Текст книги "В Полосе времени (сборник)"

Я возненавидел Анну и, выйдя из больницы, не звонил ей. Терзался, страдал, и вот прошла всего одна неделя и во мне, как черная плесень на мокрой стене, стали прорастать нотки сомнения в правильности моего отчуждения. Я как бы исподтишка, заглушая голос разума, стал оправдывать ее поступок, говоря, что она никак не могла справиться без меня, что это не она виновата, а ее болезнь, и мне нужно смириться, принять ее такой, какая она есть. И тогда я сделал поразительное открытие: мы больны оба! Она – алкоголизмом, а я – привязанностью к ней. Эта пагубная страсть соединила и переплела наши судьбы.

Большинство зависимых людей не признает своих проблем, не понимает причины их возникновения, а потому не занимается самоанализом. Я, в отличие от таких, хотя бы осознал, что любовь к Анне привела меня к неизвестной болезни, которая сузила мой взор, закрыла необъятную красоту окружающего мира. Я забыл обо всех интересах и увлечениях. Я стал терять себя, жить чужими желаниями, ведь все свое время отдавалось Анне. После всего происшедшего, желая расстаться с Анной, я попытался найти выход: сходил к психотерапевтам, которые советовали знакомиться с женщинами, уезжать на несколько дней в другие города. Но ничего не помогало, меня вновь и вновь тянуло к моей роковой Анне. Я хотел простить ей все. Пусть она выпивает, но только рядом, лишь бы со мной, в моей жизни. Это напоминало маниакальную погоню за призраком, несущим гибель.

И тогда я решил обратиться к Господу, уехать на Урал, в далекий мужской монастырь. Там, кроме настоятеля и его помощников, ни у кого не было сотовой связи, не работал и интернет. Для монахов была изолированная жизнь, с другими законами, с иным миропониманием. Работая, я старался вникнуть в сам процесс работы, забыв о прошлом, сосредоточившись на настоящем. Если я рубил дрова, то думал о колуне с чурбаном, если долбил ломом уголь, то о том, как он будет гореть в топке. Иногда, стоя с молитвенным словом перед иконой, я просил Господа, чтобы он спас меня от прошлых мыслей, от искушения вспоминать. Ведь зачастую мы, люди, используем воспоминания, чтобы перенести человека, с которым расстались, в настоящее, представить его здесь, снова рядом. Мы думаем, что вот как хорошо было бы, если бы он сейчас гулял со мной или мы вместе смотрели на красивый закатный лесной пейзаж. Я молился и уверился, что в Анну вселился дьявол. Мне казалось, с ней было опасно рядом находиться, дьявол настолько хитер, что готов перекинуться на меня. Поэтому я здесь, молю Господа о спасении Анны, и только мое монастырское участие может ей помочь. Ведь Господь все видит, он не оставит мои устремления, он поможет, – так думал я.

С этими словами мой собеседник внимательно посмотрел мне в глаза долгим, изучающим взглядом и спросил:

– Вы верите в Бога?

– Конечно, – не задумываясь, ответил я, – Бог есть.

– Вот и я так всегда думал, особенно тогда. А сейчас лишь могу допускать это, – продолжил Полковник. – Как вы помните, я говорил, что нам в монастыре не разрешали иметь сотовые телефоны. У нас не должно было быть искушения для общения на фривольные темы, особенно с женщинами. Но как-то вечером я задержался в церкви. Внутри уже никого не было, кроме старшего монаха. Он, не видя меня, рассматривал документы, положив рядом, на стул, телефон. Мне неудобно было мешать, и я затаился. Затем настоятеля неожиданно позвали, и он, поспешно прихватив молитвенник, ушел, забыв телефон у алтаря. И тут, словно черный смерч пронесся надо мною, меня пронзила неотвязная мысль схватить телефон и позвонить. Как свет далекой звезды идет к нам из невидимой галактики, так и я услышал из другого, уже почти забытого мира единственную фразу, произнесенную Анной:

«Я вас слушаю». Этого было достаточно. Я понял, что здесь мне больше делать нечего.

Через неделю я в шикарном дорогом костюме, с букетом алых роз подходил к ее дому. Весь в волнительном ожидании какого-то светлого праздника, встречи с любимой женщиной, я не сразу понял услышанные пьяные выкрики: «Сука, я тебе уже наливал! Оставь мне!»

Я остановился, глядя на знакомый пятачок перед подъездом. Там, под деревьями, долговязый алкаш пытался ухватить своими длинными руками растрепанную пьяную женщину. Та зло хохотала, держа банку с какой-то мутной жидкостью, не давая ее и дразня собутыльника. И о, Боже, я узнал в этой женщине Анну! Сердце мое внезапно словно умерло… Как ночь наступает после заката солнца, так и ко мне пришел мрак. Розы рассыпались по земле, я развернулся и, потрясенный, побрел прочь… Другой на моем месте покончил бы с собой, но я в своем подавленном состоянии не мог сделать этого. Медленно идя в неизвестном направлении, машинально, словно в бреду, оказался на железнодорожном вокзале и уехал в самую далекую точку страны, на Дальний Восток. Так я оказался здесь.

С этими словами мой собеседник замолчал, взгляд его потух, руки безжизненно замерли на столе. Видя его состояние, я боялся что-то промолвить, а потому неподвижно смотрел в пустую чашку.

За это долгое, как мне показалось, молчание я успел подумать о фатальности судьбы, когда человек, как телега, попав в колею рядом с дорогой, никак не может вырулить обратно на нее, порой не в состоянии пойти другим путем. А жизнь несется к своему завершению, и заложенные природой возможности человека не реализуются…

Внезапно порыв океанского ветра шумно ударил по окну, и Полковник, вяло подняв голову, произнес:

– Вам пора. Спасибо, что выслушали меня. Никогда не любите кого-то больше, чем себя.

…Спустя час я уже был на готовящемся к отплытию нашем небольшом корабле. Прибрежная волна раскачивала его, чайки настойчиво кричали – все говорило о незаконченности истории, словно меня ждало ее продолжение. Из машинного отделения загудело, и меня обдало неприятным выхлопом от работающих двигателей.

Вдруг я услышал:

– Стойте! Стойте! – к кораблю подбегал весь взмыленный, запыхавшийся Полковник.

– Этот полоумный джентльмен опять будет проситься на судно, – заметил рыжеусый капитан. – Ребята, – крикнул он матросам, – убирайте трап, без него пойдем!

Но мой новый знакомый, сделав рывок вперед, большим прыжком настиг палубу. Тяжело дыша, грозно сверкая глазами, отодвинув матроса, он обратился ко мне:

– Вы должны мне помочь! Мне нужны деньги на проезд! Я верну, только дайте адрес!

Наше судно уже отчалило, стало набирать ход. Капитан выругался и ушел в рулевую рубку. Всю дорогу незваный спутник молчал, а на берегу, взяв у меня взаймы деньги, исчез…

…Прошло несколько месяцев. Я вышел на работу и уже стал забывать эту историю, как вдруг пришел денежный перевод. На бланке было сообщение: «Приезжайте на концерт Анны», указывалось время и место. Я уже говорил вам, уважаемый читатель, что почувствовал какую-то недосказанность, незавершенность этой истории, и я с некоторой тревогой поехал в назначенный день на концерт.

На дверях небольшого двухэтажного, еще советской постройки шестидесятых годов, желтого с колоннами дома культуры висела афиша о предстоящем концерте. Народ собирался и проходил в небольшой камерный зал. Я сел с правого края и огляделся. Зал был человек на двести вместимостью. Внимательно окинув его взглядом, можно было всех рассмотреть. Я сразу узнал Полковника. Он сидел на другой стороне в черном костюме и такого же цвета лакированных туфлях. Все черное, в том числе и очки, делали его каким-то зловещим. Я почувствовал неладное. Словно свинцовая туча медленно надвигается на синеву открытого неба, готовая вот-вот ударить молнией, так и этот человек нес тревогу. Я стал часто поглядывать в его сторону.

Зал зааплодировал, и на сцену вышла Анна в коричневом, длинном, до туфель, платье, в таких обычно исполняют классические произведения в сопровождении рояля. Она действительно была привлекательной женщиной. Не зная ее жизненную историю, я бы и не обратил внимания на немного перепудренное лицо и излишне наложенный макияж, для сокрытия отечности век и припухлости скул. Анна мило и открыто улыбалась, что располагало к ней публику. Концертмейстер за роялем заиграл, и Анна запела. Если вы, уважаемый читатель, ходили когда-нибудь в оперу, то и там очень редко можно встретить такой красоты голос. Тембр ее сопрано был в удивительном созвучии с тем, что мечтает слушать наше ухо. И я, забыв о тревоге, погрузился в блаженство звуков.

Ведущая концерта объявила: «Романс „Под дугой колокольчик поет“». Что-то меня вдруг насторожило, где-то я ведь слышал об этом романсе? И вдруг меня кольнуло: «Точно! Об этом романсе рассказывал седой смотритель маяка!» Вдруг шевельнулась оконная портьера за спинами зрителей, резкий порыв ветра всколыхнул платье певицы. Забыв о концерте, я перевел взгляд туда, где должен был сидеть Он. Там подобно ягуару, замирающему перед решительным прыжком, приподнявшийся с кресла черный человек застыл в дьявольском напряжении. Я почувствовал его решимость вот-вот броситься, совершить непоправимое. Правая рука мужчины потянулась внутрь пиджака. «Пистолет!» – мелькнула мысль. Ни секунды не медля, я бросился к безумцу, не давая вытащить руку из-под полы пиджака…

Слава Богу, на концерте никто ничего не понял. Когда я буквально выталкивал из зала этого ненормального, зрители лишь ненадолго отвлеклись, неодобрительно шепчась.

…Спустя час я успокаивал рыдающего, с багровым лицом и воспаленными глазами бывшего смотрителя маяка. Сюда, в свой гостиничный номер, мне пришлось чуть ли не силой доставить его на машине.

– Прошу вас! Умоляю, скажите ей, что я здесь! Ей ничего не грозит! Пусть придет! – просил бедняга. – Ее телефон не отвечает! Без Анны я не смогу жить! – вдруг добавил Полковник решительно.

А потом как-то сразу обмяк, повалился на кровать и замер. Все, чем он жил, словно сгорело в нем в этот миг, покрылось траурным пеплом. В глазах исчезла боль, и теперь уже невидящий взгляд страшил своим мертвенным тупым безразличием.

Я быстро собрался и пошел по указанному им адресу. Стоял нестерпимо знойный вечер. Вдруг деревья тихонько закачались, наклоняясь друг к другу. Затем вдоль улицы понеслись клубы пыли. Что-то большое, грозное где-то проснулось и надвигалось на город. Я побежал, дрожа от волнения, представляя, как с первым ударом молнии Полковник нажимает на спусковой крючок у своего лба. «Почему я оставил пистолет у него?» – гнали меня предчувствия…

…Невидимая рука продолжала затягивать небо. Все ниже нависали свинцовые тучи…

Спустя какое-то время я торопливо возвращался в гостиницу, держа под руку перепуганную Анну.

Когда я повернул ключ, а затем тихонько приоткрыл дверь номера, зловещая тишина окутала пугающим покрывалом неизвестности. Лампы были потушены, и темнота обрушилась на нас. Вдруг за окном мелькнула молния – комната осветилась грозной синевой.

– Ах! – вскрикнула Анна.

Поперек кровати лежал Полковник с пистолетом в руке. Я нащупал выключатель и все, что пряталось, пугало, обрело форму, стало существовать. Анна жалостливо наклонилась над лежащим человеком. Строгое, бледное, с четкими контурами лицо мужчины казалось еще более красивым. На нем не было ни страдания, ни гнева, ни ненависти. И вдруг еле заметная улыбка тронула уголки глаз лежащего. Он приоткрыл глаза, и маленькая искорка света зажглась в его зрачках.

– Как ты мог! – воскликнула Анна и упала ему на грудь…

Больше я их не видел. Текла обычная жизнь. Лишь изредка, вспоминая те дни, я задумывался о превратностях судьбы, которая правит человеком помимо его воли, дергает его за какие-то неведомые, неизученные нами нити…

Однажды, читая хроники происшествий в одной из газет, я наткнулся на заметку об автомобильной катастрофе какой-то певицы с седовласым мужчиной. Как писали, она была за рулем в нетрезвом виде…

…Может быть, это были не мои знакомые?..

Синее наваждение

Однажды осенью мы вдвоем с коллегой по работе возвращались из командировки в Москву. Автобус уже два часа как отъехал из Ярославля. Уставший, я смотрел на мелькавшие за окном однообразные, уже безлиственные деревья, навевающие унылость. Монотонность пейзажа и мягкое покачивание автобуса убаюкивало. Мой спутник, парень лет тридцати, всю дорогу напряженно смотрел в окно, как будто что-то хотел увидеть.

– Послушай, – вдруг, приблизившись к моему лицу, проговорил он.

Глаза его тревожно забегали, а лицо, как мне показалось, немного побледнело.

– Четыре года назад, также осенью, я с друзьями проезжал здесь. Мы ездили за ягодами.

Я сначала нехотя начал слушать коллегу, но с каждой новой фразой рассказ увлекал меня все больше.

– Мы возвращались, когда уже стемнело, – продолжал он в волнении. – В одном месте дорога пошла в гору. Впереди, над дорогой, стояло странное свечение. Каково же было наше удивление, когда после однообразного темного леса наша машина выехала на ярко освещенную, уставленную игрушками ярмарку, тянущуюся на несколько сотен метров вдоль дороги. Игрушки были разные, но особенно поражали зайцы, тигры, медведи гигантских размеров, стоявшие как стражники сказочного города, наклонившиеся над проезжавшими автомобилями. Их силуэты на фоне темного леса совершенно не погружали в детство, а навевали тревогу и даже жуть.

Друзья решили остановиться, и я шагнул в этот странный игрушечный мир. Под освещением прожекторов от плюшевых великанов причудливо тянулись тени, переплетаясь друг с другом. Я медленно ходил между, как мне казалось, страшноватыми, бездушными существами, готовыми подмять меня своим весом. Внезапно появилась продавщица – молодая кучеряво-черная женщина.

«Что-нибудь выбрали? Посмотрите в этом ряду», – предложила она и указала рукой на проход, где лежали игрушки поменьше.

На прилавках тусклыми, а потому кажущиеся холодными пуговицами смотрели в темное осеннее небо куклы, лошадки, собаки. Я уже собрался идти обратно, как вдруг заметил в самом дальнем углу что-то синее. Это был небольшой слоненок с яркими розовыми глазками. То ли игра света создала такой оптический обман, только мне показалось, что пластмассовые розовые глазки слоненка блеснули и как будто шевельнулись. Я пригляделся. Эти искусственные, яростно зовущие кружочки словно что-то хотели сказать. Посмотрев на продавщицу, я заметил ее странный, колкий взгляд.

«А, вот ты где – ко мне подошел мой приятель. (Мы с ним соседи, живем в одном многоэтажном доме.) – Какой интересный слоненок! Я куплю его для дочки!» – воскликнул он и почему-то многозначительно переглянулся с продавщицей. Та поспешно завернула игрушку в пакет. В какой-то момент, напоследок, слоненок еще раз блеснул в мою сторону своими странными пластмассовыми глазками.

На этой фразе мой попутчик вдруг замолчал и снова суетно стал вглядываться в мелькавший пейзаж за окном автобуса. Затем немного успокоившись, продолжил:

– Вернувшись в Москву, я, усталый, лег спать, совсем забыв про этот город игрушек. Засыпая, я с удовольствием начал вспоминать, как зимой познакомился со Светланой. Это было так: как-то, выходя из театра, в еще не развеявшемся плотном потоке людей, я машинально подхватил женщину, которая, споткнувшись, чуть не упала. Мы пошли рядом, и я, не поверишь, всегда такой стеснительный, вдруг сумел найти подходящие слова для знакомства. Светлые локоны моей спутницы красиво смотрелись на воротнике ее черной шубки. Глаза молодой женщины доверчиво смотрели на меня, а легкий падающий снежок иногда шутливо таял на красивых манящих губах. Стоял чудесный тихий зимний вечер. Деревья, как добрые привидения, свешивали свои снежные ветки и при касании осыпали сказочным белым облаком. Мы со Светланой, словно давно знакомые, разговаривали о всяких пустяках. …Наши встречи стали регулярными, и друзья не раз говорили, что мы – хорошая пара. Сосед же, тот самый, который купил слоненка, завидовал мне и постоянно при встрече делал женщине комплименты.

…Так, вспоминая о Светлане, я засыпал с приятной надеждой о грядущей встрече с ней. Светлана должна была вернуться из командировки по своим адвокатским делам. …Только сейчас, когда прошло много времени, я начинаю осмысливать ту прошедшую ночь. Заснул я глубоко и безмятежно, и все происшедшее, не поверишь, произошло, как будто во сне. Помню, посередине ночи я стал просыпаться, еле-еле осознавая это, еще в полусне. Я лежал в приятной истоме, с закрытыми глазами. И тут мне почудилось, что я не один в комнате. Уверен, и вы такое когда-нибудь испытывали. Мы, люди, как мне кажется, наделены так же, как и животные, непонятой нами способностью интуитивно предчувствовать события, особенно несущие опасность. Я лежал тихо, не шевелясь. А это чувство не отпускало и в какой-то момент мне стало невыносимо терпеть эту томящую неизвестность. Открыв глаза и приподняв голову с подушки, я всмотрелся в темноту. Внезапно зашевелились шторы, будто порыв ветра потревожил их. Сквозь плотную ткань, медленно нарастая, пробилась светящаяся точка синего цвета, увеличиваясь в размерах. Обозначился контур, и за шторой расплывчато, а затем более отчетливо проявилась та самая игрушка, которую купил мой сосед. От плюшевого тельца слоненка исходил тусклый, синий свет, словно от маленького настольного абажура. Стояла наполненная тревожной глубиной тишина, и вдруг, может быть, даже не наяву, а в моем настороженном мозгу я услышал произнесенные кем-то слова. Да, да, я услышал медленные, нараспев произнесенные слова: «И-д-и-и, и-д-и-и!» Они были как приказ, которого нельзя было ослушаться. Кровь ударила мне в голову. Словно под гипнозом, я встал, оделся и поехал к дому Светланы. В окне ее комнаты горел свет. «Странно, – подумалось, – ведь она обещала вернуться завтра». Я несколько раз позвонил в домофон, но никто не открыл. Отойдя от дома и вновь посмотрев вверх, я с удивлением увидел темное окно.

После этой фразы мой попутчик на минуту замолчал, и я, настороженно посмотрев в его бегающие глаза, непроизвольно чуть-чуть от него отодвинулся.

– Ты думаешь, что я чокнулся? – увидев мою реакцию, спросил мой коллега. – Вот так и Светлана днем, услышав рассказ о светящемся окне, сказала, что в это время еще не вернулась из поездки. Про плюшевую игрушку я, конечно, промолчал. Но прелесть нашей встречи потускнела из-за моих возникших подозрений, мы поссорились, и я, вместо приятного свидания, провел одинокий, грустный вечер. Возвращаясь, я медленно шел вдоль стены своего многоэтажного дома. Он напоминал большой длинный корабль со светящимися иллюминаторами.

Я рассеяно смотрел на квадратные окна, за которыми текла неизвестная жизнь. Внезапно мой взгляд скользнул по окну и, вернувшись обратно, зацепился за знакомый силуэт. Это было окно моего приятеля – соседа. За стеклом на подоконнике сидел, купленный им, синий слоненок. Наклонившись, он будто смотрел на улицу, желая вылезти через открытую форточку. Невольно мне пришла фантастическая мысль: «А что, если он ночью приходил ко мне, прокравшись по стене? Ведь есть же фильмы-ужастики про разных оживших кукол!» Я представил, как эта игрушка ползет, цепляясь за выступы кирпичей, к моему окну, смотря невидящими пуговицами-глазками. «Бред!» – передернувшись, я потер виски, пытаясь отогнать назойливые мысли. Однако, придя домой, удивляясь самому себе, я закрыл все окна и лег спать.

После этих слов мой собеседник вдруг перешел на шепот:

– Следующей ночью я проснулся от тихого, настойчивого стука. Мое сердце бешено колотилось, пульс стучал в висках, пытаясь попасть в ритм с неизвестным глухим звуком. И снова безволие овладело мной, в голове, словно маленькими молоточками, монотонно стучало: «И-д-и-и, и-д-и-и!» Я вскочил и спешно начал одеваться. Выбегая из квартиры, я бросил взгляд на окно. Там, за стеклом, светился знакомый синий контур. …Как сейчас помню, стояла тихая ночь. У дома Светланы припаркованные машины были запорошены желто-красными опавшими листьями. Еще не было заморозков, но осенняя прохлада заставляла редких, торопящихся прохожих ежиться под воротниками и кутаться в шарфы. Я подошел к подъезду девятиэтажного дома. Неожиданно во дворе заработал двигатель автомобиля, и машина, быстро вырулив на дорогу, исчезла. Мне показалось, что я ее видел раньше. Может быть, когда только начались наши отношения со Светланой, я видел ее бывшего мужчину на похожей машине? Не в силах совладать со своими подозрениями, я позвонил в домофон, а затем устроил скандал у квартиры своей возлюбленной, чем вконец расстроил все наши отношения.

…Уже на следующий день, переживая о содеянном, я задумался о случившемся.

Конечно, может, переутомление всему виной, отсюда – нервозность, ревность. Но откуда эти видения? – вдруг спросил меня мой приятель. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – То, что игрушки могут успокаивать людей, я знал. Мягкость и податливость плюша может нести непередаваемую ласковую иллюзию комфортности. Так кошка снимает усталость, невольно заставляя расслабиться и улыбнуться. А вот могут ли игрушки вызывать агрессию? Ведь, по сути, появление синего слоненка парализовало мою волю и привело к ссорам. Но откуда могла взяться эта игрушка? Может, это плод моего воображения? Я слышал, что существуют мастера, использующие гипноз. К примеру, шаманы могли управлять всем племенем. «Может, к событиям со мной причастен мой сосед, купивший игрушку? – размышлял я, – Помнится, он работал психотерапевтом и ему нравилась Светлана». Со смутной догадкой я сел за руль и помчался к психологическому центру, где работал мой сосед. Автомобильное радио орало бешеный рок-н-рол, торопя меня. Я мчался среди мелькающих огней несущихся машин. Скоростное шоссе делало крутой поворот, когда внезапно раздался телефонный звонок, заставивший меня вздрогнуть и на мгновение ослабить руль. Я схватил телефон, кинул взгляд на дисплей: номер не определился. Быстро поднеся телефон к уху, я вновь услышал магическую фразу: «И-д-и-и, и-д-и-и». Внезапно впереди, снаружи лобового стекла, возник знакомый светящийся синий силуэт. От неожиданности я потерял управление машиной, и ее вынесло с дороги на обочину. Я почувствовал удар. Потом ослепляющая вспышка, провал в памяти и возвращение в реальность. …Помню белый потолок, белые халаты. Потом опять провал, темнота. …Снова сознание возвращается. Пытаюсь открыть глаза. Смутно вижу очертания двух удаляющихся людей. Спустя какое-то время, когда мне стало лучше, я поинтересовался, кто же ко мне приходил. «Мужчина приходил с девушкой, он представился соседом. Девушку вроде звали Светланой. Он так нежно ее обнимал» – сказала мне медсестра. Тогда я наконец понял, что окончательно потерял Светлану. После этого я и с соседом перестал общаться.

– Да, странноватая история, – наконец откликнулся я и по-иному, более внимательно, посмотрел на своего коллегу, который вдруг напряженно снова уставился в окно автобуса.

«Вот ведь, – подумал я, – работаешь рядом с людьми и ничего, оказывается, о них не знаешь. Видишь только как сотрудников, перекидываешься дежурными фразами. А что у них в мыслях? Люди могут быть жертвами любовных драм или, наоборот, палачами-вампирами, готовыми тайно совершать ужасные преступления».

Автобус начал тормозить. Я взглянул туда, куда тревожно смотрел мой спутник. Там неожиданно появился вдоль трассы огромный город игрушек.

«Неужели это то самое место, о котором сейчас шел рассказ?» – подумал я.

– А я думал, ты придумал все – восклицая, обратился я к коллеге, – действительно потрясающее место!

Наш автобус остановился, и пассажиры стали выходить, чтобы посмотреть на это скопище гигантских слонов, зайцев, обезьян и других зверей по обе стороны дороги. Но мой коллега вдруг как-то странно замер. Он весь сжался, фактически вжался в кресло…

Скоро пассажиры стали возвращаться. Внезапно мой сосед, с белым, как бумага, от страха лицом, медленно стал сползать по креслу к полу: впереди на сиденье один из пассажиров держал в руках купленную только что игрушку – плюшевого синего слоненка…