Текст книги "Закон цикличности"

Сергей Дубянский
Закон цикличности

Саша закрыл книгу и небрежно швырнул ее к другим, уже образовавшим в угле небольшой пестрый холм. При этом особого разочарования не возникло, ведь еще в магазине он знал, что не найдет в ней ничего полезного. Зачем он купил ее? Наверное, по инерции… или нет, скорее, потому что надежда умирает последней. А жить без надежды было невозможно – надежды, в конце концов, разобраться в окружавшем его кошмаре.

Это поначалу Саша читал подобные книги с интересом, но потом разгадал хитрость авторов – с десятой или двадцатой попытки он сообразил, что, несмотря на кажущуюся простоту рекомендаций, везде присутствовало нечто невозможное, будь то язык лягушки трех лет и трех месяцев отроду; жир, вытопленный из некрещеного младенца; сборы трав, не значившихся ни в одном справочнике, и прочие бредни, неизвестно на кого рассчитанные. Впрочем, почему неизвестно? Он ведь покупал их.

…Надо вынести всю эту дрянь на помойку, – решил Саша, – а дальше что?.. Вопрос казался элементарным, и ответ подразумевался такой же элементарный – жить. Только как жить среди всего этого, не объяснял никто.

Приближалась ночь – время сна… вернее, снов. …Как, оказывается, две буквы меняют значение слова! Вот тебе и грамматика!.. Саша посмотрел на полупустой пузырек с белыми таблетками. Если проглотить одну из них, то «спать», будет означать, именно, спать, а если нет, то, что оно будет означать?..

Врач говорил, что таблетки вызывают привыкание и предназначены только для критических ситуаций. …А если каждую ночь ситуация критическая?!.. Нет, но я не хочу подсесть на «колеса» – с матерью-то что тогда будет?.. Вчера я принимал их, значит, сегодня надо сделать перерыв…

Саша осторожно прошел в комнату, именовавшуюся «гостиной». …Почему, если гостей у нас никогда не было?..

Здесь Саша лукавил, ведь в их прошлом доме гости бывали часто – просто последний год казался таким бесконечным, что очень подходил под определение «никогда». …И зачем здесь три комнаты?.. Нам с матерью хватило б двух, а «гостиная», выходит, для Него?.. Но Он не нуждается в жилплощади – Он существует везде и нигде одновременно… по крайней мере, так говорится в дурацких книгах… Завтра же выброшу их все…

Саша приоткрыл следующую дверь и прислушался. Дыхание матери было тихим и ровным, а, значит, подходить к постели необходимости не было. Осторожно закрыв дверь, он вернулся к себе, разделся и залез под одеяло; закрыв глаза, быстро-быстро зашептал:

– Отче наш, Иже еси на небесех…

Общение с Богом Саша еще мог допустить, потому что в Библии все выглядело более-менее понятно – вызывала сомнение только заинтересованность Творца к своим созданиям… но ведь надежда-то умирает последней…

– Перестань ты ерундой заниматься!.. – рассмеялся знакомый голос, – причем тут Бог?

Саша знал, что никакого голоса нет, потому что не раз включал на ночь магнитофон и всегда извлекал утром абсолютно чистую кассету. Но все-таки голос звучал, и не общаться с ним было невозможно – можно прикусить язык, но не мысль, возникающую помимо твоей воли.

– Отдай мне ее!.. – привычно потребовал голос.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответил Саша устало – так же, как отвечал каждую ночь, – что тебе отдать?..

– Если я объясню, ты сойдешь с ума!.. Просто отдай ее!..

Несмотря на рост, мускулатуру и целые пятнадцать прожитых лет, Саша в душе оставался ребенком, и в такие минуты готов был расплакаться от собственного бессилия.

– Ну, возьми! Возьми все, что хочешь!.. Только уйди!.. Я спать хочу, понимаешь?..

– Я не хочу брать ее сам, – голос вздохнул, – это будет неправильно. Ты должен отдать ее.

…Черт с ними, с врачами!.. Саша встал и открыв пузырек, вытряхнул на ладонь таблетку; торопливо запил ее заранее приготовленной водой, и снова лег.

– Я придумал, – вдруг объявил голос, – ты догадаешься, а я дам тебе взамен…

Голос «поплыл», превращая слова в неясные, мяукающие звуки, пока, наконец, не исчез совсем, унеся с собой, и свою тайну, и все впечатления прошедшего дня – как плохие, так и хорошие.

* * *

Открыв глаза, Саша увидел безразлично смотревшее в окно хмурое утро. В теле ощущалась вялость и мысли были какими-то неповоротливыми, но это ведь такая мелочь, в сравнении с тем, что ночь закончилась.

…Если смерть выглядит так же, как действуют таблетки, то это очень здорово… Взглянув на часы, он обнаружил, что даже проспал лишние пятнадцать минут. Вскочил с постели; забежав в ванную, плеснул в лицо холодной водой и сразу почувствовал себя в форме. Привычным маршрутом миновал гостиную и открыв дверь к матери, непроизвольно задержал дыхание. …Я ведь вчера проветривал!.. Скорей бы лето, чтоб не закрывать окна… хотя к лету и здоровье ее наладится…

– Доброе утро, мам. Как спалось?

Женщина сидела на постели, пристально глядя в окно, но «небесное телевидение» демонстрировало лишь ровный серый квадрат неба.

– Нормально, – она повернула голову, – я сегодня еще раз попробую встать. Вот, позавтракаю, наберусь сил… вынеси, пожалуйста это … – она покраснела, как, впрочем, и каждый раз, когда обращалась с подобной просьбой, – Господи, как я устала!..

– Ничего, мам, мне не трудно, а врачи сказали, что скоро ты выздоровеешь… – Саша полез под кровать и выдвинул зарытый крышкой ночной горшок, – все у тебя пройдет…

– Конечно, пройдет… – пока сын не успел подняться, она погладила его по голове, – смотри, как руки хорошо работают.

– Мам, все у тебя будет работать…

…Только когда?.. (эта мысль преследовала Сашу постоянно) Скорей бы уж она стала такой, как раньше…

– Я сейчас завтрак сделаю, – сказал Саша, вставая, – как всегда, яичницу с гренками?

– Если не трудно… как я делала папе.

– Не трудно, – не дав ей углубиться в воспоминания, Саша вышел, неся горшок в вытянутой руке, чтоб отдалиться от отвратительного запаха, ползшего из-под крышки.

* * *

– Вон, гляди, жирдяй пошел! Блин, как он меня бесит!..

– Какой он жирдяй? – фыркнула Светка, – может, качается…

– Кто? Он? – Костя расхохотался, – жопу он на диване качает со своими книжками. Качок, блин!.. Хочешь я его отоварю?

– Кость, хватит! – возмутилась Светка, – тебе скучно, да?

– Скучно, – подтвердил парень, – бабок нет…

– У меня, между прочим, есть «стошка», – Светка покрутила купюрой перед его носом.

За время этого разговора фигура, на полголовы возвышавшаяся над прохожими, уже скрылась за углом. Ее дальнейшее обсуждение перестало быть актуальным и на первый план вышла перспектива красиво истратить внезапно появившиеся деньги.

– Добытчица ты наша, – Костя обнял девушку и почувствовал, как та, расслабившись, доверчиво прижалась к его плечу. Он бы с удовольствием продлил это мгновение, но ехидная ухмылка Максима заставила руку опуститься.

– Не хило, когда тебе по стольнику каждый день дают, – вздохнул Максим с завистью, а Светка засмеялась, окинув победным взглядом своих «кавалеров». Уж она-то умела просить у отца деньги – благо, было, что просить.

– По пиву? – предложил Максим, решив не изобретать никаких новшеств, – угощаешь?

– Я всегда угощаю.

– У меня тоже есть кое-что, – Костя подбросил на ладони несколько монет.

– Ничего, – Максим мечтательно посмотрел в небо, – осенью у меня тоже бабки будут.

– Значит, с первого сентября угощаешь ты, – Костя положил руку на плечо друга.

Выстроившись друг за другом, они двинулись по узкой скользкой тропинке. По одну ее сторону раскинулось «море», поглотившее всю проезжую часть (в его мутных водах покачивались крохотные суденышки окурков); а по другую – узкий «залив» подмывал черные от грязи и выхлопных газов, горы таящего снега.

На остановке, откуда вода ушла каким-то чудесным образом, образовался большущий остров с вереницей киосков, один из которых носил непонятное имя – «Орион». Это был их любимый киоск. Его ассортимент никогда не менялся – менялись лишь продавщицы, раз в неделю. Танька «малолеток» не обслуживала, объясняя это «принципиальностью жизненной позиции», но, скорее всего, она просто боялась милиции. Зато Марине, похоже, было плевать и на принципы, и на милицию, и даже на висевшее прямо над окошком объявление: «Лицам, не достигшим восемнадцати лет, спиртные напитки и сигареты не отпускаются». (Кстати, а кто с первого взгляда определит, что Косте нет восемнадцати?..)

– Засрали город, – Максим перешагнул проросшую из-под снега кучку собачьего дерьма.

– Когда импортное кино смотришь, они там в дом заходят не разуваясь, и прямо в ботинках падают на постель, – вспомнила Светка, – мы в прошлом году с родичами в Египте отдыхали – ни фига там нет такого. Неужто в Америке улицы моют?

– Фуфло все это! Какой придурок будет мыть улицы?..

– Курить взять? – Костя ступил на шаткий настил, заботливо уложенный перед киоском.

– Возьми легкий «Pall Mall», – попросила Светка, отдавая деньги. Сама она выглядела такой маленькой и худенькой, что даже «добрая» Марина, обслуживая ее, косилась по сторонам, но Светка не обращала на это внимания – главное, что Костя не считал ее ребенком, а на мнение остальных ей было плевать.

Устроились они на низенькой металлической оградке, сразу прогнувшейся под их весом. Летом за ней появится редкая жесткая трава, именуемая «газоном» (так значилось на табличке – «По газонам не ходить. Штраф 500 руб.»).

– Кость, – Максим ткнул пальцем в двигавшихся мимо людей, – твой друг возвращается.

Нескладная фигура, которую они обсуждали менее получаса назад, двигалась в обратном направлении. Теперь была хорошо видна не только массивная спина, но и лицо, цветом походившее на талый снег, и глаза сосредоточенные на чем-то невидимом остальным людям. Такой взгляд лучше любого бульдозера расчищал дорогу; некоторые потом матерились, выбираясь из лужи, но делали это тихо, не привлекая к себе внимание.

– Монстр, блин, – заключил Костя.

– Откуда он такой взялся? – но Светкин вопрос повис в воздухе, потому что никто не мог на него ответить.

Информация о новичке, появившимся в их классе прошлой осенью, ограничивалась тем, что зовут его Саша, с абсолютно безликой фамилией, Сидоров. Учился он неплохо и деньги на все мероприятия сдавал исправно (хотя и не посещал их), поэтому у учителей не возникало повода вторгаться в его личную жизнь. Одноклассникам же было просто не до него – они вдруг открыли, что в пятнадцать лет жизнь совсем не такая, как в четырнадцать и уж тем более не такая, как в тринадцать. Мальчишки постепенно обретали мужскую притягательность, а девчонки совершенно неожиданно оказались не менее привлекательными, чем знаменитые фотомодели – а, самое главное, они находились рядом, а не за глянцем журнальных обложек и холодным стеклом телеэкрана. Так кому ж будет интересен чужак, не отличающийся, ни красотой, ни общительностью, с неизменной регулярностью посещавший лишь два места – гастроном, где покупал исключительно еду, и книжный магазинчик (последнее, вообще, было необъяснимо!). Похоже, и сейчас он шел, именно, оттуда, сжимая в руке толстую книгу в зеленом переплете.

– Книголюб хренов, – Костя закурил, выбросив через плечо опустевшую бутылку, – откуда, вот, у него столько бабла? Одет, как красавчик… такая куртка не меньше десятки стоит.

– А ты пойди и спроси, – Максим прищурил глаз, ожидая реакции, но она последовала с неожиданной стороны.

– Пацаны!.. – Светкины глаза весело блестели, и блеск этот становился все азартнее, по мере того, как в бутылке убавлялось пиво, – я спрошу!.. И спорим, я сейчас притащу его?..

– На фиг он тут нужен, – Костя пожал плечами.

– Спорим, – вдруг согласился Максим, – на пиво. Только проиграешь ведь. Он же в упор никого не видит. У него мозги повернуты не в ту сторону, что твои.

– А, вот, и спорим! Думаешь, не смогу, если захочу?

– Э-э!.. Вы чего?.. – Костя переводил взгляд с одного спорщика на другого.

– Костик, – Светка погрозила ему пальцем, – я не твоя собственность. На, допей, если хочешь, – вручив обалдевшему Косте почти пустую бутылку, она соскочила с «жердочки», и легко прыгая по едва заметным кочкам, устремилась за ничего не подозревавшим «книголюбом».

– Макс, чего делается-то? – Костя повернулся к другу.

– Да, пускай, – тот небрежно махнул рукой, – возьмет еще пива, тем все и закончится. Ты видел, чтоб он на кого-нибудь из девок глаз положил?.. Не переживай, никуда твоя Светка не денется… Слушай, а у тебя с ней было что-нибудь? Ты ж каждый день у них дома тусуешься – блин, не поверю, что вы там только математику долбите!..

– Пошли, просадим мои пятаки, – предложил Костя, резко обрывая неприятную тему, и зашагал к игровым автоматам, располагавшимся под круглым навесом, похожим на грибок.

– Спорим, сейчас она вернется? – не унимался Максим.

– Заколебал ты своими спорами!.. – Костя бросил первую монету, и на экране замелькали картинки, но комбинация из двойки, банана и туза не давала шансов на выигрыш, – ну, господи, помоги, – он бросил вторую, но Бог, либо не успел среагировать, либо воспринял подобную просьбу как издевку, – финиш, – Костя встряхнул на ладони оставшийся рубль, – пошли.

– По телеку говорили, что в них реально нельзя выиграть. Там меняют одну микросхему, и нужные комбинации тупо не выпадают. Слушай, а куда мы идем? – Максим остановился, зная, что для Кости вопрос дальнейшего времяпрепровождения решался просто – достаточно включить компьютер, и день, считай, пролетел. Ему же самому дорогую технику обещали только к осени, когда вернется отец, вахтовым методом тянувший какие-то ЛЭП. Осенние месяцы считались в их семье самыми хорошими – в позапрошлом году они, например, купили мебель, в прошлом – машину. А о чем можно говорить в конце марта, если все оставшееся время приходится жить на одну зарплату матери?..

– Что-то Светки долго нет, – заметил Костя.

– И что? Ты будешь, как идиот, стоять здесь до посинения? Может, она уже дома… ну, чтоб пиво нам не ставить.

Костя знал, что Светка так никогда не поступит, но сравнение с идиотом его задело.

– Ладно, пошли ко мне, – предложил он, – мне игрушку новую принесли; не знаю, скачать ее или не стоит – там какие-то рыцари, драконы…

– О! Пошли! – Максим любил, когда проблемы разрешались сами собой.

* * *

Когда широкий черный «язык» с аппетитом втянул диск, Костя открыл форточку и достал сигареты. Это являлось для Максима вторым (после компьютера) предметом зависти – родители разрешали Косте курить. Вообще, они были людьми прогрессивными и считали, что ребенок (это Костя-то ребенок!..), во избежание дурного влияния, все должен пробовать дома. Если он, к примеру, начал курить, то пусть не прячется и курит нормальные сигареты, а не «травку» неизвестно с кем; если выпивать, то хорошее вино, и по праздникам, в семейном кругу, а не в подъезде «палёнку», от которой и загнуться не долго. Если Костя не врал, то мать даже купила ему пачку презервативов и сказала, что женщину, если таковая появится, лучше привести домой, а не шляться по притонам.

– Долго грузится, – Максим оторвал взгляд от вырисовывавшегося на экране средневекового интерьера.

– О, Светка идет!.. – Костя прильнул к стеклу, – Свет! – он придвинул стул и высунулся в форточку, – Свет, мы тут!.. Не слышит… Макс, я мухой!

…И что он в ней нашел?.. – презрительно подумал Максим, – ни сиськи… ни фига. Даром, что пивом поит. Мне, вот, нужна, как в «Плейбое»… или, по крайней мере, как Танька Клюева, только она, дура, счастья своего не понимает…

Дверь за Костей захлопнулась, и Максим тут же занял его место. Предстоящая сцена казалась куда интереснее совсем не страшных чудищ, населявших виртуальный замок.

* * *

– Постой! – Костя шагнул прямо в лужу, но зато успел схватить девушку за рукав.

– Чего тебе? – она обернулась с таким видом, что Костя растерялся.

– Ну, это… – он отпустил руку, – чего жирдяй-то?..

Светка боязливо оглянулась и ничего не объясняя, поспешно скрылась в подъезде, а Костя, так и не поняв, что произошло, остался на улице.

Как правило, Светка механически захлопывала дверь квартиры и больше не вспоминала о ней, но сейчас аккуратно повернула замок на два оборота; потом включила свет, не взирая на то, что за окном вовсю забавлялся изрядно подросший день, и даже закрыла дверь в комнату, чего обычно не делала, чтоб слышать, когда вернутся родители.

На какое-то время принятые меры создали иллюзию защищенности, но неожиданно возникла мысль: …а вдруг в квартире кто-то есть?.. Вскочив, она распахнула свою дверь и уселась на диван, пристально вглядываясь в пустую прихожую. Память вернула ее к исходной точке, когда она отдала Косте недопитое пиво и побежала догонять Сашу Сидорова.

По мере того, как расстояние между ними сокращалось, в Светке росло чувство тревоги. Легкий пивной кураж улетучился гораздо быстрее обычного, и она подумала, что зря затеяла эту глупую игру; хотела повернуть обратно… но не смогла. Такое с ней случалось впервые – сознание отдало команду, а тело делало прямо противоположное. Если Саша хотя бы смотрел на нее, она б объяснила свое состояние, например, гипнозом, но он ведь даже не обернулся, продолжая двигаться, как танк!..

…Что я собираюсь ему сказать? – спохватилась Светка, чувствуя, что, в конце концов, догонит его, – привет, я – Света?.. Он и так прекрасно знает, кто я. Спрошу, какие книжки он читает?.. Зачем?.. Они мне нужны, его книжки?.. Предложу выпить пива?.. Господи, какая я дура!.. Сознание в очередной раз приказало остановиться, но ноги сделали очередной шаг.

…Нет, все было не так, ведь ноги сами не могут ничего делать… – сообразила Светка; закрыла глаза, пытаясь найти ошибку, – я шла, будто не сама – будто кто-то подталкивал меня в спину!.. Прикосновение чужих рук возникло настолько явственно, что она даже обернулась, но сзади, естественно, никого не было. …А потом меня отпустили!.. Точно! «Руки» пропали, и я поняла, что дальше идти не обязательно…

Светка втянула ноги на диван, стараясь утратить связь с землей, на которой происходили такие странные вещи, и затаилась, вжавшись в подушку, но страх не просто продолжал жить – он рос. Перед глазами стали возникать самые жуткие сцены самых жутких триллеров, и в роли жертвы почему-то всегда оказывалась она. Руки, только что толкавшие в спину, теперь тащили ее под мерзко визжащую бензопилу, сбрасывали в бездонную шахту, укладывали на жертвенный стол, топили в ванне. Она в ужасе ждала развязки, но ничего не происходило, и постепенно спокойная тишина квартиры делала видения бледнее, низводя их до уровня фантазий. Здесь это были лишь фантазии…

Мир разделился на две несоизмеримые части: ту, что находится внутри квартиры – знакомая до мелочей и потому подвластная ей; и необъятную территорию, где правят неведомые враждебные силы, и, словно подтверждая эту гипотезу, раздался резкий звонок. Сердце замерло, будто разом оторвались снабжавшие его кровью сосуды, но жизнь почему-то не покинула тело. С минуту Светка вслушивалась, не начнет ли трещать дверь, но в тишине лишь повторился звонок – требовательный, не терпящий возражений. Тот, чуждый мир пытался проникнуть в ее убежище, только пока делал это корректно, в рамках существующих правил.

Согласно этим правилам, Светка на цыпочках вышла в коридор. Оставалось заглянуть в глазок, но что она там увидит?..

– Свет, открой! – не доверяя электромеханике, крикнул пришелец голосом Кости, и это сразу разрядило обстановку – сердце обрело нормальный ритм, кровь устремилась к мозгу, вновь заставляя его работать.

– Заходи, – Светка быстро приоткрыла дверь.

Костя юркнул в образовавшуюся щель, и дверь тут же захлопнулась.

– Ну, мать, ты даешь! – он наклонился, снимая кроссовки, – чего случилось-то? Если этот козел напрягал тебя, я, блин, порву его на британский флаг!..

Пройдя в комнату, Костя привычно уселся за стол – не хватало только ненавистной тетради по математике. Возникшая ассоциация была не самой приятной, потому что Костя не любил, когда что-то не получалось, а в алгебре с геометрией это происходило сплошь и рядом. Но при этом существовали и положительные аспекты занятий – когда, например, Светка склонялась к учебнику и ее волосы касались его щеки… правда, она сразу, краснея, убирала их за ухо.

Костя улыбнулся своим воспоминаниям, но улыбка эта никак не вписывалась в Светкино настроение. То, что еще вчера дрожало в ее сознании, словно рука тянущаяся к запретному плоду, вдруг утратило значимость, в сравнении с… с… Светка почувствовала насколько беден ее лексикон. В школе им не преподавали язык, которым можно было б сформулировать то, что лежит за гранью обычных человеческих отношений.

– Ну, чего случилось-то?.. – напомнил Костя.

– Ты понимаешь… – начала Светка, заранее зная, что скажет совсем не то и не так, – я шла за ним, как привязанная… вернее, не как привязанная, а будто кто-то толкал меня, а потом вдруг убрал руки, и я пошла домой….

Костя смотрел удивленно, ожидая продолжения, и не дождавшись, спросил:

– Кто убрал руки? Жирдяй?.. Он что, лапал тебя?..

– Да какой жирдяй?.. – Светка подошла к окну. …Блин горелый!.. Я никогда не смогу объяснить ему!.. Унылый, затопленный водой двор показался не просто пустым, а необитаемым …и дома тоже необитаемы; островок жизни заключен в этой комнате, а остальное – уже мертво…

Светка попыталась представить остановку, на которой они сидели днем – толпящихся людей, машины, гордо рассекающие лужи …Ничего этого нет – это мои фантазии или, возможно, воспоминания о далеком прошлом…

Пауза, прямиком ведущая в тупик, затягивалась.

– Свет… – подойдя, Костя развернул девушку к себе лицом, – я за тебя… не знаю… хочешь, я убью его? Думаешь, он такой здоровый? Да я не с такими махался…

– Костик, милый… – Светка провела ладонью по его щеке.

Этот жест явился неожиданным даже для нее самой. Да, Костя ей нравился, иначе б она не проводила с ним все вечера …и что с того, что нравится?.. Может, он «первый встречный», как выражается отец, а совсем не тот, кто мне нужен? А еще отец говорит, что у него нет будущего, и я сильно пожалею… Блин, о чем я?..

Рука безжизненно опустилась, но Косте оказалось достаточно и тех жалких секунд. Это был повод, которого он ждал так долго! Склонив голову, он прильнул к Светкиным губам, а та прикрыла глаза …в конце концов, должна же я знать, как он это делает…

…Женщины всегда закрывают глаза, когда им хорошо, – радостно подумал Костя, – Наташка, та постоянно смеялась. Катька, вырываясь, вертела головой… Они – дуры. Разве можно их сравнивать?..

Наконец, Светка глубоко вздохнула и стыдливо уткнулась в Костино плечо. Он смотрел сверху вниз на ее собранные в «хвост» волосы и думал, что это совсем другая Светка – не та, что стоит над душой, пока он бьется с уравнениями; и не та, что может дать денег на пиво или сорваться с урока, покурить… Оказывается, вот она какая, настоящая!..

– Свет… – Костя знал лишь один способ доказать ей свое отношение, – пойдем, я ему сейчас устрою гуляш по почкам.

– Блин, ничего ты не понял!.. – она отстранилась и не поднимая глаз, словно раскаиваясь в содеянном, присела на диван. …Конечно, отец прав!.. Ему б только кулаками махать!..

– Свет, – Костя растерялся, – что ты хочешь, чтоб я сделал?.. Ты только скажи…

Светка подняла голову и улыбнулась, представив, какое широкое поле открывается для ее фантазии, и отцовская правда вновь стала казаться весьма сомнительной.

– Если только он тронул тебя!.. – воодушевился Костя, – я его так отрихтую…

– Да не сделал он мне ничего! Он, по-моему, даже не заметил меня. Это что-то другое… как тебе объяснить?.. Может, это, вообще, исходило не от него, а так совпало… Что-то невидимое подталкивало меня – я чувствовала это… а потом отпустило…

Светкин рассказ очень походил на детскую страшилку про «черную руку», а как бороться с «черными руками», Костя не представлял. Зато точно знал, что ни с кем ему не было так приятно целоваться, и это не имеет никакого отношения к ерунде, которую она сейчас несет; хотелось снова заняться главным, потому что вечером появятся ее родители, и придется доставать учебник, тетради…

…А, может, она хочет посмотреть, буду ли я защищать ее?.. Так это ж клево! Подумаешь, жирдяй – здоровей видали!..

– Пойдем, – Костя нетерпеливо схватил Светку за руку, пытаясь поднять с дивана, – я потолкую с ним! Ну, чтоб все чики-чики, а потом вернемся!..

И тут Костя увидел третью Светку – постороннюю, с отсутствующим взглядом – нет, такой она ему совсем не нравилась. …И губы у нее, небось, холодные, как камень…

– Пошли! – он все-таки вытащил ее в коридор; сам быстро оделся, а Светка держала сапог, будто не зная, что с ним делать, – ты чего? – Костя тронул ее за плечо.

– У меня в глазах все поплыло, – Светка мотнула головой, приходя в себя.

Похожий эффект она наблюдала прошлым летом, когда в самый первый день смотрела в прозрачную глубину Красного моря. Потом, когда они с отцом худо-бедно освоили акваланг, она уже спокойно относилась к этому оптическому явлению, но в первый день!.. По дну ползали песчаные гребни, розовые пальцы кораллов сгибались, пытаясь схватить плававших рядом пестрых рыб, и даже ее собственные ноги покачивались вместе с редкими перьями водорослей. Там оживало неживое и двигалось неподвижное, а здесь все получалась наоборот. В строгом геометрическом орнаменте линолеума Светка вдруг обнаружила себя, лежащей на спине. Глаза закрыты; руки раскинуты в стороны; не было ни крови, ни страшной гримасы на лице, но она знала, что это мертвое тело. Страх от увиденного прогнал остальные мысли, не оставляя никаких вариантов, никаких «но» или «может быть» – это произойдет, стоит ей покинуть свое убежище и выйти на улицу.

– Я никуда не пойду, – Светка бросила сапог, – я боюсь…

– Кого?!.. Жирдяя?!.. – рассмеялся Костя.

– Я сама не знаю… вернее, знаю… – Светка подумала, что если скажет: – Я боюсь умереть, Костя ее не поймет (да и никто не поймет, кроме нее самой), поэтому лучше никому ничего и не пытаться объяснить.

– Чего ты боишься? Брось!..

– Кость, уйди, пожалуйста… Ты не подумай… но не сейчас, ладно?.. Позвони мне завтра.

– Ладно, – Костя недоуменно пожал плечами, решив, что поскольку эту игру придумала она, то только она и знает ее правила, а, значит, ему действительно лучше уйти – без правил очень легко все испортить, и попробуй потом вернуть назад. …Как тот козел, Иван-царевич, что сжег лягушачью кожу… ничего, дольше ждал… Возникло желание хотя бы сжать Светкину руку, но он не стал делать даже этого.

Закрыв за Костей дверь, Светка вернулась в комнату и сразу наваждение исчезло, но осталось ощущение чего-то ужасного, заполнившего окружавший ее мир, и только снова забравшись с ногами на диван, она почувствовала себя в относительной безопасности.

* * *

Костя добрел до своего подъезда, так и не вычислив пресловутых «правил игры».

…Мне-то что теперь делать?.. Идти к жирдяю или нет?.. Хотя, главное – я-то ни в чем не виноват!.. (так ему подсказал опыт тысяч поколений мужчин) Я хочу как лучше, а если у баб своя логика, пусть сами в ней и разбираются!.. Только интересно, где она научилась так целоваться? Может, она уже умеет и остальное?..

От столь смелого предположения все внутри замерло. Он вспомнил, как один-единственный раз они с Максом, разжившись деньгами, решили воспользоваться объявлениями со странички «Досуг». Долго рассматривали фотографии, выбирая самую-самую… правда, «самая-самая» оказалась совсем не такой, как на снимке, и происходило все не так, как обещали по телефону. …И что с того, что она целуется по-французски?.. – Костя оборвал себя, не желая ломать образ, созданный воображением, – зато губы у нее совсем не такие, как у той проститутки и язык не такой наглый… а завтра у нас все наладится…

Костя открыл дверь и услышал стон умирающего монстра.

– Макс! Ну как, всех победил?..

– Я еще только до второго уровня дошел.

– Слабак, – оценивая ситуацию, Костя остановился за спиной друга.

– А ты чего так долго? – Макс даже не оторвал взгляд от злобного существа, похожего на крокодила с крыльями – его требовалось поразить с одного выстрела.

– Да так… – Костя отошел к окну и только через минуту сообразил, что внимательно смотрит туда, откуда обычно появляется жирдяй.

* * *

Светка не слышала, как в замке повернулся ключ. Все это время она напряженно ждала, а поскольку ждала неизвестно чего, внимание притупилось.

– Дочь, ты дома? – голос матери привел ее в чувство.

– Да, мам! – она спустила ноги с дивана, но подходить с традиционным поцелуем не хотелось, хотя день для этого был самый благоприятный – обычно мать демонстративно принюхивалась, и Светке приходилось совсем по-детски врать, что это ее друзья курят. Глупо, конечно, но мать делала вид, что верит. Сегодня же последний раз она курила еще на остановке, потому что сигареты остались у Кости, а одна мысль, чтоб самостоятельно выйти на улицу, вселяла ужас.

– У тебя ничего не случилось? – мать заглянула в комнату, – что-то ты бледная. Ты хорошо себя чувствуешь?.. Даже не переоделась… Ты хоть ела что-нибудь?..

– Не хочется, – Светка все-таки встала и привычно подставила щеку.

– Померяй температуру, а то болтаешься целыми днями…

– На тебя не угодишь. Дома сижу – плохо, гуляю – плохо.

– Должна же я тебя воспитывать? – мать засмеялась, – бери градусник, и пойдем ужинать. Отец сегодня поздно. Московские партнеры приехали, так он их в ресторан повел.

– А ты? – Светка удивилась, потому что подобные мероприятия они всегда посещали вместе, ведь отец являлся директором фирмы, а мать – его бухгалтером.

– Ой, Свет… – мать махнула рукой, – там такие зануды. Который год работаем, а они все боятся в нас деньги вкладывать. Каждый раз приезжают и проверяют, не собираемся ли мы обанкротиться и сбежать.

– А вы не собираетесь? – равнодушно спросила Светка, присаживаясь в уголке.

– Типун тебе на язык! Мы, наоборот, новый магазин планируем открывать!

– Это классно…

Несмотря на уважение к бизнесу, который обеспечивал всей семье достойное существование, карьера бизнес-вумен Светку не прельщала. Мать относилась к этому спокойно, а, вот, отец утверждал, что в ее возрасте уже пора б заняться своим будущим.

…А как им заняться, если мне ничего не нравится?.. Стать бы «моделью», да ростом не вышла, а остальное – такой жуткий отстой… Подобные крамольные мысли Светка никогда не высказывала вслух, дабы не нарваться на внеплановую порцию нравоучений, которых и так хватало – как же! Два года до окончания школы, а она еще не знает, куда поступать!..

– Тридцать семь и три, – объявила Светка, кладя градусник.

– Я ж говорила! – мать накрыла крышкой сковороду.

– Мам, нормальная вечерняя температура. У всех людей…

– Ты на себя посмотри!.. Не хватало заболеть перед последней четвертью!.. Тебе, между прочим, экзамены сдавать!..