Текст книги "Рассказы о Суворове"

Сергей Алексеев
Рассказы о Суворове

© Алексеев С. П., наследники, 1961

© Пчелко И. И., наследники, иллюстрации, 1988

© Оформление серии, составление. АО «Издательство «Детская литература», 2018

К читателям

Суворов с детства мечтал стать военным. Однако он был слабым и болезненным мальчиком. «Ну где же тебе быть военным! – смеялся над ним отец. – Ты и ружья не подымешь!» Слова отца огорчали Суворова. Он решил закаляться.

Наступят, бывало, зимние холода, все оденутся в тёплые шубы или вовсе не выходят из дому, а маленький Суворов накинет лёгкую куртку и целый день проводит на улице. Наступит весна. Только вскроются реки, ещё никто и не думает купаться, а Суворов – бух в студёную воду! Его не страшили теперь ни жара, ни холод. Мальчик много ходил, хорошо научился ездить верхом. Суворов добился своего. Он окреп и вскоре поступил на военную службу.

Семьдесят лет прожил Суворов. Более пятидесяти из них он провёл в армии. Начал службу простым солдатом, закончил её фельдмаршалом и генералиссимусом.

Тридцать пять больших сражений провёл Суворов. В каждом из них он был победителем.

О славных победах великого русского полководца Александра Васильевича Суворова и героизме русских солдат вы и узнаете из этих рассказов.

Туртукай

Слава Суворова началась с Туртукая.

Суворов только недавно был произведён в генералы и сражался под началом фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского против турок.

Румянцев был заслуженным военачальником. Одержал он немало побед над противником. Однако эта война поначалу велась нерешительно. Русская армия топталась на месте. Никаких побед, никаких продвижений.

Не терпелось, не хотелось Суворову сидеть на одном месте.

– Одним глядением крепостей не возьмёшь! – возмущался он робостью графа Румянцева.

И вот, не спросясь разрешения, Суворов завязал с неприятелем бой. Отбросил противника, погнал и уже было ворвался в турецкую крепость Туртукай, как пришёл приказ Румянцева повернуть назад. Суворов подумал: победа рядом, командующий далеко, и ослушался. Ударил в штыки. «Чудо-богатыри, за мной!» И взял Туртукай.

Тут же Суворов написал фельдмаршалу донесение:

«Слава Богу, слава вам! Туртукай взят, и я там».

Обидно стало Румянцеву, что молодой генерал одержал победу над турками, а он, фельдмаршал, не может. Да и рапорт в стихах разозлил Румянцева. Решил он отдать Суворова под суд за ослушание и невыполнение приказа.

Те, кто был поближе к Румянцеву, говорили:

– Прав фельдмаршал. Что же это за армия, если в ней нарушать приказы!

Однако большинство офицеров и солдат защищали Суворова.

– Так приказ приказу рознь, – говорили одни.

– За победу – под суд?! – роптали другие.

– Это из-за стишков фельдмаршал обиделся, – перешёптывались третьи.

Слухи о расправе над молодым генералом дошли и до царицы Екатерины Второй. Защитила она Суворова.

«Победителей не судят», – написала царица Румянцеву.

Суворов вернулся к войскам и через несколько дней одержал новую победу над турками.

Суворов стоял в Кинбурне

С небольшим отрядом казаков и солдат Суворов стоял в Кинбурне. Важной была крепость. Слева – Чёрное море. Узкая песчаная коса впереди. Справа – Днепровский лиман. Не допустить турок в Днепровский лиман – задача Суворова.

Пятьдесят шесть турецких судов и фрегатов подошли к Кинбурнской косе, открыли огонь по русским.

Окончили турецкие корабли обстрел, стали высаживать отборные войска на берег. Боялись турки Топал-паши[1]1
  Топал-паша́ – хромой начальник. У Суворова в это время болела нога, и он прихрамывал.


[Закрыть] – так прозвали они Суворова. Даже французских офицеров призвали к себе на помощь.

Вывел Суворов навстречу врагу небольшой гарнизон своей крепости, начал неравный бой.

Бьются русские солдаты, не щадя живота своего. То тут, то там на коне Суворов.

– Алла! Алла! – кричат турки.

– Ура! Ура! – не смолкают русские.

Идёт отчаянный бой, кипит рукопашная сеча.

В разгар сражения картечь ударила в грудь Суворова. Потерял он сознание, свалился с коня.

– Топал-паша убит! Убит! Убит! – пронеслось в турецких рядах.

Осмелели турки, с новой силой бросились в битву.

Подняли между тем казаки генерала, промыли рану соленой водой. Пришел Суворов в себя.

– Помогло, помилуй Бог, помогло!

Увидели солдаты любимого командира – ни шагу назад, ни пяди земли противнику.

Не утихает смертельный бой.

– Ура! Алла! Алла! Ура! – несётся над берегом.

Прошёл час, и снова Суворова ранило. Хотели казаки вынести генерала в тихое место.

– Не сметь! – закричал Суворов.

Перехватил он рану рукавом от рубахи – и к войскам.

Однако от ран генерал обессилел. То и дело теряет Суворов сознание. Окружили его казаки, поддерживают командира в седле.

Привстанет Суворов на стременах, взмахнёт шпагой, крикнет: «Ура!» – и снова от боли теряет сознание. Снова придёт в себя, снова «ура!» и снова на казацкие плечи валится.

Приказал тогда Суворов казакам придерживать коня на бугре, на высоком месте, – так, чтобы солдаты его видели. Видят солдаты генерала в бою – из последней мочи держатся.

Устояли казаки и гренадеры. Дождались подмоги.

Прибыла конница, ударили русские во всю силу, погнали турок и французских офицеров назад, к Чёрному морю. Немногие добрались до своих кораблей. А те, что добрались, распустили слух, что Суворов убит в Кинбурне.

Однако от ран Суворов скоро оправился и ещё не раз о себе напоминал.

Битва Фокшанская

С русскими против турок сражались австрийцы. Дела у австрийцев были неважны, и им грозил разгром под Фокшанами.

Запросили австрийцы у русских помощи. На помощь пришёл Суворов.

Прибыл Суворов, остановился недалеко от австрийского лагеря.

Командующий австрийской армией – принц Кобургский немедля прислал к Суворову посыльного с просьбой, чтобы русский генерал тут же явился к австрийцам на военный совет.

Собрался было Суворов ехать, а затем подумал: зачем? Знал он, что на военном совете с австрийцами начнутся споры, сомнения. Только время уйдёт. А турки тем временем узнают о приходе Суворова.

Прискакал посыльный от принца Кобургского к русскому лагерю.

– Суворов Богу молится, – заявили посыльному.

Через час прибыл новый посыльный.

– Суворов ужинает, – отвечают ему.

Прошёл ещё час.

Снова прибыл посыльный.

– Суворов спит, – объясняют австрийцу. – Наказал не тревожить.

А Суворов вовсе не спал. Изучал он позиции неприятеля. Готовился к бою.

Глубокой ночью принца Кобургского разбудили. Приехал курьер от Суворова, привёз письмо от русского генерала.

«Выступаю на турок, – писал Суворов. – Иду слева, ступай справа. Атакуй с чем пришёл, чем Бог послал. Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезай, не упускай, ура! А коль не придёшь – ударю один», – пригрозил Суворов.

Переполошился принц Кобургский. Как же так – без военного совета, без обсуждения и так скоро! Однако делать нечего, пришлось подчиниться.

Русские и австрийцы напали на турок и разгромили противника.

После победы кое-кто стал упрекать Суворова: нехорошо, мол, Суворов поступил с австрийцами.

– Нельзя было, – объяснял Суворов. – Нельзя иначе. Австрийцы – они поболтать любят. Заговорили бы меня на совете. Заспорили. Глядишь, и битва Фокшанская была б не на поле, а в штабе австрийском.

Измаил

Неприступной считалась турецкая крепость Измаил. Стояла крепость на берегу широкой реки Дунай, и было в ней сорок тысяч солдат и двести пушек.

А кроме того, шёл вокруг Измаила глубокий ров и поднимался высокий вал. И крепостная стена вокруг Измаила тянулась на шесть вёрст.

Не могли русские генералы взять турецкую крепость.

И вот прошёл слух: под Измаил едет Суворов.

И правда, вскоре Суворов прибыл. Прибыл, собрал совет.

– Как поступать будем? – спрашивает.

А дело глубокой осенью было.

– Отступать надобно, – заговорили генералы. – Домой, на зимние квартиры.

– «На зимние квартиры»! – передразнил Суворов. – «Домой»! Нет, – сказал. – Русского солдата дорога домой через Измаил ведёт. Нет российскому солдату дороги отсель иначе!

И началась под Измаилом необычная жизнь. Приказал Суворов насыпать такой же вал, какой шёл вокруг крепости, и стал обучать солдат. Днём солдаты учатся ходить в штыковую атаку, а ночью, чтобы турки не видели, заставляет их Суворов на вал лазить. Подбегут солдаты к валу – Суворов кричит:

– Отставить! Негоже, как стадо баранов, бегать. Давай снова.

Так и бегают солдаты то к валу, то назад.

А потом, когда научились подходить врассыпную, Суворов стал показывать, как на вал взбираться.

– Тут, – говорит, – лезьте все разом, берите числом, взлетайте на вал в один момент.

Несколько дней Суворов занимался с солдатами, а потом послал к турецкому генералу посла – предложил, чтобы турки сдались.

Но генерал гордо ответил:

– Раньше небо упадёт в Дунай, чем русские возьмут Измаил.

Тогда Суворов отдал приказ начать штурм крепости. Повторили солдаты всё, чему учил их Суворов, – перешли ров, поднялись на крепостной вал, по штурмовым лестницам поползли на стены. Лихо бились турки, только не удержали они русских солдат. Ворвались войска в Измаил, захватили в плен всю турецкую армию.

Лишь один турок невредимым ушёл из крепости. Дрожащий от страха, он прибежал в турецкую столицу и рассказал о новом подвиге русских солдат и новой победе генерала Суворова.

Прошка

Когда Прошка попал в денщики к Суворову, солдат немало обрадовался. «Повезло! – подумал. – Не надо будет рано вставать. Никаких ротных занятий, никакого режима. Благодать!»

Однако в первый же день Прошку постигло великое разочарование. В четыре часа утра кто-то затряс солдата за ногу.

Приоткрыл Прошка глаза, смотрит – Суворов.

– Вставай, добрый молодец, – говорит Суворов. – Долгий сон не товарищ богатырю русскому.

Оказывается, Суворов раньше всех поднимался в армии.

Поднялся Прошка, а тут ещё одна неприятность. Приказал фельдмаршал притащить ведро холодной воды и стал обливаться.

Натирает Суворов себе и шею, и грудь, и спину, и руки. Смотрит Прошка, выпучил глаза – вот так чудо!

– Ну, а ты что? – закричал Суворов. И приказал Прошке тоже облиться.

Ёжится солдат с непривычки, вскрикивает от холода.

А Суворов смеётся.

– В здоровом теле дух, – говорит, – здоровый. – И снова смеётся.

После обливания вывел Суворов Прошку на луг. Побежал фельдмаршал.

– Догоняй! – закричал солдату.

Полчаса вслед за Суворовым Прошка бегал. Солдат запыхался, в боку закололо. Зато Суворов хоть и стар, а словно с места не двигался. Стоит и снова смеётся.

И началась у Прошки не жизнь, а страдание. То устроит Суворов осмотр оборонительным постам – и Прошка целые сутки в седле трясётся, то учинит проверку ночным караулам – и Прошке снова не спать. А тут ко всему принялся Суворов изучать турецкий язык и Прошку заставил.

– Да зачем мне басурманская речь? – запротивился было солдат.

– Как – зачем! – обозлился Суворов. – Турки войну готовят. С турками воевать.

Пришлось Прошке смириться. Засел он за турецкий букварь, потел, бедняга, до пятого пота.

Мечтал Прошка о тихом месте – не получилось. Хотел было назад попроситься в роту. Потом привык, привязался к фельдмаршалу и до конца своих дней честью и верой служил Суворову.

Всюду известны

Всю свою солдатскую жизнь Прошка провёл в денщиках у Суворова. Любил похвастать Прошка близостью к великому полководцу. Начинал так: «Когда мы с фельдмаршалом бивали турок…» Или: «Когда мы бивали прусских…»

– Ну, а ты здесь при чём? – смеялись солдаты.

– Как – при чём! – обижался Прошка. – Как же без меня? Да если бы не я…

И Прошка не врал.

Составляя планы сражений, Суворов любил «посоветоваться» со своим денщиком.

– А как ты думаешь, Прошка, – спрашивал Суворов, – не заслать ли нам драгун[2]2
  Драгу́ны – кавалерийские части.


[Закрыть] в тыл к неприятелю?

– Заслать, заслать, непременно заслать, – соглашался Прошка.

– А как ты думаешь, не направить ли нам генералу такому-то сикурс[3]3
  Си́курс – помощь, поддержка.


[Закрыть]?

– А как же – направить, непременно направить, – одобрял Прошка.

Не раз Прошка спасал Суворова от верной гибели. Неосторожен, отчаян фельдмаршал. За ним нужен глаз да глаз. Неотступен Прошка – словно тень за Суворовым.

Поскользнулся фельдмаршал на пароме, ударился головой о бревно, камнем пошёл ко дну – Прошка не мешкая бросился в воду.

Убило под Суворовым в разгар боя лошадь, и снова Прошка тут как тут – подводит нового рысака.

А сколько раз выхаживал Прошка Суворова после ранений! Однажды при Кинбурне состояние его было особенно тяжёлым – фельдмаршал получил ранения в шею и левую руку навылет. Раны воспалились.

Суворов с трудом дышал и часто терял сознание. Больному требовался полный покой, Суворов же метался, порывался всё время встать.

Ни доктора, ни генералы не могли успокоить Суворова.

И снова нашёлся Прошка.

– Не велено, не велено! – покрикивал он на больного.

– Кем не велено?! – возмущался Суворов.

– Фельдмаршалом Суворовым, – отвечал Прошка.

– О, фельдмаршала надобно слушаться. Помилуй Бог, надобно слушаться, – говорил Суворов и утихал.

Во время войны с французами сардинский король неожиданно прислал Прошке медаль. При этом было указано, что Прошка награждается «за сбережение здоровья великого полководца».

Медалью Прошка страшно гордился и когда с кем-нибудь заводил разговор, обязательно упоминал: «Даже заграницкими моя особа отмечена. Мы с фельдмаршалом Александром Васильевичем всюду известны».

Шуба

Подарила императрица Екатерина Вторая Суворову шубу. Сукно заграничное. Мехом подбита. Воротник из бобровой шкуры. Хорошая шуба.

Однако Суворову она ни к чему. Даже в самые лютые морозы фельдмаршал одевался легко, по-солдатски.

Спрятал бы её Суворов на память в сундук, да только наказала царица фельдмаршалу с шубой не расставаться. Тогда Суворов пошёл на хитрость.

Стал он возить за собой Прошку. Сидит Суворов в санках, рядом с фельдмаршалом – Прошка, важно держит в руках царскую шубу. Идёт Суворов по улице. Следом за ним Прошка – в руках шуба.

Может быть, так до самой смерти своей и таскался бы Прошка с шубой, если бы вдруг кто-то не донёс про суворовское непослушание Екатерине Второй.

Разгневалась царица, приказала позвать Суворова.

– Ты что же! – говорит. – Тебе что же, милость царская не по нутру?

– Помилуй Бог! – воскликнул Суворов. – По нутру, матушка. По нутру. Премного обязан.

– Ослушником стал! – укоряет царица. – Волю монаршую попираешь!

– Никак нет, – оправдывается Суворов. – Я же солдат, матушка. Мне ли, как барчуку, нежиться! А про непослушание это кто-то по злобе донёс. Шуба всегда при мне. Как же. К ней Прошка специально приставлен… Прошка! Прошка! – позвал фельдмаршал.

Входит Прошка – приносит шубу. Рассмеялась царица.

– Ладно, – сказала, – Бог с тобой. Твоя шуба, твоя и воля. Не насилую. Поступай как хочешь.

Повесил Суворов шубу в дубовый шкаф. Там и висела шуба.

«Пудра не порох…»

После смерти Екатерины Второй русским императором стал её сын, Павел Первый.

Император Павел принялся вводить новые порядки в армии. Не нравилось императору всё русское, любил он всё иностранное, больше всего немецкое.

Вот и решил Павел на прусский, то есть немецкий, манер перестроить российскую армию.

Солдат заставили носить длинные косы, на виски наклеивать войлочные букли, пудрить мукой волосы.

Взглянешь на такого солдата – чучело, а не солдат.

Принялись солдат обучать не стрельбе из ружей и штыковому бою, а умению ходить на парадах, четко отбивать шаг, ловко поворачиваться на каблуках.

Суворов возненавидел новые порядки и часто дурно о них отзывался.

«Русские прусских всегда бивали, чему же у них учиться?» – говорил фельдмаршал.

Однажды Павел Первый пригласил Суворова на парад.

Шли на параде прославленные русские полки.

Глянул Суворов и не узнал своих чудо-богатырей. Нет ни удали. Нет ни геройства.

Идут солдаты как заводные. Только стук-стук каблуками о мостовую. Только хлесть-хлесть косами по спине.

А император доволен. Стоит, говорит Суворову:

– Гляди, гляди, ещё немного – и совсем не хуже немецких будут.

Скривился Суворов от этих слов, передёрнулся.

– Радость, ваше величество, невелика, – ответил. – Русские прусских всегда бивали. Чему же здесь радоваться?

Император смолчал. Только гневный взор метнул на фельдмаршала. Постоял молча, а затем снова к Суворову:

– Да ты смотри, смотри – косы какие! А букли, букли! Какие букли!

– «Букли»! – буркнул фельдмаршал.

Император не выдержал. Повернулся к Суворову, ткнул на до сих пор не смененную фельдмаршалом старую русскую форму, закричал:

– Заменить! Немедля! Повелеваю!

Тут-то Суворов и произнёс свою знаменитую фразу:

– Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, а я не немец, ваше величество, а природный русак! – И уехал с парада.

Павел разгневался и отправил упрямого старика в ссылку в село Кончанское.

Пакет

За непослушание императору Суворов был отстранён от армии. Жил фельдмаршал в селе Кончанском.

В «бабки» играл с мальчишками, помогал звонарю бить в церковные колокола. В святые праздники пел на клиросе.

А между тем русская армия тронулась в новый поход. И не было на Руси второго Суворова. Тут-то и вспомнили о федьдмаршале.

Прибыл к Суворову на тройке молодой офицер, привёз фельдмаршалу пакет за пятью печатями от самого государя императора Павла Первого. Глянул Суворов на пакет, прочитал: «Графу Александру Суворову в собственные руки».

Покрутил фельдмаршал пакет в руках, вернул офицеру.

– Не мне, – говорит. – Не мне.

– Как – не вам? – поразился посыльный. – Вам. Велено вам в собственные руки.

– Не мне. Не мне, – повторил Суворов. – Не задерживай. Мне с ребятами в лес по грибы-ягоды надо идти.

И пошёл.

Смотрит офицер на пакет – всё как полагается: и «графу», и «Александру Суворову».

– Александр Васильевич! – закричал. – Ваше сиятельство!

– Ну что? – остановился Суворов.

– Пакет…

– Сказано – не мне, – произнёс Суворов. – Не мне. Видать, другому Суворову.

Так и уехал ни с чем посыльный.

Прошло несколько дней, и снова в Кончанское прибыл на тройке молодой офицер. Снова привёз из Петербурга от государя императора пакет за пятью печатями.

Глянул Суворов на пакет, прочитал: «Фельдмаршалу российскому Александру Суворову».

– Вот теперь мне, – произнес Суворов и распечатал пакет.

Слава

Генерал князь Барохвостов завидовал суворовской славе.

Вот однажды он и спрашивает у одного из солдат:

– Скажи мне, братец, почему Суворова в армии любят?

– Это потому, ваше сиятельство, – отвечает солдат, – что Суворов солдатскую пищу ест.

Стал Барохвостов есть так же, как и Суворов, щи и солдатскую кашу. Кривится, но ест. Хочется, видать, генералу суворовской славы.

Прошло несколько дней, но славы у Барохвостова не прибавилось. Он опять спрашивает у солдата:

– Что же это слава у меня не растёт?

– Это потому, ваше сиятельство, – отвечает солдат, – что Суворов не только ест щи и кашу, но и спит по-солдатски.

Стал и Барохвостов спать по-солдатски – на жёстком сене в простой палатке. Натирает генерал изнеженные бока, мёрзнет от холода, но терпит. Уж больно ему хочется суворовской славы.

Прошло ещё несколько дней, а генеральская слава всё не растёт.

И снова он вызвал солдата:

– Говори, какой ещё секрет у Суворова?

– А тот, – отвечает солдат, – что фельдмаршал войска уважает.

Принялся и князь Барохвостов уважать своих подчинённых, ласковые слова говорить солдатам.

Но и теперь генеральской славы не прибавляется. Смотрят на него солдаты, промеж себя усмехаются. Всего-то и только.

Стал злиться тогда генерал. Снова кликнул солдата-советчика.

– Как же так! – возмущается князь Барохвостов. – Щи и кашу ем, сплю на соломе, ласковые слова говорю солдатам – почему же слава ко мне не идёт?!

– Это потому, ваше сиятельство, – отвечает солдат, – что и это ещё не всё.

– Что же ещё? Какие ещё такие секреты у Суворова?

– А те, – отвечает солдат, – что Суворов умеет бить неприятеля по-суворовски. Славу великую Родине добыть умеет.

Тогда и Барохвостов решил бить неприятеля и добывать Родине великую славу. Только как-то с этим у Барохвостова не получалось. Поэтому и не пришла к нему слава, поэтому и помер он в неизвестности.

А слава о Суворове осталась в веках. И каждый Суворова знает.

Альпийские горы

Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры.

Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вёл в последний поход своих чудо-солдат Суворов.

Трудно солдатам в походе. Вьюга. Снегопад. Непогода. Путь дальний, неведанный. Горы. Холодно, голодно солдатам в пути. Идут, скользят, срываются в пропасти. Тащат тяжёлые пушки, несут пообмороженных и хворых своих товарищей.

А кругом неприятель. Пройдут солдаты версту[4]4
  Верста́ – старая русская мера длины, равная 1,06 км.


[Закрыть] – бой. Пройдут ещё несколько – бой.

Пробивается русская армия сквозь горы и неприятеля. Совершает Альпийский поход. Трудно солдатам в походе.

В середине пути один из полков не выдержал.

– Куда нас завели? – зароптали солдаты. – Не пойдём дальше!

– Суворов из ума выжил!

– Назад! Поворачивай! Назад!

К полку подъехал Суворов.

– Хорошо, – произнёс фельдмаршал. – Ступайте. Не нужны мне такие солдаты. Не русские вы. Ступайте.

– Как так – не русские?! – возмутились солдаты.

– Русский всё одолеет. Русскому всё нипочём! – ответил Суворов. – Прощайте. – Повернул коня и молча поехал в горы.

Солдаты опешили. Не ожидали такого.

– Братцы! – выкрикнул кто-то. – Да что же это, а? Братцы! Мы ли не русские?!

– Русские! Русские! – понеслись голоса.

Зашумели солдаты, задвигались, подхватили ружья, подняли носилки с ранеными и нестройно, торопясь и толкаясь, бросились вслед за фельдмаршалом.

Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры.

Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вёл своих чудо-солдат фельдмаршал Суворов.