Текст книги "Черные Земли"

Дэмьен остро посмотрел на посвященного. Изящный профиль в золотом сиянии, глаза темные и таинственные, как морская глубь.

– Так что же произошло? – спросил священник.

Охотник, по-прежнему глядя в море, пожал плечами.

– Должно быть, они ошиблись. – Слабая улыбка проскользнула у него на губах и тут же исчезла. – Пошли не в ту сторону. Может быть, даже напали на ни в чем не повинных людей.

У Дэмьена неприятно засосало в желудке. Следующее слово он выговорил не без усилия:

– Симулакры?

– Не исключено, – прошептал Охотник.

Внезапный позыв к тошноте столь же внезапно сменился приступом гнева. Священник схватил Тарранта за плечо, рассерженно стиснул пальцами ледяную плоть.

– Разве нам обязательно оставлять за собой кровавый след? Разве каждая наша победа непременно должна оборачиваться человеческими жертвами?

Темные глаза не без презрения посмотрели на него.

– Ваша точка зрения на этот счет мне хорошо известна, преподобный Райс. – Охотник смахнул руку Дэмьена со своего плеча – с легкостью, как детскую ручонку. – Строго говоря, я их не убивал. Да и наши враги их, кажется, не убили. Я дал этим людям, как поступили бы на моем месте и вы сами, приличный шанс. Хотя тем самым и подверг дополнительному риску наши собственные намерения.

На мгновение Дэмьен лишился дара речи.

– Но… если враги думают, что это мы…

– Иллюзия была устранена, едва мы взошли на борт, священник. Я бы предпринял более серьезные меры, но, судя по всему, хватило и этого.

Он собрался уйти. Вне всякого сомнения, ему надо было подыскать какую-нибудь укромную нишу на этом небольшом суденышке. Однако Дэмьен остановил его:

– Вы сохранили им жизнь?

Охотник повернулся к нему и бросил с мрачноватым юмором:

– Угадали.

– Но чего ради?

Такую мотивацию, как гуманность, применительно к Тарранту он вынес бы за скобки как совершенно исключенную.

– Причина у меня имелась, – заверил его Владетель. – Не хотелось только об этом и ругаться всю поездку. – И, подражая выговору аборигенов, добавил: – Ясно?

6

Море Сновидений – так это называлось.

Темное. Холодное. С быстрыми подводными течениями. Смертельно опасное. Восточное и западное течения встречались здесь, схлестываясь в бесчисленных водоворотах; приливы и отливы, постоянно чередуясь, с каждым новым часом сулили новые и новые опасности. Или, вернее, не столько сулили, сколько скрывали, но опасности не становились от этого менее гибельными. Страх нагоняли и подводные скалы, порой под самой поверхностью, так что заметить их можно было лишь по тому, как рябили, обтекая их, волны. Имелись здесь и мертвые зыби – как возникавшие лишь на мгновение, так и усмирявшие море на несколько часов. Ходили слухи, что где-то в глубинах моря Сновидений имеется гигантская мертвая зыбь, над которой неподвижен даже сам воздух. И, проведя на борту «Королевы пустыни» какой-то час, Дэмьен начал верить, что так оно и есть на самом деле.

Сюда сквозь узкие проливы между скалистыми берегами, усеянные многочисленными рифами, скатывались воды Новоатлантического океана, уровень которого на пятьдесят футов превышал уровень его восточного соседа; здесь холодные течения антарктического региона встречались с теплыми водами тропиков – и это постоянное столкновение порождало бесчисленные ураганы, в воздух вздымались целые облака пены, которая собиралась вокруг гористых вершин островов, практически полностью лишая моряков видимости. Вообще-то здесь имелся путь, ведущий с севера на юг, по которому можно пройти под парусом; но удавалось это лишь тем, кто знает местные воды как свои пять пальцев. Да и то если будет сопутствовать удача, и лишь в те часы, когда такое позволяют приливы.

К собственному изумлению, Дэмьен обнаружил: за последнее время он натерпелся столько страха, что сейчас даже зрелище коварных рифов всего в нескольких ярдах от борта корабля не вызывало у него душевного трепета. Слишком могуществен был враг, схватка с которым им предстояла, слишком затяжным и опасным странствие, чтобы волноваться по столь ничтожному поводу. Кроме того, он уже пересек Новоатлантический океан, а тот путь был вдесятеро трудней здешнего и вдесятеро длиннее. И если в Новоатлантическом океане он не ударился в панику, то уж как-нибудь справится со своими нервами и здесь, на юге.

Москован предложил пассажирам, если им будет угодно, оставаться в каютах, однако никто не согласился на это. И теперь они следили за тем, как мимо них проплывали голые скалистые островки, кажущиеся в лунном свете острыми как лезвия, – проплывали всего в нескольких ярдах от борта. Следили за водоворотами, то на миг вскипающими в узком проливе между двумя островками, то столь же внезапно исчезающими. В одном месте воды Новоатлантического океана обрушивались в котловину своеобразным водопадом – высотой не больше десяти ярдов, но длиной в добрую пару миль. Море было удивительным и, конечно, страшным, и Дэмьен не мог не порадоваться тому, что Таррант сумел найти в Эсперанове опытного навигатора. Одному Богу ведомо, сколько кораблей пошло ко дну среди здешних скал.

Море Сновидений поражало пришельцев с Запада, но, пожалуй, еще сильнее удивил их экипаж «Королевы пустыни». Настороженные и безмолвные, моряки вели корабль через все препятствия, обмениваясь разве что короткими свистками, смысл которых оставался пассажирам совершенно непонятен. Особенно изумлялся поведению моряков Дэмьен, привыкший к постоянному крику и перебранкам на борту «Золотой славы». Но хотя у него накопилось не меньше дюжины вопросов, которые следовало задать капитану, тот оказался не слишком любезен. Он согласился за сговоренную цену взять пассажиров, однако удовлетворять их любопытство явно не входило в его планы.

Но вот за кормой остался, растаяв в тумане и во мраке, последний из крупных островов. Впереди море было вроде бы поспокойней, и это сулило относительно безопасное плавание. Дэмьен отпустил поручни, за которые держался до сих пор, и лишь по тому, как онемели руки, понял, с какой силой цеплялся за крепкие поперечины. Господи, чего бы он ни отдал за то, чтобы оказаться сейчас в Джаггернауте! Или, если уж на то пошло, в любом городе – только бы подальше от берега.

Москован объяснил им, что есть два маршрута: короткий, но опасный, и долгий, но относительно безопасный, – и оставил право выбора за пассажирами. Безопасный был примерно вчетверо длиннее того, который они избрали, он был связан с выходом на запад в Новоатлантический океан и кружным обходом смертельно опасного моря Сновидений. Поспешишь – людей насмешишь, поэтому контрабандисты предпочитали, как правило, идти безопасным курсом. В том числе, как подчеркнул капитан, и лично он. Правда, затем, остро посмотрев на Дэмьена, Москован уточнил: «Когда за мной нет погони».

Так что выбора у Дэмьена на самом деле не было.

Он посмотрел за корму и попытался представить себе, как военный корабль, высланный местной Матерью, петляет в лабиринте островков и водоворотов. Нет, едва ли. Выбор они сделали правильный, и пусть за это пришлось заплатить дороже – не только деньгами, но и собственными нервами, – именно такова и была цена свободы. А это означало, на взгляд священника, что деньги потрачены не зря.

Но когда на плечо ему опустилась крепкая рука, он вздрогнул от неожиданности; обернувшись, увидел рядом с собой одного из матросов. Тот быстро отступил на шаг, словно не желая тревожить, и пробормотал:

– Капитан велел не оставлять вас одного.

Покосившись в сторону Тарранта, Дэмьен убедился в том, что и около посвященного крутится матрос, хотя Владетель встретил его, разумеется, далеко не благосклонно; что же касается Хессет и Йенсени, то их нигде не было видно. Руки священника машинально потянулись к мечу, когда он спросил:

– Где мои спутницы?

Внезапно он осознал, что главная опасность может исходить вовсе не со стороны моря.

Матрос, отвернувшись от него и уставившись в морскую даль, ничего не ответил. Дэмьен повторил свой вопрос, на этот раз погромче, и только тогда матрос отозвался:

– В каюте. Так распорядился капитан. Плохие воды для молодых дам, разве не видно? Вы уж поверьте…

Он явно принимал Дэмьена за купца с Севера.

Священник уже придумывал какой-нибудь ответ, но в этот миг его внимание отвлек какой-то отблеск на горизонте. Трудно было сказать, что это такое, – видение исчезло, стоило ему посмотреть в ту сторону, и запечатлелось скорее в памяти, чем в глазах. Это было какое-то слабое свечение – то ли под водой, то ли над самой ее поверхностью. Он уже решил спросить об этом у матроса, когда над водой сверкнул новый проблеск – на этот раз яркий, как звезда, которой почему-то вздумалось пробежаться по волнам, а затем исчезнуть.

– Что это? – изумленно спросил он.

Матрос промолчал, но лицо у него помрачнело. Он протянул что-то Дэмьену – два маленьких предмета на большой обветренной ладони. Дэмьен взял предложенное и поднес к лунному свету, чтобы рассмотреть. Резиновые цилиндрики неправильной формы, каждый в основании толщиной с большой палец. На что же они походят? На… затычки для ушей? Он посмотрел на матроса и увидел, что тот уже заткнул себе уши точно такими же штуковинами. Да… Становилось ясно, почему они сигнализируют друг другу свистом. И ничего не говорят. Должно быть, такие затычки в ушах у всех. Но чего ради? Вот уж с чем Дэмьен никак не ожидал столкнуться в плавании.

И тут один из серебряных проблесков подкатился по волнам к самому кораблю и застыл на месте. В пяти ярдах от носа «Королевы пустыни», должно быть, и прямо под поверхностью воды. К этому проблеску тут же присоединился другой. Под водой трудно было разглядеть их очертания; морскую гладь, залитую лунным светом, сильно рябило. Время от времени проблески походили на человеческие фигуры, но уже через мгновение скорее напоминали угрей. Переливаясь ртутным блеском, они оставались для священника совершенно загадочными.

– Что это? – прошептал он, забыв о том, что его спутник не расслышит ничего, кроме самого отчаянного крика.

К двум первым проблескам присоединились еще два – и все четыре расположились вокруг носа корабля в безупречной симметрии, образовав нечто вроде почетного караула. К ним присоединились и другие проблески. Дэмьен видел, как мелькают они под самой поверхностью, прокладывая себе дорогу к кораблю, призрачные и прекрасные. Очарованный, Дэмьен решил было прибегнуть к Познанию – и только тогда вспомнил, где находится. Земное Фэа было здесь уже недоступно. Недоступно ему и его спутникам. Что означало, что впредь следует полагаться только на естественные силы без какого бы то ни было колдовства.

Просто невероятно.

Один из проблесков, или, точнее, одно из существ высунуло серебряную голову из воды, и пряди длинных волос рассыпались по волнам. «Как оно странно, – подумал Дэмьен, когда существо развернулось лицом к нему. – И как невыразимо прекрасно». У существа оказались человеческие глаза, губы, нос и щеки, но были они не из плоти, а из какого-то пластичного вещества, переливающегося ртутным блеском в лунном свете. Глаза блестели двумя брильянтами, а волосы, рассыпавшиеся по волнам, призрачно фосфоресцировали. Теперь из воды поднялись все существа – числом примерно в две дюжины, – а за кормой, возможно, были и другие – откуда Дэмьену знать? – и лица их были само совершенство: порой женские, порой мужские, порой странным образом человекоподобные. Но все они были неописуемо прекрасны. И само по себе зрелище производило прямо-таки гипнотическое воздействие.

Они запели. Запели не голосами, как могли бы запеть обыкновенные люди, а телами. Запели своей переливчатой плотью. Мелодией несколько дисгармоничной, но до боли прекрасной, зазвучала серебряная кожа. Разлетевшиеся по волнам волосы зазвенели струнами арф, и каждый взмах призрачной руки или движение ноги – или это были щупальца? – подбавлял новую ноту во всеобщий напев. Смутно осознавая, что с этим пением связана какая-то опасность, от которой и оберегаются моряки, Дэмьен так и не смог заставить себя вставить в уши затычки. Пение было так прекрасно… так завораживающе…

Тем временем перед его глазами на поверхности воды замелькали видения. Сперва призрачные и бесплотные, потом все более и более реальные по мере того, как музыка овладевала его сознанием. Перед ним, одно за другим, начали возникать знакомые лица – лица из прошлого. Его мать. Его брат. Его Матриарша. Его первая возлюбленная. Сиани Фарадэй с насмешливыми искорками в глубине темных глаз. Переводчица-ракханка Хессет, надменная и враждебная. Образы, некогда казавшиеся ему заурядными и обыденными, теперь же проникнутые редкой и безупречной красотой. И странные звуки зазвучали у него в мозгу, пробуждая самые дорогие ему воспоминания, придавая им истинность и жизненность в глубинах его души.

«Приди к нам, – пели голоса. Не на человеческом наречии, но на том, которое стало для него совершенно понятным. – Приди к нам, и мы даруем тебе куда большее».

К нему протянула руки Сиани. Это была не та Сиани, с которой он расстался в стране ракхов, – гордая, сильная, далекая. Сейчас перед ним предстала Сиани, которую он знал и любил в Джаггернауте. Окутанная флером его желаний и сама остро нуждающаяся в нем, чего никак нельзя было ожидать от Сиани нынешней.

– Приди ко мне, – прошептала она. Она парила в воздухе на уровне палубы, но Дэмьен уже был уверен в том, что и сам теперь сможет парить в воздухе подобно ей. Он уже был уверен в том, что здесь и сейчас стал столь же эфемерным, как и она. – Приди ко всем нам, – призывала его любимая, и он почувствовал, как ноги отрываются от палубы, а последние страхи исчезают…

Матрос грубо схватил его и оттащил от борта. Разумеется, в этом не было ни малейшей нужды. Он имел достаточный опыт в обращении с демонами, в запасе у него было множество Творений, способных противостоять любым их ухищрениям и уловкам. «Только здесь у меня ничего не получилось бы», – внезапно понял он. Матрос тем временем сам грубо запихнул ему в уши затычки, что было вполне уместно; руки Дэмьена отяжелели так, что он едва был способен пошевелить пальцами. «Приди ко мне, – шептала меж тем призрачная Сиани. – Позволь показать тебе, что я нашла…» Когда затычки наконец оказались в ушах, страшная музыка сразу же умолкла, а вместе с ней исчезли и все эфемерные образы. «Без Творений мне нечего им противопоставить…» Священник вдруг подумал о том, как отреагировал на происходящее Таррант. Способен ли один демон обольстить другого? Он посмотрел на нос корабля и увидел, что Охотник стоит неподвижно, наполовину вытянув меч из ножен, на железных поручнях искрятся крупицы льда, холодное пламя Творения тает во мраке. И это означало, что и Таррант поддался гипнотическому очарованию музыки. Поддался – и испугался этого. Что, в свою очередь, означало, что в нем осталось достаточно чисто человеческих чувств, чтобы ими могли заинтересоваться другие демоны. Это была интересная мысль – и в то же самое время пугающая. Потому что интересам их общей миссии она явно не соответствовала.

Теперь он больше не слышал пения серебристых существ, хотя и видел их со всей отчетливостью. То, что он поначалу принял за руки и ноги, на самом деле оказалось щупальцами и вьющимися, как лента серпантина, отростками; они повторяли человеческие движения, они имитировали их, но не более того. Их фосфоресцирующее сияние маревом стояло над кораблем, а сами они собрались в одну группу, обиженные и раздосадованные тем, что их игра не принесла никаких результатов. Лица их, по-прежнему остававшиеся на поверхности, уже ничем не напоминали человеческие, да и гримасы трудно было назвать дружелюбными улыбками.

Дэмьен скорее почувствовал за спиной шаги, чем услышал их, и, обернувшись, увидел Рана Москована с тяжелой ношей на одном плече. Моряк, только что спасший Дэмьена, поспешил на помощь своему капитану – вдвоем они положили тяжелый сверток на палубу и развернули его. Сырое мясо, и не слишком свежее; едва втянув воздух, Дэмьен испытал легкую тошноту и поспешил продышаться. Трудно было сказать, какая часть туши и какого животного, но, судя по размерам и форме…

– Человечина, – охнул священник.

Моряки с затычками в ушах не расслышали его или не пожелали ответить. Вдвоем они перевалили тяжелый груз через поручни и… да, это вполне могло оказаться человеческим торсом, распоротым, выпотрошенным, а потом заново сшитым… бесцеремонно швырнули в воду. Морские демоны не оставили бедным останкам ни малейшего шанса пойти ко дну. В мгновение ока все двадцать с чем-то существ набросились на добычу, разрывая ее на куски; вода вокруг них моментально покраснела. Теперь на добычу набросились и другие твари – те, что до сих пор держались за кормой, – и между первыми добытчиками и только что подоспевшими завязались мелкие стычки, постепенно переросшие в общее побоище. Уже оставив это зрелище за кормой, Дэмьен в последний миг увидел, что и серебристая плоть так же подвергается нападению и уничтожению и из ран бьет темная жидкость, никак не являющаяся человеческой кровью. А «Королева пустыни» меж тем устремилась прочь.

Еще несколько минут команда, глядя назад, следила за морским побоищем. Лишь по прошествии этого времени капитан и члены экипажа вытащили из ушей затычки, дав тем самым понять Дэмьену, что и он теперь может поступить точно так же.

– Это их на какое-то время отвлечет, – объяснил ему Москован. – И может, мы успеем уйти с мелководья.

– Но что это такое? – спросил священник.

Капитан пожал плечами:

– Кто знает? Их называют сиренами в честь каких-то певучих демонов с планеты Земля. Но для меня это сущее мучение. Затычки срабатывают лишь на некоторое время, а потом музыка пробивается и сквозь них. И если хочешь, чтобы твоя команда не понесла потерь, приходится их подкармливать. – Он увидел, как потемнело лицо Дэмьена, и поспешил дать объяснение: – Мы забираем жертву в анатомическом театре. – Он пренебрежительно кивнул за борт. – Стоит, конечно, кучу денег, а иной раз чертовски трудно разжиться необходимым, но… оно действительно необходимо. Рыбы готовы жрать что угодно, но порождениям Фэа подавай только человечину. Проверено.

– Да откуда здесь взяться порождениям Фэа? – изумился священник. – И как они могут здесь жить?

– Здесь мелководье. Иногда энергия выбивается даже на поверхность воды. А где Фэа, там и демоны. Первый закон планеты Эрна. – Он кивнул на затычки, которые Дэмьен держал в руке. – В следующий раз, как увидите огни, сразу же затыкайте уши. Или отправляйтесь в каюту, да не забудьте сказать моим людям, чтобы они вас заперли. Ясно?

– Не сомневайтесь, – кивнул Дэмьен.

Он подумал о том, что за видение пережила в эти минуты девочка. О том, попала ли под их очарование Хессет. И подосадовал, что у него не хватает мужества подойти к Тарранту, одиноко и безмолвно стоявшему на носу корабля, и спросить, что за образы разбередили сирены в его душе. Как будто Охотник начал бы с ним откровенничать… с ним или с кем угодно другим.

Вздохнув, он посмотрел на воду. Темная теперь – но темная естественным цветом, а не от крови. Свободная – пусть и временно – от колдовства.

«Море Сновидений, – подумал он. – Удачное название».

Но когда это море останется позади, он горевать не будет.

Корабль им попался узкий, с низкими и тесными каютами, что для человека такого высокого роста, как Дэмьен, не говоря уж о Тарранте, было чревато опасностью пасть жертвой клаустрофобии. Но имелся здесь и кое-какой комфорт: было тепло, было место, чтобы уединиться, и место, где можно посидеть в компании. На корабле постоянно поддерживали огонь, потому что холод в море стоял чудовищный, а котелок кофе, подвешенный над очагом, сулил и более непосредственную возможность погреться. Кофе был отвратительным, просто отвратительным, зато обжигающе горячим. И Дэмьен пил уже третью чашку этого пойла.

Он сидел у огня рядышком с Хессет; Джеральд Таррант стоял перед ними, словно выказывая тем самым презрение к их беззащитности перед холодом. Йенсени за столом возилась с игрушками, которыми облагодетельствовал ее Владетель. Это были игральные карты местного образца – протектор, регент и Мать вместо валета, короля и дамы, и металлическая головоломка, представляющая собой фрагменты мозаики, которые требовалось собрать воедино. Таррант, судя по всему, раздобыл их в Эсперанове, чтобы отвлечь мысли девочки от более насущных проблем, и следует признать, что задуманное более чем удалось ему. Дэмьен, с одной стороны, был благодарен Охотнику за то, что он не позабыл и о такой мелочи, а с другой – стыдился того, что сам не проявил надлежащего отеческого внимания. Впрочем, не следовало забывать о том, что Владетель некогда был примерным семьянином, хотя мысль об этом по-прежнему казалась Дэмьену дикой.

– Ну, – вздохнул он. – И что теперь?

– Высаживаемся на юге, – предложила Хессет. Как всегда, она была полна практицизма. – Высаживаемся, не спеша осматриваемся на месте, проводим изыскания, определяем местонахождение врага.

– И выясняем его сущность, – подчеркнул Дэмьен. – Не говоря уж о его связи с Йезу.

Таррант промолчал.

Неторопливо отставив чашку и поднявшись с места, Дэмьен подошел к столу, за которым играла Йенсени, и подсел к девочке. Поглядев ей в лицо, можно было бы предположить, что она его не заметила. Но он взглянул на руки девочки и увидел, что они задрожали.

– Йенсени. – Священник заговорил ласково, как можно более ласково. Мысленно взмолившись, чтобы этого оказалось достаточно. – Ты говорила, что тебе что-то известно про Принца и про Черные Земли. А нам надо знать обо всем этом. Ты нам расскажешь?

Девочка промолчала. Ее по-прежнему дрожащие руки сжались в кулачки. Она плотно зажмурилась, словно испытав внезапную боль.

– Кастарет, – проговорила, подсаживаясь к ним, Хессет. Это слово на ее родном наречии означало «малышка». – Ты теперь одна из нас и не забывай об этом. Нам нужна твоя помощь. – Ее рука в перчатке легла на руку девочке – легко, как бабочка опускается на цветок. – Прошу тебя, Кастарет. Помоги нам. Мы нуждаемся в твоей помощи.

Девочка поглядела на ракханку, и Дэмьен почти физически ощутил, как ее юная душа черпает силу из души взрослой. Затем девочка посмотрела на самого Дэмьена, темными глазами выискивая у него на лице признаки какого-то чувства, но какого, он так и не понял. И потом, в самую последнюю очередь, она посмотрела на Тарранта. И на этот раз колдун удержался от какого-нибудь обескураживающего замечания. Что ж, спасибо и на том.

– Йенсени… – Голос Хессет звучал певуче, звучал утешительно. Может быть, заговорив, она подключилась к приливной Фэа? Дэмьена это не слишком бы удивило. – Что рассказывал тебе отец о юге? Что он там видел?

Девочка отчаянно заморгала, на глаза ей навернулись слезы.

– Он не хотел никому причинить зла, – прошептала она. – Он думал, что поступает правильно.

– Нам это известно, – мягким голосом вставил Дэмьен.

А Хессет добавила:

– Мы это понимаем.

– Он говорил, что рано или поздно они нападут на север, но если это нападение отложится слишком надолго, они окажутся чересчур многочисленными и все равно застигнут нас врасплох, и тогда у нас не будет ни малейшей возможности остановить их. – Йенсени сделала глубокий вдох, ее всю трясло. Слезы наконец выкатились из глаз и покатились по щекам. – Он говорил, что судя по тому, как разворачиваются события, нам с ними будет ни за что не справиться. А они уничтожат нас из-за своей беспредельной ненависти.

Дэмьен негромким голосом осведомился:

– И как же он хотел помешать этому?

Взгляд темных глаз остановился на священнике. «Как же она напугана, – подумал Дэмьен. – Она боится врага, и она боится, как бы новые друзья не отвергли ее». Ему было невыносимо жалко девочку. Да и любого ребенка, оказавшегося на ее месте, ему тоже было бы невыносимо жалко.

– Он предположил, – медленно зашептала бедняжка, – что если их ограниченные силы высадятся на севере… не очень многочисленные… то это, возможно, испугает Матерей. И тогда они распознают истинную опасность и, может быть, сумеют ей что-нибудь противопоставить.

– Контролируемое вторжение, – негромко отметил Таррант. – Должно быть, он решил, что нападение на его протекторат побудит северные города предпринять меры по укреплению общей обороны. Или ему хотелось спровоцировать полномасштабную войну прежде, чем юг окажется по-настоящему готов к ней.

– В любом случае у него ничего не вышло, – мрачно закончил Дэмьен. – Да и откуда ему было знать о том, что его собственная страна уже управляется противником? Единственное, чего недоставало врагу, это безопасное место высадки… Вот он и обеспечил им такое место.

– Он никому не хотел причинить зла, – прошептала девочка. Хессет подошла к ней поближе, обняла. – Он сказал, что заключил хороший договор с Принцем и что все будет в порядке…

– Так оно и должно было быть, – заверил ее Дэмьен. – Только нашему общему врагу, судя по всему, нельзя верить на слово. – Он осторожно накрыл руку Йенсени своей. Кожа у нее была холодной и влажной. – Нам понятно, что задумал твой отец, Йенсени. И не его вина в том, что этот план не сработал. И никто из нас не упрекает его. – Он пожалел о том, что не может воспользоваться Творением, чтобы придать своим словам особый вес, особую значимость и убедительность. И сейчас инструментами воздействия были только голос и рука, накрывшая ручонку девочки. – Он поехал на юг, не так ли, Йенсени? Поехал и встретился с Принцем и заключил с ним договор. Он рассказывал тебе об этом? Рассказывал о том, что повидал во время поездки?

Девочка помедлила, затем кивнула.

– Не могла бы ты рассказать нам об этом? – Но поскольку она промолчала, священник добавил: – Все, что сможешь вспомнить.

– Прошу тебя, малышка, – присоединилась и Хессет.

Девочка сделала глубокий вдох. Ее вновь трясло.

– Он говорил, что Принц никогда не умрет. Он говорил, что Принц стар, очень стар, но этого никто не видит, потому что он по собственному желанию омолаживает свое тело. И заметил, что очередное омоложение должно произойти совсем скоро. Принц не только омолаживает свое тело, но и меняет его, и после каждого омоложения кажется совершенно другим человеком, хотя на деле остается тем же самым.

Девочка тревожно посмотрела на Дэмьена, ей отчаянно хотелось услышать хоть какое-нибудь ободрение. Священник кивнул ей. Оставалось надеяться, что Таррант слушает и запоминает с особой тщательностью. Изо всей их компании именно Владетель мог лучше всего понять Неумирающего Принца и характер предпринимаемых им Творений.

– Продолжай, – попросил Дэмьен.

– Он говорил… что в этом и скрывается источник могущества Принца. – Она посмотрела на Тарранта, задрожав при этом еще сильнее, и сразу же отвела взгляд. – Он может превратиться в любого человека, вот почему все повинуются ему. Причем это относится не только к людям, но и к ракхам.

Хессет, не выдержав, зашипела, однако ничего не сказала. Разговор на щекотливую тему поневоле пришлось продолжить Дэмьену:

– Расскажи нам о ракхах.

Девочка немного замешкалась с ответом.

– Они вроде людей, но они не настоящие люди. На лицах у них отметины. Здесь и здесь.

Она пробежала пальцами по лбу и по щекам.

Боевая раскраска? Татуировка? Или какие-нибудь звериные отметины? Дэмьен в задумчивости посмотрел на Хессет. Как выглядели ракхи и что за отметины у них были, пока Фэа не преобразовало их? А если отметин не было у западных ракхов, то, может быть, они имелись у здешних? Однако Хессет покачала головой, давая понять, что бессильна что либо сообщить. Черт бы ее побрал!

– И ракхи подчиняются Принцу? – спросил священник у Йенсени.

Девочка, помедлив, кивнула:

– Большинство из них. Потому что однажды он превратился в ракха, вот они и ведут себя так, словно он один из них. Конечно, не совсем один из них, потому что он человек… но так, серединка на половинку.

– Чем многое объясняется, – спокойно заметил Таррант. – Потому что ракхи не стали бы подчиняться человеку.

– Но как ему удалось превратиться в ракха? – вскинулась Хессет. И посмотрела при этом на Тарранта. – Разве такое возможно?

Охотник поразмыслил над этим целую минуту и наконец дал ответ:

– Можно, конечно, принять и такую форму. Хотя метаморфоза вряд ли будет достаточно стабильной и может даже оказаться опасной. Но есть и более простое решение.

Дэмьен не сразу понял, куда клонит посвященный.

– Иллюзия? – наконец догадался он.

Охотник кивнул:

– Именно так.

– Но… настолько совершенная? И столь длительная?

– Человеку это не под силу, – согласился Таррант. – Но не забывайте, здесь задействовано и нечто иное.

– Йезу, – прошептал священник.

Охотник кивнул, лицо его было мрачно.

– Но почему Йезу захотелось пойти на такое? Поддерживать иллюзию на протяжении ряда лет… судя по всему, несколько поколений… только затем, чтобы предоставить власть над ракхами какому-то человеку? Неужели Йезу так себя ведут?

– Как правило, нет. Следовательно, можно предположить, что в данном случае эта услуга оказалась хорошо оплаченной.

– Причем платой послужила пища, – пробормотал Дэмьен.

Охотник кивнул:

– Совершенно верно.

Или девочка уже достаточно наслушалась, чтобы понять, о чем они сейчас разговаривают, или общая мрачность тона нагнала на нее страху, – только она вся вдруг напряглась, и Хессет инстинктивно обняла ее покрепче. Не выпуская когтей, разумеется, но готовая выпустить их в любой момент, если надо будет сразиться с виновником этого страха.

– Расскажи нам о ракхах. – Красти повторила просьбу священника.

Девочка зажмурилась, пытаясь все вспомнить дословно.

– Он говорил… что они не любят солнечный свет. Большинство из них. Так мне кажется. Он говорил, что они называют себя Ночным Народом.

– Ничего удивительного, – заметила Хессет. – Наши общие предки были ночными животными.

– Но ваши сородичи из Лема и впрямь именно такие, – напомнил ей Таррант. – Настолько, что их принимали за настоящих демонов. Настолько, что, попав под солнечные лучи, они погибали точно так же, как истинные призраки и вампиры. Не думаю, чтобы такое было присуще и вашим предкам.

– Никто из аборигенов не обладает подобной чувствительностью, – спокойно сказала Хессет.

– Разумеется. Природа может вести себя с излишней щедростью, но глупостей она не делает. Чтобы создать такую смертельную слабость, понадобился человеческий мозг, и только мотивы, которыми руководствуется человек, оказались способны привязать эту слабость к существам определенного вида.

– Но зачем ему это? – удивился Дэмьен. – Если они служат ему, то зачем настолько ограничивать их возможности? А если они с ним враждуют, то чего ради останавливаться на столь небольшом изъяне?