Текст книги "КУНСТ (не было кино). Роман с приложениями"

«Воробей просил ворону

Вызвать волка к телефону».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

Этой гордо рассказанной историей Воробей, которого вскоре демобилизовали, сам того не желая, фактически украл у Стаса последнюю надежду на диверсантское будущее. Стас озлобился и затосковал. Воробей рассказывал лихо, где не хватало слов, показывал: как влетели, как вскарабкались, как вязали, какая рожа была у капитана. А Стас только угрюмо кивал. Ему до дембеля было ещё ого-го, но ни физически, ни психологически он, конечно, к подобному готов не был. Да, он не боевой пловец, его нырять под винты не пошлют, но особой злости по отношению к самому себе он не испытывал.

Просто на каком-то этапе понял, что ошиблись психологи. Он не диверсант. Он не сможет толком убивать людей. Он не сумеет каждую секунду в течение десяти лет после дембеля ждать вызова по тревоге и дважды в год ездить в приказном порядке на переподготовку. Он не хочет. Но сбежать с Халулая было стыдно. Можно было объявить о своей физической некондиции, можно было заболеть, в конце концов, но как потом самому себе в глаза смотреть? И Стас остался. И бегал кроссы, рубил листами бумаги толстые серо-зелёные столбики пасты ГОИ, метал ножи и проклинал себя, дурака из интеллигентной семьи, решившего отслужить в армии. Но «выпускной» настал и для него.

«Гриб растёт среди дорожки, —

Голова на тонкой ножке».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

Для халулаевца команда «тревога» – что милый сердцу И. П. Павлова условный рефлекс. В том смысле, что срабатывает однозначно: только прогремело в воздухе (хорошо ещё, если просто команда, а не взрывпакет с химикатами), а ты уже слетел шмелём с койки, натянул одёжку, схватил оружие, и только тогда, когда в полной диверсионной – согласно специальности – выкладке предстаешь пред очи начальства, обнаруживаешь, что сердце бешено колотится, а во рту пересохло.

Стаса подняли вот так же. А потом произошло то, чего он не совсем ожидал. Была ещё зима, конец зимы, если быть точным, и до «выпускного» ему было далековато. Тем не менее уже в самолёте, где они оказались вдвоём с погодком Русланом-Кабардой, стало понятно, что это именно «выпускной» и есть. Досрочно. Очень мило. Гудели винты, шли минуты и часы, а сопровождающие молчали. Стас начал нервничать. Ни задания, ни карт, ни координат – ничего. Только и есть при себе, что фляжка, нож, да компас в часах. Сопровождающие даже не курили – просто молча сидели в тускло освещённом гулком брюхе транспортника и, кажется, дремали. Время Стас, правда, по привычке засёк, и чем дальше – тем больше изумлялся. Судя по всему, если самолёт не кружил на месте, их должны были транспортировать чуть ли не в Китай. Вообще-то, если в Китай, то пора бы и дать инструкции. А то при посадке начнет трясти и толком карту не рассмотришь.

Но у сопровождающих, оказывается, были свои резоны. Торопиться с инструктажем им было совершенно ни к чему. Один из них встал, разминая затёкшее тело, прошёл в голову самолёта, вернулся и бросил перед Стасом и Русланом два тючка. В тусклом свете самолётных лампочек Стас узнал парашют. Нацепил, зашнуровался без вопросов. Другой сопровождающий тоже поднялся, прошёл в кабину пилотов, через две минуты вернулся, встал у люка, взялся за рукоятку и поманил Стаса с Кабардой. Они подошли к люку.

«Задача – вернуться к месту дислокации части», – почти не разжимая губ сказал провожатый и приглашающе открыл люк.

Рывок, ещё рывок – и два огромных тёмных гриба развернулись на фоне смутного силуэта улетающего самолета.

«Дятел жил в дупле пустом,

Дуб долбил, как долотом».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

И тут, пока два ошарашенных диверсанта парят в ночном ледяном воздухе, опять следует сделать небольшое отступление. По поводу подобных миссий их, в принципе, инструктировали на теоретических занятиях. Рассказывали, что можно, а что нельзя. Так вот, разрешались мелкие кражи в магазинах (с последующим обязательным отчётом, чтобы государство могло возместить или списать убытки). Можно было нарушать ряд статей Уголовного кодекса – угонять автотранспорт, причинять лёгкие телесные повреждения и т. д. и т. п. Но! Диверсант должен был помнить, что он сам по себе. И учитывать, что за подобные грешки его может начать ловить милиция. И тут уж выкручивайся как хочешь. В крайнем случае – если уж повяжут – можно сообщить номер вымышленной части, откуда якобы дезертировал. А там тебя по инстанциям передадут на Халулай. Бывали такие случаи. Позор для тех, кто диверсантов готовил. Случалось, правда, и другое – человек умудрялся из-под ареста сбежать, себя не назвав, и всё-таки добраться до части самостоятельно, милиционерам на посрамление, а себе на славу.

Всё это Стас быстренько прокрутил в уме, пока летел. Удивило его только то, что обычного удара при приземлении он не почувствовал. Стас с головой провалился в таёжный снег.

О дальнейшем он рассказывал неохотно и схематически. О том, как закапывал парашют. О том, как обнаружил на положенном месте, на задней стенке парашютного ранца, специальные, для них, диверсантов, сделанные, короткие складные лыжи. О том, как барахтался в снегу, пытаясь выбраться. И как выбрался, не имея ни малейшего представления о том, где он находится.

В таких случаях любой человек попробует осмотреться. Беззвучно матерясь, Стас полез на ближайшее дерево, на которое смог взобраться. Снег валился с веток ему на голову, засыпал лицо, таял. Стасу оставалось долезть совсем немного до верхушки, но крепкие ветки кончились. От злости он был готов сгрызть чёртово дерево зубами, и тут, к счастью, нащупал маленькое дупло, куда как раз могла ступить, разрешите так выразиться, нога человека. В самом прямом смысле. Дупло и спасло. Он оттолкнулся, подтянулся, оказался на верху и увидел, слава богу, где-то огонёк.

Высадили не на Луну – и на том спасибо.

Потом он выбрался на зимник, чтобы пройти, не оставляя за собой особых следов, и скользящим ровным шагом добрался до огонька, который горел у какой-то базы. В нее-то и упирался зимник.

Дальнейшее Стас рассказывал с ещё большей неохотой, поэтому и я ничего приукрашивать не буду. Рассказывал он о том, как обнаружил заведённые лесовозы, чадящие соляркой даже безлюдной ночью. О том, как слышал волчий вой. О том, как почти уже пригрел себе местечко в укромном уголке лесовозной рамы, где его бы никто не нашёл. И о том, как выдала его собачка. Проклятая зверюга то ли услышала всё-таки его слабую возню, то ли унюхала что-то незнакомое – но только собачка эта таёжная была не из пугливых и поэтому смело рванула поближе к опасности.

С собачкой Стас справился, кстати, но об этом позже.

А утром лесовозы отправились куда-то сквозь тайгу, вывезли Стаса к жилью, и на перекладных, не брезгуя знакомством с одинокими бабами, воровством (всё фиксировал для отчёта!), сумасшедшими кроссами, погоней за медленно идущими поездами, враньём дальнобойщикам, – он добрался-таки до родной базы, где его ждали с большим нетерпением.

Стас сдал свой «выпускной», приобретя при этом окончательную и неповторимую ненависть ко всем особенностям диверсантского труда. А последнюю каплю добавила собачка. Стас, вероятно, всё-таки кому-то проболтался. А может быть, проболтался врач. Иначе товарищи не смогли бы узнать, что Стасу пришлось собачку задушить, при этом несильно поранившись, и спрятать, чтобы утром ни у кого не возникло вопросов. Но в процессе, так сказать, борьбы, часть насекомых с собачки успела-таки перепрыгнуть на упругое диверсантское тело, которое Стас привык считать своей собственностью. И не бешеный бег, не одуряющая усталость и не запредельная нервотрёпка мучили его все те недели, пока он добирался до Халулая. Его замучили именно те вонючие блохи, вши, клопы или кто там ещё. К моменту возвращения они обжились и искусали его до такой степени, что Стас исчесал себя местами в кровь и только запоздалое врачебное вмешательство избавило его от мучений.

А тут ещё кто-то вспомнил про его неудобоваримое отчество – Эдуардович, и с тех пор к нему навеки приклеилась звонкая бактериологическая кличка Сэс.

«Ель на ёжика похожа:

Ёж в иголках, ёлка – тоже».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

К сладостному моменту дембеля Стас сделался настолько неприятным в общении, что эту перемену подметили не только братки-сослуживцы, но и кадровики. А после дембеля у нормального халулаевца было две дороги.

Первая – консервация. Человек отправлялся на гражданку, его поступали в вуз или помогали ему с профессией, и жил он себе тихо-мирно студентом или работал там тренером в школе. Он женился, заводил детей, но два раза в год была переподготовка, да и сдёрнуть могли на задание в любую секунду. Дорога вторая лежала прямиком в КГБ, который впоследствии стал ещё чем-то, а потом ФСБ. При этом переподготовку никто не отменял, но человек хотя бы работал по уже имеющейся специальности, не выходя из, скажем так, структуры.

Кадровики – люди тёртые, они понимали, что в случае консервации Стрельцова они могут и потерять. Энтузиазм у него пропал. А не затем государство тратило деньги, чтобы сержант Стрельцов С. Э. не явился, скажем, на сборы в связи с обострением перитонита. Энтузиазм необходимо было освежить, и поэтому его сунули в госбез. Но, что интересно, в психологической закрытой характеристике понаписали такого, что уже в ГБ за голову взялись – куда его деть-то? Все диверсионные штаты укомплектованы. Таких специалистов много. А парень с гонором («борзый» – по-латыни), в компьютерном отделе сидеть платы спиртом протирать не станет.

И тут кого-то осенило. Как раз в ГБ новая служба маленькая образовывалась. Отдел по борьбе с видеопиратами, с контрафактной, как её сейчас называют, продукцией. Следует отметить уникальность ситуации: легального видео в стране в те времена не было вообще. Весь СССР поголовно крутил у себя дома на «Электронике-12» истёртые тряпочные копии. Переводчики, они же дикторы, изменив свой голос в сторону гнусавости – Володарский, Горчаков, Михалёв, – становились легендой и были более популярны в стране, чем, скажем, когда-то товарищ Пельше, член Политбюро.

И вот с этим со всем отделу предлагалось побороться. То есть, фактически, побороться со страной. Так что с чего начинать и что делать, не знал никто. В том числе и Стас Стрельцов, которому эту почётную службу вменили в обязанность.

«Жук упал и встать не может.

Ждёт он, кто ему поможет».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

Начинали плохо, чего уж там говорить. По-идиотски начинали. Проводили какие-то выборочные изъятия плёнок у кого-то, напирая на антисоветчину. Конфисковывали имущество каких-то мелких видеостудий, где пресловутых магнитофонов «Электроника-12» было всего лишь несколько десятков. Кого-то арестовывали. Кого-то выпускали. Нашли, разумеется, и кое-кого из легендарных переводчиков, но этот народец оказался упёртым и на понт не брался. Да, перевожу вот для себя американское видео. Ну и что? Кто его потом тиражирует, не знаю. Кто даёт кассеты, не скажу, потому что это родственники, а я, согласно закону, против них свидетельствовать не обязан. И вообще, я ничего не нарушаю и ничем не торгую. Сижу себе дома, бубню в микрофон. Кому какое дело?

В общем, направление было настолько бесперспективным и бесперспективность эта была так очевидна, что мимо Стаса, мучительно старавшегося хотя бы разобраться в пиратской видеореальности, практически незаметно проскользнули известные политические изменения девяносто первого года. Он, хоть и был гэбэшником, узнал о перестановках, только вернувшись из полуродного Владивостока, где проводил очередную бесполезную операцию изъятия. А перестановки на уровне его отдела заключались вот в чём: начальника за поддержку ГКЧП тихонько убрали, а Стаса, повысив ещё и в звании, собрались назначить на его место. К счастью, он почуял, чем всё может закончиться, и взял быка за рога. Наконец-то хоть что-то можно было изменить – исходя из того, что всякая беготня и прочие физические действия осточертели ещё в армии. Он больше любил думать головой.

Созванные дружки-аналитики корпели не одну ночь. Стас вообще не спал, а только чирикал что-то на бумажках и стукал по клавишам допотопного калькулятора, тоже, кажется, «Электроники». Плодом этих бдений и мучений было предложение настолько неожиданное и наглое, что рассматривавшее его начальство даже сразу не нашлось что сказать.

«Звёзды видели мы днём

За рекою, над Кремлём…»

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

А предложение было такое. Стас увольняется из органов и в качестве частного лица создаёт собственную параллельную «пиратскую» структуру. Полноценную, гигантскую, обслуживающую весь цикл «от» и «до». Задача – сделать структуру главным видеопиратом страны. Замкнуть на себя максимальное количество нелегальщины, идущей из-за рубежа. Подмять и уничтожить крупных конкурентов.

И затем, на каком-то финальном этапе, по приказу свыше взять и остановиться. Одним махом уничтожив всё пиратство в своём лице как таковое. Для этого нужно совсем немного. Стас, собственно, сразу оговорился, что действовать он будет на свой страх и риск. Ему нужно было одно – это понятие тогда, в начале девяностых, как раз начало прочно укрепляться в умах населения – крыша. Прочная гэбэшная крыша. Чтобы быть спокойным за тыл. А за передовой он проследит сам.

Начальство искренне охренело. Операция предполагалась столь долгосрочная и дерзкая, нарушающая такое количество писаных и неписаных законов, что казалась обречённой на успех. К тому же она была так по-шпионски привлекательна, так похожа на какой-нибудь пиратский же фильм, что её не отвергли сразу. КГБ вообще всегда любил создавать параллельные структуры. А поскольку время было весьма и весьма смутное – девяносто первый год уже прошёл, а девяносто третий ещё не наступил, – начальство, предполагая некую временную ограниченность собственной карьеры, посоветовалось с ещё более высшим начальством и дало добро.

Стаса «выперли» с деликатной формулировкой «по собственному желанию» и помогли взять денег взаймы. В собственных базах данных нашлись и бухгалтеры, и прочие штатные единицы. И уволенный из органов Сэс, Станислав Эдуардович Стрельцов, стал официальным видеопиратом. Спецоперация началась.

«Иней лёг на ветви ели,

Иглы за ночь побелели».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

В ту первую зиму Стас потрудился весьма плодотворно. Он купил аппаратуру. Он ездил по каким-то злачным обледеневшим толкучкам и договаривался с людьми. Он искал поставщиков, сбытчиков, видеокассеты и какие-то шнуры, которых в стране было не достать днём с огнём. Он дважды дрался насмерть со шпаной – предвестниками бандитов, – охранявшей видеоточки. Ездил по видеосалонам. Вошёл в доверие к переводчикам. Тиражировал чужое видео для таких же пиратов. И наконец, к весне, когда он уже начинал было слегка отчаиваться, ему удалось удачно купить первый собственный краденый фильм, а сразу за ним – второй.

Работа закипела. Нелегальность происходящего придавала всему делу сумасшедший темп и военную конспиративность, а сознание того, что для высокого руководства это всего лишь одна из спецопераций, наполняла Стаса каким-то подобием спокойствия. Однако правила были как в Халулае – если уж попадёшься, то сам и выпутывайся. Поэтому он научился давать взятки ментам и разговаривать с блатными. Он узнал, насколько коротким может быть путь доставки «тряпочных» копий прямо из США. Он выяснил, сколько народу готово красть для него ещё и копии старых отечественных лент с «Мосфильма» и Одесской киностудии. Он матерел на глазах.

«Кот ловил мышей и крыс.

Кролик лист капустный грыз».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

Однако до полноценного королевства было ещё далеко. Сэс и не представлял себе, с каким количеством проблем ему придётся столкнуться. Тираж первых фильмов разошёлся быстро, но у Стаса не было собственного сбыта, и на чужой рознице он терял деньги. Он знал – по отдельности – и тех, кто привозит картины из Штатов, и тех, кто может помочь с допечаткой тиража, и оптовиков, которые забирали у него фильмы, уже готовые для продажи. Но каждый занимался своим делом. И Стасу никак не удавалось смотать все нити в один, собственный, клубок.

Пришлось начать создавать цепочку сбыта самостоятельно. Это было ларёчно-лоточное время: на главных московских «точках» – Горбушке и Кузнецком – были куплены за немалые деньги места. На эти лотки приходилось брать и чужую, естественно, продукцию, но теперь Стасу было о чём договариваться с коллегами: он продавал их фильмы, они – его. Потом настала очередь ларьков. Стас открывал один ларёк за другим на вокзалах и в аэропортах. Сами по себе ларьки стоили недорого, но львиная доля денег уходила на взятки чиновникам. С бандитами, к счастью, проблем не было – Стас уже настолько навострился разговаривать на их языке, что в первые же минуты ставил собеседника на место, а если тот продолжал упорствовать, в дело вступала родная Стасовская контора, пресловутая крыша. Однако её услугами он пользовался не так часто. Само наличие ФСБ за спиной давало ему репутацию, достаточную для человека, с которым есть смысл договариваться и сотрудничать, а не воевать. А на каком-то этапе Стас сообразил, что глупо пользоваться такой крышей в одиночку, когда можно без особого труда пополнить империю новыми вассалами. И начал перетаскивать к себе под крыло различные мелкие студии, мотивируя это необходимостью защиты от внешних врагов. Так во владение Сэса поступило довольно много торговых точек и видеосалонов, и, что самое главное, ему удалось заманить к себе под крышу знакомого пирата по кличке Кролик, особо пострадавшего от ненасытных бандюг. У Кролика, прозванного так за вечно красные от мониторов глаза, помимо традиционного высшего образования и собственной разветвлённой сети сбыта, было главное – то, чего так не хватало Стасу, – выход на одну из киностудий США.

Кролик не успел догрызть капустный лист – Стас прибрал его американский контакт вместе с его бизнесом.

«Лодки по морю плывут,

Люди вёслами гребут».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

Поездка в Америку напрашивалась сама собой. Ещё с доперестроечных времён там ошивалось неимоверное количество соотечественников, и их число всё время росло. Перебравшись через океан, Стас и там развил бурную деятельность и преуспел. Человечек Кролика мог помогать только на одной студии, «Юнивёрсал», где, собственно, и трудился каким-то там помощником режиссёра монтажа. Стасу этого было мало. За три месяца нахождения в благословенных Штатах он успешно завербовал людей из «Коламбия», «Дисней», «20-й век Фокс» и нескольких студий помельче. Фээсбэшные кураторы программы только крякали, когда видели в отчётах суммы, которыми Сэс с лёгкостью манипулировал. Такие кредиты мог брать только человек, отдававший себе отчёт в том, что в случае неблагоприятного исхода его физическая подготовка позволит ему вернуться на родину вплавь.

Дело пошло и на этом континенте. Завербованные Стасом люди крали копии фильмов отовсюду. Ленты уплывали из проявочных, с монтажных столов, из звуковых студий, из просмотровых залов. Их переснимали на только появившуюся тогда цифру и копировали химически. Две монтажные в Москве работали не переставая, собирая американские картины из украденных фрагментов. При этом зритель российский видел зачастую вариант, отличный от того, что впоследствии видели зрители по всему миру. И вариант иногда гораздо более смелый – все похабные шутки известных актёров и голые груди известных актрис шли в дело.

Поскольку линия доставки была налажена, Стасу больше не приходилось ломать голову, каким материалом заполнять собственные тиражные шарашки. Кассеты клепались десятками и сотнями тысяч. У Сэса появились партнёры в Питере, Омске, Новосибирске, Казани, Уфе, Красноярске; его тиражи расходились на ура в Прибалтике и Казахстане.

И именно этот его размах, разумеется, и стал проблемой.

«Мёд в лесу медведь нашёл, —

Мало мёду, много пчёл».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

Даже у западных бандитов, так сказать, гангстеров, конкуренция – понятие весьма условное. Точнее, конкуренция наличествует, но только параллельно с другим понятием – раздел сфер влияния. То есть если какой-нибудь местный дон получает большую прибыль именно от продажи проституток в Квинсе – то изволь, занимайся, но только проституками, и только в Квинсе. Во-первых, Стас нарушил это неписаное правило и нагло попёр на территорию конкурентов. Став действительно одним из главных видеопиратов страны, он лишил тем самым бизнеса многих людей помельче. Люди возмутились. И ему пришлось отбиваться вовсю. Служба безопасности сбилась с ног, перехватывая, перекупая или уничтожая киллеров, посланных по его, Стасову, душу. Наблюдающие на местах обмозолили языки и пальцы, договариваясь с милицией и отсчитывая тем купюры. Стасово превосходство время от времени выливалось в совершенно киношные картины разборок с тонированными «девятками» и джипами, бритоголовыми спортсменами, бейсбольными битами и автоматами Калашникова. Время от времени эти выяснения отношений затихали, но только затем, чтобы вспыхнуть в другом месте и с новой силой.

А во-вторых, Стас полез на уже совсем запретную территорию – в легальную зону. Дело в том, что любой отечественный видеопират рано или поздно выходил из детского возраста банальных краж, организовывал легальную студию и мало-помалу переводил часть своих тиражей из тьмы на свет божий, под бдительное око государства. Нет, конечно, такие люди по-прежнему не брезговали леваком. Но доля левака в общем объёме продаж уменьшалась. Оказалось, что при начальном заработанном капитале можно вести вполне легальную и тихую жизнь порядочного видеодистрибьютора. На хлеб с Мальдивами хватает. Стас же сделал то, чего не должен был делать, – он выпускал фильмы, права на которые были уже куплены в России. Тем самым он наступал не столько на горло песне голливудской студии-мэйджора, сколько лишал честного заработка своих же соотечественников.

И Стаса всё-таки допекли. Потери больших дистрибьюторов стали весьма велики. И вот однажды, придя домой, он обнаружил прямо в видеомагнитофоне странную кассету. Рекламный трейлер боевика, записанный на этой плёнке, он знал, поскольку сам в своё время украл и растиражировал этот самый боевик. Только звук был отличным от оригинала. На протяжении трёх минут неизвестные люди информировали Стаса в художественной форме, чего он делать не должен. К моменту, когда Стас досмотрел фильм, из него чуть ли не капала желчь. Он даже не стал выяснять, откуда кассета появилась в его охраняемом доме. Война так война.