Текст книги "Клуб ликвидаторов ошибок: международная драматическая повесть"

Сергей Диев
Клуб ликвидаторов ошибок: международная драматическая повесть

© Диев С., 2024

© Оформление ООО «Юстицинформ», 2024

* * *

Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок.

Конфуций

Пролог

Участники этих событий и сами события в силу их уникальности для начала заслуживают специального перечисления! Это, в первую очередь, – великая наша река Волга; несколько исторических международных событий, происшедших фактически на наших глазах и с нашим участием; а среди людей – яркие представители европейских стран – Англии, Германии, Финляндии, а также США. Все события совершаются неожиданно, почти одновременно и сворачиваются в удивительный клубок, который главная русская молодая героиня назвала по музыкальной аналогии «фугой». Прежде чем им соединиться, их нужно разложить в определённой последовательности согласно необычной оригинальной, почти научной, логике…

Очень симпатичная девушка по имени Ольга (её местный пожилой мастер-чеканщик называет «учёная милота»), живущая с родителями в старинном русском приволжском городе Кинешма, выпускница Кинешемского филиала Российского гуманитарного университета Синергия, вдруг обратила пристальное внимание на повесть Андрея Платонова «Епифанские шлюзы», где описана большая научно-техническая ошибка английского инженера Бертрана Перри в России трехсотлетней давности. Он, известный тогда в кругах архитекторов и строителей гидроинженер, был приглашён Петром Первым построить на истоке Дона в районе рязанского городка Епифани шлюз для расширения реки до судоходной полноводности. По проекту англичанина шлюз с привлечением очень больших денежных средств и огромного количества рабочих был построен, но… вода туда не пошла. О чём, между прочим, его предупреждали местные жители! Бертран Перри за свою ошибку – так в повести – поплатился жизнью, по приговору Петра Первого его казнили в Рязанском кремле. Времена были суровые.

Ольга очень увлекалась всякого рода гуманитарными исследованиями, почему и поступила в гуманитарный университет. У неё в части всяких гуманитарных тонкостей было очень развито шестое чувство. Видимо, сказалось воспитание. Ещё в пятом классе учительница химии приучила Олю к микроскопу. В то время, когда другие смотрели в телескоп на звёзды, девочка смотрела в микроскоп на микромир, который, на её взгляд, был живее и интереснее глухого космического («Этим звёздам к лицу б хохотать, ан, Вселенная – место глухое!» Борис Пастернак). А в микроскопе всё шевелилось, двигалось, перемещалось. Так Оля и росла, глядя вовнутрь природы вещей. Будучи уже взрослой, когда она задумывалась над чем-то гуманитарным, срабатывала догадка. К примеру, недавно она размышляла над причиной популярности у нас в стране Наполеона Бонапарта. Казалось бы, он по всем параметрам никак не может в России снискать популярность. Впрочем, к поверженным нами врагам у нас остаётся трепетное чувство. Свойство милосердной русской души! Когда по старой Смоленской дороге морозной зимой в конце 1812 года разгромленная замёрзшая в лохмотьях оставшаяся армия Наполеона отступала, французские жалкого вида солдаты стучались в крестьянские дома и, обращаясь по-французски «Шер Ами! (Дорогой друг!)», просили подаяния. Русские люди, сострадая, подавали разбитому врагу хлеб и одежду, прозвав их «шерамыгами»! Это прозвище вошло в русский обиход синонимом «бродяги, попрошайки».

Читая огромную книгу советского академика Евгения Тарле о Наполеоне, Ольга обнаружила один из последних эпизодов его жизни перед смертью на острове Святой Елены, который её заинтересовал. Поверженный французский император был пленником англичан. Общение с ним со стороны было категорически запрещено британскими властями. А на острове, между тем, Бонапарт активно общался с юной дочерью английского коменданта крепости, которая в нём души не чаяла. Впрочем, это к делу отношения не имеет.

Однажды к нему на остров с большими трудностями инкогнито проник на английском корабле французский журналист (как он попал на корабль – загадка!) и задал отравленному, медленно умирающему императору один вопрос:

– Ваш самый счастливый день, сир?

Наполеон из последних сил ответил странно:

– Тильзит! И без объяснения!

Автор книги, академик, со знанием предмета объясняя, что Тильзитский мир между Наполеоном и русским императором Александром Первым в 1807 году – мелковато для самого счастливого дня великого Бонапарта, ничтоже сумняшеся, назвал этот факт «Тайна Тильзита»! Видно, академик не захотел дальше копать, поленился! И Ольга придумала свою разгадку этой «тайны» масштаба Наполеона! До 1807 года у него были прозвища узурпатор, дьявол, убийца и злодей! (Кстати, с этих прозвищ Бонапарта начинается роман Л.Н.Толстого «Война и мир», беседа в салоне Анны Шерер в 1805 году.) А после заключения в 1807 году в Тильзите мира с Россией о нём заговорили как о благодетеле и светлом ангеле! И это отношение к нему, несмотря на его дальнейшие завоевательские действия, в том числе коварные и в России, сохранилось до конца его жизни и дольше. До сегодняшнего дня его популярность не иссякает: всем известны торт и коньяк «Наполеон», не говоря уже о его юридических нововведениях, живущих до сих пор… Кроме этого, в России, с 1814 года, сразу после победы над Наполеоном, в дворянских и купеческих домах было модно держать на видном месте белоснежный гипсовый бюстик поверженного узурпатора Наполеона Бонапарта! Обычно ведь держат портреты победителей, а не побеждённых! Такой парадокс! Объяснимый исключительно с гуманитарной точки зрения – по мнению Ольги! Она иногда писала, как она выражалась, «культурологические» стихи. Например, как бы от имени Наполеона:

 
Пускай я проиграл России
Её бескрайние поля,
Она обрадуется силе,
Которой обладаю я:
Я ухвачу её за душу
Духами, модой, коньяком.
 
 
Границ при этом не нарушу
Ни пулею, ни сапогом!
 

(И далее у неё Наполеон как бы прозревает будущее!)

 
Шарман парижского Шанеля –
Сильнее острого штыка!
Россия просто ошалеет,
И не на годы – на века!
 

То есть та самая «мягкая сила», как сейчас говорят политологи, во многом благодаря которой Франция стала законодательницей моды в парфюме и одежде и вообще стала популярной страной!

Словом, как думала Ольга, Наполеон всё это предвидел. И умирал на острове Святой Елены в 1821 году поэтому… счастливым!

Ольга работала в Кинешемском краеведческом музее научным сотрудником. Размышляя над повестью Платонова «Епифанские шлюзы», она вдруг подумала, её, можно сказать, осенило… Следует отметить, что девушка давно уже мечтала о собственном гуманитарном проекте, желательно – международном. И вдруг – идея: а что если создать в Интернете сайт «Международный клуб ликвидаторов ошибок» (сокращённо – «КЛОШ»)! А может быть, и не только в Интернете, но и в реальности, на земле. Ведь таких серьёзных ошибок, как у английского инженера Бертрана Перри, повлекших за собой трагические последствия, в разных странах за историю человечества, хотя бы за пару-тройку веков, совершено немало! А у людей, совершивших эти ошибки, есть нынешние потомки, которые, как думалось Ольге, наверняка захотят исправить ошибки своих предков. Ведь ещё китайский мудрец Конфуций в пятом веке до нашей эры писал: «Единственная настоящая ошибка – не исправлять свои прошлые ошибки!»

Да, прошлые неисправленные ошибки отравляют, вслед за прошлым, настоящее и будущее!

От красоты и мощи этого проекта у девушки даже поднялась температура. Целый день ходила сама не своя! Она решила начать с того самого инженера Бертрана Перри, англичанина, которого 300 лет назад за ошибку казнил Петр Первый. Ольге справедливо казалось, что Андрей Платонов, будучи журналистом, эту историю не выдумал, и инженер Перри – персонаж реальный! В рассказе есть даже место проживания Бертрана – Ньюкасл. Ольга довольно прилично знала английский язык, и она решила написать в Ньюкасл, в мэрию, с просьбой поиска родственников того самого Бертрана Перри.

Глава первая. Шведский след

Как иногда бывает во время серьёзных исследований, на пути у Ольги произошли некоторые случайные исторические совпадения. Девушка в такие совпадения немного верила, но больше верила в судьбу, которая как бы ведёт любого человека «по звёздам». А может быть, это – промысел Божий. Впрочем, настоящие совпадения начались позже. А пока, можно сказать, по аналогии с музыкой, игралась прелюдия к совпадениям.

Город Кинешма ещё с советских времён был побратимом с предместьем финского Хельсинки – городом Вантаа. Изначальной причиной этого побратимства, как казалось Ольге, было финно-угорское происхождение Кинешмы, точнее – от составной его части – культуры дославянской народности Меря. У них был свой язык. Само слово «Кинешма» с языка меря переводилось как «глубокая вода». В связи со всем этим местное турагентство организовывало с помощью мэрии Кинешмы льготные поездки в Вантаа, буквально за полцены! И Ольга как раз собиралась в такую поездку с культурологической целью. Зарплата в музее была небольшая, так что деньжат всё равно пришлось подкопить с помощью родителей. Они были отзывчивы на дочкины гуманитарные проекты, особенно мама – учитель русского языка и литературы. Отец, офицер-десантник в отставке, тоже всячески поддерживал дочку, он в ней души не чаял всю жизнь. Жила семья в небольшом собственном доме почти на берегу Волги, в котором у двадцатичетырехлетней учёной девушки с некоторых пор был свой маленький кабинет с настольным компьютером и диваном. Отец собственноручно соорудил для этого специальную пристройку, даже с отдельным входом.

Собиралась ехать в Финляндию Оля в компании с ближайшей подругой Таней, тоже выпускницей Гуманитарного университета Синергия, и Василием, местным бизнесменом, довольно успешным, который к тому же писал неплохие стихи и был влюблён в Олю, правда, без особой взаимности. Материально он тоже помог девушкам оплатить поездку. Он ещё как предприниматель рассчитывал организовать с финнами какой-нибудь совместный проект, с учётом пустующей в Кинешме старинной красивой, из красного кирпича, текстильной фабрики, а также великой реки Волги, на берегу которой эта фабрика располагалась. По реке можно относительно недорого возить сырьё для какого-нибудь современного производства. К примеру, из города Волжский, где производят промышленный кремний, до Кинешмы на барже 113 километров по Волге (трое-четверо суток) можно возить карбид кремния. Из него производятся очень ценные кремниевые пластины для чипов. Производство должно быть абсолютно стерильное. Это может стать и делом, и доходом, и рабочими местами для многих кинешемцев, у которых они были в дефиците. Василий в свои тридцать лет был хорошим бизнесменом. Он владел типографией и, будучи довольно известным не только в Кинешме, но и в соседних Костроме и Шуе юристом, – нотариальной конторой. Для такого небольшого города это – очень прилично!

Тем временем в финском городе Вантаа ребят ждали. Поездке молодых кинешемцев там предшествовали некоторые события, явившиеся первым судьбоносным совпадением для Ольги.

Тридцатилетний барон Ольмер фон Тессин, живущий в собственном наследном старинном доме в Вантаа, пребывал в душевном состоянии, обычном для него последние несколько лет, полном брезгливого равнодушия к окружающему миру. Ни женщины, ни алкоголь его тоже не развлекали. Сейчас он шёл к своему другу Урхо Ярвинену, пригласившему барона к себе в мэрию, в которой он возглавлял отдел международных связей. А по совместительству Урхо отвечал за канализацию в городе Вантаа. Барон тоже был трудящимся человеком – инженером управления каналов и мостов после окончания технического университета. Это занятие чуть-чуть отвлекало Ольмера от скуки повседневной жизни. Ещё несколько лет назад барон интересовался своим русско-шведским происхождением, даже погружался в свою родословную лет на триста, но потом ему и это наскучило. Его дальний шведский предок триста с лишним лет назад служил в войсках Карла Двенадцатого, разбитых Петром Первым под Полтавой. Далее – плен, поселение в России, русская жена, дети…

Впрочем, русский язык Ольмер успел выучить до наступления своей хандры и довольно прилично говорил на нём.

Сейчас, идя в мэрию, Ольмер недоумевал, зачем Урхо его туда пригласил после его, Ольмера, рабочего дня. Барон подумал, что на пиво, которое у них, в мэрии, всегда было превосходное с прекрасной рыбной закуской.

Ольмер получил пропуск и поднялся на третий этаж в кабинет Урхо. Тот встретил его на пороге кабинета, элегантный, как всегда. Барон после работы, на которую он ходил как гидроинженер в форменном синем кителе с золотыми якорями и шевронами, переоделся в светский костюм с белой рубашкой и ярким галстуком, маскируясь таким образом от скуки повседневности. С Урхо они не виделись недели две, поэтому дружески обнялись.

– Зачем ты меня сюда позвал? – ворчливо спросил барон по-фински. – Могли бы встретиться сразу в пивной.

– Ольмер, – ответил Урхо на своём ломаном русском, – у меня к тебе сразу просьба: говорим только по-русски! Считай, это мой тренинг. А ты – мой коуч. Ты всё-таки по происхождению русский. Почти!

– А в чём дело? Это для меня ещё хуже, чем скука! – сказал по-русски Ольмер. – Напоминает о русском плене моего шведского предка 300 с лишним лет назад, после поражения Карла Двенадцатого. Насколько я знаю, жизнь в России для моих пленных предков была тяжёлой.

– Однако, – возразил Урхо, – они благополучно обзаводились там семьями, в результате чего примерно через 270 лет появился на свет ты – шведский барон! И оказался потом по судьбе здесь, в Финляндии. Сколько лет твоему дому?

– Примерно 190. – ответил сухо Ольмер. – Ну и что? Ты это к чему?.. У меня канализация работает хорошо!

Урхо расхохотался.

– Я вспомнил, – проговорил он сквозь смех, – как твой, считай, земляк, великий русский поэт, лауреат Нобелевской премии Борис Пастернак писал:

«И всего живитель и виновник Пахнет свежим воздухом навоз!» Ты забыл, что я в мэрии, помимо канализации, занимаюсь ещё и международными делами.

– Если ты хочешь меня куда-то послать, не трудись! Я везде был, там скука ещё большая. К тому же везде глупость страшная под названием «санкции», при этом бузят и бунтуют, фашисты какие-то новые, просто страшно!.. – Не волнуйся, барон, всё наоборот! Ехать никуда не надо. Оно само едет сюда!

– Кто это среднего рода чудище? Ты решил меня тоже попугать? – Пока не знаю. Но думаю, наоборот, порадовать. Средний род – случайно получилось. К нам едет маленькая молодая русская группа из нашего побратима – Кинешмы. Судя по фото, весьма симпатичная! Две девушки и молодой мужчина. Хочу тебя попросить о гостеприимстве на неделю.

– Урхо, ты же знаешь, я в своём доме не терплю посторонних! – брезгливо сморщился барон. – Прошу тебя, попробуй. А вдруг… – умоляюще проговорил чиновник.

По селектору раздался голос секретарши:

– Господин Ярвинен, к вам – русская группа!

– Просите, Уна!

Распахнулась дверь, и в кабинет первой энергично вошла очень милая изящная девушка. И следом ещё одна и молодой человек.

– Гуд дей, джентльмены! – весело воскликнула по-английски первая гостья.

– Здравствуйте, господа! – с сильным, но приятным акцентом ответил по-русски Урхо.

– Добро пожаловать в Вантаа!

Барон аристократически слегка наклонил голову:

– Добрый день, девушки и молодой человек! Оля восхищённо воскликнула:

– О, вы говорите по-русски?! Как приятно! Я Ольга, это Татьяна, а это Василий плюс!

Ольмер вдруг рассмеялся, чем вызвал удивление Урхо. Тот давно такого не слышал от своего угрюмого друга!

– «Василий плюс» – это чудесно! – воскликнул барон. – Если бы меня кто-нибудь так назвал «Оль-мер плюс», у меня долго было бы хорошее настроение! Вы кто по профессии, молодые люди?

Ольга сразу ответила:

– Мы с Таней – работники культуры, а Вася – бизнесмен, наш спонсор.

– Еще неизвестно, кто «плюс!» – со снисходительной улыбкой проговорил Василий. – Без меня ничего бы не было!

– Всё-таки, культура – первична! «Сначала было слово!» – резюмировала Ольга.

Тут Ольмер ещё больше поразил своего друга. Со словами «Оля, вы чудо!» он подошёл к девушке и галантно поцеловал ей руку. Ольга в ответ сделала книксен….

Надо сказать, что ужасная брезгливая скука навалилась на барона пару лет назад, когда США стали накладывать на Россию какие-то нелепые санкции. До этого Ольмер относился к Америке как к благословенному месту, где жили его родители и сёстры. Он там бывал иногда, и они обласкивали его всей родственной любовью. А теперь США погрузились в политическую глупость, давя на Россию экономическими санкциями, от которых сами же и страдают! Так же, как и вся Европа. Тут ещё новый газопровод, по которому должен идти из России в Европу дешёвый газ… взорвали! Газ в Европе сразу сильно подорожал. И в этом участвовала родная Скандинавия! В народе говорят: «выстрелили себе в ногу!» Сумасшедший дом!..

Урхо представился:

– Меня зовут Урхо Ярвинен. Я сотрудник мэрии Вантаа, а это барон Ольмер фон Тессин, почётный житель нашего города.

И вдруг снова, неожиданно для друга, сам заговорил Ольмер:

– Дорогие гости из России, Оля, Таня, Василий-плюс! Я имею честь предложить вам быть моими личными гостями на всё время вашего пребывания в Вантаа!

– Спасибо, Ольмер! – воскликнула Ольга. – Скажите, а вы что, настоящий барон?

– Да, – смущённо ответил Ольмер, – потомственный. Я вам потом всё расскажу…

В это время раздался голос секретарши:

– Господин Ярвинен! Вас приглашает мэр!

Урхо со словами «Дальше вам всё расскажет барон, прошу меня простить!» подхватил папку с бумагами и исчез за дверью.

– Ну, пошли! – весело сказал Ольмер. – Здесь недалеко…

По пути Ольмер, неожиданно для самого себя, сам себя развлек. Им овладело озорное желание сделать приятное для симпатичных русских, на которых глупая Европа и тупая Америка наложили эти идиотские санкции. Ведя гостей к своему дому, он старался шутить и улыбаться. Со смехом барон проговорил:

– В России говорят в некоторых случаях: «Как швед под Полтавой!» Это про меня!

Оля удивилась – это аллегорически, когда кажется, что полный крах в жизни!

– Нет, в данном случае это не аллегория, а факт. Я потомок того самого пленного офицера под Полтавой – шведского барона. Попав в плен, он осел в России 300 лет назад, женился на русской женщине и… обрусел. Пошли дети… А мои более поздние предки оказались здесь, в Финляндии.

– Тогда у вас, барон, наверное, и в России есть родственники?

– Да, есть. Помимо моих родителей, они, правда, живут в США, я слышал про одного родственника, жившего в 19 веке. Его фамилия Островский, он писатель, жил в Москве.

Ольга звонко расхохоталась, чем привела Оль-мера в восторг.

– Боже мой, Оля! – воскликнул он. – Как ты красиво смеёшься! Я, правда, не понимаю причины.

– О, не поймёшь! Таких совпадений не бывает! Островский – наш великий драматург! Наш Кинешемский театр носит его имя! А каким боком он к тебе?

– Не совсем прямым. Его мачеха была шведской баронессой фон Тессин. Моей дальней родственницей.

– Потрясающе! Для Островского Кинешма – это малая Родина! Их фамильная усадьба Щелыково – рядом с Кинешмой, а сам он был юристом и одно время даже служил в Кинешемской городской управе! Это было в первой половине 19 века. В нашем театре идут постоянно его пьесы, всегда с аншлагом. Если приедешь в Кинешму, мы сходим в театр имени Островского…

– …И посмотрим спектакль по пьесе моего родственника?! – добавил барон. – Если ты, Оля, конечно, пригласишь.

– Я уже приглашаю, Ольмер!..

Молодые люди сами не заметили, как перешли на «ты»!

– А пока… Мы пришли, господа!

Двухэтажный дом зелёного цвета с четырьмя полуколоннами по фасаду как бы спрятался среди современных высоких жилых корпусов с множеством окон. Ольмер открыл дверь электронным ключом и воскликнул: «Прошу!»

Когда все вошли в дом, он спросил:

– Девушки желают жить как – вместе или по-отдельности?

– Конечно, вместе! – воскликнула Ольга. – Как ты, Танюша?

– Конечно! – сказала Таня.

– Тогда сюда! – воскликнул барон и впустил их в комнату с двумя кроватями. – Комната моих сестёр. Они живут с родителями в Америке… А вы, Василий плюс, сюда, пожалуйста, комната налево. Ванная с туалетом – там.

Ольмер показал дальше по коридору.

– Теперь так, – продолжил барон, открывая дверь в третью комнату с большим овальным столом. – Я вас жду к обеду здесь, в столовой, через… Сколько вам нужно времени на туалет с дороги?

– Полчаса хватит! – весело ответила за всех Ольга. Озорное настроение Ольмера передалось и ей. При этом она подумала, что первый Финно-Угорский контакт состоялся!

– Ну и отлично! – весело воскликнул барон. – Через полчаса я вас жду… Обед закажу по Интернету, если позволите, на свой вкус: овощи, мясо с картошкой, мороженое, кофе, красное вино. Годится, командир? – обратился барон к Ольге.

– Так точно, барон! – по-военному ответила девушка. – Спасибо огромное за гостеприимство!

– Итак, господа кинешемцы! – в тон Ольге скомандовал барон. – Через полчаса жду вас здесь, к обеду!

Гости разошлись по комнатам. Ольмер быстро набрал номер ближайшего ресторана и заказал обед строго по согласованному списку.

Надо сказать, что с бароном что-то произошло. Это «что-то» вызвало в душе такой подъем, какого не было у него года три, с тех пор как Ольмер побывал в гостях у родителей и сестёр в Америке. Сегодня Оля затронула в душе барона, кажется, те же струны, причём мелодия звучала чуть-чуть другая, была сильнее и как-то звонче. Словом, Ольмер чувствовал себя воскресшим и готовым к какой-то новой жизни!

Заказав по телефону обед, он буквально считал минуты и прислушивался к каждому звуку из-за закрытой в столовую двери. При этом он явно отделял голос Ольги от другого женского. Он слышал её радостный смех, и сам при этом улыбался.

Минут через двадцать позвонили у входа в дом, барон открыл с пульта, затем постучали в дверь, и официант вкатил в столовую свою тележку. В течение семи минут стол был накрыт на четыре персоны под белой скатертью. Ольмер окинул радостным взглядом работу официанта, заплатил карточкой по счёту и стал ждать три минуты, которые тянулись так, что барон никогда раньше не замечал за собой такого нетерпения!

Первой в столовую почти вбежала Ольга. Она была в каком-то воздушном голубом коротком платье и напоминала неземной сказочный персонаж. Ольмер потерял от восторга дар речи, встал и, не удержавшись, протянул ей руку и повёл девушку за стол, причём, перед тем как посадить её рядом с собой, он эту руку поцеловал…

– Присаживайтесь, господа, – встрепенувшись, энергично проговорил барон, – и не стесняйтесь!

Василий, налейте всем вина, и приятного аппетита!..

Ольмер вдруг встал и, глядя на Ольгу, торжественно сказал:

– Но для начала хочу произнести тост! Дорогие гости!.. Должен признаться, у меня вот уже несколько лет мерзкое настроение. Благодаря вам, я буквально ожил! Спасибо вам, я пью за вас! Надеюсь, вам тут будет интересно. Я приложу к этому все силы!

Ольга, глядя барону прямо в глаза, нежно проговорила полушепотом:

– Нам уже интересно, барон… Я никогда не думала, что выражение «Как швед под Полтавой» может носить такой приятный оттенок!

Все рассмеялись и принялись за еду.

После обеда Таня сказала:

– Ольмер, мы сейчас пойдём погуляем по городу. Вы пойдете с нами, или нам воспользоваться путеводителем?

– Таня, давайте, во-первых, перейдём все на «ты». А во-вторых, идите пока без меня. Мне нужно подготовить для вас завтрашний день, чтобы вам было интересно. Я работаю инженером по гидросооружениям, и в моём распоряжении есть небольшое судно, на котором мы завтра отправимся в путешествие.

– Ура! – закричала Ольга. – Обожаю! А я думала, что бароны не работают!

– У нас за почётный титул денег не платят… Ну вот… а пока, – смущённо продолжил барон, – идите погуляйте, сориентируетесь по карте. Давайте, я вам отмечу на путеводителе мой дом.

Василий достал путеводитель по Вантаа, и Оль-мер нарисовал ручкой кружок на карте.

– Не заблудитесь, молодые люди, и возвращайтесь. Я буду наверху, в своей комнате. Вот, на всякий случай, мой телефон! Счастливо погулять!..

Барон написал на путеводителе телефон. Ребята ушли, официант вернулся за грязной посудой, и Ольмер поднялся к себе.

Перво-наперво он позвонил капитану служебного судна:

– Гастон, добрый вечер! Завтра с утра понадобится ваше судно. Пойдём с гостями до Хельсинки и обратно.

– Хорошо, господин фон Тессин. Судно готово!

– Отлично! До завтра, капитан!

Ольмер встал и принялся ходить задумчиво по комнате. Он явственно ощутил себя неким электрическим прибором, на котором вдруг переключили тумблер с мрачного душевного состояния на приподнятое и даже весёлое! Ольмер признался себе, что с ним такое впервые. А перед глазами, как в кинематографе, кадры крупных планов Ольги, повторяя сцены их знакомства от первого появления в двери кабинета в мэрии до прощания в столовой четверть часа назад. Но особенно подействовал на него один «кадр» в полный рост Ольги, где она развернулась, уходя, и посмотрела на Ольмера. В этой позе было что-то танцевально-призывное. Так «тумблер» переключился с грустного и презрительного на восторженно-любовное состояние души барона.

Тем временем русские гости гуляли по Вантаа. Каких-то особых впечатлений по первому приближению город у гостей не вызвал, город как город. Но зато Таня заметила другое: её ближайшая подруга Оля стала более задумчивой. Вдруг замирала без явной причины, хотя пейзаж не вызывал особых впечатлений. Таня знала о новом проекте Ольги «Международный клуб ликвидаторов ошибок» и думала поначалу, что причина задумчивости в нём. Она знала, что Ольга даже написала письмо в Англию, в мэрию Ньюкасла, и ждала ответа. Но потом Таня поняла, что дело не в этом. Особенно, когда Ольга вдруг проникновенно спросила:

– Как тебе барон?

Таня ответила подруге так:

– Ах, вот в чём дело! А я думаю, что это ты вдруг тормозишь?! По-моему, отличный парень. До нашего появления скучал и грустил. И вдруг резкая перемена! Кажется, запал на тебя.

– Ну уж и запал! Скажешь тоже!

– Молчи, верь мне, со стороны виднее…

– Ладно! – резюмировала Ольга. – Примем к сведению…

Сама при этом улыбнулась загадочно…

Вася довольно мрачно заметил:

– Мне кажется, наша Кинешма гораздо интереснее. Во всяком случае, волжский высокий берег с театром, бульваром и собором! И никаких шведских баронов!

Таня с улыбкой добавила:

– Ты прав, Вася, у нас одна Волга чего стоит! А вот бароны как раз не помешали бы!

Василий презрительно фыркнул.

– Вантаа – просто чуть-чуть более цивилизованное, современное городское формирование… – серьёзно сказала Ольга. Чувствовалось, что это говорит научный сотрудник краеведческого музея.

Так они гуляли часа два с лишним без особого восторга («Город как город», – глубокомысленно резюмировала уставшая Таня), пока не решили, что пора возвращаться, уже вечер. На карте путеводителя барон отметил кружочком свой дом. Карта была на русском, и они быстро его нашли.

Ольмер фон Тессин все это время находился в своей комнате и пребывал в странном для него состоянии. Постоянно владевшая последние годы им скука, в том числе и от его шведско-русского происхождения, вдруг переключилась («тумблер»!) на своё обратное состояние. Мало того, что Оль-мер вдруг вновь разволновался этим своим шведским обрусевшим историческим прошлым, он ещё и ощутил свою причастность (через драматурга Островского) к судьбе Ольги и её родного города Кинешмы, который чудесным образом оказался побратимом с его финским Вантаа! Барон почувствовал, как его зачерствевшая душа вдруг стала раскрываться навстречу этой русской девушке. Он даже ощутил сейчас нетерпение от ожидания её возвращения! При этом случилось нечто символическое. Барон увидел в окне близко пролетевшую чайку (рядом была река). И вдруг эта чайка уронила белое перо, которое, крутясь пропеллером, стало спускаться мимо его окна. Ольмер смотрел на него и улыбался. Он почему-то подумал, что эта чайка и это её летящее белое перо – привет ему от Ольги и одновременно провозвестник завтрашнего их путешествия по реке. Ему показалось, что летящее белое перо – знак чего-то очень хорошего. Барон давно уже не испытывал такого приятного возвышенного чувства!

Когда молодые люди вернулись в дом, они увидели хозяина, сияющего от радости, распахнувшего гостеприимно руки.

– Хорошо погуляли, господа?! – весело спросил барон, глядя исключительно в глаза Ольги. – Никак не думал, что наш город заслуживает столь длительного внимания.

– Это ты виноват, Ольмер! – воскликнула Ольга. – Твоё обещание прокатить завтра нас на корабле окрасило этим прекрасным ожиданием всю нашу прогулку!

– Надеюсь не разочаровать вас, – торопливо проговорил барон. – Сейчас торжественный ужин в вашу честь и… как говорят в России, – заслуженный отдых! Итак, вы желаете пировать в ресторане или прямо здесь?

Таня устало вздохнула:

– Если не принципиально, можно здесь? Ноги устали!

Ольмер обрадовался:

– Отлично! Я сейчас буду заказывать по телефону блюда, а вы… корректируйте!

Вмешалась Ольга:

– Ради бога, Ольмер, на твоё усмотрение!

– Спасибо за доверие! – серьёзно ответил барон. – Я жду вас здесь через сорок минут…