корова доиться. Ломает бедная вдова в отчаянии руки и говорит Джеку:

– Что же нам делать? Чем будем жить?

– Не горюй, матушка, – отозвался Джек, – пойду поищу работу.

– Ты уже пытался, да что толку. Все знают, какой ты ленивец. Никто тебя в работники не возьмёт. Давай лучше продадим корову и откроем лавку на ярмарке.

Как раз на другой день была ярмарка. Привязала мать на шею корове верёвку, дала конец Джеку и велела ему идти продать корову подороже.

Не прошёл Джек и полдороги, встречает старуху в лохмотьях.

– Доброе утро, Джек, – поздоровалась старуха.

– Доброе утро, – ответил Джек, а сам удивился: откуда старуха знает его имя?

– Куда путь держишь?

– На ярмарку, хочу корову продать.

– А разве ты умеешь коров продавать? – говорит старуха. – По-моему, ты даже не знаешь, что с чем надо сложить, чтобы пять вышло. Ну скажи, сколько надо взять для этого бобов?

– Знаю. Два в одном кулаке, два в другом и один во рту.

– Правильно, – кивнула старуха. – Вот тебе эти бобы.

С этими словами полезла она к себе в карман и достала пять очень странных бобов – все разного цвета. Джеку они ужасно понравились.

– Если они тебе так нравятся, возьми их, а мне дай корову взамен.

Джек решительно замотал головой.

– Да ты не сомневайся, – говорит старуха, – это не простые бобы. Посади их вечером, а к утру они вырастут до неба.

– До самого неба? – удивился Джек.

– Конечно до самого, – ответила старуха. – А не вырастут – возьмёшь свою корову обратно.

– По рукам! – воскликнул Джек, отдал старухе верёвку, на которой вёл корову, и сунул пять бобов в карман.

Встретил он старуху не так далеко от дома и поэтому скоро вернулся. Мать, увидев его, удивилась:

– Ты уже вернулся, Джек? Вижу, коровы нет, значит, продал её. Сколько тебе денег за неё дали?

– Ни за что не догадаешься! Да и не денег вовсе!

– Не денег? А что же?

Протянул Джек на ладони пять разноцветных бобов.

– Волшебные! – сказал он. – Посадишь вечером, а к утру…

– Волшебные! – ахнула мать. – Ах ты, дурень этакий, голова безмозглая, – рассердилась она не на шутку. – Ведь у нас и продать-то больше нечего. Такая была чудесная корова! Ни одна корова в нашей деревне не давала столько молока. Ох, Джек, что ты наделал! Погибли мы с тобой.

И бедная женщина залилась слезами. Глянула опять на злополучные бобы, схватила их с ладони Джека и выбросила в окошко. А Джеку велела убираться с глаз долой.

Ничего не ответил Джек матери и пошёл спать. Что ему ещё оставалось делать? Но уснуть он не смог; лежит и думает, а чем больше думает, тем сильнее расстраивается. Очень ему матушку жалко, ишь как она убивается. Да и живот от голода подвело. Мать в сердцах даже не покормила его. Ворочался Джек, ворочался, под конец всё-таки уснул.

Наутро проснулся Джек, чувствует, что-то не так: солнце снаружи вовсю светит, а в комнате почему-то сумерки. Спрыгнул с кровати, и угадайте, что он увидел? Бобы-то упали на землю, ну и, конечно, взошли, да за одну ночь и выросли. Стебли толщиной в руку и так переплелись, ни дать ни взять – настоящая лестница. Выглянул Джек из окна, задрал голову вверх, а конца-то у лестницы и не видно.

Оделся он поскорее, выскочил во двор: бобы и впрямь выросли до самого неба, и со двора не видать верха.

Скоро и мать вышла во двор, тоже немало удивилась. Говорит Джек матери, что полезет по бобовой лестнице на небо, посмотрит, что там делается. Мать, конечно, давай отговаривать, а Джек ни в какую – полезу, говорит, на небо, и всё тут. Ступил на зелёную ступеньку – ничего, крепкая. Полез вверх и скоро пропал из вида.

Лезет Джек, лезет всё выше. Уже руки и ноги заболели, облака внизу клубятся, а зелёная лесенка всё вверх идёт. Наконец долез до самого неба. Смотрит, место незнакомое. Ни домов, ни деревьев, ни одного живого существа, только голые скалы кругом торчат. Заметил, правда, тропинку, в камне выбита, и пошёл по ней. Идет Джек, навстречу ему та самая старуха, которая дала пять разноцветных бобов.

– Ну что, не жалеешь о своей корове? – говорит старуха.

– Как сказать, – почесал в затылке Джек. – Посмотрим, что дальше будет.

– Матушка тебе про отца рассказывала? – спрашивает старуха.

– Не припомню что-то.

– Тогда садись и слушай. Я тебе расскажу.

И поведала Джеку, что отца его убил злой огр-людоед, а потом отнял у матушки всё их имущество. Отец Джека был добрый человек, помогал бедным и всем с ними делился, потому огр и убил его. И не велел матери никому об этом рассказывать. А если она хоть словом обмолвится, огр придёт к ним и сожрёт обоих.

– А где он сейчас? – спрашивает Джек, сжав кулаки.

Старуха махнула в ту сторону, куда бежала тропа, сказала Джеку, что ему дальше делать, и исчезла, как растаяла.

Отправился Джек дальше. Идёт, идёт, видит – невдалеке огромный дом. Подошел к дому – на пороге стоит великанша.

– Добрый вечер, – сказал ей Джек вежливо. – Дайте мне, пожалуйста, немножко поесть.

Джек ведь ничего со вчерашнего дня не ел: вечером матушка рассердилась и ничем его не покормила, а утром не успел – сразу на небо полез.

– Ты хочешь есть? – отозвалась великанша. – Бедняжка! Да ведь тебя самого съедят, если ты немедленно не уйдёшь. Мой муж – страшный огр, и его любимое блюдо – жаренный на вертеле мальчишка с гренками.

– О, прошу вас, – воскликнул бедняжка Джек, – дайте мне хоть немножко еды! Я уже два дня ничего не ел. И мне всё равно, как умереть – с голоду или на вертеле.

Пожалела великанша Джека, пригласила на кухню, дала ломоть хлеба, кусок сыра и кувшин молока. Не успел Джек справиться с едой, как слышит: бух-бух-бух – шагает великан в сенях, так что дом трясётся.

– Боже мой, никак муженёк вернулся! – воскликнула жена огра. – Прыгай скорее сюда! – И спрятала Джека под печку.

В этот миг в кухню вошёл великан, какого и вообразить себе трудно; на поясе три телёнка висят, связаны за ноги. Бросил огр их на пол и говорит:

 
Ох-ох! Ух-ух!
Чую человечий дух!
Мёртвый ты иль не совсем,
Все равно тебя я съем!
 

– Не болтай глупости! – сказала ему жена. – Ты, видно, уже совсем спишь.

И стала готовить ему на ужин телятину. Ходит по кухне туда-сюда и заглянула незаметно под печку. А Джек там ни живой ни мёртвый от страха. Хотел наружу выскочить, а она ему не велит.

– Подожди, – говорит, – пока муж уснёт. Огры всегда после еды спят.

Изжарилась телятина, поел огр, подошёл к огромному сундуку, достал оттуда большой мешок с золотом и начал считать. Считает, а сам носом клюет; и скоро захрапел так, что дом зашатался.

Услышал Джек его храп, вылез из-под печки, идёт мимо огра на цыпочках, а у того на коленях мешок с золотом. Взял Джек мешок тихонько, взвалил на спину, вышел из дому и бегом по знакомой тропе обратно.

Добежал до бобовой лесенки, глянул вниз – земля облаками затянута; бросил он всё-таки мешок с золотом за край неба и попал точно в огород своей матушки, а сам стал по лесенке спускаться. Ох и длинный был спуск! Долго ли, коротко ли, добрался наконец до дому, рассказал матушке про свои приключения и отдал ей мешок с золотом.

Обрадовалась матушка – не умрут теперь они с голоду. Одно плохо: узнал Джек про отца, спустится теперь огр с неба и сожрёт их обоих.

Немного погодя решил Джек опять лезть на небо по бобовой лесенке, надо ведь за отца отомстить. Переоделся, так что родная мать не узнала, и полез. Долго ли, коротко ли, вот уж он и на небе; пошёл по знакомой тропе к дому, где огр живёт. Вышла на крыльцо великанша и не признала Джека.

– Доброе утро, госпожа, – поздоровался он вежливо. – Будьте так добры, покормите меня.

– Уходи скорее отсюда, парень, – сказала великанша. – Вот вернётся мой муж и съест тебя!

Но от Джека так просто не отделаешься. Сначала великанша и слышать ничего не хотела, но он так жалобно просил хоть корочку хлеба, что великанша не выдержала и пустила его в дом; дала ему, как тогда, хлеба, сыру и кувшин молока. Только Джек стал есть, опять огр затопал в сенях, так что дом затрясся. Спрятала великанша Джека под печку, как в прошлый раз.

Опять говорит огр, что чует человечий дух, опять жена отвечает, что поблазнило ему. На этот раз принёс великан с охоты быков. Стала жена огра готовить обед, и скоро на кухне вкусно запахло жареным.

Поел огр и говорит жене:

– Принеси мне мою курочку, что несёт золотые яйца.

Принесла жена курочку. А Джек из-под печки за ними подглядывает. Велит огр курице:

– Несись!

Курица и снесла ему золотое яичко. Оно так и вспыхнуло на солнце. Подождал Джек, пока людоед захрапит, выскочил из-под печки, схватил курицу и наутёк. Да не тут-то было. Только дверь открыл – курица как закудахчет! У Джека сердце в пятки ушло, но людоед не проснулся, только крикнул впросонках:

– Жена, что ты там делаешь с моей курицей?

Джек, само собой, не стал дожидаться, что жена огру ответит. Пустился во весь опор по тропинке, добежал до бобовой лесенки и спустился как можно быстрее.

Пришёл домой, показал матери чудесную курочку, велел ей нестись, она и снесла золотое яичко, как будто её огр попросил.

Может, ты думаешь, что Джек на этом угомонился? Ничуть не бывало. Он ненавидел огра и решил во что бы то ни стало отомстить ему за отца.

Встал он однажды пораньше и, не сказавшись, опять на небо полез. Лезет, лезет по бобовой лесенке, вот наконец и небо. Пошёл по знакомой тропе, дошёл до дома, где огр жил, и спрятался за скалой. А великанша как раз по воду пошла с огромной бадьёй. Воспользовался Джек случаем, вбежал в дом и спрятался, но не под печку, а в большой медный котёл.

Недолго пришлось ему в котле ждать. Входит в дом великан, за ним его жена с бадьей. Стал огр вертеть головой и принюхиваться:

 
Ох-ох! Ух-ух!
Чую человечий дух!
Мёртвый ты иль не совсем,
Всё равно тебя я съем!
 

– Эй, жена, человечьим духом пахнет. Говорю тебе, пахнет.

– Вот ведь напасть, – отвечает жена. – Эти мальчишки – сущее бедствие. Один у нас мешок с золотом украл, другой – твою любимую курицу. Если этот из их же компании, наверняка под печку спрятался.

Заглянули под печку, а догадливый Джек сидит в медном котле и помалкивает. Стали великаны искать его по всему дому. Устала жена, запыхалась и говорит огру:

– Вечно ты своё «ох-ох! ух-ух!». Видишь сам – никого нет.

Поискали ещё немного. Махнул наконец огр рукой и сел обедать. Поднёс ко рту ломоть хлеба – нет, невозможно есть, человечьим духом так и разит. Выскочил он из-за стола, все буфеты обшарил, все кладовки – никого! А в медный котёл не догадался заглянуть. Сел опять за стол, поел и кричит:

– Жена, неси мою золотую лютню!

Принесла ему великанша золотую лютню; блестит лютня так ярко, всю кухню золотым светом озаряет. Велит ей огр:

– Пой!

И запела лютня, да так нежно, так сладко; слушал огр, слушал и уснул.

Только великан захрапел, поднял Джек крышку котла и вылез тихонько наружу. Подполз к столу, встал на цыпочки, схватил золотую лютню и к двери – так быстро, как только мог. А лютня как закричит:

– Хозяин! Хозяин!

Тут уж огр проснулся, вскочил на ноги, да только и заметил, как лютня в дверях блеснула.

Бежит Джек быстрее ветра, а огр – за ним. Поймал бы его огр, как пить дать поймал, если бы в первый миг от удивления не замешкался.

Добежал Джек до бобовой лесенки, а огр уже в двух-трех скачках от него. Вдруг – что такое! Исчез Джек, как сквозь землю провалился. Огр даже рот раскрыл от изум ления. Заглянул вниз, а Джек быстро-быстро руками-ногами перебирает, по зелёной лесенке на землю спускается.

Стоит огр на самом краю и голову ломает: что делать? А золотая лютня зовёт снизу:

– Хозяин! Хозяин!

Услыхал её огр, схватился за стебли и тоже стал вниз спускаться. Бобовая лесенка, конечно, согнулась под такой тяжестью.

Всё быстрей и быстрей спускается Джек, да и огр поспешает. Кричит Джек матери:

– Матушка, неси скорей топор! Неси скорей топор!

К счастью, мать услыхала, выскочила с топором из дому, глянула вверх и обомлела: торчат из облаков огромные великаньи ноги – сначала ступни, потом и колени высунулись.

Тут как раз Джек спрыгнул на землю, схватил у матери топор и ударил изо всех сил по бобовой лесенке. Чувствует огр, заколебались под ним зелёные плети. Ударил Джек ещё раз – рухнула наземь лесенка, а вместе с ней злой, жестокий огр упал замертво. Вот и пришёл конец людоеду, отомстил за отца Джек.

С тех пор зажили Джек с матерью богато и весело; была у них курица, которая несёт золотые яйца, и поющая золотая лютня. Женился Джек на принцессе; жили они долго, счастливей их не было никого во всём свете.

Пещера короля Артура

В глухой валлийской деревушке жил молодой человек по имени Эван. Зарабатывал он на пропитание тем, что помогал деревенскому пекарю. Но пекарь очень мало ему платил. И решил Эван покинуть родную деревню и пойти в Лондон – там-то он наверняка разбогатеет.

Ранним утром попрощался он с пекарем и пустился в дорогу. Был у него с собой каравай ещё тёплого хлеба да несколько шиллингов в кармане. Шёл он всё утро, шёл ходко, устал, проголодался и сел поесть хлеба в тени большой скалы у дороги. У самого подножия скалы рос молодой орех; срезал Эван с него крепкую, ровную ветку для посоха и пошёл дальше.

С посохом идти стало легче. Шагает Эван по дороге, весело насвистывает, и дошагал наконец до Лондона. Вошёл через городские ворота, каких много вокруг Лондона, и сразу двинулся к реке. Стоит на берегу, глазеет на корабли и лодки. Подходит к нему старичок, маленький, сгорбленный, с густой белой бородой почти до пояса.

Остановился и смотрит пристально на него.

Дивится парень, что это старик вздумал его разглядывать, и решил с ним заговорить.

– По-моему, Лондон – очень хороший город, – сказал он.

– Есть такие, кто так думает, есть, – ответил старик, покачивая головой. – А тебя что привело в этот очень хороший город?

– Я иду счастье искать. В Лондоне, говорят, можно разбогатеть.

Повернулся старик и вперился в него взглядом. Да так странно смотрит, Эвану даже не по себе стало. Помолчал старичок немного и говорит:

– Если хочешь разбогатеть, зачем так далеко шёл? Возвращайся к тому месту, где эту палку срезал, что у тебя в руке.

– Палку? А палка тут при чём?

– Палка при чём? Ты где её взял?

– А тебе какое дело? – буркнул Эван и пошёл было прочь: старик-то, верно, спятил.

– А такое, – медленно произнёс старик, – что спрятаны в том месте груды золота и серебра, чаши и блюда всякие, самоцветами выложенные.

– Золото, самоцветы! И я могу их найти?

– Можешь, конечно, если вернёшься туда, где срезал палку. Помнишь ореховый куст?

– Что растёт у подножия высокой скалы? Помню.

– Это не простая скала. Про короля Артура слыхал?

– Конечно слыхал. Многое рассказывают о великом короле и его рыцарях. Жили они когда-то в Уэльсе, да давно умерли.

– Не умерли, а спят. Уже сотни лет спят они в недрах этой скалы. А вокруг них – несметные сокровища.

У Эвана даже глаза полезли на лоб.

– Вот бы добраться до этих сокровищ! Скажи скорее, добрый старик, может ли простой смертный войти в ту скалу, где спит король Артур со своими рыцарями?

Старик ответил ещё медленнее:

– Может-то может, но не так это просто. Пожалуй, я сам пойду с тобой. Без меня тебе ни за что до сокровищ не добраться.

Обратная дорога в Уэльс показалась Эвану очень долгой. Старик шёл молча, не отвечая на расспросы, так что Эван больше ничего не узнал.

Пришли наконец на место, где Эван остановился первый раз по пути в Лондон.

– Вот он, куст, – сказал Эван и показал старику молодой орех. – Видишь, срез ещё свежий. Здесь я и срезал палку.

Поглядел он на скалу – гладкая, ни щели, ни трещины.

– Ступай за мной, – приказал старик. – И делай всё точно, как я велю, не то будет худо. Дело это опасное.

Раздвинул он ореховый куст, а там – расщелина. Вошли в неё и очутились в узком проходе. Посредине растопырился огромный серебряный колокол, на длинной цепи подвешен.

– Осторожно, – предупредил старик. – Смотри не задень.

Проскользнули благополучно; узкий ход привёл их в огромную залу. У Эвана даже дух захватило – такое странное открылось зрелище.

Зала была полна спящих рыцарей; в блестящих доспехах, опоясанные мечами, сидели они вокруг длинного стола и, казалось, были погружены в глубокий сон. Одни спали, уронив голову на стол, другие – откинувшись на спинку стула, два или три рыцаря почивали прямо на полу; в зале ясно слышалось их мерное дыхание. Эван стал высматривать среди них короля Артура; во главе стола в большом кресле с высокой спинкой восседал рыцарь, у которого и во сне был королевский вид. На столе поблескивали золотые кубки, чаши, на мечах переливались изумруды и рубины.

– Можно, я возьму что-нибудь? – прошептал Эван.

– Нет, нет! К этим сокровищам нельзя прикасаться. Они должны оставаться здесь, покуда король Артур спит. Но взгляни, – махнул рукой старик, – здесь есть ещё кое-что. Это ты можешь взять.

И Эван увидел целую гору золотых и серебряных монет. Он так и ринулся к ним, но старик удержал его:

– Рыцари сейчас спят, но могут проснуться. И тогда тебе несдобровать. Пойдём обратно, смотри не задень колокол. Услышат рыцари, проснутся, и живым не выйдешь.

– Не бойся, не задену.

– Не заденешь, если жадность не одолеет. А заденешь – загудит колокол, разбудит рыцарей, и они спросят: «Уже день?» – ты им бесстрашно отвечай: «Спите, ещё ночь». И они опять погрузятся в сон. А теперь прощай. Пора мне. Смотри не забывай, что я тебе сказал.

И старик исчез, как будто его и не было. Эван не мог понять, куда он делся, но не стал ломать голову – чего зря время терять?

Приблизился он к груде монет, взял пригоршню, полюбовался. Набил карманы – больше сыпать было некуда, – зачерпнул ещё две пригоршни и с досадой отвернулся: груда золота и не уменьшилась.

Пошёл он назад через зал, оглядывается на спящих рыцарей: боится выронить хоть монету, боится споткнуться и упасть, а пуще всего сокрушается, что так мало захватил золотых монет.

Наконец вышел из зала, рыцари всё продолжали спать. Двинулся, осторожно ступая, мимо колокола, тут одна монетка возьми и выскользни сквозь пальцы. Эван нагнулся за ней и задел плечом колокол.

Глубокий, чистый звук наполнил пещеру. Два рыцаря подняли головы. Эван с ужасом увидел, как они медленно поднимаются со своих стульев.

– Уже день? – спросил один сонным голосом.

– Спите, ещё ночь, – быстро промолвил Эван.

Рыцари сейчас же опустились на стулья, и веки у них опять смежились.

Гул колокола затих, Эван слышал только мерное дыхание спящих рыцарей и громкий стук собственного сердца. Наконец добрался он до выхода из пещеры и не помня себя выскочил наружу. Разжал ладони, и на землю упали тяжёлые круглые монеты. Вывернул карманы и как завороженный смотрел на рассыпанное золото.

– Вот оно, богатство! Здесь столько, что хватит жить в довольстве до конца дней.

Выстроил Эван на золото короля Артура большой, крепкий дом и стал жить припеваючи, не отказывая себе ни в чём. Золото быстро таяло, но он утешал себя тем, что всегда может вернуться в пещеру короля Артура и набрать золота сколько душе угодно.

Прошло года три; половины монет не стало, и Эвану всё чаще мерещилась золотая гора у ног короля Артура.

– Ах, как мало золота взял я тогда! – попрекал он себя. – Но ведь некуда было сыпать, кроме карманов. Надо вернуться туда с целым мешком, нет, даже с двумя мешками.

Так манила его пещера короля Артура, что решил он не ждать, пока иссякнет всё золото. Сел утром на коня, взял с собой два больших мешка, много всякой снеди и поскакал к той скале. Скачет он на вороном коне и вспоминает тот дальний день, когда отправился пешком в Лондон на поиски счастья: был у него с собой каравай ещё теплого хлеба да несколько шиллингов в кармане.

Прискакал он к скале, нашёл вход в расщелину, осторожно, бочком проскользнул мимо колокола и опять очутился в огромной зале. Там всё было как три года назад. Король Артур и его рыцари всё так же спали богатырским сном, а гора золота и серебра ничуть не уменьшилась.

Сунул Эван руку в эту гору тяжёлых холодных монет и стал горстями сыпать их в свои мешки. Вот счастье-то – богаче его теперь никого не будет во всём свете. Наконец наполнил мешки, а они такие тяжёлые, что от пола не оторвешь, – волоком тащить и то трудно. Делать, однако, нечего – выволок Эван мешки из зала, присел на минутку отдохнуть, отдышаться не может.

Вдруг почудилось ему – один рыцарь шевельнулся.

«Скорей надо ноги отсюда уносить», – подумал Эван. И опять поволок мешки. Осталось только колокол миновать. Так и эдак пытался Эван просунуться и задел всё-таки одним мешком серебряный колокол.

Громко загудел колокол, сильнее, чем в прошлый раз. Казалось, вся скала наполнилась гулом. Сразу десять рыцарей подняли головы.

– Уже день? – вскричали они.

– Нет, нет, – закричал Эван, – ещё не день!

Позабыл от страха, какие слова надо сказать.

Бросились на него рыцари и давай бить. Били, били, ни одной целой косточки не оставили. А потом взяли и выбросили из пещеры. Сколько времени Эван лежал без сознания, не помнит. Очнулся, рад, что жив остался, сел кое-как на коня и поскакал домой.

С тех пор и стала у него одна нога короче другой. Скоро все деньги вышли, и пришлось ему опять браться за работу. Никогда больше не наведывался Эван в пещеру короля Артура. Мирно спят в ней рыцари и по сей день, а вместе с ними спят их несметные сокровища.