Текст книги "В Венесуэле скучно без оружия"

Из Управления Роман вышел с видом тореадора, готового вступить в бой не с одним быком, а по крайней мере с десятком. Загустевшая было кровь шипела и пенилась, мысль работала на полных оборотах.

Сидя в машине, везущей его в аэропорт, Роман повторил про себя полученную информацию. Итак. Алек Ранк. Восьмидесятого года рождения. Рыжий. Так. Это, это, это… Понятно. Адрес. Помню. Далее. Некий Билли, афроамериканец. Судя по всему, уличный громила, сутенер, наркодилер и прочая. Место обитания – Южный Бронкс. Там же, где живет Ранк. Ну, все понятно. И с памятью полный порядок. Напрасно он в себе засомневался. Как говорится, мастерство не пропьешь.

Перед посадкой Роман сходил в туалет. И там, моя руки под краном, осторожно посмотрелся в зеркало.

Ну и ничего, лицо как лицо! Интеллигент средних лет после защиты диссертации. Несколько увлекся, отмечая успех, но с кем не бывает? Умный, как говорится, проспится, дурак никогда. А поскольку Романа дураком не назвал бы даже самый злобный его недоброжелатель, то и беды никакой не наблюдалось. Зря Дубинин страху нагнал.

А может, не зря, усмехнулся Роман, окончательно успокаиваясь. Применил свои методы приведения в чувство. Ударил по самому больному месту. И до чего ловко ударил! На что уж Роман Евгеньевич стреляный воробей, а и то попался.

Молодец подполковник. Знает свое дело. Да другого Слепцов возле себя и не держал бы. Самого бог талантами обделил, так хоть чужими научил пользоваться. На том, кстати сказать, всегда и выплывал.

Тут мысли Романа пошли в сторону обличений и обид, и поскольку обличать и обижаться ему надоело по дороге в аэропорт, он решительно себя остановил и заставил думать о чем угодно, но только не о своих отношениях с начальством.

Уже сидя в самолете, он с удовлетворением отметил, что голова его спокойна, а тело, не без комфорта расположившееся в тесноватом кресле, готово к долгой и продуктивной дреме. Он было уже и задремал, не дожидаясь взлета, но тут зазвонил мобильный.

Леня.

Леня был приятелем и партнером Романа. Несколько лет назад Роман спас биржевого брокера Леонида Пригова от тюрьмы и, как не без оснований предполагал сам Леня, от верной смерти. В благодарность Леня стал личным маклером Романа, что позволило последнему в короткий срок почувствовать себя обеспеченным человеком и стать завсегдатаем дорогих ресторанов и модных клубов. Само собой, призыв Лени снабжать его своевременной информацией коммерческого толка нашел самый горячий отклик в сердце капитана Морозова. Он, по мере своих скромных сил, принялся снабжать Лену некоторыми деликатными новостями, которые тот с недосягаемым для Романа искусством воплощал в живые деньги. Тандем заработал с обоюдной выгодой, хотя и не без некоторых сбоев.

Сбои эти преимущественно заключались в том, что порой Роман Евгеньевич слишком уж увлекался своим любимым и главным делом – защитой Родины и тем самым резко снижал внимание к заказам Лени. Того это бесило не на шутку, ибо страдало его главное дело, и он не раз грозил Роману расторжением договора. Но все как-то выравнивалось, и они продолжали сотрудничать и приятельствовать.

Последнее время дела шли неважно. Сказывались потрясения в мировой финансовой системе. Нефть дешевела, будущее казалось неясным, и биржа затаила дыхание, гадая, чем обернется для нее год грядущий. В связи с этим Леня играл очень осторожно, опираясь только на стопроцентную информацию. Он и всегда-то был осторожен, а сейчас увеличил свои требования на порядок. Роман, склонный к рискованным действиям, должен был проверять каждую безделицу по нескольку раз, что не лучшим образом отражалось на его характере. Но, как ни трудны были времена, Леня все же умудрялся зарабатывать верную копейку там, где другие пускали пузыри, и Роман волей-неволей должен был подчиняться требованиям старшего компаньона.

Сегодняшний проигрыш в казино, куда, увы, он захаживал гораздо чаще, чем следовало, свел на нет все его усилия по созданию «подушки безопасности». Надежда выправить положение, как всегда, целиком возлагалась на Леню, поэтому Роман приветствовал его со всей возможной предупредительностью.

– Здравствуй, Ленчик, дорогой! А я думаю, куда это ты запропастился? С тобой все в порядке?

После долгого молчания в трубке послышался вздох.

– Хоть что-нибудь у тебя осталось?

Проницательность Лени не уступала проницательности Дубинина. Роман понял, что надо каяться.

– Ничего, – честно сказал он.

Снова молчание. Раньше Леня набрасывался с упреками и колкостями. Но новые времена давались ему нелегко, и теперь он лишь укоризненно молчал.

Молчание это было для Роман хуже привычных нагоняев, поэтому он заерзал и толкнул локтем соседку, полную даму в очках.

Та, глядевшая на него до этого вполне благосклонно, поджала губы.

– Извините, – прошептал Роман.

– Должна вам напомнить, молодой человек, что пользоваться мобильным телефонами в самолете запрещено, – громогласно возвестила та.

– Что это там шумит? – полюбопытствовал Леня.

– Так… Самолет.

Дама сбоку что-то сдавленно прошипела.

– Ты куда-то летишь? – оживился Леня.

– Да… Но это на пару дней, не больше. Для нас это никакого интереса не представляет.

– Гм. Могу я узнать, куда все-таки ты направляешься?

– Да, Леня, конечно…

Роман покосился на соседку. Та махала кому-то рукой. Роман понял: надо торопиться.

– В Америку, – доложил он в трубку.

– А точнее?

– В Нью-Йорк.

– Да, на сей раз ты прав. Делать там действительно нечего, – хорошенько подумав, согласился Леня.

– Так вот и я о том же…

Роман увидел, что по проходу несется стюардесса.

Тогда он спрятался за спинку кресла и зажал трубку обеими руками. Пора было заканчивать разговор, но подгонять Леню – себе дороже.

– Ладно, возвращайся поскорее, – неторопливо сказал тот. – Здесь для тебя кое-что есть.

– Считай, уже вернулся, – горячо заверил его Роман.

– Счастливой дороги.

– Спасибо, Леня…

Обычно Леня не тратил время на пустые разговоры. Но меланхолия, охватившая мировую биржу, покрыла коррозией и его некогда железный характер.

Стюардесса налетела вихрем и нависла над Романом.

– Вот! – послышался вопль толстухи.

– Немедленно выключите телефон! – заявила стюардесса. – Мы взлетаем через минуту, все разговоры запрещены.

– Да, да, – закивал Роман.

– Ты с кем это? – поинтересовался Леня.

– С соседкой…

Толстуха возмущенно скрипнула креслом. Стюардесса, тоненькая миловидная брюнетка, свела брови в суровую нитку.

– И как соседка? – не без былого ехидства спросил Леня. – Ноги от ушей и все такое?

– В общем, да… – вяло подтвердил Роман.

– Пассажир, прекратите разговор! – взвыла стюардесса.

– Сейчас, сейчас…

– Ладно, будешь на Уолл-стрит, дай от моего имени хорошенького пинка их гребаному быку, – попросил Леня, никак не чувствовавший остроты момента.

– Всенепременно, – пообещал Роман.

Стюардесса подняла ручку с острыми ноготками и нацелилась на трубку.

– Пассажир!

– Ну, до встречи.

– Пока…

Трубка запикала отбоем. Рука стюардессы метнулась вперед, но Роман оказался быстрее, и пальцы, сомкнувшись, ухватили пустоту.

Роман выключил телефон и показал его стюардессе.

– Все, молчу, молчу.

– Как вам не стыдно! – с чувством сказал та.

– Очень стыдно. Но это был срочный звонок. Жена рожает, сами понимаете.

Толстуха опасно зашевелилась. Но брови стюардессы уже разгладились, и во взгляде ее появилось то, что всегда появляется во взгляде женщины при этом сакраментальном заявлении.

Послышался гул двигателей.

Роман посмотрел на бейдж проводницы.

– Танечка, – сказал он, улыбаясь как можно мягче, – можно попросить вас принести мне рюмку коньяку? Что-то нервы разошлись, успокоить бы...

– Как только взлетим, сразу принесу, – заверила его Танечка, в одночасье из врага сделавшаяся самой пылкой его сторонницей.

– Спасибо. Вам заказать? – повернулся Роман к своей соседке.

– Я не пью, – отрезала та.

Но когда стюардесса удалилась и самолет пошел на взлет, она все-таки не выдержала.

– Вашу жену зовут Леня?

– Кто вам сказал? – удивился Роман.

Болше соседка его не беспокоила.

Венесуэла, вилла Ла-Плайя, 17 сентября

Увидев на дисплее мобильного телефона номер звонившего, синьор Рамеро вышел на балкон – подальше от чужих ушей. И хотя все, кто служил в его доме, были людьми проверенными и надежными, рисковать в таком деле он не мог.

– Я слушаю, – сказал он на безупречном английском языке.

– Есть новости, – послышался голос с грубоватым американским акцентом.

Синьор Рамеро помолчал. Понять по интонации говорившего, какого рода новости, было сложно. Но, учитывая неурочность звонка, вряд ли они могли быть хорошими.

– Что случилось? – спросил синьор Рамеро.

– Небольшая проблема.

– Говорите.

– Кто-то слышал наш разговор. Есть подозрение, что сделана запись этого разговора.

Синьор Рамеро почувствовал, как трубка в его руке становится влажной.

– Но как это возможно? – стараясь говорить ровно, спросил он. – Связь защищена.

– Кто-то сумел преодолеть защиту.

– Кто?

– Ищем. Скорее всего, это был случайный взлом. Выходка какого-то хакера. К сожалению, от подобных случайностей не застрахован никто.

– Да, – отозвался Рамеро. – Вероятно.

Что говорить дальше, он не знал. Упрекать собеседника в неосторожности бессмысленно, признавать свою вину – с какой стати? Лучше послушать, что скажет собеседник.

– Мы уже приняли меры, – сообщил тот. – Идет поиск взломщика. Думаю, в ближайшее время он будет найден.

– Приятно слышать.

– Вам не о чем беспокоиться. Все наши договоренности остаются в силе.

– А если… информация пошла дальше?

– Вряд ли, – тут же опроверг эту возможность американец. – Во-первых, нужно время, чтобы выйти на заинтересованного покупателя. Во-вторых, покупатель может не заинтересоваться товаром. Фамилий не названо, все достаточно расплывчато…

– Кому надо, поймет, – пробормотал Рамеро.

– Это верно. Но будем надеяться, что мы перехватим взломщика до того, как он найдет понятливого покупателя. Если он вообще станет кого-либо искать.

– Но в любом случае нейтрализовать его надо как можно скорее, – твердо сказал Рамеро.

– Безусловно. Считайте, что он уже нейтрализован.

– Как вы намерены с ним…

Синьор Рамеро спохватился и оборвал себя на полуслове.

– Можете говорить смело, – успокоил его собеседник. – Эта линия защищена надежнее, чем Белый дом.

«Все бы хвастать этим янки, – неприязненно подумал синьор Рамеро. – А сами профукали какого-то идиота. Теперь вся операция может оказаться под угрозой».

– Я хотел спросить, что вы намерены делать со взломщиком? – сделав над собой усилие, закончил мысль Рамеро. – Ведь он сам по себе опасный свидетель.

– Пусть вас это не беспокоит, – твердо ответил американец. – Мы решим этот вопрос так, что он не будет иметь никаких последствий.

– Очень хорошо. В таком случае я не вижу повода для беспокойства.

– Именно об этом я и хотел вам сказать, дорогой друг. Хотя в ближайшее время, до тех пор, пока мы не найдем взломщика, нам нужно будет проявлять повышенную осторожность. Так, на всякий случай.

– Совершенно с вами согласен. Это все, что вы хотели мне сказать?

– Практически, да. Как только положение изменится, я вас обязательно проинформирую.

– Буду с нетерпением ждать.

– Всего хорошего.

– Всего хорошего.

Синьор Рамеро опустил руку с телефоном. Некоторое время, стоя у парапета, он наблюдал за тем, как садовник подрезает розовые кусты. Тот, видя внимание хозяина, старался вовсю, не замечая палящего солнца.

«Ничего особенного не произошло, – говорил себе Рамеро, крутя в руках скользкую трубку. – Американцы не новички в этих играх. Взломщик будет пойман в самое ближайшее время, в этом нет сомнений. Как они с ним поступят? Скорее всего… Впрочем, до этого мне нет никакого дела. Тем более что моей помощи они не запросили. А раз так, мне и вовсе не стоит тревожиться».

Он поманил к себе садовника, и когда тот подошел, приказал ему срезать букет белых роз к обеденному столу. Белые розы всегда действовали на синьора Рамеро умиротворяющее, а после минувшего разговора он чувствовал – успокоиться ему будет нелегко, как бы искусно он себя ни убеждал в том, что повода для тревоги нет.

США, Нью-Йорк, 17 сентября

Роман терпеть не мог эти долгие, на полглобуса, перелеты. И добро бы, давали время на акклиматизацию и отдых. Куда там! Таможню не успел пройти, а Дубинин уже названивает: как дела, мол, дорогой товарищ?

А какие там дела, если прилетел весь расклеенный, точно после марафона? Думал поспать, но сон, как на зло, не шел. То ли коньяк попался плохой, то ли храп соседки мешал, но за дорогу удалось покемарить от силы часа два, не больше, а так все маета да вертежка. Вследствие чего на американскую землю Роман Евгеньевич ступил в настроении далеко не героическом, употребляя остатки сил на то, чтобы сдерживать поминутно разевающийся рот.

А кто во всем этом безобразии был виноват? Ответ напрашивался сам собой: родная контора и виновата. Пожалела денег на билет в первом классе, вот и прибыл агент на работу никакой. А потом будут пытать, почему плохо сработал? Да вот потому!

Но Дубинину всего этого Роман говорить не стал. Не поймет, да и времени нет. Решил, что выскажется по возвращении.

– Как намерен действовать? – спросил подполковник.

Роман увидел, что ему машет рукой какой-то рослый субъект в сером костюме. Неторопливо двинулся к нему.

– Есть одна мыслишка.

– Делись.

– Хочу подкатить в тот бар, где Ранк назначил встречу Самойлову.

– Смысл?

– Смысл, как всегда, станет ясен на месте. Но думаю, там мне удастся напасть на след нашего черного друга.

– Только засветишься, – возразил Дубинин.

Но возразил больше для формы. Рождал в споре истину, как и положено руководителю.

– Я в любом случае засвечусь, – терпеливо заметил Роман. – А начинать с чего-то надо. Вот и загляну в бар. След верный, я печенкой чую.

– Знаю я, что ты печенкой чуешь.

– А вот это низко. Я, между прочим, сюда работать приехал.

– Ладно, ладно, работай. Но только сделай все чисто, я тебя прошу.

– Не сумлевайтесь, шеф.

– Ну, ну…

Сунув телефон в карман, Роман протянул руку субъекту в сером костюме. Увидел в его глазах сомнение. Это по поводу моего внешнего вида, понял Роман. Еще один ортодокс. А ведь не старше тридцати пяти.

– Сомов, – отрекомендовался ортодокс. – Как долетели?

– Чудно, – отозвался Роман. – Имя ваше как, Сомов?

– Сергей.

– Серега, стало быть.

Сомов неуверенно пожал плечами. Костюм на нем был с иголочки, плюс голубая сорочка и стального оттенка галстук – в общем, на «Серегу» товарищ никак не тянул. Скорее всего, он не возражал бы против обращения по отчеству. Однако кобызиться не стал, что Роман счел добрым знаком. И хотя он недолюбливал этих лощеных чиновников из дипломатического корпуса, Сомов ему чем-то понравился. Не славянской ли ряшкой, которую не могли замаскировать никакие европейские стандарты?

Они вышли из здания аэропорта и направились к паркингу. По дороге Роман блаженно щурился на ласковое нью-йоркское солнышко. Хоть с погодой повезло, честное слово.

Сомов открыл дверцу новенького «Понтиака», сел за руль, надел солнцезащитные очки. Роман устроился рядом и немедленно закурил.

– Не возражаешь? – спросил он, заметив, как сосед едва заметно поморщился.

– А мне чего? – отозвался Сомов, не моргнув глазом. – Здоровье-то ваше.

«Серьезный парень, – решил Роман. – Надо с ним ухо держать востро».

– Куда едем?

– В Южный Бронкс.

Сомов бросил на Романа быстрый взгляд.

– Что такое, Серега?

– Ваш внешний вид…

«Наконец-то».

– Что?

– Не совсем рабочий, что ли...

– Я знаю, – кивнул Роман.

– По дороге мы можем заехать, переодеться. Есть один магазинчик в Восточном Бронксе…

– На обратном пути и заедем. А пока поработаю так, как есть, в спецовке. Все, поехали, поехали.

Водителем Сомов оказался отличным. Летел стрелой, с ходу преодолевая хитроумные развязки. Оживленные районы пропускал стороной, предпочитая сделать крюк, нежели торчать в пробках. Нью-Йорк Роман знал порядочно, в свое время довелось тут серьезно поработать. Но Сомов его просто восхитил. Хоть один раз прислали толкового помощника.

– Давно здесь? – спросил Роман.

– Третий год.

– Неплохо.

– Что вы имеете в виду? – пококетничал Сомов.

Роман усмехнулся. У каждого есть своя кнопка.

– Как я понимаю, мы скоро приедем?

– Через двадцать минут будем на месте.

– Мне нужен бар «Кубано». Это Клер-стрит, десять.

– Одну минуту.

Сомов понажимал клавиши на пульте управления навигатором.

– Нашел?

– Ага.

– Где это?

Сомов молча ткнул пальцем в дисплей.

Роман присмотрелся, кивнул.

– Встанешь вот здесь, за углом. Подождешь меня.

– Как долго?

– Недолго.

– А если…

– Через полчаса не появлюсь, уезжай.

Сомов помолчал, соображая.

Роман, полулежа в кресле, разглядывал виды респектабельного Паркчестера, относящегося к Восточному Бронксу.

Ухоженные многоэтажки с башнями пентхаузов, весьма смахивающие на московские новостройки. Солидные машины, широченные стекла витрин. Неплохое местечко для спокойной жизни.

– Вам помощь не нужна? – спросил осторожно Сомов.

– Я работаю один, Серега. Поэтому не напрягайся.

– Да я ничего…

«Чего, чего, – подумал с улыбкой Роман. – Небось, наказали следить за каждым моим шагом. Вот и крутись теперь, как хочешь».

– Я мог бы сопровождать вас, – деловым тоном предложил Сомов. – Все-таки в одиночку в Южном Бронксе европейцу появляться опасно.

– Не боишься, что, пока будешь сопровождать, тачку сопрут?

Сомов слегка покраснел. Думал, стало быть, напряженно. Ибо в словах Романа крылась суровая истина. Южный Бронкс – раковая опухоль Нью-Йорка, прибежище для всякого рода отребья, которому что угнать чужую машину, что кого-нибудь пристрелить – одинаково просто. А остаться без машины в таком районе, это, знаете ли, как остаться без лошади посреди мексиканской пустыни. Верная смерть, то есть.

– Вообще-то, вы правы…

– Прав, прав, друг мой Сергей. И вообще, нам в паре лучше не выступать. Мы хоть оба и русские, но выглядим как из разных миров. Поэтому ты оставайся в машине, а я в темпе пройдусь туда-сюда. Так и волки будут сыты, и овцы целы. Согласен со мной?

– Угу, – проворчал без восторга друг Сергей.

– Ну и ладушки. Давай-ка свой номер.

Роман записал номер телефона Сомова, не предлагая ему записать свой. Ни к чему эти обмены. Вполне достаточно и односторонней связи.

Сомов, если и хотел что-то сказать, то счел за лучшее промолчать. Понимал, что не в его компетенции ставить условия. За что Роман поставил ему еще один плюсик.

Потянулись трущобы Мотт-Хейвена. Обветшалые домики, битая мостовая, граффити на стенах, кучки угрожающего вида цветных молодчиков. Тут нормальному человеку лучше не ходить. На лимузин Сомова косились, как на потенциальный трофей. К тому же, чужаков здесь отродясь не жаловали.

– Пистолет у тебя есть, Серега? – поинтересовался Роман.

– Нет, – отозвался тот, как-то весь осунувшись, точно пытался спрятаться за баранку.

– Плохо.

– Мне он не положен по штату…

– Это там он тебе не положен, – махнул Роман себе за спину. – А здесь был бы в самый раз.

– У меня вот…

Сомов извлек из-под сиденья укороченную бейсбольную биту.

– Годится, – кивнул Роман. – До моего возвращения продержишься. Главное, не говори, что ты дипломат. Тут этого не поймут. Ври в крайнем случае что-нибудь про ФБР. Может, сработает.

– Шутите? – догадался Сомов.

– Типа того. Приехали, кажись?

– Приехали.

Они остановились в грязном переулке, под обломанной железной лестницей. Ветер гнал по асфальту сухую листву и старые газеты. В тупике за мусорными баками несколько подростков что-то пили из большой бутылки. Более гнусное местечко трудно было сыскать.

– Ну, я скоро, – сказал Роман. – Держись.

– Ага.

Роман выскочил из машины, быстро дошел до угла и свернул на Клер-стрит. До бара «Кубано» метров сто. Можно было припарковаться ближе, но Роман предпочитал не рисковать. Чем меньше о нем будут знать, тем лучше. «Понтиак» Сомова – машина приметная, а лишние приметы им не к чему.

Роман вошел в бар, пустой в это время суток, и сразу же направился к стойке. Бармен – глаза и уши заведения, с ним и вступать в контакт.

За барной стойкой, уперев в нее мускулистые ручищи, стоял усатый, плохо выбритый мексиканец. Лицо его при виде нового посетителя ничего не выразило. Но взгляд в один миг охватил чужака с головы до ног, а ноздри чуть шевельнулись, вбирая незнакомый запах.

«Волчара тот еще», – подумал Роман, усаживаясь на высокую табуретку.

– Добрый день, синьор, – сказал он на изысканном лондонском диалекте.

Бармен ограничился кивком. Насупленные брови его приподнялись в ожидании заказа.

– Виски, – сказал Роман. – Без воды и льда. Двойную порцию.

Брови бармена чуть сдвинулись. Он был удивлен. Вид незнакомца, по местным понятиям, чистого педика, не вязался с серьезностью заказа.

Наливая виски, бармен глянул на незнакомца внимательнее. Увидел насмешливый, жестковатый взгляд и почувствовал себя неуютно. Что-то с этим разряженным в пух и прах красавчиком было не так.

Роман взял стакан, отсалютовал бармену и выпил до дна. Тот совсем растерялся, что было с ним крайне редко. Растеряешься тут, когда твое представление о мире рушится на глазах.

– Повторить, – сказал Роман.

Пока бармен наливал, он закурил, с удовольствием ощущая, что виски, вопреки ожиданию, не так уж плох.

Повторив трюк с опрокидыванием себе в рот содержимого стакана, он решил, что для завязывания беседы он сделал все возможное. В глазах бармена явно читался тот вопрос, который во что бы то ни стало надо разрешить, иначе человек просто не сможет жить дальше.

– Меня зовут Джон, – сказал Роман.

– Хоакин, – отозвался бармен.

По тому, как охотно он назвал свое имя, Роман понял, что разговор состоится.

– Давно здесь работаешь, Хоакин?

– Пятнадцать лет, мистер.

– Угу. Значит, многих знаешь.

Глаза мексиканца блеснули, брови сползли вниз. Он начал понимать, зачем явился сюда этот странный тип.

– Не так, чтобы многих…

– Буду с тобой откровенен, Хоакин. – сказал Роман. – Я ищу одного человека. Не поможешь?

Хоакин уже не спешил с ответом. Он взял тряпку и начал протирать стойку, отодвигаясь все дальше от Романа. Но держался настороже и посетителя из поля зрения не выпускал ни на секунду.

– Чем я могу помочь вам, мистер?

– Джон. Просто Джон.

– Я мало кого знаю, Джон. Мое дело – бар… Ты будешь еще что-нибудь пить?

– Кофе, пожалуйста.

Хоакин налил чашку кофе из кофеварочной машины, поставил перед Романом. Их глаза на миг встретились, и Роман понял, что любопытство Хоакина еще далеко не удовлетворено.

Отхлебнув кофе, Роман сморщился.

– А кофе у тебя хуже, чем виски, Хоакин.

Тот улыбнулся, показав из-под усов крепкие зубы.

– Так и есть, Джон. Ты из каких краев?

– Англия.

– Ого. Надолго к нам?

– Надеюсь, что нет. Если ты мне поможешь.

Хоакин промолчал, и Роман решил, что с дипломатическими уловками пора кончать.

– Тут на днях терся один паренек. Рыжий такой, нервный. Алеком зовут. Ты его, часом, не заприметил?

– Много тут рыжих ходит, – снова взялся за тряпку Хоакин.

– У него были дела с Билли, – продолжил Роман, видя, что бармен его внимательно слушает. – Билли-то ты знаешь?

– Это смотря какого.

– Брось, Хоакин. Ты же понимаешь, о ком я.

– Может, понимаю, может, и нет.

Роман положил на стойку сотенную купюру.

– Билли, черный громила. Вспоминаешь?

Хоакин помедлил, оглядывая исподлобья помещение, затем накрыл рукой купюру и сгреб ее под стойку.

– Может быть…

Роман кивнул.

– У меня к нему дело. А как его найти, не знаю. Не подскажешь дорогу?

Было видно, что Хоакин испытывает большие сомнения. Он слишком хорошо понимал, какие последствия может иметь его словоохотливость. Однако же и сотни не каждый день с неба падают. Джон, конечно, тип подозрительный. Но он не легавый, за это Хоакин мог поручиться. Скорее, он из деловых. Порнуха, наркота и все такое. А если так, то, может быть, Билли ему еще спасибо скажет?

– Ну так что, Хоакин?

Бармен все еще колебался.

– Я Билли уже с месяц не видел. Может, он вообще свалил в другой район.

Роман положил на стойку еще одну сотню. Ее постигла та же участь, и Роман усилил нажим.

– Скажи, Хоакин, где он обитал в последний раз? Мне этого будет достаточно.

– А рыжий тебе зачем? – спросил Хоакин.

– Рыжий мне не нужен, – не моргнув глазом, ответил Роман. – Просто слышал от него про Билли.

– А…

Хоакин как в ни чем не бывало взялся за свою тряпку.

Делать нечего. Роман положил на стойку третью сотню. Но на этот раз не спешил убирать руку.

– Так мы закончим наш разговор, Хоакин?

Тот покосился на купюру, торчащую из-под руки Романа. Облизнул губы. Но Роман смотрел на него твердо и уступать не собирался.

– У Билли была нора в Моррисании, – сказал едва слышно Хоакин. – Бывшая табачная фабрика. Если там его нет, тогда не знаю, где его искать.

Роман, помедлив, убрал руку. Сотня тотчас исчезла.

– Спасибо, Хоакин. Думаю, нет нужды пересказывать наш разговор кому-либо третьему. Как ты считаешь?

– Хотел сказать тебе о том же, Джон.

– Отлично. Тогда всего хорошего. Рад был познакомиться, Хоакин.

– Взаимно, Джон.

– Буду в этих краях, зайду.

– Всегда пожалуйста.

– А кофе у тебя все-таки дрянной.

Роман засмеялся, хлопнув ладонью по стойке. На его смех выглянула пышнотелая кухарка. Но Хоакин махнул рукой, и та исчезла за дверью.

«Полчаса на исходе, – подумал Роман. – Как бы мой кучер не дал деру».

Кивнул на прощание Хоакину, он вышел из бара и двинулся к переулку. По дороге не без сожаления подумал, что из отпущенной на расходы наличности осталось всего ничего. На безумства уж никак не хватит, точно. Разве что на пару гамбургеров и колу.

Однако кой-какого результата он все же добился. Адресок Билли получен, и это стоило трех сотен. Возможно, на табачной фабрике его и нет. Но наверняка там будет человечек, который оставлен для связи. Или же, если повезет, сам Билли сидит на прежнем месте. В общем, направление поисков конкретизировано, а это уже немало. Дубинин, кстати, перед вылетом советовал начать с квартиры Алека Ранка. Дескать, если не его, то хотя бы запись разговора найдешь. Но Роман этот вариант отверг, как заведомо проигрышный. Не такой дурак Алек, чтобы оставить товар, за который он намеревался выручить немалые деньги, на видном месте. Где-то наверняка есть тайник, и черта с два его сходу обнаружишь. Опять же, из квартиры Ранка логово Билли не увидишь. Поэтому заход на «Кубано» Роман посчитал самым удачным вариантом. И, похоже, не ошибся.

Подходя к переулку, он услышал какой-то шум.

«Не дай бог, опоздал», – встревожился Роман.

Задержавшись на секунду, он выглянул из-за угла.

Сомов, прижавшись спиной к дверце машины, отчаянно размахивал своей битой. Перед ним толпились подростки, те самые, что пили какую-то дрянь из большой бутылки. Они петушками наскакивали на дипломата, выкрикивая всевозможные «факи» и взбивая воздух растопыренными пальцами. Один из нападавших, высокий гибкий мулат, выставил перед собой длиннющую выкидуху и делал угрожающие выпады, норовя проткнуть Сомову желудок.

Роман быстро вышел из-за укрытия, подскочил к мулату сзади, схватил его за руку и резко ее заломил, выворачивая кисть. Тот закричал, выпущенный нож зазвенел по асфальту.

Подростки отскочили в стороны, глядя расширенными глазами на нового врага.

Роман отпустил мулата, и тот, шипя, принялся растирать запястье.

– Сука! – выдавил он. – Чего стали? Бейте его!

Еще мгновение – и вся орава набросилась бы на Романа.

Но он, ни слова не говоря, сунул руку за пазуху и сделал короткое движение навстречу нападавшим. Те моментально сыпанули прочь из переулка и через несколько секунд их и след простыл.

– Спасибо, – с чувством сказал Сомов, поправляя первым делом галстук. – Я уж думал, что мне кранты.

– Что ж ты не сказал про ФБР?

– Сказал. После этого они и накинулись.

– В следующий раз говори, что ты из налоговой полиции, – наставительно заметил Роман.

– Надеюсь, следующего раза не будет.

Роман на это только усмехнулся.

– Черт, – охнул Сомов. – Царапина.

По левому заднему крылу «Понтиака» тянулась глубокая борозда, оставленная гвоздем.

– Сволочи. Вот сволочи! Убивать таких надо.

– Да ладно тебе, Серега, – сказал Роман. – Машина, чай, казенная?

– Все равно жалко.

– Брось. По казенному добру убиваться – рано состариться. Лучше пожалей этих пацанов.

– Вы все шутите?

– Нет. Что они хорошего видели в жизни? Бандиты, наркотики, тюремные нары. Половина из них и до тридцати не дотянет. А ты – машина.

Сомов промолчал, оставшись, как видно, при своем мнении.

– Ну что, бензин-то они не слили?

– Нет.

– Ну тогда поехали.

Роман сел в машину, подождал, пока влезет Сомов.

– Куда? – пристегиваясь, спросил тот.

– Что ты там говорил про магазинчик в Восточном Бронксе? Это ведь недалеко отсюда?

– Минут пятнадцать.

– Поехали. Там и гостиницу найдем.

Когда выбрались из трущоб Мотт-Хейвена, Сомов сел свободнее.

– А откуда у вас пистолет? – как бы мимоходом поинтересовался он.

– Какой пистолет?

– Ну, которым вы этих молодчиком пугнули?

– Господь с тобой, Серега! Нет у меня никакого пистолета.

Сомов смотрел недоверчиво. Пришлось Роману отвести полу куртки.

– Хэх! – покрутил Сомов головой. – А я уж подумал, сейчас начнется пальба. Ну вы даете! А если бы они не поверили?

– Ты же поверил.

Сомов захохотал, впрочем, несколько нервно. Видно было, что происшествие в переулке на Клер-стрит далось ему нелегко.

«Надо ковать железо, пока оно горячо», – подумал Роман.

– Слушай, Серега, ты меня до магазина довези, а там мы на время расстанемся.

– Э-э… – замялся Сомов.

– Ты оставишь мне машину, а сам вернешься домой. А утром мы снова встретимся, и ты получишь свою машину обратно. Идет?

Сомов заерзал на сиденье, точно ему мешал ремень безопасности.

– То есть… Что значит, оставить вам машину?

– Мне нужны колеса. На сегодняшний вечер. Есть одно дельце, которое я должен провернуть. Но это очень опасное дельце.

Роман замолчал, давая Сомову возможность переварить информацию.

– Но я должен сопровождать вас, – помолчав, возразил тот. – Мало ли какие трудности у вас могут возникнуть с властями…

– С властями у меня не возникнет никаких трудностей, уверяю тебя, – сказал Роман. – А вот с теми, кого я должен посетить, вероятно возникнут. И на этот раз дело дойдет до настоящих пистолетов. А скорее всего, и до автоматов. Подумай: оно тебе надо?

Если бы не происшествие в переулке, Сомов, вероятно, продолжал бы настаивать на своем. Он получил задание повсюду сопровождать гостя и не собирался отступать.

Но его смутило поведение Романа. Он видел его лицо во время стычки с малолетними бандитами. Такое лицо может напугать кого угодно. Полное спокойствие и при этом непоколебимое стремление убивать. Такой человек не остановится ни перед чем. И если он говорит, что дело предстоит жаркое, то, скорее всего, так оно и есть.