Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

Когда он рассказал о своих видениях знахарке, она сказала, что учение килдингов поможет ему ответить на эти вопросы, но что делать, пояснить не смогла, посоветовав впредь поменьше баловаться спеком. С тех пор Мося хватал каждую крупицу знаний об этих килдингах, читал каждую бумажку, говорил с каждым, кто видел места их кровавых месс, но толком ничего значительного пока не узнал.

Воспоминания промелькнули, начался приход, боль от отбитой почки прошла. Мося снова взял бинокль. Солдат опять не было видно. Мажор валялся в неестественной позе, пулемёт лежал рядом. У Француза или откатил дар, и он опять был в инвизе, или снайпер занял скрытую от Моси позицию. А вот «буханка» мчалась прочь от места боя, прямо по лугу к посадкам подсолнухов, почти к лёжке Моси. Надеялись затеряться в высоких зарослях.

За рулём был «свежак»! Значит, там нет солдат. А может, и мирняк иммунный, бабы! Сколько там? Только бы выгорело! Потом ещё одно дельце не забыть сделать, и можно будет в стаб.

Мося подорвался и, забыв о недавней боли, помчался наперерез, через трещащие стволы подсолнухов. Он успел, и забросив за спину свой АКСУ и бинокль, бежал уже в открытую вдоль посадок по опаханному от пала небольшому валу и махал раскрытыми ладонями.

«Ну же! Взгляни на меня, малыш!» – молил про себя Мося. И «свежак» сделал это.

Машина развернулась и подъехала прямо пассажирской дверью к бегуну. В салоне орала рация.

– Куда ты, идиот! Ты без охраны, вернись к машинам!

Мося влез в салон и щёлкнул тумблером лежащей на пассажирском сиденье чёрной прямоугольной коробочки. Гневный голос утих.

Бандит повернулся в салон.

– Не бойтесь, вы в безопасности – ФСБ, – сказал Мося ещё не восстановившимся от бега голосом.

Сердце у него радостно сжалось. В салоне сидела классная тёлка, как раз на его вкус, правда, уже немного подрихтованная Ульем. Вон, синяк на шее здоровенный и колени в крови. Рядом сидела полноватая продавщица или медсестра в бывшем когда-то белым халате – эту в бордель. Напротив два крепких мужичка: один в костюме, другой в спецовке слесаря. Будут с хорошим регеном для фермы. На полу лежал без сознания раненый солдат, противогаза у него не было. Тоже иммунный, раз ещё не отрегенил и не обратился. Оружия ни у кого не видно, лица у всех затравленные. Водила на вид молодой, белобрысый парень с прозрачными водянистыми глазами навыкат, неприятный и странный. Этого – сразу на разборку.

Нежный, почти детский голос из салона спросил:

– Куда мы теперь?

– Как куда? Еле отбились от мародёров. Как война – так и они вылезают. Представляете, ходят рядом с вами обычные граждане, а как дай власть слабину, так и вот что творят! – воскликнул Мося.

– Но вы не переживайте, дальше трасса под контролем. Я уполномочен доставить вас в эвакопункт. А там уж начальство разместит и обеспечит, как говорится.

Проглотив окончание, бандит закончил. Парень хотел уступить баранку, но Мося остановил его жестом:

– Погодь! Тут военное положение, сам понимаешь, а колонну сдали, как видишь. Так шпиона надо ликвидировать, чтоб спокойно доехать. Давай, двигай вдоль подсолнухов за тот курганчик, на котором толстое дерево растёт.

Парень скрипнул рычагом ручника и завёл заглохший УАЗ. Рессоры скрипнули, и машина двинулась.

Дымы всё ещё скрывали три «шишиги» и оставшихся солдат.

Солнце зашло, кузнечики затихли. Настали сумерки. Трещала догорающая техника.

Немного подкрутив рацию, Мося настроил её на частоту своей группы.

– Француз, Француз, это позывной Мося.

Рация откликнулась сразу.

Но Мося предусмотрительно попридавливал несколько раз кнопку рации, чтоб забить поток ругательств со стороны Француза. Наконец по тональности стало понятно, что монолог может перейти в конструктивный диалог. И, зажав кнопку, Мося доложил:

– Позывной Француз, это позывной Мося, задание выполнено. Гражданские у меня в количестве шести человек, транспорт тоже. Нужно возвращаться на базу размещения.

Прошли помехи, и Мося продолжил:

– Пусть военный конвой возвращается в Рынск. Где тебя подобрать?

Рация проскрипела:

– Ты с клиентами?

– Да.

– На «буханке»?

– Да.

– Вижу вас, ждите тридцать секунд.

– Понял, конец связи.

Мося понимал, что, если Француз доберётся до стаба – а в том, что он доберётся, сомнений не было – то ему, Мосе, конец. Если же Мося выживет один, то общество примет любую его версию. Вопрос, просёк ли фишку Француз? Добычу-то он не упустит. А вот когда Француз вальнёт Мосю? Сразу или перед стабом. Сразу – спугнёт иммунных. Не-ет, не станет. С другой стороны, он знает дар Моси, и может побояться и рискнуть всё же сейчас. Дар у Моси ещё не откатил, Но «свежаки» прогружены и на его стороне. Так что у Моси был вариант валить Француза только сейчас. Тот подхватил спектакль в радиоэфире, значит, хочет сохранить новичков, и придёт, но будет настороже.

* * *

Француз был снайпером ещё оттуда – с другого берега Стикса. И «читал» он противника даже без спецдаров. Здесь его чуйка только усилилась. В последний момент, при вхождении в зону видимости «буханки», до него дошёл весь расклад; Француз ушёл в инвиз и замер, чтобы даже шевеление травы не могло его выдать. Палец отключил зажатую в руке рацию. Затем снайпер сменил её на СВД и в прицел разглядел кабину. За рулём был белобрысый парень.

* * *

– Не прокатило, – подумал Мося. Пригнувшись к полу, он сказал парню:

– Трогай! От дерева, от дерева, быстрей! Вдоль подсолнухов!

Пуля пролетела в разворачивающуюся машину. Чиркнула по пригнутой спине, разорвав кожу. В салоне кто-то приглушённо ойкнул. В зеркало заднего вида Мося увидел проявившегося за деревом Француза. Тот отточенными движениями перезаряжал так некстати закончившиеся патроны.

Какая-то странность покоробила сознание. Мотнув головой, Мося снова посмотрел на промелькнувший ряд подсолнухов. В сумерках всё же была видна голова с торчащим сбоку фильтром. Для Моси всё стало ясно: это тот придурок с «шишиги» выблудил, что забурилась в эти подсолнухи в самом начале боя.

Немного помешкав, солдат перевёл ствол с «буханки» на Француза и дал длинную очередь. Сосредоточенный снайпер уже вёл обречённую цель. Смерть для него стала неожиданностью.

Когда проехали пару километров, поле кончилось, и Мося похлопал водилу по плечу.

– Хорош, парень, где так хорошо водить научился? Ладно, отдохни. Дальше я поведу. На вот аптечку, напихай мне ваты этой под форму на спине, закрой царапину. Приедем, на медаль тебе представление напишу.

Парень, и так бледный, побледнел ещё сильнее при виде пропитавшегося на спине кровью камуфляжа. «Слабак!» – подумал бандит, и пригубил из фляжки, капнув немного и на вату.

– Тут мужчину убило, – сказал удивительно хладнокровно всё тот же милый голосок. В этом был какой-то диссонанс.

Мося закурил не спеша. Живительное тепло разливалось по жилам, заглушая боль в отбитой почке и поцарапанной спине.

«Пожалуй, трупака надо сбросить, ехать прилично ещё, завоняется. А солдатику дам своего эликсира, чтоб не окочурился. Остальные перебьются, живца самому мало».

Весь в своих мыслях, бандит зажевал окурок в уголок рта и молча открыл заднюю дверь. Тут же, не глядя, он ухватил за ноги мёртвого «пиджачника», закряхтел от натуги и вытащил его на дорогу, сплюнул рядом с плюхнувшимся безжизненным телом свой бычок и, рутинно захлопнув дверь, пошёл в кабину.

Глаза же его всё это время не отрывались от ножек брюнетки. Правда, мельком скользнули на грудь и личико. Девица равнодушно сидела, как в троллейбусе, будто ничего из происходившего её не касалось – и упорно смотрела перед собой.

Мося погнал машину, и одинокий труп на дороге вскоре превратился в маленькую точку.

– На, капни раненому в рот, – уже из кабины, на ходу бандит передал девчонке в салон свою фляжку. Та приняла её нерешительно. Увидев в зеркало, что девчонка быстро, не прикасаясь к горлышку, плеснула себе в рот немного содержимого фляжки, Мося неожиданно повернулся.

– Ну как? – вопрос прозвучал неоднозначно.

Девушка уже аккуратно капала жидкость из фляжки солдату в растрескавшийся и пересохший рот.

– Что это? – вопросом на вопрос ответила воровка живчика.

– Это живец, милая… Хорош ему, – Мося протянул в салон распахнутую руку. Брюнетка вложила в неё флягу, слегка прикоснувшись пальчиками к Мосиной ладони. По коже пробежало электричество, накатило странное чувство блаженства. Руль в левой руке дёрнулся. Опомнившись, псевдофээсбэшник серьёзно испугался. Газ был придавлен сильновато, машина ревела и набирала скорость. Затрясло.

– Что такое живец? – прозвучал новый вопрос девушки.

Ой, блин! Как бы она нимфой не оказалась, возьмёт под контроль на раз-два.

Мося снизил скорость, включил фары. Серая лента дороги споро летела под колёса. Летели и мысли в голове. Псион против нимфы никто. Может, она и не законтролила его с первой попытки, потому что он псионик. Может, она, конечно, и не нимфа вовсе. Нимфы мужиков порабощают и по одному, и толпами; месяцами могут ими управлять. А он может лишь ненадолго подчинить себе любого пола человека, и надо при этом в глаза ему посмотреть.

Пауза затянулась. Она могла стать неловкой, а сбрасывать маски Мося пока не хотел. Едут спокойно, не дёргаются. Автоматом помахать перед носом он всегда успеет. Но решение для себя бандит принял: рисковать не будет. Лучше, как говориться, перебдеть, чем недобдеть. Он и сейчас думал только о ней – признаки ли это её влияния, как нимфы, или просто так, наверняка сказать было нельзя. Ладно, в стабе разберёмся, решил он.

Чтобы потянуть время, выругался, будто что-то с машиной. Погазовал, попереключал передачи, поревел мотором. И, как бы успокоившись, вернулся своим вниманием к девушке.

– А? Что? – переспросил он свою собеседницу.

Девушка повторила вопрос более развёрнуто:

– Я говорю, что такое живец? Это сорт коньяка?

Внешники подгоняли неплохой коньяк. Из него и мутил себе живца Мося, смешивая с ним шарики-спораны, что вырастали в наростах на головах развитых заражённых. Иммунным обязательно надо было употреблять этот напиток, иначе их ждали ослабление способностей и регенерации, потом головные боли, нестерпимая жажда и смерть.

– Да! Это мне товарищ из Греции привёз, в дьюти-фри в тамошнем аэропорту взял. Оживляет, я тебе скажу… Сказка просто, – жизнерадостным тоном ответил Мося. «Я вас всех, как приедем, угощу». Тут до него дошло, чего девка тогда отпила из его фляги – она просто жутко хотела пить. Споровое голодание у неё. И сейчас они все набросятся на воду. Надо только туда снотворного накидать, смекнул он. Так, воды у него полфляжки всего. Каждому надо по два «колеса», солдат не в счёт. Значит, закидываем восемь таблеток. Да чего уж там, все десять свалились. Залетело так залетело. Одной рукой управляя машиной, другой он болтал, как шейкером, своей водяной фляжкой. И спросил:

– Пить, наверное, хотите?

Какое-то мило-жеманное, застенчивое «да!» вернулось из салона.

Мося протянул кончиками пальцев флягу с растворёнными таблетками.

Тишина. Потом раздались тяжёлый выдох и ускоренное радостное:

– Спасибо! А вы вроде на ты со мной были?

До Моси вновь допёрло: или девка дура, или пьяная с того глотка живчика.

Он повернул голову в тёмный салон и глянул в глаза девушки. Та неуверенно протянула ему пустую фляжку.

Кажется, по его взгляду она что-то поняла.

– А я думала, это вы только мне дали.

Мося чертыхнулся. Продолжая ехать на автопилоте, минут с десять он пробыл в некоем подобии транса, потом огласил округу визгом тормозов, и в заносе остановил машину. Глушить мотор не было времени. Он перелетел в салон. Милашку бил эпилептический припадок, изо рта шла белая пена. Перехватив лёгкое тело поперёк, Мося перевернул его и бросил себе на согнутое колено, впился стальными пальцами в щёки девицы и разжал ей зубы. Двумя пальцами другой руки добрался до горла и надавил на основание языка. Пришлось там поелозить. Спазм дёрнул тело, и изо рта, наконец, вырвалась рвота. Содержимое выпитой фляги полилось на пол буханки.

Перекрикивая рёв мотора, Мося заорал:

– Не то дал! Она ж, дура, коньяк весь выжрала, много ей надо?! А вы чего сидите, молчите! Даже не помогли ей!

Замершая белохалатница только лупала глазами, а мужик в спецовке тихо матерился себе под нос. Беловолосый парнишка беспомощно размахивал длинными руками, но членораздельного ничего не сказал.

Мося взял девушку на руки и отнёс на переднее сиденье. «Как бы не окочурилась. Тело хорошее. Надо поспешить».

* * *

Поле боя осталось за группой Хасанова. Ночью при свете звёзд оставшиеся солдаты собрали трофеи и решили ехать обратно в Рынск. В паре рюкзаков убитых бандитов были найдены небольшие книжицы и «Буклет для начинающих иммунных». Перспективы найти Североармейск растаяли после первого же беглого взгляда на буклет. В нём был дан весь простой расклад по тому миру, в каком они оказались. Новая информация была жизненно необходима оставшимся в части и городе людям. Решили ехать до расстояния устойчивой радиосвязи и сразу же начинать передавать добытые знания.

Глава 4
Первое утро

Я проснулся, как только первые лучи солнца стали проникать в щели моего убежища. На магнитоле было семь утра. «Электроника-53» не подавала признаков жизни. Очень сильно хотелось пить. Голова просто раскалывалась. Я взял единственный источник влаги в моём убежище – банку с зелёным горошком, проткнул уголком острия топора две дырки в жестяной крышке – одну для воздуха, другую для вытекания рассола – и весь его с жадностью выпил. На десятой банке я понял, что скорее лопну, чем напьюсь. Это было странно. Потом я принял, как и вчера, таблетки от головы. Есть не мог, тошнило даже от одной мысли о еде. С головой было что-то не так. Я прекрасно помнил, как обращаться с инструментом, оружием, автомобилем, сохранились все навыки и умения. А вот лично о себе, своём имени, родственниках – в памяти ничего не осталось. Амнезия какая-то. Была, правда, в голове цель – прояснить, наконец, судьбу своих отношений с Алёнкой, объясниться ей в любви. А там – будь что будет!

Соображал я плохо. Взгляд снова упал на приёмник в машине. Я включил его.

– …сему гражданскому населению. Сбор уцелевших в военной части на КПП. Не пытайтесь самостоятельно покинуть город. Здесь вам будет обеспечена охрана, питание и медицинская помощь. В дальнейшем – эвакуация в безопасный район. Внимание! Всему гражданскому насе…

Я отключил приёмник.

Медицинская помощь – это хорошо. Охрана – тоже. Наверное, вчера солдаты меня приняли за зомбака. Ох! Как же плохо. Надо двигать всё же к этому КПП. А чтобы у них не было сомнений, что я не ходячий безмозглый, труп – поеду на машине. Может быть, и Алёнка там. Ведь как раз, когда всё это началось, она должна была ехать где-то в районе ворот воинской части.

Я извлёк заряженный обрез, положил на соседнее с водительским сиденье. Надел поверх «Пумы» хозяйский новенький комок, ещё пахнущий маслом от швейной машинки из какой-нибудь женской исправительной колонии, где их шили заключённые. Опоясался патронташем. За пояс заткнул топор.

Утреннюю тишину огласил резкий скрип открывающихся ворот. Вокруг никого, даже трупы на перекрёстке исчезли. Под ногами, оказывается, валялись какие-то сгоревшие бумажки, они захрустели и рассыпались в чёрный угольный прах. Я потопал, очищая обувь перед дверью, и сел в машину. Не медля, завёл «Ниву» и, стараясь придерживаться второстепенных дорог, погнал как мог. Оказывается, звук мотора для заражённых был как красная тряпка для быка. Уже через пару кварталов за мной бежали, прыгали и даже ползли жадные до живой еды мертвецы. Заглохни сейчас мотор, или не справься я с управлением, и мне тут же настал бы конец. Но это было ещё не всё. Войдя в очередной поворот, я увидел пикирующего на меня с ближайшего балкона жилистого мертвяка с гипертрофированными челюстями, когтями и ногами. Этот прыгун упал на крышу моего авто, пробив её своими мощными пальцами. И таким образом закрепившись на ней, он стал пытаться, как тот терминатор, прорваться ко мне в кабину. Приблизительно поняв, где находится атакующий, я сделал выстрел прямо сквозь крышу. Мутант кубарем покатился по асфальту, бодро подскочил и возглавил толпу моих преследователей. Теперь я старался держаться середины улицы, вдали от припаркованных грузовиков и разных построек. Этот урод, даже раненый, упорно сокращал расстояние. Кое-как, зажав обрез коленями, я смог его перезарядить, и выстрелил прямо через заднее стекло. Салон опять наполнился едким запахом пороха. Стекло растрескалось, но не высыпалось, лишив меня обзора сзади. Я снова перезарядил обрез – рука ныла от отдачи, но я был неплохим подающим в волейболе, и на хлипкость рук не жаловался. Хотя даже для меня отдача была сильновата. Триплекс осыпался, и в салон проникла скрюченная когтистая лапа. Я развернулся, выбросив перед собой руку с обрезом – и как раз вовремя. Вслед за передними конечностями ужасная образина показалась в проеме задней двери. Я выстрелил ей прямо в лоб. Продырявленная голова скрылась из вида, а вот лапы так и не отцепились. Моё секундное отвлечение чуть не обернулось новой катастрофой. Наперерез с перпендикулярного проспекта выскочили тонкокостные длиннолапые и быстрые зверюги. Я даже не успел ничего понять, самая быстрая с хрустом шмякнулась о бампер и ушла вниз, машина подскочила. Вторая, прокатившись по капоту, выгнула внутрь потрескавшееся лобовое стекло, царапнула по крыше и через мгновение закувыркалась позади. Затем её накрыла волна моих преследователей. Я и без того потерял контроль над машиной после прыжка, так ещё и обзор пропал. Высунув голову в боковое окно, я выровнял пляшущую «Ниву», и удачно проскочил между двумя брошенными машинами, переключил передачу и бросил рычаг. Обрез куда-то пропал, поэтому, ухватившись зубами за рукав комка, я натянул его на руку, сжал в кулак и несколькими отчаянными ударами выбил обвисшее стекло. Проспект я уже проскакивал, бежавшие наперерез стали сминать бежавших за мной задохликов. Да, да, те на фоне этих горилл выглядели именно так. Сначала моё сознание не восприняло картинку справа, на промелькнувшем широком проспекте. Это была бесконечная шевелящаяся масса. Как ни странно, ни страха, ни паники у меня не было – скорее отрешённость и сосредоточенность. Я как будто летел на сноуборде с горы. Может быть, такое же чувство испытывают и сёрфингисты, оседлавшие хорошую волну.

С прицепом и кортежем из своры монстров я пронесся через распахнутые ворота КПП. Навстречу мне пролетело несколько наводящих трассеров, а за ними свинец полился потоком: c крыши здания за вторым КПП работало что-то тяжёлое и очень скорострельное. Всё это пронеслось надо мной, и устроило в тесных для такой толпы воротах кровавую мешанину. Ворота второго КПП раздвинулись, и я проскочил в них. Очутившись в техзоне, я увидел машущего мне солдата, прижал машину под одним из забаррикадированных окон и прошмыгнул внутрь. Бой тем временем разгорался. Я подумал, что меня обвинят в том, будто это я притащил хвост. Но ничего такого не было. Рядом уже мелькали солдаты, все в противогазах; один из оборонявшихся здесь офицеров показал на ящики с лентами и патронами и приказал таскать их наверх. И я стал подтаскивать боеприпасы к пулемётчикам на крыше. Но, честно говоря, силы мои здесь закончились, на третьей ходке я просто свалился под тяжестью очередного цинка с патронами. По всей видимости, к этому времени где-то провернулись нужные шестерёнки, и решение на мой счет было принято. Подбежал тот же офицер, отдал мне рацию.

– Вот сюда нажимаешь и говоришь, отпускаешь – слушаешь. Понял?

Я кивнул головой. Красные точки на чёрном фоне закрывали мне обзор. Звуки как бы проходили сквозь вату и, приглушённые, касались моего сознания.

– Парень, как тебя зовут? – рация ожила.

Я не сразу понял, что обращаются ко мне.

– Я не помню! – честно ответил я.

– Это нормально. Так и должно быть. Тебе хреново? Пить сильно хочешь? Голова болит?

– Да.

– Слушай! Сейчас тебе принесут флягу, выпей из неё глотков пять. Потом, как снова станет плохо, пей по глотку. Это хорошо, что ты притащил на своей машине развитого заражённого. Мы смогли быстро сделать тебе лекарство. Потом всё объясню.

Ко мне уже подошли два офицера. От их рук сильно пахло спиртом, в руках одного ещё истекал влагой белый платочек. Офицер что-то докладывал по рации. Другой протянул мне флягу в мокром от пролитого спирта брезентовом кожухе. Характерный запах не обманул: первый глоток обжёг горло, я закашлялся, с силой вдохнул носом. Из глаз потекли слёзы, но, как ни странно, сразу же стало лучше. Я не верил ощущениям своего организма – энергия начинала наполнять меня. Я выпил рекомендованное количество и встал.

– Да, да, иммунному значительно легче, – докладывал по рации один из офицеров.

Моя рация снова ожила:

– Как самочувствие?

– Отлично, это что, спирт с чем-то?

– Да. На затылке заражённого есть споровый мешок. Там паутина и горошина спорана. Споран надо растворить в спирте или водке, процедить от осадка – заметь, обязательно – и пить по паре глотков в день. Иначе сдохнешь. Теперь тебе это пить всегда надо будет. Это «живец» называется. Вешай флягу себе на пояс.

Я пропустил ушко кожуха фляги в патронташ и застегнул его.

– Ещё раз попробуй вспомнить, как тебя зовут? Я Стариков!

– Плохо всё помню. Калина, Калинин – как-то так, вроде.

Тем временем офицеры, получив новые указания, покинули меня.

Я спросил у всезнающего незнакомца:

– Вы назвали меня иммунным. Есть здесь ещё иммунные?

– Были. Колонна с ними ушла на север, но операция провалилась. Их отбили у нас какие-то террористы. По всей видимости, иммунные здесь представляют большую ценность.

– Списки есть?

– Есть. Как я полагаю, 99 % иммунных погибли в городе ещё вчера. У нас их всего-то пять было. И то, это те, кто был возле ворот части, когда всё это началось. Ну, ты теперь шестой. Как ты уцелел вообще?

– Это долгая история, но чудом, это точно. А там были девушки, вернее, девушка?

– Да. Две женщины. Нина Соболь и Алёна Смоловская.

У меня всё рухнуло внутри. Но я ведь так и чувствовал, что она здесь.

– Погоди, парень… э-э-э… Калина – позывной твой будет. Тут на камерах что-то не то…

Я поднялся на крышу, и понял, что рано обрадовался своему чудесному спасению. Серо-чёрная масса перерождённых, несмотря на потери, прорвалась на территорию части и заполнила собой всё пространство от первого до второго КПП. Солдаты в противогазах уже не могли стрелять из перегревшихся тяжёлых пулемётов. На паре из них прикручивали последние запасные стволы. Нежить упорно лезла через забор. Когда крупнокалиберные «Корды» замолчали, из окон второго этажа вступили в дело «калаши» и РПК. В грохоте боя я расслышал команду по рации: «Разрешаю применять ручные гранатомёты с термобарическими зарядами». Тут же в люк на крышу стали подавать длинные цилиндры одноразовых гранатомётов. Спецназовцы проворно снарядили это незнакомое для меня оружие и с плеча выстрелили. Струи пламени рванулись вперёд и назад. Ракеты полетели веером, потом над толпой зомби воздух буквально взорвался. Яркие вспышки и пламя; хлопки заглушили все звуки в округе, и тут же прогрохотали повторные выстрелы. В рядах нападающих образовались громадные проплешины. Орда на миг дрогнула, но на место распылённых в кровавую пыль и сожжённых монстров вставали новые. Они упорно пытались добраться до нашего «бастиона». На горизонте я увидел, что ряды нападающих редеют; это заметили и другие. Немного приободрило, когда вновь заговорили «Корды». Их трассы пробивали ходячее мясо десятками тел. Гранатомётчики вновь вернулись к своим автоматам, успокаивая наиболее приблизившихся одиночек.

Рация вновь зашипела:

– Парень, ты знаешь, где вторые проходные завода?

– Да.

– Там грузовик «ГАЗ-66» с пулемётом «Корд» в кузове на станине. В общем, ребят наших… твари всех пожрали с машины. Это группа Хасанова была. Там у них в рюкзаках и в бардачке лежат книги очень важные. Мне по рации передали часть текста из них. Тебя вылечили по рецепту оттуда. Возьми их и прочти. Это очень важно для нас, может быть, эта информация поможет нам выжить. Попробуй доставить эти книги нам.

– Но как я отсюда выберусь?

– На север от здания есть люк коллектора ливневой канализации. Спустишься туда. Там труба широкая, двухметровая; она идёт к отстойнику на дне оврага. С километр пройти придётся. Я по камерам вижу, что там чисто. Свет горит. На выходах к ливневым колодцам есть решётки с навесными замками. Сломаешь их как-нибудь. Потом по дну оврага…

Я перебил:

– Знаю. Я там в детстве лазил часто. Километр вдоль ручья. Потом по зелёной железной лестнице поднимусь на правый склон. Заросший парк и бетонный забор. Там парковка будет перед вторыми проходными завода, и трасса на Североармейск.

– Всё верно. Получишь автомат, два магазина к нему, пару гранат, фонарь и рацию. Капитан, слушаешь?

Капитан ответил:

– Слушаю!

– Выполняй!

– Так точно!

Я вновь вернулся к беседе:

– А почему своих не пошлёте туда?

– Я доверяю моей интуиции, благодаря этому мы всё ещё живы.

– И только-то?

– А что? Ты с пулемётами на ты? Или с гранатомётами? Откуда?!

– Нет.

– Ты иммунный, это твой мир, а не наш. Это и тебе надо не меньше, чем мне. Здесь же от тебя толку нет!

– Ну, в принципе, да. Согласен!

– Тогда ноги в руки, и двигай! И если я в тебе не ошибся, ты ещё очень сильно нас выручишь.

– Не подведу! Спасибо за живец и вообще за всё, что спасли меня, и всё такое…

– Давай, парень! У нас мало времени, а мы так и не узнали от Хасанова, как получить вакцину для не иммунных. Он просто не успел дочитать.

Я быстро спустился вниз. Капитан, стоящий возле кучи снаряжения в просторном ангаре, призывно махнул рукой. Мне пришлось оставить свой драгоценный костюм «Пума» и охотничий комок, избавиться от китайских тапочек, и облачиться в казённую военную форму. Вот и чёрный ход. Сразу за ним круглела на асфальте чугунная крышка канализации. От живца из спирта меня развезло – как бы и не беспокоили канонада и взрывы. Подумалось только: «Хорошо, что оттуда в нас не стреляют. В очередь, такие-то дети! Подходи на раздачу!». Крошилово продолжалось. Я же приподнял уголком топора крышку люка и немного сдвинул её, чтоб она обратно не легла в паз. В образовавшийся зазор я аккуратно просунул пальцы и поставил тяжёлую чугуняку на ребро, потом немного откатил и отпустил. Крышка с характерным грохотом упала на асфальт, а я по вмурованным в шахту люка ржавым скобам начал свой спуск. Вспомнилась песня про бомжа, люк и прекрасную жизнь.

Внизу меня действительно ждал ряд включённых водонепроницаемых тусклых фонарей под сводом, а также и первая видеокамера. Труба действительно была под наблюдением. Рация сюда не пробивала. Так что я просто махнул в камеру рукой и вошёл в трубу.