Текст книги "Это ЦТК!"

Глава 11

Наталья проснулась задолго до ненавистного звонка будильника. Вспомнила совет бабушки: «Если сон худой привидится, проведи рукой по волосу: отпадёт и не сбудется»! Наталья провела рукой по голове, тотчас вскочила в кровати. Что, что случилось за ночь? Кто, кто подсунул ей парик? Волосы были густыми, как ондатровая шкура, но мягкими как соболиный мех. Наталья нарочито быстро прошла мимо зеркала, чтоб не упасть в обморок. Подёргала себя за кончики волос – больно! Волосы за одну ночь отрастают только у трупа! На каком она сейчас свете? Вполне вероятно, бандиты не оставили её в живых, а пачка долларов появилась уже в видениях агонии.

Затрезвонил будильник.

– И на том свете достанешь! – проворчала Наталья. Она вернулась в спальню, заткнула будильник. Да, в наше время и мёртвого заставят встать, идти на работу!

Наталья чистила зубы, не включая света. Смотреть на себя в зеркало страшно. Ещё хуже – не обнаружить собственного отражения!

Наталья споткнулась о низкий порог в ванной, выругалась во весь голос.

– Сачкануть от работы по причине собственной кончины не удалось! – сказала старшая лаборантка, щёлкнув выключателем.

Наталья набралась смелости, посмотрелась в зеркало. К удивлению, ничего ужасного и сногсшибательного не произошло. На неё смотрела испуганными глазами Наталья Семёнова, 37 лет от роду, старший лаборант кафедры биохимии. Только вот, веки стали гладкими, залысины пропали.

Отмывая чашку из-под кофе, Наталья заметила, что исчезла матовость ногтей и минитрещин как и не бывало! Хоть сейчас маникюр наводи! Наталья пробежала к шкатулочке – ничего кроме гигиенической пудры, по составу схожей с детской присыпкой! В сердцах Наталья всплакнула. Оттирая лицо, вновь сделала открытие: за ночь вывалилась перемычка щетины между густыми бровями. Решив немедленно привести себя в порядок, а на работе сказать, что задержалась по уважительной причине, Наталья открыла телефонный справочник, чтобы отыскать адрес ближайшего косметического салона.

– И всё не как у людей! – Наталья хлопнула себя по коленям.

Уважительная причина опоздания отыскалась сразу – затопили соседи сверху, такое бывало и на самом деле, но денег на салон не хватало. Что там салон, в обычной парикмахерской, в наше время, за тысячу рублей в лучшем случае, позволят посидеть в прихожей, посмотреть журнальчики с заграничными плосколицыми дивами с накаченными грудями. Эка радость!

Семёнова разозлилась: на что ей вручили гонорар, как не на красоту?

Наталья набрала первый попавшийся в справочнике номер телефона.

– Салон «Афродита» к вашим услугам! – отозвался слащавенький голос.

– Это автоответчик? – Наталья приняла решение: пойти только туда, где ответит живой голос, хотя бы кастрата.

– Что бы вы хотели? Записаться на очередь?

– Ни за что? – нарочно невпопад спросила Наталья.

– Тогда, тогда мы можем проконсультировать вас по работе мастеров.

– Чего меня консультировать? Какой парикмахер, и какими ножницами стрижёт?

– У нас, стилисты высшей квалификации!

Наталья услышала, как надувшиеся губки говорившего ширкнули по мембране телефона.

– Вы не поняли, Я хочу привести себя в порядок немедленно!

– Сегодня, это проблематично…

– Слушай, у тебя есть этот, свободный стилист?

– Вам с услугой на дому?

– Ты бы подсказал мне парикмахерскую для нищих, а? Заплачу! – Наталья шлёпнула себя по бедру, туда, где располагался воображаемый карман.

Молодой человек обиженно опустил трубку.

– М-да, живой голос. Подвёл ты меня, подвёл! – Наталья вздохнула. Поднялась на ноги, уже улыбаясь. Никто не сможет испортить хорошего настроения! Просто не посмеет, да и всё.

Наталья прошла полквартала до поворота к институту, но свернула в противоположную сторону. Там где-то, помнилось, была парикмахерская.

Цирюльня осталась на месте. Вывеску никто не поменял. Может быть, потому что в подворотне, и мало кому заметны подъеденные потёками ржавчины синие буквы на козырьке подъезда.

– Маникюр? – сморщилась парикмахерша, оглядев вошедшую в бесформенных брюках и объёмном пиджаке.

– Он самый.

– Прямо сейчас?

– Желательно.

– О-ох. Покажите!

Наталья вытянула руки вперёд.

Парикмахерша улыбнулась. Ногти, поражающие девственной чистотой. Цельные, как игрушка. Работать с такими одно загляденье. Радость мастеру, удовольствие клиенту.

Парикмахерша усадила женщину, занялась работой.

Наталья не успела помечтать, как парикмахерша известила:

– Готово!

Наталья, вращая ладонями, оглядела ногти со всех сторон.

– А лак положите?

– Ни к чему губить создание природы! – результат работы, похоже, прибавил радости мастеру.

– Сколько я должна?

Парикмахерша назвала смешную цифру.

Наталья тотчас расплатилась.

– Недавно приехали?

Наталья одарила мастера взглядом, заимствованным у старой преподавательницы своей кафедры.

– Извините.

– Да это вы простите меня! – Наталья прижала ладонь к груди. – Можно сказать, я только что проснулась.

– Женатый?

– Нет.

– Тогда позвольте дать вам несколько советов.

Наталья вытянула лицо вперёд, стремясь не пропустить ни одного слова.

– Смените, – парикмахерша махнула рукой, – а лучше купите себе платье!

– Спасибо.

– И, пожалуйста, не делайте химической завивки! Жаль портить такую красоту.

– Вы полагаете?

– Если желаете, за полчаса сделаю причёску Нефертити.

– Мне бы попроще.

– Как скажете, но вы куда-то спешите? – парикмахерша взглядом указала на контейнер защитного цвета в руке посетительницы.

– Нисколько я не спешу!

Как и обещала, мастер уложилась в тридцать минут.

– И всё же, смените имидж! – повторила она на прощание.

Наталья улыбнулась в ответ, увидев себя в зеркало, счастливую и цветущую – Бальзак со своими клячами отдыхает – Семёнова прыснула со смеху, как школьница.

Выйдя из парикмахерской, Семёнова зашагала дрейфующей походкой. Бедром вперёд, что называется. Галифе её раздувались на бёдрах, морщась в промежности. Действительно, ужас. Сгорая от стыда, с новой причёской, с наманикюренными ногтями, но в солдафонской форме, Семёнова строевым шагом направилась домой.

– Погибать, так с музыкой! – сказала она, вынимая из толстой книги пачку долларов.

Глава 12

Лёня, потирая руки, ожидал посредника. Они уговорились по телефону, что тот прибудет к полудню. С деньгами, разумеется. Товар Лёня оценил в сто тысяч долларов, для пробы. Остальное, очень много! Насколько много, Лёня боялся и подумать. Ляпин решил дать на пробу только один из двух компонентов.

Полагая, что босс ничего в этом не смыслит, Ляпин задумал параллельную сделку. Достать реактивы проще простого, он «купил» пьянчугу шофёра, вывозившего отходы класса «В» из медицинских учреждений.

Водитель уговорился на фунфурик медицинского спирта. Он заглотил стакан и поехал на свалку. По дороге уснул за рулём, затем из памяти выпал изрядный кусок. Но, придя в себя, Петрович увидел постороннего человека у контейнера с нужными отходами. Не составляло труда отрубить залётного двумя сложенными кулаками. Интеллигентишко оказался хилым, отключился с первой попытки.

Машина как назло не заводилась. Петрович забрал контейнер и потопал в сторону от трассы. Дойдя до свалки, он попросил знакомого бомжа, постояльца помойки, позвонить Лёне, благо тот нацарапал свой номер на бумажке. Клиент тотчас примчался, забрал контейнер, а Петрович – двести пятьдесят граммов без малого чистейшего медицинского спирту!

Ляпин исследовал контейнер, нашёл полотенце и ватный тампон, пропитанный биологической коричневато-серой жидкостью. По интенсивности окраски они отличались, что позволяло Лёне внести их в разные категории. Что это были именно те растворы, о которых упоминал Хлопин, сомнений не было. Лёня учился в медицинском, худо-бедно закончил с синим дипломом, но зато с красной рожей, а не наоборот! Не долго мудрствуя, Леонид Геннадьевич запихал ветошь и ватку в разные банки, залил физиологическим раствором. Готовую вытяжку разлил по двум флаконам. Начальнику доложил, что Хлопин больше не нужен.

– Изобретение в наших руках!

Сява хмыкнул, но к сведению принял.

– Палыч, всё не так плохо! – сказал он Межуеву, отчитываясь за неудачный ночной набег на биохимическую лабораторию.

– Ничего не нашли! – Межуев потряс чистым листком бумаги над столом. – Спецу отказали, но крысу завели!

– Крыса в клетке. Эта хрень во флаконе, точно у него. Спец нам на кой? Он что, каждый день изобретает? – спросил Сява и, не дождавшись ответа, продолжил: – У нас был такой на зоне Архимед. Он десять лет над какой-то лабудой мозговал!

– И что?

– Что? Что? Государство кинуло его. Сказали: «Нам такая хрень ни к чему»!

– Так и что? – никак не мог сообразить Межуев.

– Тюкнул по тыковке самому главному министру, и сел за это.

Межуев рассмеялся.

– Нам смешно, а ботанику жизнь сломали.

– Что-то ты стал сентиментальным, Сява.

– Слышь, Межа! – Сява нарочито спрятал сжатый кулак за спину. – Мы хотя на воле, а базар-то фильтровать надо!

– Неуч ты неуч! – расхохотался Межуев, глядя на багровеющего Сяву. – Сентиментальный, это значит, сочувствующий всяким…

Межуев пощёлкал пальцами, подбирая понятное слово.

– Опущенным что ли?

– Типа того.

– Опущенного пожалеть, конечно, в падлу, но крысу держать под боком ещё хуже!

– Думаю, разберётесь сами, – сказал Межуев. Заверещал его мобильник. Вадим Павлович кивнул начальнику безопасности. Сява понял, удалился.

– Чего там ещё?!

– Палыч, тема такая…

– Володя, хватит косить под уркагана! Откуда на этот раз тебя вытаскивать?

– Да не меня! – вспылил двоюродный братец. – Кореш мой вчера подвергся разбойному нападению.

– У меня посредническая фирма, а не детективное агентство.

– Похоже, твои посредники от Сявы наследили в медицинском.

– Что, что?

– Так вот, они нашухерили там малость, пацана отрубили. Ничего не взяли.

– Тебе-то какая беда?

– Так уволят пацана! Хлопин уже грозился.

– Так, так, давай по порядку! Что за Хлопин, почему уволят, если ничего не пропало?

– Да хрен его знает! Ты бы посодействовал, что ли…

– Я вашего Хлопина не знаю. Сява тоже с ним шконку не делил.

– Ну, хоть на работу возьми пацана. Я за него отвечаю, если что.

– Он тебе брат, сват? К чему такое участие?

– Да как тебе сказать, безотказный чувак.

– Дойная корова?

– Вроде того, – ухмыльнулся Володя.

– Что-нибудь придумаю.

Володя, не прощаясь дабы не искушать братца, отключил связь.

– Это я-то корова? – взорвался молчавший до сих пор Колбин.

– Чего пылишь? По-другому тебя не возьмёт! – глядя в глаза другу, сказал Володя.

– Буржуин, – заключил Колбин.

– Считай дело в шляпе!

Друзья хлопнули друг друга ладошками, попрощались на американский манер.

Хлопин вызвал в кабинет лаборанта.

– Пора, дорогой об учёбе поразмыслить!

– Я понял, Александр Юрьевич!

– Тогда пиши: «в связи с академической задолженностью…»

Коленки Колбина подкосились. Исключают из института, за что?!

– Не трясись ты так!

Колбин застрочил по бумаге. В крайнем случае, можно порвать листок или сожрать на виду у доцента!

Но крайних мер не понадобилось. Доцент продиктовал до конца. Оказалось, следует всего лишь отказаться от ночных дежурств на вахте.

– А в лаборатории я остаюсь?

– На то наша хозяюшка! Её воля, – Хлопин развёл руками.

– Можно мне прямо сейчас, – Колбин вздёрнул руку с часами, поднёс к носу, – с Натальей переговорить?

– Она сегодня задержится. Приходи после третьей пары.

– А вы будете здесь?

– Много вопросов, а терпения у меня мало! – неожиданно для себя рявкнул Хлопин.

Тотчас дверь за Колбиным закрылась.

Хлопин набрал номер лабрантки. Домашний не отвечал. Доцент позвонил Наталье на мобильный. Весело затренькала мелодия в правом кармане пиджака.

Хлопин стукнул себя по лбу. Что, если бы кто из студентов, тот же Колбин, позвонил Наталье во время лекции. А у доцента в кармане затренькал телефон! Хлопин усмехнулся. Паранойя! Даже если случись такое, кто поймёт, что это телефон лаборантки в кармане лектора? И вообще, почему доцент должен отчитываться кому-либо о личной жизни. Тьфу ты! Теперь Наталья стала частью личной жизни!

В дверь шлёпнули ладошкой. Таким образом обнаруживала себя только Наталья. Она не стучалась, но прижимала руку к двери, затем входила.

– Не заперто! – сказал доцент.

– Александр Юрьевич, извините, я немного задержалась…

Хлопин крутанулся на вращающемся кресле лицом к Наталье и едва не шлёпнулся на пол. Он сидел с раскрытым ртом, ловя воздух, как рыба, случайно выпрыгнувшая на берег.

– Я… я обещаю, это было в первый и в последний раз! – Наталья теребила газовый шарф поверх костюма-двойки с расклешённой юбкой.

– Наташа?!

– Александр Юрьевич, я устала быть промокашкой и решила сменить имидж! – выпалила заготовленную фразу старшая лаборантка. На большее воздуху в объёмной груди не хватило.

– Замечательно! – доцент хлопнул в ладоши. Хлопин протянул мобильный телефон хозяйке.

– Я принесла анализ нашего Сидора, убрала термостат в ваш сейф! – сказала Наталья, включаясь в рабочую обстановку.

– Время перерыва, Наташа! – Хлопин щёлкнул себя под горлом.

– По красненькому?

– Ага! – кивнул Хлопин, раздражаясь на себя. Неужели ничего лучшего сказать не смог?

Наталья кивнула. Хоть в жестах она была похожа на саму себя. Хлопин вскочил, открыл двери перед дамой, шаркнул ножкой.

В буфете, как ни странно, никто не обращал внимания на доцента, как обычно громко приветствовавшего «пролетариев раздачи». Рядом с ним шла женщина средних лет, сногсшибательной внешности с простецким выражением лица. Наверняка, Хлопин где-то нашёл спонсора и обихаживает её, не иначе!

– Наташа! По красненькому?

Плешивый седой старик с остатками волос на висках, торчащими к потолку, хмыкнул.

– Пожалуй, Александр Юрьевич! – дамочка прикрыла веки, совсем как старшая лаборантка кафедры биохимии.

– Александр Юрьевич! У меня к тебе дело на полтинник! – заявил длинноногий молодой аспирант.

– Только на пятьдесят девять, меньше не согласен! – отшутился Хлопин. Аспирант не отставал, зацепил блюдце с салатиком со своего стола, направляясь к Наташе. Он что-то продолжал говорить доценту, не спуская глаз с Натальи.

– Ваш вопрос рассматривается! – сказал Хлопин и развернулся спиной к аспиранту.

– Извините, молодой человек! – вмешалась Наталья. – Нам с Александром Юрьевичем необходимо обсудить кое-какие рабочие вопросы!

Молодой альфонс, кланяясь, попятился к своему столику.

– Ловко вы его! – причмокнул Хлопин.

Наталья улыбнулась. Хлопин разглядел кончик языка между слегка раздвинутых губ. По телу доцента прошла мелкая дрожь. Он огляделся, не заметил ли кто?

– Александр Юрьевич, так вы простите мне опоздание? – Наталья всверлилась глазами в непосредственного руководителя.

– Что вы! – всплеснул руками Хлопин. Зачем-то почесал за ухом.

– Не берёт? – спросила Наталья, цитируя самого Хлопина.

– Что? Как?

Наталья посмотрела на пустой стакан доцента.

– Ах, да! – сообразил он. – Настенька! Не будь злюкой, подай ещё стаканчик! Одна доза не берёт.

– Вам, не мешая? – спросила буфетчица.

– Да, конечно, – машинально улыбнулся Хлопин. – Кто мешает, того бьют!

Когда выходили из буфета, доцент согнул руки в локтях, направив ладони на плечи Натальи, но прикоснуться не смел.

Седой старикан ухмыльнулся своим мыслям.

– Кто это?! – спрашивали друг друга преподаватели.

– Наталья Семёнова! – сказал дед, пристукнув дном стакана о стол.

Никто перечить не стал, образованные люди почитают старость, прощая маразматические умозаключения.

Глава 13

Сидоров Аркадий Виленович, привык к обращению «Сидор» настолько, что при упоминании: Аркаши, Аркана, Аркадия, – он бровью не повёл бы. В детстве кличка раздражала, звучала как-то обидно, теперь же, Сидоров как бывший интеллигентный человек в первом поколении гордился старинным русским именем. Чувствовались в сочетании русских букв исконные славянские корни. Как только страна Россия назвалась свободной от забот над окружающими республиками, у Сидора, как и у большинства людей, разом открылись глаза на происходящее вокруг. Партбилет, которого он столько лет добивался, оказался не нужен. Сидор не явился на общее партсобрание, где рассматривалась в числе прочих его кандидатура. Автоматически кандидат в члены лишился неутверждённого членства.

– Хорошо, хоть партбилет на него не заполняли, – пробубнила историчка, парторг средней школы. На том всё и закончилось. КПСС ушла, нет, была загнана в подполье. Потомков первых коммунистов романтиков оказалось не так много, никто работать в условиях конспирации не пожелал. Ячейка компартии в средней школе бесшумно развалилась.

Сидор смотрел телевизор, слушал крики народных депутатов, призывающих к обогащению, внимал.

– Аркаша! – сказал ему сосед на лестничной клетке, тогда ещё Сидора звали по первому имени. – Ты как насчёт бизнеса?

– Хорошо живут люди, стараются.

– Я не про то! Сам-то, не желаешь заработать.

– Срубить капусты?

– Ну! – обрадовался сосед. – Выпьем?

Сидоров согласился. Жена, забрав дочерей, уехала к тёще на Чёрное море. В школе заканчивались экзамены – от чего б не расслабиться?

За рюмкой сосед вкратце поведал о своём бизнес-плане.

– И легко ли будет, без опыта торговли? Даже языковой барьер представляет непреодолимое препятствие! – заявил Сидор, выслушав собутыльника.

– Какой такой барьер? Мы что, бег с препятствиями учиним? – клюнул носом в рюмку сосед.

– С непреодолимыми препятствиями! – сказал Сидор, наливая водки. Глаза его светились высоким знанием, как и положено после третьей стопки.

– Ерунда! – боднул головой сосед, он пил третий день, поэтому стадия просветления мозгов в его огромной голове сменилась жизненной мудростью. – Что, не сможем показать пальцами: «Майна! Вира»!?

– Не на стройку идём.

– Именно на стройку! На стройку цивильного общества!

– Не болтай в рюмку! – дружески посоветовал Сидор, он уже соседа причислил к друзьям.

Сосед хапнул до донышка, уронил голову на стол. Сидор допил остатки из бутылки, не пропадать же добру, ушёл по-английски, захлопнув автоматическую защёлку замка.

Проснувшись в половине пятого утра, Сидор понял: «Если не принять хотя бы грамм двести пивка, до работы не дойти». Тем более, не отработать, как следует. К счастью, была консультация, на которую приходили только те, которые собирались поступать в литературный ВУЗ. Эти поймут, даже если несколько слов учителя окажутся бессвязными.

Не поняли. Кто-то умудрился стукнуть завучу, той самой бывшей парторгше. После занятия Сидоров был вызван в кабинет директора.

– Аркадий Виленович! Мы боремся за звание передовой гимназии, а вы?

– Боремся, – улыбнулся Сидоров, – преимущественно в партере!

– Что вы себе позволяете?

– Что позволено Юпитеру… – развёл руками Аркадий Виленович.

Продолжения крылатого латинского выражения не последовало. Директор положила перед стоящим у стола учителем лист бумаги.

– По собственному, надо понимать?

– Именно так! – поджала сухие губы бывшая парторгша.

Сидоров пожал плечами, накарябал заявление, размашисто подписался.

– Вам никогда не говорили, что вы позорите своё отчество?

– Говорили! – выдохнул перегаром Сидор.

– На протяжении учебного года вы заработали четвёртый выговор с занесением… – сказала директорша, умолкнув.

– Не надо драматизировать! – развёл руками Сидоров и покачнулся.

Директор и завуч молча смотрели на него. Явно затягивали паузу.

– Вы что, ждёте, я бухнусь на колени, прося пощады?!

– Я этого не хотела, Аркадий Виленович! – заявила директор, приписав к заявлению: «Уволить в связи с систематическим нарушением трудовой дисциплины. Основание: 3 (три) строгих выговора в течение учебного года».

– Две горбатых незаслуженному учителю?!

– Плюс сутки вытрезвителя!

Сидор оглянулся на дверь, именно туда смотрели обе мегеры. Теперь он понял, отчего у бывших коллег столь торжествующие лица.

Поутру, на выходе из вытрезвителя его поджидал сосед с открытой бутылкой пива…

Лето покатилось, солнце завертелось, жизнь продолжилась. Сидор несколько раз по-пьяни намеревался оспаривать увольнение, но, приняв очередную дозу, мирно отрубался на диване.

Через месяц должна была явиться жена и всё расставить на свои места.

Прошёл месяц, и три. Жена не появлялась.

– Удрала на историческую Родину, а тебя забыла! – сообщил сердобольный сосед.

Сидор не сдержался, сплюнул на пол.

– Ты в моем доме плюёшься?!

– Извини, потерял ощущение пространства.

– Сидор! Ты потерял не только пространство – совесть ты потерял! Сколько можно жить за чужой счёт?

Претензии соседа были понятны. Сидор согласился, что нужно выправлять положение.

Выправлялось положение медленно, но методично. Из дому исчезла вся мебель, затем – газплита. Вечно поддатые сантехники сняли чугунную ванну, утащили за ненадобностью.

Однажды с похмелья Сидор вдруг осознал, что очень быстро скатился. Года не прошло, как предала жена, а в активе уже нет ни копейки. Соседа увезли на «Скорой», врачи констатировали смерть от «алкогольной дистрофии миокарда». Попросту сгорел. Отнюдь, не на работе. Жаль было неудавшегося бизнесмена, но горевать о чужой судьбе долго не пришлось.

После поминок по соседу явились судебные приставы, показали постановление, согласно которому гражданин Сидоров А. В. принудительно выписан из квартиры на основании многочисленных жалоб соседей.

– Но это же моя квартира! Приватизированная, между прочим!

Судейские лакеи показали документ, где чётко указывалось, что жилплощадь в размере стольких-то квадратных метров полезной площади принадлежит хозяйке Сидоровой Софье Яковлевне, а её «бывший» супруг не имеет никаких прав на проживание.

Сквозь пелену в глазах Сидор силился что-нибудь понять в мелком шрифте, но сообразить не мог. Судебные приставы помогли, зачитав дополнительные документы: свидетельство о расторжении брака, договор приватизации, постановление судьи РФ о принудительном выселении гр-на Сидорова А. В. «без предоставления жилплощади».

– Ничего, – пристав утешающее похлопал по плечу Сидора, – мы все жертвы капитализма! Раньше бы на «сто первый» отослали, а теперь, сам понимаешь, крутись, как можешь!

Зиму Сидор «прокрутился» в котельной пригородного клуба. Таскал воду, колол дрова, разбивал куски слежавшегося угля. Числился старшим помощником кочегара, разумеется, без записи в трудовой книжке. По окончании отопительного сезона пришло распоряжение закрыть клуб в виду абсолютной нерентабельности.

Пришлось Сидору вернуться в город. Весну-лето протянуть легче, а дальше как оно Бог даст.

Бог дал Сидору вполне приличную одежонку, стоило прибиться ближе к бомжам из спальных районов. Честно заработанные гроши пришлось сунуть главе бомжей района в качестве взятки. Главный бомж представил его другим сотоварищам.

– Прошу любить и жаловать! – сказал он, воткнув нож в деревянный стол до самой рукоятки. Вздрогнул только Сидор, остальные, пожав плечами, направились по своим бомжатским делам. Пить с Главой себе дороже, даже если предложит. Он не предлагал.

– Шуруй, живи! – разрешил Сидору, отвернувшись к плазменному телевизору.

Сидор вышел из сухого подвала и направился к супермаркету. Тут-то и повстречал профессора. А дальше с ним происходили непонятные вещи. Всё, что удалось выжать из Хлопина, ушло прямым ходом в унитаз. Помимо того, куда-то исчез разбухший как у покойника живот. Всё бы ничего – водка не брала! Если раньше Сидор хотел бы пить, не пьянея, чего ему никогда не удавалось, то теперь с таким трудом и ухищрениями заработанные деньги пролетали трубы со свистом, оставляя их сухими и по-прежнему горящими.

– Сидор, ты самый трезвый из нас! Сгоняй к ларьку! Не будь падлой, зацепи пару фунфуриков!

И так каждый вечер, когда бомжи отдыхали от трудов тяжких. Денег, правда, давали. Выпить перепадало так, что в иное время Сидор давно б отключился, согнув колени к животу в позе эмбриона. Сейчас же, после выпитого: жажда не пропадает, в голове ни шумка, в ногах олимпийский резерв!

– Ты б это, жрал поменьше, что ли? – посочувствовал коллега, отключаясь на кучке тряпья.

Жрать поменьше не получалось. Сидор постоянно что-то жевал, но не в коня корм. Как скинул десяток килограммов, так ни грамму не прибавил. Нужно было что-то делать. С таким аппетитом оставаться у бомжей опасно для жизни. Сухарничество в братской семье не поощряется.

Сидор решил пойти к Хлопину, выпросить у профессора противоядие от его вредительского снадобья.

Он посмотрел на окна Хлопина, в восемь часов вечера света не было. Скорее всего, хозяин где-то на работе, химичит над своими растворами. Сидор проторчал у подъезда с полчаса. Когда бабки начали шикать на него, отошёл в сторонку. У детской песочницы не удалось задержаться хотя бы на минуту. Едва он подошёл ближе, родители, как угорелые похватали малышей, утащили по домам. Сидор ушёл до угла дома. Здесь дуло, женский плащ мало помогал, наблюдателя затрясло. Сидор, смекнул, что проще дождаться долбанного академика на остановке. На остановке орали матом подростки: вторая беда для бомжа после ментов – отделают за милую душу, и как звать не спросят.

Остатки непропитой памяти подсунули Сидору услышанную фразу, что, от дома институт недалеко, можно дойти пешком. К сожалению, памяти: «Где этот институт, и какой», – не хватало.

Сидор решил запастись терпением и дождаться-таки Хлопина возле дома. В желудке плескалось граммов четыреста палёной водки, это ощущалось при каждом шаге, но градусы как будто испарились через носоглотку. Ещё немного, и эта гадость сожжёт внутренности. Сидор потопал к магазину. Побираться рядом с супермаркетом на чужой территории не позволял неписаный кодекс бомжей – недолго и без башки остаться. Сидор увидел двух пацанов с бутылками пива. Судя по рожам: интеллигентные типы, не ботаны, конечно, но не изверги.

– Парни, у меня к вам вопрос! – заявил Сидор, подходя к друзьям.

Пацаны опешили: от бомжа может исходить только просьба, хуже того – тупая пьяная предъява!

– Хочешь узнать, как пройти в библиотеку?

– В девять вечера? – ответил вопросом Сидор.

– Говори свой вопрос, шляпа фильдеперсовая! Некогда тут лясы точить!

– Может человек выпить пол-литра водки и не стать пьяным?

– Пол-литра? Пятьсот миллилитров?

– Именно так, – резко кивнул Сидор, уронив подбородок на грудь, где должен быть узел галстука.

– Философский вопрос, как думаешь, Валентин?

– Володя, пусть идёт себе, куда шёл! – парень с морщинистым не по годам лицом кивнул в сторону Сидора.

– Нет, так просто разойтись нельзя! Слушай, мужик, это ты выпил бутылку, и трезвый?

– Тебе что за дело? – взорвался Валентин.

– Да. И при этом ничего не ел, – пояснил Сидор, не обращая внимания на нервного дружка собеседника.

– Вот, ты уморил! Видал, какие самородки встречаются? – улыбаясь во весь рот, спросил Володя.

– Да, попросить булку хлеба я не посмел.

– Чего же так?

– Не скажу, что мне стыдно, но недолго и по морде получить.

– И это верно. А что, сколько суток ты не ел?

Сидор качнул головой. От него несло перегаром разной давности: свеженький накладывался на вчерашний, а позавчерашний вырывался ароматной отрыжкой.

Володя купил бомжу четыре батона. Валентин сипел, бухтел, но не удержался, взял первую попавшуюся банку тушёнки.

– Как думаешь, – спросил он у товарища, выйдя из магазина, – у этого типа есть цирроз?

– Тебе что за беда?

– Так ведь, твоя-то сказала, что у меня цирроз.

– Вот, зациклился! Не бери в голову! И никакая она не моя! Поди, покувыркался с нею?

– Дурак ты, Володя, хотя и друг. Она ещё ни разу, сам понимаешь, о чём я. Не гинеколог, но кое-что понимаю.

– Да ну?!

– Я не о том, – Валентин потрогал себя за кончик носа, – я это…

– Ну, рожай же, акушер ты наш!

– Надо бы узнать, где этот бомжик обитает. А потом твою попросить, пусть посмотрит на него!

– Мысль понятна. Если она увидит у него цирроз, значит… Кстати, что это за цирроз?

– О! Это страшная вещь! – нахмурил брови Валентин.

– Да ну тебя! Всё бы поржать! – дёрнул плечами Володя.

– Мы ещё будем изучать, но я уже почитал кое-что из учебника патанатомии. Короче, цирроз – ржавчина по-русски. Когда вместо печени кусок рубцовой ткани.

– Эй, мужичок! – кликнул Володя. – Подожди!

Сидор, держа батоны под мышками, прибавил ходу. Ещё несколько шажков до угла, а там ноги в руки!

Валентин рванул за побирушкой. В два счёта нагнал его, ухватил за плечи.

– Хотите поспорить? – бомж качнул головой.

– Ты где обитаешь?

– Моё дело.

– Понимаешь, мы смогли бы помочь тебе! – сказал Володя.

– Благодарствую покорнейше, один уже помог.

– Да забудь ты про этого одного! – хлопнул по плечу бомжа Валентин. – Реально, пожрать подгоним!

– А меня на опыты?

– Какие там опыты? У нас одна тёлка, на спор диагнозы ставит, только посмотрев на человека. Мне, – сказал Валентин, перейдя на личности, – нужно понять, врёт она или что?

– Тебе зачем?

– Друг на ней жениться хочет, а если врёт… сам понимаешь! – Валентин развёл руками.

Володя сильно потёр нос, сгоняя усмешку.

– Ну и, сколько?

– Деловой разговор! Сколько попросишь, но сам понимаешь…

– Сочтёмся, – улыбнулся Сидор.

– Тебя хоть как кличут?

– Сидор я.

– Валентин! А жених наш – Володя! Так, где тебя завтра найти?

– Давай на этом крыльце и стукнемся, в это же время! – вмешался Володя, заканчивая дипломатические тары-бары.

– Идёт!

– Четыре батона, тушёнку и … – Володя глянул на витрину, ткнул наугад пальцем, – вот этого палтуса в упаковке!

Сидор кивнул. Парни переглянулись, а, развернувшись, ощутили только колебания воздуха на том месте, где только что стоял бомж.