Текст книги "Кошачьи проделки"

Себастьян Перез
Кошачьи проделки

Нашим четырёхлапым друзьям, Лизбет и Виржиль, которые иногда воображают себя кошками и очень нам досаждают. И моей любимой, с которой я хочу прожить эту жизнь и восемь следующих.

Бенжамен Лакомб

Моему котёнку…

Себастьян Перез

Published by arrangement with Daniela Bonerba.

© Editions Margot 2015

© Яснов М., перевод, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Предисловие

Кошка… Какое это загадочное животное!

Во все эпохи она привлекала своим обаянием, которое оставляло след в любой культуре. Божественное создание для одних, дьявол во плоти для других – сегодня это в полном смысле слова животное «для компании».

Может быть, вы – вы сами! – уже сдались в плен одному из таких пушистых мурлыкающих комочков. И, конечно, вы его обожаете до такой степени, что готовы уступить ему свою подушку или любимое место на диване.

Однако задавались ли вы вопросом, какие тайные мысли рождаются в глубине этих околдовывающих глаз? Какие неожиданные идеи приходят в эту голову? Какую невероятную жизнь начинают вести эти создания, стоит вам повернуться к ним спиной? Это знают только они сами. А вот ещё пятнадцать кошачьих проделок из их репертуара…

Максвелл

Восхождение

 
Максвелл – котяра с амбициями, но по-своему мягок и тонок.
У Максвелла нет родословной – род у него поплоше,
Чем у этих бессмысленных, этих салонных болонок,
Зато он гордится отвагой настоящих домашних кошек.
 
 
Максвеллу надоело жить как конфета в фантике
И видеть лишь то, что под лапами, – мир недалёкий, ближний.
Максвелл мечтал о высоком (ещё существуют романтики!),
Например, о высокой кроне соседней японской вишни.
 
 
Вонзившись в кору когтями, он начал своё восхождение,
Поднимался с ветки на ветку, не позируя, по-простому,
И только смотрел под лапы, не прекращая движения,
Поскольку дорога в небо была ему незнакома.
 
 
А потом наступил неожиданно миг последнего шага —
Высота оказалась страшной, всё внизу поплыло в тумане…
И Максвелл с диким отчаянием (и куда подевалась отвага?)
Замяукал, мечтая снова очутиться там… на диване!
 

Ипполит

Без комплексов

 
С тех пор как Ипполита взяли в дом,
Не чаяла души хозяйка в нём,
И шёрсткой восхищалась что ни миг,
И к этим ласкам быстро он привык.
 
 
Но вот однажды, из чужого логова,
Хозяйка привела к себе двуногого.
Длинноволосый, он ей стал милей,
Чем кот с короткой шёрсткою своей!
 
 
Был глуп двуногий, но при всём при том
Не чаяла души хозяйка в нём.
А Ипполит таился, наблюдая…
Двуногий, душ однажды принимая,
 
 
Искал шампунь на ощупь. Котофей
Придвинул тюбик мордочкой своей —
Но не шампунь подсунуть удалось,
А мазь для удаления волос!
 

Раймон

Вызов

 
«Ну уж нет! – сам себе говорил Раймон. – Ждать не резон.
Корзинка есть, да в неё не влезть!»
Корзинка вызывает протест – конечно, Раймон неплохо ест,
И всё-таки задние лапы и хвост входят в неё, но потом
Всё остальное – с трудом.
 
 
Встаёт, потягивается Раймон, забраться назад пытается он:
Головою вперёд, за плечами живот,
Забыть об обидах, поглубже выдох,
Пространство в корзинке всё ýже…
А хвост оказался снаружи!
 
 
Но не отчаивается Раймон – с другой стороны пытается он
Снова корзинкою овладеть,
То полежать в ней, то посидеть.
Корзинка лопнула, кот – бежать…
Кому-то сегодня несдобровать!
 

Аристид

Страсть

 
С тех пор как он появился у нас,
Аристид был во власти страсти —
Терзать когтями матрас.
 
 
Мурлыкая от восторгов,
Он радовался, как дитя,
Кровати когтями исторкав.
 
 
Всё опробовал и не раз,
И, наконец, предпочёл он
Самый твёрдый матрас.
 
 
И стал расширять границы —
Обошёл соседей и всё не мог
На чём-нибудь остановиться.
 
 
И, встречая людей с больною спиной,
Шёл за ними следом, мечтая,
Что матрас у них твёрдый-претвёрдый, такой,
 
 
Как его мечта золотая!
 

Офелия

Охотница

 
Офелия была охотницей от бога – и,
Коль жертва выбрана, беды не миновать…
Но это юркое, увёртливое, это многоногое —
Нет, не могла его Офелия поймать!
 
 
Она использовала все известные приёмы – и
В засаде пряталась, и ползала тайком:
Ждала тот главный миг, чтоб это насекомое,
Внезапно выпрыгнув, зацапать коготком.
 
 
Потом она, разжав когтистые объятия,
Вновь убеждалась, что добычи нет как нет,
И, пробурчав слова кошачьего проклятия,
Пыталась в два прыжка опять напасть на след.
 
 
Она охотилась упорно и отчаянно,
Покуда сил её хватало и пока
Долготерпенье не иссякло у хозяина,
И он увел её подальше с чердака.
 

Сократ

Манэки-нэко[1]1
  Манэки-нэко («Кот приглашающий») – традиционная азиатская статуэтка в лавках гадалок.


[Закрыть]

 
Не в силах прятаться от всех нападок,
Сократ решил сменить свой чёрный цвет
И перекраситься. Мир слишком гадок,
И чёрному коту в нём места нет.
 
 
Века гонений за его спиною
Ему подсказывали лишь одно:
Что шкурка чёрная – не что иное,
Как знак судьбы, проклятие, пятно.
 
 
Сократу опротивело с опаской
Следить, чтоб кто-нибудь его не пнул,
И, увидав ведёрко с белой краской,
Без колебаний он в него нырнул…
 
 
Бедняга кот, на статую похожий,
Не мог ни лапой двинуть, ни хвостом,
И подобрал несчастного прохожий,
И в лавочке поставил за стеклом.
 

Жалабер

Бэбиситтер

Ребёнок кричит, надрывая живот,

Жалаберу известен особый подход,

Чтоб его успокоить, но мать не даёт

И с младенцем сидит день и ночь напролёт.

Может быть, Жалабера она бережёт?

В самом деле, бедняга оглохнет вот-вот,

Но готов доказать без особых хлопот,

До чего он бесстрашный и опытный кот!

Он сидит в углу и спокойно ждёт,

У его хозяйки столько забот!

А может, она над книгой заснёт?

А может, к ней почтальон придёт?

Но хозяйка следит за ним в свой черёд,

Сидит у кроватки и кофе пьёт,

А потом за шкирку его берёт,

И – от ворот поворот!

Виржиль

Айлурофилия[2]2
  Айлурофилия – чрезмерная привязанность к кошкам.


[Закрыть]

 
Понятно, этот мир весьма велик,
Но всем известна страсть мадам Моник.
Едва она захочет видеть нас,
Мы тут как тут – все вместе, напока

...

конец ознакомительного фрагмента