Текст книги "На острие победы"

Глава 3
В поисках истины

Москва, НКГБ СССР, 1 июня 1943 г.

В кабинет комиссара госбезопасности 3-го ранга Судоплатова заглянул офицер-смежник:

– Павел Анатольевич, срочно сбор у Меркулова через… э-э… – вошедший взглянул на часы, – уже через три минуты.

– Аврал обычно через пять, а тут три?! Где пропали мои две минуты? – По лицу комиссара, вставшего из-за рабочего стола, мелькнула ирония.

– Так две ж на беготню по коридорам, товарищ комгосбез 3-го ранга. Сами знаете, телефонная связь часто занята с этими горячими заморочками на фронте.

– И в тылу тоже! Знаю, понял. Принято. Иду.

Коллега испарился за дверью, Судоплатов нахмурил лоб, уставившись на стол. На зеленом сукне у опытного кабинетного разведчика все лежало так же аккуратно, как и в сидоре полевика: стопочки бумаг, папки с документами, пепельница, карандашница, лупа и сверток карт. Особо важные текущие документы хранились в ящиках стола, самые секретные вместе с запасными обоймами к «ТТ» и початой бутылкой водки в сейфе.

Комиссар знал, точнее, догадывался, по какому вопросу после утренней радиограммы мог собрать у себя нарком государственной безопасности СССР. Это не дела берлинского отдела – там всем занимался Эйтингон. И не работа немецких диверсантов в тылу наших фронтов на орловско-курско-белгородском направлении перед предстоящим масштабным наступлением, за которыми шныряли особисты ГУКР «СМЕРШ», вновь образованного ведомства в недрах наркомата обороны. И даже не поиск агентов Абвера здесь, в Москве.

Меркулова беспокоила тревога Берии. Шефа, который везде и во всем привык видеть ясность и выгоду. И добиваться оных. Может быть, поэтому Сталин назначил его руководителем почти всех мыслимых и немыслимых направлений силового ведомства: от контроля за охраной железнодорожных сооружений до атомных разработок. Все, за что брался Берия, – все доводил до ума. В этом плане ему не было равных и стоило отдать должное. Конечно, если бы не его вечная раздраженность по любому рабочему вопросу: от приобретения канцелярии отделом АХО до поимки особо опасных агентов Абвера. Но подстроиться под его нрав и соответствовать запросам – научиться было реально. Это Судоплатов выучил еще с сорок первого.

Сейчас же остро стоял только один вопрос – «оружие возмездия» Гитлера, объявившееся этой весной в Восточной Пруссии. Сверхтяжелый танк «Крыса», разработанный профессором Гротте и построенный по личному указу фюрера. И теперь эта махина, бог весть сколько тонн весом, с кучей корабельных пушек двигалась скрытно через всю Европу к линии фронта, чтобы, вероятно, не только страху навести на противника, но и коренным образом изменить ход предстоящего сражения. Тем более что оно обещает быть бронетанковым и артиллерийским.

Нельзя допустить прибытие «Крысы» даже в Белоруссию, захваченную оккупантами. Вредного и опасного грызуна нужно уничтожать в его логове! Кстати, именно так Берия и сказал, а теперь все Управление цитирует его.

Судоплатов с толстой папкой и топографической картой под мышкой миновал лестничные пролеты и коридоры двух этажей и, кивнув в приемной майору Сухарику, секретарю и адъютанту Меркулова, вошел в кабинет начальника.

– Разрешите присутствовать, товарищ…

– … Да в этот раз не присутствовать, Павел Анатольевич, а непосредственно участвовать! – прервал комиссара госбезопасности 3-го ранга Меркулов и согласно кивнул вошедшему. – Разрешаю.

В просторном прокуренном кабинете наркома госбезопасности СССР по обычаю разборов полетов тематик, связанных с «чудо-оружием» Гитлера или проблемами агентуры в глубоком тылу немцев, собрался десяток офицеров среднего и высшего звена НКВД и НКГБ. Уже в новой форме, с погонами, введенными в начале этого года, офицеры, некоторые готовящиеся к переходу в новую службу с непривычным названием «СМЕРШ», придуманным самим Сталиным, приветственно одарили Судоплатова знаками внимания и вновь погрузились в унылую нирвану гипнотизирования поверхности стола. Искоса поглядывая на шефа. Начальника, который в отличие от Берии мог и кнутом попотчевать, и пряником одарить, а не только мозги вышибать криком и приговорами.

– Павел Анатольевич, по своему управлению сообщи последние сведения касаемо «Крысы». Первый заместитель начальника «СМЕРШ» Селивановский, а также начальник Разведывательного Управления в войсках Кузнецов и начразведотдела Голиков уже доложились по своим направлениям. Какие новости у тебя? – Меркулов положил руки перед собой ладонями на столешницу и внимательно посмотрел на подчиненного. – И давай без общепринятых фамильярностей. Мы не там… у него.

Судоплатов проследил за направлением большого пальца левой руки начальника, направленного вверх, и кивнул.

– Слушаюсь. Все новости по вверенному мне 4-му Управлению вам известны, какие появляются вновь – я сообщаю сразу же в докладных. То, что мои коллеги уже вам доложились без моего участия, мне, честно говоря, непонятно. Мы вроде все делаем одно общее дело, и я мог пропустить что-то важное, не услышав смежников.

Офицеры разом повернули головы к Меркулову, ожидая чего-то этакого от нетактичности комиссара, но шеф остался невозмутим, наоборот, даже морщинки на лбу разгладились, а у глаз появились те, что в любом человеке выдают усмешку. Многие из присутствующих знали, что Меркулов и Судоплатов дружны. Там, за стенами наркомата. Как-никак даже соседями были, оба на Горького жили в доме с известным в Москве магазином спорттоваров «Динамо» на первом этаже. И за городом бывали вместе с семьями, и на вечерах, устроенных по случаю чествования руководителей высшего командного состава НКГБ-НКВД, и по праздникам.

– По поводу срочного вызова каждого из вас по одному к себе поясню позже. Так нужно. Офицеров я выслушал поочередно тет-а-тет, а не скопом без твоего участия, Павел Анатольевич. И все твои новости я тоже знаю. Теперь доложи, пожалуйста, всем нам о последних веяниях твоего департамента и мыслях, которые обуревают тебя. Слушаю.

Судоплатов пробежался взглядом по недоуменным лицам коллег, снова посмотрел на спокойного шефа, попытался встать, но Меркулов попросил его докладывать сидя. Начальник 4-го Управления НКГБ, отвечающего за разведку, террор и диверсии в тылу противника, поправил ворот, выпрямил осанку и, перед тем как начать, еще раз оглядел угрюмые сосредоточенные физиономии офицеров, будто пытался понять, можно ли говорить здесь обо всем или только не суть важное. Все-таки среди них, возможно, находился «крот», про которого в предпоследней депеше сообщал агент «Мазур», косвенно подтвердив мартовскую шифровку агента «Горна». «Неужели кто-то из этих многократно проверяемых своих в доску мужиков работает на фрицев?! Может, агенты ошиблись или исказили сведения? Может, этот «крот» не в нашей конторе служит? Если он действительно существует и гадит, ведая обо всех передвижках внутри ведомства, обо всех наших планах и операциях, то этот умница и мастак уже даже не «крот». Он крыса! Самая натуральная подлая хитрожопая крыса. Чужой среди своих. Предатель и вредитель. Самый реальный враг! Надеюсь, отдел собственной безопасности ведет работу в нужном направлении и не зря жрет наркомовские пайки в тяжелое военное время, когда кругом голод, разруха и…»

– Анатольич! – шепнул рядом сидящий Мехрис, начспецотдела шифровальщиков.

Судоплатов встрепенулся, дико захотел курить, но без разрешения на то Меркулова пришлось подавить сей позыв и заговорить:

– Немного полемики. Объект «Крыса»… – комиссар при этом слове вновь окинул всех продолжительным изучающим взглядом, – упорно продвигается к восточным рубежам, минуя Европу. Транспортировка изделия в темное время суток, отличная маскировка, хорошая конспирация, бдительная охрана на всех уровнях безопасности, личный контроль Гитлера и Гиммлера, включая адмирала Канариса, а также полная поддержка местных властей Восточной Пруссии до сих пор обеспечивают скрытное передвижение объекта к линии фронта. И хотя до нее еще очень далеко, угроза доставки изделия со сверхмощным вооружением реальна. Теперь буду краток и лаконичен. Мы… гм… мое управление потеряло часть агентуры в тылу врага. А именно: пять маршагентов, два из которых погибли, что подтверждено из надежных источников, трое других не возвратились в срок, судьба их неизвестна. Проверить состояние и живучесть агентов не представляется возможным вследствие загруженности единственного оставшегося агента глубокой разведки с позывным «Мазур», а также тщательного прочесывания местности штурмовыми и охранными отрядами СС, мобильными антидиверсионными группами СД и подразделениями вермахта из резервного фонда группы армий «Центр». Агентурная сеть Абвера и ищейки СС работают сутками напролет, жандармы и полиция хватают любое подозрительное лицо в секретной зоне маршрута железнодорожного спецсостава. Кроме того, по согласованию с руководством Комиссариата в тыл врага за период последних двух месяцев были заброшены три разведывательно-диверсионные и одна разведывательно-наблюдательная группы. Все из состава моего… простите… 4-го Управления. Результаты более чем плачевные: все четыре группы на связь не выходят уже критичное время. Одна РДГ, командир Заварзин, погибла сразу при десантировании в районе Растенбурга, другая во главе с лейтенантом Сафоновым, очевидно, погибла, будучи выброшенной по ошибке пилотов непосредственно в укрепрайон под Гумбинненом. С третьей группой, которую возглавляет старший лейтенант Серегин, связь не установлена, но парашютировалась она в районе Алленбурга. РНГ, сброшенная для наблюдения и сопровождения литерного, а также корректировки бомбометания нашей дальней авиации, отработала семнадцать суток и больше на связь не выходила. Связь прервалась трое суток назад, когда РНГ находилась под Инстербургом. Результаты действий авиации и их потери, уверен, вам известны из докладов смежных подразделений. Это шесть самолетов «ТБ-3» и «Пе-2», пять из которых производили бомбометание, а один был сбит после сброса РДГ Серегина на обратном пути из зоны. Подготовка очередной группы в вашем ведении, Всеволод Николаевич, но если хотите мое мнение, зная, что я разбрасываться кадрами по тылам врага впустую не намерен, то скажу однозначно. Следующую РДГ, считаю, целесообразно отправлять только после тщательной проверки маршрутизации «Крысы» и выявления ее местонахождения. А также при возобновлении работы агента «Мазура». У меня все.

– Хм. Товарищи офицеры, у кого есть вопросы? – Меркулов стал рассматривать лица подчиненных.

– Разрешите мне? – первым отозвался начальник Особого отдела НКГБ Иванчик, не сегодня-завтра переводящийся в ГУКР «СМЕРШ», который, получив согласие шефа, обратился к Судоплатову. – По данным разведки белорусских партизан, никакого намека на подвижной спецсостав немцев в районах Белостока, Гродно, Лида не имеется. Отсутствие литерного подтверждают и польское подполье, и наши литовские братья. Поэтому возникает вопрос. Каким образом сверхсекретный, но при этом сверхтяжелый и крупногабаритный танк с немалым и явно видимым невооруженным глазом сопровождением топчется уже месяц в пределах Восточной Пруссии, а не спешит на восток, к линии фронта?

– Прошу прощения, комгосбез 3-го ранга, но для кого ваши литовские братья и являются братьями, а для кого и нет! – Судоплатов нахмурился, вспоминая одну острую ситуацию с подпольем в Каунасе. Оно в прошлом году, откровенно говоря, струсило и ослабило бдительность вверенного им сектора, через который просочилась диверсионная группа Абвера во фланг только что образованного при поддержке 4-го Управления НКГБ разведотряда. Пятнадцать бойцов и одна радистка ожидали самолета с оружием и указаниями дальнейших действий, а прибалтийские партизаны, как местные знатоки природы и расположения частей вермахта, вызвались бдеть округу. А завидев в тылу у себя мобильный десант немцев, сиганули прочь, прячась по амбарам и за колодцами. Группу Судоплатова накрыли огнем в перелеске и выкосили всю дочиста. Командир взорвал себя и радистку гранатой.

– Поясните, не понял вас!

– Я не доверяю этим «зеленым братьям» и, уверен, никогда не стану с ними брататься, – продолжил Судоплатов, – и не только по единичному случаю под Каунасом. Отзывы о действиях большинства прибалтийских антифашистов не самые лестные. Вам ли этого не знать, комгосбез 3-го ранга?!

– Павел Анатольевич, давай без лишних эмоций и воспоминаний! – попросил Меркулов.

– Есть без лишних эмоций! Касаемо сути вашего вопроса… – Судоплатов посмотрел на Иванчика… – Центральный штаб партизанского движения и 2-й отдел, безусловно, работают хорошо. Спору нет. И я верю их компетентности и точности их разведки. И Голикову, курирующему ЦШПД, я тоже доверяю полностью. Но не забывайте тот факт, что литерный мог еще и не перейти границу с Белоруссией, оставаясь в зоне особого внимания. Зачем? Почему? Это необходимо выяснить. Но сейчас попробую озвучить свое мнение… хм… Я не уверен, что Гитлер гонит «Крысу» на фронт.

– Вот как? – Меркулов вздернул брови, среди офицеров пробежал шепоток.

– Да. Обосновать или подтвердить мои предположения я пока не могу за неимением точных разведданных. Как я уже доложился, все РДГ и маршагенты-наблюдатели молчат, не имея возможности представить нам свежую информацию.

– Вы не исключаете возможности предательства или их трусости? – спросил начальник спецотдела 1-го Управления Новиков, тучный, вечно потеющий мужчина пятидесяти лет.

– Исключено. Я не зеленых пацанов отправляю и не малознакомых спецов из других Управлений. Это хорошо тренированные, а главное, давно и многократно проверенные специальными органами чекисты.

– Ну да, ну да… – пробурчал Новиков, ерзая на стуле, – знаем мы ваших проверенных… из тюрем и ГУЛАГа ты повытаскивал, комиссар, своих бывших друзей по ОГПУ.

– Попрошу вас… – Судоплатов сдержался, чтобы не нахамить, но, поймав взгляд Меркулова, остепенился и сбавил тон. – Друзей бывших не бывает! Слышите? Есть преданные партии и Родине чекисты, мастера своего дела. И их знания и опыт сегодня ох как нужны стране! Не с вами же в разведку идти, товарищ…

– … Что-о? Преданных партийцев и чекистов не садят за колючку! Ясно? – возбудился толстяк.

– … Ну, хватит уже! – прервал строгим голосом Меркулов, грозно оглядев обоих. – Развели тут псарню. Вам дай волю, сами друг друга пересажаете. Чтоб я не слышал больше у себя в конторе таких тем! Ясно излагаю?

Взгляды всех уткнулись в столешницу и бумаги. Судоплатов кивнул и продолжил:

– С вашего позволения хотел бы добавить еще. Может быть, Гитлеру удобнее держать «Крысу» и прочие махины «оружия возмездия», постоянно придумываемые им и спецами Круппа, именно в Восточной Пруссии? Не зря же немцы создают там плацдарм, спешно укрепляя восточные рубежи Европы. Сегодня Курск, Литва и Белоруссия под их гнетом, завтра они будут нашими. На это указывают многочисленные шифровки наших агентов, перехваченные радиограммы Абвера и статьи из местной периодики. Гитлер готовит в Восточной Пруссии аномальный рубеж. От Вислы до границы с Литвой и Белоруссией. Так вот, мало того, что вооруженные силы Германии тщательно и грандиозно сооружают в Пруссии плацдарм, так еще уровень ведения их пропаганды и патриотизм населения добавляют огромный минус для успешной работы наших РДГ и поиска литерного.

Гражданское немецкое население круглосуточно по месту своего постоянного жительства задействовано властями в осуществлении визуального контроля за воздушным пространством. Все крестьяне, даже работающие в поле, имеют при себе оружие. По проселочным дорогам круглосуточно разъезжают радиопеленгаторы, а на самих дорогах регулярно организовываются засады, коменданты участков имеют при себе именные списки проживающих в округе граждан с указанием их примет (рост, возраст, цвет волос и глаз).

Ко всему прочему, гитлеровцы имеют приказ, который гласит, что все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных. А сельское гражданское население получило приказ, запрещающий открывать двери незнакомым людям и одновременно требующий незамедлительно сообщать в полицию или гестапо о каждом замеченном в округе незнакомом человеке или подозрительном факте.

Широкие просеки, разветвленная система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, дают возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении наших парашютистов направлять моторизованные карательные отряды эсэсовцев, фельдъегерей и полевой жандармерии с собаками в любой пункт, где могут скрываться наши люди. В таких облавах принимают участие не только военные и полиция порядка, но и все немцы, способные носить оружие. Проводится так называемая хазенягд – «охота на зайцев», где в качестве зайцев выступают обнаружившие себя советские разведчики.

Небезынтересно в этом отношении и письменное распоряжение некоего доктора Роде из Кенигсберга, направленное в адрес органов власти и гестапо восточно-прусского административного округа Гумбиннен… – Судоплатов выхватил из раскрытой папки желтую бумажку с печатным текстом и стал цитировать: «В ближайшее время в провинциях Восточной Пруссии надо рассчитывать на приземление отдельных парашютистов. Требуется повышенная бдительность, так как они уже приземлялись в бывшей Польше и в районе пролегания железнодорожной магистрали Кенигсберг – Каунас. При появлении доносить срочно по телефону с условным выражением «парашют». По указу командующего полицией охраны порядка Кенигсберга при появлении парашютистов поднять по тревоге полицейских, сельскую стражу, оцепить местность, оповестить бургомистра, коменданта крепости Мемель, начальников гарнизонов Тильзит, Инстербург, Лётцен, Зудауэн. Силы держать до тех пор, пока это требуется».

Судоплатов замолчал, меняя записки в руках, вынимаемые из синей папки. Офицеры внимательно смотрели за его манипуляциями, Меркулов пытался совладать с эмоциями на своем лице, найти применение рукам. Хотелось уже что-то сделать ими, но даже сжать кулаки он не мог, не имел права – подчиненные ловили каждый его вздох, а раскрывать свои неудержимые мысли и выказывать нервные позывы выглядело слабостью, неприемлемой для советского силовика. Да еще и начальника!

– Есть еще другое «чудо-оружие», способное доставить нам проблемы?

– Простите, что? – Судоплатов посмотрел на первого заместителя наркома госбезопасности Кобулова, друга Берии, армянина по национальности, отличившегося в прошлые годы в кровавых репрессиях в силовых органах власти.

– Вы упомянули про «прочие махины «оружия возмездия» Гитлера. Какие? Есть сведения, что, кроме «Крысы», немцы приготовили нам еще плюшки?

– Нет. Такой информацией не располагаю, но не удивлюсь, что разработки немцев в области реактивного самолетостроения, сверхдальней артиллерии и психотропного оружия будут использованы уже этим летом на восточном направлении, а не только под Ленинградом, в Крыму и на Ла-Манше. Нам бы с «Крысой» разобраться! Для начала.

– Павел Анатольевич, почему все-таки вы считаете, что литерный крейсирует в рамках зоны, не выходя за пределы Восточной Пруссии? Может быть, именно сейчас он дымит паровозом мимо вокзала Гродно? – поинтересовался начальник воздушной разведки Особого отдела НКГБ Сухарин. Долговязый, в пенсне, как у Берии, мужчина сорока лет. С ним однажды казус вышел, когда в бухгалтерии перепутали то ли росписи, то ли печатные фамилии в ведомости по зарплате. Его и почти его однофамильца, майора Сухарика, сидящего сейчас в приемной в качестве секретаря Меркулова. Сухарик и Сухарин. Не часто такое бывало, особенно в силовых органах. Хотя вот же за столом находился и начспецотдела шифровальщиков Мехрис, фамилия которого на одну букву отличается от одного из предшественников Меркулова на посту силового ведомства – Мехлиса, судьба которого оказалась роковой.

– Насчет проезда поезда мимо Гродно, Вячеслав Викторович, это, конечно, шутка. ЦШПД уже бы сообщил об этом. Да и мой агент под Сувалками, что возле самой госграницы СССР и недалеко от плацдарма немцев, просигналил бы нам о передвижении литерного. Он озадачен распоряжением относительно маршрутизации спецсостава.

– Вот как? – Сухарин сделал удивленное лицо, приспустил пенсне, внимательно разглядывая докладчика. – Почему же тогда вы, сетуя на отсутствие агентурных сил и загруженность агента «Мазура», не задействуете этого наблюдателя под Сувалками?

– Я не могу использовать последнего живого маршагента там, где, как в прорве, исчезли все остальные! Он у меня последний. Надежный. Тем более сектор его наблюдения находится достаточно далеко от маршрутизации литерного.

– Так все же вы знаете точное местонахождение «Крысы»?

– Товарищ нарком госбезопасности, – Судоплатов отвернулся от Сухарина и взглянул на Меркулова, – разрешите не отвечать на этот вопрос? Я пока не располагаю точными сведениями относительно координат литерного, но даже если бы и знал их, теперь сообщил только вам и в кодированном виде.

– Это еще что за причуды?! – проворчал Новиков.

– Вы забываетесь, комгосбез 3-го ранга?! Или вы не доверяете своим коллегам, допуск которых по данной операции разрешен и безупречен? – негодующе уставился на докладчика Сухарин, ставший в эту минуту похожим на журавля.

– Павел Анатольевич, не обижайте своих коллег и товарищей, – отозвался Меркулов, жестом ладони показывая всем загомонившим офицерам успокоиться, – ваши доводы?

– У нас в департаменте завелась «крыса»!

Снова раздались шушуканье, недовольные возгласы, Новиков и Сухарин вообще стали жестикулировать и скрежетать зубами, будто тень недоверия падала на них. Меркулов откинулся на спинку кресла, прищурился, глядя на Судоплатова. В эту минуту он не негодовал, не злился, получив в лицо виртуальную оплеуху от подчиненного. Еще бы! Враг внутри НКГБ?! Агент Абвера или РХСА в стенах госбезопасности страны? Это не плевок, не грязь, это хуже… Смертельный приговор тому, кто даже мог заговорить об этом. Это показатель плохой работы всей конторы, огромный минус руководству и утечка секретной информации из самого сильного и закрытого органа власти страны. Нарком задумался над тем, пытаться ли распекать Судоплатова сейчас, перед всеми, или переговорить с ним дома, на балконе, где они частенько курили и любовались городскими прелестями Москвы. Он догадывался, что комгосбез, по видимости, не может сказать здесь всего при наличии такого количества должностных лиц. «А может, действительно, среди моих орлов затесался один говнюк, который гадит, как та крыса вдоль плинтуса?! Ведь не зря же провалились все группы 4-го Управления! И перехваченная радиограмма некоего агента «Йода» поведала о том, что в Москве, скорее всего в стенах НКГБ, робит «крот». Шифровка ушла на запад, всю ее прочитать не удалось, но смысл тот, что авиации подсунута деза. Насчет чего, кого? На фронте или в тылу?»

– Товарищи офицеры! Прошу сохранять спокойствие! – Меркулов встал, одернул китель, тяжело ступая, обогнул стол с сидящими офицерами и подошел к Судоплатову. – Павел Анатольевич, это сказано вами громко и открыто, а за такие слова нужно отвечать советскому офицеру-чекисту. Жду от вас подробной докладной… э-э… к утру. Со всеми подробностями и объяснениями. И впредь не смейте сообщать такие сведения без предварительного оповещения меня и согласия… тоже моего. Я понятно излагаю?

– Так точно, товарищ…

– … Все. Если больше ни у кого нет вопросов касаемо «Крысы», то совещание прошу считать законченным. И напоминаю для особо болтливых – по поводу «кротов» и «крыс»… чтоб никаких дискуссий и трескотни там, за дверями! Всем ясно?

Народ дружно встал, громыхая и скрипя стульями, вытянулся по стойке «смирно». Меркулов вернулся на место, сел, взглянул на своего зама:

– Богдан Захарыч, распорядись издать приказ за моей подписью для всех Управлений комиссариата о строжайшей дисциплине, четком режиме рабочего времени и повышении бдительности. Основание? Основанием пусть будет первый уровень безопасности в ведомстве в связи с активизацией агентуры противника перед планированием важной стратегической операции на фронте. Особенно это касается контрразведки. Да и вообще всех.

Меркулов посмотрел на Селивановского, представителя недавно образованного ГУКР «СМЕРШ». Покивал головой, дескать, вот так, а что вы хотели.

– Слушаюсь! – Кобулов что-то черканул карандашом в своем блокноте, преданно уставился на наркома. – Что-то еще, Всеволод Николаевич?

– Нет. Все свободны. Последний на выходе пусть кликнет мне майора Сухарика. Разойтись.

Офицеры торопливо похватали свои папки и удалились из кабинета. Меркулов закурил, унимая легкую дрожь в подбородке и пальцах. И косо посмотрел на вошедшего адъютанта-секретаря.

– Алексей, через полчаса мне машину. С Абакумовым встреча. И принеси мне дело Судоплатова, запроси в спецархиве. Хочу еще раз почитать о нем…

Меркулов задумался, щурясь от дыма папиросы. Лощеный, с прилизанной прической и гладко выбритыми щеками, майор Сухарик помялся с ноги на ногу, клацнул каблуками:

– Всеволод Николаевич, это все? Или еще будут распоряжения?

– Да-да, – Меркулов встрепенулся, – и чаю сваргань покрепче. Ступай.

– Есть.

Нарком остался один в кабинете, медленно повернулся лицом к большой карте, висящей на стене между мебельной стенкой и зашторенным окном. Прищурился теперь уже от вглядывания с такого расстояния в подробности топографии. Но увидел только крупные красные и синие линии на рубеже двух фронтов: советского и германского. И в глубине жирной синей стрелки пятачок голубого цвета – земли Восточной Пруссии.

– Где же ты там прячешься, «Крыса» серая?! И зачем ты там? – прошептал нарком и закрыл глаза, опустив руку с дымящей папиросой.

* * *

Из докладной записки начальника 2-го Управления ГРУ НКО СССР А. И. Чемагина наркому НКГБ СССР В.Н. Меркулову, июнь 1943 г.:

«…Наряду с заметным падением влияния Германии в нейтральных странах в Швеции ведется кампания за отмену немецкого транзита и отказ от других уступок Германии. Правительство этой страны заняло сдержанную позицию в отношении того, что шведские банки отказывают Германии в дальнейших кредитах, фирмы – в поставках полуфабрикатов, военный флот – в конвоировании германских транспортов. Главнокомандующий шведской армией издал приказ, в котором предупреждает шведское население, что в случае нападения врага (Германии) капитуляция исключается и что любое сообщение о прекращении сопротивления следует считать ложным. По данным шведской разведки, командование Третьего рейха имеет план оккупации шведской территории и уже приступило к его осуществлению. Реализация задуманного акта ставится в зависимости от развития событий на советско-германском фронте…»

Из оперативного донесения отдела стратегического планирования и фронтовой разведки ГУКР «СМЕРШ» в ГКО СССР, июнь 1943 г.:

«…На начало лета 1943 г. линия фронта переместилась далеко на запад. Почти по прямой линии она проходит от побережья Баренцева моря до Орла, затем поворачивает на запад, образуя большой выступ в районе Курска, и далее тянется до Таганрога. На Таманском полуострове, в районе Новороссийска, гитлеровцы удерживают небольшой плацдарм…

Неординарная обстановка сложилась в районе Орла, Курска, Харькова. В ходе зимнего наступления 1942/1943 гг. здесь образовалась большая дуга, глубоко вдававшаяся в расположение германских войск, что создает выгодные условия для осуществления ударов по флангам противника в районе Орла и Брянска, а также Харькова и Белгорода. Вместе с тем необходимо отметить, что Курская дуга предоставляет вермахту благоприятные условия для нанесения охватывающих ударов по сходящимся направлениям с орловского и белгородско-харьковского выступов.

Наибольшее количество сил и средств обеих противоборствующих сторон находится именно на этом направлении. С нашей стороны около одной трети людей, танков и артиллерии, более 45 процентов авиации. Вермахт и армии союзников Германии уже сосредоточили свыше 50 процентов танковых и моторизованных дивизий.

Тактико-технические характеристики нового немецкого вооружения с каждым кварталом улучшаются. Так отмечается следующее:

– военно-воздушные силы Германии получили самолеты «Фокке-Вульф-190А» с усовершенствованным вооружением, а также ночной истребитель «Мессершмитт-110». Снабженные новыми радиолокационными прицелами, истребители могут наносить значительный урон нашей авиации как днем, так и ночью;

– на вооружение сухопутных армий вермахта поступили реактивные противотанковые гранатометы с кумулятивными боеприпасами типа «панцерфауст», «офенрор» и «панцершрек». В большом количестве войска получают автоматическое оружие новых образцов, например, автомат марки «МР-43» с повышенной прицельной дальностью;

– производство танков и штурмовых орудий значительно увеличилось, достигнув в мае 1205 машин. Особенно возросло производство тяжелых и средних танков: 1845 новых танков «Т-V» («Пантера»), 643 тяжелых танка «Т-VI» («Тигр»), около 2750 средних танков «Т-IV». В войска поступают перечисленные танки и «Фердинанды», разработанные по последнему слову немецкой военной техники: они имеют мощное вооружение, сильную броневую защиту и совершенные прицелы, хотя и обладают недостаточной маневренностью. Идет усовершенствование прежних типов танков – «Т-III» и «Т-IV». По данным нашей агентурной разведки, в районе сосредоточения танковых дивизий группы армий «Центр» в Восточной Пруссии и под Белостоком к линии фронта на усиление сухопутных сил противника перебрасывается новинка бронетанковых войск вермахта, сверхтяжелый танк «Крыса», вооруженный корабельными орудиями калибром более 200 мм с дальностью стрельбы до двадцати четырех километров. Экспертами отдела в настоящее время подсчитывается возможный урон, наносимый этой военной техникой нашим глубоко эшелонированным оборонительным частям на стратегически важных направлениях…»

Из докладной записки маршала Г. К. Жукова в Ставку ВГК:

«Обрабатывая полученные сведения, Генштаб должен глубоко проанализировать их, сделать надлежащие выводы из всех многочисленных сообщений, среди которых могут быть и дезинформационные, и ошибочные. Ведь такую многогранную работу, как известно, выполняют тысячи людей в органах агентурной и войсковой разведки, партизаны и сочувствующие нашей борьбе люди».

Из выступления В. Кейтеля в ставке А. Гитлера в Зонтхофене, 5 июня 1943 г.:

«…Такая военно-промышленная мощь Германии и такое вооружение не только компенсируют материальные потери, возникшие в результате известных событий, но и создают такой уровень вооружений германской армии, который превзойдет все, что только существовало до сих пор».