Текст книги "Плодотворное завещание. Пятикратная… свадьба"

Глава 2

На другой день Владимир совершал утренний моцион – от дома на Малом проспекте Васильевского острова (рядом с седьмой линией) до места работы (ВНИИРА). Всероссийский научно-исследовательский институт радиоаппаратуры находился недалеко от конца проспекта.

Кандидат наук не подозревал, что за этим передвижением наблюдает от своего подъезда через бинокль его старший брат.

Наконец, Малый проспект свернул чуть вправо, и Владимир пропал из виду. Фёдор опустил бинокль и проговорил:

– Остаётся надеяться, что и на дальнейшем отрезке пути ему не встретится Даша!

…Володя ещё издали увидел у обочины такси, а рядом с ним – знакомую фигуру блондинки, стоявшей к нему спиной и читающей какую-то книгу. Учёный подошёл поближе и разглядел читательницу.

– Дашуля, привет! Что читаешь?

– С добрым утром, Володя. Ты, знаю, ценитель интеллектуальных женщин.

– Какое сложное слово сумела выговорить! – рассмеялся младший Пичугин. – Наверно, целый день тренировалась?!

Пока он смеялся, собеседница вручила книгу.

– «Нелинейные дифференциальные уравнения», – прочитал Владимир и захохотал пуще прежнего. – Зачем сразу нелинейные, если ты, дура, ещё в линейных не разобралась?!

Затем вернул книгу:

– Надо было читать ленинскую работу «Материализм и эмпириокритицизм». Звучит солиднее.

– А ты спроси что-нибудь.

– Сложное спрашивать не буду, – усмехнулся кандидат наук. – А то «схлопочешь» от перенапряжения инсульт, как… сама знаешь, кто! Скажи-ка, интеллектуалка ты наша, когда умер дедушка Ленин?

– Ой! А я об этом не знала! – вполне натурально удивилась натуральная блондинка.

«Ну и дура!» – мысленно воскликнул интеллигент. Он даже не заметил, что эта фраза использовалась в кинокомедии «Джентльмены удачи».

(Кстати, интеллектуально извращённый автор предлагает на эту тему диалог под рубрикой «Джентльмены у дачи»:

«– Девушка, а, девушка! А как Вас зовут?

– Таня.

– А меня – ФЕДя!

– ФЕДора или ФЕДосья?»)

Затем с максимально серьёзным (насколько это было возможно) видом Володя изрёк:

– Это потому, Дашенька, что для тебя «Ленин всегда живой!»

Кокетка рассмеялась:

– Ой, Вовик! Ты такой смешной! При чём здесь автор твоей «солидной» книжки? Я про лениного дедушку Богдана Трофимовича.

«Вовик» тоже рассмеялся:

– Остроумно, … или остро глупо?! Это ты сейчас сострИла или на полном серьёзе?

– На частичном серьёзе. По крайней мере, внешне.

– Юмор у тебя, пожалуй, есть. … Точнее, появился. А где ж он раньше был?

– Павел Петрович не требовал от своей любовницы остроумия. А уж эрудиции – подавно!

– Так у тебя эрудиция завелась?! Тогда скажи, кто был главным теоретиком того сложного слова, которое идёт вслед за «материализмом»?

– Тонко подмечено! – похвалили блондинка. – Намекаемое слово, действительно, сложное. Причём, не только в буквальном смысле, но и в переносном, то есть в грамматическом. А идеолог трудновыговариваемого эмпириокритицизма – незаслуженно забытый австрийский физик и философ Эрнст Мах…

Младший Пичугин от удивления открыл рот. Но тут новоиспечённая эрудитка воскликнула:

– О! Идея… Минутку… Готово! Внимание! Выношу на суд придирчивого слушателя только что состряпанное стихотворение!

«Поэтесса-стряпуха» откашлялась и преувеличенно торжественно продекламировала:

– Очень был известен Мах, нО…

Больше знаменит Махно!

«Придирчивый слушатель» вновь расхохотался, затем, подражая собеседнице, проговорил:

– О! У меня тоже идея! Наисвежайшая загадка:

«Что сказал Нестор Иванович любимой девушке?»

– Понятия не имею! Но думаю, что нелюбимой девушке он сказал: «Гуляй, Поля!»

– Ответ засчитан, уточнение принимается!

Не лишне будет пояснить, что знаменитый (больше, чем Мах!) анархист Нестор Иванович Махно родился и вырос в селе Гуляйполе ранее упоминаемой Запорожской области.

Красотка решила «добить» собеседника (в хорошем смысле!):

– Я даже знаю причину ссоры двух любящих сердец!

– Поделись.

– Можно, хоть я и не инфузория! … Махно приревновал потому, что нашёл у Поли шинель. И впоследствии у него «завелась» вместо Поли – Эстер.

Володя сквозь смех подумал: «Пожалуй, этой острячке и эрудитке можно доверить рождение и воспитание моего будущего ребёнка!» Затем поинтересовался:

– Ты, конечно, оказалась здесь совершенно случайно?

– Конечно. Совершенно случайно остановила такси и попросила довезти до угла Малого проспекта и улицы Шевченко.

– … На которой находится моя любимая 30-я школа!

«… ранее носившая имя того же Тараса Григорьевича!» – мысленно добавила блондинка, но благоразумно промолчала.

– Понятно! Как только услышала про дедушкино завещание, на тебя «любовь нечаянно нагрянула»!

– «Любовь к трём апельсинам», – уточнила красотка, – … и одному «лимону»!

Пичугин рассмеялся:

– «Лимон» – в евро?

– Я ж не грабительница! … Всего лишь в долларах.

– А апельсины в чём?

– Апельсины – в золотистой кожуре.

– Совести у тебя нет! – возмутился далеко не богатый интеллигент.

– На нет и суда нет!

– Зато если совесть есть, – усмехнулся Володя, – то дело может дойти до суда!

– Андрей Дмитриевич в этом лично убедился!

Малоизвестный физик понял намёк на широко известного коллегу академика Сахарова.

– В настоящий момент я требуемым миллионом не располагаю.

– Кто бы сомневался! – улыбнулась красотка. – Отдашь после получения наследства. Между прочим, не такие уж бешеные деньги. Если их разбить на 18 лет до совершеннолетия твоего будущего сына, то получится примерно сто пятьдесят баксов в день.

– Полтора часа работы (не сочти за намёк) шлюхи.

– Это – «нетто». А с учётом «брутто» – часа четыре.

– А если вместо будущего сына ты родишь будущую дочку?

– Значит, нам обеим не повезёт. Ведь в завещании твоего деда ничего не сказано про ребёнка женского пола.

– Я плодить нищету не собираюсь!

– Будем считать, что я этот намёк на аборт не слышала.

– А намёк на алименты с кандидатской зарплаты?

– Услышала, поняла и согласилась. Даже если за предстоящее «алиментное» время ты станешь доктором наук или академиком.

– Если стану, то на радостях, возможно, ещё немного накину… И где будем размножаться? В такси?

– Мысль неплохая, но несвоевременная! – заметила собеседница и постучала пальцем по своим часам.

Володя взглянул на свои и воскликнул:

– Пять минут до начала работы!

– За мной! – воскликнула почти что будущая мать и села в такси.

Опаздывающий последовал за ней, и транспортное средство тронулось.

– Сколько с меня? – спросил пассажир.

– За всё заплачено, – ответил таксист.

– Я не альфонс!

– Тогда отдашь с «лимона» «линкольна»! – предложила пассажирка.

Володя понял намёк на пять долларов.

– А чтобы заполучить этот «цитрусовый фрукт», приходи сегодня в другой «фрукт» – «Абрикос». Это отель по адресу: Невский,106. Жду в холле в полдень плюс-минус пять минут.

Такси остановилось у проходной ВНИИРА. Работник этой организации выскочил наружу, но вдруг остановился:

– Я же в полдень работаю! … То есть обедаю, но на работе.

– Пообедаешь в отеле. Если и задержишься, то ненадолго. За час управимся.

На работу Владимир Пичугин хоть и впритык, но успел. Вскоре он вспомнил последнюю фразу будущей любовницы и, улыбнувшись, подумал: «Делу время, постели час!»

Через полчаса будущего отца посетила мысль:

«А вдруг я сейчас беседовал с дашкиной сестрой-близняшкой?! А в „Абрикос“ пойду оплодотворять настоящую Дашу!! Надо будет проверить!»

…В отель он вошёл одновременно с полуденным выстрелом пушки Петропавловской крепости. Интеллектуальная (или псевдоинтеллектуальная?!) блондинка уже его ждала. Они прошли в номер. На столе ароматно дымился вполне съедобный на вид (и как вскоре выяснилось, на вкус) обед. Судя по количеству кроватей, номер был рассчитан на двоих.

– За двоих заплатила? – догадался гость.

– Раз уж ты столь щепетилен, то приплюсую счёт к «таксомоторному линкольну».

– Уже начала тратить миллион, а он ещё даже не зародился!

– Пока он зародится, обед остынет.

Разнополые интеллигенты (по крайней мере, кавалер) помыли руки и приступили к трапезе. Володя мысленно отметил, что мурманская кассирша держится за столом как… парижская кассирша. Впрочем, обучить подобному этикету можно за пару часов!

Наконец, подошли к главному – одной из двух кроватей. Раздевалась красотка так, как это делала, видимо, ежедневно перед сном. Её партнёр вспомнил высказывания своего деда о «мурманской кудеснице». Процесс раздевания та превращала в целый спектакль. Изображала то робость, то бесстыдство, то чередование того и другого. Иногда мяукала, рычала, кукарекала. Частенько престарелый бизнесмен бросался не неё до окончания раздевания. Получалось, что сейчас раздевается не Даша, а её интеллектуальная «таксомоторная» близняшка. Но с другой стороны это может быть и Даша, которую обучили за всё ту же пару часов «человекообразному» раздеванию. А вот интеллекту нельзя обучить даже за сутки!

Наконец, на обоих партнёрах осталось только то, что носят на пляжах. Несколько секунд оба колебались. Наконец, менее закомплексованая блондинка произнесла:

– Как писали Вадим Сергеевич Шефнер и придуманный им Павел Александрович Белобрысов, «она, забыв девичью честь, с себя скидает всё, что есть!»

«Девица» скинула «всё, что есть», то есть бюстгальтер и трусы. Зритель не успел налюбоваться, как дама юркнула под одеяло. Володя решил, что «костюм Евы» гармонирует с «костюмом Адама» и последовал её примеру. Проявив несколько «положенных» ласк, он приступил к идентификации соседки по кровати:

– Назови-ка, милая Дашенька, сАмого известного сына севильского цирюльника.

– Экзамен под одеялом?! Это так возбуждает! – томно проговорила «забывшая девичью честь», плавно заключая партнёра в объятья. – Но даже очень озабоченные профессорА, когда принимают в постели экзамены у не очень подготовленных студенток не требуют, чтобы ответ был информативным.

Володя понял, что перед ним не очаровавшая его

интеллектуалка, а вульгарная Даша Травкина, умело скрывающая свою вульгарность, но так и не ставшая эрудиткой.

«Пора вырываться из окружения!» – подумал кандидат наук, окружённый дашиным вниманием и… самОй Дашей.

Но тут прелестница показала, как сдают экзамены «не очень подготовленные студентки», если им очень нужны отличные оценки. У Володи не поднялась рука оттолкнуть женщину, зато поднялось нечто другое и устремилось в нужном ей направлении. Уже становясь отцом, учёный подумал: «Надо будет её сестрёнку тоже „осчастливить“ дитём, правда, потом жениться!»

– Надеюсь, теперь нас трое, – проговорила «осчастливленная», – но для страховки надо ещё две попытки, … как в прыжках в высоту.

– С удовольствием! Только ответь на вопрос: «Как звать…»

– Погоди! Я ещё на прошлый вопрос не ответила. Самый знаменитый сын севильского цирюльника был зарождён в ночь, которую смело можно назвать «бартоломеевской»!

Пичугин-младший аж обалдел! Псевдоэрудитка оказалась сАмой что ни на есть эрудиткой! Сумела угадать хоть и великого, но далеко не широко известного испанского художника. Бартоломе Эстебан Мурильо был сыном парикмахера из Севильи, хотя скорее всего его отцом не был Фигаро.

– Ты, наверно, хотел узнать, «как звать» специалиста, изготовивший документы на имя Дарьи Марковны Травкиной?

Володя решил не говорить о своих подозрениях о наличии у своей визави (в переводе с французского «находящейся (а в данном случае – лежащей) напротив») мифической сестры-близняшки.

– Ну-у… где-то так…

– Увы! Подобная информация всегда конфиденциальна.

– Ну и «как Вас теперь называть?»

– Неплохой фильм, – разгадала намёк блондинка-эрудитка. – И Владислав Игнатьевич, как всегда, бесподобен! (Пичугин помнил, что великий Стржельчик играл в данном фильме.) … Называть меня по-прежнему на «ты» и «Дашей».

– А в Мурманске, Даша, ты хоть раз бывала?

– Была, например, несколько дней на улице Павлова, … родильный дом №2.

– И кого ты там родила?!

– Не столько родила, сколько родилась… Ой! Почти тебя процитировала!

– А чтО я такого сказал?

– «Осмелился напомнить», что Оксана «не только родилась, но и родила!».

Володя подумал: «Выходит, это тЫ была у нас дОма, когда позвонил нотариус с сообщением о завещании деда. И до этого тоже ты! А засылать к нам умную сестрёнку, не зная о завещании нет никакого смысла! Значит, идею наличия близняшки можно похоронить, не тратясь на похороны!

– Тебя до конца работы отпустили? – поинтересовалась партнёрша по переговорам и не только.

– Ой! А я о работе уже забыл!

Пока Володя поспешно одевался, съёмщица номера внесла предложение (не брачное, а внебрачное!):

– Доживём до понедельника (разговор происходил в пятницу), и «поживём» на этом же месте в то же время.

– А я готов и в выходные потрудиться.

– Не советую дразнить Федю.

– Он же о нашем «ворковании» не догадывается!

– Ещё как догадывается! Я позвонила вчера вечером, когда тебя не было рядом и в процессе разговора изрекла несколько сравнительно умных фраз… Чтобы всё было по-честному.

– Да знаешь, что я с тобой за это сделаю?!

– Целуй, только побыстрее, не то выговор «схлопочешь»!

Кандидат наук (и кандидат в прогульщики!) преувеличенно поспешно «чмокнул» догадливую в щёку и столь же поспешно вышел.

…В понедельник полуденный выстрел грянул, когда визитёр стучался в дверь знакомого номера. Любовница была в хоть и скромном, но облегающем халате, который подчёркивал её прекрасные формы. Но посетителя интересовали не они, а содержание!

– Скажи-ка, «условная» Даша, кто такая Лемниската Бернулли?

– Это такая оригиналка, которая выбрала своим псевдонимом кривую четвёртого порядка, названную в честь швейцарского математика Якоба Бернулли и имеющую форму лежащей восьмёрки, то есть знака бесконечности.

– Пожалуй, я тебя напрасно критиковал за некомпетентность в области дифференциальных уравнений.

– Дейл Карнеги считал, что любая критика напрасна. Но против конструктивной критики я ничего не имею. А моя некомпетентность в указанной области всё же имеет место, но она очень относительна.

Володя улыбнулся:

– Если бы в своё время ты сказала дедушке последнюю фразу, то у него случился бы инсульт без всякого секса! … Ой! Меня, кажется, не туда занесло!

– Будем считать, что после этого вынесло туда, куда надо!

– У тебя, конечно, «верхнее»?

Интеллектуалка, естественно, поняла намёк на высшее образование и ответила:

– Это в составе американских Великих озёр – Верхнее, а у меня всего лишь высшее.

– И какой ВУЗ ты, Даша, осчастливила?

– Раз «Даша», то мурманский рыболовецкий институт… Если таковой существует. Короче! Нам обоим не выгодно, чтобы ты узнал, кто я такая. Иначе в случае зачатия мальчика Фёдор через тебя выйдет на меня. После чего в лучшем случае организует мне выкидыш, а в худшем – выкинет меня из этого мира! … А теперь – прошу к столу!

За обедом Володя выдал домашнюю заготовку:

– Дашенька, ты не могла бы «обозвать» тремя словами пятерых следующих французов: Эмиль Золя, Анатоль Франс, Ромен Роллан, Эдмон Ростан и Марсель Пруст?

– Все они дрейфусары.

(Так называли сторонников невинно осуждённого за шпионаж и впоследствии оправданного еврея Альфреда Дрейфуса.)

– Всё, конечно, верно, но…

– … получилось не смешно! – мгновенно срифмовала прелестница.

Володя расхохотался:

– Теперь – смешно!

– А подразумеваемый более или менее смешной ответ «дрейф у Сары» не соответствует вопросу – в нём не три слова, а два с предлогом.

Володя «разразился» комплиментом:

– Точность – вежливость… королев!

– Разве, что бензоколонки! … А твоя загадка не очень понятна широким трудящимся массам. Вот если бы заменить «дрейф» предыдущей буквой…

Младший Пичугин снова рассмеялся:

– Юмор у тебя «гусарский»!

– Ну, так прояви себя, как гусар! – кокетливо проговорила отобедавшая, вставая из-за стола.

Вдруг она элегантно, но быстро скинула халат и метнула его через стол в восхищённого кавалера. Пока тот снимал халат с головы, «обнажённая маха» проследовала к постели поступью королевы (но не бензоколонки!). Когда она избавлялась от последней части туалета (левой лакированной туфли), на неё набросился избавившийся от халата на голове Володя. Он попытался овладеть партнёршей, не прибегая к постели (что часто осуществлял любвеобильный дедушка). Красавица сперва оказала партнёрскую помощь – помогла раздеться до пояса, … причём снизу! Но затем навязала собственный сценарий – сделала подсечку и повалила опешившего соперника (а вовсе не партнёра!) на кровать. В результате стало не ясно, кто кем овладел! … Затем издала победный клич:

– Вовик! Я наверху… блаженства!

И тут же оказалась внизу. Бурные (но уже не сопровождаемые сексом) поцелуи и стоны продолжались ещё минут пять, затем оба в изнеможении оставили друг друга в покое.

– Не ожидал! – проговорил интеллигент.

– Что я окажусь сверху?

– От себя такого не ожидал!

– Это потому, что в прошлый раз ты в основном работал в постели головой… Кстати, твоя голова в настоящий момент требуется в другом месте.

– Тогда до завтра? – спросил Володя, одеваясь.

– После сегодняшнего нам лучше… отдохнуть получше. Поэтому – до послепослезавтра, то есть до четверговой петропавловской пушки.

Глава 3

…Наступил четверг. «Бабахнула» пушка. Володя постучал в дверь и услышал развязный голос своей «пассии»:

– Если это Вовчик, то заползай, а нет – уползай!

Удивлённый кандидат наук открыл дверь и… остолбенел! Партнёрша сидела, развалясь на стуле, в дорогущем шёлковом халате. Это произведение искусства было расписано сценами семейной (мягко выражаясь!) жизни, не претендующими на пристойность! В своё время Павел Петрович Пичугин показывал обоим внукам этот халат и хвастался, что с помощью этих рисунков частенько поддерживает свою потенцию на должном уровне.

– Ну, чо «варежку» разинул?! Закрывай дверь, а если не трус, то можешь перед этим зайти.

Володя не захотел казаться трусом и, перед тем, как закрыть на ключ дверь, вошёл в номер.

– Чао, бэби! – голосом дешёвой шлюхи проговорила прелестница.

– П-привет …!

– Вот только не надо передразнивать ЛуЯ Второго по кликухе «заика»! … Сегодня маленький сюрприз! У нас в гостях та Даша, что доводила Ксюшу, а довела Пашу!

– Если б такое сказал я,…

– … то получил бы по кумполу! Но как говорил группенфюрер СС Генрих Мюллер, «мне – можно»!

Володя помнил незабываемый афоризм в блестящем исполнении Леонида Броневого: «В наше время верить нельзя никому, даже самомУ себе! Мне – можно!»

– А теперь – марш за стол! – велела «та Даша».

Пока интеллигент мыл руки, «бывшая» интеллигентка прокомментировала:

– Если в кране есть вода,

Мойте руки… иногда!

На сей раз она ела именно как мурманская кассирша, а вовсе не парижская.

– Это тот Луи Второй, – спросил Володя в конце трапезы, – про которого пела Пугачёва?

– Про заику пела «Зайка»…

Ты в постельку залезай-ка!

Раздеваясь, Пичугин безуспешно пытался вспомнить, кто написал для Филиппа Киркорова песню «Зайка моя»?

– Вовик! Я тебя ревную! – капризно проговорила кривляка и, виляя бёдрами, подошла к кровати.

– К кому, мой птенчик?

– К Виктору Николаевичу Плотицыну. Ты думаешь о нём, а не обо мне!

– Точно! Плотицын! – воскликнул кавалер и, возбудившись от проявленного дамой интеллекта, схватил её за халат и потянул к себе.

– Ой, может, не надо?! Я вся такая скромная…

– И непорочная! – усмехнулся Володя.

– Местами, – частично согласилась «скромница».

Вдруг кто-то стал ломиться в закрытую дверь. Затем раздался женский голос:

– Дашка, балбеска! Открой!

– Ты скажи, ты скажи: чо те надо, чо те надо? – пропела «балбеска».

– «Чо-чо»? Харчо! … Разговор есть.

– О, темпора, о, морес! – воскликнула «местами непорочная» и тихо добавила. – Не дают сносно сношаться!

Пока Володя тихо смеялся, она вырвала из его рук халат, открыла торчавшим из замочной скважины ключом дверь и выскользнула наружу.

– Харчо и прочие харчи заказывай на кухне! – раздалось из коридора. – Или твой разговор о другом?

– Бесстыдница! Такой халат ни одна приличная женщина не наденет!

– Потому, что не достанет! … Ты об Этом хотела поговорить, или тебе всё равно, о чём?

– Хозяйка гостиницы просила передать, что если сегодня не заплатишь, будешь ночевать на Московском вокзале. Тем более, идти недалеко.

– Передай своей Мирандолине, что через час заплачУ… или съеду с вашего притона!

Володя знал, что Мирандолина – героиня комедии Карло Гольдони «Хозяйка гостиницы». Собеседница его подруги вряд ли об этом знала, но не переспросила. Видимо, Даша (или кто она там?) уже говорила ей про Мирандолину.

– А ты подари мне свой халат, – предложила сотрудница «Абрикоса», – и я оплачУ неделю пребывания в нашем «притоне».

– Надоело быть «порядочной женщиной» и решила стать «бесстыдницей»?

– Так я ж не на людях!

– Ладно, подумаю!

Халатовладелица вернулась в номер с грустью разглядывая халат и как бы прощаясь с ним.

– Давай, за тебя заплачу! – предложил джентльмен.

– Вот ещё! Ты «не альфонс», но и я – не альфонсиха! … Ну, разве что «отслюнявь» мне того «линкольна», что в такси обещал! Как раз три часа дополнительного пребывания в этом клоповнике! … Слушай, Вовочка, частичка сердца моего! Может, купишь у меня сей халатик?

– И почём?

– Ну… ты должен понимать, что он дорог мне как память о твоём любимом дедушке и о моём любимом… просто любимом! Приходится печально повествовать: «Память прекрасного петербургского предпринимателя Павла Петровича Пичугина продаётся по пятьсот пятьдесят пять, плюс половина» … проговорила потрёпанная потаскуха!

– Это сколько ж букв «Пэ» получается, «потрёпанная» трепачка?

– Посчитаешь после… продолжала «пэкать» пленительная… почти проститутка. Пока прошу покорно позволения посетить постель… Получилось просто прелестно!!

Она вытащила из кармана «сексуального» халата сложенные листок бумаги и карандаш, затем что-то написала вторым на первом. Володя очень хотел прочитать эту запись, но не очень хотел казаться любопытным. «Писательница» над ним сжалилась и протянула свой «опус». Читатель прочитал: «Пост ель (охрана ёлки).»

Он который уже раз рассмеялся:

– Дашка, обманщица! Обещала показать дебилку, а сама подсовываешь интеллектуалку!

«Обманщица» почему-то захохотала, причём чуть ли ни до слёз.

Пичугин взглянул на часы:

– Хохотушка! Кавалер заждался. Снимай свой халат, … то есть теперь уже мой!

Халат тут же оказался на полу, а дама – на кавалере! Володя принюхался. Ему показалось, что запах косметики ощущается довольно сильно, а ведь в начале он практически не ощущался. Красотка, видимо, заметила это принюхивание. Она томно проговорила строку из некрасовской «Песни Ерёмушке»:

– Покормись, родимый, грудкою!

Затем засунула в рот будущего отца то, что предлагала. После этого тот забыл и про запахи и про всё на свете! … Но после завершения бурного секса решил проверить версию о подмене «непахучей» интеллектуалки на «пахучую» двойняшку (правда, обладающую неплохой памятью, раз сумела запомнить столько букв «пэ»):

– Скажи-ка, о, ценительница Некрасова…!

– Да, я некрофилка! – съюморила партнёрша (что уже говорило об её интеллекте), слезая с партнёра. – И о чём я должна сказать?

– Что означает фраза, которую ты изрекла, когда нас отвлекла на сАмом интересном месте «абрикосница».

– В дохристианском Риме жил некий Луций Сергий Катилина… Кто подруга Кати? Лина! … А что? Неплохое мнемоническое правило! И задумал древнеримский «Серёга» захватить власть. Консулом (по-нашему, мэром) в то время был оратор, философ, писатель, а по совместительству и политик Марк Туллий Цицерон, … что любил считать ворон! Пока он их считал, Катилина организовал заговор. Но произошла утечка информации. Консул отвлёкся от пересчёта пернатых и подавил заговор. После этого заклеймил сенаторов афоризмом «О, темпора, о, морес!» («О, времена, о, нравы!»). То есть он осуждал их за недоносительство… Прошли века, и юный колхозник Павлик Морозов пострадал за доносительство.

После этого экскурса в историю эрудитка демонстративно постучала по часам.

– Я же на работу опаздываю! – спохватился Володя.

– Дай в счёт халата пару гектобаксов.

Пичугин знал, что в одном гектаре содержится сто аров. Отсюда следовало, что в одном гектобаксе содержится сто баксов. Он вручил любовнице две стодолларовые купюры с портретами Франклина и (мысленно отняв от ранее оговоренных 555 с половиной долларов уже заплаченные 200) спросил:

– Куда высылать 355 с половиной долларов?

– Молодец! Про полдоллара не забыл! – похвалила собеседница. – А вот про «линкольна» – увы! … Не…, я не жадная, но деньги любят счёт, … на который ты и вышлешь 360 с полтиной.

И она вручила заранее заготовленную бумажку с напечатанным номером счёта.

– Надеюсь, не надо объяснять, что будет, если этот документ попадёт к Феде?

– Он сможет перевести на этот счёт хоть миллион, но не сможет снять с него ни цента.

– Зря надеялась! Видимо, «надо объяснять, что будет, если этот документ попадёт к Феде»! Он по номеру счёта выйдет на меня… и так далее. Если это «далее» для меня наступит! … Слушай! А давай этот номер зашифруем!

– А как?

– А вот так! Первые четыре цифры – 3110, то есть 31-ое октября. День события, от которого пролились целые реки крови! … Не помнишь? Октябрь семнадцатого года!

– Дашуля! У тебя от секса мозги сдвинулись! Октябрьская революция была не 31-го, а 25 октября, к тому же по старому стилю.

– А октябрьская реформация была именно 31-го! В этот день Мартин Лютер то ли прибил к дверям церкви в Виттенберге, то ли разослал друзьям для обсуждения 95 тезисов, положивших начало лютеранству и прочим ересям! … Почти как у Михалкова-старшего: «Мы видим город Виттенберг в семнадцатом году!»

– Только это не 1917-ый, а 1517-ый год… Так чтО с шифром-то?

– Назови любые четыре цифры.

– Раз, два, три, четыре.

– …Пять, вышел зайчик… нет, это не надо. А теперь, Вовик, запиши-ка на этой салфетке номер счёта, только вместо «лютеровских» цифр поставь «заячьи»… Готово? Теперь отдай мою бумажку и пошли в метро… Ой! Каламбур получился!

– Не очень удачный. Как же я смогу послать твою бумажку в метро, если перед этим должен тебе её отдать?! … Тебе до какой станции?

– Мне сегодня тоже на Васильевский.

Она сложила халат в полиэтиленовый мешок и вручила новому владельцу.

По пути к выходу из гостиницы красотка остановилась у двери хозяйки гостиницы:

– Минутку! Закину Мирке «франклина».

Она, постучавшись, вошла в дверь и примерно через полминуты вышла.

– Твоя подруга еврейка? – поинтересовался полуеврей Володя.

– Тамбовская казначейша ей подруга! Мира – уменьшительное имя от «Мирандолина». Теперь, благодаря моим усилиям, эту грымзу весь персонал так зовёт, и даже ей самОй нравится!

(Володя в молодости читал поэму Лермонтова «Тамбовская казначейша». )

Они вышли из гостиницы, зашли в недалеко расположенное метро, доехали до станции «Василеостровская» и, выйдя на поверхность, сели в трамвай №5. Всё это время шла оживлённая беседа.

– Хотелось бы получить ответ на вопрос, – начал Володя, – из «титровой» песни сериала «Маруся»: «Как я буду дальше жить?!»

– Точнее, не «как?», а «с кем?»!

– А ещё точнее, – уточнил уточнение Володя, – с тобой или… увы! Ведь понятно, что в этой деликатной области деятельности мне далеко даже до де…

Он замолчал и смутился. Ведь упоминать дедушку в присутствии его хоть и невольной, но убийцы не очень тактично.

– Не знаю, далеко ли тебе до Деточкина, – пришла на выручку собеседница. – Я с ним не пробовала. Но с тобой мне было хорошо!

– Ну, так давай продолжим!

– Как писАл упоминаемый в сегодняшней постели Некрасов, «Всё, что мог, ты уже совершил!»

– «Размышления у парадного…»

– «… или у подъезда!» – «уточнила» эрудитка.

– Я хоть узнАю о результате наших «кувырканий» … или об его отсутствии?

– Я тебе на эту тему позвоню… Что-то ты меня сегодня не экзаменовал. Так и форму потерять не долго!

Володя обрушил на оппонентку град вопросов и почти на все получил верные ответы.

– Ты – «ходячая энциклопедия»! – похвалил он.

– Сидячая, а недавно – лежачая.

– На мне! – уточнил «герой-любовник».

– Дашка-затейница! – вырвалось у интеллектуалки.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сегодня ты оплодотворял Дашу, а я – Маша!

– Это шутка… или как?

– Это шутка… или как хочешь! Всё! Виртуально целУю!

И, послав любимому воздушный поцелуй, красавица вышла в открывшуюся на остановке дверь трамвая, а затем помахала вслед.

«Опять улица Шевченко! – подумал Пичугин. – Только на сей раз не Малый проспект, а Средний.»

Последнее заявление экстравагантной блондинки Володя всерьёз не воспринял. Ведь если бы оплодотворяемых было две, то «трамвайная» эрудитка клялась бы и божилась, что она одна. Тем более, в прошлый раз любовница тоже была сверху, но тогда она скорее сидела, чем лежала!

На работу Пичугин, естественно, опоздал, но проблем не возникло, так как каждый раз, уходя на свидание, он предупреждал начальство, что возможно задержится.

Домой (в отличие от работы) Володя вернулся без опоздания. Путь от двери в комнату пролегал мимо непреодолимого препятствия в лице Оксаны. Пока он обходил это препятствие, невестка задумчиво смотрела на него и на полиэтиленовый мешок. Затем догнала (каламбурно выражаясь) деверя у двери.

– Вовочка, а что у тебя в мешочке? – спросила она, … залезая в этот «мешочек».

– Рискну показаться невежливым, но убери, пожалуйста, руки.

– Ой! Какой чудненький халатик! … И какой похабный! УАу! А кто …? Всё-всё! Поняла!

Ночью в супружеской постели Оксана попросила:

– Феденька, купи у Вовки халат!

– Зачем тебе мужской халат?

– А он разве мужской? Ну, ничего! Перешьём в женский. Зато там такое нарисовано!

– Какое?

– Вот такое!!

И Оксана, скинув одеяло и сорочку, показала, какое именно! Причём в нескольких вариантах.

– Халат был зелёный? – спросил, налюбовавшись, муж.

– Точно! Но фигурки не зелёные, а очень даже о-го-го! … Погоди! А ты откуда знаешь? Видел его раньше? На ком?

Фёдор понял, что его любопытной супруге вовсе не обязательно знать, что халат принадлежал Даше, этой шлюхе с прорезавшимся интеллектом. Ведь халат был найден у Владимира, откуда наверняка следует, что он переспал-таки с Дашей. Ревнивая Оксана вполне возможно решит, что он, Фёдор, захочет для страховки оплодотворить ещё какую-нибудь особь… А почему бы и нет?!

– На какой-то манекенщице, – ответил Фёдор. – Во время показа мод то ли Армани, то ли Живанши.

– А меня на этот показ…

– Не взял, потому, что это было в Париже… и к тому же до знакомства с тобой.

– А-а… Ну, тогда ладно.

Уже засыпая, Фёдор вспомнил шутку брата, сказанную вскоре после оглашения злополучного завещания: «Можешь для страховки оплодотворить ближайшее женское общежитие, включая комендантшу!» А в каждой шутке, как известно, есть доля то ли правды, то ли шутки!

На другой день бизнесмен приступил к реализации «братского» пожелания и направился в ближайшее женское общежитие. Вахтёрша не захотела пускать представителя оплодотворяющего пола. Она так и заявила: