Текст книги "Безумие по тонким венам"

НЕМАЯ ПУСТОТА

 
Застыло сердце в темноте,
Замерзли мысли навсегда,
Глаза искали в пустоте,
Лишь образ твой и лишь тебя.
Но нет уж жизни в моей крови,
Она остановила бег,
И вышел в яркий свет, на волю,
Совсем не тот уж человек.
И холод рук, и мои слезы
Остались в той сырой земле,
Где сочиняла строки прозы,
И рассуждала в тишине.
Цветок, засохший на могиле,
Утратил цвет и красоту.
Он, как и я, в огромном мире
Ступил в немую пустоту.
Деревья больше не шумят,
И не поют дневные птицы…
Все, кто здесь есть, тихонько спят,
Сомкнуты плотно их ресницы.
И губы холодны как лед,
И слезы век уже отжили…
И больше нас никто не ждет.
Нас больше нет. О нас забыли.
 

ПОБЫТЬ САМОЙ СОБОЙ

 
Темно. Мороз и тишина.
Иду по кладбищу одна.
Кресты, могилы и гробы —
Когда-нибудь здесь будем мы.
И кто-то потревожит наш покой,
Под полной и ночной Луной,
По просторам смерти шагая,
Постепенно про жизнь забывая.
Только я ведь жива.
Пока еще не умерла.
И сердце бьется – в нем любовь,
По венам мчится моя кровь.
Пришла, чтобы забыть о жизни,
Чтобы побыть самой собой,
Собрать в порядок свои мысли,
И обрести навек покой.
 

ПРОСТОЕ СЧАСТЬЕ

 
Мое тело скованно болью,
Словно тысячи ржавых цепей
Приковали гвоздем к изголовью,
Прикрутив миллионы сетей.
Жестяная проволока в вены,
Кровь потоками льется по телу,
Ни любви, ни слез, ни измены —
Разве этого я так хотела?
Разве боли без тени страданья,
Разве крови в холодных руках,
Разве грусти и мрачной печали
В ледяных и прозрачных глазах.
Я хотела простого счастья —
Разве это желанье преступно?
Получила одни лишь терзанья
Среди сгнивших, разложенных трупов.
Снова резкая боль подкосила,
Не могу больше стона сдержать…
Разве этого я так просила,
Чтобы в лужи крови умирать?
 

МОЙ ГРИФ

 
Под каменным серым небом
Летает мой черный орел,
И ищет он в мире этом
То, что еще не обрел.
Он ищет любовь в старом склепе,
В котором нет больше живых,
При лунном ночном мрачном свете,
Летает мой черный Гриф.
Он сердцем своим навечно холодным,
Трупов останки хранит,
И страшно голодный, усталый печальный
Любуется тенью ракит.
И так по могилам к кресту от креста,
Бесшумно жизнь отыскать,
Он ждет пока в небе полночном звезда
Начнет на заре угасать.
Дождавшись, летит в сером небе к нему,
Чтоб чувства мои передать,
Но видно на свете не сбыться всему —
Не может он просто сказать.
А я его жду у разрушенных стен,
Когда ничего уж не ждешь,
Когда уж живешь и не ждешь перемен,
И просто тебе нужен Дождь.
И вот он летит и, кружа над землею,
Плывет в ледяных облаках,
И, кажется, миг и он будет с тобою
В реальности, а не в мечтах.
Но птица моя молчаливо поникла,
И слезы в глазах засветились,
И я поняла – надежда погибла,
Любовь в облаках растворилась.
И больше к нему не летит
Послание чистой любви.
Теперь же мой милый и черный Гриф
Остались с тобою одни.
 

ТОГДА

 
Нет больше жизни в этих стенах,
В них только трупы старых чувств,
Ни стука сердца, ни биенья,
Ни радость, ни любовь, ни грусть.
Страданье кончилось тогда,
Когда я просто умерла,
Когда набрала в ванну воду,
И лезвием в крови вела,
Когда закрылись мои веки,
Тогда забыла я тебя.
 

ВАМПИР

 
По разрушенным каменным склепам,
По размытым и грязным дорогам,
Смерть свою отыскать хочу где-то,
Где меня понимают во многом.
Моя жуткая смерть – она здесь
В отраженье меня в зеркалах,
Страданий и мрака смесь,
Между ними бессмысленный страх.
Вот он путь в мои чудные страны,
В мой причудливый умерший мир,
Где по телу кровавые раны.
Ждет меня мой безумный вампир.
Как давно я его не встречала,
Он меня уж давно к себе звал.
Я приду. Я ему обещала.
А он знал. И по-прежнему ждал.
Вот рука моя чувствует холод,
И касаются губы в крови.
А в душе пробуждается голод.
Ухожу я к нему. Ты не жди.
Он давно уж забрал мое сердце,
Мою плоть и все чувства мои.
И закрылись зеркальные дверцы.
Я ушла. И ты больше не жди.
 

Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ

 
Я не хочу умирать,
Уйти из жизни так рано,
Уйти и все потерять,
Оставив на сердце лишь раны.
Все хуже становится мне,
И завтра уже не наступит.
Поставив крест на судьбе,
Смерть скосит меня и забудет.
И я погружусь в темноту,
И высохнет алая кровь,
Упав навсегда в пустоту,
Не вспомню, что значит любовь.
И сердце решило молчать,
И тело уже остывает.
Хоть я не хочу умирать,
Но я ничего не меняю.
 

СМЕРТЬ РЯДОМ

 
Я чувствую – смерть где-то рядом,
Все близится мой дивный миг.
Наступит в ночи час расплаты,
Когда забреду я в тупик.
И сотни иголок пронзят мое тело,
Пройдя насквозь мою плоть.
Я встречу рассвет. Дождавшись расстрела,
Почувствую боль эту вновь.
И капает кровь, и стекается в лужу.
И я в этой луже стою.
Закинув петлю, затянувши потуже,
Жду мига, когда я умру.
И вот сердце бьется все тише и тише,
В глазах потемнело. Темно.
Я чувствую – смерть все ближе и ближе,
Но мне уж давно все равно.
 

ДЕКАДАНС

 
Ночь. Декаданс. Свечи.
Апатию вечную жду.
Наступит пустой тихий вечер —
Тогда я просто умру.
Сольются в кровавые пятна
Осколки разбитой надежды.
Как алые капли приятны
На черной и мятой одежде.
Холодные мрачные слезы
Смывают остывшую кровь.
Трагично смеются лишь звезды,
Царапая мертвую плоть.
Упав на размытую землю,
На стекла разбитых зеркал,
Разрезавших тонкие вены.
Над пропастью бездны стоял
Бледный, как смерть Сатана.
Злая улыбка на тонких губах.
Он просто забрал в тихий вечер меня,
Унес не спеша на руках.
 

ЧЕРНЫЕ ВОДЫ

 
Черные воды красной реки
Ночью поют нам трагичные песни.
Мрачных мелодий созвучья страшны,
Чутки и метки их жуткие смеси.
Трупы свалены в ржавую груду,
Вырваны с корнем пустые сердца,
Алые реки поплыли повсюду —
От рваных тел и без конца.
Жуть и ужас в мертвых глазах,
Голые кости по телу местами,
Мясо разбросано всюду кусками,
Словно в кошмарных розовых снах.
Черные воды красной реки
Смыли их жуткие, мрачные души.
Словно в конце одинокой строки
Смерть поселилась. Шаги её слушай.
 

ТОГДА Я НЕ ЗНАЛА

 
Дождь за окном. По стеклу словно слезы
Падают вниз, завершая свой путь.
Сердце не бьется. Смеются лишь звезды,
Смерть превращая в трагичную муть.
Дождь за окном. О тебе вспоминаю.
Дождь – это ты. Мне тебя не забыть.
Медленно, тихо, бесшумно шагаю,
Чтобы с тобою подольше побыть.
Чтобы услышать твое лишь дыханье,
Почувствовать снова вкус твоих губ.
Забыть о проблемах, ненужных страданьях.
А время идет. И часы мои врут.
Промокла, простыла, слегла с тяжкой болью,
Наступит завтра. И я тебя жду.
Ты есть в этой жизни – я этим довольна.
Тогда я не знала, что завтра умру.
 

НЕ В РАЗЛУКЕ

 
Во мраке траурной ночи
Освещает Луна лужи крови,
На могильной плите стерлась надпись,
И венки уж довольно не новы.
По заросшим следам серый пепел
Расстилался густой грязной тканью.
А девчонка (немного с приветом)
Торопливо брела на свиданье.
На разбросанных тенью крестах
Извивались засохшие лозы.
На старинных и мрачных венках
Отцветали увядшие розы.
По деревьям бежал свет Луны,
Задевая её рыжий волос,
И в младой её юной груди
Тихо скрип издавал хриплый голос.
Она сбавила шаг, замерла
И прислушалась к звукам погоста…
Ничего? Ничего. Тишина.
Только слышен был ветреный воздух.
Вот на месте она. Где же он?
Посмотрела на чью-то могилу…
Он недвижим лежит – в груди кол,
Ему в самое сердце вонзили.
Еще теплое тело его
Обняла ледяными руками,
Потеряла навеки его —
Не вернуть никакими слезами.
Его губы сомкнулись и веки
Опустились уже навсегда.
Все, что было в родном человеке
Беспощадно смывала слеза.
Помутился рассудок девчонки,
Охладела невинная кровь,
Потянулись к смерти ручонки,
Закипела горячая плоть.
Прикоснулась губами к губам,
Но обжег её дикий холод,
Провела по его волосам:
«Боже, как он еще молод!»
Осторожно и с некой любовью
Тихо медленно вытащив Смерть,
Прилегла рядом с ним к изголовью,
На него бесконечно смотреть.
На рассвете, пасмурным утром
Старый хрупкий седой старичок
Постоял перед девичьим трупом:
В груди – кол, в её ручке – цветок.
Рядом с ней лежал юноша бледный,
Их скрепились холодные руки,
Будто чувствуя миг своей смерти.
Умирать не хотели в разлуке.
 

ИСПОВЕДЬ ЧЕРНОГО МАГА

 
– Послушай речь мою простую,
Подумай над раздумьем сим:
Я жизнь хотел совсем иную…
– А что теперь?
– Теперь нет сил.
Я жил в семье, где любят славно,
Где не ребенок был я – брат.
Все детство протекало плавно,
В нем был я царь, я не был раб.
Я получал от жизни все:
Любовь, тепло, все жизни блага.
И я не знал, что будет зло,
Если я стану черным магом.
– Зачем ты стал?
Неужто в сердце были боли?
– Я просто бредил, я мечтал
Иметь всю власть и быть на воле.
– А разве ты был в заточенье?
– Нет не был.
– Ну, а что ж тогда?
Я просто поглощен был чтеньем,
В котором властен Сатана.
Я быть хотел его фанатом,
Он был кумиром для меня.
Мечтал быть дьявольским солдатом…
– Но это ж глупость! Ерунда!
– Я одержим был сетью мыслей,
Что будет власть в моих руках,
И сотни, миллионы жизней
Будут стонать в моих ногах!
Я поражал бы свет несущих
Могущим собственным мечом!
Я превращал бы всех их в гущу,
Напившись кровью, а потом…
– Зачем?
– Не знаю! Замолчи и слушай!
Я создал бы свой темный мир,
Где был бы я властитель лучший,
Бессмертный и святой вампир!
– Но от чего ж такие цели?
Наверно, ты был все ж дурен?
– Конечно, можешь мне не верить,
Но я всего лишь был влюблен.
– В кого же можно быть влюбленным,
Чтоб сеять темные дела?
Я не сумел бы стать героем,
Чтобы заметили меня.
Конечно, ум мой и нескладность
Водили толпы за собой,
Но заменить святую сладость
Не мог я девушкой другой.
Я износил свое все тело
И сердце в клочья растерзал.
Она ведь быть со мной хотела,
И я прекрасно это знал.
Но я влюблен был по-иному,
Не так, как любят люди все —
Я отдавал её другому,
Но и на время брал себе.
– Но как же? Это невозможно!
– Возможно, мой послушный раб.
Я подкупал её лишь ложью
И забирал слова назад.
Она прекрасно знала это,
Чем недоволен был и я.
Она считала человеком
И просто гением меня.
Терзала душу свою кровью
Немых обид и огорчений,
А я манил своей любовью
С отнятьем чувств и расточений.
Я был на людях эгоистом,
Я сердце в стали закалил.
Она же знала, что не чисто,
Что чувства я в дебрях сокрыл.
– Ты говоришь, она любила?
Ну да.
– И ты её любил!
Тогда же в чем твоя причина?
Что ты с любовью сотворил?
– Каким бы магом я не был,
Я – сволочь, должно мне признаться.
Чтоб не всевечно распинаться,
Скажу открыто: «Я убил!»
– Нет! Не поверю! Не способен!
– Поверь, тогда способен был.
Я сам пришел к таким исходам,
Я должен был, и я убил!
– Постой, она жива?
– А как же!
Её убить – убить себя.
Убил я чувства в ней однажды,
Душой в открытую кривя.
– Она теперь с другим?
– Наверно.
Хотя и не уверен я.
– Но почему?
– Я знаю верно,
Что не забыть ей никогда
Порочных действий моей плоти
И неожиданный уход.
Я поменял до боли сотен
Различных стран и городов.
– Зачем?
– Хотел я скрыться от себя же,
Не смог уйти я далеко,
Мне проще с жизнью распрощаться,
Но самоубийство нелегко.
Убей меня, тебя прошу я,
Мой верный раб и ученик!
Убей меня, тебя молю я,
Я в жизни лишь сухой тростник!
– Я не смогу убить, учитель!
Мне будет с этим тяжело,
И каждый день будет мучитель…
– Убей меня! Мне все равно!
– Не уговаривай же больше,
Ты знаешь то, как я упрям.
Ты поживи, забудь о прошлом…
– Не ты убьешь, умру я сам!
Он встал и шел пустой дорогой,
А ученик как пень стоял.
Маг насолил во многом многим
И свой рассудок потерял.
Он шел и разбивал все руки в кровь,
Сквозь кровь белели его кости,
И говорил слова: «Увижу вновь.
Я встречусь с ней. Схожу к ней в гости».
Он по тоннелям пробирался,
Бродил в кромешной темноте,
С тварями, с нечистию дрался —
Что все товарищи оне.
Скрипел зубами, волочил уж ноги,
Увидел свет в её окне.
Он шел по правильной дороге —
Он к свету шел, не к темноте.
Но маг шел зря, как оказалось,
Она уж спит давно в земле,
Она уж с жизнью рассталась —
Её нашли в реке на дне.
Он шел к ней молча на могилу,
Из ран его сочилась кровь.
Он тоже жизнь свою покинул…
Всему виной его любовь.
 

Николай Дождь

УЗОРЫ

Шаги эхом отзывались по темному, обшарпанному коридору. Здесь нет ничего… кроме робкого огонька вдалеке. Будто свеча, робко освещая стол, держится на руках у кого-то. Он важен, знает намного больше и сможет научить. Я узнаю что делаю не так, а что стоит делать по другому. В одном уверен точно – нет того, чего делать не стоит вовсе.

Мысли, как и раньше, шли вслед за мной, узором отпечатываясь на стенах.

Шаги отзывались эхом, пугая мысли, сбивая узор. Не смертельно… потом дорисую.

Почти возле огня, манящего света свечи. Пара шагов. Раз… Два! Узоры поставили точку…

Свечу держал старик. Его белые, выцветшие глаза смотрели в никуда. Воск слезами капает на стол. Как мало её осталось. «…как и тебя… ровно столько же…»: прошептала свеча. «Может и так… Но я оставляю за собой мысли, узоры которые не стереть. Мои шаги вбиты в этот пол. И я пойду еще дальше! А ты станешь лужей воска… без огня». Ответил и пошел дальше рисовать по черным стенам. Здесь нет ответа для меня ни на один из вопросов…

Узоры продолжили бег по стенам, чеканя мысли…

«Перед тобою встану…»

 
Перед тобою встану,
Словно бы во сне.
И на пороге смерти
Я вспомню о тебе.
Ты меня забудешь,
Исчезну словно крик.
Через много лет уронит
Слезу седой старик.
 

«Темное пламя в черных глазах…»

 
Темное пламя в черных глазах,
Тем вопреки, что жизнь прожигали.
Мы не спускали на тормозах,
Судьбу свою сами в кулак собирали.
Черное пламя в груди разжигая,
К мира загадкам ключи подбирали.
Нас было немного, мы были одни,
Но может тебе с нами идти?
 

«Поймешь ли ты мысли старца седого…»

 
Поймешь ли ты мысли старца седого,
Слышал что звук рваной струны?
Поймешь ли ты плач ребенка грудного,
Для которого звезды так высоки?
Поймешь ли ты жизнь, вдруг умирая,
Рукой выводя погоста кресты?
Поймешь ли ты смерть, жизнь прожигая,
На поиски странной, безликой мечты?
Поймешь ли художника, кистью играя,
Кидая на холст остатки весны?
Поймешь ли поэта, рифму меняя,
Отражая тайные страсти и сны?
Поймешь ли себя, судьбу разрывая,
Останками сердца по мрачным углам?
Поймешь ли любовь, в себе свет убивая,
В душу внося истоптанный хлам?
Себя понимают и в свете сгорают
Те, Кто с тобою шел по пятам.
Тебя понимают, собой заслоняют,
Кто говорил: «любовь не предам…».
 

«Пусть измеряется победа пораженьем…»

 
Пусть измеряется победа пораженьем.
Я знаю, не свернешь с пути.
Действительность считая отраженьем,
Вновь говоришь себе: «Вставай, иди…»
Два удара, пара капель крови…
Вновь исписаны тетрадные листы.
Поднимаешь удивленно брови
Дивясь таланту небывалой красоты.
Откинет день пологи мокрой ночи,
Разорвав страсть сонной тишины.
Сотней снов вновь размыкая очи,
Вырвав нас из липкой темноты…
 

«Так много в мире происходит…»

 
Так много в мире происходит.
И нам так многое дано…
Ведь по утрам восходит Солнце,
К вчеру ложась на дно.
Мы думаем о чем-то важном,
Смотря в открытое окно…
 

«Черной совести укор…»

 
Черной совести укор
Вновь стрелой пронзает сердце.
Ты ведь помнишь приговор
Незапамятного детства?
Помнишь как кричал отец,
На врага меч опуская?
Как работала все мать,
В себе боль превозмогая?
Но теперь и твой черед
Кровь пролить на браном поле.
И завещал тебе знать Бог
Умереть по доброй воле.
 

«Я покажу вам: есть два мира…»

 
Я покажу вам: есть два мира.
В одном из них добро,
В другом одно лишь зло.
Грань между ними так размыта,
Что не заметно уж её.
Одни кричат: «Добро есть в крови!»
И злу они на век враги!
Кому кричат молчат,
Не отводя усталых глаз
Последний раз, последний раз.
И пусть прольются реки крови,
А небо рухнет вдруг на нас.
Я промолчу, я буду стоек,
Сложив крылья в смертный час,
Последний раз, последний раз.
 

ЗВЕЗДНЫЙ ВЕТЕР

 
Звездный ветер, ночь взрывая,
Вновь приходит он из сна.
Тихо к сердце прижимает,
Прижимала как она.
Он нашепчет мне балладу
О далеких временах,
Когда рыцари, принцесы
Развлекались на балах.
Он раскажет мне о чести,
Что, увы, давно мертва.
Он раскажет мне о мести,
Что всегда в крови жива.
Но наступит вскоре утро…
Вновь взойдет светило дня.
И под песни птиц наверно,
Не проснусь к рассвету я.
Мне теперь туда дорога,
Куда ветер долго звал.
Но про чертову дорогу
Лучше бы во век не знал!
 

МЕЧТАНИЙ ДЕТСКИХ…

 
Из сладких снов,
Мечтаний детских
Нас вырывает жизни кнут.
И звон бокалов угасает,
Как бьет стекло бесславный плут.
Звон хрусталя наполнит уши,
А лязг цепей и кондалов
Вновь пропоет, что будет лучше
Мечтаний детских,
Сладких снов.
 

ЗНАМЕНА

 
Мы любили прежде небо,
Теперь небо любит нас.
Над главой меч поднимая,
Презирали смерти час.
Мы давно забыли солнце,
Не коснется больше глаз.
Но великие знамена
Еще поднимутся не раз…
 

ГЕНИАЛКОГОЛЬНЫЙ КОКЛТЕЙЛЬ

 
Щепотку бестрастья для кипящей воды,
Чтоб унеслись подальше мечты.
Немного забвенья в чугунный котел.
Так будет приятней, я это учел.
Всего только каплю забытой любви,
Чтоб оживить что таилось в груди.
Печального вздоха под полной луной,
Чтоб ослепленным не быть ни одной.
Крыло белой птицы ляжет на дно,
Чтобы запомнилось только одно:
«Жизнь не игра, а коктейль не сварить.
Счастье, любовь им не купить».
 

«Когда утихнет лязг оков…»

 
Когда утихнет лязг оков,
Я вернусь к тебе, родная.
С диких битв самих богов
Я вернусь, я обещаю.
Но вернусь уже не тем,
Кого ты когда-то знала.
Из обрушившихся стен
Древнеримского подвала.
Я хотел к тебе прижаться,
Вновь почувствовать тепло.
Предпочла ты отказать,
Мое тело уж не то.
Сердце в крови обоженно,
Пальцы сбиты о приклад.
Ты нашла себе другого.
А я как был, а я солдат.
 

«Этих мыслей не построить…»

 
Этих мыслей не построить.
Им еще расти-расти.
Как сказать чтобы не спорить,
О долге чести и любви?
Чтоб замолчали на минуту
Даже птицы-соловьи?
Но она подаст мне куртку,
Тихо скажет: «Уходи…».
 

МОРОЗА РОЗЫ

 
Тихо тлеет моя тень,
Тихо плачет, неумело.
Я отныне далеко.
И закончил жизни дело.
Позади тревоги, плен.
Позади любовь и слезы.
На моей крови теперь
Прорастут мороза розы.
 

А МОЖЕТ…

 
А может во всем ей признаться,
Услышать короткое «нет»
И дальше жизни отдаться,
Неся за собой этот бред?
А может найду я другую?
Она-то полюбит меня…
И я полюблю ту, иную,
Но я тогда вовсе не я…
Сказать другое
Я хотел сказать другое,
Но опять несу пургу:
Какое небо голубое…
Да и прочую фигню.
Она поднимет грустно очи,
«Идиот…» – опалит слух.
И под звонкий смех подружек,
Распустивших новый слух,
Вновь уйду, шаги считая.
По ступеням в ад иль в рай.
Вены режу дорогая…
Все. Пока. Прости. Прощай.
 

ОНА

 
Она не от мира сего.
И спать любит там, где повыше.
Она не заметит во веки его.
Просто невзрачным он вышел.
Его грусти не стоит её красота.
Ведь в мире есть и получше.
Но объясните это ему,
Парню, который не лучше.
 

СТРАХ

Этой мысли вряд ли прогвоздиться сквозь череп. Уже больно от неё, а слов все еще нет.

Все-таки попробую.

Вот: все эти Пироновы тропы, вопросы Энезидема, Монтеньево «gue sais-je». Не туда корнями повернуты.

Решетом солнце не поймать, человечьим мышлением истины не постигнуть, но не потому, что мозг хил, а потому, что сердцу истина не в подъем. Истина больнее боли. На неё надо решиться. И вещи защищают свою суть, запрятав её в жути, растворив в ужасе.

Меж человеком и истиной – страх. Страх на страже. С нашим трепыхающимся сердчишком предпринимать познание нельзя. Сначала обесстрашить себя, и лишь тогда мыслить. Не ранее.

Вот уж годы и годы учу мое сердце обрастать сталью, ведь если я бросил себя в это глупое, кротовыми норами изрытое, вшивое, в стальные колючки замотанное, черное, звериное царство, то лишь ради тебя, свободная от страха…

ПАДШИЙ АНГЕЛ

 
Падал в бездну, не мечтая,
Что за спиною два крыла
Вновь отрастут, путь озаряя
Той, что единственной была.
Она мечтала, что оставишь,
Что забудешь страшный сон.
И со сгоревшими крылами
К ней придет в итоге он.
 

ДЕЛО ТРЕХ НОЧЕЙ (АБСТРАКЦИЯ)

Ночь первая

Я, мягко шурша крыльями, залетел к ней в окно. Даже сейчас я не могу отделаться от привычки: наблюдать за ней спящей. Переместившись на спинку кровати, я замер. Волнующее чувство вспыхнуло в груди.

Лунный свет, льющийся из окна, ниспадал ей на лицо и волосы. При таком освещении лицо казалось мертвенно бледное, но это ни чуть её не портило. Раньше мы часто гуляли под луной… молча. Слова нам были не нужны. Живописно распущенные волосы заключали лицо в каштановую рамку. Не знаю почему, но мне всегда нравились её губы: необычайно тонкие и… холодные на вкус. В глазах её я мог раствориться. Я люто завидовал слезам в её глазах. Они всегда были с ней, а я вынужден был уходить.

Ощущение воспоминаний заставило понять смысл фразы «так близко и так далеко». К горлу подкатил комок боли. Я не смог остановить слезы, и слезы встретили рассвет.

Ночь вторая

Ночь разбудила меня мягким прикосновением ресниц. Мысли мои были уже с ней, но самому мне еще предстояло появиться в её комнате.

Она любит спать при открытых окнах. Ступая мягкими лапами по полу, я сел у кровати. У нее под глазами залегли тени. Я винил в этом себя. Ведь плачет она по мне. Мне же стоило больших усилий, чтобы не разбудить её. Она узнала бы меня. Я в этом не сомневаюсь. Но я уже не тот…

Я с упоением прикоснулся к её руке. От прикосновения она вздрогнула и проснулась. Но меня уже не было в комнате. Я оставался незамеченным, сидя над окном. До моего слуха донеслись слезы. Терзаемый чувством вины, я с остервенением взмахнул крыльями навстречу рассвету.

Ночь третья

У меня осталась последняя ночь. Я не стану дотрагиваться до неё, хоть и очень хочется. Не посмею нарушить её покой. Но меня ждало большое разочарование…

Я как-то не сразу понял. Окна комнаты были закрыты. Я заглянул в окно – горит свет. Она сидит на кровати обхватив колени руками и неотрывно смотрит в никуда. Я долго смотрел на неё.

Моё время кончается. Рассвет тронул её ресницы. Конец. Поднявшись на большую высоту, я камнем рухнул вниз.

Быстрое падение, резь в легких, боль в сердце… темнота. Прощай…