Текст книги "Кремлевский Сурок"

6

Съезд «Монолитной России» обещал много неожиданностей. Но главная из них состояла в том, что наконец-то обещали навести порядок в управлении партией. Довольно странный товарищ с уникальной фамилией Чертомолов, некоторое время возглавлявший Генеральный Совет партии, должен был уступить свое место новому лидеру. Личность Чертомолова уже давно многим не нравилась. Тем более, что формально головными фигурами в партии были Шойду, Лужнов и Шайменев. Кто этот будущий лидер, догадывались все, но вслух свои догадки не произносили. Потому что подобные решения всегда принимались исключительно в Кремле. А Кремль до поры до времени предпочитал от комментариев уклоняться.

В президиуме оказались практически все первые лица государства. Уже после открытия по залу прошел слух о том, что на съезд прибыл президент. Шептались об этом вполголоса, пока тот, о ком говорили, неожиданно не оказался на трибуне. Вышел он из кулис своей будничной размеренной походкой. По товарищески поприветствовал сидящих в президиуме и без лишних представлений произнес небольшую, но проникновенную, речь. После чего так же спокойно удалился, оставив делегатов в полном восторге и недоумении. Потому что фамилия будущего лидера партии так и не прозвучала. Но присутствие в президиуме бывшего лидера думской фракции «Единство», а в настоящее время – министра внутренних дел Грузнова, объясняло все. Рядом с ним, скромно опустив вниз глаза, за столом сидел юный замглавы администрации Сырков. Они о чем-то тихо переговаривались. И только изредка поворачивались в сторону выступающих докладчиков.

Какие у партии будут задачи, так никто из присутствующих и не понял. Но все радостно приняли лозунг «Монолитная Россия – сильная Россия». Еще поняли, что главная задача – во всем поддержать президента как единственного гаранта Конституции страны. Съезд все больше походил на партийно-хозяйственный актив по обсуждению послания президента. И только когда подошло время решения кадровых вопросов, делегаты слегка оживились.

К трибуне подошел Сергей Шойду и, повернув голову в сторону президиума, как-то буднично предложил:

– У всех формальных и неформальных лидеров партии есть только одно мнение. Нашим партийным лидером должен стать Виктор Грузнов. Другие мнения есть?

В зале воцарилась полная тишина. И только сам Грузнов как-то неловко подвинул к себе микрофон и попытался возразить:

– Выборы не должны быть безальтернативными. Надо, чтобы еще кого-нибудь выдвинули.

– К чему эти ненужные игры в демократию? – парировал Шойду. – Тебя вся страна знает. Это благодаря тебе началась настоящая чистка наших органов внутренних дел от всевозможных «оборотней в погонах». Каюсь, в моем ведомстве тоже нашлись желающие поживиться за чужой счет. И я как товарищ признателен за то, что мне помогли разобраться, кто есть кто в моем окружении. Грузнов не побоялся замарать честь мундира и пошел на самые крайние меры в отношении зарвавшихся чиновников. Я думаю, что именно такой человек должен руководить нашей партией.

Шойду стремительно повернулся и направился на свое место. В зале воцарилась полная тишина.

В этот момент прямо за столом, подтащив к себе микрофон, заговорил Георгий Михайлович Лужнов.

– Мне думается, постановка вопроса совершенно верная. У всех, так сказать, партийных старейшин мнение одинаковое. Нечего нам в игры играть. Перед нами важнейшая задача – страну поднимать. Доверим это Грузнову. А мы ему поможем. Я правильно говорю, Ментимер Шарипович? – Шайменев утвердительно закивал головой. – Значит, ставим вопрос на голосование. Кто за то, чтобы включить в бюллетень для тайного голосования кандидатуру Грузнова Виктора Вячеславовича? – В зале поднялись руки с красными карточками. – Все за! – Рявкнул Лужнов и бросил микрофон на стол.

Сырков, отвернувшись в сторону кулис, удовлетворенно хмыкнул и толкнул под столом коленом Грузнова.

– Все – хоккей. Сценарий нормальный. У нас в институте культуры за такое поставили бы пять баллов.

Грузнов так же под столом тихонько пожал Сыркову руку и, наклонившись к самому уху, проговорил:

– Служу России и ее президенту.

Больше никаких неожиданностей на съезде не предвиделось. Списки будущих кандидатов в депутаты Государственной Думы обсуждению не подлежали. И делегаты, дружно побросав в урну заранее заполненные бюллетени, спокойно разъехались по домам.

Проект «Монолитная Россия» вступил в решающую стадию.

7

Несколько дней Сурок провел в полном одиночестве. Из последнего разговора хозяина кабинета по телефону он понял, что тот отправился в ответственную командировку с «шефом». При этом постоянно звучало какое-то странное слово «пиариться». Что это такое, Сурок так и не понял. Но решил, что это дело чрезвычайной государственной важности. Потому что перед отъездом хозяин постоянно названивал разным журналистам и что-то долго и нудно говорил про «Монолитную Россию» и про то, как она должна безмерно любить президента.

В пропитании проблемы не было, так как в первый же день после отъезда хозяина секретарша Лилечка внимательно просмотрела все шкафчики в комнате отдыха и пополнила утраченные запасы. Особенно Сурку понравился арахис. Но и всевозможные сухофрукты производили на его организм благотворное действие. Проблемы с уничтожением отходов тоже не было. Еще в Алабаме его научили пользоваться человеческим туалетом. И этот навык оказался сейчас как никогда кстати. Целыми сутками Сурок пребывал в полусонном забытьи и неге. Он даже подумал, что здесь живется значительно лучше, чем на ферме.

Но в один прекрасный день его покою пришел конец…

Однажды утром дверь кабинета громко хлопнула. От неожиданности Сурок упал с подушки и едва успел спрятать свои спальные принадлежности под диван. Затем с большими предосторожностями пробрался на свое «рабочее место» за креслом в кабинете. Протискиваясь между шкафом и креслом, он услышал резкий телефонный звонок и возбужденный голос хозяина.

– Слушай сюда, козел! Вы все – форменные идиоты! Я же нормальным русским языком сказал: никаких теледебатов! Вы что хотите, чтобы вас на глазах у всей публики об стол носом приложили?… Ну и пусть так полагается! У нас положенных, знаешь где содержат? То-то и оно! В общем, так – шеф сказал: никаких дебатов! Пусть сами с собой спорят! Все!

Сырков вскочил с места и начал бешено носиться по кабинету, постоянно приговаривая про себя: «Вот мудаки! Вот мудаки!» Затем нажал кнопку селектора и громко прокричал: «Сейчас же соедини меня с Герстом и с Вершняковым!»

Через три минуты раздался ответный сигнал селектора и Лилечка пролепетала:

– Владик, Герст на проводе…

Сырков схватил телефонную трубку и завопил:

– Эдик, если кто-нибудь из мудаков-монороссов вылезет на твоем канале, смотри мне! Эти козлы толком говорить не умеют. Они нам с шефом все испортят! Со всеми остальными переговори сам! Мне некогда заниматься всей этой фигней! Панцову тоже объясни, чтобы попридержал своих! Все! – Бросил трубку и вновь нажал на кнопку селектора. – Ну где Вершняков? Какое совещание?! Пусть сейчас же со мной соединят!

Сырков открыл шкаф, достал бутылку и налил четверть стакана. На секунду задумался и долил до половины. Сделал глоток, глубоко вздохнул и удовлетворенно хмыкнул. Лилечкин голос из селектора возвестил: «Вершняков…»

– Альбертыч, ты мне толком объясни, что это за ерунда с теледебатами? Почему наши люди в них должны участвовать?… Ты же знаешь, они нам всю малину обгадят!.. Им сегодня вообще больше помалкивать надо. Если что нужно, мы сами за них скажем… Ну, ты представляешь? Вылезет какой-нибудь мудак типа Крынцевича и ляпнет очередную глупость! Потом отмываться три года будешь! А нам надо, во что бы то ни стало, протащить всю эту свору через твое сито! Ты уж, будь добр, сделай какое-нибудь разъяснение. Типа того, что, мол, это – дело добровольное. А мы соответственно разъясним, что участвовать в различных теледебатах со всякими мелкими партиями – ниже нашего достоинства. Вот и прекрасно! Мы на тебя надеемся!..

Сырков положил трубку и еще раз удовлетворенно хмыкнул и вновь нажал на кнопку селектора.

– Лилек, найди мне Карамулова. Скажи, пусть дует ко мне на всех парах! И принеси мне чего-нибудь пожрать. Я сегодня из-за этих придурков с утра на сухую.

Сырков еще не успел прикончить завтрак, как в кабинет ввалился Карамулов.

– Я тут, понимаешь, как раз в Госдуме был. Мне Лилечка позвонила. Мы там сюжетик с Селезневым снимали…

– Чего тебе дался этот козел? – Сырков махнул рукой и отодвинул остатки сандвичей. – Его песенка уже спета.

– А кто же будет вместо него?

– Ну, ты, брат, даешь! Догадайся с трех раз!

– Не, ну, я, конечно, знаю. Только вслух пока не говорю.

– Вот и правильно делаешь! – Сырков кивнул ему на открытую бутылку.

– Я вообще-то за рулем… – замялся гость.

– А ты вылезай из-за руля, когда пьешь. Не боись! В случае чего – отмажем. Если хочешь, дам тебе машину сопровождения до самой дачи.

– Да, ладно. Я так, – махнул рукой Карамулов и опрокинул стакан. Увидев на столе коробку с сигарами, небрежно пошевелил пальцами. – Можно побаловаться?

– Валяй! – подтолкнул коробку Сырков. – Но учти – разговор серьезный.

– Владик, я же не дурак. Сюда для пустяков не приглашают. – Карамулов запыхтел сигарой. – И потом, мы с тобой не один день друг друга знаем. Давай заказ.

Сырков достал из ящика стола и протянул ему толстенную папку.

– Надо как следует пройтись по руководству компартии. Здесь весьма интересные факты по поводу их коммерческой деятельности. Если нужно будет помочь с организацией съемок за границей – скажи. Насчет бабок позвонишь Фрикману. Он в курсе.

– А он в курсе, почем все это? – Карамулов потряс в воздухе папкой и засунул ее в портфель. – Здесь потянет на несколько центнеров.

– Это не имеет значения. Но не зарывайся! Меру знать надо! – Сырков плеснул в стаканы виски и аккуратно, приглушенно чокнулся. – И чтобы – ни-ни! Не то – башку долой! – Он провел ладонью по шее и залпом выпил содержимое стакана. – Если с этим справишься, получишь про яблочников.

Сырков пожал Карамулову руку и проводил до дверей.

– Так тебе точно не надо сопровождения?

– Обижаешь, начальник! Меня вся российская ментура знает. Если даже что и сотворю, побоятся со мной связываться. Истина – она, брат, дороже всего.

Дверь за ним закрылась.

Хозяин кабинета вернулся на место и, немного подумав, рявкнул в селектор:

– Лилек! К трем ко мне всех теле– и радионачальников! Без замены! Только первые лица! Поняла? И иди, убери от меня всю эту дрянь! – Он брезгливо отбросил на край стола остатки завтрака.

Сурок выглянул из своего убежища и с сожалением подумал, что вот тот недоеденный кусок сандвича был бы ему весьма кстати.

8

Уже без пятнадцати три в приемной было довольно тесно. Панцов и Доброхотов, уединившись в углу, о чем-то шептались. Сенкович и Венепуктов как всегда принялись рассказывать друг другу очередные политические анекдоты. Банич галантно делал комплементы Лилечке. За пять минут до начала совещания в приемную влетел Глеб Пукловский. Как всегда он был чем-то озадачен, нервно перебирал бумаги в наброшенной на плечо сумке и непрестанно поправлял свои узенькие лекторские очечки.

Лиля торжественно открыла двери кабинета и пригласила присутствующих внутрь. Все начали степенно устраиваться за большим длинным столом. Было видно, что у каждого есть свое определенное, уже насиженное, место. Хозяин кабинета еще некоторое время задержался за рабочим столом, перебирая документы. Затем, прихватив некоторые из бумаг и стопку газет, уверенно прошел на председательское место.

– Только что мне звонил президент. – Он указал кивком на телефон правительственной связи. – Могу вам сказать: он очень озабочен тем, как освещается избирательная кампания в наших ведущих СМИ. Я даже не буду напоминать вам, что от позиции СМИ зависит успех всего мероприятия. Или я не прав? – Повернулся Сырков к Пукловскому. Тот сдвинул очки на нос и многозначительно кивнул головой.

– Так вот, – продолжил Сырков, – у вас до сих пор нет стратегии информационного обеспечения президентского курса.

При этих словах он почему-то в упор посмотрел на Сенковича.

– Особенно это касается вас!

Сенкович невольно съежился и втянул голову в плечи. Сырков, бешено вращая синими глазами и хмуря лохматые брови, начал наращивать темп, постепенно переходя на крик:

– Что вы там дурью маетесь?! Мы вам, когда давали разрешение на «Свободу слова», что говорили? – Он уперся кулаками в стол. – Я вам сказал: ни президента, ни монороссов не трогать! У вас что, тем для обсуждения недостаточно?

Сенкович поднял вверх руку с карандашом, пытаясь вставить слово в свое оправдание. Но Сыркова уже несло на полную катушку.

– Оправдываться будете в другом месте! Мы с этой вольницей на вашем телеканале покончили для того, чтобы вы теперь на нас всякое дерьмо сливали?! Ваш Шустик должен знать, кто ему деньги платит. А значит, музыку будем заказывать мы! И этих у микрофона подбирать надо, как положено! Тоже мне – глас народа! И всех приглашенных на эфир согласовывать с нашими людьми! Понятно?

– Да, – тихо пролепетал Сенкович и опустил карандаш.

– Теперь о главном, – продолжил Сырков. – Все позиции по работе СМИ изложит Глеб. – Он кивнул в сторону уже приготовившего бумаги Пукловского. – Давай, валяй!

Пукловский медленно сдвинул очки на самый кончик носа и, попеременно заглядывая то в одну, то в другую бумажку, начал монотонно вещать:

– Средствам массовой информации в период подготовки и проведения избирательной кампании отводится особая роль. С одной стороны, они должны объективно представлять все соревнующиеся стороны. С другой стороны, они должны помнить о том, что их главная задача – сохранение в стране политического спокойствия и равновесия. И это накладывает на них определенную ответственность. Вы не должны разжигать страсти. Ваша задача – четко проводить в жизнь политику законно избранного президента и сформированного им правительства.

Сырков нервно затеребил пальцами.

– Глеб, кончай читать лекцию! Давай по сути!

– А если по сути, – оторвался от бумаг Пукловский, – то все предельно просто. Ваша задача – сделать все возможное, чтобы в будущей Государственной Думе не было тех, кого президент не желает там видеть. И, наоборот, поднять на щит тех, кто согласован. Даже, если они полные идиоты. Или я не прав? – Пукловский повернул голову в сторону Сыркова.

– В общих чертах прав. Только, пожалуйста, поподробнее конкретные детали…

– Ну, к примеру, официально по закону предвыборная пропаганда пока еще не разрешена. Так?

– Да, да, – закивали головами присутствующие.

– Но ведь у нас, как я понимаю, и федеральный список и все региональные списки партии «Монолитная Россия» возглавляют действующие руководители и депутаты?

– Да! – подтвердил Сырков. – И я думаю, что это правильно.

– И я так думаю, – продолжил Пукловский. – Так вот, достаточно на всех теле– и радиоканалах ежедневно в самое, как говорят, «прайм тайм» давать очень грамотную положительную информацию об их деятельности. Ни у кого претензий не возникнет. А если возникнут, ответ прост: «Что вы прикажете – вообще не освещать деятельность руководителей и депутатов? Это нарушает демократические права граждан страны получать информацию о своих руководителях и народных избранниках»

– Правильно! – поддержал его Доброхотов. – Вот мы на днях показали большую передачу о губернаторе Свердловской области. Ребята здорово постарались. Нарисовали – что надо! А ведь он у нас возглавляет список в Госдуму по области. Мы и про других расскажем.

– Кроме того, – продолжил Пукловский, – будьте осторожнее с негативом. Вообще не давать негатива нельзя. Но делать это надо с умом. Так, чтобы он, наоборот, в плюс пошел. Как мы здорово сделали с Грузновым! – обратился он к присутствующим. – Вроде бы, эти «оборотни в погонах» – его упущение. А на деле – именно благодаря ему раскрыли банду преступников, действующих под прикрытием милицейских структур.

– Кстати, – вмешался в разговор Сырков, – о взаимодействии с прокуратурой и милицией речь пойдет особо. Ваша задача – моментально реагировать на все нарушения со стороны наших конкурентов. Даже самый малый их промах должен становиться предметом общественного обсуждения и осуждения.

– А если это будет деза? – с сомнением покрутил головой Панцов. – Нам уже приходилось отбрехиваться не один раз.

– Ничего, – парировал Сырков, – надо будет, отбрешетесь. Главное – выполнить поставленную задачу.

– И все-таки, – продолжал сомневаться Панцов, – мы уже заколебались объясняться с судами разных инстанций по поводу Карамуловских программ.

– Ну, если суда боитесь, тогда – увы! – развел руками Пукловский. – В девочках остаться не удастся.

– Да при чем здесь девочки? – махнул рукой Панцов. – Просто для этих – он качнул головой в сторону, – будет лишний повод для пиара.

– Так это ваша забота, – отрезал Сырков. – Думайте, как выкарабкиваться.

– Он хочет и рыбку съесть и… – съязвил Венепуктов и, ухмыляясь, огляделся по сторонам. Но лица присутствующих остались абсолютно непроницаемыми.

– А как же быть с теледебатами? – После этого вопроса Сенковича все повернулись сначала в сторону Сыркова, затем, не сговариваясь, посмотрели на Пукловского.

– Во-первых, представители «Монолитной России» на теледебаты не пойдут. Так решил Сам. – Сырков кивнул головой в сторону президентского телефонного аппарата. – А во-вторых, пусть эта шушера болтает, что хочет. За их бред вы ответственности нести не будете. Здесь мы должны четко выполнить букву закона. Иначе нас демократы за горло возьмут. В общем, так, – подытожил разговор Сырков, – не позднее, чем через неделю, предоставите мне через Глеба (он кивнул в сторону Пукловского) свои планы по пиару «Монолитной России». В дальнейшем все действия согласовывать только с нами!

Он внимательно осмотрел присутствующих за столом и вдруг, обращаясь почему-то к Герсту, спросил:

– А где у нас мадам с РЭНа? Как ее – Лесновская? Смотри, чтобы они там чего-нибудь не учудили. Впрочем, я сам позвоню Чубайсу. Если вопросов нет, разговор окончен. – И Сырков первым поднялся из-за стола.

Когда кабинет опустел, Сурок привалился спиной к стене, сунул лапу в рот и надолго задумался. За всю свою короткую сурковскую жизнь ему еще подобного слышать не приходилось. Он даже напрочь забыл о еще так недавно прельщавшем его куске недоеденного сандвича. И вообще всякие мысли о еде из его маленькой звериной головки моментально улетучились. И очень захотелось к себе домой – в далекую Алабаму. А еще захотелось сесть на задние лапки и, подобно дикому волку, повыть. Но дверь опять заскрипела, и хозяин кабинета вернулся на место. «Видно, пока не судьба» – подумал Сурок и полез в свою «нору».

9

Из настольного селектора раздался Лилечкин голос:

– Владик, к тебе Заполошин идет!

Не успел Сырков спрятать папку с документами в стол, как в кабинет буквально вбежал глава администрации.

– Ну, ты, Влад, совсем охренел! Ты зачем Михе Фрикману про Ходора набазлал? Он уже на ноги всю еврейскую тусовку поставил! Бабки мы с них хрен получим! – Заполошин запрокинул свою бородку и начал трясти головой. – Ты не представляешь, что эти нам устроят!

– Не психуй, Санек! Они все у нас во где сидят! – Сырков достал из шкафа очередную бутылку и показал на нее глазами. – Будешь?

– Что ты пьешь эту американскую дрянь? – Заполошин брезгливо поджал губы. – У тебя что, нет нормального французского коньячку?

– Для шефа – все, что угодно! – Сырков достал из другого угла шкафчика бутылку дорогого французского коньяка и коробку шоколадных конфет. – А насчет этой самой тусовки ты не беспокойся. Они теперь еще больше будут в нас заинтересованы. Потому как всем захочется хотя бы долю «МУКОСа» получить.

– Хрен они чего получат! – Заполошин опрокинул рюмку коньяка, бросил в рот сразу три конфеты и смачно выдохнул. – Насчет «МУКОСа» у шефа другие планы.

– Какие? – поинтересовался Сырков.

– А это тебе пока еще знать не положено. Всему свое время. Но разыграем все, как по нотам! Будь спок!

Заполошин опрокинул в себя вторую рюмку коньяка, прихватил горсть конфет и двинулся к выходу. Уже около самых дверей остановился.

– Тебе от шефа звонили? Он ждет нас с тобой завтра в десять по поводу создания нового избирательного блока. А на двенадцать вызывай к себе Рогожина и всю компанию. Я тоже подойду.

Сырков вместе с ним вышел в приемную и, проводив его до коридора, повернулся к Лилечке.

– Завтра на двенадцать ко мне Рогожина, Глазмина, Веретенникова, Скачкова, Бабунина.