Текст книги "Невеста Аллаха"

Глава 18

«Норд-ост». День второй. Вечер

Он шел напрямик, через лужи, порывы холодного ветра пробирались под одежду, по впалым щекам стекали струйки дождя, застревая и дробясь в щетине. Андрей, одержимый идеей мести, ничего не чувствовал и не заметил, как добрался до нужного дома. Всю дорогу он мысленно разговаривал со Светой. Ему казалось, что любимая просит отомстить.

Он вошел во двор двух типовых пятиэтажек, стоящих напротив друг друга. В таком же доме жила Света, и Андрей хорошо знал нумерацию квартир. Проводив подругу, он каждый раз стоял под окнами, ожидая, когда Света помашет ему из окна.

Сосредоточенный взгляд пробежал по фасаду. Вон окна, где должна жить чеченка, все выходят во двор. Окна темные, в квартире никого нет. Тем лучше, не надо ломиться, он подождет и расправится с ней во дворе.

Андрей попытался припомнить черты лица женщины. Вспоминался только вечно озабоченный напряженный взгляд темных глаз. Узнает ли он ее? Несомненно. Ведь она с Кавказа. Она и будет его первой жертвой! Так он решил. Почему именно она? Да какая разница! Ему просто некогда искать другую. Он хочет все завершить сегодня!

Решив это, он сразу успокоился. Его мозг стал хладнокровно продумывать план предстоящего убийства. Главное, решить – представить убийство как ограбление или сразу продемонстрировать, что это – месть.

После некоторых раздумий он решил остановиться на первом варианте. Открыто продемонстрировать, что чеченских женщин убивают только за то, что они чеченки, пока рано. После четвертого-пятого случая все и так догадаются. А если не догадаются, он сам как-нибудь намекнет пронырливым журналистам.

Как убить? Добытым пистолетом он пока пользоваться не будет, патроны еще пригодятся. Убить одинокую женщину можно гораздо проще.

Власов огляделся. Вдоль дороги тянулась невысокая металлическая оградка, кое-где покореженная неосторожными машинами. Несколько ударов каблуком в месте излома – и Андрей выдернул из земли толстый железный прут. Короткий, увесистый, то, что надо. Один удар – и все!

Андрей обтер прут мокрой листвой, бить по голове грязной железякой почему-то не хотелось. Вдобавок теперь его можно спрятать и под одежду. Обрезок вошел в рукав на длину локтя. Так он совсем незаметен. Торчащий кончик прикрывала ладонь. Оставалось дождаться жертву.

По-прежнему моросил холодный мерзкий дождь. На улице было паршиво. Власов зашел в открытый подъезд соседней пятиэтажки и поднялся на верхнюю лестничную площадку. Через окно он хорошо видел двор. Откуда бы чеченка ни появилась, незамеченной она не останется.

Андрей также решил, что, если кто-то из жильцов заметит его в подъезде, он отложит убийство. Он подкараулит женщину потом, в другом месте, и все равно прикончит. А пока надо быть осторожным. Одной жертвы ему мало. Света стоит дороже. У него большие планы.

Прошло часа два. Окончательно стемнело, но дождь закончился, и фонари, казалось, горели ярче. Наконец он увидел во дворе силуэт женщины с мальчиком лет шести. На мгновение уличный свет выхватил длинноносое лицо, укутанное платком.

Она!

Сердце заколотилось чаще.

За это время в подъезде он ни с кем не столкнулся. Значит, можно действовать. Вот только мальчик? Как быть с ним? Оставлять ли свидетеля? Он быстро спускался, лихорадочно корректируя план операции.

Выйдя из подъезда, Андрей накинул на голову капюшон и огляделся. Никого. Чеченка с ребенком шагах в пятнадцати, спиной к нему. Идеальный случай. Туман сомнений окончательно рассеялся, рассудок стал пугающе ясным, мышцы напряглись.

Он сейчас быстро подойдет к ним. Сильно толкнет ребенка. Мальчик должен упасть лицом вниз, чтобы ничего не успел заметить. Когда он упадет, Андрей ударит женщину трубой по голове. Лучше несколько раз, чтобы наверняка. Потом выхватит сумочку и быстро, но без лишней паники уйдет.

Только бы ребенок не обернулся, иначе придется убрать и его.

За возможных случайных свидетелей Андрей не волновался. Темная фигура под капюшоном в темном дворе. По таким приметам не найдут. Отпечатков пальцев он не оставит. Из сумочки вытащит только деньги, а все остальное выбросит за углом. Пусть ее найдут. Типичное ограбление. А вот перчатки и куртку он уничтожит. Так надежнее.

«Света, я за тебя отомщу!» – возбужденно думал он.

Власов быстро, но тихо приближался к женщине. Он умел ходить бесшумно, в армии научили.

Вот между ними пять шагов. Вот – только три. Пора!

Женщина остановилась, что-то поправляет в одежде мальчика. Андрей, глядя только на ее затылок в теплом платке, сделал еще один шаг, судорожно вытащил из рукава обрезок трубы и резко замахнулся.

Ребенок! Надо было прежде толкнуть ребенка!

Но рука уже высоко. Теперь придется убивать и его.

Глава 19

31 августа. 22:25. Комната Андрея

Выпроводив соседа, Власов вернулся к Айзе. Напряжение и озноб отпустили девушку, она дышала ровно, но явно сникла. Внимательный взгляд уловил легкую дрожь пальцев и тщательно скрываемую гримасу боли.

«Бедняжка», – чуть было не вырвалось у Андрея, но тут же вспомнилась вспышка ярости, с которой взбесившаяся девчонка, опоясанная тротилом, набросилась на него в машине. Он невольно потрогал шею, царапины еще болели.

Рысь превратилась в больного котенка. Надолго ли?

– Таблетки выпила? – Андрей бесцеремонно приложил ладонь ко лбу девушки. Айза покорно кивнула, лоб был прохладным и потным, кожа лба скользнула по пальцам. – Температуры нет. Похоже на отходняк после крутой пьянки. Ты с утра что-нибудь употребляла?

Айза отрицательно мотнула головой.

– Запаха нет… Тебя кололи?

Девушка кивнула. Андрей приподнял безвольную руку, закатил рукав.

– Все чисто, – констатировал он, осмотрев обе руки на сгибах локтей. – Кололи только сегодня? Ну, что ты все молчишь?

– Да, – еле слышно проговорила девушка.

– Говорили – для храбрости, чтобы не страшно было?

– Д-да.

– Тогда поправимо. Знаешь что, давай-ка водочки выпьем! Она тебе не повредит. Это отличный антидепрессант. По себе знаю. Мы в Чечне, бывало, после… – Андрей замялся на полуслове, дернул девушку за руку. – Идем!

На кухне он усадил Айзу за стол, покопался в навесном шкафчике.

– Вот! – рука выудила бутылку водки. – НЗ! Знаешь, что это такое? Неприкосновенный запас. Можно употребить только в крайнем случае. Сейчас как раз такой.

Он сполоснул стопки, налил водки.

– Пей.

Айза покорно выпила, сморщилась.

– Вот так, правильно, – одобрил Андрей. – А теперь закуси. К утру будешь как огурчик. Кстати, у нас же есть огурцы! Это мировой закусон. И пельмени я сейчас сварю.

Он суетился на кухне, то и дело оглядываясь на Айзу и болтая почти без умолку.

– Вот пельмешки, холодные. Так, вода закипела, опускаю. Черт! Чуть не ошпарился, брызги. Теперь помешаем. И посолить надо. Ты пельмени любишь? Мама раньше сама лепила, но сейчас столько заводских стало, только выбирай. Эти вроде неплохие.

С лица девушки исчезла мертвенная бледность, глаза ожили. Она огляделась:

– Ты здесь с мамой живешь?

– Да. Ты ее видела.

– А жена у тебя есть?

– Жена? – Андрей задумался, словно с трудом подыскивал ответ на сложный вопрос. Не спеша помешал пельмени: – Жены у меня нет.

– А невеста? – тихо спросила Айза.

– Была… Но теперь нет.

– А как ее зовут?

– Света. Светлана.

– Вы поругались? Расстались? – заинтересовалась Айза.

– Можно сказать и так.

– А она красивая?

Андрей отвернулся, сделал вид, что достает соринку из глаза. Тихо шепнул:

– Очень.

– Хорошая? – не унималась Айза.

Андрей удивленно посмотрел на девушку. И чего она лезет с назойливыми вопросами? Но ответил:

– Да.

– Тогда надо помириться! Ты позвони ей.

– Сейчас? – Андрей растерялся. – Я не могу.

– Уже поздно, – согласилась девушка и убежденно добавила: – Света тебе сама позвонит! Обязательно позвонит! Вот увидишь. Ты хороший, она позвонит.

Андрей невольно прикоснулся к телефону в кармане. Казалось, что сейчас трубка завибрирует от звонка.

Как в тот вечер, когда он замахнулся железякой на женщину с ребенком.

Замахнулся, чтобы убить.

Глава 20

«Норд-ост». День второй. Поздний вечер

Неожиданно что-то завибрировало во внутреннем кармане. Андрей вздрогнул, пальцы разжались, занесенная вверх железка брякнулась об асфальт. Женщина испуганно обернулась, стараясь прикрыть ребенка. В ее позе была беспомощность курицы, прикрывающей цыпленка, а в глазах страх. Она все поняла, испуг передался ребенку, он пискнул: мама. А расширившиеся женские глаза ждали приговора.

Глаза были светлыми, из-под платка выбивалась русая прядь. Это была не чеченка, а совсем другая женщина!

Андрей тупо глядел на нее, пока не сообразил, что работает виброзвонок в его сотовом телефоне. Звук он отключил, когда пытался проникнуть во Дворец культуры. Он резко выхватил мобильник. Женщина шарахнулась в сторону и упала. Ребенок заплакал громче.

– Света! – закричал Андрей, когда понял, чей голос услышал в трубке. – Светочка.

– Андрюша, милый, любимый, – сбивчиво щебетала Светлана. – Я никак не могу дозвониться до мамы. Где она, ты с ней разговаривал?

– Конечно, она рядом с театром дежурит. Ждет тебя. Там много родственников, им помогают. Ты жива? – задал он глупый вопрос и сразу поправился: – С тобой все в порядке?

Испуганная женщина поднялась из лужи, подхватила плачущего ребенка и убежала в подъезд.

– Да. Передай маме, чтобы она вместе с другими организовала пикеты против войны в Чечне. А то нас будут расстреливать. Чтобы завтра все вышли на Красную площадь.

– Света…

– Я больше не могу говорить. Если митингов не будет, нас расстреляют, – твердила девушка.

– Света, рядом с тобой кто-то стоит?

– Да.

– Я тебе могу позвонить позже?

– Нет.

Связь оборвалась. Андрей стоял в темном дворе, смотрел на телефон и ждал нового звонка. Потом он еще долго нес телефон в руке, чтобы сразу же ответить на вызов Светланы. Время от времени он глядел на дисплей, не разрядился ли аккумулятор, доступна ли сеть?

Телефон был исправен. Но звонков больше не было.

Она назвала его «любимым». Как давно она не произносила это слово. Целую вечность.

Заложников будут расстреливать! Нет, нет, это просто угрозы. Это просто угрозы, успокаивал он себя. И тут же вспомнил: но ведь одну девушку уже убили. И отгонял постыдную мысль: хорошо, что это была не Света.

Оказавшись дома, Андрей достал бутылку водки и быстро выпил ее. Водки оказалось мало.

Он прикрыл глаза и увидел грязные трубы, по которым полз, перепуганную чеченку с ребенком, которая оказалась не чеченкой, улыбающуюся Светлану, ржавую железяку в своей руке, чужую руку с пистолетом, бронетранспортер, солдат в касках, воющие машины «скорой помощи» и труп под простыней на носилках.

Заснул он в одежде, держа в руках мобильный телефон.

Глава 21

31 августа. 22:45. Комната Андрея

Андрей Власов посмотрел на часы и разложил узкий диванчик, на котором спал сам.

– Уже поздно. Ложись здесь. Я пока выйду.

Айза испуганно следила за каждым его движением. Андрей объяснил:

– Эта постель только для тебя. Я в кресле подремлю. Но ты не бойся, приставать не буду. – Он извиняюще развел руки: – Я бы к матери пошел, но это еще хуже. Будет ворчать всю ночь. Ну, ты ложись, я выхожу. Свет погасить?

Он вышел, не дождавшись ответа. Когда вернулся минут через пятнадцать, свет все так же горел. Айза лежала в кровати, руки сжимали кромку придвинутого к подбородку одеяла, черные глаза напряженно таращились на Андрея. Кроме кофты он не заметил снятой верхней одежды, на выступающем из-под одеяла плече виднелась блузка.

Андрей выключил свет, сел в кресло, вытянул ноги. Уставший взгляд ловил зыбкие волны света в незашторенном окне. Каждая волна сопровождалась мерным шумом автомобиля. Все происходило синхронно: угасал свет – растворялся шум. Ночной город убаюкивал обитателей.

Андрей зевнул. Не оборачиваясь, спросил:

– Все-таки боишься меня?

– Я тебе не боюсь, – неуверенно произнесла Айза.

– Опасаешься, раз в одежде легла.

– Не в этом дело, – девушка вздохнула и еле слышно добавила: – У меня нет белья.

– Помню. Видел твою ужасную спину. Ну, хоть юбку бы сняла. Неудобно ведь в таком балахоне спать.

– У меня совсем нет белья.

– Совсем? Странно. – Андрей удивленно повернул голову. На светлой подушке чернели расправленные волосы. Хорошо хоть платок не надела. Он попытался пошутить: – Я думал у мусульманок с этим строго. Куча штанишек всяких.

– Я испорченная, – шепнула девушка.

Андрею показалось, что она всхлипнула.

– Как это?

– Я испорченная. Мне нельзя домой. Меня мама прокляла.

– Прокляла… Средневековье какое-то. Что ты натворила?

Айза молчала, Андрей попытался ее успокоить:

– Если с родителями поругалась – бывает. У меня тоже, видишь, не все гладко. Если совсем край – живи одна. Ты девушка симпатичная, найди себе джигита, выходи замуж, рожай детей.

– У меня никогда не будет мужа, – тихо отозвалась девушка.

– Почему? Ты все еще любишь того парня? Это пройдет. Ты пойми, это война. Наши тоже многие погибли.

– Я любила его.

– Понятно, что любила. А знаешь, многие женщины выходят замуж без любви. Стерпится – слюбится, как говорится.

– Меня никто не возьмет.

– Что ты все твердишь: никто, никогда! У тебя все впереди. Ты молодая девушка и, между прочим, симпатичная. И не такие замуж выходят.

– Ты ничего не знаешь про меня.

– Расскажи, если хочешь.

Андрей подождал, Айза молчала. Он зевнул, откинул голову на спинку кресла. Глаза сами собой закрылись.

– Не хочешь, не надо, – шепнули губы.

Что с ней делать завтра? Дать немного денег и отправить на поезде к родителям? Но она что-то странное про мать говорила. Или оставить в городе? Дать нормальную одежду, и пусть идет к своим. Пояс со взрывчаткой я забрал, возможно, запасных у них нет. Ах, черт! Этот пояс! Так и не выкинул его из машины! Утром надо сразу от него избавиться. Решено, переоденем, изменим прическу, и пусть идет куда хочет.

А если ее все-таки поймают? Расскажет про меня или нет? Может рассказать. Тогда не отвертишься. Хотя почему? Я же не террорист! Буду все отрицать! Мать поддержит, надо только Виктора предупредить.

Власов еще раз широко зевнул и услышал тихий голос. От удивления открыл глаза, ему казалось, что девушка уже заснула. Но неуверенный голос принадлежал ей:

– Когда погиб мой жених Доку, пришел его родственник – Аслан. Он забрал меня и увел… Мама ничего не могла сделать… Отца и братьев у меня нет, некому заступиться… А я тогда ничего еще не знала… Я думала, Аслан решил жениться на мне вместо Доку. Так иногда у нас бывает. Но он отвел меня к чужим людям. В горы… К плохим людям… Очень плохим… Там меня… Там мне было плохо. Они насиловали… Несколько человек… Я кричала и сопротивлялась. Но они меня били… Это их отметины на спине. Били и насиловали… Все сразу… А Аслан все снимал на камеру… Так продолжалось много дней… Потом Аслан показал все в нашем селе… – Послышалось осторожное шуршание покрывала. Девушка вытирала беззвучные слезы. – Мама меня прокляла. Я не могла туда вернуться. Я хотела умереть… Я очень хотела умереть, но Аслан и его люди не давали это сделать. Он говорил, что я должна отомстить за Доку, и он знает, как это сделать. А мне было уже все равно… Лишь бы быстрее умереть… Потом меня привезли к Фатиме. У нее были и другие девушки. Они тоже хотели умереть. Фатима сказала, что если я умру как шахидка, то на небесах встречусь с Докой. Я согласилась, ведь Дока знал меня чистой. Потом нас привезли в Москву. Марету, Яхиту, Зариму и меня.

Айза затихла. В комнате воцарилось молчание.

– С тобой были девушки, которые взорвали самолеты?

– Да. Они уже в раю.

– Ты в это веришь?

– Так говорит Фатима.

– А ты должна была умереть в метро?

– Фатима ушла с Заримой, а меня увез Аслан. Он сказал, что посадит меня в вагон. И, когда вагон заедет в туннель, надо нажать кнопку. Но около метро он сказал, чтобы я шла одна и сама садилась в вагон. Я пошла. Но там был милиционер.

– Это я видел. – Андрей задумался. – А те девушки, которые были с тобой, они тоже прокляты? Как и ты?

– Да. Их тоже снимали на камеру.

– Я думал, ты – религиозный фанатик. Идешь на смерть из-за веры. Ты хоть представляешь, что с тобой было бы после взрыва?

– Я жить не хотела, все от меня отвернулись. Я грязная, родной матерью проклятая. Мне Фатима объяснила, что боли не будет. Так, словно комарик укусил. Я сразу попаду в рай. У ворот меня встретят два строгих ангела и спросят: «Что я делала на земле? Почему считаю, что достойна рая?» Я отвечу: «Я отомстила неверным. Я погибла за Аллаха». Они откроют ворота и пустят меня в рай. А там такой запах, какого вообще на земле не бывает, и цветы. Там всюду цветы, поют птицы и вечная весна. Я снова буду чистой девушкой. Там я встречу Доку, и он будет меня любить.

– Хорошая сказочка.

– Ты мне не веришь?

– Ты думаешь, в метро солдаты ездят? За убийство простых людей в рай захотела!

– Доку тоже не был бойцом, – обиженно парировала девушка.

– Ладно. Что наши, что ваши – все хороши. – У Андрея не выходил из головы горестный рассказ девушки. Он поймал себя на мысли, что жалеет ее. – Вот откуда вы беретесь на наши головы, – вздохнул он. – А белье почему не носишь?

– Аслан запрещал. Ему так нравилось. Он мог, когда захочет, поднять юбку…

– Он и в Москве это делал?

Почему-то Андрею хотелось услышать, что все это осталось в прошлом, в далекой Чечне, где жизнь идет по иным правилам. Но девушка ответила:

– Да, в Москве тоже… И со мной и с другими. Я его ненавижу… И боюсь.

– Теперь не бойся. Думаю, что твой Аслан уже давно драпанул из города. – Андрей задумался. – Послушай, может, тебе все рассказать милиции? Ты, по сути, жертва, а не преступник.

– Не могу. Будет суд. Надо будет все рассказать. Все узнают, что я испорченная. Это позор. Все будут тыкать в меня пальцем. А в тюрьме меня отравят.

– Почему? – удивился Андрей.

– Так у нас говорят. Федералы сначала судят, а в тюрьме все равно убивают.

– Да-а, и так плохо – и этак. А почему ты мне все рассказала?

– Ты другой. Ты мне помог. Ты хоть и русский, но хороший.

– Редкое сочетание.

– И завтра мы навсегда расстанемся.

– Да, утром нам придется расстаться. А куда же ты поедешь?

– Я уже придумала, – оживилась Айза и даже приподнялась на локте. – В Волгограде живет моя школьная подруга. Она училась там в институте и вышла замуж за русского. Она мне поможет первое время.

– Волгоград? А у тебя паспорт есть, чтобы билет купить?

Девушка выудила из-под одеяла паспорт, повертела и тут же спрятала обратно:

– Аслан сегодня дал. На случай проверки при входе в метро. Говорил, если не пропустят, сразу жми кнопку.

– А ты испугалась.

– Только милиционера. А кнопку нажать…

– Хорошо, хорошо, – перебил Андрей. Ему не хотелось возвращаться к событиям у метро. – Значит, в Волгоград к подруге. Неплохая идея. Это, по-моему, с Павелецкого вокзала. Завтра утром узнаем расписание поездов и купим билет. Я тебе помогу.

Глава 22

1 сентября. 6:50. Кабинет ФСБ

В кабинете полковника Григорьева скрипнул кожаный диван, на этот раз тяжко, по-старчески. Олег Александрович поднялся, свесил ноги, ладонь помассировала затекшую шею. Что ни говори, а спать, прогнувшись коромыслом, когда ноги лежат на одном валике, а голова на другом, не очень-то удобно. Судя по историческим фильмам, Ленин спал на похожем диванчике, не покидая кабинет. Но вождь мирового пролетариата был значительно меньше ростом и мог сгруппироваться в позе зародыша между дурацкими валиками – плодами дизайнерского решения неизвестного мастера начала девятнадцатого века. Или у Ленина валики откидывались?

Григорьев толкнул для верности псевдоподушку, валик остался на месте. «Что это я? Как будто первый раз сплю здесь!» – укорил себя Олег Александрович и сладко зевнул. Отдохнувшие ноги втиснулись в туфли, Григорьев встал, покрутил шеей, взмахнул несколько раз руками. Сейчас бы не помешала полноценная зарядочка, но в служебном костюме разве сделаешь. Олег Александрович ограничился несколькими наклонами и подошел к рабочему столу. Изучающий взгляд уперся в телефонный аппарат. Раз за те несколько часов, что он вздремнул, звонков не было, значит, ничего страшного в городе не произошло. Но и хороших новостей, видимо, нет. Таких, ради которых можно разбудить начальника.

Для верности Олег Александрович извлек из кармана мобильник. Список неотвеченных вызовов был пуст. Ну, что же, пора за работу!

Привычно скрипнуло кресло под тяжестью его тела, полковник дернул «мышку», чтобы оживить уснувший компьютер. Монитор нехотя продрал единственный плоский глаз. В центре экрана высветился запрос на пароль. Все правильно, если дремлешь ты, еще не значит, что дремлет враг. Служебные компьютеры автоматически отключались, если в течение пяти минут с ними не производилось никаких манипуляций.

Олег Александрович ввел личный пароль на текущую неделю и запросил папку с делом о последних терактах в столице. Файл перед открытием потребовал подтверждения пароля. Здесь уже действовал запрет на несанкционированный доступ к конкретному досье. Каждый блок информации имел свой, строго ограниченный, круг пользователей.

Открыв досье, Григорьев убедился, что информация за ночь обновилась. В разделе Айзы Гузиевой имелось уже несколько фотографий. Появилась обычная фотография для документов и групповое фото, на котором три молодых нарядных девушки весело смеялись. Все были молоды и привлекательны. Айза стояла в центре, ее глаза блестели озорнее всех.

На этой фотографии полковник задержался. Вздохнул. Этакая красота могла превратиться вчера в кровавые ошметки. У него самого дочь такого же возраста. Уже невеста, скоро свадьба.

Дверь без стука распахнулась, в кабинет влетел Юра Бурков.

– Я вовремя, Олег Александрович? – запыхавшись, произнес молодой сотрудник.

– Здравствуйте, Бурков, – Григорьев демонстративно посмотрел на настенные часы. – Семь ноль пять. Пятиминутное опоздание.

– Виноват. В метро, понимаете, на нашей линии увеличенные интервалы, – растерялся от официального тона начальника старший лейтенант.

– А еще у меня жена молодая, из постели не выпускала, – подражая оправдывающемуся голосу подчиненного, продолжил полковник. И тут же скупо улыбнулся: – Ладно, Юра. Как там в метро, без паники?

– Нет. Все нормально. Пассажиры едут, как ни в чем не бывало.

– Да-а, наши люди уже привыкли к терактам. К сожалению. – Полковник нахмурился, но через секунду тряхнул головой: – Так! Приступаем к изучению поступившей информации. Подходи сюда. Что мы имеем на этот час? Смотрим.

Григорьев раскрыл файл с данными об Айзе Гузиевой. Здесь были собраны сведения как о самой девушке, так и о ее родном селе, ближайших родственниках и знакомых.

– Быстро сработали, молодцы, – похвалил Григорьев безымянных оперативников. – Так… Из всех знакомых в Москве сейчас постоянно проживает только один – Умар Осмаев. Бывший чемпион мира по борьбе, в настоящее время – ведущий спортивных новостей на радио.

– Я его знаю. По телевизору видел, – поправился Юрий. – Он иногда соревнования комментирует и спортивные новости ведет.

– Как ты думаешь, могла Айза Гузиева к земляку за помощью обратиться?

– Он известный человек. Ему взрывы организовывать ни к чему.

– Это понятно. Всем москвичам-чеченцам такая активность соплеменников в столице, как нож в спину. Их первыми таскают на допросы, им приходится оправдываться и доказывать свою непричастность. Речь сейчас не об этом. Представь, сельская девушка впервые оказывается в крупном городе. Ничего здесь не знает, что, впрочем, и понятно, она приехала, чтобы умереть. Но неожиданно план рушится, она оказывается в безвыходной ситуации, теряет связь с людьми, которые ее опекали, и ей срочно надо спрятаться. К кому она обратится?

– Вероятно, у них есть конспиративная квартира.

– И не одна. Но это у организаторов. Девушка-смертница ничего лишнего не знает. Я думаю, она не сможет найти даже ту квартиру, из которой выехала вчера на задание. Такие девчонки – одноразовый материал.

– В этом случае каждый человек вспоминает о своих родственниках и знакомых.

– Вот именно! А здесь указано, что Умар Осмаев жил с ней в селе в соседних домах и дружил с семьей Гузиевых.

– Он намного старше ее.

– Так уж и намного? Осмаев стал чемпионом в конце восьмидесятых и несколько лет держался на вершине. Для односельчан он должен быть героем, и конечно, Айза его знает. Если она искала прибежище, то Умар – первый человек, о котором она вспомнит. Тем более других вариантов у нее нет. – Полковник ткнул в список на экране. – Я думаю, наши коллеги в Чечне поработали основательно и ничего существенного не упустили.

– Прикажете проверить квартиру Осмаева? – Бурков напрягся, готовый бежать по приказу начальника.

– Погоди, – приструнил прыть старшего лейтенанта полковник, – пожалуй, я сам. Есть у меня одна задумка. Уточни-ка адрес Осмаева, раздобудь его фото и организуй дежурную машину. На все про все – пять минут. Я пока кофе глотну.

– Слушаюсь! Мне с вами ехать?

– Нет. Останься здесь. Если что – я на связи.