Текст книги "Улитки антистресс"

Степени сокращения дистанции от высших форм к низшим: Пупкин-сама, Пупкин-сенсей, Пупкин-сенпай, Пупкин-сан, Пупкин, Пупкин-кохай, Василий-сан, Пупкин-кун, Василий, Василий-кун, Василий-тян, Ва-тян, Пупкин-тян, Пу-тян.

Начиная с Пупкин-кун и все, что ниже – общение считается перешедшим с «вы» на «ты». Начиная с Ва-тян и ниже – это уже скорее клички и прозвища, чем имена.

Пупкин-сан и все, что выше – это аналог русского Василий Петрович. Все, что выше Пупкин-сан предназначено для обращения к старшим и вышестоящим

Все, что ниже Пупкин-сан предназначено для младших и нижестоящих, при условии, что у них нет права обращаться так же. Например, если Иванов может называть Пупкина Пупкин-кун, а Пупкин-кун не имеет права называть Иванова Иванов-кун, значит Иванов старше и выше Пупкина – типичная ситуация для отношений начальник-подчиненный на работе.

Если Пупкин-кун имеет право называть Иванова Иванов-кун, значит они с Пупкиным являются иерархически равными, а тот факт, что они общаются на уровне "-кун», а не на уровне "-сан», означает, что они уже стали товарищами – типичная ситуация для коллег по работе, одноклассников в школе и однокурсников в университете.

Обращение просто по фамилии Пупкин – то же самое, что в России просто обращение по фамилии. Немного резковато, но в принципе терпимо, особенно в условиях рабочей атмосферы при общении по деловым вопросам.

Василий-сан – это аналог обращения по имени Василий на «вы», например: «Василий, передайте соль, пожалуйста». Пупкин-кун – это аналог русского обращения по имени Василий на «ты», например: «Василий, передай соль».

Помимо гонорификов есть еще сочетания обращения и самого глагола. Если сейчас начать объяснять, какой оттенок появляется у выражения «Василий-сан, передай, пожалуйста, соль», то у читателя, скорее всего, поедет крыша, потому что Василий-сан – это обращение на «вы», а глагол «передай» – это обращение на «ты».

Чтобы сохранить психическое здоровье читателей, в этой книге так глубоко лучше не копать, хотя раз уж этот пример попался под руку, то он является аналогом русского обращения: «Василий Батькович, передай, соль пожалуйста». Это значит, что они хорошие друзья, но в то же время испытывают глубокое уважение друг другу.

В русском языке есть такая жесть, которая не снилась даже самим японцам, а именно: «Василий-сама, передай соль». У японца от такого сочетания случится вывих мозга. В русском языке это переводится как: «Михалыч, передай соль». Ситуация означает, что два человека общаются на «ты», при этом иерархически находятся на расстояниях как рядовой солдат и генерал.

Василий-кун – для Василия такой формы в русском языке не существует, но для Владимира – это Володя, для Сергея – это Серёга, то есть это уже более теплые и мягкие формы, чем Владимир и Сергей, но более уважительные, чем Вова и Серёжа.

Обращение по имени Василий – это аналог обращения по короткому имени Вася. Василий-тян – это аналог обращения по ласкательно-уменьшительному имени Васька.

Ва-тян – это когда от имени оставляют всего один слог, например: «Вась, а, Вась. Будь добр, сбегай за пивком для отца родного». Такое допустимо, когда уже свои в доску.

Пупкин-тян и тем более Пу-тян – это коверканье фамилии. Каких-то общих правил издевательства над фамилиями в русском языке не существует. Все зависит от фантазии обидчика. Что-то типа: Пупкунчик, Пупкунёк, Пупкусик, Пук-пук, Пупу и т. п.

Есть 2 исключения из этих правил. Первое: когда девушка обращается к парню по форме Пупкин-кун, то это является аналогом Пупкин-сан, при условии, что Пупкин не является ее официальным начальником, учителем, хозяином или существенно старшим по возрасту.

Второе исключение: ни парни к девушкам, ни девушки к девушкам по форме "-кун» не обращаются, но к девушкам по форме "-кун» может обратиться профессор в университете, либо пожилой начальник на работе к молодой сотруднице, создавая при этом эффект обращения «товарищ Иванова».

В русском языке слово товарищ является словом мужского рода, а фамилия Иванова женского, в результате создается рабочая атмосфера.

Начальник не может на работе обратиться к Ивановой по базовой форме Иванова-сан, потому что тогда он признает ее иерархически равной, а это не так, ведь он начальник, а она подчиненная.

Остается вариант Иванова-кун, потому что Иванова-тян – это будет слишком тепло для рабочей атмосферы, а просто Иванова без гонорифика хоть и полностью допустимо, но немного веет холодком.

Парень называет девушку "-тян», если они с ней либо любовники, либо являются друзьями детства, либо девушка чисто по жизни общительная, позитивная, с кучей друзей, в общем типичная милая тянка, которую все любят, как родную.

Дети детсадовского возраста общаются друг с другом по форме имя + "-тян». Взрослые называют детей детсадовского возраста по форме имя + "-тян».

Обращение к ребенку уже ближе к школьному возрасту переходит на фамилия + "-тян». Если с этим затягивать, то ребенок-мальчик может устроить скандал на тему: «я уже не -тян, а -кун». Девочки к "-тян» относятся спокойнее, потому что «-тян» используется для обращения к близким подругам вне зависимости от возраста, и вообще «-тян» – это мило и женственно.

Еще «-тян» можно использовать для клички животного. Например, Василий-тян – это аналог русского Васька. В России это распространенная кличка для кота.

При обращении к учителям используется гонорифик "-сенсей». Например, к школьному учителю Василию Пупкину ученики обращаются Пупкин-сенсей, что соответствует русскому Василий Петрович. Сам Пупкин-сенсей обращается к ученикам по фамилии без гонорификов.

Если два человека являются равными, но один из них более опытный в общем деле, то появляется два гонорифика "-сенпай» и "-кохай».

Например, два официанта в ресторане, но Иванов работает месяц, а Сидоров уже год. В базовом варианте они общаются через Иванов-сан и Сидоров-сан, если сдружатся могут перейти на Иванов-кун и Сидоров-кун, если вообще станут друзьями, то перейдут просто на имена.

Если Иванов видит, что Сидоров реально его круче в ремесле официанта и Иванову есть чему поучиться у Сидорова, а Сидоров видит, что Иванов реально новичок, то в этом случае Иванов будет называть Сидорова Сидоров-сенпай, а Сидоров будет называть Иванова Иванов-кохай.

Пупкин-сама – так обращаются преданные слуги к хозяину.

Само слово «гонорифик», оно же «хонорифик», происходит от слова «гонор», оно же «хонор», что в переводе с латыни означает «честь», «достоинство», «гордость», «самоуважение». Поэтому гонорифики придают именам достоинства, а гонорифик "-сама» придает высшее достоинство из всех возможных.

После знакомства у ребят возникла неловкая пауза. Имогава-кун впервые видел вечно уверенную в себе красавицу в таком смущении. Опущенные глаза, покрасневшие щеки, руки нервно сжимающие школьную сумку.

– Имогава-кун, послушай, – прервала неловкое молчание Хошика-тян. – Сёка-сан серьезно поругалась с мачехой, от чего у обоих умерли улитки. Мачеха себе новую купила, а дочери денег не дает. Отец вернется из командировки только к концу августа. Если мы не поможем, Сёке-сан придется все лето обходиться без ахатины, а у нее в этом году выпускной класс и поступление в университет. Сам понимаешь, нагрузка такая, что прощай здоровье.

Сёка-сан стала совсем красная.

Казалось, что сейчас заплачет.

Обращаться с такой просьбой для нее было чем-то немыслимым.

«Скорее всего, инициатива по поводу помощи исходила от Хошики-тян,» – подумал Имогава-кун.

«Даже если у нее сейчас нет денег, она могла бы заплатить их позже, когда вернется отец,» – прикидывал он варианты. «Тогда ей придется объяснять отцу, что подключила ахатину нелегально, да еще и непонятно каким методом. Мало ли, как отреагирует на это ее отец.»

Отец у Сёки-сан был богатый и влиятельный человек в Такацуки.

«Обычно я подключаю девушкам и женщинам, которые не могут позволить себе ахатину за 100 тыс. йен. Такие в полицию жаловаться не пойдут, а ее отец может. В итоге, я еще и крайним окажусь,» – продолжал стоять он не шелохнувшись.

Ему не хотелось смотреть в глаза Хошике-тян.

Если увидит сомнения, то может чисто из вежливости включить «задний ход». Если давать отказ, то исключительно на основе личного решения, как и подобает парню, оказавшемуся среди двух беспомощных девушек.

«Жалко упускать деньги, хотя это всего лишь одно подключение» – перебирал оставшиеся варианты он. «Если откажусь, то каждый раз, когда буду видеть ее в школе, придется смущаться, буду чувствовать себя неловко. Если соглашусь, то будет у меня в долгу, хотя и не в финансовом. Ей будет неприятно меня видеть в коридоре, будет ходить по школе напряженная, еще сильнее погрузится в стресс. Блин, что же день такой поганый!?».

– Сёка-сан, – обратился к ней Имогава-кун. – Я понимаю, что для девушки из состоятельной и уважаемой семьи обращение за помощью по такому поводу является сильнейшим испытанием для гордости.

Сёка-сан подняла глаза. Их взгляды встретились.

– Мы с Хошикой-тян ребята простые, – продолжил он. – Горький опыт научил нас, что лучше согнуться, чем сломаться. Я помогу тебе не задевая твоей гордости. Никто не узнает ни о твоей проблеме, ни о том, как ты ее решила.

– Благодарю вас, Имогава-кун, – поклонилась долгим сделочным поклоном Сёка-сан.

– Видишь, Сёка, – успокоила ее Хошика-тян. – Я же говорила тебе, что Имогава-кун нормальный парень.

– Свежая улитка с собой? – спросил Имогава-кун, чтобы переключить внимание девушек на дела, а то Сёка-сан могла уж совсем утонуть в своих переживаниях.

– Да, она у меня с собой, – ответила Сёка-сан, доставая ахатину из сумки. Улитка, как обычно, была в домике.

– Замечательно, – ответил Имогава-кун. – Ты уже в курсе, как я провожу процедуру?

– Да, я ей уже рассказала, – ответила за нее Хошика-тян. – Давай, вырывать ей волосы, – пошутила она со злорадной улыбкой.

– Давай тебе тоже вырвем? – сыронизировал Имогава-кун, улыбнувшись Хошике-тян.

– Я тебе сейчас вырву… кое-что, придурок деревенский, – включилась в игру Хошика-тян.

Ситуация немного разрядилась. Стало легче дышать.

– Я сейчас вырву у тебя несколько волосинок, пожалуйста, не пугайся, – обратился он к Сёке-сан.

– Хорошо, я готова, – ответила она, кивнув.

– У тебя волосы крашенные, или у тебя от природы такой шикарный оттенок? – спросил Имогава-кун.

– Это мой натуральный цвет, – покраснела Сёка-сан.

– Да ты у нас бабник! – отреагировала Хошика-тян. – Мне ты так про волосы не говорил. Тебе что мой оттенок не нравится?

– У лысой коровы и то оттенок красивее, – пошутил Имогва-кун, уворачиваясь от ее пинка. – Не путай волосы принцессы со своей конской кисточкой.

– Иди сюда, челядь сарайная! – закричала Хошика-тян. – Ты мне сейчас за корову с кисточкой ответишь, тварь!

– Угомонись, животное, – попытался успокоить ее Имогава, смеясь в голос. – А то я сейчас «наколдую» что-нибудь не то, будет нам всем «приключение» на пятую точку.

Сёка-сан явно не привыкла к подобному общению между парнем и девушкой. Ее огромные глаза смотрели на происходящее с удивлением, как будто она оказалась в театре.

– Просто стой ровно, – обратился он к Сёке-сан. – Я вырву буквально 20—30 волосинок на корм для улитки.

– Хорошо, – ответила Сёка-сан тихо.

– А ты давай, рви их на кусочки по 2—3 сантиметра, – улыбнулся он строго Хошике-тян. – Пусть от тебя хоть какой-то толк будет.

– Сейчас, я тебе такой толк устрою!

Отвечать он не стал. Выражения его лица было достаточно: «Хватит препираться, пора работать». Хошика-тян кивнула и успокоилась.

Имогава-кун накрыл одной рукой улитку, которую Сёка-сан держала на ладонях. Ахатина все еще была в домике. Вылезать у нее не было ни повода, ни желания.

– Сейчас он пытается почувствовать гастрономические пристрастия твоей ахатины, – пояснила процесс Хошика-тян, когда Имогава-кун закрыл глаза.

Первый волос готов.

– Ай, – вскрикнула от неожиданности Сёка-сан.

Имогава-кун протянул Хошике-тян волос, который он выдернул из головы Сёки-сан.

– Ну, как нормальный? – спросил он Хошику-тян.

– А я откуда знаю? – возмутилась та.

– Дура, – усмехнулся он. – Рви, давай, на кусочки по 2—3 сантиметра и клади перед входом в домик улитки.

– Сам дурак, – пробурчала Хошика-тян, сосредоточившись на волосе.

– Ты как? В порядке? – обратился к Сёке-сан Имогава-кун.

– В порядке она, – приревновала Хошика-тян. – Что с ней станет-то от волоса выдернутого. – Вырывай, давай, дальше, сердцеед грёбаный!

– Я в порядке, – прошептала Сёка-сан, поклонившись кивковым. Видимо, ей было неловко злить Хошику-тян, вступая в открытый разговор с Имогавой-куном.

Второй волос, третий. Через минуту 25 волосков, выдернутые из головы Сёки-сан, и порванные на кусочки длиной 2—3 сантиметра оказались на ладони перед входом в домик улитки.

– Ну, что, Хошика-тян, станет улитка эти волосы есть? – спросил он с улыбкой.

– Ты задолбал уже, урод! – возмутилась Хошика-тян. – На какой меня спрашивать? Ты же их вырывал.

– Но ведь это ты их рвала на мелкие кусочки, – издевался довольный Имогава-кун.

Ему нравилось злить Хошику-тян на глазах у стесняющейся красавицы Сёки-тян. Видимо, в нем проснулись какие-то чисто мужские инстинкты, а может просто гормоны разыгрались.

– Ладно, идем дальше, – успокоился он, делая глубокий выдох и закрывая глаза. – Сёка-сан, сейчас я накрою твои ладони с улиткой моими ладонями и воздействуя на улитку я помогу ей съесть твои волосы. Процедура может занять 15—20 минут, в течение которых нам с тобой придется стоять почти неподвижно. Даже почесаться будет нечем, ведь руки у нас заняты. Переговариваться можно, но нежелательно, это может напугать улитку, и она спрячется в свою раковину.

– Я могу почесать, если что-то чешется, – вставила Хошика-тян.

– Ой, почеши, мне пожалуйста за ушком, – пошутил Имогава-кун.

– Я серьезно, – ответила она.

– Ладно, – успокоился Имогава, возвращаясь к деловому настрою. – Это действительно вариант, так что если что-то зачешется, шепни или подмигни Хошике-тян, она почешет.

– Хорошо, – поклонилась кивковым Сёка-сан. Она охотно поклонилась бы и сделочным поклоном, столь велика была ее признательность за помощь, но чисто технически это было неуместно.

Напротив нее уже стоял Имогава-кун, а для сан-поклона или более низкого поклона по японским правилам расстояние должно быть 1 метр или больше, чтобы ни в коем случае не произошло вмешательства в личное пространство человека.

Для японцев личное пространство священно. У них даже отсутствует ритуал пожимания рук при встрече или прощании. Не столько из-за гигиенических соображений, сколько из-за психологических – дискомфорт от проникновения в личное пространство.

– Сёка-сан, если ты готова, если тебе не требуется пописать, то мы можем начать, – обратился к ней Имогава-кун.

Сёка-сан молчала, низко опустив голову от стыда.

– Хочешь пописать? – спросила Хошика-тян.

Сёка-сан кивнула в знак согласия.

– Но мы не успеем до окончания перемены, – прошептала она.

– Успеем, – ответил Имогава-кун. – Я сейчас отойду за ангар, ты тут пописай, а я через минуту вернусь, и мы проведем процедуру с поеданием волос.

– Не-е-ет! – закричала красная как помидор Сёка-сан, не в силах больше терпеть напряжение сложившейся ситуации.

Чтобы прочувствовать весь кошмар, который творится сейчас внутри Сёки-сан, читателю важно понимать японский менталитет.

Сам факт того, что парень, с которым она познакомилась 3 минуты назад, согласился оказать ей бесплатную услугу на сумму 100 тыс. йен ($900 долларов, это примерно год аренды комнаты в общежитии), вешает на нее чудовищный эмоциональный долг. По японским меркам превращает ее в слугу, а он для неё становится как бы Имогава-сама.

Перечить своему хозяину считается верхом наглости и карается как преступление. Когда хозяин, в данном случае «хозяин», ошибочно оценивает ситуацию, либо предлагает что-то чудовищно ужасное, как в данном случае, пописать прямо здесь, то Сёке-сан и соглашаться на пописать не вариант, и перечить Имогаве-саме будет чудовищной грубостью. Вот от этой вилки у нее нервы и сдали.

Учитывая, что японцы – это нация самураев с их вековыми традициями харакири, то по сути Сёка-сан оказалась в смертельной ситуации.

– Имогава-кун, ты что дурак совсем!? – взяла за руку Сёку-сан Хошика-тян, чтобы хоть как-то ее успокоить.

– А что? – спросил искренне недоумевающий и испугавшийся Имогава-кун.

– А ни что, – ответила Хошика-тян. – Совсем что-ли с ума сошел такое девушке предлагать открытым текстом? Мы тут пописаем, а потом будем 20 минут стоять и нюхать, что-ли?

– Ты тоже писать хочешь что-ли?

– Да не в этом суть, дурак!

– Да я уже ничего не понимаю! – возмутился Имогава-кун. Его испуг и волнение стали переходить в раздражение. – Скажите мне прямо, чего вы от меня хотите. У меня в мыслях не было кого-то обидеть. Я искренне хочу помочь, у нас осталось мало времени до окончания перемены, да к тому же я еще и голодный, как собака.

Девушки молча опустили глаза, прекрасно понимая сложившиеся обстоятельства.

– Са-а-а-а, – выдохнул тяжело Имогава-кун.

В Японии не принято говорить «нет» открытым текстом.

Вместо этого у них принято сообщать, что беседа зашла в тупик и предложить собеседнику начать обсуждение сначала. Протяжное слово «са-а-а-а» как раз и обозначает такой тупик, плюс дополняется соответствующим выражением лица с закатыванием глаз вверх. На русский язык «са-а-а-а» можно перевести чем-то вроде: «да блин, какой вы тупой, а!».

Так японцы могут один вопрос обсуждать с начала до тупика и затем опять сначала хоть по 10 раз, пока до другой стороны не дойдет, что в данном случае согласия получить не получится.

В японском языке «я подумаю над этим», по сути, является отказом. Например, в России, когда нам суют листовку на улице, мы тоже не говорим: «нет, не надо», потому что все равно слова бесполезны. Мы просто говорим: «спасибо», и продолжаем движение.

Раздатчик листовок понимает, что мы ему сказали «нет», но самого «нет» мы не произносили. В Японии подобный способ сказать «нет» является основной формой отказа.

– Я потерплю, давайте начинать! – произнесла Сёка, посмотрев на Имогаву-куна решительным взглядом, а затем замерла в уважительном поклоне, опустив глаза в землю.

Имогава-кун переглянулись с Хошикой-тян.

«Ну, что делать? Все равно другого варианта в этой кризисной ситуации не просматривается, так что придется рисковать», – прочел он на лице Хошики-тян.

Имогава-кун тяжело выдохнул.

– Ладно, – сказал он спокойно и уверенно. – Сёка-сан, ты готова начать процедуру?

– Готова! – ответила она с энтузиазмом. – Я на тебя рассчитываю, Имогава-кун!

Под ладонями Имогавы-куна улитка стала шевелиться и выползать из своей раковины. Полное выползание, как и полное заползание обратно, у ахатины занимает 30—40 секунд.

Как говорил Сократ: «голод – лучшая приправа к пище». Волосы Сёки-сан пришлись животному по вкусу. В них содержится кальций, который важен для улиток, чтобы продолжать наращивать раковину.

На полное съедение объема вырванных волос требуется примерно 20—25 минут.

Все трое стояли не шелохнувшись. Сама процедура требует спокойной атмосферы, чтобы улитке было комфортно. Да и психике ребят требовалось время, чтобы прийти в себя после только что пережитого стресса.

«Сёка-сан прекрасна. Правильные черты лица. Она могла бы работать фотомоделью, или идолом. Какого фига она забыла в Академии биотехнологий?» – проносились мысли у него в голове.

Сильный толчок локтем в бок вернул Имогаву-куна из забытья. Глаза Хошики-тян показывали на руки Сёки-сан, как бы спрашивая: «И долго ты еще тут будешь спать на ходу?»

И правда: волосы были уже съедены, а улитка давно свернулась в домик переваривать обед.

«Блин, что это я?» – разозлился на себя Имогва-кун. «Как непрофессионально с моей стороны».

– Процедура завершена, – произнес он. – Сёка-сан, теперь твоя ахатина пригодна для использования в качестве антистрессового средства. Как и обещал, я сохраню все случившееся в тайне. До конца перемены осталось 5 минут. Ты не успеешь в туалет. Чтобы не опоздать на занятия, я… в общем, приятно было познакомиться. Еще увидимся. Пока.

Имогава-кун быстро поклонился сделочным поклоном, развернулся и мгновенно скрылся из зарослей кустов.

Тем самым он намекнул, что пописать можно в кустах, потому что все равно никто не видит. Им троим сюда уже возвращаться не придется, а если когда-нибудь и придется, то дождь за ночь все равно промоет лужайку.

Сёка-сан заплакала. У ней не было возможности выразить свою благодарность «хозяину».

Хошика-тян обняла Сёку-сан, понимая, что Имогава-кун поступил так из-за самых лучших побуждений, ведь времени до окончания перемены оставалось в обрез.

– Нам действительно лучше поторопиться, – тихо сказала Сёка-сан, убирая ахатину в сумочку.

– Ага, – ответила Хошика-тян.

Девушки посмотрели друг другу в глаза: «Все получилось. Самое страшное уже позади. Остальное – мелочи». Обе девушки с облегчением выдохнули и заулыбались.