Книга: Зона. Записки надзирателя - Сергей Довлатов

Добавлена в библиотеку: 12 ноября 2013, 13:58

Автор книги: Сергей Довлатов

Жанр: Современная русская литература, Современная проза

Возрастные ограничения: 18+
Язык: русский
Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
Город издания: СПб
Год издания: 2013
ISBN: 978-5-389-01551-7 Размер: 432 Кб

Комментарии [1] |
Просмотров: 21350 |
- 0
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
0 Оценок: 0

сообщить о неприемлемом содержимом

Авторские права соблюдены

Описание книги

Довлатовская «Зона» – это четырнадцать эпизодов из жизни зэков и их надзирателей, истории сосуществования людей за колючей проволокой, рассказанные просто и с отрезвляющим юмором, за которым совершенно ясно можно расслышать: «Ад – это мы сами».

Последнее впечатление о книге

books_knyazzz_myshkin:
17-06-2025, 13:54

Первое знакомство с творчеством Сергея Довлатова состоялось у меня чуть больше 10 лет назад. Тогда по рекомендации друга прочел у него небольшую повесть "Наши".

Ещё

Повесть в целом понравилась, приглянулся и авторский стиль, и незаурядный юмор где-то на грани чёрного, но беззлобный с лёгким оттенком печали. Правда читать что-то ещё у Довлатова я не стал - уж слишком он был далёк от убеждений и ценностей, которые я разделял. Не близок он и сейчас, но недавно мне на глаза попался сборник его повестей и я подумал: "А почему бы не почитать? Писатель без сомнений талантливый, а убеждения не обязательно разделять. Можно их критически осмыслить, с чем-то согласиться, что-то не принять". И вот отзыв на повесть "Зона. Записки надзирателя".

В основу повести легли собственный опыт и впечатления автора, полученные во время армейской службы в начале 60-х годов в рядах военизированной охраны (ВОХР) в системе исправительно-трудовых лагерей Коми АССР. Первые наброски Довлатов стал делать ещё во время службы, основная часть была написана в 60-е, но издана повесть была только в США в 1982 году после эмиграции писателя из Советского Союза.

Повесть состоит из полутора десятков фрагментов, где запечатлены эпизоды жизни и быта лагерной охраны и заключенных. Главный герой Борис Алиханов - альтер-эго Довлатова - солдат-срочник ВОХР из числа охраны исправительно-трудового лагеря в одном из посёлков Крайнего Севера. Ленинградец, выходец из интеллигентной семьи, Алиханов чужд как среде надзирателей, так и среде заключенных. Его цепкий взгляд пытается беспристрастно фиксировать события, выхватить из серой каши солдатско-зэковских будней яркие и зачастую парадоксальные эпизоды, а пытливый ум - переосмыслить происходящее по обе стороны колючей проволоки. Эпизоды, как правило, трагичны или, скорее, трагикомичны. В них часто сочетаются несочетаемые вещи. Так, в закоренелом рецидивисте и душегубе могут проснуться совершенно нехарактерные ему чувства; надзиратель может спасти зэка от неминуемой расправы, а зэки чуть не до смерти "отделать" надзирателя за то, что помешал карточной игре. Грезившая о Гейне и Шиллере девушка Катя может без памяти влюбиться в бездушного солдафона капитана Егорова и по примеру жён декабристов рвануть за ним в тайгу где в умывальнике лёд, снега наметает до форточки, а вместо Баха лай собак и визг пилорамы.

Эпизоды из лагерной жизни перебиваются письмами автора издателю. В них он размышляет о человеческой природе в условиях свободы и несвободы, исторических коллизиях и опыте жизни в СССР и США.

Лейтмотивом повести выступает идея, что надзиратели и заключенные мало чем отличаются друг от друга. Говорят на одном и том же языке, поют одни и те же песни, даже скрашивают свой скудный досуг примерно одинаково. Зона в понимании Довлатова - это советское общество в миниатюре со всеми его пороками и недостатками (про достоинства тут речи не идёт, ибо какие достоинства у Зоны!). Здесь и взаимоотношения "надзиратель-заключённый" (в широком понимании "власть-народ" или вообще "палач-жертва"), и копии "партийных органов", и показной интернационализм, и работа "ради галочки", и "низкопробная культура" и тэдэ, и тэпэ. На контрасте в письмах издателю размышления о том, как "свободно" живётся в США. Для тех лет это был мощный тренд: СССР - "империя зла" или "тюрьма народов".

По прошествии значительного для истории временного промежутка позволю себе с Довлатовым не согласиться. Во-первых, в любом временном периоде в независимости от географии закрытое сообщество (армия, тюрьма, религиозная секта) в большинстве своём зеркально копирует модель того общества, внутри которого оно находится. Только зеркало это кривое и все недостатки, присущие обществу большому, в малом приобретают гипертрофированный характер. По-хорошему, рядом бы привести пример американского общества через призму их тюремной системы, да и вообще покопаться в нюансах столь любимой всеми американской "свободы". Но Довлатов этого не делает. Во-вторых, при всех своих недостатках СССР и советское общество обладали массой достоинств, демонтаж которых запустил по всему миру необратимые процессы, плоды которых мы сейчас пожинаем и ещё долго пожинать будем. А Довлатов, как-никак, усилия к этому демонтажу приложил. Только сорок с лишним лет назад ими это виделось как "благо", а сейчас несколько иначе.

Тем не мене, повесть "Зона" я считаю достаточно сильной как в качестве кривого зеркала времени, так и в качестве продолжения "каторжного/тюремного/лагерного" опыта русских писателей с прямыми отсылками к Шаламову и Солженицыну (при всей моей нелюбви к нему!) и далее по восходящей к классикам - Достоевскому и Чехову. К прочтению рекомендую и читаю Довлатова дальше.

Свернуть

Остальные комментарии

Читать

Читать книгу "Зона. Записки надзирателя" Сергея Довлатова

Купить легальную копию

Практически каждое произведение в творчестве Довлатова представляет собой тот или иной жизненный опыт автора, переосмысленный и воплощенный на бумаге.

Этот роман как раз из таких, рассказывающего об опыте работы Довлатова надзирателем в исправительной колонии в Коми.

Трехлетняя работа автора и его впечатления вылились в роман, состоящий из 14 новелл, в которых рассказывается о жизни заключенных и надзирателей.

По сути, роман является лагерной прозой, но в ней гораздо более светлых оттенков, нежели было у Солженицына и Шаламова. В ней автор не пытается найти и вытянуть на свет все грязное, а наоборот, пытается и в таких тяжелых условиях найти что-то человеческое и хорошее.

--------------------

Habent sua fata libelli. — "У книг своя судьба." (Теренциан Мавр, De litteris, около III века)

Цитировать

KontikT:
29-01-2022, 13:37

Совсем не зацепила книга. И это при том, что мне интересно читать порой про заключенных и ссыльных. Но здесь какие то обрывки, огрызки- как их все друг с другом связывать непонятно было.

Ещё

varvarr:
23-11-2021, 17:45

Каждый очерк как брильянт, фразы золотые через раз. На мой скромный взгляд, стилистически это абсолютно чумовое произведение являет собой образец совершенства.

Ещё

ximiko_o:
16-12-2020, 13:55

Довлатов для меня , как глоток разряженной литературы , между другими писателями. Очень легко , иронично и беззлобно. Казалось бы люди с тяжелыми судьбам , не лучшие люди , не худшие люди.

Ещё

Zhenya_1981:
23-11-2020, 08:49

Мрачная книга. И авторский юмор только усугубляет эффект.

Думаю, её нужно обязательно читать как почитателям, так и ненавистникам Довлатова чтобы лучше понять откуда растут ноги у его мировоззрения, диссидентства, алкоголизма.

Ещё

До "Зоны" я читал только "Компромисс" (который мне очень понравился). Думаю, что теперь он понравился бы мне ещё больше. С другой стороны, начинать знакомство с Довлатовым с "Записок", наверное, не стоит, а то до других книг могут не дойти руки.

Одна из главных мыслей "Зоны" достаточно проста: Советский Союз - это и есть зона. Большой лагерь, где надзиратели и заключенные могут легко поменяться местами, где они живут в почти одинаковых условиях и имеют почти одинаковые права и обязанности. Эта теория "равноправия" остроумна и наверняка имеет под собой основание. Но уж слишком часто автор её доказывает. Вообще, в "Зоне" много интересных идей и остроумных мыслей. Но иногда кажется, что Довлатову так важно, чтобы его наверняка поняло как можно больше читателей, что он интенсивно вдалбливает свои мысли там, где достаточно было бы одного намека. Жертвует художественностью книги в угоду её доступности. Мне не очень понравилась заочная полемика с Шаламовым (его я пока не читал - боюсь). Автор упрекает Шаламова, что у того всё слишком черное и он не видел того, пусть немногого, но всё-таки хорошего, что было в лагере. Например - прекрасный блатной язык. ******!!! Нет, правда. *******!!! Мне кажется, что Довлатов слишком далеко зашёл в своей теории всеобъемлющего лагеря. Думаю, если бы Сергей Донатович побывал в шкуре заключенного (а он имел на это все шансы), вряд ли бы он на зоне слишком увлекался филологией. Если его так сломала роль надзирателя, то чтобы с ним стало от роли заключенного? Хотя... Написал же Губерман целые главы в автобиографии о живительной силе русского мата на примерах своего лагерного опыта. Справедливости ради, его заключение так же отличалось от Шаламовского, как лагерь пионерский от лагеря исправительного. И всё же.

Ну, довольно о грустном. Книга-то, несмотря на мрачность, жизнеутверждающая. Она о том, что везде можно найти как плохое, так и хорошее. И что деление людей на плохих и хороших в корне неправильно. В людях намешано всякого. И только жизненные обстоятельства, окружающие люди, среда решают в какую сторону склонится в человеке чаша весов добра и зла. Я совершенно согласен с этой теорией, она мне давно близка. Я и сам об этом иногда думаю (хоть и не сидел, и не охранял). Автор дальше сворачивает эту мысль к тому, что в условиях лагеря чаша весов чаще склонялась в сторону плохого. В обоих лагерях - внутреннем и внешнем. И с обеих сторон барачных стен.

Понравился тон рассказа - живой, естественный, искренний, но при этом без ужасающих подробностей. Они видны между строк.

Истории из зоны перемешаны с письмами американскому редактору, написанными двадцать лет спустя. Это создаёт эффект третьего измерения, разбавляет мрачность лагерных рассказов и доказывает одну из главных мыслей этих записок - "ад - внутри нас". Можно поменять страну лагерей на самую свободную страну в мире. Можно поменять медицинский и технический спирт на самые изысканные напитки нью-йоркских пабов. Можно в плавках с нарисованным огурцом переплыть Миссисипи вместо того, чтобы в шинели и кирзовых сапогах тонуть в сугробах русского севера. Но нельзя убежать от собственного внутреннего ада.

К счастью для нас, Довлатов пытался освободиться из своего ада не только с помощью самолета и алкоголя, но и с помощью литературы. Внутри каждого из нас есть свой ад, но только у избранных есть и своё чистилище.

Свернуть

niksimohin:
24-03-2020, 09:12

С Довлатовым у меня уже второй раз так: читаешь, испытываешь эмоции, а в конце - пустота. Как будто я пережил это вместе с автором и теперь нужно начинать новый жизненный этап.

Ещё

O_L_S89:
31-07-2018, 06:21

А я сегодня книгу прочитала. За ночь, в прямом смысле этого слова. Довлатова. «Зону». Внезапно, да? Во-первых, томик был внезапно найден на полках у родителей.

Ещё

Во-вторых, в 2015 году ходили на творческий вечер Александра Филиппенко, и он читал отрывок - на зоне ставили спектакль в честь 7 ноября, про Ленина, Дзержинского. И увидев томик «Зоны» что-то мне подсказало - вот и источник. И если б не это обстоятельство, то может (крайне маловероятно!) я б и не взялась за «Зону». Книга - записки Довлатова о работе надзирателем, чередующиеся с письмами к редактору с просьбой опубликовать эти записки. Уже будучи в Америке. Это не цельное повествование, так как материал был сфотографирован и вывезен за границу мыслимыми и немыслимыми способами. Так что появлялись записки по мере поступления и в довольно разрозненном состоянии. «От хорошей жизни писателями не становятся» - считал Михаил Зощенко. Вот и Довлатова посетила муза писательства после трёх лет университетов в системе ВОХРа. Цель Довлатова - не описывать ужасы и физиологию лагерной жизни. Книга о жизни и людях, как говорит сам автор. О том, до какого животного состояния может дойти человек. О том, как мало различий между надзирателем и заключённым. О свободе и её относительности. О добре, зле и , опять же, их относительности. «...дело в том, что зло произвольно. Что его определяют - место и время. А если говорить шире - общие тенденции исторического момента. <...> Поэтому дай нам Бог стойкости и мужества. А ещё лучше - обстоятельства времени и места, располагающих к добру...»

Свернуть

Hanochka:
23-07-2018, 23:24

Сильно. Цепляет. Я все никак не доберусь до солженицивского архипелага, а "Зона" стала неким таким перевалочным пунктом. Думаю, они идеальна в качестве первой книги к ознакомлению с лагерной темой.

Ещё

TibetanFox:
13-01-2017, 03:55

Довлатов в своей обычной манере — трагическая простота с вкраплениями смехуёчков сквозь скрежещущие от неуютности жизни зубы — показывает читателям, что любое место лишения свободы становится сакральным.

Ещё

Оно затрагивает не только тех, кто отбывает наказание, но и тех, кто за ними надзирает, так что первых от вторых иногда очень трудно отличить. Обволченные люди, которые существуют в каких-то немыслимых условиях, но при этом не превращаются в труху, а как-то умудряются шутить, приспосабливаться, вести дела, строить планы... На этом фоне сам альтер-эго Бориса Алиханов смотрится даже противоестественно: вот зэки сидят и точно знают, что делать и что они будут делать потом, а он вроде как на свободе, но при этом в жизненных координатах и путеводных огнях полный раздрай.

Сергей Донатович всегда хорошо знал то, о чём писал, так что его наблюдениям можно верить. Литературоведы много спорят о том, зачем этой нежно выпестованной повести, которая на самом деле всё равно представляет себе кучку новелл с общим местом и примерным временем действия, нужно обрамление в виде писем. Чтобы было более автобиографично? Чтобы связать эти фрагменты воедино? Наверное, всё сразу. Мне кажется, что больше всего эти письма нужны, чтобы смазать особенно жёсткие места, выдернуть нас на секунду из этой морозной и душно-угарной реальности — эй, очнись, ты тут, читаешь в тёплой квартирке у уютной лампы за кружкой чая. Они там, держи дистанцию.

В отличие от большинства другой лагерной прозы, в "Зоне" нет упора на какие-то детали быта, которые нас должны поразить своей суровостью. Всё это упоминается вскользь, как декорации. На сцене человеческие чувства, которые одинаковыми бывают что на воле, что за решёткой. только на зоне они острее и ярче, чтобы пробиться через это отупление и мороз, поэтому и смотрятся более выпукло. А так что музей Пушкина, что редакция газеты, что место отбывания наказаний — всё одно. Человеческое варево страстей.

Свернуть

Kansyello:
5-01-2017, 12:10

В уходящем году открыла для себя этого писателя. И все три книги,которые я прочитала были абсолютно разными. Эта - самая тяжелая. Если в предыдущих двух, я думала,что автор пишет только в юмористическом жанре,то эта книга разубедила меня раз и навсегда в этом.

Ещё