Текст книги "Программист"

ГЛАВА 6

На следующий день, выбравшись за ворота своего участка, Стас и его кроссовер оказались в длинной череде машин разных цветов и моделей одной ценовой категории. Машины соседей по коттеджам направлялись в ту же сторону и, как вскоре выяснилось, ехали в то же самое место. Очевидно, НИИ принадлежал весь коттеджный поселок, а все жители поселка являлись работниками института.

Картежом, одна за другой, машины соседей Стаса и его собственная въехали в Москву, свернули в парковую зону, прошли КПП НИИ и нырнули в туннель, ведущий на подземный паркинг, где, наконец, рассредоточились – каждый автомобиль занял свое, специально ему отведенное место.

Прием на новом месте работы нельзя было назвать ни сухим, ни радушным – его просто не было. В фойе новичка ждал Глеб Иванович – руководитель группы и непосредственный руководитель Стаса, который проводил молодого человека к его кабинету и оставил там одного – наедине со «специализированным персональным комплексом». Все, что отметил для себя Стас – ему выделили личное пространство, а не секцию в одном большом общем зале. За дверью, на которой красовалась табличка «Отдел №6, группа №2», находилось около десяти таких кабинетов. Один украшала надпись «Руководитель группы», остальные безлико нумеровались четырехзначными числами…

До самого обеда Стас никого не видел и ни с кем не разговаривал. Как и раньше, во время карантина, его ждала задача, которую нужно было решить в течении рабочего дня. Как и раньше, на решение задачи Стас потратил час времени, после чего бездельничал, размышляя о том, был ли прав Дима, утверждая, что в этой казарме не предусмотрена возможность быстрого карьерного роста. Явно не стоило расспрашивать об этом в первый же день работы…

Обед проходил в ресторане, рассчитанном, судя по всему, ни на одну тысячу человек. Теперь Стас мог изучить свой коллектив: прилично одетые, вежливые, культурные люди в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет. Две трети – мужчины, одна треть – женщины. Лица одухотворенные, интересные, глаза не пустые, как у людей на улице. У охранников и обслуживающего персонала собственная униформа. Их много – не менее пяти процентов от общего числа обедающих.

Руководство сидело отдельно, простые исполнители – отдельно. Руководители групп, судя по всему, причислялись к простым исполнителям – Глеб Иванович предложил Стасу сесть рядом с ним, видимо, чтобы предупредить возможные вопросы новичка.

Что выбивалось из привычных представлений Стаса об обедающих в общественном месте людях: мало у кого глаза скрывали нэтфоны. Задавшись вопросом, как же в таком случае здесь заказывают меню, Стас обнаружил сенсорный экран, вмонтированный в стол. Сделанный с помощью этого экрана заказ принесли через минуту после нажатия на кнопку «Ок». Блюда и на вид и на вкус впечатляли – впрочем, Стас уже успел привыкнуть к местной кухне за время своего двухнедельного заточения.

– Как работается? Справляетесь? – чтобы как-то проявить участие, поинтересовался Глеб Иванович.

Руководитель группы казался не намного старше Стаса – ему можно было дать лет тридцать, никак не больше. Почему-то этот человек не вызывал у новичка особого уважения. Другое дело – второй сосед по столу – усатый, солидный мужчина, производящий впечатление эпического мудреца из старорусских сказаний. Этот человек ел молча и смотрел в никуда, но наверняка видел и отмечал для себя каждую мелочь.

– С чем там справляться? – удивился Стас.

– Вы все уже сделали? – понял руководитель группы.

– Да эти задачи на час работы.

– Хотите получить следующее задание?

– Можно. Нужно же мне чем-то заниматься?

– Хорошо, дадим.

В глазах Глеба Ивановича читалось явное неодобрение бахвальству молодого специалиста. Зато сосед по столу посмотрел на Стаса с некоторым интересом.

– Алексей Павлович! – представился он, протягивая руку. – Ваш коллега.

– Станислав. – Стас с удовольствием ответил на рукопожатие. – Вы…

– Нет, не руководитель. – Мужчина улыбнулся. – Старый программист, наверное, самый старый в этом заведении.

– Самый опытный, – поправил Глеб Иванович. – Если будут трудности, обращайтесь – Алексей Павлович всегда вам поможет. Его кабинет через дверь от вашего… Я правильно говорю, Алексей Павлович?

– Думаю, мы подружимся, – добродушно сощурившись, кивнул Алексей Павлович.

– Буду рад! – честно признался Стас. В усатом программисте прошлой эпохи было нечто необъяснимо притягательное – молодой человек невольно почувствовал к нему расположение.

После обеда молодому человеку прислали новое задание, которое, по непонятной Стасу причине, оказалось не более трудоемким, чем утреннее. До шести часов вечера Стас убивал время, развлекаясь с программами, доступными во внутренней сети института, и раздумывая над вопросом, почему работа по специальности оказалась легче учебы в университете. Задания в составе интерактивного курса занимали голову молодого человека на несколько дней и даже недель, задачи же действующего и процветающего НИИ щелкались им, как орешки. Тяжело в ученье, легко в бою? За что же здесь тогда столько платили?

Последовавшая за первым днем работы неделя не ознаменовалась ничем особенным: тишина отдельного кабинета, одна задача до обеда, одна после и вялый, обедненный информацией, разговор за столом во время перерыва.

Жаждавший выиграть спор Стас исполнял две задачи в день, зная, что многие вполне довольствуются одной. «Повышенная» производительность должна была указать руководителю на неординарные способности нового подчиненного, но тот словно ничего не замечал. Хочешь делать двойную работу – делай; не хочешь – ради бога, хватит с тебя стандартной нормы. Можно было предположить, что Стаса все еще испытывали, или, что институт в данный момент исполнял заказ, не требующий от работников особого напряжения: сегодня все отдыхали, в другой день будет не до отдыха. Но, если так, почему нельзя попросту было объяснить Стасу правила игры? Видели же, что он стремится проявить себя? Видели же, что хочет и может работать лучше, чем другие молодые специалисты?

Дима отметил точно: Стасу сразу же дали все, чего бы ему хотелось добиться за годы усердной работы. Теперь молодой человек начинал опасаться, что друг прав во всех своих предположениях. Институт и в самом деле напоминал зарастающее тиной озеро. Время шло, Дима сражался за свое будущее, Стас терпеливо ждал, а руководитель группы держался так, словно его не интересовало, перевыполняет работник норму или, напротив, не укладывается в отведенный для него график…

За обедом в понедельник второй недели Стас наконец сдался:

– Вы, наверное, заметили, что я большую часть дня бездельничаю? – стараясь подавить в себе раздражение безынициативностью начальника, поинтересовался он у Глеба Ивановича. – Вам не приходит в голову, что это не правильно?

Ответом стал долгий неприязненный взгляд старшего по званию, который так и знал, что ему начнут докучать глупостями.

– Если у вас остается время, то отдыхайте – вы это заслужили, –посоветовал руководитель группы. – А еще лучше, учитесь – используйте бреши в загрузке, чтобы поднять собственную квалификацию.

– А какой смысл мне учиться, если я и без того программирую быстрее, чем у вас здесь принято?! – Стас едва сдержался, чтобы не сказать большего.

Глеб Иванович положил вилку и с секунду размышлял, сверля новичка глазами.

– Считаете, что владеете неким особым методом?

– Вот именно! – Стас без страха встретил глаза в глаза взгляд начальника.

– И хотите, чтобы ваше ноу-хау приняли на вооружение в институте? Официально, с вынесением благодарности и так далее?

– Да!

– Хорошо. Тогда коротко: в чем состоит ваша методика?

Стас замер с открытым ртом, обнаруживая, что спор свернул совсем не в ту сторону: Стасу хотелось выделиться из общей массы, а не придумать, как поднять массы до своего уровня.

– Чувствую, с чего начать, а дальше само получается. Смекалка, интуиция…

– То есть на самом деле ничего конструктивного предложить не в силах?

– Предложить – нет. Но могу сделать!

– Вот и делайте! – Руководитель вновь взялся за свою вилку. – Работайте! Исполняйте, что от вас требуют, и не выделяйтесь. Придет еще ваше время!

Стас глубоко вздохнул, чтобы как-то справиться с возмущением.

– Время? А сколько нужно времени, чтобы заработать шестую категорию?

– Два года…

– Что?! – Стас едва не вскочил на ноги, считая, что унижений за один обед ему хватит. – А быстрее никак?! Вы – руководитель группы, но я успеваю сделать два задания за то время, что вы делаете одно! Почему меня нельзя сразу поднять в должности и загрузить работой, на которую я способен?!

Глеб Иванович тоже перестал скрывать раздражение и повысил голос:

– Забудьте бы свой юношеский максимализм – здесь трудятся профессионалы, а не карьеристы! А вот если хотите оказаться на улице – можете продолжать в том же духе! И, в следующий раз, пожалуйста, присядьте за другой столик – вы и мое пищеварение не совместимы!

Не дожидаясь, пока Стас найдет, что ответить, руководитель группы поднялся и пересел за другой свободный стол.

– Не берите в голову, – проводив непосредственного начальника глазами, посоветовал Алексей Павлович – до инцидента они так и сидели втроем: Стас, Алексей Павлович и Глеб Иванович.

– Вы думаете? – молодой человек остывал, запоздало осмысливая, что может последовать за этой нелепой ссорой.

– Здесь коммерческая структура – качество и количество всегда в центре внимания. Не спешите, и у вас все получится. Только, если не секрет: в чем причина вашего недовольства? Вы хотите больше зарабатывать?

– Нет. Мне хватает…

– Тогда зачем вам новая должность? – Алексей Павлович пожал плечами: – У меня первая категория – не могу сказать, что, имея вторую, жил хуже!

– Самоуважение, – объяснил Стас. – Не хочу застрять на самой нижней ступеньке лестницы!

– Вот как. А вы не слишком торопитесь? Даже, если у вас получится – начнут завидовать, назовут выскочкой. Наживете врагов. Вам это нужно?

– Но, если я уже сейчас могу выполнять более сложную работу? – возразил Стас. – Если мне уже сейчас не интересны задания, которые предназначены для начинающих?

– Не волнуйтесь так, Станислав, – усач расплылся в доброй улыбке. – Заметят ваше рвение, обязательно заметят. Уже заметили. Два года – это он вас пугал. Пять-шесть месяцев, и отпразднуете повышение… – Алексей Павлович подмигнул: – Если, конечно, еще раньше не поймете, что не титул делает короля королем!

Но и пять, и, тем более, шесть месяцев означали поражение в споре и подтверждение правоты Димы. Если бы виной тому стали объективные причины, Стас мог бы еще опустить руки. Но он не считал достойным сдаться из-за такой глупости, как заторможенность непосредственного начальника. Стас ведь не просил его сделать себе одолжение, он требовал справедливости, действовал в интересах своего работодателя! Даже не будь этого глупого спора с Димой, Стас не мог позволить обращаться с собой, как с бесправным и несмышленым ребенком!

Еще с неделю, после инцидента в столовой, молодой человек сдерживал эмоции, надеясь в душе, что руководитель группы сам сменит гнев на милость и примет решение, которое пойдет на пользу и новичку и организации. Но Глеб Иванович решил сделать вид, что никакого разговора не было. Стас продолжал выполнять два задания в день, затрачивая на них от двух до трех часов своего рабочего времени, а руководитель группы продолжал давать Стасу одно элементарное задание утром и такое же простое – после обеда.

Во вторник третьей недели Стас решил, что ждать дольше – это уж слишком. Он набрался храбрости, покинул свое рабочее место и нанес «официальный» визит в кабинет к непосредственному руководителю.

– Вы с тем же вопросом? – сразу поинтересовался у него Глеб Иванович.

– И да, и нет, – сообщил Стас. – Я решил, что не буду больше вас беспокоить. Хочу только спросить, могу ли я обратиться не к вам, а напрямую к начальнику отдела?

Руководитель группы поразился настырности нового сотрудника, но ответил спокойно:

– Только через меня и в официальной форме.

– То есть?

– Пишите письмо на мое имя, отправляете по электронной почте. Я изучаю, в трехдневный срок делаю заключение. Если прихожу к выводу, что это необходимо, обращаюсь к начальнику отдела. Если прихожу к противоположному выводу – отправляю вам отказ в письменном виде. Но учтите: официальный отрицательный ответ – что мой, что начальника отдела – останется темным пятном в вашем чистеньком пока еще личном деле: вся наша корпоративная переписка протоколируется.

– Но ведь мы с вами уже разговаривали, – напомнил Стас. – И я прекрасно знаю, что вы откажете. Зачем мне тратить время и писать письма, которые, к тому же, испортят мое личное дело? Что, если я сам, лично, обращусь к начальнику отдела?

– Он не примет вас. Я получу выговор. Мы оба лишимся премиальных. Довольны?

– А если я напишу, но не вам, а ему?

Глеб Иванович улыбнулся наивности подчиненного:

– Если сумеете – пожалуйста!

– Не понял? – насторожился Стас.

– Вам доступны адреса только младших сотрудников и непосредственного руководителя. Вы внимательно читали устав, Станислав Александрович? Недовольны – пишите! Не знаете, как писать – читайте Устав!

Понимая всю бессмысленность этого поступка, Стас, между тем, не собирался сдаваться – он все же написал письмо на имя начальника отдела; указал в нем, что реализует себя не в полную силу, попросил усложнить присылаемые ему задания и, соответственно, поднять квалификационный уровень. Через три дня письмо вернулось с пометкой руководителя группы «Информация принята к сведению. Благодарю за проявленную инициативу». Вероятно, это нужно было понимать, как отказ, который не особенно «очернит личное дело» Стаса.

Ответ был дан в вежливой форме, но молодой человек почувствовал себя так, словно ему прилюдно дали пощечину. Во-первых: почему Глеб не смог ответить ему в тот же день, а заставил ждать трое суток? Во-вторых: зачем он вообще сказал Стасу писать письмо, если не собирался менять своего мнения и даже задуматься о просьбе своего подчиненного? И, наконец, в-третьих: кто такой этот Глеб, чтобы ломать людям жизнь и препятствовать карьерному росту высококлассных молодых кадров? Чем он вообще мотивировался? Боялся, что так его скоро потеснят с занимаемого места или хотел, чтобы все прошли через трудности, которые когда-то пришлось испытать ему самому?..

Так или иначе, думая о Глебе Ивановиче, Стас все больше приходил в бешенство, все более утверждался в убеждении, что стал жертвой глупого истерического деспотизма мелкой и ничего не представляющей из себя административной сошки. Но… если Стас прав, а его оппонент – нет…

Одного человека можно было и обойти! Еще раз перечитав запрос и ответ, Стас пришел к выводу, что не только может, но даже обязан принять меры по защите собственных прав – это было в интересах и самого Стаса и всего института.

Да, он не мог адресовать сообщение непосредственно начальнику отдела – на это имел право только руководитель группы. Значит, нужно было создать условия, при которых письмо уйдет не с компьютера Стаса, а с «персонального вычислительного комплекса» Глеба Ивановича.

Как? Письмо представляло собой документ, подготовленный на распространенном текстовом процессоре. Резолюция внизу документа выставлялась автоматически – руководитель группы открывал текст, чем приводил в действие программу, упрощающую ввод резолюции и напоминающую, что ввод таковой является обязательным. Но, если при открытии письма на выполнение отправлялась одна программа, Стасу ничего не стоило прикрепить к письму и другую!

Стас вполне мог написать код, который перешлет письмо дальше в тот же момент, когда руководитель группы увидит текст на экране своего компьютера. И в этом не было ничего сложного. Как узнать, какой из адресов в адресной книге руководителя соответствует начальнику Глеба Ивановича? Стас заглянул в собственную адресную книгу. Письма от разных адресатов имели разный уровень приоритета. Самый высокий предоставлялся руководителю группы – непосредственному начальнику Стаса… Тогда кому будет присвоен максимальный уровень важности на компьютере Глеба Ивановича? Разумеется, его начальнику, то есть тому, кого искал Стас!

Программа была готова быстрее, чем стих первый порыв юношеского гнева. Не успев хорошенько взвесить все за и против, Стас изменил заголовок письма, чтобы руководитель отдела не подумал, что ему дважды выслали одно и то же, и, уверенный, что поступает правильно, дал почтовой программе команду «отправить».

И только, когда письмо ушло по внутренней сети института, в душу Стасу закралась тень сомнения: что, если второпях он упустил что-то важное? Молодой человек попытался проанализировать, какая неосознанная мысль портит ему настроение, но пришел к выводу, что поступил против правил института и потому боится разоблачения. Но, если разобраться, какие шансы были у руководителя группы почуять неладное? И что он, Стас, сделал предосудительного? Наоборот – он был обязан доложить руководству, что способен приносить больше дохода, нежели приносил, находясь под «заботливым крылышком» Глеба Ивановича! Если непосредственный начальник отказывался помочь, наказать за вынужденный обход устава нужно было не Стаса, а плохого начальника!

В центре информационного зала работал голографический проектор, вырисовывая трехмерное изображение светловолосого, худощавого молодого человека. Вокруг изображения, в креслах, располагались оперативные работники отдела. Дима рассказывал о результатах проведенной им экспертизы, подводя историю к блестящему, на его взгляд, финалу. В этот момент в комнату вошли двое: высокий, статный, в хорошем сером костюме мужчина лет сорока пяти – глава департамента и отец Димы, и плечистый господин в офицерском мундире, с мощным лысым черепом и седыми бровями. Слушатели резко вскочили на ноги, вытягиваясь перед старшими офицерами.

– Попрошу всех выйти! – скомандовал глава департамента.

– Но я как раз заканчивал, – остановил отца Дима. – Дай нам еще пять минут?

– Сами разберутся! – отец кивнул подчиненным, чтобы поторапливались. – А тебя ждет другая работа.

– Но он уже у меня в руках… – поймав взгляд отца, Дима осекся и посмотрел на спутника главы департамента. – Прошу прощения! Я готов выслушать.

Отец удовлетворенно кивнул офицеру, и оба сели, подвинув кресла, чтобы всем троим оказаться друг напротив друга.

– Сними контактные линзы и одень вот это! – Владимир Сергеевич протянул сыну очки нэтфона, которые принес с собой.

– Увесистый… – прежде, чем надеть, Дима осмотрел прибор. Он чувствовал себя генералом, у которого отняли победу, и все еще надеялся, что отец передумает.

– Одевай, одевай! – подбодрил начальник департамента. – Немного громоздкий, зато изолирован от глобальной Сети. Приемо-передатчик работает по выделенному, закодированному каналу – связь только с серверами департамента… Готов?

– Да.

– Документы видишь?

– Дело? Вижу.

– Открой! Прочти! Выскажи свое мнение!

– Кто это?

– Подозреваемый.

– В чем? Тут сказано… – Дима в некотором недоумении взглянул поверх очков, словно предположил, что очки врали.

– Вот именно, Дмитрий, в нейропрограммировании. Хакеров и жуликов пусть ловят подразделения МВД – это их контингент. У нас другая клиентура. Для этого и нужны спецы вроде тебя.

– Мы используем нейропрограммистов, чтобы ловить нейропрограммистов. – присоединился офицер.

– Я вас не представил, – поправился Владимир Сергеевич. – Полковник ФСБ, Степанов Дмитрий Петрович. Твой теска. Будете работать вместе.

Пожимая руку полковнику, Дима помрачнел – проделанная работа, как и надежды на скорое повышение оказались пустыми.

– Но ты же говорил, что я получу подразделение, когда выйду на третьего нарушителя? – не смог смолчать молодой человек.

– Вот и поработай консультантом. Справишься – получишь свободу действий и собственную группу. Как договаривались.

– Нам нужно проверить этого человека, – вернул внимание собеседников к основной теме разговора полковник.

– Да. – Дима вновь заглянул в досье на экране своего нэтфона. – Кто он?

– Преуспевающий бизнесмен.

– А в чем обвиняется?

– В преуспевании. Нереально высокие показатели финансового роста. Версия: применение технологии нейропрограммирования для воздействия на партнеров по бизнесу.

– На партнеров по бизнесу? – Дима улыбнулся неосведомленности руководства. – Каким образом? Программирование – не гипноз. Для записи программы нужно время. Не мог же этот бизнесмен каждый день собирать конкурентов за банкетным столом и капать им в бокалы структурированную воду?

– Тоже не исключено. – Владимир Сергеевич остался серьезным, игнорируя сарказм сына. – Но, есть и другой вариант. Чтобы вызвать доверие партнеров и запугать конкурентов, подозреваемый мог воздействовать не на них, а на себя. Создать новый образ, который бы изменил отношение к нему самому и его предприятию.

– А это незаконно? – удивился Дима.

Полковник подсел к молодому человеку поближе, словно хотел обсудить с ним нечто интимное.

– Скажите, – доверительно тихим голосом поинтересовался офицер. – Если боец, закончивший школу боевых искусств, убивает противника в уличной драке, это преступление?

– Да, но ведь этот никого не убил?..

– А если грабитель, угрожая оружием, требует отдать ему одежду и драгоценности, это преступление?

– Да…

– А если нейропрограммист, владея недоступными другим знаниями, вынуждает жертву отдать одежду и драгоценности по доброй воле, от чистого, так сказать, сердца, это преступление?

Дима откинулся в кресле, чтобы оказаться подальше от напористого офицера и поразмыслить над логикой его вопроса.

– По совести – да, но юридически – не думаю, – рассудил молодой человек. – Я никогда не слышал, чтобы кого-то обвинили в экспериментах по нейропрограммированию. Программист действительно может изменить себя так, чтобы вызвать симпатию у важного для него субъекта, а, вызвав симпатию, попросить у того одолжения, в котором ему не откажут. Наверное, может. Но не слышал, чтобы за это судили.

Полковник тоже отклонился в кресле и посмотрел на главу департамента. Его взгляд выражал глубокое удовлетворение уровнем подготовки и сообразительностью сына.

– Все, что ты услышишь или сделаешь с этой минуты, Дмитрий, – строго предупредил отец. – Является государственной тайной. Ни при каких обстоятельствах информация не должна выйти за эти стены. Понял?

– Да.

– Отлично. – Владимир Сергеевич посмотрел на полковника.

Офицер вновь перенял эстафету:

– Вы верно сказали. Ни один нейропрограммист не предстал перед судом. Во всяком случае, ни один такой суд не был освещен в прессе. Мы избегаем огласки, чтобы не подсказать нечистым на руку людям легкий для них и труднодоказуемый для нас способ разбогатеть за чужой счет. В правительстве опасаются, чтобы преступления такого рода не приобрели массовый характер. В настоящее время мы имеем до пяти преступников по городу в год – это не много, такое количество можно контролировать.

– Я тебе объясню суть проблемы, – присоединился Владимир Сергеевич. – Вот, смотри! Существует некоторое количество материальных ценностей – в городе, в стране, в мире. Что происходит, когда кто-то из нас стремительно богатеет? Ценностей прибавляется? Ничего подобного. Соотношение производительность-потребление в мировом масштабе остаются на том же уровне. Тогда откуда у счастливчика деньги? От тебя и меня. Он стал богаче, мы беднее – чтобы где-то прибавилось, где-то должно убавиться. Если новоиспеченный миллионер – неожиданно вспыхнувшая звезда, талант – его успех можно принять, как должное. Человек достиг вершины, борясь за свое будущее на равных с нами условиях. Но, если он ничего из себя не представляет, ничего не дает нам взамен, и использует методы, перед которыми мы беззащитны, заставляя нас с тобой опустошить карман против своего желания, он – преступник. И он не только делает тебя и меня беднее, он угрожает балансу, установившемуся в мировой экономике. Если этот баланс нарушить, получим перепроизводство, миллионы разорившихся предпринимателей и миллиарды голодных тружеников… Понимаешь?

– Думаю, да…

– Тогда перейдем к делу! – Лицо полковника приняло суровое выражение. – Скажите, Дмитрий Владимирович, вы сможете определить: является резкое изменение общественного положения подозреваемого результатом воздействия на него или его окружение неких программных средств, или мы имеем законопослушного гражданина, заслуживающего уважения за свой трудовой подвиг?

Дима на минуту задумался.

– В принципе, да. – Он не был уверен, но полагал, что рассуждает правильно. – Если проанализировать ряд поступков объекта исследования, можно построить модель, описывающую последовательность происшедших с ним изменений. Если в последовательности выявится математический порядок… Но ведь подозреваемый может пользоваться программами на законных основаниях? Медицинскими, например?

– И даже не одной, – подтвердил отец. – По необходимости или стремясь сбить тебя и меня со следа – как правило, они талантливые ребята. Тебе же из разнообразия направляющих воздействий, ведущих наших героев к успеху, нужно выделить те, что ставят их в неравные условия с конкурентами.

– Это уже сложнее… – Дима, наконец, осознал, чего от него ждут.

– Ну что ж. Никто и не говорил, что будет легко! – Владимир Сергеевич поднялся и ободряюще хлопнул сына по плечу. – Работай!

Вика тоже наконец получила свое первое серьезное поручение. Ей прислали текст законопроекта о введении дополнительного налога на продажу питьевой воды. Задача состояла в следующем: определить, как отреагируют на закон массы. Предполагалось, что поднятие цены на продукт массового потребления вызовет недовольство и акции протеста.

В качестве исходных данных в «Центре исследования общественного мнения» использовали обширный материал, накапливающийся естественным образом, во время посещения гражданами тех или иных сайтов. Каждый пользователь нэтфона постоянно, до тысячи раз в день делал выбор: на какую страницу заглянуть, что прочитать, какую музыку слушать, какой фильм смотреть, какие новости отслеживать, какие сообщения игнорировать. Никого ни о чем не спрашивали, но отношение человека к действительности выявляла обыкновенная статистика его предпочтений и антипатий. Социологические службы с помощью специализированного программного обеспечения получали средний показатель по региону и хранили его для построения в дальнейшем обобщенной модели поведения массы людей в целом. Имея готовую модель, Вике достаточно было ввести в нее информацию о переменах, которыми грозил присланный для анализа законопроект.

На задачу отводилась неделя, но Вика потратила на нее всего день – очень уж ей хотелось поскорее проявить себя в настоящей работе. Оставалось только подготовить отчет. Подбив результаты, Вика сделала окончательный вывод: население воспримет введение нового налога с пониманием. Ей самой такой результат не показался странным: питьевая вода – основа здорового состояния горожан; ввод налога позволял с одной стороны снизить расход воды за счет ее экономии, с другой – дать государству средства на разработку новых технологий очистки и добычи такого необходимого каждому живому существу природного ресурса… Но тогда возникал вопрос: зачем вообще тратились деньги на исследование реакции населения, которое, по здравому размышлению, не могло отреагировать никак иначе? Любопытствуя, Вика порылась в архивах Центра. Оказывается, законопроект выносился на рассмотрение Думы уже второй раз. Раньше, шесть лет назад, он вызвал у граждан настоящую бурю негодования, вследствие чего был поспешно отправлен на доработку и, в итоге, предан забвению. Вика улыбнулась. Уровень самосознания масс рос, и это радовало, даря надежду на перемены к лучшему.