Текст книги "Великие аферы XX века. Том 1"

После кончины Международной Компании остатки ее имущества перешли в управление временной Переходной Компании. Она даже попыталась поковыряться в земле в 1894 году, после чего, по непонятным причинам, строительство впало в продолжительный летаргический сон, а на смену инженерной пришла мысль финансовая: как бы и кому бы поудачней втюхать гибельный проект.

На этом этапе нашей истории появляется новый загадочный герой: Филипп Бюно-Варийа. До начала 90-х годов он занимал скромный пост главного инженера Панамского канала, поэтому о малярии и тропических ливнях знал не понаслышке. После краха Международной Компании Бюно, опечаленный, вернулся в Париж и вместе с братом Морисом стал издавать газету «Le Matin» («Утро»). Газета прославилась на весь мир тем, что первой опубликовала доказательство, которое суд над Альфредом Дрейфусом счел неопровержимым, после чего многострадальный капитан был освобожден из-под стражи.

Чтобы читатель разобрался в сложном хитросплетении событий, вернемся на два года назад. Сразу после краха Международной Компании французский журналист Эдуард Дрюмон провел расследование и опубликовал в своей газете «Свободное слово» серию очерков, в которых поделился арифметическими выводами о главных виновниках Панамского скандала: поскольку Корнелиус Герц, барон де Райнах и ряд других аферистов в окружении Великого Француза были евреями, то и вся афера объявлялась чисто еврейским гешефтом. Из чего следовало, что остальные участники скандала – сам Фердинан де Лессепс, его сын, премьер Клемансо и 510 депутатов – всего лишь невинные жертвы заговора.

Надо сказать, что французский народ очень обрадовался версии Дрюмона и ухватился за нее с фирменной революционной энергичностью. Поскольку барон де Райнах скончался, а Корнелиус Герц скрылся в Англии, праведный гнев миллионов разорившихся в пух и прах вкладчиков перекинулся на евреев вообще. Правительство тоже несказанно обрадовалось возможности передохнуть после жуткого политического скандала и поддержало народные массы, затеяв образцово-показательный процесс над капитаном французской армии Альфредом Дрейфусом, обвиненным в шпионаже в пользу Германии. Одним из главных доказательств обвинения было перехваченное письмо, которое Дрейфус якобы написал немецкому военному атташе.

Филипп Бюно-Варийа таинственным образом раздобыл копию этого, а также другого письма Дрейфуса, чья подлинность была легко доказуема, и оба опубликовал в своей газете, расположив на одной странице. Даже невооруженным взглядом было видно, что почерк не совпадает!

Альфреда Дрейфуса выпустили на свободу, реабилитировали и восстановили во всех правах в армии. Прогрессивная общественность рукоплескала Бюно как новому герою. Кстати, всемирно известный памфлет Эмиля Золя «Я обвиняю», в котором писатель гневно порицал французское правительство за нечистоплотные методы, появился уже после публикации в «Le Matin».

Как бы там ни было, выступив по делу Дрейфуса, Бюно сразу же переложил издательскую деятельность целиком на плечи своего брата и вернулся к главной идее-фикс своей жизни – Панамскому каналу.

Оценив реально ситуацию, Бюно сделал единственно верный вывод: Франции канал не потянуть. Дело даже не в том, что в проекте де Лессепса изначально скрывался изъян – Великий Француз свято верил в могущество капитализма и целиком полагался на личностную инициативу. Однако никаких акций и облигаций частной компании не хватит на то, чтобы вытянуть столь объемный проект, как строительство Панамского канала. Не нужно быть коммунистом, чтобы догадаться: это дело под силу лишь государству. Далее Бюно справедливо рассудил, что дважды в одну реку не ступишь. Следовательно, французское правительство, особенно после грандиозного скандала вокруг Международной Компании, ни за какие коврижки не возьмется продолжать строительство. Но если не Франция, то кто? Весь объективный ход истории делал ответ однозначным: Соединенные Штаты Америки.

В свое время интересы французской Международной Компании в Америке представлял нью-йоркский банкир Джесси Зелигман. Предположительно его привлек все тот же вездесущий и всемогущий Корнелиус Герц. Банк Зелигмана принимал самое непосредственное участие в рекламе Панамского канала и формировании инвестиционного пакета для его строительства. Неудивительно, что когда случился скандал с Международной Компанией, приведший к падению правительства и жесточайшему политическому кризису во Франции, имя Джесси Зелигмана в Америке стали напрямую связывать с этими неприглядными событиями, что, ясное дело, не есть хорошо. Предполагается, что Зелигман изо всех сил пытался обелить свой имидж и ради этого… вышел на Филиппа Бюно-Варийа!

Также предполагается, что Зелигман узнал о Бюно из газет в связи с триумфальной ролью последнего в деле Дрейфуса. Сердце старого банкира дрогнуло от умиления, и он интуитивно потянулся к благородному французу. Именно такая версия пользуется наибольшей популярностью у исследователей. Мне же она кажется откровенно натянутой. Джесси Зелигман на протяжении долгих лет находился в самой гуще событий, связанных с Панамским каналом, и как-то трудно представить, что он не знал главного инженера стройки века!

Думаю, все было иначе: Зелигман и Герц давно положили глаз на Филиппа Бюно-Варийа, а после краха Международной Компании сделали на него свою главную ставку. После того, как Корнелиус Герц спешно ретировался в Туманный Альбион, а Жак де Райнах застрелился, контроль над Панамским каналом был утерян. Можно предположить, что роль Филиппа Бюно-Варийа как раз и сводилась к восстановлению этого контроля. Именно с этой целью он спешно вернулся во Францию и приступил к тесной работе с создаваемой Переходной Компанией.

К слову, если допустить именно такую версию – Бюно как человек Герца – Зелигмана – роль газеты «Le Matin» в деле Дрейфуса становится предельно логичной и внутренне мотивированной.

В 1901 году Филипп Бюно-Варийа отправляется в продолжительно турне по Америке. Не пройдет и двух лет, как поездка этого никому не известного человечка увенчается ни много ни мало – появлением на свет нового государства! Вояж Бюно полностью спонсировал Джесси Зелигман. По другой версии, деньги дали бывшие крупные вкладчики Международной Компании, мечтающие о хотя бы частичной компенсации своих потерь. Впрочем, совершенно не важно, кто конкретно оплачивал роскошные апартаменты Бюно-Варийа в нью-йоркском отеле Вальдорф-Астория. Главное, что француз поддерживал самые тесные отношения со всеми заинтересованными сторонами: Зелигманом (Герц к этому времени уже благополучно скончался), вкладчиками Международной Компании и руководством Переходной Компании. Кстати, без связки с последней ни один из будущих гешефтов Бюно-Варийа не мог бы состояться.

Так открылась вторая глава в истории Панамского канала: глава американская.

Часть вторая: американская

Технически американская глава в истории Панамского канала началась с визита Филиппа Бюно-Варийа в Нью-Йорк. Но это только технически. На самом деле Соединенные Штаты давным-давно поглядывали в сторону узкого перешейка. И не только поглядывали, но и ловко отщипывали из-под самого французского носа наиболее лакомые кусочки. Правда, делалось это на приватном уровне: американское правительство с головой погрузилось в насущные проблемы гражданской войны. Тем временем частные компании перехватили у незадачливого Августина Соломона концессию на строительство железной дороги, успешно построили ее и выставили «Международной компании по строительству межокеанического Панамского канала» Фердинана де Лессепса такие счета за транспортировку строительного оборудования, что бедные французы в панике объявили очередную подписку на облигации – лишь бы перекупить железную дорогу у американцев.

Вторым по важности (после Корнелиуса Герца) фигурантом американской главы в истории Панамского канала, как помнит читатель, был нью-йоркский банкир Джесси Зелигман, который отвечал за формирование инвестиционного пакета «Международной компании» на Диком Западе.

Зелигман, судя по всему, работал в тесной связке с Герцем, а Бюно-Варийа выполнял ответственную роль «нашего портного в Панаме». После бегства Герца в Англию, где он схоронился от французского правосудия, и аврального свертывания строительных работ Бюно перебрался в Париж и приступил к подготовке многоходовой операции по втюхиванию Панамского проекта Дядюшке Сэму.

Итак, в 1901 году Филипп Бюно-Варийа погрузил свое солидное тело бывшего главного инженера, а ныне – ответственного гешефтсмахера, в каюту первого класса трансатлантического лайнера и отбыл в Новый Свет. Плыл Бюно фешенебельно и элегантно: с шампанским и икрой, а по прибытии надолго поселился в номере люкс 1162 отеля Вальдорф-Астория. А почему бы и нет? Все счета Бюно оплачивали то ли Джесси Зелигман, то ли бывшие вкладчики «Международной компании», то ли еще кто-то очень влиятельный – сегодня уже не докопаешься. Оно и не важно: главное, что жил Бюно не по средствам, а значит, был человеком несамостоятельным, зависимым от чужих желаний.

Теперь давайте посмотрим, как выглядела позиция американского правительства в вопросе строительства канала накануне исторического визита Филиппа Бюно-Варийа. Гражданская война закончилась, и Дядюшка Сэм принялся энергично наверстывать упущенное: прогибать Колумбию на предмет отъема у французов концессии на строительство Панамского канала и передачи ее Соединенным Штатам. Но не тут-то было. Ведь «Международная компания» де Лессепса хоть и была французской, однако представляла собой не государственную структуру, а частный капитал – факт, вполне устраивающий Колумбийское государство: с частниками всегда проще договориться, а если понадобится, то можно надавать и по шапке: благо опыт работы с Августином Соломоном у чиновников Боготы имелся. Совсем иное дело – могучий северный сосед! Тут по шапке не надаешь, сами кому хочешь голову открутят. Колумбийцы с ужасом представляли себе перспективу передачи прав на землю Соединенным Штатам: это не только оскорбляло их национальные чувства (какая-никакая, а все ж империя, растянувшаяся на сотни километров по центральной Америке!), но и просто пугало с экономической точки зрения – владение самым коротким морским путем между Тихим и Атлантическим океанами делало США ключевым игроком на поле, которое Колумбия по праву считала своим собственным. Дошло до того, что в колумбийском парламенте на полном серьезе проигрывался сценарий, при котором Америка пойдет на прямые военные действия против Колумбии и попытается силой отобрать Панамский перешеек.

Короче говоря, несовместимость интересов привела к тому, что США и Колумбия на долгие годы увязли в бесперспективных переговорах вокруг Панамского канала. Колумбийцы не возражали против строительного подряда, но наотрез отказывались предоставлять права на землю. Американцы, ясное дело, в гробу видели строительный подряд на земле, принадлежащей чужому дяде. Полный тупик.

Отчаявшись получить желанное, президент Теодор Рузвельт дал личное распоряжение о поиске альтернативных путей для строительства канала. И такой путь очень скоро был найден: представительная группа инженеров пришла к выводу, что канал можно успешно прорыть в Никарагуа. Причем не только можно, но и нужно: себестоимость работ с учетом местных климатических и географических условий была на порядок ниже, чем в зоне Панамского перешейка. Почуяв запах денег, одна американская частная компания, не дожидаясь ратификации проекта конгрессом, даже развернула широкий фронт подготовительных работ на новом месте.

Конгресс не заставил себя долго ждать: в 1902 году подавляющим большинством голосов – 309 «за» и лишь 2 «против» – палата представителей проголосовала за выделение средств на строительство канала в Никарагуа. Проблем с получением концессий не было никаких: Никарагуа подписала все, что нужно, буквально за один день. Радостный Дядюшка Сэм ринулся было ковать свою давнюю мечту, но – куда там! Филипп Бюно-Варийа свой хлеб отрабатывал на совесть. К этому времени он уже больше года сидел в гостиничном номере 1162 и плел густую паутину. Оказалось – не напрасно: билль о строительстве канала в Никарагуа просуществовал всего несколько месяцев и скоро был отменен! Теми же конгрессменами. Как?! Очень просто: проверенным французским способом, разработанным Корнелиусом Герцем и реализованным бароном Жаком де Райнахом.

На этот раз роль де Райнаха, собственноручно распределявшего бакшиш промеж законодателей, исполнял выдающийся американский адвокат Уильям Нельсон Кромвелль. Любопытно, что перед встречей с Бюно Кромвелль и без того уже был сказочно богатым человеком. Так что остается лишь догадываться, сколько ему посулили денег и сулили ли вообще: скорее всего, Кромвеллю протянули руку дружбы, от которой адвокат не рискнул отказаться.

Бюно-Варийа ставил гениальную двухходовку, и Кромвеллю предстояло сыграть первый ход в этой партии – заставить конгресс отказаться от никарагуанского проекта и вернуться к рассмотрению Панамского перешейка в качестве единственной альтернативы. Как я уже сказал, Уильям Кромвелль с блеском оправдал возложенные на него надежды: пустив в ход свое завораживающее красноречие и подкрепив его еще более весомыми «зелеными котлетами», адвокат прогнул неподкупных законодателей в правильном направлении, и строительство никарагуанского канала было заблокировано.

Созрел момент для второго хода. Цель: продажа акций «Международной компании» правительству Соединенных Штатов Америки. С какой стати? А вот с какой.

После краха компании де Лессепса ее акции полностью обесценились. Потерявшие всякую надежду рядовые вкладчики скидывали бумаги практически за бесценок. В этот момент на сцене появилась неведомая группа «международных финансистов», скупила контрольный пакет французского банкрота, а затем передала активы в новую структуру – «Compagnie Nouvelle». Большинство участников группы навсегда остались в тени (скоро читатель узнает причину), засветились лишь единицы: Джесси Зелигман, Корнелиус Герц, Филипп Бюно-Варийа. Промелькнули на фоне легендарный банкир Джей Пи Морган, представлявший интересы дома Ротшильдов, и Пол Варбург, делегированный одноименной финансовой империей в Америку для создания Федеральной резервной системы.

Вопрос: зачем опытным воротилам понадобились акции компании, в активах которой числилась куча заржавевшего в тропических лесах металлолома, и теоретическое право на выкуп американской железной дороги? Вопрос, однако, риторический. Полагать, что «могучая кучка Бюно» приобрела акции «Международной компании» по недомыслию, – все равно, что усомниться в здравом смысле дельцов, скупивших на заре приватизации «пустые» ваучеры в нашем многострадальном Отечестве. И те и другие делали ставку на выигрышный пересмотр статуса ценных бумаг. Иными словами, скупщики акций компании де Лессепса и скупщики российских ваучеров либо надеялись, либо заранее знали о том, что через какое-то время бумаги перестанут быть пустыми и наполнятся самым настоящим и осязаемым зеленым содержанием.

«Выигрышный пересмотр статуса» в панамской афере заключался, как я уже сказал, в плане втюхать акции Compagnie Nouvelle самому Дядюшке Сэму! Прямо скажем, предприятие не просто дерзкое, но и неслыханное по самоуверенной наглости. Каково же будет удивление читателя, когда он узнает, что все задуманное увенчалось триумфальным успехом! Впрочем, не будем забегать вперед и ломать лихо закрученную интригу.

После того, как адвокат Кромвелль уговорил конгрессменов отказаться от никарагуанского проекта, оставался лишь шаг для того, чтобы подтолкнуть Теодора Рузвельта к «правильному» решению. Кто сделал этот шаг и нашептал двадцать шестому президенту Америки об исключительной выгодности приобретения прав Compagnie Nouvelle – неизвестно. Зато известна аргументация: предыдущие переговоры с колумбийским правительством оказались бесперспективными ввиду принципиального расхождения государственных интересов. Поэтому гораздо дальновидней совершить обходной маневр и выкупить акции Compagnie Nouvelle. Ерунда, что в активах компании сплошной металлолом, главное, она – правообладательница концессии на строительство канала, которую выдала Колумбия «Международной компании» Фердинана де Лессепса!

Тонко, не правда ли? Ах, как бы мне хотелось узнать: догадывалась ли «могучая кучка Бюно» в момент продажи акций американскому правительству, что вручает Дядюшке Сэму чистой воды липу, или тоже пребывала в невинном неведении? Что-то подсказывает мне: знала, ой, знала!

Кончилось все тем, что Соединенные Штаты Америки торжественно купили Compagnie Nouvelle за огромные деньги – 40 миллионов долларов! «Могучая кучка Бюно» даже позволила дурашливому Дядюшке поторговаться и существенно сбить первоначально запрошенную цену. В самом деле: чего уж там мелочиться? Ведь за акции «Международной компании» в свое время не заплатили и одного миллиона. Вот уж гешефт так гешефт.

В очередной раз осчастливленный Дядюшка Сэм побежал хвастаться полученной концессией к колумбийцам и тут же огреб ушат холодной воды. Оказалось, что концессию «Международной компании» Фердинана де Лессепса предоставляло государство по имени Соединенные Штаты Колумбии, а такого государства больше не существовало! После сумбурной гражданской войны в Колумбии на века закрепилась демократия (в тамошнем специфическом понимании, разумеется), а на свет появилось новое государство – Республика Колумбия, которое формально никаких обязательств перед «Международной компанией» не несло. Таким образом, концессию даже не нужно было аннулировать: Республика Колумбия ее просто не признавала. И теперь по всему выходило, что Америка купила у кучки аферистов за сорок миллионов долларов ноль без палочки, чистый воздух. Повторю свой вопрос: знали «международные финансисты» о юридической ничтожности своей концессии или не знали? При любом раскладе конфуз Дядюшки Сэма вышел грандиозным.

До такой степени грандиозным, что первым делом, заполучив доступ ко всем архивам и бухгалтерии «Международной компании» и Compagnie Nouvelle, американское правительство эти документы уничтожило. Облили бензином и сожгли – все до последней бумажонки, дабы никто никогда не узнал имен обидчиков – всех этих пронырливых «международных финансистов».

Теперь ничего не оставалось, как возобновлять переговоры с ненавистной Боготой. Окрыленные колумбийцы, с трудом сдерживая смех, стали выламываться круче прежнего: поначалу сделали вид, что готовы на уступки, и даже обнадежили американцев, подписав предварительное соглашение. Однако колумбийский сенат тут же отказался его ратифицировать под формальным предлогом, что, мол, конституция запрещает отчуждение суверенитета над любой национальной территорией. Между тем на неофициальном уровне давалось понять, что дело окажется на мази, если Америка откатит еще каких-нибудь несчастных 10 миллионов долларов и перепишет договор, оговорив «совместный суверенитет» для зоны Панамского канала. Что означал этот «совместный суверенитет», сомневаться не приходилось: пожизненная доильная установка в мозолистых руках колумбийской демократии.

В это трудное для Америки время состоялась историческая встреча президента Соединенных Штатов Америки с никому не известным, совершенно непонятным, представляющим неведомо кого человечком по имени Филипп Бюно-Варийа. Только не спрашивайте, каким образом подобные встречи оказываются возможными: у меня нет ни малейшей догадки. Я лишь знаю, что Теодор Рузвельт принял Бюно-Варийа в Белом доме 10 октября 1903 года.

Разговор начался с того, что американский президент выразил свое восхищение героической ролью Бюно-Варийа в деле спасения капитана Дрейфуса. Бюно высоко оценил желание собеседника идти в фарватере передовых идей, поэтому тут же с энтузиазмом вывернул разговор в нужное русло: «Господин президент, ведь Альфред Дрейфус – не единственная жертва политических страстей во Франции. Другой такой жертвой стала Панама». Во как ловко!

Далее Бюно принял глубокомысленный вид хорошо осведомленного человека и ни с того ни с сего выдал: «Уверен, что революция в Панаме неизбежна». Теодор Рузвельт чуть не свалился со стула: «Революция?! Неужели это возможно?»

Считается, что президент не дал Бюно никаких гарантий в том, что Соединенные Штаты окажут поддержку Панамской революции. Тем не менее, Филипп Бюно-Варийа покинул Овальный кабинет в приподнятом настроении: при любом раскладе Колумбии Дядюшка Сэм помогать не станет!