Текст книги "Ночная прогулка"

Марс

Ноябрьский дождь барабанил по крыше автозаправки холодными мокрыми пальцами. Сергей сидел на своем рабочем месте в углу на неудобном, круглом стуле, опершись спиной о стену. Это был невысокого роста мужчина, с черными, но уже начинающими седеть волосами, осунувшимся, изрезанным морщинами лицом, на котором отчетливо виднелась печать пьяницы в завязке, определить возраст которого было непросто. В руках у него был свежий выпуск бесплатной газеты, стопка которых лежала на кассе, и сейчас он читал статью неудачном, по мнению авторов, благоустройстве сквера в городе. Статья была совершенно неинтересна Сергею, но занять себя было все равно нечем, особенно в ночную смену. Переворачивая страницу, боковым зрением Сергей заметил, что на него смотрят. Это была кассирша, женщина лет сорока двух, с маленьким круглым лицом с короткими окрашенными белыми волосами и темными корнями, форменной желтой поло сотрудников автозаправки с бейджем, прикрепленным справа на худосочной груди, на котором печатным текстом было написано ее имя. Опершись на левую руку, сжатую в кулачок, она стояла за кассовой стойкой и пристально изучала охранника. Сергей знал этот взгляд: жалость, смешанная с отвращением. Большинство людей вообще стараются не замечать таких, как Сергей – кто-то из «воспитанности», кто-то (чаще всего) из брезгливости.

Такие люди, как Сергей, быстро превращаются в призраков, в прозрачные тени в углу комнаты, ком пыли, который все стараются игнорировать. Особенно это распространенно в маленьких городах, где даже самая сокровенная тайна с легкостью становится общественным достоянием. А историю Сергея в городе знали все – даже маленькие дети. Он знал, что его образом пугают непослушных малышей, которым их родители, что если они не будут прилежно учиться или (Не дай Бог!) начнут употреблять когда-нибудь алкоголь, то закончат так же, как Сергей.

Наконец его стал раздражать бегающий по нему взгляд:

–Что-то не так?

–Да нет, все так, – ответила, выпрямившись Валентина, делая вид, что она что-то делает за кассой.

Но Сергей и так знал, что она хотела сказать. Или, о чем она думала, когда смотрела на него. Все читалось в ее взгляде. Взгляд, который всегда означал одно и то же: «Господи, как можно было так опуститься?». Сергея, который давно привык к таким взглядам, сейчас это почему-то задело. Он уже четырнадцать месяцев как не пил, бросил после того самого случая, когда его последним пристанищем едва не стала сточная канава, но люди продолжали смотреть на него как на запойного алкаша. Сложив газету, Сергей встал, одернул слегка помятую черную форму охранника, которая была ему великовата, и вышел на улицу.

Дождь продолжал лить серой холодной стеной. Зайдя под небольшой козырек над входом в служебное помещение, Сергей присел на корточки, достал и нагрудного кармана пачку «Прима» и закурил.

Шоссе, рядом с которым располагалась заправка, было пустынным. Неоновая подцветка заправочной станции освещала мокрый асфальт желтым светом. Затягиваясь горьким дымом сигарет без фильтра, Сергей продолжал думать о том взгляде, что бросала на него кассирша. «Господи, как можно было так опуститься?». Вспоминал, как некоторые, совсем беспардонные люди, проходя мимо него со своими маленькими детьми, говорили им: «Вот не будешь учиться в школе, будешь таким же», даже не думая о том, как больно ему слышать о себе такие слова. Как больно ему быть местным пугалом. А ведь когда-то, сложно поверить, но его ставили в пример другим. Это было в школе, которую он закончил с золотой медалью. А потом и с красным дипломом закончил юридический институт. И у него была хорошая, высокооплачиваемая работа в юридической компании, гораздо более престижная, чем кассир автозаправки, которая смотрела на него теперь как на дерьмо. Почему-то все игнорировали эту часть его биографии, акцентируя свое внимание только на том, что потом он стал пьяницей и все потерял. Да, раньше у него было все. Пока в его жизнь не пришла Настя – женщина, к ногам которой он бросил всю свою жизнь. Женщина, ради которой он жил, работал, засыпал и просыпался, в которой он видел весь смысл своей жизни. Женщина, которая принимала все его дары, но, когда получила более выгодный вариант, ушла не задумываясь. Классическая история несчастной семейной жизни. А затем бутылка, потом еще одна и еще. Потом запой, увольнение с работы, увольнение с другой работы и потом вот оно – социальное дно и роль пугало для детишек, а на финишной прямой – сточная канава и обморожение, которое едва не стоило ему ног. После этого он не выпил ни капли, но именно в тот момент за ним окончательно закрепилась роль городского пьяницы.

Истлевшая в руках сигарета обожгла пальцы и вырвала Сергея из воспоминаний. Выругавшись, он выбросил бычок в урну и повернувшись в сторону двери, увидел, что перед ним стоит собака. Сергей знал этого пса, сотрудники заправки подкармливали его кто чем мог, поэтому он ошивался всегда неподалеку. Кажется, ему даже кто-то дал кличку – Блохастик. Не самая красивая кличка для собаки, но весьма подходящая для конкретно этой. То была обычная дворняга, родители которой тоже, наверняка были дворнягами. Средних размеров пес с белой шерстью, мордой лабрадора, ушами немецкой овчарки, крючковатым длинным хвостом.

–Чего уставился, блохастый?

Пес сел, глядя прямо в глаза охранника своими преданными глазами.

–У меня для тебя ничего нет, пошел вон отсюда.

Собака никуда не уходила, продолжала сидеть на своем месте, ожидая, что её погладят или угостят чем-нибудь вкусным. Почему-то именно сейчас эта собака особенно сильно раздражала Сергея, поэтому он замахнулся ногой, надеясь, что собака испугается и убежит, но реакции не последовало никакой.

–Ну и чего тебе…

Внезапно грудь Сергея пронзила острая боль, перехватившая дыхание. Схватившись правой рукой за грудь, левой он оперся о стену, пытаясь вдохнуть воздуха. Блохастик, который до этого мирно сидел рядом, сейчас встал на четыре лапы, начал громко лаять. В глазах Сергея побежала мелкая белая рябь, которая уже через несколько секунд начала роговеть, становясь черной. Темнота затянула собой все, ноги стали ватные и тело Сергея рухнуло на мокрый холодный асфальт.

Первое, что увидел Сергей, когда открыл глаза – был белоснежный потолок. Несмотря на то, что сознание вернулось к нему только что, он отчетливо, во всех деталях, помнил все события перед тем, как упасть в обморок: ночная смена, заправка, дождь, собака, боль в груди, темнота…

Я в больнице, – подумал он. Голова была на удивление ясной и свежей, как после хорошего здорового сна. Ощущение легкости разливалось по всему его телу. Сергей решил, что это побочные действия препаратов, коих ему ввели наверняка несчетное количество. Посмотрев по сторонам, он окончательно убедился, что находится в больнице: он увидел палату, уставленную всевозможной медицинской техникой. Затем он осмотрел свое тело: ни один из приборов, что стояли рядом, не был подключен к нему. В палате не было ни души, и вокруг стояла вязкая, необычная даже для больницы оглушительная тишина.

–Ау! – крикнул он. –Есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил. Чувствовал себя Сергей абсолютно здоровым и лежать ему здесь совершенно не хотелось.

Он вновь обратился к тишине и пустоте:

–Можно мне встать со своей койки?

На этот раз ему ответил странный, низкий голос:

–Ты чего кричишь?

Голос раздавался будто прямо в голове Сергея, звучал совсем рядом, непонятно с какой именно стороны. Палата была абсолютно пустой, в этом Сергей не сомневался, тогда откуда шел этот голос?

–Где вы? – обратился он к своему собеседнику.

Голос ответил мгновенно:

–Да тут я. Иди сюда.

–Где тут?

На этот раз голос ничего не ответил, и Сергей опять сидел в тишине.

Раз ему никто не отвечает, и никто к нему не приходит, тогда он сам встанет и пойдет искать кого-нибудь, кто объяснит ему что делать дальше. Сергей занял на кровати сидячее положение и удивился странным ощущениям, которые он испытал, меняя позу. Он сел, но будто совершенно не задействовал при этом мышцы живота. Будто он не задействовал при этом вообще ни единую мышцу своего тела, а какая-то невидимая большая рука подтолкнула ему в спину, придавая ему нужное положение. Задумавшись над этим, Сергей вновь решил, что это действие препаратов, которыми его накачали тут, пока он был без сознания.

Свесив ноги на пол, Сергей повернулся налево и увидел, что его тело по-прежнему лежит на больничной койке с закрытыми глазами. Осознание того, что он умер, а то, чем он является теперь – это дух, призрак, душа, вышедшая из тела, пришло к нему в эту же секунду, но ничуть не испугало. Он теперь вообще не мог испытывать страх, стыд, обиду и прочие терзающие его при жизни чувства. Теперь он чувствовал лишь легкость и свободу.

Незнакомый низкий голос вновь разорвал тишину:

–Ну и что ты там копаешься, а?

–Куда мне идти?

Вновь ответом была тишина.

Сергей вышел в просторный холл больницы, белоснежный и пустой.

Один в один как в фильмах, где умирает главный герой, – вновь подумал про себя Сергей. Чуть правее двери, из которой вышел Сергей, располагалась регистратура, дальше стояло несколько кушеток между которыми выстроились большие горшки с цветами. Все выглядело статичным и безжизненным.

Голос вновь подгонял Сергея:

–Быстрее, мы торопимся!

Несмотря на то, что Сергей вышел из палаты и закрыл за собой дверь, голос не сделался дальше или ближе. По ощущениям расстояние от источника не изменилось.

В конце холла располагалась массивная деревянная дверь, ведущая на улицу. Она была распахнута и через дверной проем Сергей видел такую же пустую, залитую солнцем улицу. Он направился к выходу.

Проходя мимо регистратуры, в которой тоже не было ни души, Сергей заметил висящее слева большое зеркало. Как ни странно, свое отражение Сергей в нем увидел, только выглядел он совсем не так, как должен был. На него смотрел еще молодой, крепкий мужчина, с гладким свежим лицом, которого еще не коснулась уродливая рука пьянства, черные густые волосы были аккуратно зачесаны направо. Так Сергей выглядел, когда ему было двадцать семь лет, еще до знакомства с Настей. Он только сейчас заметил, что на нем была белоснежная шелковая пижама, в каких обычно изображают души умерших в фильмах – чаще всего комедийных.

–О боже, только не…

Сергей закрыл глаза, поднимая голову вверх, стыдясь видеть свое отражение в таком глупом наряде. Как бы ему сейчас хотелось, чтобы на нем была его любимая удобная одежда. Открыв глаза и посмотрел на себя вновь, Сергей увидел себя уже в его любимой черной футболке с принтом рок-группы и облезлых синих джинсах.

Сергей засмеялся:

–Вот как оно здесь все работает-то!

Голос становился злее:

–Сколько же я могу тебя ждать? И так уже десять лет жду!

–Десять лет? – переспросил Сергей.

–Выйди, пожалуйста, на улицу.

Взглянув на себя еще раз в зеркало и убедившись, что теперь он выглядит, как ему нравится, Сергей направился к выходу. Хорошо, что его невидимый собеседник наконец-таки указал ему нужный маршрут.

Выйдя на широкое каменное крыльцо больницы, Сергей осмотрел улицу в поисках хоть единого живого существа, но все было тщетно. Даже воздух вокруг, казалось замер, будто вода в аквариуме. Не было слышно ни звука.

–Я здесь, – раздался знакомый Сергею голос.

–Да где «здесь»? – начинал сердиться Сергей.

Он сбежал по ступенькам крыльца на тротуар, выбежал на проезжую часть, на которой не было ни одного автомобиля, и осмотрелся.

–Где ты? – задал свой вопрос он еще громче.

Теперь голос шел откуда-то сзади, из-за спины Сергея, а не звучал будто внутри головы:

–Не кричи, я здесь.

Сергей обернулся и увидел стоящие вдоль высокого крыльца больницы деревянные окрашенные светло-коричневой краской лавочки, разделенные между собой саженцем невысокого дерева. На одной из лавочек сидела собака. Это был черный как уголь, но с пылающей огнем грудью большой мощный ротвейлер, который смотрел прямо в глаза Сергею.

–Т-ты? – спросил Сергей.

–Ага, – ответил ротвейлер.

–Т-ты говоришь?

–Мы все тут говорим, хозяин, – ответил пес.

Глаза Сергея широко раскрылись, нижняя челюсть опала.

–Да ты чего стоишь? Иди, присаживайся рядом, – и пес приподнявшись отодвинулся на край скамейки. Сергей как завороженный побрел к нему.

Пес задиристо проворковал:

–Да расслабься ты, я не кусаюсь.

Сергей плюхнулся на скамейку рядом с собакой, продолжая смотреть на нее удивленными глазами.

–Ну что, как жизнь? – тут пес демонстративно будто бы осекся, – ой, извини… Ну ты понял, – и вывалил язык из своей большой пасти, показывая удовольствие от того, что ему удалось так удачно пошутить.

Сергей дрожащим голосом спросил:

–М-марс? Это ты?

Вид собственного мертвого тела в палате не шокировал его, но вот говорящий пес произвел сильное впечатление. Он совершенно не ожидал его тут увидеть.

Марс радостно ответил, завиляв хвостом:

–О-о-о, признал хозяин. Да, он самый.

–Но…

–Что «но»? Не рад меня видеть, хозяин? Но что поделать, такие у нас тут порядки, – Марс будто обиженно отвернулся в сторону.

–Нет, постой. Просто… Что ты тут делаешь?

Пес вновь повернулся к Сергею с радостной мордой преданного друга:

–Помнишь, ты мне как-то принес полную миску сухого корма, а я перевернул ее лапой и все рассыпалось по полу?

Сергей не помнил такого, Марс был его питомцем очень давно, но он решил не вдаваться в подробности:

–Да, помню.

–Ты меня тогда назвал «глупой собакой», так вот я долгие годы ждал тебя тут, чтобы сказать тебе, что сам ты тупой! – язык вновь вывалился из пасти и закачался в такт дыханию, морда будто бы растянулась в широкой улыбке.

Сергей смотрел на своего питомца, не зная, что ответить, но тут Марс заговорил вновь:

–Поверил, да? Значит, ты правда глуповат, хозяин, уж извини, – тут он прервался на небольшой порыв смеха, который звучал, как что-то среднее между человеческим смехом и собачьим лаем, затем продолжил, – Ты что, никогда не слышал о том, что первыми на «том» свете человека встречают его питомцы?

Сергею стало стыдно, его унижал собственный пес. Он решил соврать:

–Слышал, – ответил он слегка смущенно.

–Ну так вот он я, – сказал Марс, повернулся к Сергею в анфас и радостно завилял хвостом, – были бы руки, я бы их сейчас эпично развел в стороны.

Тут Сергей сам не выдержал и засмеялся.

–Да, кстати, – продолжил Марс, – врешь ты скверно, ты не знал об домашних питомцах. Улыбка сползла с лица Сергея:

–А где мы сейчас вообще? – спросил он Марса.

–Ну-у-у, -задумался Марс, – это то, каким ты видишь загробный мир.

–Что? – удивился Сергей.

–Да, скудноватое представление, согласен, – продолжил Марс. –Наверное, сложилось под впечатлением тех фильмов, что ты смотрел со своей подружкой по телевизору. Да я и удивился бы, если бы пьяница смог придумать что-то поинтереснее, – тут Марс вновь засмеялся своим необычным смехом, затем увидел, что Сергей вновь как-то смутился от его слов, поэтому ткнул его лапой в плечо, – Да ладно тебе, подумаешь подбухивал пока сердце не стало, – и вновь засмеялся.

Сергей обиженно пробубнил:

–Вообще-то, я не пил последний год.

Марс перестал смеяться, повернулся к Сергею и ответил:

–О-о-о, ну да, не пил целый год. А до этого бухал лет пять.

–Так, все! – вскипел Сергей. – Если все это вокруг – мое представление, то и ты, получается, тоже часть этого представления, и я…

–Нет уж, хозяин, извини, – перебил его Марс. – Как бы не было сейчас обидно, но я единственный из всего вокруг, кто существует здесь не по твоей воле. Ты прямо сейчас можешь изменить это место до неузнаваемости одной силой воли, но меня стереть тебе не получится, – и Марс самодовольно улыбнулся. –Давай попробуем? Представь, что эта скамейка стоит, например, в Нью-Йорке?

Сергей откинулся на спинку скамейки, закрыл глаза, сконцентрировался, представил себе Нью-Йорк таким, каким он его видел на фотографиях или фильмах и открыл глаза.

Теперь они сидели не у знания больницы, а у подножия небоскребов. По четырехполосой проезжей части сновали во все стороны автомобили, желтые такси и большие автобусы. Люди по тротуарам спешили куда-то, многие из них разговаривали по мобильному телефону на ходу. Стоял невыносимый после гробовой тишины гул машин и людских голосов, приправленный звуками сигнализаций автомобилей, сиренами полицейский и пожарный автомобилей, гудками.

–Ой, слишком шумно, -проговорил Марс с наигранным недовольством. –Как насчет Москвы?

Сергей вновь закрыл глаза, открыл, и теперь они сидели на аллее у здания МГУ. Сидя на берегу гладкого как зеркало пруда, Марс и Сергей видели в нем отражения звания университета.

Слушай, – начал Марс, – а не подкинешь ли до Ротвайля? Давно на родине не был.

Теперь они очутились в окружении красивых трехэтажных разноцветных домиков на юго-западе Германии. Первые этажи были заняты всевозможными магазинчиками и барами. За городом открывался прекрасный вид на природу.

Марс радостно воскликнул:

–Ох, как красиво! А вон там меня мамочка родила! -и вновь засмеялся.

Еще мгновение и они оба вновь оказались в пустом городе у здания больницы.

Марс повернулся к Сергею и с вызовом в голосе проговорил:

–А теперь попробуй убрать отсюда меня.

Сергей закрыл глаза, напрягся, представил себя со стороны, сидящего на скамейке в полном одиночестве, медленно открыл глаза.

–Та-да-а-ам! – закричал Марс, сидящий на своем месте. –Теперь убедился?

Сергей недовольно закатил глаза:

–Ладно, я верю, что не часть того, что я могу изменять. Но почему ты… – тут Сергей осекся и замолчал. Он тут же пожалел, что эти слова сорвались с его губ.

–Почему я что? – спросил Марс.

–Ничего.

–Нет, говори, почему я что?

–Я не…

–Хотел спросить почему я так веду себя с тобой? – закончил за него Марс. – Это ты хотел спросить?

Сергей лишь испуганно молчал.

–Напомнить тебе, хозяин, как мы с тобой виделись в последний раз?

–Не на…

–А я напомню. Ты бросил меня подыхать одного на дороге! Причем я-то был не таким, какой я тут сейчас. Ты помнишь каким ты меня оставил там?

Конечно же Сергей помнил. То, каким был тогда Марс, было одной из причин почему он так поступил. Его ротвейлер стал по-настоящему старым. Дряхлый, подслеповатый, с трудом сдерживающий свою нужду до улицы. Его вид вызывал у Насти, его любимой девушки, чувство отвращения и брезгливости. Она не хотела жить под одной крышей с таким членом семьи. Она не говорила это напрямую, Сергей понял это только сейчас. Тогда же она ссылалась исключительно на аллергию на собак. Сначала уговаривала его, потом начала давить, что они не смогут жить вместе, если Сергей не избавится от своего питомца. Видящий в своей возлюбленной не человека, а божество, Сергей в конце концов, пусть и очень непросто, но поддался. Выехав за город, он остановился у обочины и глаза его были полны слез. В зеркало заднего вида он видел ничего не подозревающего тогда Марса, который пусть и плохо видящими, но преданными глазами смотрел на него с заднего сиденья. Они вышли из машины, Сергей присел с ним рядом, обнял пса за шею и заплакал.

–Марс, ищи! – крикнул он псу дрожащим от слез голосом и бросил вдаль палку, которую он нашел в кустах рядом. Слегка неуклюже старый Марс поковылял в нужном направлении, но когда вернулся, хозяина и его машины уже не было…

–А хочешь узнать, что со мной было потом? – спросил Марс.

–Я не.., – хотел было перебить Сергей, но Марс будто и не заметил, что он что-то сказал.

–Когда я вернулся с палкой, а тебя уже не было, я решил, что ты просто забыл обо мне. Сел в машину, не заметил, что меня нет на заднем сиденье, и уехал. Но вскоре ты заметишь, что меня не хватает и вернешься. Так я думал первые сутки, сидя на пустынной дороге. За это время мимо меня проехало всего несколько автомобилей. Один остановился, и женщина, которая сидела в нем на переднем сиденье, отдала мне свой бутерброд. Она сказала, что меня бросили и ее лицо было очень жалобно ко мне, но я ей не поверил. Не мог поверить, что ты меня бросил там подыхать.

Сергей опустил голову вниз. Ему было стыдно и глаза начинало пощипывать от подступивших слез. Марс продолжал:

–Спустя сутки, я решил, что ты просто забыл где именно меня оставил и сейчас ищешь меня. Я решил пойти тебе навстречу. Правда я не был уверен в направлении, в котором ты уехал – видел я тогда уже совсем плохо. Я брел вдоль дороги. Когда слышал звук приближающегося автомобиля, я думал, что это едешь ты, и радостно ждал, пока ты подъедешь ко мне, но потом видел, что это не твой автомобиль и он проносился мимо меня. Один раз мне удалось найти себе покушать на придорожной помойке. Ты ведь знаешь, что я никогда не ел ничего с помойки – ты научил, но тут голод взял свое. Так прошел мой второй день. Потом стемнело. Дорога была пуста, освещения никакого не было. Я решил поспать прямо возле дороги, на обочине. Я подумал, что если ты будешь ехать за мной ночью, то тогда должен заметить в свете фар. И как же я обрадовался, когда услышал рев приближающейся машины. Правда тогда я быстро понял, что это не ты.

Тут Марс затих, опустил морду вниз. Было видно, что ему тоже ужасно больно вспоминать ту ночь.

–Марс, я … – опять было хотел что-то сказать Сергей, но Марс опять его перебил, не дав закончить.

–Из той машины издалека доносилась громкая музыка. Даже я, глуховатый на тот момент, услышал ее, когда машина была еще далеко. Она странно ехала, виляя змеей по всей дороге. Потом, видимо, в машине заметили меня, потому что она быстро сбавила скорость. Я все это время просто сидел на обочине и наблюдал за ней. Когда она приблизилась совсем близко, я услышал веселые голоса внутри кабины. Их было как минимум трое. Два парня и одна девушка. Может там был и еще кто-то, но я его не слышал. И я почуял еще что-то. Пахло алкоголем.

Марс повернулся к почти скрюченному в эмбрион Сергею:

–От тебя так воняло периодически. По выходным. В общем дверь открылась и из-за руля вышел парень. Он едва стоял на ногах и смотрел на меня. В руках у него была банка пива. Он подразнился со мной заплетающимся голосом. Я слышал, как внутри девушка просила его вернуться в кабину, но он продолжал стоять напротив меня и что-то мне говорить. Мне было страшно. Кажется, он пытался позвать меня к себе, перебирая имена, попутно пытаясь поймать равновесие, чтобы не упасть на дорогу.

–Глупая собака, – крикнул он мне, делая глоток из банки. А потом бросил ее в меня. Банка была на половину полная и угодила мне прямо в голову чуть повыше правого глаза. От попадания у меня из глаз искры полетели, боль разнеслась по всей голове. Он заржал. Я зарычал и побежал на него. Мне хотелось отгрызть яйца этому уроду, но сноровка была у меня уже не та. Старый. Он успел запрыгнуть обратно и закрыть дверь. Я слышал изнутри смех женский, его и еще кого-то.

–Тупой пес! – крикнул он из кабины. Тогда я встал на задние лапы и отгрыз ему зеркало заднего вида на двери. Он взревел как бешенный в кабине. Как будто я его укусил, а не зеркало. Закончил он тем, что закричал о том, что убьет меня. Он завел двигатель машины и резко отъехал назад. А потом так же быстро рванул вперед, прямо на меня. Мне не оставалось ничего больше как побежать вперед. Я слышал, как машина нагоняет меня. Я был старым и быстро бегать не мог. Да и молодой бы я вряд ли смог убежать от летящей на всех парах машины. Я слышал крик девушки внутри. Она просила оставить меня. По-моему, даже плакала. Но тот, за рулем, он не слушал ее. Машина набирала скорость, а потом я почувствовал удар бампера на спине. Машина тут же остановилась и сдала назад, а я упал мордой вперед, глотая пыль и сходя с ума от боли в спине. Лежа на земле, я заметил, как тени в свете фар медленно поползли, стали укорачиваться. Машина ехала на меня. Женский крик в кабине усилился. Я попытался встать, но боль в спине не давала мне шевелить задними лапами. Перебирая передними, поднимая пыль, я полз как мог, пытаясь отойти в сторону, но не успел. Невыносимая боль разлилась по задним лапам, и я заскулил как маленький щенок. Колесо медленно переехало мне задние лапы. Я слышал их хруст, чувствовал адскую боль и просто бился в пыли, пока колесо вновь не отпустило меня. Все, что я успел сделать потом – отползти еще чуть-чуть, чтобы не угодить и под задние колеса. Затем машина взвыла, выбивая из-под колес клубы пыли и грязи и быстро умчалась в темноту. Я лежал один в темноте, в пыли и грязи со сломанными задними лапами и не знал, что мне делать дальше. Больше всего на свете я желал тебя увидеть тогда. Ты был последней моей надежной на выживание. Я лежал и ждал тебя. Но ты так и не приехал. А потом я увидел, что та машина возвращается. Тот парень решил добить меня. Я сполз на к краю и свалился с насыпи в кусты. Машина пролетела мимо. Я лежал в куче мусора, умирая от боли. Теперь я понимал, что даже если ты вернешься, то не сможешь меня найти тут. Я закрыл глаза и надеялся, что уже не смогу их открыть. Но смог. Умер я только на четвертый день, в той самой куче мусора. На последний день по мне уже ползали черви и бегали мухи. Белые такие, мерзкие. А мухи ужасно назойливые. Я пытался отгонять их хвостом, который еще слегка мог шевелиться, но им уже было все равно. А потом я опять закрыл глаза и тогда уже больше не открыл. Вот так вот закончилась моя история там, хозяин.

Марс закончил свой рассказ. Сергей сидел рядом, сжимая руки в замок, отчаянно борясь со слезами, которые теперь резали его глаза будто острые ножи.

–Что, плакать охота, хозяин? – спросил Марс, будто прочитав его мысли. Сергей ничего не ответил, но первая слеза уже скатилась по щеке.

–Прости меня, Марс, – шептал он едва слышным голосом, – прости, пожалуйста, Марс, прости…

–Да ладно тебе, хозяин. Я понимаю…

Теперь Сергей его перебил:

–Нет. Я предал тебя, Марс.

Тут слезы хлынули из его глаз двумя водопадами. Он пододвинулся к псу, сидевшему рядом, обнял его за шею, откнулся лицом в его короткую черную шерсть и зарыдал:

–Прости, прости…

–Поплачь, хозяин, поплачь. Нужно поплакать как следует, давай…

Сергея катили на каталках по коридору больницы к лифту, чтобы спустить морг, который находился на цокольном этаже. Молодая девушка, медсестра, упершись своими маленькими хрупкими ладонями в холодные металлические ручки каталки, толкая ее вперед, старалась не смотреть на прикрытое белой простыней лицо. Спасти этого мужчину им не удалось: когда машина доставила его в больницу, он был уже мертв. Остановка сердца. Так иногда бывает с людьми, которые много пьют. Патологоанатомы назовут точную причину смерти.

Остановившись у лифта, девушка нажала на кнопку вызова и стала рядом с каталкой. Ей казалось, что боковым зрением она видит какое-то движение, но убеждала себя, что ей это все мерещится. А потом, когда он уже была уверена, что ей это все-таки не мерещится, повернула голову. По белой простыне, накрывавшей лицо умершего, расползалось два серых мокрых пятна. Откинув простынь, она увидела, что умерший весь в слезах.

–Кто-нибудь! – крикнула она и тут же из-за угла показался доктор в белом халате и очках с черной оправой.

–В чем дело?

–Он…он плачет.

Доктор взглянул на умершего, натянуто улыбнулся, стараясь успокоить молодую девушку, только что закончившую колледж. Большой и указательный палец он положил на шею:

–Не беспокойтесь. Так иногда бывает, когда…

Тут глаза доктора округлились от удивления. Под холодной кожей он чувствовал пульсацию.

–Пульс! – крикнул он. – Скорее…

В этот момент глаза покойного открылись, зрачки бегали от медсестры к врачу, которые с круглыми от ужаса и удивления глазами смотрели на него.

–Где я? – едва слышно прохрипел он.

Медсестра закатила глаза и упала в обморок.

Ноябрьский дождь барабанил по крыше автозаправки холодными мокрыми пальцами. Сергей сидел на своем рабочем месте в углу и читал книгу. Кассирша напротив, стоя за кассой, пристально смотрела на него. Боковым зрением Сергей это почувствовал, поднял взгляд и посмотрел нее.

–Прекрасно выглядишь сегодня, – сказал он, улыбнувшись.

Кассирша, на бейдже которой было написано «Валентина» залилась красной краской и смущенно улыбнулась. Сергей улыбаясь встал со своего места и прошел к выходу.

Подкурив сигарету, Сергей осмотрелся. Все то же пустынное шоссе, все тот же дождь.

–Гав! – раздалось у самой ноги Сергея, отчего он слегка подпрыгнул. Перед ним сидел средних размеров пес с белой шерстью, мордой лабрадора, ушами немецкой овчарки, крючковатым длинным хвостом – Блохастик.

–Ты чего пугаешь меня так? – добродушно спросил у него Сергей. –После нашей последней встречи, я и так на том свете побывал.

Пес смотрел на него преданными веселыми глазами и вилял хвостом.

–Как же мы с тобой похожи, Блохастик… – проговорил задумчиво Сергей. – Оба грязные, брошенные и никому не нужные.

–Гав! – подтвердил Блохастик.

Сергей смотрел на собаку и вспоминал Марса. Наверное, этого пса тоже кто-то бросил тут. Оставил умирать на дороге за ненадобностью. Как теперь весь мир бросил его самого.

–Не уходи никуда далеко, – пробубнил Сергей псу. –Сегодня пойдем домой вместе.

Злая учительница

Никита подошел в назначенное время, когда его наручные часы показывали 19:52. Немного раньше, чем они обозначились со Стасом в школе. Но лучше раньше, чем опоздать считал Никита. Обозначенным местом была детская площадка во дворе Стаса, которая сейчас была абсолютно пуста. Начало ноября выдалось теплым по осенним меркам, но в такое время на улице было все-таки холодновато для игр на площадке. Никита смотрел в многочисленные окна пятиэтажки, в которой жил Стас, чтобы как-то скоротать время до прихода его товарища, предугадывая что сейчас может происходить в том или ином окне, на которое падал его взор. Ровно в 20:00 железная серая дверь подъезда открылась с характерным писком домофона и из темноты появился знакомый Никите высокий и худой силуэт Стаса. Легким припрыгом он спустился по ступенькам крыльца и вышел в свет уличного фонаря – в отблеске желтого света его серые глаза пылали огнем азарта. Он легкой походкой подошел к Никите, вытащил из кармана джинсов правую руку и играючи протянул другу. Никита крепко пожал ее, несмотря на то, что они виделись всего несколько часов назад.

–Готов? – интригующе спросил Стас, улыбаясь ртом и глазами.

– Ага, – слегка неуверенно произнес Никита.

Стас уловил это, но виду не подал. Если бы он сейчас начал спрашивать о настрое своего друга, то вполне вероятно, что тот мог и соскочить с того маленького дельца, что они замыслили днем на перемене в школе. Никита тоже почувствовал, что его дневная решимость была потеснена вечерней сомнительностью. Беда была в том, что ночью мысли срываются с цепи и начинают больно кусаться. И теперь они кусали Никиту с выкриками: «А вдруг вас заметят?», «А вдруг у вас из-за этого будут сильные неприятности как со стороны школы, так и от родителей, если все узнают, что вы задумали?» Но похоже это никак не относилось к Стасу: его мысли были на цепи и спокойно спали в будке, не доставляя ему никакого дискомфорта, глаза его были полные решимости. Никита завидовал Стасу за его качества. Оба друга почувствовали настрой друг друга, но оба не стали ничего говорить по этому поводу, каждый в своих интересах: Никита боялся прослыть в школе трусихой. Поэтому после крепкого мужского рукопожатия, они поровнялись друг с другом и пошли в нужном им направлении, каждый в своих мыслях.