Текст книги "Вор и убийца"

Глава 4
Замок Сош

Копыта лошадей застучали по мостику из серых досок. Канава со сточными водами под деревянным настилом, обозначавшая границу города, осталась позади. Норич больше походил на большую деревню, причем самую грязную из тех, что когда-либо попадались мне раньше.

– Что верно, то верно, – согласился с моими суждениями Фосс и хлестнул плетью по скрюченной руке нищенки, потянувшейся к его жеребцу.

Даже в дне пути от Ревентоля бродяги попадались часто, а мы находились в дороге уже неделю, и нищие превратились в привычную часть пейзажа. В окрестностях Норича, главного города самого удаленного от столицы графства, сновали целые стаи нищих. Несмотря на суровость законов.

Монаршие эдикты запрещали бродягам топтать городскую пыль и шататься по королевским трактам. Нарушители отлавливались драгунами. Те, которые попадались властям впервые, лишались уха, во второй раз – другого уха. На третий раз палач вырывал ноздри. Если горькая судьба снова сводила с шерифом, бедолага отправлялся на виселицу.

Правда, чем больше виселиц возводилось, тем бродяги становились многочисленнее, и сейчас я озаботился тем, чтобы не подпустить к нашим лошадям других оборванцев. В нескольких шагах от городских стражников, которые лениво переминались по ту сторону мостика, можно не опасаться за свою жизнь. Но только не за кошельки!

Фосс свирепо рыкнул и снова огрел нищенку по тощей руке, а я с демонстративной ленцой обнажил шпагу. Это в конце концов подействовало, и нас оставили в покое. Пришпорив коней, два всадника покинули Норич.

Через три малые лиги нищих на тракте поубавилось, но безносые и безухие среди них теперь встречались гораздо чаще. Двум вооруженным до зубов дворянам не стоило их опасаться. Мы и не опасались, как и они нас. Бродяги дрожали только перед красными мундирами драгун.

Я зябко поежился. Здесь, у подножия гор, путешествие верхом – не самое лучшее времяпрепровождение. Темные – теперь лишнее внимание ни к чему – шерстяные камзолы мелкопоместной знати и тяжелые, подбитые мехом плащи, как оказалось, плохо защищали от холода. Все из-за слишком частых дождей. Слишком частых для любого другого угла Большого Орнора, но не для самого северного арнийского графства по эту сторону Долгого хребта. Я уповал на скорое окончание нашей поездки. По словам Оливера, замок, куда мы держали путь, находился в двух часах езды.

Фосс только что закончил с очередным актом моего посвящения в дебри ревентольской политики. Слушал я его не слишком старательно, пропускал основную часть повествования мимо ушей и вникал только в главное. Молодой король и новый кардинал на деле являлись куда большими союзниками, чем демонстрировали на публике, и их внешний разлад был частью многоходовой игры. Не скажу, что эти рассказы утомляли, ведь в дороге заняться нечем. Но, когда бывший наемник сменил тему разговора, я почему-то обрадовался.

– Почти добрались, – сказал он.

Мы свернули с большого тракта на проселочную дорогу. По обеим сторонам тянулась дикая роща. Половина деревьев сбросила листву, серые мокрые стволы с голыми ветками навевали тоску. Через несколько дней уже ноябрь.

Фосс резко дернул поводья. Недалеко прогремел одинокий выстрел.

– Ты слышал?

Оливер кивнул и вытащил из седельной сумки один из четырех своих пистолей.

– Точно, стреляют, – произнес он, когда раздался второй выстрел.

– Может, охотник?

– Может, и охотник, – Оливер пустил жеребца легкой рысью, – но что-то подсказывает, там нужна помощь.

Я поскакал за Фоссом и тоже вытащил пистоль.

Через некоторое время послышались возбужденные крики и ругань. Две дюжины бродяг с палками и камнями в руках окружили карету. В паре десятков шагов от нее лежал возница с окровавленной головой. Над ним нависли двое нищих с хищными оскалами на грязных бородатых рожах. Раздался третий хлопок, и громила, дернувший на себя дверцу экипажа, осел наземь. Рядом с ним уже валялось окровавленное тело. Банда разразилась яростным ором и плотней обступила карету. Нас пока не увидели.

Фосс тихо выругался.

– Пригляди за кучером, – велел он.

Оливер бросил поводья, выхватил второй пистоль и, направляя лошадь ногами, помчался прямо на разбойничью толпу.

Нас заметили. Бродяги кинулись в стороны. Но не все. Тройка самых отчаянных ринулась навстречу Оливеру. Первый из них, наверное, не знал, что такое боевой конь, и был забит копытами; двое других, более ловких, решили наброситься с разных сторон. Один попытался схватить жеребца за уздцы, другой – стащить Фосса с седла. Массивная пуля сделала из его лица кашу, разбойник рухнул наземь без единого стона. Разрядив второй пистоль, Фосс избавился от другого нападавшего.

Бросив теперь уже бесполезные железяки, Оливер выхватил два других пистоля и широко раскинул руки.

– Ну, – крикнул он, – кто еще?

Разбойники заколебались, но ненадолго. Разделившись на несколько групп, они начали неспешно выползать на дорогу. Часть двинулась в мою сторону.

Я соскочил с мышастого, так как чувствовал себя в седле не столь уверенно, как бывший наемник, и также обнажил пистоли, направив оружие на ближайших бродяг. У моих ног лежал возница, он находился в беспамятстве и слабо постанывал.

– Сдавайтесь! – заорал лысый урод с выдранными ноздрями. – Все одно, всех не перестреляете.

Он держался в отдалении, но Фосс не промахнулся. Бродяга рухнул на колени, а потом уткнулся лицом в землю. Оливер стрелял в пах. Пуля не убила, но сделала из разбойника жутко вопящее существо, для которого мир превратился в боль. Чем сильней он кричал, тем меньше решимости оставалось на лицах бандитов.

Точку поставил я. Один из разбойников поднял с земли камень и осторожно, дабы никто не увидел, вынул из кармана ремень с петлей на конце. Такой пращей сняли кучера. Я выстрелил и достал новый пистоль. Убивал я не впервые, но на сей раз появилось нечто вроде сожаления.

Одно дело – забрать чью-то жизнь в горячке абордажного боя или пырнуть ножом на узкой ночной улице, чтобы грабитель не ударил первым. Совсем другое – убить, чтобы остудить чей-то пыл, хотя сейчас и не светский раут! Эти глупые сожаления вдруг сильно обозлили меня. Помянув дьявола, я принялся искать новую цель.

– Мы уходим, – послышался хриплый возглас из толпы разбойников. – Не стреляйте!

Косясь на нас, бандиты деловито обчистили своих мертвых товарищей. После, не церемонясь, подхватили на руки чуть поутихшего лысого и убрались с дороги. Скоро их спины скрылись за серыми деревьями. Теперь мы могли спрятать оружие.

Фосс слез с коня и зашагал к карете. Есть ли в ней кто-то живой, мы не знали, ибо пассажиры до сих пор себя не проявили. Я же наклонился к зашевелившемуся вознице и помог ему подняться на ноги. Что-то у него спрашивать сейчас было бесполезно. Кучер еще не вполне пришел в себя и смотрел на меня малоосмысленным взором.

Оливер заглянул внутрь экипажа и вдруг склонился в учтивом поклоне.

– Леди Кайлер! – донесся до меня его возглас. Какое-то время Оливер говорил что-то еще; я не мог разобрать, что именно. Потом Фосс залез в карету.

– Спасибо, сударь. Вы очень добры, – поблагодарил кучер. Я помог доковылять ему до экипажа и взобраться на козлы. Возница был еще очень слаб, но изъявил желание занять свое место. Он сказал, что карета везла племянницу арнийского кардинала и служанку. Сначала на дорогу выскочили двое оборванцев и бросились под копыта лошадей, что вынудило остановить коней, а после он ничего не помнит.

Я заглянул внутрь экипажа. Одно из сидений было залито кровью тяжело раненной и пребывавшей без сознания служанки. Девушка, которая располагалась напротив, не сводила с горничной взгляда. Кажется, она не пострадала. Алиса Кайлер сжимала в руках два пистоля. С виду далеко не такие массивные и угрожающие, как у Фосса, но для двух громил, чьи тела валялись у кареты, их хватило.

Передо мной предстала племянница Антуана Соша – совсем юная девушка с бледным отрешенным лицом и золотистыми локонами. Я вежливо поклонился, но далеко не сразу удостоился ответного кивка. Ее можно было понять.

– Как там? – спросил у меня Фосс.

– Тихо, – ответил я, – не думаю, что разбойники вернутся.

После напоминания о бандитах девушка вздрогнула и отложила разряженные пистоли в сторону, ее красивое лицо еще больше побелело. Бедняжка, она убила впервые.

– Ей лучше? – спросила Алиса. Столь тихо, что я едва разобрал слова.

– Не знаю, – признался Оливер. – Пуля попала под сердце. Вашу служанку нужно как можно скорей доставить в замок. Там есть лекарь с патентом на святую магию, он должен помочь.

Бывший наемник навис над горничной. Служанка тяжело и прерывисто дышала. Когда кучер упал с козел, лошади, перепуганные воплями банды, тянули экипаж еще три десятка шагов, пока вновь не были остановлены. Затем грянул первый выстрел. Главарь разбойников разрядил единственную в шайке аркебузу прямо в дверцу кареты, ранил горничную и через мгновение получил пулю от леди Кайлер.

Фосс только что закончил с перевязкой служанки, она потеряла слишком много крови. Я покачал головой: вряд ли поможет и святая магия, однако предпочел оставить свое мнение при себе.

– Нужно ехать, и как можно скорей, – повторил Оливер. – Давай в седло! А я поведу карету!

Спустя мгновение мы тронулись в путь; вернее, полетели так, словно за нами гналась сама смерть. Порой мне казалось, что карета леди Кайлер точно развалится на следующем ухабе или она сама высунется в окошко и потребует ехать медленнее. Но нет. Фосс только покрикивал на четверку лошадей и чаще поднимал хлыст. Сидящий рядом возница подгонял животных залихватским свистом. Я же шипел ругательства и старался удержаться на мышастом. Позади скакал конь Оливера, чьи поводья привязали к седлу моего жеребца.

Скоро показался небольшой замок из бурого камня. Кардинал содержал его в превосходном состоянии: на стенах не заметно следов осыпания, ров наполнен водой, а лес вокруг срублен. Редкая картина по нынешним временам, и она означала, что арнийский первосвященник не чурается трат на безопасность и, главное, имеет на это средства.

Охранники, вооруженные шпагами и аркебузами, пропустили Фосса без каких-либо вопросов. У подъемного моста и в самом замке стражников было много. Я еще раз подумал, что кардинал всецело придерживается известной поговорки: «Богу молись, а сам не плошай».

– У нас раненая! – крикнул Оливер, едва карета остановилась во внутреннем дворе замка. – Где лекарь?

Я в нерешительности замер на пороге, не зная, то ли войти в гостиную, то ли вернуться в свою комнату. У камина сидела леди Кайлер, на ее коленях лежали «Жития святых». Девушка смотрела на раскрытые страницы с тем выражением лица, какое бывает, когда книга – лишь повод для уединения и мысли витают где-то далеко-далеко.

Мы опоздали.

Два дня назад взмыленные лошади влетели в родовой замок Антуана Сош. Лекарь был у кареты уже через пару минут. Приставив ко лбу раненой ладонь, он сказал, что жизни в женщине осталось так мало, что любые носилки попросту убьют ее.

– Мне нужна вода и ваши молитвы во спасение, – произнес он и положил руки на рану служанки, чья грудь практически перестала вздыматься. Спустя три часа он выбрался из экипажа, побелевший и измотанный до предела. Фосс сказал, что это один из лучших лекарей Ревентоля, но все его искусство и патентованная лечебная магия оказались бессильны. Горничная умерла. Единственное, что смог сделать врачеватель, – это вернуть ей сознание за несколько мгновений до смерти. Она успела исповедаться и отошла в иной мир.

В этом крыле замка повсюду лежали мягкие ковры. Алиса Кайлер не услышала моих шагов. Она сидела боком к раскрытым дверям и глядела на огонь. Отчего-то вспомнилась соседская девчушка Катрин; из той, другой, забытой фермерской жизни. Мы дружили, я был по-детски влюблен в Катрин, как и все окрестные мальчишки. Однажды она куда-то пропала. Через три дня мы с ребятами случайно нашли Катрин. Та сидела на берегу пруда и задумчиво смотрела на воду. Тогда у нее умерла мать.

Но чужое внимание прервало воспоминания. Леди Кайлер чуть растерянно поглядела на меня, потом улыбнулась и, кивнув, пригласила к себе.

Усевшись в кресло напротив, я завел вежливую беседу.

О чем говорят малознакомые господа? Обычно о предыдущей встрече. Но, чтобы не бередить свежую рану, касаться этой темы не хотелось, посему для разговора оставался иной предмет. Мы заговорили о погоде, тем более что рассуждения о будущих или минувших дождях всегда находили живой отклик в Арнии.

Племянница кардинала оказалась весьма приятным собеседником. Она была из тех людей, с которыми легко находишь общий язык даже через несколько минут после знакомства. Приятно удивило, как быстро пропала моя скованность. Знаете, когда беседуешь с кем-то, похоронившим недавно близкого человека, волей-неволей переходишь на сочувственный лад, говоришь тише и ищешь такие слова, чтобы лишний раз не вызвать грусть. Сейчас же про это забылось. Алиса отлично владела своими чувствами. Именно владела, а не притворялась или лицемерила, как это часто бывает. Скоро разговор шел не только о погоде.

– … да, – рассмеялась она, – как же у него получилось?

Любимая байка Старика о сапожнике и городском судье неизменно пользовалась успехом.

– Видите ли, – я сделал важный вид, – ботинки-то были непростые.

– Ах, точно! – опять засмеялась Алиса, а я снова насладился видом чуть заметных ямочек на ее казавшемся невинным лице. Дивно красивом и не испорченном ни пороком, ни недугом, ни годами.

– Хотите еще один рассказ?

– Конечно! – Алиса радостно всплеснула ладошками. Искренний интерес, который загорелся в глазах племянницы Антуана, был чертовски приятен. – Только давайте не сейчас. Устроим верховую прогулку! А, Николас?

Не успев хорошенько познакомиться, мы уже договорились о совместной прогулке. Подобное крайне предосудительно для молодых людей, только меня это взволновало мало. Не потому, что вор Гард и Гард, в прошлом самый завидный жених Лерпо, являлись циниками, хотя это правда, а оттого, что я вовсе не строил далекоидущих планов и не собирался злоупотреблять доверием девушки. Я находился в замке Сош из-за долга перед кардиналом и собирался честно и сполна заплатить, но влезать в его дела больше, чем требовалось, желания не возникало. Да еще заводить какие-то шашни с его родственницей. Боже упаси!

Тем не менее я не собирался отказываться от идеи провести время с прекрасной собеседницей.

– Почему нет? – согласился я. – С удовольствием!

Рядом с Тихоней, невысокой кобылой леди Кайлер, мой жеребец выглядел настоящим гигантом. Поначалу я даже испытывал неловкость, смотря на Алису сверху вниз, но так увлекся общением, что неприятное чувство незаметно улетучилось.

– Я сирота. – Глаза Алисы погрустнели.

Девушка замолчала. Ее взор устремился на дальнюю рощицу с еще не облетевшей листвой, что желтела в лиге от стен замка Сош. Я тоже осекся, досадуя на свой дурацкий вопрос. Надо же так испортить настроение под конец прогулки! К счастью, Алиса изучала деревья недолго.

– Родители умерли, когда меня еще не отняли от груди кормилицы. Я совсем не помню их.

Едва леди Кайлер заговорила вновь, я попытался поймать ее взгляд, чтобы понять, насколько опечалил спутницу. Видимо, это было столь явно, что девушка ответила улыбкой. Мою вину простили.

– До двенадцати лет я воспитывалась при дяде.

Алиса вдруг внимательно посмотрела на меня.

– Знаете, Гард, он отнюдь не такой сухой и мрачный, как сплетничают в столице!

– Соглашусь с вами. Он вовсе не показался мне суровым кардиналом, каким должен быть глава арнийской церкви, – поспешил кивнуть я.

За два часа прогулки я успел увидеть леди Кайлер чуть рассерженной, тогда она выглядела еще очаровательней, как и сейчас. Но мне больше нравились ее теплота и доброта.

– Вы действительно так считаете? – Алиса нахмурилась и по-детски строго посмотрела на меня.

– Можете быть уверены в моих словах, – произнес я и испугался. Это прозвучало чересчур бравурно и цинично. Хорошо, что девушка ничего не заметила.

Удовлетворившись ответом и успокоившись, Алиса продолжила рассказывать о себе.

– У меня было счастливое детство. У дяди нет других наследников, и он искренне любит меня. Он мне больше чем отец, – говорила она, а я думал, что юная особа похожа на прекрасный цветок, что долго рос в теплице, да и будет еще там расти. Но что его ждет, когда исчезнет заботливый садовник? Я ненамного старше, моя жизнь вовсе не была чередой непрерывных страданий и лишений, однако за свои четверть века насмотрелся и пережил многое. – Как только исполнилось двенадцать, дядя отписал в Тиму, и в тамошнем пансионе для девиц благородного сословия нашлось место. О! Как же я не хотела ехать в Тиму! Я сожалела, что дядя Антуан столь влиятелен и смог устроить племянницу в девичий пансион при папском дворе.

– Не хотели в Тиму? Увидеть город апостолов – для многих предел мечтаний! А уж воспитываться при дворе папы…

– Грешна, – весело рассмеялась Алиса. – Винюсь и каюсь. Грешна. Я такая домоседка! И страсть как жду каникул!

– Не такая уж и домоседка. – Я тоже заулыбался. Смеялась леди Кайлер весьма заразительно. – Кто же предложил верховую прогулку?

– Я, – созналась Алиса. – А вы, Гард? Расскажите о себе!

Просьба ввела меня в некоторое замешательство. С чего начать и начинать ли вообще? Ну в самом деле, не распространяться же о воровском ремесле и судьбе перекати-поля? Не говорить же о пиратстве!

– Вы тоже из тех? – Алиса неожиданно сменила шутливый тон.

– Кого – тех? – не понял я.

– Тех, кого нанимает мой дядя. Ему нужны люди, знающие толк в особых делах, и они вовсе не ремесленники или купцы! У такого человека, как кардинал, много врагов, вокруг много интриг, а некоторые плетет он сам. Это неизбежно. – Алиса странным образом посерьезнела. – Для этого нужны люди с не самыми обычными умениями и талантами, которые не любят толковать о своем прошлом.

Я молчал. Что ей ответить? Признаться?

– Надеюсь, мои слова не задели вас! – теперь встрепенулась леди Кайлер. – Господин Фоссато тоже не очень жалует разговоры на данную тему. Но кто усомнится в его благородстве?

– Нет, что вы, – солгал я. В отличие от Фосса, чье ремесло наемника довольно честное, коли не предаешь, пока платят, мои воровские навыки нельзя назвать доблестными. Я начал злиться: и на Алису, и на себя. С чего вдруг меня стала заботить этичность ночной профессии?!

А ответ прост. Рядом с этой девушкой трудно было быть вором. Что за напасть ты наслал на меня, Харуз!

Повисла неловкая пауза. За несколько тягостных мгновений лошади закончили подъем на высокий холм. С него открывался прекрасный вид на замок и петляющую к главным воротам дорогу. Любуясь пейзажем, мы молчали, так как имелся удобный предлог.

– Экипаж, – нарушила тишину Алиса. – Кажется, это карета Антуана.

Это значило, что два лениво тянувшихся последних дня закончились. Теперь время пойдет в ином темпе.

В западные ворота внутренней стены замка вводили десять груженых лошадей. Животные несли по одному ящику с каждого бока. Один футов пять в длину и два в ширину; другой – в два раза короче. Отсюда, с противоположной стены, точнее определить было затруднительно. Погонщиков во внутреннюю крепость не пускали, туда могли попасть только гости кардинала и личная охрана Антуана.

Мы выйдем в поход завтра, вместе с этим караваном.

Нужно выспаться. Я направился в свои покои, вспоминая сегодняшний день. Начиная с раннего завтрака и до самого ужина он был заполнен приготовлениями и разговорами. Фосс и Антуан, запершись в кабинете хозяина замка, подолгу обсуждали детали предстоящей экспедиции. За обедом Оливер частично раскрыл, что они надумали.

С первыми лучами солнца мы покинем замок. Дюжина наймитов из гильдии купеческой стражи будет сопровождать и охранять груз. Наймиты пойдут с нами до границ Загорья – графства по ту сторону Долгого хребта. Там нас встретит новый компаньон по путешествию в проклятые леса. Фосс уверял, что в Загорье дороги гораздо безопаснее, и купеческая стража не потребуется, к тому же не лишнее – замести все возможные следы.

Что же в этих ящиках? Об их содержимом Оливер умолчал, сказал только, что это плата для части охотников, которые пойдут с нами вглубь Запустения. Меня снова разобрало любопытство. Не золото ли? Нет, это предположение отметалось за явной несостоятельностью, слишком уж много золота нужно для двадцати ящиков. Тут десятком охраны не обойтись, да и кто доверит такое умопомрачительное богатство наемникам?

В Загорье мы доберемся до Бранда, столицы граничащего с Запустением графства. Там дождемся остальных участников похода, единственная задача которых – довести меня до твердыни разгромленного ордена и привести обратно, а если потребуется, сложить за меня голову. Так оно и случится, я был практически уверен в этом. Как и в своей неизбежной смерти где-то в мрачных проклятых лесах эльфов. Похоже, наши сопровождающие – настоящие сумасшедшие либо крепко приперты Антуаном к стенке, а может, просто дико жадны. Скорее всего, в них есть и то, и другое, и третье. Как и во мне. Мы, определенно, найдем общий язык.

– И умрем, – пробормотал я, поднимаясь по крутым ступенькам на жилой этаж донжона. Но не столь просто!

Меня охватил азарт. Трудность задачи возбуждала. Может быть, и сгинем без следа, но сначала потягаемся с Костлявой Джейн! Старику за меня стыдно не будет. Это не бравада. Это философия ночных крыс и, если хотите, моя тоже. Я уже совершал невозможное, и если не Бог Отец или Бог Сын, так пусть Харуз поможет своему любимчику. Да хоть дьявол!

От богохульных мыслей заметно полегчало. Вчера леди Кайлер в шутку назвалась грешницей. Ведала бы она о моих мыслях! Наверное, не пожелала бы знаться с такой пропащей душой, или она не в Тиме провела треть своих дней!

Я поднялся на следующий этаж. Моя комната здесь.

Ради чего все? Признаться, мораль воровской работы раньше меня не беспокоила. Обчищу ли я чей-нибудь сундук ради своего кармана или выполню чужой заказ, все едино, без разницы. Я никогда не ломал голову на сей счет. Конечно, я не отберу кусок у беззащитной вдовы, ребенка или беспомощного старика, но даже если и так, то что с того?

Кардинал рассказал, зачем ему перстень Бога Сына. Раскрыв в Тиме тайное ложе рыцарей Грааля, Антуан спасет церковь и приобретет при дворе папы необычайный авторитет, а значит, сможет разрешить давние разногласия между Арнией и папским престолом. В итоге укрепится власть молодого арнийского монарха, и королевство быстро восстановит свои пошатнувшиеся позиции.

Но меньше знаешь – крепче спишь. И дольше живешь. У меня не имелось оснований подозревать кардинала в том, что он отдал приказ убрать вора после того, как я выкраду перстень, но это было бы крайне логично и разумно. С точки зрения высокой политики. Скорей всего, со мной покончат, как только выберемся из Запустения. Раньше вряд ли, ибо в проклятых эльфийских лесах дорог каждый клинок, а когда вновь окажемся в Загорье, сразу – чик! Вот только всего не предусмотреть. Планы обыкновенно рушатся в самый неподходящий момент, и этот момент выберу я.

Я не собирался отказываться от своих обязательств перед Антуаном. Отнюдь. Перстень он получит! Но не мою жизнь.

От не самых радостных размышлений отвлек вид моей комнаты. Вернее, дальней стены комнаты. Опустив засов на входной двери, я окинул жилище придирчивым взглядом. Удовлетворившись осмотром, налил вина из кувшина с затейливой резьбой.

Тайник обнаружился случайно. Вчера вздумалось проверить свои воровские умения, и в стене, чуть выше человеческого роста, нашелся старый секрет. Вековой слой пыли свидетельствовал, что последний, кто знал о нем, давно умер. Туда я сложил бо́льшую часть дамановских монет и бумаги. Если суждено вернуться из Запустения, замок Сош окажется первым местом, куда я направлюсь. Замок охраняется превосходно. От небольшой вражеской армии. От искусного вора – нет. Поэтому владения кардинала послужат превосходным сейфом. До востребования! Не хуже, чем в домах ростовщиков Семиградья.

Спасибо его высокопреосвященству!

У изголовья кровати висела перевязь с бракемартом. Эта разновидность прямой сабли почти неизвестна в фехтовальных гимназиях Большого Орнора, и я тоже ничего не знал о ней до Костяного Краба. Там бракемарт превратился для меня в лучшее оружие абордажной схватки.

– За это, монсеньор, тоже спасибо, – произнес я, теперь без тени насмешки.

В подвалах замка находился целый арсенал всевозможных клинков. Я буквально впился взглядом в бракемарт, как только он попался на глаза. Заметив это, Антуан подарил мне его. Единственный, имевшийся на складе… Для него это был пустяк, но не для бывшего флибустьера. Я с благоговением взялся за эфес клинка.

Прекрасный экземпляр, такой, пожалуй, и на Крабе не найдешь. Сталь с клеймом гномьих мастеров Западного Орнора, невероятно дорогая и столь же редкая, была подстать отличной балансировке и отделке – изысканной, но строгой и неброской. Оружие истинного мастера клинкового боя.

Я не являлся таковым. Правда, дрался намного лучше, чем ездил верхом, хотя фехтовал намного хуже, чем воровал. Я слыл опасным противником, но не более того. Однако даже новичок почувствует, что именно называют отличным оружием, когда возьмет его в руки.

Обнажив клинок, я не удержался и принялся за упражнения. Заснул через час.

На востоке уже хозяйничало утро. Закатная же сторона неба еще находилась во власти ночи.

Кабинет Антуана располагался в самой высокой башне замка, из его окон было видно, как в ночи растворяется цепочка фонарей. Небольшой караван уходил на север, к горам. Миссия Оливера началась.

Доказательство существования логова проклятых рыцарей сделает кардинала немыслимо авторитетным при папском дворе, и молодой король получит от святого престола необходимую поддержку. Пока же его власть крайне слаба. Позже…

Много позже (Антуан не мог лукавить перед самим собой), может быть, удастся объединить силы королевств Большого Орнона в священном походе вглубь Запустения и окончательно разгромить рыцарей Грааля. Сейчас мало кто считал их чем-то большим, чем старые сказки, но Антуан знал правду уже давно.

Удастся ли его людям преодолеть все опасности Запустения и вернуться с перстнем? Арнийский первосвященник не мог ответить на этот вопрос. Антуан задумчиво смотрел на медленно тающие огни фонарей. В какое-то мгновение ему показалось, что он в кабинете не один. Эта мысль проскользнула и тут же исчезла, ибо слишком много других дум теснилось в голове.

Ощущение присутствия кого-то рядом вдруг сделалось отчетливым, кардиналу стало не по себе.

Он обернулся. Узкая холодная сталь ударила в горло. Антуан обеими руками схватился за рану. Он захлебывался кровью и не мог даже вскрикнуть. Дорогой ковер приглушил падение. Через две минуты Антуан вздрогнул в последний раз. Его глаза закрылись навсегда.