Текст книги "Однокла$$ники играли в убийство"

Но створки были плотно закупорены, будто бара и не существовало.

– А закуска есть? – спросил Мигульский.

– Вот закуски нет.

– Погоди, я сейчас захвачу печенье…

Они уселись в кресла и, не глядя друг на друга, по очереди налили себе водки. Выпили молча.

– Ну, и как ты думаешь, кому пришла затея собрать нас в этом отеле? – спросил Игорь, с отвращением пережевывая печенье.

– Ну, точно, не я. Я думаю, он появится последним, приедет на крученом «Бентли», а мы, приняв на грудь хорошую дозу дармовой выпивки, будем благодарить его за то, что он собрал нас всех под этой крышей.

– А я только и делаю, что прицениваюсь, то к одной роже одноклассничка, то к другой.

– Его или ее здесь нет. На Машу подумать – нелепо. Анюта? Идиотом надо быть, чтоб даже представить это.

– Кто знает, может, именно она заставила своего «папусю» раскошелиться на приглашения всем нам. Конечно, не простой малый, но он всецело занят своей «беби», небось, сбежал от морщинистой Гюльчихры и доволен, как мартовский кот. Карасев достаточно ограничен, чтобы плести какую-нибудь интригу… А может, это Ирэн морочит тебе голову? Она никакого отношения к Стеценко не имела?

– Нет. Здесь никто не мог знать Стеценко.

– Так. А местный персонал? Мальчик тут ходит, Мустафа, кажется, завтраки в постель разносит…

– Распорядитель мне не по душе. – Шевчук опрокинул в себя водку, закашлялся. – Корчит из себя великого гения. Козел… Не разберешь, чего у него на уме.

Шевчук вытер пот со лба, снял потрепанную куртку, повесил небрежно на спинку стула. Раздался характерный стук. Мигульский покосился на оттопыренный карман.

– У тебя там бомба?

– Не угадал. Пистолет.

– Ты хочешь устроить здесь перестрелку?

– Я не хочу, чтобы со мной невежливо обращались.

Мигульский снял очки и потер переносицу. Без очков он стал похожим на сову: нос казался длиннее и крючковатее.

– Похоже, я вляпался с тобой в нехорошую историю. Те ребята явно связаны с наркобизнесом. И тебе, Шевчук, лучше по-мирному отделаться от них. Прибьют – и концов не отыщешь.

– Какой еще наркобизнес! – раздраженно отреагировал Игорь. – Даже если я и вывез из Чечни наркотики, – ведь столько времени прошло, давно бы куда-нибудь сплавил.

– Не будь наивным, – саркастически усмехнулся Эд. – Ты им нужен, чтобы прощупать насчет связей с наркодельцами. Им нужны курьеры, как их там, гонцы, нужны боевики – крепкие парни, которые умеют обращаться с оружием. Ветераны войны для них, сам знаешь, в цене. Вспомни, как намекали на дела с наркотой. Хотят взять тебя на крючок. Видят, парень бедствует. Решили для начала сделать тебе путевочку, чтоб почувствовал красивую жизнь.

Шевчук зевнул, пробормотал:

– И для того, чтобы показательно грохнуть меня, собрали полкласса. Раззевался я чего-то.

Он достал пистолет, положил перед собой, рассеянно погладил пальцами рукоятку, ствол. Несмотря на жару, металл был прохладным.

В дверь постучали. Шевчук вздрогнул, поспешно спрятал оружие.

– Войдите! – крикнул он.

Это была Ирина. Она заметно смутилась, завидев в номере двоих мужчин.

– Извините, пожалуйста… Игорь, можно вас?

Шевчук с готовностью поднялся, шагнул к двери, но тут же вернулся, небрежно набросил куртку.

– Пошли.

– Давай спустимся во двор, – шепотом сказала Ира.

В полном молчании они спустились на первый этаж, отодвинули дверной засов и вышли на воздух.

– Боже, Игорь, если б ты знал, что я пережила, когда увидела тебя! Даже думала, что Виталя услышит, как колотится у меня сердце. А ты еще: «Виделись где-то»… Господи, думаю, только ты молчи, молчи, ничего не говори больше и не спрашивай.

Шевчук притянул Ирину к себе и почувствовал, как напряглась его спина.

– Сколько ж лет мы с тобой не виделись? Десять? Двенадцать? Куда ты исчезла? Я тебя искал…

– Родители поменяли квартиру… А потом… потом я вышла замуж.

– За Витьку?

– Нет, за другого. Через некоторое время развелась. А с Виталей мы поженились неделю назад. Детей нет… Ирония судьбы – с вашим классом. Просто в голове не укладывается, что вышла замуж за твоего одноклассника. Ну, а ты как жил эти годы? – спросила Ира и оглянулась по сторонам. – Еще увидит кто.

– Мужа боишься?

– Муж в постели. И уже не встанет. Я устроила ему скандал и сказала, что не смогу заснуть, если не подышу свежим воздухом. Такой идиот… У меня чуть сердце не лопнуло, а он еще язык высунул.

Шевчук хмыкнул:

– Тебе с ним будет весело.

– Он всегда таким придурком был?

– Не всегда. В первом классе был нормальным.

– Но я ж не могла выйти замуж за него в первом классе. Ладно о нем. Ты мне не рассказал о себе. Как ты жил?

– Как жил? Служил – не тужил. Сначала в Забайкалье, потом в Чечне, в десантно-штурмовом батальоне. Под Грозным получил обширные осколочные ранения, контузию, был в реанимации, откачали, потом частичная потеря памяти. Восстанавливался долго. В общем, отделали меня так, что пришлось по здоровью уволиться из армии. Стал я несколько нервным, жена меня сначала терпела, потом не вынесла и ушла вместе с дочерью.

– А кем ты сейчас работаешь? – Она смотрела на него, в темноте близко-близко сияли ее глаза.

– Сказать по правде – никем. Последнее место – грузчик…

– Ты постарел, – она вздохнула. – Я сразу заметила: у тебя виски поседели.

Ира погладила его по голове, прижалась к нему.

– А руки у тебя такие же крепкие. Ты тогда еще пацан был, а сейчас – мужчина, загадочный, романтичный. Такие, как ты, девочкам нравятся.

– Если есть деньги…

– Игорь, – она запнулась, потом тихо-тихо спросила: – А я сильно изменилась?

Он взял ее лицо в свои ладони, вгляделся нарочито внимательно и очень серьезно сказал:

– Не могу лгать женщинам… Ты все такая же юная вертихвостка!

– Да ну тебя, – сердито произнесла она и склонила голову ему на плечо.

Игорь поцеловал ее и, задохнувшись, прошептал:

– А губы у тебя все те же…

– Какие же?

– Мягкие и податливые…

– Это плохо?

– Это хорошо, – Игорь снова стал целовать ее, а она обвила руками его шею, чувствуя, как кружится голова и почему-то слабеют ноги.

– О, ужас, что я делаю… – Она оттолкнула Игоря, отступилась. В свете луны был виден лишь темный овал ее головы. Она смотрела вниз и куда-то в сторону.

– Игорь, никто не должен знать о наших отношениях, надеюсь, ты понимаешь. Виталя такой ревнивый, он просто свирепеет… И вообще извини, мне уже пора.

Ира осторожно проскользнула за дверь, через минуту вслед за ней вошел Игорь, тихо задвинул засов.

…Шевчук ворочался в постели, не мог уснуть, брал на ощупь спички, чиркал в темноте, раскуривал потухшую сигарету, сосредоточенно пускал к потолку невидимые клубы дыма, следил за красным мерцающим глазком сигареты.

…Все случилось во время его второго лейтенантского отпуска в мае. Да, именно в мае. Уже отцвели сады, и белая, розовая, голубая кипень осыпалась и рассеялась по земле, алым пожаром полыхали розы, источая по вечерам сладчайший аромат. Деревья набухли от избытка зеленой массы, поднимался ветер, и листва отвечала ему многоголосым шепотом.

Они больше никогда не возвращались в компанию, которая сблизила их, так безоглядно толкнула друг к другу. После третьей, четвертой, а, может, пятой встречи между Игорем и Ириной наметились и с тех пор все более определялись особые отношения, которые уже предполагали доверительность, деликатность в чувствах и не терпели налета случайности, неопределенности и необязательности. Игорь по ночам возвращался домой, шел на цыпочках по скрипучим половицам, будил домашних. В постели он долго не мог уснуть, прислушивался к ударам сердца. Ирина же напрочь забросила подготовку к экзаменам, и все дни напролет проводила с ним. То бездумно-счастливое время осталось запечатленным на снимке. Фотограф снял их возле кафе «Голубые купола», потом по почте пришла карточка. Он долго хранил ее в кармане, а потом по рассеянности выстирал вместе со своей офицерской рубашкой. И фотография превратилась в склизкую истертую тряпицу. А вскоре поблек и мимолетный образ давней подружки.

Следующий отпуск был через полтора года. Чувствами юного офицера владели иные женщины. Полтора года – огромный срок! Правда, он пытался отыскать Ирину, но – неудачно. А потом он женился, так и не узнав, что Ира вышла замуж годом раньше. Семейная жизнь довольно скоро наскучила своей обыденностью, особенно угнетал нищенский быт, которого он как-то раньше не замечал. «Заметить» помогла молодая жена. Со службы он возвращался поздно, но и в те короткие вечерние часы она успевала выразить недовольство убогой частной квартиркой, туалетом на улице, пустующим холодильником, проклинала забайкальский край, в который занесла ее нелегкая, соблазненную перспективой романтичной жизни. Игорь скрывался от этих стенаний на службе, задерживался как мог, чувствуя, что вот-вот грядет развязка их недолгого союза. Когда началась чеченская война, он трижды подавал рапорты, не желая сознаваться в душе, что делает это лишь для того, чтобы сбежать от пустоты и разочарований семейной жизни. Но тут Ольга забеременела и через положенное время родила девочку. И тут уж стало не до споров и упреков. Надо было выживать. Выживать втроем – среди холодов, пыли, антисанитарии. И вроде бы что-то уже налаживалось в жизни, вечером ноги сами несли его домой, и во взгляде Ольги появилось нечто новое: не то что смирение – извечная женская духовность, мудрость, которые приходят вместе с материнством, и лишь ему подчинены. Но тут нежданно-негаданно пришел приказ – в Чечню. Узнав об этом, Ольга словно закаменела и целую неделю, которую отвели на сборы, разговаривала сквозь зубы. Лишь в последний день смягчилась, всплакнула, неизвестно, кого больше жалея. Уехал он с тяжелым сердцем, с глухой обидой в душе. Он долго не писал, лишь через месяц отправил небольшую записочку с адресом полевой почты…

Наутро Распорядитель попросил гостей собраться в зале. За ночь кондиционеры выстудили помещение, и потому темно-синяя тройка выглядела на Распорядителе вполне уместно. Ирина и Анюта сразу почувствовали бодрящую свежесть, стали ежиться от холода, пытаясь на груди согреть обнаженные руки, Мария предусмотрительно надела куртку. Мужчины негромко переговаривались, собравшись в свой кружок. Криг поучал:

– Не знаю, что это за игра такая будет, но, уважаемые товарищи, я твердо уверен, что детектив без погони, даже хотя бы без перемещений в пространстве…

– …это пустейшая фраза, – закончил Мигульский заученной формулировкой.

– Да-с, абсолютно мертворожденная, аморфная затея. Заперли нас в этих стенах, – продолжал Криг, – кстати, надо уточнить, имеем ли мы право выходить за забор, а то, может, мы здесь находимся на положении арестантов… И будем в этих стенах целую неделю любоваться друг другом!

– Захар, – подошла Мария, взяла мужа за локоть, – не ворчи, пожалуйста, ведь ты прекрасно знаешь, что не нужна тебе автомобильная погоня…

– Не в погоне дело, Маша… – Захар Наумович мягко отстранил руку и продолжил: – Знаете, есть такая редкая болезнь «прогерия». Говоря коротко, это преждевременное старение. Семнадцатилетняя девушка за несколько месяцев превращается в старуху: увядает кожа, появляются морщины на лице. Кошмар! Так вот, все это начинание нашего любезного попечителя поражено прогерией, это – увядание на корню… Кстати, а где же он сам?

– Доктор, я здесь и специально дал вам возможность самовыразиться, – громко произнес Распорядитель. Он спускался с лестницы, позади него безмолвно ступал Кент и уже последним семенил Юм. Он что-то бормотал себе под нос и теребил цепочку, свисающую из кармана на груди.

– Дорогие гости, я еще раз желаю вам доброго утра, а женщинам – никогда не болеть прогерией и не попадать на прием к доктору Кригу.

Карасев расхохотался, а вслед за ним захихикали женщины.

– Не надо зарекаться, – пробормотал Криг и выдавил улыбку.

– Друзья, – произнес Распорядитель и обвел всех своим проницательным взглядом.

Компания уже расселась по креслам и диванам. Женщины выпрямили свои изящные спинки, мужчины приготовились внимать, не забывая держаться при этом с достойным видом.

– Я хочу предложить вам несколько вариантов игры. Все они достаточно разработаны, имеют сценарии, но я всегда больше полагаюсь на инициативу и выдумку самих игроков. Поэтому я никогда не знаю, чем закончится игра и кто станет жертвой.

В связи с этим мое условие такое: не спрашивать, когда произойдет «убийство». Обещаю, что оно станет логичным завершением игры. Итак, вариант первый – «Завещание – наследники», вариант второй – «Убийство по контракту». Платный наемник, свидетели, сцены ревности, конкуренты – всяческих нюансов в этом варианте сколько угодно. Следующая детективная ситуация называется «Политический анекдот». Прошу, господа, кто знает, рассказать политический анекдот…

Распорядитель обвел взглядом присутствующих. Все молчали, нервно переглядываясь.

– Все понятно, – сказал Распорядитель. – Юм, выручайте!

Юм вздрогнул, кашлянул.

– Армянскому радио задают вопрос: «Какое самое мощное артиллерийское орудие?» Ответ: «Носовое орудие „Авроры“. Один раз выстрелило холостым – и до сих пор все рушится».

– Спасибо. Очень бородато, но сойдет… Время действия – 1937 год. В компании травят политические анекдоты. Среди присутствующих – один стукач. Наутро кое-кто исчезает. И начинается самое интересное: определить, кто же стучит… Еще вариант – «Банальное отравление». Кошка выпила пролитое молоко и издохла. Для игры есть специальное чучело дохлой кошки. Хотите полюбоваться? Кент, будьте любезны, принесите усопшее животное.

– Нет, спасибо, спасибо! Не надо, – поторопились отказаться женщины.

– Кент, остановитесь!.. Кто-то кого-то хотел отравить. Загадка. В конце концов все же отравил… Кстати, каждый из вас может предложить свой вариант игры, пусть самый невероятный… Еще один вариант – «Резидент». Действуют шпионы, один из них завербован контрразведкой враждебного государства. Кто – неизвестно. Далее из Центра прибывает курьер, ищет связь с резидентом, чтобы сообщить о предателе. Весь вопрос, кто умрет первым. И так далее… Какие будут соображения?

– Я предлагаю выбрать вариант «Резидент», – подала голос Маша.

– Я тоже, – выдержав паузу, сказал Криг.

Остальные пока молчали.

– А я хотел там, где кошка молоко пила. Очень смешно будет, – заявил вдруг Алиев.

– Ага, – с ухмылкой поддержал Виталя. – Особенно, когда она дрыгаться будет.

– И мяукать! – пискнула Анюта.

– Давай, ты будешь играть роль кошки, – Виталя ласково положил свою лапу на плечо Ирины.

Та нервно дернулась:

– Тогда ты – роль цианистого калия.

Криг вздохнул, а Распорядитель предложил проголосовать. За «кошку» были трое: Алиев, Анюта и Виталик. Остальные – за «резидента».

– А кто кем будет? – спросил Шевчук. Он постоянно зевал и тяготился ситуацией. Ему очень хотелось к Натану, на пиво, прямичком к свежему утреннему привозу, чтобы там залпом выдуть кружку, вытереть пену с усов и произнести привычное: «Хорошее сегодня пиво». Потому что плохого у Натана не бывает, ведь Натан пиво не разбавляет. Недоливать – это да, а вот чтобы разбавлять… увольте.

– Каждый из вас получит запечатанный конверт, вскрыв его, вы узнаете свою роль и тех людей, с которыми по условию игры вы уже знакомы. Место действия – наш отель как он есть. Перечень ролей вам зачтет Юм. Прошу вас.

Сказав это, он удалился.

Юм оставил в покое свою цепочку, с готовностью вскочил, быстро вытащил из широченных штанин блокнот, помусолил палец, стал перелистывать и бормотать:

– Удар молотком, убийство малютки… Смерть в ванне… Удушение газом… Так, уничтожение трупа! Так… расчленение, в обиходе «расчлененка»… Это не то. В серной кислоте… Все не то. Так… Вот! – радостно воскликнул он. – Действующие лица и исполнители. Исполнители – это вы! Так, читаю… Резидент, приятный человек неопределенного возраста. Два его агента – «01» и «02». Тоже очень приятные люди. Второй из них завербован противоборствующей стороной. Так сказать, немножко предатель… Курьер из Центра. Сутенер, связанный с наркомафией, – весьма симпатичный и веселый товарищ. Теперь – другая сторона, противоборствующая. Начальник контрразведки и его помощник, весьма достойные люди, тоже неопределенного возраста.

– А где женские роли? – спросила Ира. – Мы что, зрителями здесь будем?

– Все роли могут быть и женскими! – поспешил заверить Юм. – Все до одной, у нас равноправие. Но есть и чисто женские. Я их не успел назвать. Вот, – он глянул в блокнот, – горничная и проститутка из отеля.

– И кто же будет проституткой? – спросила сурово Ира.

– Да кто угодно, – толстяк пожал плечами. – Любая женщина в душе готова хоть немного побыть проституткой.

– Ну, а если никто не согласится? – поинтересовалась Маша. Она была сегодня просто пленительна.

– Тогда проституткой буду я, – не моргнув глазом ответил Юм.

Женщинам этот ответ пришелся по душе. Мужчин же, и особенно Алиева, привел в замешательство: каждый успел прикинуть на себя роль потаскушки. Или хотя бы горничной.

– Зачем мужчина-проститутка? – сердито спросил Азиз Алиевич. И пожал плечами…

Как всегда незаметно появился Распорядитель. Несомненно, он обладал феноменальными способностями на этот счет. В руке он держал несколько конвертов.

– Мужчины никак не могут поделить роль Мессалины? Увы, она им не достанется. А вы, Юм, на сей раз получите повышение, держите свой конверт и заодно раздайте остальные. В каждом конверте – записка. Всем вам определена роль и даны небольшие рекомендации.

В зале повисла тишина. Шелестела бумага. Все погрузились в чтение записок от Распорядителя. Сам же он, надменно скрестив на груди руки, ждал, пока гости освоятся с новым положением.

– Почему я должна играть роль проститутки? – Ирина встала, уперла руки в боки. Весь вид ее говорил о высшей степени раздражения.

Распорядитель недоуменно вскинул брови.

– Но простите, почему это так вас возмущает? Ведь это всего лишь роль. Никто не заставляет вас торговать телом.

– Но почему именно я? Вон, пусть Анечка играет. У нее лучше получится.

– Интересно, почему это у меня лучше получится?! – вмиг вскипела та.

– Мне просто так показалось, – холодно ответила Ирина.

– Ты лучше посмотри на себя в зеркало, тогда поймешь, кто больше похож на проститутку! – процедила Аня.

– Дорогие женщины! Милые и прекрасные! – громыхнул Распорядитель, оборвав грызню. – Мне очень жаль, но я вижу, что ни одна из вас не способна сыграть соблазнительницу. А именно это умение самое важное в предлагаемой роли. Прошу простить, переоценил.

– Да соглашайся, чего ты, в самом деле! Не убудет же, – прогудел Виталик.

– Ну, если… муж не против, – Ирина нервно усмехнулась и покраснела, – то я согласна.

– Позвольте теперь представить горничную. Это – уважаемая Анюта. Господин Мигульский – сутенер, связанный с наркомафией. Надеюсь, вас эта роль не шокирует?

– Абсолютно нет!

– Это у него профессиональное, – хмыкнул Шевчук.

– Не стоит, капитан. Впереди еще много стрессовых ситуаций. Поверьте мне… Остальных называть не буду. Среди них – шпионы и сотрудники секретной службы – люди профессий, которые не афишируют.

– А где же Кент? – спросил Мигульский.

– Он будет к обеду.

– И в какой же роли?

– М-м… В роли государственного служащего. А теперь до обеда все свободны. С этой минуты руководители противоборствующих сторон начинают действовать. Моя роль остается прежней – Распорядитель. Удачи, господа!

«Сутенер… Ну и черт с ним, – Мигульский подавлял в себе комплексы ущемленного самолюбия. – Сяду у стойки бара, возьму коктейль и буду наблюдать за всеми. Я – сутенер… Кстати, неплохой заголовок: „Как я был сутенером“. Ух, коллеги лопнут от зависти».

Мигульский подошел к Юму, широко улыбнулся:

– Юм, голубчик, скажите свое заветное: «Сезам, отворись!»

– Понял, сию секунду, – с готовностью ответил он, вытащил ключик, вставил в неприметное отверстие, распахнул створки, кряхтя пролез под стойку, потом он быстро и ловко смешал напитки, бросил кубики льда, воткнул в янтарную жидкость соломинку.

Мигульский сложил губы, будто для поцелуя, прикрыл глаза, вожделенно стал посасывать соломинку. Мимо него чинно прошествовала чета Карасевых.

– Господин сутенер, – самодовольно объявил Виталя, – я покупаю ее на все оставшееся время. – И он, хохотнув, с силой притянул к себе супругу. Она буркнула что-то недовольное.

– Предохраниться не забудь, ловелас, – обронил Мигульский.

…В записке для Шевчука значилось, что он является агентом «01», а его резидентом – Криг. Шевчук хмыкнул, скомкал записку и швырнул ее под кровать. «Напиться, что ли», – подумал он, и уже было собрался встать и пойти в бар, как в дверь осторожно постучали.

– Войдите! – громко произнес он. На пороге стоял Захар Наумович.

– Пожалуйста, – не поднимаясь с кровати, показал жестом Шевчук. – Садитесь, где хотите.

– Как вы знаете, по условиям игры каждому предопределена своя роль…

– Доктор, давайте короче, вы не Распорядитель, – нетерпеливо заметил Шевчук.

– Я понял, вы хотите сказать, что мне выпало великое счастье иметь вас в качестве шефа?

– Позвольте продолжать? – холодно произнес Криг.

– Конечно, конечно…

– Итак, по условиям игры в потайном месте лежит микропленка. Наша задача – вывезти ее отсюда незаметно для агентов «сикрет сервис». Вот. Я попрошу вас, во-первых, тщательно соблюдать условия конспирации и не показывать виду, что между нами существуют какие-то отношения… Э-э, и еще одно. Я надеюсь, у вас хватит такта и э-э… воспитанности, чтобы не рассказывать, как вы лечились от венерического заболевания.

– Доктор, – воскликнул Шевчук и сел, – а я думал, у вас хватит ума не вспоминать тот постыдный эпизод в вашей жизни. Мой вам совет. Хотите, чтоб забыли, – не напоминайте сами.

Криг молча повернулся и вышел. Потом дверь снова открылась, и показалась голова Захара Наумовича:

– И все же я советую тебе держать язык за зубами, дамский угодник.

Шевчук схватил кроссовку и швырнул ее, но прежде чем она долетела до двери, голова Крига успела скрыться. Игорь выругался и почувствовал, что ему еще сильней захотелось выпить, несколько минут он боролся с собой, потом вскочил, потянулся, подобрал кроссовку, обулся и спустился вниз. Эд допивал свой коктейль.

– А где толстяк? – спросил Игорь и постучал по тому месту стены, за которым скрывался бар.

– Наверное, ушел, – Мигульский зевнул.

– Черт побери! А мне как раз выпить захотелось. Слушай, Эд, найди мне девочку на пару часиков, а то меня душевная тоска гложет.

– Бери любую…

– Что-то наши супруги престали ходить парами…

– Они теперь по разные стороны баррикад… Ты-то кем устроился?

– Агентом «01».

– Потрясающе…

– Ладно, пойду спать, – Игорь тоже зевнул. – Увидишь Юма, скажи, пусть бутылку водки занесет в номер. Я угощаю.

…А в это время в семье Кригов назревал скандал. Захар Наумович поведал супруге об инциденте с отставным капитаном и приготовился выслушать мудрое сочувствие. Но Мария против обыкновения не выказала ни малейшей жалости оскорбленному супругу, а посоветовала самому быть повежливее. Доктор окончательно расстроился, но психовать не решился – молча отвернулся к окну. Мария вздохнула. Насупленный муж не реагировал, она безрезультатно вздохнула еще раз, потом подсела ближе, погладила его по округлой мягкой спине.

– Ну, золотко, ну не надо обижаться…

– Твои одноклассники – скопище кретинов.

– Кроме меня, милый?

Она улыбнулась, блеснув ослепительными зубками, прижалась к Захару Наумовичу, тот заурчал и растаял.

Потом они обсуждали перипетии предложенной для розыгрыша ситуации. А ситуация простой казалась только на первый взгляд. Марии выпала роль курьера из Центра. По мудрому замыслу Распорядителя, она привезла Резиденту важное сообщение: Центр считает, что один из двух агентов завербован секретной службой. До самого обеда супруги терялись в догадках: кому из двоих агентов – Шевчуку или Алиеву – выпала роль изменника.

– Понимаешь, ласточка, – витийствовал доктор, – если мы не определим, кто завербован, то цель игры – микропленку – мы не сможем передать в пункт назначения. Сейчас в отеле сложилась интереснейшая ситуация, это интеллигентнейшая игра, и этот Распорядитель, к счастью, оказался толковым и изобретательным малым.

– Кажется, ты был о нем иного мнения, – заметила Маша.

– Машутка, ты же прекрасно знаешь, что я не даю преждевременных и категоричных оценок. Так вот, игра рассчитана исключительно на интеллектуальную личность. А вот армейские дубы, типа этого капитана, могут испохабить ее с самого начала.

Захар Наумович еще долго ораторствовал, искаженно цитировал Платона и других древних философов, а Маша тем временем разрабатывала план разоблачения. Несмотря на обильные цитирования, Криг был менее начитан, чем супруга, и она частенько поправляла его.

– Детективная игра должна быть гармоничной, взаимообразной и диалектичной, а к финалу, – все более распалялся доктор, – наполниться спектром чувств, идей, оптимизма, жажды поиска…

Воодушевленный, он вскочил, замер на мгновение, поднял вверх палец:

– И еще, как бы поточней сказать, непременно необходимо некое эвристическое начало и, конечно, динамизм, динамизм и еще раз динамизм…

– Захарушка, – Маша взяла мужа за локоть, пытаясь остановить разбушевавшегося супруга. – Я, пожалуй, знаю, как нам изловить предателя.

И Маша шепотом поведала про хитроумную уловку. Возможно, эта уловка и не была стара как мир, но, несомненно, восходила к временам изобретения фотографии. Маша предложила на двух кусочках незасвеченной фотобумаги нарисовать одну и ту же произвольную, для отвода глаз, схемку места, где якобы была спрятана пленка.

– Эти листочки фотобумаги мы помещаем в плотные конверты, которые вручаем нашим агентам. И каждому указываем место, где эти пакеты оставить.

– Ну, а где же они могут их оставить? – нетерпеливо перебил Криг.

– Я об этом тоже подумала. На каждом этаже есть пожарные краны. Они закрыты дверцами и опечатаны. Но конверты можно просунуть в щели.

– Да? – задумчиво промолвил Криг. Потом, ни слова не говоря, вышел в коридор. Через некоторое время он вернулся.

– Действительно можно просунуть. Ну, а дальше? Так и будут они там валяться?

– Неужели ты не понимаешь? Завербованный агент обязательно вскроет конверт и посмотрит на схему, прежде чем положить в потайное место. А фотобумага при этом засветится.

– А если оба откроют?

– Тогда расстреляем обоих, – ответила Маша.

– Ну, а где возьмем фотобумагу? – продолжал настырно вопрошать Криг. Ему мучительно не хотелось принимать вариант, придуманный не им, а супругой. Но, к сожалению, ему самому ничего в голову не лезло.

– Бумагу, проявитель, красный фонарь я беру на себя. Пойду к нашему милейшему Распорядителю, пусть обеспечивает.

Через несколько минут она вернулась сияющая и довольная.

– Распорядитель похвалил мою задумку и сказал, что все принадлежности для фотодела имеются. У него есть небольшая лаборатория. Начертим при красном свете схемы…

Они стали спорить, что им изобразить, потом решили начертить дом, забор, а дальний угол двора отметить крестиком. Все это нарисовали на твердых листочках фотобумаги и упаковали в конверты.

– При красном свете мы с тобой похожи на ужасных кровавых злодеев, – прошептала Маша.

– Ты у меня молодчина, догадливая, умница, – Захара Наумовича ни с того ни с сего, а может, из-за воздействия красного света, потянуло на ласку. Он привлек жену и крепко поцеловал ее в губы.

Маша задохнулась от неожиданности и удивленно вытаращила глаза. Потом, оправившись, сказала:

– Теперь сходи к нашим агентам и вручи каждому по конверту. Только не забудь, кому на каком этаже надо будет их прятать.

– Может, лучше ты сходишь?

– Захарчик, я вообще не должна их знать. И даже про Аню, что она на нас работает… Постарайся с ним помириться. Скажи, что не хотел его обидеть.

– Еще чего, может, прощения попросить?

– Прощения не обязательно, – вздохнула Маша. – Просто не надо самим себе портить отдых.

Захар Наумович потоптался, молча взял конверты и вышел. Сначала он зашел к Азизу, вызвал его в коридор и в укромном уголке разъяснил суть задания. Азиз уже не сопротивлялся и выполнял все, что ему поручали. На людях он демонстративно снимал тюбетейку и вытирал бритую голову белоснежным платком. По части платков, вероятно, старалась Анюта.

Потом Криг тоскливо поплелся к Шевчуку.

Игорь уже успел принять полбутылки водки, которую доставил кудесник Юм, и пребывал в добром расположении духа.

– Милости прошу! – громогласно выпалил Игорь, и Криг тут же забыл все приготовленные слова.

На этот раз Шевчук вскочил с постели, хватанул со стола стакан и наполнил его до половины водкой.

– Прошу не отказать! – Он решительно протянул стакан доктору.

– Видите ли… – начал тот, но отставной капитан не стал слушать, сунул в руку Захару Наумовичу водку и уже мягче произнес:

– Вы уж не сердитесь, Захар Наумович. На меня, бывает, находит. Это после контузии… Знаю, что надо сдержаться, да не всегда получается, и как понесет… да вы ведь доктор, наверное, понимаете, знаете…

– Полноте, полноте, – засуетился растроганный Криг. – Я и сам был не прав, наговорил вам…

– Давайте вмажем! – простенько предложил Шевчук и ровными глотками выдул содержимое.

Захар же Наумович, по-прежнему испытывая неловкость, опасливо примерился к стакану и вдруг ухнул его одним глотком.

– Это по-нашенски, – одобрил Шевчук.

– Теперь о деле, – переведя дыхание, строго произнес Криг. – Я, как ваш резидент…

Шевчук вскочил, вытянулся и четко, со стуком поставил стакан на стол.

– К вашим услугам…

– Такая предстоит вам задача: спрятать в укромном месте для нашего агента схему. На ней указано нахождение микропленки, из-за которой, вы понимаете, весь этот сыр-бор. Вот вам черный конверт. Положите его в нишу, где находится пожарный кран. Конверт надо просунуть за дверку. Она опломбирована, я сам проверял, но можно просунуть в щель. Пожарный кран на вашем этаже в конце коридора. Сделайте это, пожалуйста, до вечера.

– Я понял, – Шевчук взял конверт и сунул под тельняшку. – Я не спрашиваю, почему это вы не сделали сами, когда изучали щелочку под дверцей. Я служил в армии и привык беспрекословно выполнять приказы. Любые. Так что будет исполнено в надлежащем виде. Можете не сомневаться. Какие еще будут указания? Может, надо кого-нибудь нейтрализовать?

– Пока не надо… – Захар Наумович хмуро покосился на Игоря, – пока не надо… Всех благ. – И он поспешил уйти.

Шевчук покрутил в руках запечатанный конверт, сунул его в карман, прихватил с собой остатки водки и вышел в коридор. Возле пожарного крана он остановился, потрогал дверцу, жизнелюбиво хмыкнул и просунул конверт в щель. Потом Игорь спустился на первый этаж. Ему захотелось пообщаться.

Мигульский лежал поверх одеяла и ковырял в зубах спичкой. Он покосился на вошедшего, бросил короткое: