Текст книги "Россия, подъем! Бунт Расстриги"

Проблема Европы

Мне кажется, заплатили за страшный разгул нацизма в Европе в ХХ веке одни немцы. Остальные все отряхнулись и пошли. Может быть, в этом причина того, что нацизм возвращается. Понимаете? Может быть, потому, что только немцы заплатили.

Нацизм, подобный гитлеровскому, возник во многих европейских странах одновременно – Польша, Прибалтика и многие еще. Это было всеевропейским заболеванием, но наци прижали уши после разгрома Германии. И отсиделись, попрятавшись. Война кончилась, и все дружно показали на немцев пальцем, все сошлись на том, что немцы будут за всех и за все платить. На самом деле цинизм такой позиции заключается в том, что Америке, в сущности, хотелось уничтожить, давайте называть своими именами, большую экономическую державу – Германию. И прикрыть, и пригреть, в сущности, бывших нацистов… Пожалуйста, они же продолжали не признавать якобы оккупацию Прибалтики, они продолжали пестовать прибалтийских нацистов у себя, в Америке, они продолжали заботиться о польских нацистах у себя, в Америке, и в Великобритании существовало якобы правительство Польши в изгнании, и довольно долго. То есть Америка сделала две вещи: первая – вырвала когти и зубы у страшной экономической большой Германии и в то же время тотчас начала пестовать, подогревать и давать убежище, кров и покровительство нацистам из Прибалтики и Польши, сразу.

А вдруг бы сгодились против России? И они сгодились. И Америка с обычным цинизмом реабилитирует выгодных ей нацистов. Главное – они антирусские, считают американцы.

Мне кажется, что в этом проблема Европы – в цинизме Америки.

Февраль, 2015 год.

Наша Победа

Всего четыре лидера стран Европы приедут к нам на юбилей Победы. Между прочим, нас как-то развратили эти годы, как нам казалось, потепления. Теперь мы думаем, что лидеров стран на празднике должно быть много. А их не должно быть много. Недавно я говорил с директором Института США и Канады Сергеем Роговым. Я позволил себе эмоционально обидеться на Запад, США, Джен Псаки, на их цинизм, на то, что они совсем не хотят слышать нашу правду. Нет общих критериев оценки ценности жизни и смерти человека. Мы им говорим: вот автобусную остановку снесли в Донецке, вот пакетный обстрел Луганска. А они: ну и ладно. Мы говорим: вот миллион беженцев. Джен Псаки отвечает: да нет, это не беженцы, они поехали навестить своих родственников или прекрасные горные курорты Ростовской области. То есть мы в ответ получаем странные плевки. Сергей Рогов – американист уже 50 лет подряд. Он в ответ на меня лукаво посмотрел и сказал: «Прекратите, никогда не было по-другому». И в этой ненависти жить нормально, это очевидно нормально.

Может быть, важно, чтобы приехала Меркель. Нам важна немецкая поддержка, потому что мы с ними воевали. Пока что, как говорит МИД, «параметры ее участия уточняются». Лавров назвал тех, кто приедет лично: лидеры КНР (Китая), Индии, ЮАР, Монголии, Кубы, Вьетнама, КНДР. Из Европы – Чехия, Словакия, Греция, Кипр. Разве этого не достаточно? Нужно ли нам признание Западом наших заслуг?

Ждали ли мы его в 1955-м, 1965-м, 1975-м? Нет, не ждали. У нас не было поддержки Запада, и нам она была не нужна. Цена, которую наш народ заплатил за эту войну, не предполагает ожидания приезда лидеров стран Европы. Мы самодостаточны в этом горе, в этой беде, и в этом счастье, и в этой победе.

Март, 2015 год.

О русских

Мой мессианский народ

Парад на Красной площади в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции. Выступает товарищ Сталин.

Сталин: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!..»

Пока шел парад, зенитчики сбили 34 немецких самолета, немцы прорывались пострелять по Сталину и командирам. Но обошлось.

Прямо с парада большинство тех, кого вы сейчас видите, ушли на фронт под Москвой и полегли там, на фронте под Москвой.

Кстати, чтобы не было иллюзий о патриархальной семье народов и людей в Советском Союзе – у всех до единого участника парада были изъяты патроны. Даже у тех, кто с Красной площади помаршировал прямо на фронт. Чтобы они не жахнули папу ненароком.

А вот если бы Сталин выступил перед болельщиками «Спартака» в конце октября на стадионе «Шинник» в Ярославле? Я имею в виду дебош негодяйский разнузданной толпы спартаковских болельщиков на этом стадионе.

А на фронт бы пошли прямо с такого парада спартаковские болельщики? Я думаю, запросто бы пошли. А против общего врага вместе с ОМОНом и с ярославцами пошли бы погибать на фронт спартаковские болельщики? Полегли бы как братья? Я думаю, запросто бы геройски полегли.

А чего им тогда не хватает для сплоченности, для чувства единства? Почему они ведут себя, как разнузданные обдолбанные негодяи? Они же патриоты и негодяи одновременно, не так ли? Выходит дело, что все есть, а Сталина нет. Им Сталина не хватает?

А представьте себе Сталина, отправляющего на фронт, на смерть, на геройство участников последнего нашего Русского марша.

Вот идут они и слушают Сталина, а потом под немецкие танки без остановки. Пошли бы? Там много серьезных мужиков было, на Русском марше, они пошли бы, конечно.

И Сталин не послал бы их под таджикские танки или азербайджанские танки. Он бы их всех с таджиками и азербайджанцами построил и отправил бы в огонь на более серьезного противника.

Давайте разберемся тогда, хрена ли нам не хватает, когда все всё понимают?

Все же умные. Все всё как на ладони видят, давайте перечислим. Нужен Сталин. А что это – Сталин? Сталин – это сочетание воли и идеи. Сталин – это упрямое точное понимание, что есть добро и что есть зло.

Идея русским нужна, потому что мы – народ идеи, народ служения, народ миссии. Чехи могут жрать и переваривать пищу, австрийцы могут жрать и освобождать кишечник, а русским хочется подвига ради идеи. Это понятно.

Только нет теперь Идеи, идеи никто не обещал. И даже на горизонте не теплится.

И нужна воля, воля, определяющая общее дело, воля, преодолевающая лень, воля, точно называющая, что есть хорошо и что есть плохо.

Русские, великие, красивые, неуемные, экстремисты во всем, где ваша идея? Когда же вы определитесь, что есть добро, и когда станет у вас воли сломить все на пути к вашему великому идеалу?

Ноябрь, 2013 год.

Проблема коммуникации русских

К сожалению, главное свойство в России людей любого уровня руководства, начиная со старшего помощника младшего конюха, – это полное презрение к коммуникации и к информации. Я думаю, что люди должны коммуницировать, говорить друг с другом. Вот в Европе люди в Средние века и позже жили теснее, чем у нас. Здесь можно нагадить под ноги и уйти на Камчатку, в Сибирь. А в Европе они жили тесно и вынужденно коммуницировали и научились разговаривать друг с другом не скотски, а по-человечески. Вот в Москве люди тесно живут, скученно, и, казалось бы, это должно вынудить их разговаривать. Но они не разговаривают, они друг другу засады все время делают!

Я считаю, что скученность людей и способность к взаимодействию – это прямо пропорциональные вещи. Огромная скученность людей в долине Нила рождает систему ирригации при фараонах. То есть систему взаимодействия и кодификацию сценариев. Если это, если то. И они становятся очень сложными. Но не сверхсложными. Потому что в сверхсложных сценариях правила меняются ежемгновенно, как сейчас. В то время сценарии прописываются.

В Европе однажды создается критическая масса людей. Некоторые уезжают в Америку. Но многие остаются. И они вынуждены говорить друг с другом, они вынуждены разрабатывать правила. И сегодня лежат в ратуше какой-нибудь венгерской документы, которые вам с 1300-го, с XIV века, точно расскажут, когда кто болел, сколько было больных, где захоронен скот, павший от заболеваний – его залили кислотой – и как это все сделано. В каждой ратуше лежат все эти документы.

Россия, в отличие от Европы, от долины Янцзы, от долины Нила, земля первопроходцев. И как земля первопроходцев Россия позволяет здесь плюнуть всем в рожу и уйти к себе. Как это было в XIV веке – можно было всем здесь плюнуть в рожу и уйти в Рязань (Рязань была пограничным городом, потому что она граничила с тюрками, а тюрки были не наши люди.) Потом можно было плюнуть всем в рожу и уйти на Хопер, на Дон, в верховья Дона. Можно было плюнуть всем в рожу и уйти в то, что потом стало Новороссией. Уйти в Сибирь, уйти на Аляску. То есть Россия – страна, где многие века, по крайней мере, тысячу лет, всегда можно было плюнуть всем в рожу. Харкнуть в рожу и сказать «пошли вы все, я пошел».

И сейчас традиция харкать в рожу осталась. Потому что коммуникации и сценарии не обязательны. Ввиду этого Россия – безусловная страна свободы, причем существенно большей свободы, чем почти любая другая страна в мире. Но это большая свобода исключает коммуникацию.

А что такое свобода? Свобода – это и есть свобода от правил. Ты свободен выбирать любой сценарий. Несвобода – это предписанные сценарии. Предписанные сценарии у нас ассоциируются с тюрьмой или армией. Армия или тюрьма – это похожие в российской жизни вещи, были, во всяком случае. Это место, где ты не волен в выборе сценария, где они предписаны. По команде встаешь, по команде ешь, по команде опорожняешь кишечник – все по команде. Это все сценарии.

Вот когда меня спрашивают: предписанные сценарии чем отличаются от понятий? Понятия и традиции, с моей точки зрения, абсолютно необходимая часть общества. И мы должны понимать, например, что по правилам был распят Христос, а по понятиям он был царем Иудеи. По правилам Понтий Пилат его отправил на крест. Поэтому законы – иногда лживые законы. Законы иногда нужно преодолевать понятиями, понятия важнее, чем законы. Абсолютно точно. Если ты бежишь по тревоге армейской, топча ребенка, то ты это делаешь по закону, но не по понятиям. И законы, и понятия должны дополнять друг друга.

Другое дело, что понятия должны основываться на гуманизме. Если закон заставляет тебя растоптать ребенка, ты должен пренебречь законом. Понятия могут противоречить закону только в области большей гуманизации. Законы должны утверждаться потребностью общества. Но понятия должны давать исключения, причем не для начальства, а для немощного человека…

Давайте скажем следующее. Скученность людей, тесная жизнь не позволяют харкать в лицо и уезжать дальше – сначала в Рязань, потом на Дон, потом на Украину, последовательно в Сибирь, в Восточную Сибирь, на Дальний Восток, и на Аляску, и даже в Калифорнию, где был русский форт капитана Кускова, как вы помните. Скученная жизнь Москвы создает элемент, похожий на Средневековье в Европе. То есть мы сейчас оказались в средневековой Европе. Мы – дикие люди, не умеющие коммуницировать, не желающие коммуницировать, желающие харкать в лицо, желающие избивать друг друга бейсбольными битами, желающие стрелять друг в друга из травматов, желающие пырять друг друга ножами. Мы, дикие люди, оказались в скученном месте, наподобие того, как это происходило с людьми в средневековой Европе. Сегодняшняя Москва – до известной степени модель, схожая со средневековой Европой. И мы должны выработать механизмы взаимодействия – через поножовщину, через расстрел друг друга, через свинство, скотство. Через все это мы должны выработать постепенно способы коммуницировать, разговаривать.

Октябрь, 2014 год.

Тоска по крепостничеству

90-е годы были таким периодом, когда обществу сказали: самоорганизуйся, делай, как хочешь. Вас никто теперь больше ни за что не гоняет, хотите самогон варить – варите, хотите киоск – пожалуйста, хотите, из сумки торгуйте в Лужниках, нет вопросов. То есть делайте вообще почти все.

Свобода.

Что стало с этой свободой? Власть всюду взяли бандиты, в больших и маленьких городах, Подмосковье – везде бандиты. Их теснили силовики, но как-то они мирились с силовиками, сложная происходила притирка в конце 90-х. Это и есть следствие свободы в России.

Общество стало организовывать огромные заборы.

Свобода означала ненависть ко всему, что за забором. Дальше. Мы выезжаем на плохие дороги. Мы как общество могли сказать: можно построить хорошие дороги, давайте налоги платить, еще что-то. Мы как общество ответили: нет, мы купим «крузаки» и «гелики». Мы купили «гелики» и «крузаки». Я лично ездил на сотом «крузаке», потому что дорогие были плохие, и мой ответ был – я куплю «крузак». То есть у меня не было ответа гражданского. Гражданский ответ был бы: а почему дороги плохие, давайте соберемся, решим эту проблему. Скажите, пожалуйста, а можно ли собрать средства как-то всем миром? Давайте всем миром через телевидение себе построим дороги и купим себе Fiat Uno. Нет.

Были очереди в начале 90-х на бензоколонках. У меня человек с оружием отнимал пистолет заправочный, а я с ним дрался. Ну, я думал, не будет же он стрелять прямо на заправке. Я с ним дрался, и отобрал, и заправил свою поганую «восьмерку», когда они сидели в каком-то джипе, сейчас не помню. Я хотел навести порядок в стране, я хотел по очереди получить бензин, построить как можно более высокий забор – вот моя была идея – и купить как можно более широкие колеса, огромные колеса.

Я утверждаю, что русские, к сожалению, в 90-е годы, получив свободу, ответили не как граждане. Они сказали: мы друг другу не доверяем, мы будем каждый за себя. Вот что сказали русские люди.

Мы не умеем думать коллективно, мы не умеем быть вместе, мы не умеем коммуницировать. Никогда не умели. Все было приказное. Руки мыть перед едой русским приказала советская власть. Делать прививки от туберкулеза русским приказала советская власть.

Мы при малейшей возможности стремимся к несбыточному, а именно к коллективизму, а именно в форме крепостного права, и именно всегда против этого восстаем индивидуально. В этом кроется главный парадокс русской жизни. Русские при любой возможности, при любой предоставленной свободе стремятся сразу к двум вещам.

Первая – ходить по головам друг у друга, как это было в 90-е, грабить друг друга и обирать друг друга. Вторая – тосковать по крепостному праву как идеальной конструкции общества.

Поэтому вся русская жизнь – есть синусоида от крепостного права к бесчинствам идиотов, которые ходят по головам друг у друга, потом опять крепостное право, потом опять бесчинства идиотов, которые ходят по головам друг у друга, и так далее. В этом и есть специфика русской жизни. Дай нам свободу – мы пойдем по головам друг у друга и будем втайне мечтать о крепостном праве.

Это парадокс. Нужен контрпарадокс, чтобы его излечить.

Проблема – в фундаментальном недоверии русских друг к другу. На этом недоверии строится отчаяние от сиротства, без сильного отца, и стремление к крепостничеству как к ответственному отцовству. Ответственное отцовство в России есть крепостничество, а крепкий отец – есть патриарх. И от этого недоверия друг к другу мы, собственно, ничего другого не делаем, как ищем отца.

Февраль, 2015 год.

Наше неравноправие

Русские неравноправны. В том смысле, что права у всех русских не одинаковые. Это сами знаете. Права у русских и социальный статус каждого определяется правом права попирать. Чем больше законов, норм и установлений ты можешь попрать, тем выше твое социальное положение. Президент, например, наделен правом стрелять по парламенту из танков, а сержантик может пить водку в казарме и ходить с незастегнутой гимнастеркой. Я раньше думал, это мерзко, я думал, это гадко. А потом подумал, а вдруг неравное право презирать закон и есть основа русского общества, именно системообразующая такая фигня.

Если считать презрение к закону и людям основой стройной пирамиды российской жизни, то картина примерно такая:

1) есть подлинные русские граждане с мигалками, охраной и домом в Лондоне;

2) за ними похуже – люди с мигалками, но без Лондона. Тут надо отметить, что Барселона какая-нибудь приравнивается к Саратову. Если дом у тебя не в Лондоне – ты в отстое;

3) на третьем месте москвичи с пропиской и подержанным мерседесом Е-класса. Это уже эрзац-граждане. Разговаривать с ними еще не стыдно, но, в общем, уже незачем;

4) на четвертом месте в шкале гражданства идут нищие москвичи с их морщинистыми целлюлитными попками. У них носы с прожилками, неоправданно завышенная самооценка и лишний вес. Это тунеядцы, они угощают пивом легкодоступных ветрениц из своего квартала – Нинку да Зинку. Деньги на пиво у них от сдачи квартиры милой мамочки. Милая мамочка любезно перекинулась пару лет назад и позволяет своему мальчику больше не работать. При всей омерзительности тип нищего москвича котируется выше богатого приезжего;

5) богатый приезжий на пятом месте. У него дородное кавказское лицо, перстень, позапрошлая модель «семерки» «БМВ». Он тут дает денег кому надо и скоро станет депутатом. Он прохиндей с толстым слоем дремучих нравов родного аула;

6) на шестом месте стоят рабы москвичей – бедные приезжие. Зовут их Абдурахман Абдурахманович, не знаем их фамилии. Они рабы властителей золотых печаток и мигалок и домов в Лондоне, и они рабы всех;

7) внизу цепочки русского унижения, ниже всех рабов, обитают русские не из Москвы, презренные замкадыши. Они подозрительные идиоты. Им завещано-заповедано пить некачественный алкоголь, по пьяни им подобает гоняться друг за другом с топорами и боготворить царя.

Видите, как сложно и красиво народ русский устроен?

Так вот – хорошо, что остались сотни мигалок. Правильно это и справедливо. Потому что не могут же подлинные граждане смешиваться с человеческими отбросами на наших улицах.

Май, 2012 год.

Бывшие русские

В подмосковном Чехове толпа местных русских набросилась с травматами на азиатов, которые играли в футбол.

Это от досады. Местные русские понимают, что их вытесняют азиаты и вытеснили уже.

Если пройти по Жуковке, по Барвихе, по самым дорогим подмосковным поселкам, то пешие люди почти сплошь азиаты. Много азиатских женщин в очень азиатских нарядах.

А если пройтись по деревням победнее и попроще, то вообще везде на улицах только азиаты и русские старики. А на Красной площади в праздники вообще десятки тысяч азиатов собираются.

С этим можно спорить, а можно просто принять как факт: вы сдали эту страну. Смотрите – у вас в ментовке и прокуратуре северокавказцы. У вас абсолютно все, что надо делать руками, делают азиаты. Сложные какие-то вещи руками работают армяне и азербайджанцы – типа авторемонта.

А вы-то что делаете?

Вы сердитесь?

Не нравится вам видеть вокруг инокультурных странных приезжих, поезжайте в города, где их нет. В Минск поезжайте, в Киев поезжайте.

Белоруссия и Украина еще стоят, белорусы и украинцы все еще сами работают.

В отличие от вас.

И подумайте над такой разводкой: дело России в мире – обслуживать нефтегазовую трубу. Это за вас делают азиаты, а за ними присматривают в этом деле менты и прокуроры-кавказцы.

А вам кидают пряник, чтобы вы не воняли и не мешали людям работать. Разоретесь, получите два пряника. Хозяева трубы вас не боятся. Они про вас кое-что знают…

Они знают – вы ни при каких обстоятельствах не станете сами работать. Вы только станете орать, что вы русские. Только вы уже скоро будете бывшими русскими. Вы скоро станете воспоминанием о ленивых любителях выпить, населявших эту землю до прихода азиатов. Начинайте работать, черти, пока не поздно еще!

Май, 2013 год.

Моральное одиночество русских

Москва, Россия, XXI век. Люди в автобусе кричали: «Чурка, пересядь». Дело было в автобусе из Зеленограда в Москву. В передней части автобуса ехал господин монголизированной наружности.

Вот его фото, пассажира зовут Алексей, он гражданин России. Он говорил по телефону, не громко совсем, как сказали нам пассажиры. Он говорил по-русски, именно по-русски. И вдруг водитель остановил автобус, подошел к Алексею и сказал, что не поедет дальше, пока Алексей не пересядет назад. Крик поднялся. Тетенька кричала: «Понаехали, чурки!» Дяденька недобрый подошел и обещал чурку избить. Слово «чурка» пассажиров вдохновило, какая-то важная струна зазвенела в душах людей – они дали себе волю и много Алексею про чурок понарассказывали. А он-то объяснял им, что он доброкачественный чурка – он кореец по национальности, родился и вырос в России, он из русских корейцев, а совсем не то, что люди подумали. Народ поостыл, стал по-хорошему просить Алексея пересесть и не раздражать водителя.

Это было в Москве, в России, в XXI веке.

Но мы-то понимаем, что эта агрессия русских против русского с иной наружностью была не нахрапистой агрессией завоевателя. Русские люди в автобусе не были торжествующими победителями по жизни, атакующими человека второго сорта, с их точки зрения. Ровно наоборот. Это была агрессия слабых. Это была агрессия людей затравленных, забытых, забитых, людей растерянных, ненавидящих иных, но ненавидящих именно победителей по жизни.

Русские чувствуют, что проигрывают жизнь и судьбу, и срывают зло на Алексее. Русские проигрывают наглым и солидарным инокультурным людям. Русские проигрывают свои улицы агрессивным инокультурным, у которых все схвачено, за которых и менты, и депутаты, и префекты, и мэры. Русский человек родился на своей земле и вырос, а потом выяснил, что там, где он жил, – уже не его земля, чужая земля. Страшно стало быть иностранцем у себя на Родине русскому человеку. Он одинок тут на Родине с продажными властями и наглыми иноземцами. Он воет от морального одиночества и утешает себя слабохарактерными глупостями про «долго запрягает, дескать, да быстро ездит», дескать. Это вранье. Никогда ничего не запрягает и никогда никак не ездит – я так эту пословицу прочитываю.

Короче, русского корейца Алексея окунули в океан ненависти ни за что ни про что – вот и все запрягание.

А кто в политической России ответит на запрос русских на политическое представительство, на выражение взглядов?

Путин – государственник, он балансирует между интересами региональных и национальных элит, боится их напугать, разозлить. Путин верит, что русские ужасно умные лоялисты, что русские и так все понимают, что стабильность в их интересах, а потом и до русских дело дойдет.

А кто еще? Поткина расследуют по каким-то банковским махинациям. Нехорошо залетел Поткин в какие-то нежелательные дела. Ему не до русских.

Навальный подлизывает сапог Путину теперь, его американцы и московские мудрые евреи научили подлизывать сапог Путину и американцам одновременно, раздваивая змеиный язычок. Навальный был за русских, потом понял бесперспективность этого, стал за Женечку Альбац, потом Женечка Альбац присватала Навального американцам, которые научили теперь Навального стать хитрецом, который сразу за всех вместе.

Ну и кто ответит русским на вопрос о причинах их морального одиночества? Кто скажет русским, почему из-под них выдернули их землю и их историю, почему они были честными служаками, а это не спасло их от беды? Может быть, аттестованный чуркой русский кореец Алексей взялся бы разъяснить?

Октябрь, 2014 год.