Текст книги "Крылья ангела для мамы. Рассказы"

Жили-были

Все в деревне знали, что Варвара живёт одиноко всю свою жизнь. Многие из деревенских мужиков ходили к ней свататься, но Варвара их дальше порога не пускала.

– Да что ты за женщина такая, – говорили ей деревенские бабы, – как же без мужика-то. Всё своего Петю ждёшь? Нет Пети. Зря ждёшь. Не приедет он к тебе, раз за столько лет не объявился. Нет его уже поди на свете этом. Заведи мужика и живи себе припеваючи. Без мужика и дом не дом, и хозяйство не хозяйство.

Но Варвара была непреклонна. Она только улыбалась в ответ наставлениям деревенских женщин.

Ещё в восьмидесятые Варвара проводила своего возлюбленного в армию. Попал он в Афганистан. Там и сгинул. Родителям Пети бумажка пришла, что их сын пропал без вести. Погоревали родители и жители деревни вместе с Варварой, да делать нечего, надо дальше жить. Прошло много лет, а Петя так и не объявился. Родители уже Петины померли, а его всё нет. Так с тех пор и жила Варвара одна. Многие уже забыли, что был такой парень Петя.

А Варвара все эти годы, надо сказать, жила совсем не плохо. И коровка у неё была, и поросёночек. И курочки, и уточки. Неплохо для одинокой женщины.

Работала она в конторе совхоза бухгалтером. И там успевала, и дома по хозяйству всё делала.

И вот в прошлом году приходит она к председателю сама не своя, чёрная в лице вся.

– Что такое с тобой, Варвара? – спрашивает председатель. – Что случилось? На тебе лица нет…

– Петю надо похоронить, – вздохнула женщина.

– Какого ещё Петю? Насколько я знаю, все Пети в деревне живы. Какого ты Петю хоронить хочешь?

– Моего Петю, – вытирает от слёз глаза Варвара, садясь на стул напротив председателя.

Председатель снял очки, положил их на стол и встал.

– Не понимаю я тебя, Варвара. Про кого ты говоришь? Про какого Петю?

– А у меня один Петя. Я всю жизнь его люблю.

– Постой, постой. Это ты про Иванова Петра, что ли?

– Про него. Про Иванова Петра, что сгинул безвестно…

– Ты в своём уме, Варвара? Может, тебе к врачу сходить?

– Так вы поможете моего Петю схоронить или нет? – снова взялась за своё женщина.

– Так нет же Пети. Это сколько же лет-то прошло, как он пропал?

– Почти сорок лет. И все эти годы он был со мной.

Председатель тяжело опустился на свой стул.

– Ну-ка поподробней, – вытирает пот с лица мужчина. – Мы о чём-то не знали?

– А чего подробней. Никуда он не пропадал. Как сбежал из армии, пришёл однажды ночью ко мне, так и остался. Днём в подполе сидел, ночью выходил подышать. Так мы и жили.

– Как же он сбежал? – побледнел председатель. – Он же вроде за границей…

– Не знаю как. Спрашивала – не говорил. Да разве это важно – как. Главное, что Петя мой со мной… Почти сорок лет… Только мой.

– Ну и дела, – пропел председатель. – А родители знали? К родителям он ходил?

– Никто больше не знал. Я только знала. Боялся он…

– Так они же оплакивали его много лет. Мать по деревне чёрная вся ходила… Отец с инфарктом слёг. Как же сердце-то у него не разорвалось, зная, что родители ждут его и убиваются от горя? Да, насколько я помню, милиция приезжала, искали его.

– Искали у родителей, но не у меня. Заходили, правда, в мой дом, но подпол не открывали… Сегодня вот ночью Петя помер. Болел он последнее время… Не могу я одна его из погреба вытащить. Похоронить бы его надо.

– Ну дела… А на могилку-то хоть к родителям ходил?

– Нет. Смотрел из окна, как мать несут, и плакал… Он часто потом плакал. Выйдет ночью из погреба, сядет у окна и плачет…

– Ну дела, – выдохнул председатель, вытирая платком пот со лба. – Прожил я длинную жизнь, но чтоб такое… Ну дела…

Спасибо, друг

Дед Николай долго ворочался в своей холодной постели, но так и не смог уснуть. Какие-то мысли непонятные лезли в голову, воспоминания. Ноги опять ломит, спасу нет. Наверно, снег пошёл. У Николая всегда в такую погоду ноги ломит, и никакие лекарства не помогают, только терпеть и ждать перемены погоды. Вот так всю жизнь. Не одно, так другое. И жизнь как качели: то вверх, то вниз. Дед Николай вздохнул и поднялся с кровати.

– Опять тапочек нет, – шарит Николай ногами в темноте по холодному полу, – ну Василий. Хоть ты мне и друг, но в этот раз получишь.

– Мяу, – ответил кот со стороны главной комнаты.

– Сейчас я тебе покажу мяу, – улыбнулся старик, – смотри-ка чего удумал, тапочки прятать, а я теперь по холодному полу босиком иди.

Дед Николай прошёл в главную комнату и включил свет. Кот сидел на подоконнике, внимательно наблюдая за падающими снежинками. Тапочки валялись на полу возле окна.

– Ну что, Василий, – гладит старик морду кота, – опять тапочки утащил? Ты ведь знаешь, что у меня ноги больные, а заставляешь босиком ходить по холодному полу. Пришёл бы лучше ко мне, боль в ногах снял.

– Мяу, – отвечает кот, не отрывая взгляда от снежинок.

– Снег нравится, – вздыхает старик. – А меня уже он не радует! Ноги ломит аж до слёз.

– Мяу, – наконец повернул к старику свою морду кот.

– Хотел я тебя наказать этими самыми тапочками, да ладно уж. Вдвоём мы с тобой остались во всём белом свете. Беречь нам надо друг друга.

– Мяу, – снова отвернулся кот.

– Ну пойдём давай, поможешь мне с ногами, – ковыляет старик к спальне.

Кот послушно спрыгнул с подоконника на пол.

– Вот и ладно, – улыбается старик, лёжа на кровати, – вот и хорошо. На правую ложись, на правую. Да-да, поближе к лодыжке. Вроде отпускает. Молодец, Васька. Что бы я без тебя делал? Спасибо, друг.

Кот довольно замурлыкал.

В дверь позвонили. Дед Николай открыл глаза. За окном было уже светло.

– Кто там ещё, – гладит старик свои ноги. – Смотри-ка, помог Василий. Совсем не болит. Лучше всякого доктора. Спасибо, дружище, спасибо. Теперь и жить хочется.

За дверью стоял сосед. Такой же одинокий, как и дед Николай, только моложе лет на пять.

– Проходи, Миша, дверь только прикрой, – идёт в сторону кухни дед Николай. – Ну как ночку провел? Поспал хоть немного?

– Да нет, – закрывает дверь сосед, – совсем не спится. Днём, может, посплю.

– Вот и я толком не спал, – говорит Николай, – ноги болели – страх. Хорошо, что Васька помог. Присаживайся. Чай пить будем.

– Это ты про кота? – присаживается сосед к столу.

– Ну а про кого ещё, – улыбнулся старик. – Ладно у меня хоть кот есть, а у тебя… Завёл бы себе тоже.

– Кота мне ещё не хватало, – ухмыльнулся сосед.

– Ну и зря, – ставит на стол кружки дед Николай, – мне вон Васька и боль снимает, где болит, и поговорить есть с кем.

– Коль, ну чего ты опять начинаешь, – хмурится сосед, – нет у тебя никакого кота. Помер он в прошлом году. Поговорить, что ли, больше не о чем?

– Ну это в ваших головах Васька помер, а в моей голове он жив. Так и живёт, рыбку жуёт. Да-да, чего так смотришь. Ноги мои лечит, когда боли приходят. Правда, Васька? – крикнул хозяин.

– Мяу, – ответил кот из зала.

У соседа медленно стали вылазить глаза из орбит.

– Ты чего, кота, что ли, завёл?

– Говорю же, Васька это, – поднимается хозяин, – пойдём покажу.

Дед Николай с соседом прошли в главную комнату.

– Где? – вертит головой сосед.

– Да вон же, на подоконнике сидит, – улыбается хозяин.

– Нет там никого, – проглатывает ком в горле сосед.

– Да ну тебя, – махнул Николай рукой на соседа, – Васька, молочко будешь?

– Мяу, – отвечает кот.

– Ну вот, – похлопывает старик по плечу соседа, – а ты не верил. Пойдём чай допивать. Васька, а тебе что, особое приглашение? Пойдём молока налью.

У соседа глаза стали неестественно большими.

Сокровища призрака

Егор крался, озираясь между редких кустов. Ещё немного, и он будет на месте. Солнце уже скрылось за горизонтом, и через несколько минут станет совсем темно. Главное, чтобы его никто из сельчан не заметил. Если кто увидит Егора, тогда всё, он этого не переживёт. Или придётся ему совершить что-то страшное, ведь свидетели ему не нужны… Не хотелось бы Егору брать такой грех на душу… Что-то хрустнуло слева. Егор замер. Прислушался. Нет, показалось. Тихо вокруг.

Едва начинало темнеть, Егор приходил к старой берёзе на берегу озера. Каждый день… Много лет подряд. Здесь, под берёзой, зарыты его сокровища, наследство отца. Егору казалось, что именно ночью их могут украсть… Именно ночью… Вот он и охранял сокровища до восхода солнца. Егор ложился под берёзой, гладил землю и шептал всю ночь: «Моё. Моё».

За неделю до своей смерти отец Егора показал ему эту берёзу: «Здесь, Егор, твоё будущее. Береги его. И тебе хватит, и детям твоим, и внукам. Я из этих сокровищ позволил себе только одну золотую монету взять, и ту у меня украли во времена перестройки. Да и жизни я едва не лишился из-за этой монеты… Так что не будь дураком, как я, живи на полную катушку. Сейчас времена другие. Живи, но будь осторожен».

Отец к тому времени был совсем уже плох и, видимо, чувствуя свой близкий уход, решил рассказать сыну о сокровищах, которые достались ему от деда, бывшего чекиста. Повезло деду в своё время… Выследил он тут одного буржуя, когда тот сокровища свои закапывал. Как только он их закопал, дед его и пристрелил. В общем, два хороших дела у деда одновременно случились. И врага народа уничтожил, и богатым стал. Во как… Правда, некогда ему было сокровищами заниматься: всю жизнь врагов ловил. Вон сколько их по земле-то ходит… Но перед смертью успел сыну шепнуть про берёзку и богатства, под ней закопанные.

Обратно от озера Егор нёс отца уже на себе: тот то и дело терял сознание. Через несколько дней отец умер, а Егор стал наследником сокровищ.

Поначалу Егор днём приходил к своему богатству, но со временем понял, что его частое присутствие возле березы становится слишком подозрительным в глазах сельчан. Стал он приходить ночью. Ведь если кто и прознает каким-то чудом о зарытом кладе, то выкапывать его придёт ночью… А тут Егор… да по башке воришке… да в озеро его в глубокое… Не отдаст Егор свои сокровища. Никому не отдаст. Жизнь отдаст, а сокровища нет. Станет Егор скоро очень богатым, если, конечно, дураком не будет. Время только надо подгадать. Выждать надо. Ну не станешь ведь выкапывать сокровища и нести их на базар продавать. Что он, дурак? В этом деле спешка не нужна. Нет, тут надо выждать… Знакомства нужные осторожно завести. Малейшая ошибка, и всё… конец богатству.

Егор лежал под берёзой поглаживая землю: «Моё. Моё. Никому не отдам… Это что это? Идёт вроде кто-то… Точно, рыбаки идут. Двое из нашего села. Ну да… Колька с Серёгой. Вот ведь принесла их нелёгкая. Не спится людям. На утренний клёв, видимо, пришли. Костёр разжигают… Ну надо же, в десяти метрах от меня… Нашли место. Ух, как светло от костра стало… Теперь и мне не уйти незамеченным. Придётся лежать… Ну да ладно, не впервой. Каждую ночь здесь лежу. Если надо, и неделю могу пролежать… Да хоть месяц. Чего это они… Ух ты, Колька бутылку достал. Эх, и я бы сейчас не прочь опрокинуть стаканчик… Разливают. Ну-ну. Рыбаки, блин. Травитесь своей бормотухой… Придёт время, всё у меня будет… И шампань за тысячу баксов, и яхта, и девочки».

Егор выглядывал из-за берёзы, наблюдая за рыбаками и обдумывая, как бы ему незаметно смыться. «Нет, сразу заметят… Придётся ждать начала рассвета. Закинут они свои удочки, не до меня будет. Только бы к берёзе не подошли… только бы… Ну вот, накаркал. Колька идёт в мою сторону… Видимо, помочиться решил… Места больше не нашёл, что ли? Обязательно у берёзы надо… Что теперь делать? Что ему говорить, если меня увидит? Ладно, если что, скажу, напился вечером, да и уснул здесь. А может, пронесёт? Может, свернёт? Нет, идёт прямо на меня. Вот гад».

Егор вжался в землю.

– Фу ты чёрт, – отскочил Николай от берёзы.

– Ты чего, Колян, – смеётся Сергей, – змею, что ли, увидел?

– Да какая змея. Привидение тут, – пятится друг к костру.

– Чё за приколы детские, – смеётся Сергей, – какое ещё привидение?

– Говорю тебе, привидение за берёзой на земле лежит.

– Лежит, говоришь? – подходит Сергей к Николаю. – Привидения не лежат, Колян, они летают. Ну пойдём глянем…

Рыбаки осторожно подошли к берёзе.

– Ну, – толкает Сергей Николая, – где твоё привидение?

– Вот здесь, у берёзы лежало. Вот гадом буду… Светилось оно, – шепчет Николай.

– Да показалось тебе… Блики от костра да туман, вот и почудилось… Слушай, а может, водка палёная? Хотя вместе пили… Светает уже.

– Нет… Точно видел. Не почудилось мне. И, знаешь, на Егора оно было похоже. Ну прямо один в один. Его лицо было, Егора.

– Это Егор, которого у этой берёзы нашли лет семь назад? Ты про него?

– Ну да. Егор Иванов. Он примерно через месяц умер после отца… Здесь и нашли его утром.

– А разве не у той берёзы он лежал? – показал Сергей на старую берёзу в тридцати метрах от них.

– Нет. У той берёзы браконьеры городские клад нашли. Ты что, забыл, что ли, три года назад… В газете даже писали. Сети они хотели свои спрятать, стали копать и нашли чугунок…

– Да помню, помню, – идёт Сергей к костру, – солнышко уже появилось… Давай рыбачить.

– О ком это они? Обо мне, что ли? Какое нафиг привидение? – растворяется призрак в первых солнечных лучах. – Я что, умер? О каком кладе они говорили? Это мой клад, что ли, нашли? А почему я ничего не знаю? Неужели отец в полубреде не ту берёзку мне показал… Как же так… как же…

– Видел… видел? – заорал Николай, показывая рукой на берёзу. – Призрак полетел!

– Ага, – насаживает червя на крючок Сергей, – отдохнул под берёзой и полетел.

Замерзающий

Той лютой зимой я допоздна засиделся у своего друга, и теперь стоял одетый возле его окна, вглядываясь в едва освещённую улицу, на которой должны были появиться огоньки последнего троллейбуса. Костя жил на втором этаже, и из его окна была хорошо видна остановка, до которой добежать мне было делом одной минуты. Ведь если последнего троллейбуса не будет, то мне придётся ночевать у друга. Пешком в такой мороз, да ещё и ночью я идти не решился бы.

– Ну что, не видать? – хихикнул друг.

– Пока не видно, – поправляю я шапку.

– Наверно, уже не будет. А то оставайся, места хватит. Вон как на улице метёт, – выключает телевизор друг.

– Да нет… Вон огоньки появились, – оживился я.

– Ну давай, счастливо. Завтра заходи.

Я по-молодецки сбежал по ступенькам до первого этажа и выскочил на улицу. Лицо обожгло ледяным ветром. Уже через минуту я подбегал к остановке, аккурат к подходящему троллейбусу. Краем глаза я заметил, что на остановке, на лавочке, сидит человек. Его настолько сильно замело снегом, что он был практически незаметен в темноте. Мне даже показалось что человек протянул в мою сторону руку. «Извини, друг», – мелькнула в голове мысль, и я влетел в открытые двери троллейбуса.

Я упал лицом в колючий обжигающий снег. Тут же вскочил на ноги, ничего не понимая.

– Я что, промахнулся, что ли? А где троллейбус? А где остановка? А город где?

Я попробовал сделать несколько шагов, но тут же увяз по пояс в снегу. Мне стало страшно. Где я очутился? Что произошло? Я попробовал спрятать лицо от ледяного ветра, подставляя ему спину, но у меня ничего не получилось. Ветер хлестал по моему лицу независимо от того, в какую сторону я поворачивался. И тут я увидел в серой темноте что-то ещё темнее. «Наверно, остановка», – подумал я. С трудом, утопая по грудь в снегу, я всё же добрался до тёмного пятна, которое действительно оказалось остановкой. Только вот не было вокруг остановки ни домов, ни фонарей. Ничего вокруг не было, только тёмно-серая мгла.

Приблизившись к остановке, я различил в темноте едва заметную фигуру человека, сидящего на скамейке. Это был тот самый человек, которого я заметил, запрыгивая в троллейбус. Мне пришлось сильно постараться, чтобы добраться до человека.

– Товарищ! – кричу я сквозь вой ветра. – А что здесь происходит? Где город?

Человек молчал. Я наклонился, чтобы лучше разглядеть его лицо, и в ужасе отшатнулся. Лицо человека было белого цвета с обледенелой кожей. Только у мертвеца могло быть такое лицо. И вдруг пурга стихла. Стало как-то неестественно тихо вокруг. Даже стук своего сердца я мог хорошо расслышать.

– Нет города, – ответил вдруг человек.

С лица человека, потрескивая в тишине, посыпались льдинки.

– Как это нет города? – вырвалось у меня. – А что тогда есть?

– Ничего нет, – прошептало лицо. – Кроме снега, здесь ничего нет.

– А как мне отсюда выбраться? – с испугом в голосе спрашиваю я.

– Никак, – отвечает лицо, – отсюда нет выхода. Здесь вечность. Твоя вечность. Эта остановка теперь твоя на века.

– Как это моя? – вздрогнул я. – Вы что такое говорите? Я что, умер?

– Пока нет, – отвечает человек, – умер я. Замёрз на этой остановке. А ты мог, но не стал мне помогать. Теперь это место твоё. На века твоё. Настанет время, когда я уступлю тебе это место.

Неожиданно вновь поднялся сильнейший ветер, который сбил меня с ног. Я ударился переносицей о скамейку и тут же потерял сознание…

Я влетел в пустой плохо освещённый салон, и за мной закрылись двери троллейбуса.

– Стой! – крикнул я. – Водитель, открой двери.

Двери распахнулись. Я махнул рукой водителю, чтобы тот ехал, и выпрыгнул в ледяную пургу.

– Мужик, что с тобой? Тебе плохо? – подбежал я к человеку.

– Сердце, – прочёл я по его губам.

– А ну давай, держись за меня. Вставай, вставай. Тут совсем рядом товарищ мой живёт.

Хорошо, что Костя наблюдал за мной из окна, пока я не уеду. Он тут же оказался возле нас, даже не одевшись. Вдвоём мы быстро дотащили мужика до подъезда.

– Да это же сосед мой, дядя Миша, – воскликнул друг, едва мы оказались в освещённом подъезде. – Он напротив меня живёт.

Сосед попытался улыбнуться побелевшими от мороза губами.

Приехала скорая, и дядю Мишу увезли, ну а я остался ночевать у своего друга. Да какой там ночевать. Нам с Костей было не до сна после моих приключений, о которых я ему рассказал.

– Как думаешь, меня там простят? – показал я глазами на потолок.

– Теперь, наверно, простят, – поёжился друг. – Ты же не уехал. Да и с дядей Мишей теперь всё будет хорошо. Врачи так сказали.

Ослиные уши

Мне в детстве родители всегда говорили, что если я буду им врать, то у меня вырастут ослиные уши. И они у меня росли. По крайней мере, мне так казалось.

Мама и папа у меня были очень добрыми и практически никогда меня не наказывали. Достаточно было просто со мной поговорить, и я всё понимал и старался больше этим их не огорчать. Но Вовка… мой школьный друг…

Ох уж этот Вовка. Вечно он меня с панталыку сбивал.

– Пойдём покурим, – шептал он мне на ухо.

– Ты чего… От родителей попадёт, – говорю я ему.

– Так они же не узнают. Спрячемся где-нибудь. Ты что, не хочешь стать быстрее взрослым?

– Хочу.

– Так надо покурить, чтобы им стать.

– А где возьмём?

– У тебя отец курит?

– Курит.

– Укради у него две папироски.

– Да ты чего… Он же узнает, – с ужасом в голосе говорю я ему.

– Да как он узнает? Ты не говори никому.

– А если он спросит?

– Наври. Скажи, что не брал.

Глупый Вовка. Он ведь не знает, что если родителям врать, то могут вырасти ослиные уши.

Вечером меня подозвал к себе отец.

– Ты что, куришь?

– Нет, – отвечаю.

А сам уши проверяю. Не растут ли.

– Ты папиросы у меня не брал?

– Нет, не брал, – говорю.

А руки сами к ушам лезут, проверяют, а вдруг ослиные выросли.

– Ты почему нам врёшь? Ты же обещал нам не врать.

Я стоял, опустив голову, и никак не мог понять. Ну откуда отец знает, что я вру? Я же врал и не краснел. И почему мать всё время улыбается?

– Ты уроки все сделал? – спрашивает мать.

– Всё сделал, – отвечаю.

А сам уши щупаю, проверяю.

– Ну вот зачем ты меня обманываешь? – улыбается мама.

Да ёлки зелёные, ну как она догадалась, что я вру? Они что, волшебники, что ли? Так скоро и врать совсем разучишься. Смысла в этом никакого не будет.

С тех пор прошёл уже не один десяток лет, но я нет-нет да и подойду к зеркалу, чтобы посмотреть, не растут ли у меня ослиные уши.

Солнечный удар

Сергей не спеша скинул с себя одежду и с удовольствием растянулся на теплом песке, подставив лицо утреннему солнышку. Редко когда вот так всё совпадает: и свободный от работы денёк, и солнечная погода, и пустой пляж. Правда, это не совсем пляж. Семь километров от города. Мало кто захочет сюда пойти, когда прямо у города есть отличное место для отдыха, с шезлонгами и киосками, где можно купить мороженное и лимонад. Но Сергей это место любил. Здесь можно побыть в одиночестве, а Сергею ох как этого не хватает.

В голову Сергея одна за одной лезли навязчивые житейские мысли. Он гнал их, но они и не думали уходить, наоборот, их становилось всё больше и больше. «Надо балкон утеплить, – думал мужчина. – Какой смысл в застекленном балконе, если зимой температура на нём та же, что и на улице. Опять затраты. Мало того что машина на капремонте, так ещё и на балкон придется потратиться. Смеситель на кухне пора менять. На работе начальник косо смотрит. Надо же было Сергею умудриться за неделю два раза проспать. Уставать он что-то стал. К матушке в деревню надо на недельку съездить, отдохнуть. Маринка в последнее время с недовольной миной ходит. Вот чего женщине не хватает. Живёт у Сергея как у Христа за пазухой на всём готовеньком. Деньгами её не обижаю. Раз в год на море отправляю. Каждый месяц новые кофточки-блузочки, а она недовольна. Корчит из себя принцессу. Ну и что, что не женаты. Ну и что, что двенадцать лет живём вместе. Разве штамп в паспорте это главное?»

– Сходил бы искупался, – услышал Сергей женский голос справа от себя, – красный уже весь как рак.

Сергей приоткрыл один глаз и повернул голову в сторону голоса. Рядом с ним на расстеленном полотенце сидела грузная женщина лет сорока. Она отжимала свои волосы, неприятно обрызгивая мужчину. «Чего это она здесь расселась, – подумал Сергей. – Что, ей места что ли мало? Её только здесь не хватало».

– Женщина, – отворачивается Сергей, – вам что, места на пляже мало? Чего вы здесь разбрызгались?

– Хорошая шутка, – рассмеялась женщина, шлепнув по животу Сергея сырой рукой. – Иди искупнись.

– Э-э, осторожней, убьёте, – открыл Сергей второй глаз.

– Тебя убьешь, пожалуй, – продолжает смеяться женщина. – Это ещё надо постараться.

– Женщина, – щурится мужчина, глядя на грузное тело. – Если вы так знакомитесь, то зря теряете время. Я уже женат и люблю свою жену.

– Ну хватит шуточек, – вдруг стала серьезной женщина. – Иди искупнись, и поедем. Родители уже ждут. Ты же обещал их сегодня на дачу увезти.

– Женщина, – скорчил физиономию Сергей. – Дайте я полежу в одиночестве. Вон сколько свободного места.

– Я тебе сказала, хватит придуриваться, – буркнула женщина. – Не хочешь купаться, поехали тогда. Одевайся.

Сергей ухмыльнулся и отвернулся от приставучей женщины.

– Костя, – крикнула кому-то женщина, – выходи из воды, посинел уже. Обсохни, и на дачу поедем.

– Иду мам, – раздался со стороны воды детский голос.

Сергей приподнял голову и увидел, как в его сторону бежит мальчишка лет десяти.

– А нас папа повезёт? – подбегает мальчик.

– Папа, конечно, кто же ещё. Не ложись на песок. Обсохни, – отвечает женщина.

– Пап, а ты мне сегодня мороженое купишь? – пинает мальчик Сергея по ноге.

– Это ты мне, мальчик? – присел мужчина.

– Ну хватит придуриваться, – шлепнула по затылку Сергея женщина. – Чего ребенка пугаешь? Совсем перегрелся, что ли? Нашел чем шутить.

У Сергея в животе неприятно забулькало. По спине пробежал холодок. Он внимательно посмотрел на женщину, поглаживая свой затылок.

– Женщина, это уже не смешно, – тихо сказал он. – Что за фамильярность такая? Вы чего руки распускаете? Вы меня ни с кем не перепутали?

– Пап, ну купишь мороженое? – заканючил мальчик.

– Какой я тебе папа, – посмотрел Сергей на мальчишку. – У меня пока ещё детей нет.

Мальчик вытаращил глаза, глядя то на Сергея, то на мать.

– Мам, чего он? – появились слёзы на глазах мальчишки.

– Ах ты, паразит, – посыпались шлепки по спине и голове Сергея. – Ты издеваешься над нами?

– Женщина, успокойтесь, – отбежал мужчина на несколько метров от мамы с сыном. – Вы чего ко мне пристали? Чего привязались? Говорю же, вы меня с кем-то перепутали. Я впервые вас вижу.

Женщина с мальчиком стояли и смотрели на Сергея удивлёнными глазами.

– Не плачь Костя, – гладит по голове мальчика женщина. – Видишь, папе плохо. Солнечный удар у него.

Мальчик прижался к матери.

– Что с тобой, Серёжа? – выдохнула женщина. – Тебе плохо?

Сергей стоял в нескольких метрах от женщины с ребенком, обхватив руками голову. Ему вдруг стало плохо. У него вдруг закружилась голова и стало подташнивать. Ноги мужчины будто налились свинцом. Всё тело Сергея покалывало маленькими иголками. Ему вдруг стало страшно. «А вдруг действительно это его жена и ребенок, – прыгали мысли в голове. – Может меня действительно солнышко шандарахнуло, и я память потерял. Ну ладно, женщина могла его перепутать, но ведь и мальчишка его называет папой. А может, я попал в параллельный мир? О нем сейчас много пишут. И учёные утверждают, что он есть на самом деле. Что со мной?»

Сергей сел на песок. Женщина осторожно подошла к нему.

– Сережа, тебе лучше? – прошептала она. – Иди умойся. Охладись немного. Может, действительно у тебя тепловой удар. Ты что, действительно нас не помнишь?

Сергею вновь стало страшно. Может, он сошел с ума, и теперь память не вернётся к нему никогда? Нет. Он не мог жениться на этой женщине. Он бы никогда не связал свою жизнь с такой женщиной. Он не любил толстых. Хотя… Может, лет десять назад она и была худой и красивой. Нет. Все равно это не его женщина. Вот Маринка да. Это его. А вдруг никакой Маринки нет? Боже мой, что со мной происходит. Точно в психушку увезут.

– Серёжа, – снова шепчет женщина. – Тебе получше?

– Нет, – шепчет мужчина в ответ, – не могу вспомнить. У меня в голове совсем другая жизнь.

– Какая, Серёжа? Что ты помнишь?

– Помню что я с Мариной живу, но тебя не помню… и мальчика не помню.

– С какой Мариной? С Фиалковой, что ли? – удивилась женщина

– С Фиалковой, – ожил Сергей. – Значит, она была?

– Ну, – пропела женщина, – когда это было. Больше десяти лет прошло. А ты правда не придуриваешься?

– Правда, – взглянул на женщину Сергей, – если ты меня не разыгрываешь. И что Марина?

– Жили вы с ней до меня. Тринадцать лет жили.

– И что? – замер мужчина.

– Так ушла она от тебя. Ты ведь предложение ей так и не сделал. Замуж вышла. Живут теперь в Норильске. Мужик у нее каким-то начальником там.

– Ушла? – сник Сергей.

– Ушла, – соглашается женщина. – Потом мы с тобой встретились. Сын родился. Ты что, о нас совсем ничего не помнишь?

– Не помню, – растирает лицо Сергей. – Совсем ничего. Как отрезало. Не пойму, что со мной. Нереально всё.

– Да перегрелся ты, Сережа. Бывает такое. Пройдет со временем. Сегодня же пройдет.

Сергей шел по тропинке в сторону города. Женщина с ребенком за ним.

– А вдруг я в будущее попал? – пробежал холодок по спине мужчины. – Поэтому и не помню ничего. Господи, неужели я женат на этой… Как же я упустил своё счастье и не женился на Маринке. Ох, дурак, дурак. Как дальше жить?

Сергей резко остановился и стал ощупывать своё лицо. Лицо как лицо. Никаких изменений. Нисколько не постарел. Было бы будущее… лицо было бы старым. Значит, не будущее? А куда я тогда попал? Совсем запутался.

Мужчина оглянулся. Женщины с ребенком не было.

– Куда это они подевались, – обрадовался Сергей. – А вдруг я вернулся в своё время? Может, повезло, и я вернулся?

Мужчина прибавил шаг. Да нет, он не шёл, он бежал, он несся в сторону города.

Женщина стояла за деревом и улыбалась. Одной рукой она гладила сынишку по голове, другой набирала на мобильном номер своей подруги.

– Алло, Марина. Ты меня слышишь? Всё получилось. Жди от Сергея предложения. Вон как к тебе бежит. Я уж испугалась, думала крыша у него поедет, да вроде обошлось. Да прямо сегодня и жди. Теперь он точно на тебе женится. Да, да и Костик подыграл. Молодец какой. Ещё как подыграл. Вырастет – артистом будет.