Текст книги "Падение башен"

Глава 2

Все было тихо в течение шестидесяти лет. И однажды засиял кристалл над приемной платформой башни-лаборатории в королевском дворце в Тороне.

На платформе мерцала голубая дымка. Красное пламя пробило сквозь туман сеть ярко-красных, сокращающихся, как пульсирующих вен и артерий. Среди бегущих огней появилась тень костей, которые сформировались в человеческий скелет. Потом форма неожиданно обшилась серебром – сетью нервов, которые держат тело в плену ощущений. Голубизна потеряла прозрачность. Джон Кошер качнулся к перилам и задержался на миг. Кристалл наверху погас.

Джон поморгал и огляделся.

– Все в порядке, – громко сказал он. – Где мы? – Он помолчал. – Ладно, понял. Я полагаю, что со мной все в порядке. Чувствую себя прекрасно. – Он отпустил перила и оглядел руки. – Чертовски грязные. Где бы мне вымыться? – Он посмотрел вверх. – Ну, конечно. Почему бы и нет? – он нырнул под перила и спрыгнул на пол, снова обернулся, – Значит, я и в самом деле во дворце. После стольких лет. Не думал, что когда-нибудь увижу его снова. А вот, оказывается, я здесь.

Он шагал вперед, но когда проходил под тенью конца ленты, кое-что случилось.

Он исчез.

Во всяком случае, частично. Исчезли видимые части его тела – голова, руки, ноги. Он остановился. Сквозь голые ноги он видел заклепки в металлическом полу. С гримасой отвращения он пошел к двери. В солнечном свете он стал снова непрозрачным.

В коридоре никого не было. Он шел, не глядя на триптих серебряных делений, отмечавший зал Совета. Золоченый диск хронометра, укрепленный в потолке за резным кристаллом, показывал 7.10, Он остановился перед библиотекой и открыл стеклянную дверь.

– Здесь, – сказал он вслух. – Да, я знаю, что у нас нет времени, но ты из пустынного мира с двойным солнцем. Здесь объяснят тебе все лучше, чем я. – Он выдернул книгу из ряда. – Мы учили это в школе очень давно.

Книга называлась «Исправленная история Торомона» Катэна. Он открыл кожаный переплет и перелистал несколько страниц.

– ...из нескольких библиотек и текстов, переживших Великий Пожар (от которого мы будем датировать все последующие события) Цивилизация упала ниже варварства. Но постепенно мы, выжившие на острове Торон, устроили поселение, деревню, город. Мы продвинулись к материку, и побережье стало главным источником пищи для населения острова, которое занялось промышленностью. На побережье процветали фермы и рыбачьи деревни. На острове наука и индустрия стали неожиданными факторами в жизни Торомона, теперь Империи.

За равнинами побережья исследователи обнаружили лесных людей, живших на полоске джунглей, которая тянулась полумесяцем по всему материку. Это было племя мутантов. Некоторые были гигантами, другие – низкорослыми, похожими на неандертальцев, но и те, и другие миролюбивые. Они быстро без сопротивления стали частью империи Торомона.

За джунглями тянулись лавовые поля и мертвая земля, и был обнаружен странный металл тетрон. В громадной империи процент преступников был очень велик. Наша карательная система стала поставлять рудничных рабочих для добычи тетрона. Технология шагнула вперед, и мы нашли множественное использование энергии, высвобождаемой тетроном.

Дальше, за лавовыми полями, мы обнаружили то, что удлиняло и укорачивало тела лесных жителей, убило всю зелень за пределами джунглей. Оставшаяся от дней Великого Пожара огромная полоса радиоактивной земли все еще горела вокруг лавовых полей и отрезала нам дальнейшее продвижение.

Возле этого смертельного поля растения стали шишковатыми, искривленными, карикатурами на себя. А дальше шли одни камни. Если человек рисковал зайти туда и вернуться, то сначала его мучила жажда, потом высыхала кожа, затем слепота, жар, безумие и наконец смерть. На краю радиационного барьера, бросив вызов смерти, основался город Тилфар. Он стоял достаточно далеко, чтобы быть в безопасности, но достаточно близко, чтобы видеть зарево на горизонте, над разрушенными холмами. В то же время производились опыты по передаче первичной материи. Как свидетельство этого нового направления науки, транзитная лента связала два города. Это было в большей степени жестом солидарности со стороны империи Торомона, чем практичным приложением. Одновременно можно было переслать всего три-четыре сотни фунтов или двух-трех человек. Транспортация была мгновенной и предвещала в будущем великие исследования во всех частях мира теории путешествия к звездам.

Но однажды августовским вечером шестьдесят лет назад граждане Тилфара заметили усиление бледного света на насыщенном радиацией западе. Через семь часов все небо над Тилфаром замерцало синими и желтыми полосами. Эвакуация уже началась, но через три дня Тилфар был мертв. Внезапный подъем радиации теоретически приписывался многому, но для более чем полстолетия желательно было иметь неопровержимое объяснение.

Продвижение радиации остановилось перед тетроновыми рудниками, но Тилфар был надолго потерян для Торона...

Джон внезапно закрыл книгу.

– Понятно? – Вот почему я испугался, когда увидел мертвый город. Вот почему...

Он замолчал.

– Ты не слушаешь, – и он поставил книгу на полку.

В пятидесяти футах дальше по коридору справа и слева поднимались две богато украшенные лестницы. Он сунул руки в карманы и рассеянно глянул в окно, как бы ожидая чьей-то подсказки. Не дождавшись ее, он решительно шагнул на левую лестницу. Пройдя полпути, он стал более внимательным, его босые ноги ступали мягко, рука осторожно тянулась к перилам.

Поднявшись, он свернул в коридор, где по стенам в нишах стояли резные бюсты и статуи. Из-за статуй слева шел голубой свет, а из-за статуй справа – желтый. Звук за углом заставил его спрятаться за каменную русалку, играющую с морскими водорослями. Мимо прошел старик с папкой, Он выглядел озабоченным. Джон, затаив дыхание, ждал. Затем выскочил и побежал дальше. Наконец, он остановился перед группой дверей.

– В которую? – спросил он.

На этот раз он получил ответ, потому что подошел к одной двери, открыл ее и скользнул внутрь.

Отослав Черджилла, Оск натянул простыню на голову. Он слышал несколько щелчков и легкий шум, но слышал сквозь туман сна, снова окутавшего его. Первым достаточно определенным звуком, разбудившим его, был звук капания воды на кафель. Минуты две он прислушивался, борясь со сном, и только когда звук прекратился, Оск нахмурился, скинул простыню и сел. Дверь в его личную ванную была открыта. Света не было. Но кто-то, похоже, закончил принимать душ. Окна его спальни были задернуты вышитыми шторами, но он не решался нажать кнопку, отводящую их.

В ванной кольца душевого занавеса скользнули по пруту. Загремела вешалка для полотенец. Несколько шепчущих нот. Затем на меховом ковре, растянутом на черном камне, появились темные пятна. Одно за другим... Отпечатки ног! Перед ним шли бестелесные отпечатки ног.

Когда они были в четырех футах от его постели, Оск нажал всей ладонью на кнопку, и шторы раздвинулись. Солнечный свет наполнил комнату.

В последней паре отпечатков стоял голый человек. Он прыгнул к Оску, а тот бросился в гору подушек и хотел закричать, но его схватили, подняли, и край ладони вошел в открытый рот его. Он хотел укусить его, но только чавкнул.

– Молчи, дурак, – прошептал голос позади него. Король вяло кивнул.

– Ну, тогда секундочку...

Мимо плеча Оска протянулась рука, нажала кнопку на ночном столике, и шторы метнулись обратно через окно. Рука отдернулась, словно кнопка была раскаленной.

Давление ослабло. Король упал на постель и затих на мгновение, а затем повернулся. Никого не было.

– Где у тебя хранится одежда? Мы примерно одного роста с тобой.

– Там, в стенном шкафу.

Отпечатки без тела зашлепали по ковру, дверца шкафа открылась. Вешалки заскользили вдоль перекладины. Открылся ящик в глубине шкафа.

– Это пойдет. Не думал я, что когда-нибудь снова прилично оденусь. Минуточку... – звук отрываемой нитки. – Это мне подойдет, только я снял подплечники.

Нечто отошло от шкафа, уже одетое. Форма человеческая, но без головы и без рук.

– Теперь, когда я в приличном виде, открой шторы и впусти в комнату немного света. – Костюм стоял и ждал. – Ну, давай, открывай!

Оск медленно нажал кнопку. В солнечном свете стоял свежевыбритый человек и осматривал себя. Под открытым вышитым серебряной филигранью жакетом была белая шелковая рубашка с кружевами. Узкие серые брюки подпоясаны широким с кнопками ремнем, застегнутым золотым диском. Джон Кошер оглянулся вокруг:

– Как приятно вернуться.

– Кто... кто ты? – прошептал Оск.

– Верноподданный короны, – сказал Джон. – Пошевели мозгами.

Оск плюнул.

– Вспомни, как пять лет тому назад мы с тобой учились в школе.

В лице короля мелькнуло узнавание.

– Помнишь парня на два года старше тебя, который спас тебя от побоев, когда ребята из механического класса пошли всей бандой на тебя за то, что ты намеренно раздавил высокочастотную катушку? А помнишь, как ты подначил того же парня забраться во дворец и украсть королевское знамя из тронного зала? Ты даже дал ему для этого зажигающий нож, хотя в суде об этом не упоминалось. И ты известил стражу, что я приду? В этом я не особенно был уверен.

– Послушайте, – начал Оск. – Ты спятил.

– Мог бы чуточку и спятить. Но пять лет в тетроновых рудниках привели меня в чувство.

– Ты убийца...

– Это была самозащита, и ты это знаешь. Стражники двигались на меня не на шутку. Я убил его не намеренно... Я только не хотел, чтобы мне сожгли голову.

– Ты первый сжег голову одному из них. Джон Кошер, по-моему, ты спятил. Что ты здесь делаешь?

– Долго объяснять. Но поверь мне, я пришел сюда не для того, чтобы поквитаться с тобой.

– Но ты вошел сюда, украл мою одежду... – Оск вдруг засмеялся. – Ох, ну конечно, мне все это снится. Какая глупость! Ну, ясно, я сплю!

Джон нахмурился. А Оск продолжал:

– Вероятно, я чувствовал себя виноватым во всем этом деле, когда мы были мальчишками. Конечно, ты просто плод моего воображения. Ну, да! Кошер... Имя! Имя человека, который сегодня дает бал, и я туда пойду, как только проснусь. Вот в чем причина такого сна!

– Какой бал? – спросил Джон.

– Твой отец дает его для твоей сестры. Она у тебя очень приятная. А теперь я намерен поспать. И когда проснусь, тебя, понятное дело, не будет. Это просто глупый сон.

– Минуточку. Зачем ты туда идешь?

Оск уткнул голову в подушку.

– Кажется, твой отец собрал состояние кругленькое. Черджил сказал, что я должен держаться с твоим отцом по-дружески, потому что позднее из него можно будет выкачать монету. Хотя это, может быть, мне тоже снится.

– Тебе не приснилось.

Оск открыл один глаз и снова закрыл.

– Расскажи об этом моей кузине герцогине Петре. Она приволоклась из своего островного государства, чтобы узнать это. Единственные люди, кому наплевать на это – моя мать и младший брат.

– Можешь засыпать снова, – сказал Джон.

– Проваливай, – сказал Оск и снова закрыл глаза. Джон нажал кнопку, чтобы задернуть шторы, когда безголовая фигура вышла за дверь, Оск вздрогнул и натянул на себя одеяло.

Джон шел по коридору. В одной из комнат, куда он не входил, герцогиня Петра стояла у окна, глядя поверх городских крыш богатых домов купцов и промышленников, поверх похожих на муравейники зданий, где жили ремесленники, клерки, секретари, кладовщики, а ниже их – вонючие переулки Адского Котла.

Утреннее солнце горело в ее рыжих волосах, белило ее лицо. Она приоткрыла окно, и ветер колыхал ее голубое платье, пока она рассеянно касалась дымчатого камня на серебристой цепочке, висевшей на ее шее.

Джон все шел по коридору.

* * *

Еще за одной дверью старая королева лежала на груде матрацев, угнездившись в центре огромной, в форме морской раковины, постели. Ее белые волосы были свернуты в узлы по бокам головы, рот слегка приоткрылся. Она дышала со свистом. Над постелью висел портрет последнего короля Олсена. На ночном столике стояло дешевое в ладонь величиной плохо нарисованное изображение ее сына, короля Оска. Она потянулась во сне, ударила по нему, а затем ее рука упала на край постели.

В соседней со спальней королевы-матери комнате Лит, принц королевской крови, наследник и претендент на трон империи Торомона, сидел в пижаме на краю постели и протирал глаза.

Тонкие ноги четырнадцатилетнего мальчика висели неуклюже и сонно. Как и его брат, он был хрупок и светловолос.

Все еще моргая, он надел белье в брюки, застегнул рубашку, взглянул на часы и нажал кнопку интеркома.

– Я проспал, Петра, – извинился он. – Но теперь встал.

– Ты должен научиться вставать вовремя. Помни, что ты наследник трона Торомона. Не забывай этого.

– Хотел бы забыть. Иногда.

– Никогда не говори так. Никогда даже не думай такого.

– Прости, Петра, – сказал Лит. Его кузина-герцогиня как-то странно вела себя с тех пор, как два дня назад прибыла из своего островного государства. Она была на пятнадцать лет старше его, и из всех членов семьи была для него самой близкой. С нею можно было забыть о короне, которая всегда как бы качалась над его головой. Его брат был слаб здоровьем, и даже, как поговаривали, не в своем уме. Однако, сейчас сама Петра указывала на золотой обруч королевства Торомона. Это казалось изменой.

– Во всяком случае, я здесь. Что ты хочешь делать?

– Пожелать тебе доброго утра, – улыбка в ее голосе вызвала ответную и на лице Лита. – Помнишь, что я рассказывала тебе вчера о заключенных в тетроновых рудниках?

– Конечно. Я долго не мог уснуть, все думал об этом.

– Ну, – сказала Петра, – когда стража сменилась, стражник стал спускаться, и его захлестнула веревка. Другой стражник побежал кругом, посмотреть, что случилось. Беглецы бросились через обыскивающий луч в лес и... – она помолчала. – Во всяком случае, один. Двух других поймали. И убили.

– Да? И это все?

– Примерно.

Накануне вечером, они сидели тогда в саду, через час после наступления темноты, и она подробно рассказывала о попытке трех заключенных бежать с рудника. Она закончила тем, как трое скорчились у лестницы, в темноте, под дождем, ожидая возможности броситься в лес.

– Что ты имеешь в виду? – вчерашний рассказ был полон деталей: обращение с заключенными, их старания прорыть туннель, предосторожности, предпринятые ими: зримые описания тюрьмы, заставлявшие его вздрагивать, словно он сам жил в этих промозглых лачугах. – Нельзя же закончить вот так! Каким образом их поймали! ? Который убежал? Круглолицый с веснушками? Как они умерли?

– Тяжело, – ответила Петра. – Нет, веснушчатого поймали, и хромого тоже, утром принесли их тела и бросили в грязь перед бараками, чтобы отбить у других охоту к таким попыткам.

– Ох! А как насчет убежавшего?

– Лит, я хочу предупредить тебя: в скором времени ты, может быть, втянешься в приключения и захочешь забыть некоторые вещи, вроде того, что ты принц Торомона. Но ты не забывай этого, Лит. Не забывай.

– Какие приключения, Петра?

Она опять не ответила на его вопрос.

– Помнишь, я описывала тебе тюрьму? Что бы ты сделал, если бы был королем и правил этими заключенными, с их гнилой пищей, крысами, ежедневной четырнадцатичасовой работой в рудниках?

– Ну, я не знаю, Петра, – неохотно ответил он. – Наверное, поговорил бы с Советом и выслушал, что скажет Черджил. Наверное, все зависело бы от личности заключенных, от их вины и от того, конечно, как люди относятся к этому. Черджил всегда говорит, что ничего нельзя делать второпях...

– Я знаю, что говорил Черджил, а что я говорила, ты помнишь?

– Как насчет третьего, который убежал?

– Он... он вернулся в Торон. – У него, наверное, была куча приключений. Что с ним случилось, Петра? Расскажи!

– Вообще-то он ухитрился избежать приключений. Он шел очень быстро. Проскочив освещенные зоны, он нырнул в джунгли и почти сразу же разделились они. Черноволосый повернулся и пошел в не правильном направлении, пока не вышел из леса, прошел мимо рудников и сделал добрых пять миль по каменистой почве. Когда стало достаточно светло, он сообразил, что идет к радиационному барьеру. Вдали, как черная рука, цепляющаяся за горизонт, лежали руины Тилфара, Мертвого Города.

– Как же его не убила радиация?

– Вот и он о том же подумал. Он считал, что если он подошел так близко, чтобы видеть этот город, он должен был бы умереть еще за несколько миль до этого места. Он устал, но был жив. Наконец, он решил, что вполне может идти к городу. Он сделал несколько шагов и кое-что услышал.

Интерком замолчал. Лит выждал время, достаточное для драматической паузы, и спросил:

– Что он услышал?

– Если ты когда-нибудь услышишь это, ты узнаешь.

– Ну скажи, Петра, что это было?

– Это все, что я знаю об этой истории. И это все, что тебе нужно знать. Может быть, я смогу закончить ее, когда вернусь с бала.

– Пожалуйста, Петра...

– Пока все.

Они помолчали.

– Петра, а приключение – это война? И потому ты говоришь, чтобы я не забывал?

– Просто я хочу этого, Лит. Давай, поговорим о чем-нибудь другом. Только обещай мне напомнить этот рассказ, и то, о чем я тебя просила.

– Буду помнить, – удивленно сказал Лит. – Буду.

Джон спустился по винтовой лестнице, кивнул стражнику внизу, прошел в дворцовый сад, искоса взглянул на солнце и вышел через ворота в город.

Адский Котел опрокинул свое грязное варево на край города. Вдоль старинных переулков тянулись каменные дома. Многие из них развалились, надстраивались и снова развалились. Они были самыми древними в котле. Неразлучный с человечеством и отбросами. Котел тянулся от порта до границы с пятью домами, в которых жили служащие и профессионалы Торона... Здания без промежутков между ними поспешно собирались из досок и листового металла. Металл ржавел. Доски прогибались. Порт представлял помещения лишь иммиграционной службе и лодочной, нужной для аквариума и гидропоники растений, которые плавали на понтонах в море.

Почти час назад в док прибыло закопченное неповоротливое судно. Но пассажирам разрешили сойти на берег только сейчас. За деревянным столом сидели чиновники и проверяли бумаги пассажиров. Грубая изгородь по пояс высотой отделяла пассажиров от людей в гавани. Пассажиры медленно продвигались. У некоторых были узлы. У большинства ничего. На портовой улице стоял страшный шум: кричали разносчики, грохотали тележки. Некоторые пассажиры смотрели через изгородь на трущобы. Большинство не смотрело.

Среди тех, кто прошел мимо чиновников, стала проталкиваться женщина с ящиком разных мелочей. Ей было около пятидесяти, на левой щеке красовалось родимое пятно.

– Купи шнурки для башмаков, хорошие, крепкие, – обратилась она к молодому человеку. Тот повернулся с застенчивой улыбкой.

– Я... у меня нет денег.

Рэра глянула на его ноги.

– Похоже, что у тебя и башмаков нет. Удачи тебе здесь, в Новом мире, на Острове Возможностей. – Она протиснулась мимо него и направилась к мужчине и женщине, которые несли мотыгу, грабли, лопату и младенца.

– Портрет, – сказала она, роясь в ящике. – Нашего прославленного Оска, в металлической рамке, ручная миниатюра в честь его дня рождения. Ни один патриот не может обойтись без портрета.

Женщина наклонилась над большим портретом молодого человека-с короной в светлых волосах.

– Это и в самом деле король?

– Конечно: он самый, – заявила торговка. – Он сам позировал. Посмотри, какое благородное лицо. Оно будет вдохновлять твоего малыша, когда он подрастет.

– Сколько стоит?

– Для портрета в ладонь величиной очень дешево. Скажем, полденьги?

– Порядочно. – Сказала женщина и, увидев хмурое яйцо мужа, покачала головой.

Но мужчина неожиданно сунул в руку Рэры монету в полденьги.

– Нет. – Он взял рисунок, протянул жене и кивнул. – Красиво.

– Удачи вам в Новом Мире, – сказала Рэра. – Добро пожаловать на Остров Возможностей. – Она достала из ящика следующую вещь и повернулась к другому мужчине. – Я вижу, вам очень нужна катушка хороших ниток для этого, – она показала на дыру в его рукаве, где виднелось голое коричневое плечо.

– Мне бы нужно и иголку тоже, – ответил он. – И новую рубашку. Обошелся бы рубашкой и ведром золота, но с тем, что у меня в кармане, равные шансы получить и то, и другое.

– Ну, хотя бы катушку прекрасных, прочных...

Кто-то толкнул ее сзади.

– Проходите, леди, здесь нельзя торговать.

– Мне-то можно, – воскликнула она, оборачиваясь. – У меня лицензия...

– Ни у кого нет лицензии торговать перед иммиграционным зданием. Проходите.

– Удачи вам в новом Мире, – крикнула она через плечо, пока полицейский вынуждал ее уйти.

У ворот началась суматоха. У кого-то бумаги оказались не в порядке. Затем босоногий мальчишка вырвался из ряда, подбежал к изгороди и прыгнул. Изгородь была хилой и развалилась, а мальчик тем временем убежал.

Пассажиры заволновались. Их волна разбилась. Чиновники за столом вскочили, замахали руками, закричали, затем встали на скамьи и опять кричали. Полицейский, прогнавший Рэру, исчез в толпе.

Рэра метнулась за угол и слилась с толпой, направлявшейся к двум домам в трущобах.

– Рэра!

Она остановилась и оглянулась.

– А, это вы! – сказала она и подошла к девушке с таким же ящиком.

– Рэра, что случилось?

Родимое пятно сморщилось, когда женщина засмеялась.

– Ты видишь начало трансформации. Страх, голод, чуть больше страха – не срабатывает, еще больше страха – и любой из этих бедняг станет первоклассным гражданином Адского Котла. Много продали?

– На две деньги, – ответила девушка. Ей было лет шестнадцать. Светлые волосы, голубоватые глаза, сильно загоревшая кожа придавали ей вид экзотического свежего животного. – Почему они бегут?

– Сначала начал панику какой-то парнишка. Он сломал забор, ну и, остальные побежали тоже.

Из-за угла вывернулся второй поток людей.

– Куда они все пойдут? – спросила Алтер.

– В земляные норы, в уличные щели. Кому повезет – пойдут в армию. Но даже и это не поглотит всех. Женщины, дети...

Рэра пожала плечами.

– Эй! – раздался мальчишеский голос. Женщины обернулись.

– Смотри-ка, как раз тот самый парень, что сломал изгородь! – воскликнула Рэра.

– Что ему нужно?

– Не знаю. В жизни не видела его до сегодняшнего дня.

Мальчик подошел к ним. Смуглый, черноволосый, глава зеленые, как волна.

– Это ты продаешь разные вещи?

– Да, – кивнула Рэра. – Что ты хочешь купить?

– Ничего. Я хочу продать тебе кое-что.

Он был бос, штаны едва доходили до половины икр, рубашка без рукавов не имела застежки. Он достал из кармана сверток зеленой фланели и развернул его.

Раковины были в молочных оттенках. Одни с золотыми прожилками, другие переходили от теплых коричневых тонов к желтым. Две были отшлифованы до непорочной матери-жемчужины, их матово-серебряная поверхность туманилась пастельными тонами. На зеленой ткани их завитки мерцали и переливались.

– Это же просто морские раковины, – сказала Рэра. Но Алтер коснулась их пальцами.

– Какие красивые! Где ты их взял?

Раковины были подобраны по размерам от состава ее большого пальца до ярко-розового ногтя на среднем пальце.

– С отъездом твоей матери, а моей сестры, Алтер, мы не можем дать ему даже сотой части денег. Я продала всего одну вещь, прежде чем эта скотина полицейский прогнал меня.

– Я нашел их а бухте, – объяснил мальчик. – Я спрятался на судне. Делать мне больше нечего, вот я и полировал их.

– Зачем ты прятался? – резко спросила Рэра. – Ты хочешь сказать, что ехал без билета?

– Угу.

– Сколько ты за них хочешь? – спросила Алтер.

– Сколько... сколько будут стоить еда и ночлег?

– Много больше, чем мы можем заплатить, – прервала Рэра. – Пошли, Алтер. Этот парень невесть чего наговорит, если ты будешь слушать.

– Послушай, – сказал мальчик. – Я их уже просверлил. Ты можешь нанизать их и надеть на шею.

– Если ты хочешь получить еду и ночлег, – сказала Алтер, – то денег ты не хочешь. Ты хочешь иметь друзей. Как тебя зовут? Откуда ты?

– Меня зовут Тил. Я с материкового побережья. Сын рыбака. Я думал, что приеду сюда и получу работу в аквариумах. На побережье все о них слышали.

Алтер улыбнулась.

– Прежде всего, ты слишком молод.

– Но я хороший рыбак.

– Это дело сильно отличается от рыбной ловли с лодки. Знаю, ты скажешь, что здесь уйма работы в аквариумах и в гидропонных садах. Но со всеми иммигрантами приходится по три человека на одно место.

– Все равно, я могу попытаться.

– Правильно, – сказала Алтер. – Пошли. Пойдем с нами. Тетя Рэра, отведем его к Джерину и, может, найдем ему какую-нибудь еду. Он, вероятно, останется там некоторое время, если понравится Джерину.

– Нельзя же всех бездомных тащить к Джерину. Они наползут из всех щелей Котла. А вдруг этот бродяга ему не понравится? И он возьмет да и выгонит нас на улицу?

– Тетя Рэра, пожалуйста! Я договорюсь с Джерином.

Рэра раздраженно фыркнула.

– Мы и так уже две недели не платим, что ты можешь сказать старику, когда он грозится выкинуть нас... И всего лишь за горсть раковин...

– Прошу тебя... К тому же, он может пригодиться Джерину. Раз Тил ехал без бумаг, значит, у него их нет.

Тил выглядел растерянным. Рэра нахмурилась.

– Не вздумай упомянуть об этом.

– Глупости, – сказала Алтер. – Без бумаг Тил не получит работы в аквариуме, даже если бы там и захотели взять его. Так что, если Джерин подумает, что Тил пригодится для его безумного плана. Тилу будет куда легче, чем если бы он имел работу за десять денег в неделю. Понимаешь, Рэра, каким образом Джерин может похитить...

– Заткнись, – рявкнула Рэра.

– Даже если он сделает это, что это даст? Это же не сам король...

– Я не понимаю, – сказал Тил.

– Вот и хорошо, – сказала Рэра. – Если хочешь держаться нас, то и не пытайся понять.

– Мы можем сказать, – добавила Алтер, – что хозяин гостиницы, где мы живем, хочет кое-что сделать. Вообще-то, он немножко свихнулся: разговаривает сам с собой. Но ему нужен человек, не зарегистрированный в городе. Если он подумает, что сумеет воспользоваться тобой, ты получишь хорошую еду и место, где спать. Он был садовником на островном государстве герцогини Петры. Но то ли он пил лишнего, то ли еще что, но она, похоже, его уволила. Он уверяет, что она пишет ему насчет его плана. Но...

– Хватит, замолчи, – оборвала ее Рэра.

– Ты сам услышишь от него об этом, – продолжала Алтер. – Почему ты уехал без билета и без бумаг?

– Я был сыт по горло домашней жизнью. Мы ежедневно ловили рыбу, а потом она гнила на берегу, потому что мы могли продать только пятую ее часть, а то и вовсе ничего. Некоторые бросили это дело. Другие же вбили себе в голову, что надо работать больше. Я думаю, так считал и мой отец. Он воображал, что если будет добывать много рыбы, то кто-нибудь станет ее покупать. Но никто не подумал покупать. Моя мать занимается ручным ткачеством, на это, в основном, мы и жили. Я решил, что съедаю больше, чем сам стою... Вот я и уехал.

– Прямо так, без денег? – спросила Рэра.

– Прямо так.

– Бедный мальчик, – сказала Рэра и с неожиданным материнским чувством обняла его за плечи.

– Ой! – вскрикнул Тил и сморщился. Рэра убрала руку.

– В чем дело?

– У меня тут болит, – он осторожно потер плечо.

– Что там?

– Отец побил.

– А, – сказала Рэра, – теперь понятно. Ну что ж, по каким бы причинам ты не уехал, это твое личное дело. Я еще не знала никого, кто делал бы что-то по одной причине. Пошевеливайся. Мы придем к Джерину как раз к завтраку.

– Я подумал, что если мне удастся пробиться на борт, – предложил Тил, – то меня пустят в город, хотя у меня и нет денег. А насчет бумаг я ничего не знал. И когда шел в шеренге, я думал, как объясню людям за столом. Может, отдам им раковины, и мне дадут бумаги. Но у парня передо мной была ошибка в бумагах, какие-то даты, кажется, и ему сказали, что его отправят обратно на материк и что с корабля он сойти не может. Он сказал, что может заплатить и даже достал деньги из кармана, но его оттолкнули назад. Вот тогда я и выскочил из рядов и перемахнул через забор. Я не знал, что еще кто-нибудь побежит.

– Наверное, у половины пассажиров бумаги были не в порядке. Или вообще фальшивые. Поэтому люди и бежали.

– Ты цинична, тетя Рэра.

– Просто практична.

Когда они еще раз свернули за угол, зеленые глаза мальчика уставились на голубые балки дворца за крышами торговых заведений.

В нем воевали два противоречивых впечатления: первое – узость переулков, в некоторых два человека не могли бы разойтись, не повернувшись. Второе – бесконечность города. Он пытался объяснить свои ощущения Алтер, но та улыбнулась и покачала головой.

– Нет, не понимаю. Постарайся еще раз сказать, что ты имеешь в виду.

А в его голове металось море. Желтая бухта хлестала через его мозг и жгла глаза. Он видел изъеденные солью камни, усеянные раковинами моллюсков. Он видел коричневые пальцы водорослей, цеплявшихся за песок, когда волны откатывались. Наконец в глазах Тила вновь появился город. Слезы омыли растрескавшиеся степы, прогнившие оконные рамы, сделали их яркими и блестящими.

– Он хочет сказать, что тоскует по дому, – перевела Рэра. – Нет, мальчик, это никогда не пройдет. Но станет легче.

Улица дважды резко повернула и стала шире.

– Вот мы и пришли, – сказала Алтер.

Над дверью двухэтажного каменного дома висела красная вывеска. Они вошли. По низкому потолку тянулись балки. Вдоль одной стены шла стойка. В середине комнаты стоял длинный стол, и в комнату спускалась лестница в виде буквы U.

Из мужчин и женщин, находившихся в комнате, Тилу бросился в глаза один. Он был выше семи футов ростом в сидел на скамье перед столом. У него было лошадиное лицо, на щеке тройной рубец, спускавшийся на шею и исчезавший под курткой. Тил вспомнил высоких лесных людей, иногда приходивших в рыбачью деревню, и маленьких, которые тоже приходили и слишком много пили. Но таких рубцов на высоких он еще не видел.

На вершине лестницы появился старик, прямой, как гарпун. Он спешил вниз, его седые волосы торчали во все стороны. Спустившись, он обвел всю комнату темными глазами.

– Все в порядке! – крикнул он. – Я получил послание!

– Это Джерин, – шепнула Алтер Тилу.

– Все здесь? – спросил старик. – Мы все здесь?

Женщина за стойкой хихикнула. Джерин повернулся к Тилу, Алтер и Рэре.

– Эй, ты! – сказал он. Его палец качался, так что неясно было, на кого из троих он указывал.

– Ты имеешь в виду его? – спросила Алтер, указав на Тила.

Джерин кивнул.

– Что ты тут делаешь? Ты шпион?

– Нет, сэр.

Джерин обошел стол и приблизился. Темные глаза выделились двумя резкими пятнами на лице цвета корабельного борта, прошедшего две зимы без окраски.

– Джерин, – сказала Алтер, – он не шпион. Он с материка. И, Джерин, у него нет никаких бумаг. Он ехал зайцем.

– Ты не шпион? – снова спросил Джерин.

– Нет, сэр, – снова повторил Тил.

– Ты нед?

– А? А что это?

– Недовольный. Мы все здесь неды. Ты знаешь, что это означает?