Текст книги "Бумеранг мести"

15

Олег Белов сидел без наручников и жадно пил воду.

Следователя и подозреваемого разделял широкий письменный стол. Помимо бумаг на столе лежал цифровой диктофон, похожий на миниатюрный пульт с дисплеем. Запись продолжалась уже пятьдесят минут. Петелина методично задавала одни и те же вопросы в разной интерпретации и следила за реакцией студента. Ее целью было найти нестыковки, мелкие трещинки в твердом каркасе защиты подозреваемого, чтобы протиснуться в них, подкрепить доказательствами и превратить в большие прорехи, которые откроют спрятанную ложь. Петелина то ослабляла нерв беседы, позволяя подозреваемому расслабиться, то неожиданно натягивала его с новой силой.

В один из таких напряженных моментов Елена Павловна резко встала, нависла над столом и ткнула пальцем в экспертное заключение.

– Против вас, Белов, есть веские улики. Если вы что-то скрываете – самое время признаться. Я оформлю вам явку с повинной. Это шанс, который я больше не предоставлю. Подумайте!

– Какая явка? О чем вы? Я невиновен. Невиновен!

– Ну, хорошо. Это ваш выбор. – Петелина села и вернулась на прежний круг вопросов: – Тогда объясните, как вы оказались с Богдановой на Киевском вокзале?

– Да я уже говорил. Лера собиралась ехать к заболевшей маме, а я подвез ее к вокзалу. Что в этом плохого?!

– Вы сами предложили? Или это Богданова обратилась к вам с просьбой?

– Какое это имеет значение?

– Отвечайте на вопрос.

– Лера попросила. Мы же с ней из одного города, а у меня есть машина. Досталась от мамы.

– Теперь расскажите о бутылках. Как на них оказались ваши отпечатки пальцев?

– Да сколько можно?! Мы приехали на вокзал заранее и зашли в магазин. Вместе купили эти злосчастные бутылки! Как сейчас помню: литровая мартини и пластиковая бутылка с простой водой. Я укладывал их в пакет. А пыль на моих подошвах потому, что пару дней назад я играл в этом здании в пейнтбол! С компанией. Имена я вам называл. Всё уже записано в вашем чертовом диктофоне!

– Мы проверим насчет пейнтбола. Хотя возможно, что именно тогда вы и присмотрели это место.

– Я что, похож на идиота? – сорвался Белов. – Ну скажите, если бы я задумал преступление, разве я оставил бы эти глупые отпечатки?

Прямой вопрос заставил Петелину в очередной раз задуматься. Белов учился в серьезном техническом университете и на дурачка не походил. В его глазах читался ум, показания были логичны и последовательны, вот только нервные движения и ускользающий взгляд… Хотя, попав в такой переплет, любой человек задергается, особенно неопытный. Впрочем, неопытные преступники часто совершают глупые ошибки. Ум – не гарантия непогрешимости. А изворотливый преступник тоже по-своему талантлив.

– Теперь вернемся к главному, – снова сменила тему Петелина. – Где вы находились сегодня около четырнадцати часов?

Белов отвечал нехотя, с видимым сожалением на лице:

– У девушки я был. Но ее имя я назвать не могу. Она всё равно не подтвердит нашу связь.

– Имя – секрет, потому что не успели договориться? А казалось бы, чего проще? Вы сообщаете, кто она, мы привозим девушку сюда, допрашиваем и сверяем ваши показания…

– Она не признается. Она скромная.

– Звучит убедительно. Ну, правда, бывают же такие совпадения! И жертву подвезли, и в магазине были, и в пейнтбол играли на месте преступления, а теперь еще загадочная скромница. Вас не в камеру, а в пантеон святых надо определить.

– Вот вляпался! – Студент сокрушенно крутанул головой.

– Итак, подведем итоги. Алиби на момент преступления у вас нет, а улик, подтверждающих вашу причастность, хоть отбавляй. – Петелина ткнула пальцем в бумаги и придала голосу доброжелательную интонацию: – Я советую вам признаться, это облегчит вашу совесть и будущее наказание.

– Подождите… я вспомнил! – Осунувшийся Белов воспрянул духом. – Около двух часов дня я купил цветы в магазинчике рядом с общагой и пошел к своей девушке.

– К кому конкретно? Имя!

Белов стиснул зубы, покачался на стуле и оттолкнул ладонью воздух перед собой, словно отвергая невидимое давление.

– Нет! Я не могу ее подвести.

– Какое благородство! О девушке говорить не можете, тогда уточним о цветах. Какие цветы вы купили?

– Розы, пять штук, красные. Но чек мне не дали.

– Кто бы сомневался!

Петелина позвонила по рабочему телефону в лабораторию.

– Миша, оперативники у тебя? Пришли их ко мне. Срочно!

– Бить будете? – с вызовом спросил подозреваемый.

Елена Павловна кольнула его взглядом и не стала отвечать на провокационный вопрос. Но и успокаивать задержанного следователь не хотела.

Когда в кабинет вошли Валеев и Майоров, подозреваемый сжался и косо взглянул на них.

– Не бейте, прошу вас, не бейте! – взмолился студент.

В его словах слышался нешуточный испуг. Петелина неприязненно покосилась на диктофон. Прослушает кто-нибудь и подумает, что она действительно использует жестокие методы.

– Не устраивайте истерику, Белов. Я вынуждена проверить вашу версию. – Следователь говорила нарочито громко, принимая скрытый вызов. Она обратилась к оперативникам: – Возникла проблема. Задержанный утверждает, что приобрел пять красных роз сегодня около двух часов дня в палатке по пути к общежитию.

– Я видел павильон «Цветы», когда ездил за ним, – припомнил Майоров.

– Придется еще раз съездить туда и поговорить с продавщицей.

Иван кивнул и вышел из кабинета.

Валеев, придирчиво изучивший спортивную фигуру подозреваемого, поманил Петелину и увлек ее за собой в коридор. Капитан говорил шепотом, глядя на приоткрытую дверь:

– Лена, ты посмотри на него. Он бы не протиснулся в маленькую дырку в полу.

– Он мог резко выдохнуть, как-то сжаться.

– Ну да, намылился и проскользнул. Белов бы застрял там, это факт.

– Это не факт, а гипотеза. Что с курткой?

– Головастик пашет. Ему Свету Маслову на помощь из декрета вызвали.

– Ух ты! Харченко засуетился. Кстати, он вызывает нас на ковер.

– Предстоит головомойка.

– Заслужили.

– Я был на Киевском, расспрашивал про Матохина, но пока безрезультатно.

– Подождем данные экспертизы. Если куртку надевал Белов – это и будет результатом.

16

Как только Иван Майоров открыл дверь лаборатории, к нему разом повернулись две головы из трех имевшихся в наличии. Надменный Василич возвращение оперативника проигнорировал.

– Что разведал? – бросился к напарнику Валеев.

– Продавщица подтверждает, что Белов покупал у нее розы. Она узнала его по фотографии.

– Он мог с ней договориться.

– Вот видео из цветочного павильона. – Майоров продемонстрировал компьютерный диск и передал его эксперту. – Миша, загрузи, посмотрим. У них по праздникам бывает приличная выручка, для острастки повесили камеру перед входом.

Устинов вставил диск в компьютер, и на мониторе появилось изображение унылой улицы с редкими пешеходами. Таймер в углу показывал десять ноль-ноль. Оперативники сгрудились у дисплея.

– Перемотай сразу к двум часам, – попросил Валеев.

Устинов сдвинул бегунок курсором, картинка изменилась.

– А вот и наш фигурант!

На мониторе было видно, как Олег Белов с букетом роз выходит из цветочного павильона. Устинов остановил кадр и прочел показания таймера:

– Время записи четырнадцать ноль одна.

– Это время штурма. А что там на заднем плане? – пригляделся Валеев.

– Там пункт обмена валюты, – подсказал Майоров.

– Сейчас укрупню.

Головастик увеличил изображение, и на дисплее отчетливо стало видно электронное табло с курсами валют и временем: четырнадцать ноль один.

– Время то же самое.

– Черт подери, у парня действительно алиби. Он не мог находиться одновременно в цветочном и рядом с заложницей. – Валеев представил, как Петлина пытается добиться признательных показаний от студента, и неодобрительно покачал головой: – Лена зря теряет время.

Все замолчали. Устинов взъерошил волосы, Майоров безвольно опустил руки, Валеев нахмурился. Так уж устроена психология сыщика: когда обрывается ложный след, каждый член следственно-оперативной группы испытывает досаду. Столько усилий – и всё псу под хвост! Хотя, как говорит Петелина, отрицательный результат – тоже результат. Появляется стимул сконцентрировать усилия на других версиях. Проблема только в том, что других версий пока нет.

Молчание нарушил троекратный писк монитора соседнего компьютера. На нем перед уходом домой работала Светлана Маслова.

Устинов метнулся на звук, изучил данные, и мимолетный всплеск энергии в его глазах утонул в болоте уныния.

– Сравнение ДНК закончилось, – сообщил он. – Потожировые на куртке не принадлежат Олегу Белову.

– Чего и следовало ожидать, – пробормотал Валеев.

– Надо сообщить об этом Петелиной, – напомнил Ваня Майоров.

Взгляды присутствующих синхронно переместились на Валеева. Казалось, что на этот раз даже Василич не обошел унылую физиономию оперативника вниманием.

Марат вздохнул и потянулся за телефоном. Прежде чем набрать знакомый номер, он отчего-то вспомнил традиционное напутствие при вступлении в брак. Точнее отрывок из него: «в горе и в радости, в болезни и в здравии будьте вместе, поддерживайте друг друга…» И так далее в том же духе.

Они с Еленой пока что не состояли в браке, но подготовку получали отменную. Радость осталась в прошлом, ужасный сегодняшний день преподносил одну неприятность за другой. Ребята правы: плохие новости Елене должен сообщить именно он.

Петелина выслушала Валеева и не произнесла ни слова в ответ. Оба понимали – расследование зашло в тупик.

В глубине души Елена предчувствовала это. Что может быть общего между шестнадцатилетним лоботрясом из интерната, погнавшимся за легкими деньгами, и студентом последнего курса престижного технического университета? Орбиты их жизни не пересекались. Один готов был пуститься во все тяжкие, другой из тех, кто семь раз отмерит, прежде чем отрезать.

Но если Олег Белов не причастен к преступлению, то кто же исчез с деньгами и посмеялся над оперативниками и спецназом? И что делать дальше?

– Паршиво, – пробормотала следователь в трубку.

– Прекрати! – потребовал Марат, услышав ее расстроенный голос.

– Что прекратить?

– Вести себя, как я. Ты – богиня следствия, не забывай об этом.

Эта бесхитростная лесть заставила Елену улыбнуться. Она приободрилась.

Нет, к черту хандру! Нельзя поддаваться унынию и опускать руки. Надо работать. Ради погибшей Леры Богдановой. У девушки вся жизнь была впереди. Она училась, смеялась, дружила, мечтала о будущем. Она должна остаться в памяти людей не безликой жертвой, а личностью, у которой украли будущее. И тот, кто это сделал, должен поплатиться.

Следователь положила трубку и не заметила, как взялась за карандаш. Размышляя, она часто рисовала бессмысленные узоры, которые подспудно передавали ее настроение.

«Нельзя паниковать и топтаться на месте, – подбадривала она себя. – Нужно посмотреть на события с другой стороны». Она зациклилась на том, кто ушел с деньгами. Эта ниточка оборвалась.

Елена заметила, что изобразила на листке несколько крупных знаков, обозначающих доллар.

Деньги! Восемьсот тысяч долларов! Кто мог знать, что отец Валерии Богдановой способен собрать крупную сумму?

– Что-нибудь случилось? – отвлек Елену от размышлений голос студента.

Формально допрос продолжался. Следователь и задержанный сидели друг напротив друга. Белов объяснил:

– Вы побледнели, и я подумал – не нужно ли вызвать врача?

Петелина ошпарила студента яростным взглядом.

А этот парень нахал! Уже успокоился и держится бодро. Впрочем, такое поведение свидетельствует в его пользу. Виновные обычно держат оборону. Они прикрываются панцирем хитро сплетенной лжи и сконцентрированы на том, чтобы отражать неудобные вопросы. Если им что-то не нравится, они скандалят. Или угрожают. А колкости… Это из репертуара уверенных в себе и невиновных. Тех, кто даже в такой ситуации хочет подчеркнуть свое моральное превосходство над упрямым следователем.

Конечно, она могла бы осадить нахала и продемонстрировать свою власть. Но это было бы мелко. Нужно думать о деле. Благодарный свидетель лучше озлобленного.

– Я собираюсь вас отпустить, – решила Петелина.

– Ну наконец-то! Я сразу понял, что вы справедливый человек.

– Под подписку о невыезде.

– Надеюсь, это простая формальность?

Петелина сделала пространный жест рукой: трактуй, как угодно.

– Но прежде еще несколько вопросов.

– Фу! Опять, – скривился Белов.

– Вы с Лерой Богдановой из одного города, учитесь в одном университете, живете в одном общежитии. Кто еще мог знать о том, что у ее отца, Богданова Дмитрия Кирилловича, бросившего Лену в младенчестве, вдруг проснулись отцовские чувства?

– Я Лере всегда помогал, и в школе, и в универе. А папашка ее объявился недавно, стал дарить дорогие шмотки. Подмазывался в преддверии одинокой старости.

– Недавно – это когда?

– Первого сентября, когда началась учеба.

– Всего месяц назад. Кому она успела об этом рассказать?

– Она не трепалась. Лера гордая. Подарки часто соседке отдавала и папашей не хвасталась. Только в нашей компании о нем и знали.

– Кто именно? Назовите имена.

– Мой приятель, Игорь Рощин, я с ним живу в одной комнате. Игорю Лера нравилась, он к ней подкатывал и так, и этак, а она то улыбнется, то нахмурится. Ну, знаете, как девчонки чувства испытывают.

– Рощин и Богданова сблизились?

– Об этом у Игоря лучше спросите. Я, как говорится, свечку не держал…

– Хорошо. Кто еще входил в вашу компанию?

– Разумеется, Айшет Закирова.

– Лерина подруга?

– Скорее просто соседка по комнате. Куда ж без нее? Мы часто тусовались вчетвером: я, Игорь, Лера и Айшет. Когда папаша Лерин объявился, она не стала это от нас скрывать.

– Лера рассказывала, что ее отец богат?

– Это и так было понятно. Папаша в детстве проделал ей дыру в душе, а теперь решил заткнуть ее деньгами. Он дарил Лере вещи с ценниками. Подчеркивал их стоимость. Как-то подарил дорогие часы. Лера швырнула их, а я спихнул в ломбард. Четверть цены дали – хватило на то, чтобы один раз сходить всей компанией в хороший ресторан. Лучше бы папаша Лере деньги дарил.

– Итак, об отце Леры знали только четверо?

– Я понял, куда вы клоните. Хотите остальных тряхнуть? А что, давайте. С какой радости я тут один отдуваюсь?

– Белов, сейчас вы подпишете бумаги, и вас отвезут в общежитие.

– Избавьте от ваших провожатых! – возмутился студент. – Я сам смогу добраться.

– Не избавлю. Вы познакомите наших сотрудников с Рощиным и Закировой.

– Да не могли ребята участвовать в этом ужасе! Только время потеряете.

– Я выполняю свою работу, – жестко ответила Петелина.

– Как скажете, – смирился Белов. – Я на всё готов, лишь бы вы нашли убийцу.

17

Когда Олег Белов после долгого допроса вернулся в общежитие, ему навстречу ринулся сосед по комнате Игорь Рощин.

– Олег, наконец-то! Говорят, тебя задержали. Это из-за Леры? Что им надо?

– Сейчас сам всё узнаешь, – буркнул Белов, проходя в комнату.

Вслед за студентом вошли оперативники Валеев и Майоров. Марат Валеев после крайне неудачного дня был мрачен.

– Предъявите документы! – хмуро потребовал он.

– Это Игорь Рощин, – поспешил представить приятеля Белов.

– Игорь Станиславович Рощин, – прочитал в паспорте капитан полиции.

Валеев недоверчиво сравнил лицо студента с фотографией, словно подозревал обман.

– Это я, – кисло улыбнулся Рощин.

– Почему испугался? Неужели мы такие страшные? – Марат показал на себя и на Майорова. Крупная фигура напарника загораживала выход. – Или ты что-то скрываешь?

– Я?.. Нет, что вы, – промямлил Рощин.

Валеев небрежно бросил паспорт студента на стол, стоявший в центре комнаты, и прошелся вокруг него, изучая обстановку. Он заглянул в шкаф с одеждой, перелистал несколько книг на полке.

– А где Айшет Закирова? – обернулся Валеев к студентам.

– Этажом выше, – сказал Белов.

– Она с Лерой живет. Жила… – Рощин осекся. – То есть она живет, а Лера…

– Идемте к ней. Все вместе, – скомандовал капитан.

Айшет Закирова оказалась худенькой черноволосой девушкой с недоверчивым взглядом. Она была одета в черное закрытое платье, отнюдь не коктейльное, а скорее траурное. «Возможно, выбор наряда объясняется смертью подруги, но не исключено, что девушка всегда так одевается», – подумал Валеев, зная о строгих обычаях северокавказских женщин.

Айшет явно смутилась, когда четверо мужчин бесцеремонно вошли в ее комнату. А после того как девушка узнала, что двое незнакомцев – полицейские, ее смущение переросло в испуг. От Валеева не укрылось, что Айшет инстинктивно подалась ближе к Олегу Белову, словно парень мог ее защитить.

– Не буду ходить вокруг да около, – заговорил Валеев. – Вы знаете, что произошло. Погибла ваша знакомая Валерия Богданова. Пока мы не раскрыли преступление, каждый из вас является подозреваемым.

– Подозреваемым? – отшатнулся худощавый Игорь Рощин.

Марат проигнорировал это проявление слабохарактерности и продолжил более суровым тоном:

– И поэтому в ближайшее время вы не должны покидать Москву и обязаны являться к следователю по первому требованию. Всем понятно? – Валеев хмуро посмотрел в глаза студентам и кивнул напарнику: – Ваня, оформи бланки.

– Я уже дал подписку о невыезде и о надлежащем поведении, – напомнил Белов.

– Вот и молчи.

Пока Майоров оформлял подписку двух других студентов, Валеев бегло осмотрел комнату.

– Извините, – обратился к оперативникам Рощин, читавший бланк: – Тут сказано: «Мне разъяснено, что при нарушении данных обязательств ко мне может быть применена более строгая мера пресечения». Что это значит?

– Арест, – коротко ответил Валеев.

– Домашний?

Марат зыркнул так, что надобность в разъяснении отпала сама собой. Студент сглотнул, втянул голову в плечи и взялся за ручку.

Валеев убедился, что бланки подписаны, и перешел к следующей процедуре, которую ему поручила Петелина:

– А сейчас мы возьмем у вас образцы биологического материала.

– Биологического? – смутился Рощин.

– У тебя плохо со слухом? Постоянно переспрашиваешь. – Капитан в упор посмотрел на студента.

– Я не совсем понимаю, как именно…

– Капелька крови. Граммов сто, двести. – Марат похлопал себя по карманам. – Черт, иголку не взяли, придется ножом.

– Ножом? – ужаснулся Рощин.

Валеев понял, что такими шуточками доведет студента до обморока.

– Не дрейфь, достаточно твоей слюны.

– Надо плюнуть?

– Я тебе плюну! Открой рот. Шире!

Марат достал ватную палочку и тщательно потер ею за щекой перепуганного Рощина. Затем упаковал палочку в пластиковый пакетик и надписал фамилию студента. Аналогичную процедуру Майоров проделал с девушкой.

Олег Белов тем временем плюхнулся на кровать и криво усмехнулся:

– Надо мной поиздевались, теперь ваша очередь.

18

Поздно вечером в кабинет Петелиной совершенно неожиданно заявилась парочка гостей. Хотя, зная страсть дочери к керлингу, Елена, обладающая отменной логикой, могла бы предположить нечто подобное. Но нервотрепка в течение рабочего дня не оставила ей времени для посторонних раздумий.

– Мама, ну сколько можно тебя ждать!

В кабинет буквально ворвалась тринадцатилетняя Настя. Ее сопровождала бабушка, Ольга Ивановна, мама Елены.

– Я тебе звоню-звоню, а ты – подожди да подожди! – воскликнула девочка. – Снова домой вернешься, когда я уже спать буду.

– Не могла ее удержать, – оправдывалась Ольга Ивановна. – Пришлось взять такси. Ты что, здесь ночевать собралась?

– Дела навалились, неприятности.

– Это цветы сажать приятно, а людей… Ох, не женское это дело, Лена. Ты бы на какую-нибудь канцелярскую работу попросилась, чтобы, как все, ровно в шесть дверь закрыла – и домой.

Елена посмотрела на часы – было почти девять – и обреченно кивнула:

– День сегодня сумасшедший.

– Да у тебя все дни ненормальные.

Настя металась по кабинету, рыская по всем углам в поисках коробки. Потом встала перед столом и развела беспомощно руками:

– Мама, ну, где они? Мне не терпится их примерить.

Елена наклонилась и достала из-под стола коробку с ботинками для керлинга.

– Держи, спортсменка!

Настя прижала коробку к груди. Ее глаза вспыхнули от радости. Бабушка и мама с умилением смотрели на сияющую девочку. Ради таких мгновений и стоило жить. Служебные неприятности рассыпаются прахом, если счастливы дети.

Настя плюхнулась на диван, отбросила крышку и схватила ботинки. Первым делом она рассмотрела ботинок со слайдером и просияла.

– То, что надо! Пусть завидуют. Теперь я буду играть лучше всех.

Она сбросила осенние туфли, собираясь примерить обновку. И в этот момент внутри девочки словно щелкнул выключатель. Свет погас. Счастливое выражение лица сменилось нешуточным горем.

Петелина заметила, как расстроилась ее дочь.

– Размер не подходит? – заволновалась Елена.

– Мама, я же правша, а не левша! – с горьким упреком бросила Настя.

– В чем дело?

– А в том, что я толкаю камень правой рукой и выкатываюсь на левом ботинке.

Елена часто любовалась красивой растяжкой дочери в процессе выката и даже фотографировала ее, но никогда не обращала внимания на то, какая в этот момент нога впереди, а какая сзади.

– Слайдер должен быть на левом ботинке! На левом, а не на правом! – Раздраженная Настя постучала неугодным ботинком по полу. – Разве это непонятно?

– Но я же не знала! Я даже не думала, что в керлинге ботинки для левшей и правшей разные.

– Потому что ты думаешь только о своей проклятой работе! Я играю в керлинг уже четыре года. Четыре! А ты… а ты даже не запомнила элементарные вещи!

Настя встала с дивана и припечатала бумаги на столе следователя правым ботинком со скользящей поверхностью. Елена наконец поняла свою ошибку.

– Это курьер перепутал. У него другие ботинки были. Он сунул нам не ту коробку.

– Не нам, а тебе! Я бы не взяла эти ботинки. Они мне не нужны!

– Ничего, что-нибудь придумаем.

Елену словно огромная заноза пронзила досада на то, что впустую потрачены немалые деньги, а в результате потеряно время, провалена операция, погибла заложница и обижена дочь. Как же она просмотрела?

– Позвони курьеру. Поменяй! – требовала Настя, уже не сдерживая слез. – Мне не в чем играть.

Петелина набрала номер курьера, сохранившийся в ее телефоне.

– Абонент отключен, – беспомощно развела руками Елена.

– Найди его! – хныкала дочь.

– Как же его найти? – стала раздумывать Петелина.

– Ты же следователь!

– О господи! Успокойся, Настюша, – пыталась приголубить внучку бабушка. – Мама поменяет ботинки. Она всё исправит. Ведь так, Лена?

Мрачное настроение, немного улучшившееся благодаря визиту дочери, черной тучей заползло в душу Елены. Что за паршивый день! Просто фатальное невезение, одна неприятность за другой. Думала, хоть Настя порадуется – и на тебе! А еще сапог натер пятку, блузка липнет под мышками, безумная муха бьется о стекло, и даже Марат раздражает.

Зазвонил рабочий телефон. Петелина бесстрастно выслушала напоминание полковника Харченко о том, что он ждет отчета о проделанной работе. «Не проделанной, а проваленной», – ткнула себя в растревоженную душевную рану Елена.

В кабинет вернулись оперативники. Майоров застыл истуканом, а Валеев с опаской посмотрел на расстроенную Настю, матово-бледную Елену и суровую Ольгу Ивановну. Он боялся спросить о том, что случилось. По опыту Марат знал, что вряд ли он кого-нибудь успокоит, а получить сгоряча может по полной, причем от всех сразу. И при этом не понять, за что.

Первой нарушила молчание Ольга Ивановна:

– Мы с Настей домой. Подвезешь, капитан? – «Теща» умела задать вопрос так, словно была директором школы и вызывала к доске отъявленного двоечника, зная, что он не выучил урок.

Марат промолчал и вопросительно взглянул на Елену.

– К сожалению, нас вызывает Харченко. Всю группу, – уныло ответила Петелина. – Ваня, позови Устинова.

Майоров, почувствовав, что разгорается чужой семейный скандал, поспешил ретироваться.

– На службе тоже напортачили, – понимающе покивала головой Ольга Ивановна. – Зятек, наверное, отличился.

Елена сказала, обращаясь к дочери:

– Настя, подождите здесь. Когда я освобожусь, поедем домой вместе.

– Я так ждала, а ты…

По щекам Насти катились крупные слезы. Она в сердцах пнула коробку из-под обуви, и та отлетела на середину кабинета.

– Дождешься тебя, как же! Насте завтра в школу, – продолжала наступать по всем фронтам Ольга Ивановна. – А ты с Маратом можешь и тут переночевать. Зачем время на семью тратить? Диванчик, правда, узковат, но зятьку только этого и надо.

– Мама, не начинай!

– Пойдем, Настя. Никому мы не нужны, на такси доедем.

Бабушка взяла внучку за руку.

Возле двери Ольга Ивановна обернулась и изрекла фразу, подсмотренную в одном из женских журналов:

– Статус женщины зависит от статуса мужчины, которого она контролирует.

– Что это было? – спросил Марат, когда кабинет опустел.

– Забудь! – отрезала Елена.

Ей не хотелось рассказывать о своей оплошности с ботинками для керлинга. В то время когда жизнь заложницы висела на волоске, она занималась личными проблемами. И только усугубила их.