Текст книги "Непобедимые"

Григорович хихикнул – правда, немного нервно.

«Vertu» Алексея Степановича, лежавший на столешнице, включился – зазвучала красивая музыка. Кузнецов взял телефон и посмотрел на дисплей. Его вызывал Рольф Торстен, глава германской корпорации «Рургаз».

– О, вот и немцы, легки на помине! – сказал Алексей Степанович.

Артур встал с кресла, сказал, что займется текущими делами, и вышел из кабинета. Разговор двух директоров был вещью конфиденциальной по определению. Особенно в той ситуации, которая сейчас возникла.

Разговор между Кузнецовым и Торстеном шел на английском языке – его собеседники знали в достаточной степени, чтобы общаться свободно.

– Приветствую, Алексей. Слышал, у тебя сегодня не самый простой день!

Слушая бархатистый, сочный голос Рольфа, Кузнецов буквально видел его – белокурую бестию двухметрового роста с пронзительными голубыми глазами и едва намечающимся животиком. Торстен следил за собой даже не столько ради имиджа родной компании, сколько для удовольствия. И такое чувство, что в его случае поговорка о здоровом духе в здоровом теле имела очень веское подтверждение.

– Да уж, и не говори. Ты уже в курсе, что произошло?

Можно было не сомневаться, что в курсе. Уж что-что, а корпоративная разведка у «Рургаза» была поставлена добротно, с исключительно тевтонской основательностью. Но этикет велел Торстену не поражать собеседника своей информированностью, а именно поинтересоваться о состоянии дел.

– Знаю, что Китай решил с вами больше не работать. Это плохо, Алексей. У нас тут серьезное беспокойство среди руководства.

– Могу представить. Кстати, я надеюсь, что вы не собираетесь прервать сотрудничество?

– С какой стати? – удивился Торстен. – Проблемы Китая никаким боком не касаются нашей корпорации. Кроме того, Балтийская нитка газопровода нужна не только Германии, но и Европе. Так что я думаю, даже если китайское правительство решит пожаловаться в Европарламент, то все равно мы не прекратим сотрудничество с вами: нам всем нужна эта труба – нужна как воздух.

– Рад это слышать! – искренне сказал Кузнецов. – Первая по-настоящему хорошая новость за этот день.

– Алексей, я еще не закончил тебя радовать, надеюсь. Сегодня у нас состоится внеочередное заседание совета директоров, посвященное как раз проблемам на строительстве Южного магистрального газопровода. Я намерен предложить нашему строительному подразделению принять эстафету.

– Было бы замечательно. Но ты сам понимаешь, пока китайцы не закончат сворачиваться, вы не сможете приступить к работе. Так что мы все равно провисаем по срокам.

– Никуда не денешься, – вздохнул Торстен.

Они говорили еще минут десять. Ничего значительного, просто обсуждение каких-то мелких рабочих моментов. Практически все время разговора Алексей Степанович рисовал на куске бумаги разные геометрические фигуры. Это для него была нормальная практика, которую Алексей Степанович тем не менее старался упрятать подальше от посторонних глаз. Говорили, что подобные вещи легко анализируются психологами, и Кузнецов очень не хотел давать в руки потенциальным противникам такой ключ к своей личности. Нет, конечно, он знал, что в целом это все может оказаться просто мифом. Но глава одной из самых могущественных и процветающих корпораций России был ровно настолько опытным человеком, чтобы представлять, сколько сейчас существует методов изучения и понимания человека и сколько способов манипулировать им помимо воли. Стоило немного поостеречься.

Повесив трубку, Кузнецов взял изрисованный лист и засунул его в измельчитель для бумаг. На лице его играла довольная улыбка – все шло по плану, катилось по хорошо смазанным рельсам, и при этом ни одна посторонняя душа не знала, как все происходит на самом деле.

* * *

Второй день после инцидента в Дакхасе, как стыдливо окрестили вчерашнюю катастрофу, был ничем не лучше первого. Китай все еще вел себя относительно пассивно, но президент Орлов понимал, что это будет продолжаться недолго: пройдет несколько дней – и империя нанесет ответный удар.

В том, что Китай обязательно попробует воспользоваться ситуацией, Николай Ильич не сомневался. Можно закончить расследование сколь угодно быстро, но на самом деле Поднебесная не упустит.

Итак, что происходило на данный момент? Из вещей наименее значимых – стихийная манифестация протеста в Пекине. Примерно сорок тысяч человек вышли на улицы с требованием применить к Российской Федерации самые жесткие санкции. Их разогнала милиция с применением брандспойтов и дубинок. Вторая акция протеста проходила на сей раз в Иркутске. Тут народу было значительно меньше и вели они себя исключительно корректно – просто прошлись по главной улице города, одевшись в белое, а потом еще около часа постояли перед областной администрацией. Правоохранительные органы манифестацию только сопровождали да еще и защитили от полутора сотен скинхедов, которые решили, что «унтерменши» оборзели ходить по городу вот так, в открытую.

Что касается неприятностей более крупных, то их было две. Первая – Китай притормозил на границе большое количество российских грузовиков, полдюжины товарных поездов и наложил запрет на выход из порта Шанхай сухогруза, у которого были какие-то мелкие проблемы с документами, которые в обычное время решались полюбовно. То, что сейчас происходило, могло стать началом крупного экономического эмбарго. Вторая проблема становилась главным источником головной боли для России.

Само по себе то, что «Фучжоу билдинг» отказалась работать на строительстве Южной нитки газопровода, было не так страшно. Если бы не русско-украинский газовый кризис конца прошлого – начала нынешнего года, то все было бы и вовсе не страшно: можно было бы спокойно объявить тендер, успокоить партнеров в Европе, может, даже компенсировать их убытки, подкинув некоторое количество газа по льготной цене. Но когда труба проходит по территории страны, которая имеет злость на Россию, – это повод обеспокоиться. Украине теперь сам бог велел вспомнить претензии и снова затеять свои игры. Это будет очень сильным политическим ходом: на фоне взрыва в Дакхасе, на фоне остановившегося строительства Южного газопровода, перед лицом намечающегося ухудшения отношений Российской Федерации с государством, которое уже давно может считаться одним из серьезнейших игроков на мировой шахматной доске.

Орлов опасался, что Украина обязательно попробует сыграть свою партию. В превентивных целях он сегодня поручил своим аналитикам как можно быстрее проработать возможные варианты развития нового обострения отношений по газу.

Президент подвинул ближе к себе тонкую пластиковую папку. Там лежал отчет о проделанной работе за минувший день, предназначенный специально для передачи китайской стороне. Отчет был достаточно полный, но при этом тщательно причесанный, чтобы вместе с той информацией китайцы не узнали ничего лишнего. Через час Орлов официально вручит этот отчет послу Китая в России. Пустая формальность на самом деле: отчет к этому времени уже давно будет передан Ху Дзиньтао по электронной почте.

Отложив папку, Орлов набрал на базе внутреннего телефона номер генерала Каратаева. Разговоры с Антоном Ивановичем давно уже стали для президента неплохим способом успокоиться. Особенно после того, как именно «почтальоны» пресекли покушение на Николая Ильича, которое должно было состояться на открытии молодежной выставки современного искусства.

– Добрый день, Николай Ильич, – сегодня в голосе генерала чувствовались усталые нотки.

– Привет, Антон Иванович! Что расскажете? Или я пока тороплю события?

– У нас с вами такая ситуация, что не торопить события просто нельзя, – судя по интонациям, генерал усмехнулся. – Другой вопрос, что мне пока нечего особенно рассказать. Группа отправилась в Монголию, полтора часа назад они приземлились на аэродроме в Чадане – это в республике Тыва. Через час выдвигаются на грузовиках в направлении пропускного пункта у поселка Хандагайты. Там мы для них заготовили «окно». Скоро ребята пересекут границу. А как дела у тех, кто занимается расследованием на месте?

– ФСБ допрашивает всех, кто был причастен к разработке и запуску данной ракеты. Народу много, так что дело долгое. Пока прошлись по верхушке. Судя по всему, те в растерянности и панике. Потому что боятся, что если китайцы начнут давить, то мы их сдадим.

– Но этого же не случится?

– Конечно, нет! – воскликнул президент. – Если учесть, что китайцы затребовали выдачи виновника им, хороши мы будем, если вот так за здорово живешь отдадим ракетчиков с многолетним стажем.

– Вот я тоже подумал, что это с нашей стороны было бы глупо. Знаете, а Коломиец даже сказал, что если все пойдет по этому сценарию, то он застрелится, потому что не желает заканчивать свои дни в китайской тюрьме, да еще помогая им строить ракеты. Это слова человека старой закалки, – невесело продолжил Каратаев. – Более молодой ученый предпочел бы помочь нашим соседям.

Президент усмехнулся. Да уж, времена сильно поменялись. Точнее, даже не столько времена, сколько люди. Они-то как раз менялись куда охотней и резче, чем окружающий мир. И Орлов, в отличие от большинства россиян, точно знал, почему это произошло.

Была ведь страна, не самая худшая в мире. С недостатками, куда от этого деться, но покажите хоть одно государство в мире, которое полностью соответствует критерию идеального. Думается, что не будет такого на политической карте, хоть ты ее десять раз рассмотри.

Против СССР велась целенаправленная психологическая война. Нет, она не имела ничего общего с теми параноидальными бреднями, которые так активно распространялись и распространяются среди «коммунистов». Все было проще и сложнее, обыденнее и страшнее. Нападение шло одновременно на каждом уровне, медленно и незаметно. Каплю за каплей в сознание советских людей внедряли мысли о том, что это государство не имеет права на жизнь, что сама идея социализма порочна и нежизнеспособна, что надо обязательно изменить все так, как принято в «цивилизованном» мире.

Орлов всегда полагал, что СССР, несмотря на все его недостатки, надо было сохранить, а не разрушать. Снос дома никогда не был оптимальным путем для его улучшения. Можно было провести реформу власти, промышленности, что-то изменить в устройстве государства в целом. Тем самым можно было избежать многих мерзостей, которые произошли на постсоветском пространстве. Того же самого бандитского беспредела девяностых годов или ограбления народа всякими «МММ» или «Тибетами».

Однако что произошло, то произошло. И коль скоро история не знает сослагательного наклонения, Орлову, как и всем прочим, приходится жить с тем, что есть.

А что есть, если вдуматься? Есть бардак в головах у целого поколения, который с каждым годом все увеличивается. И это касается не только среднего россиянина. Множество людей, так или иначе значимых для государства, стали фактически его врагами. Для них слово «патриотизм» было не то архаизмом, не то ругательством, а порой и тем и другим сразу. Единственными критериями, которыми эти люди оценивали окружающий мир, были деньги и некая неосязаемая вещь, которая называлась «престиж».

– ФСБ берет под надзор всех сотрудников НПИ «Малахит», которые так или иначе были причастны к работе над системами наведения ракеты «Бирюза-2». Это требует времени, потому что людей работало достаточно много на разных этапах.

И пока что не так просто разобраться, кто из них имел реальную возможность внести искажения в работу.

– Да, у ФСБ немало работы. Никаких зацепок пока что?

– Ни единой. Но через двое суток трудно ожидать результата. Кто бы нам ни противостоял, это не дилетанты. Они наверняка продумали все.

– Это упадническая позиция, – сказал Каратаев. – Все-таки в расследовании задействованы десятки человек, если не сотни в общей сложности, так что можно надеяться и на быстрый результат. Кстати, а как насчет «черного ящика» первой ступени?

– Уже нашли. Он упал вместе с прочими остатками там, где и предполагалось. Устройство отвезли в техническую лабораторию, чтобы снять с него данные. Результат ожидается приблизительно через пять часов.

– Почему так долго?

– Ну, так получилось, там нашли существенный недостаток конструкции: оказывается, в новой ракете «черный ящик» располагается так, что при отстреле первой ступени его здорово обжигает выхлопом второй. Теперь нужно хорошо поработать, чтобы добыть данные.

– А там точно что-то осталось? – подозрительно спросил генерал Каратаев.

– Ну, современные устройства подобного рода выдерживают воздействие высоких температур в течение двадцати минут. Все произошло гораздо быстрее, так что техники надеются на лучшее.

– Это хорошо, – медленно проговорил Антон Иванович.

– Антон Иванович, ты что-то надумал? – уточнил президент.

– Я думаю, что в нашем деле не обошлось без помощи самых верхов. То есть я предлагаю вам внимательней приглядеться к тем, с кем приходится работать. Причем не столько для того, чтобы пресечь деятельность потенциального шпиона, сколько ради возможного использования его в наших целях. Понимаете?

– Да, конечно! – согласился президент, удивленный тем, что ему самому не пришла в голову столь элементарная мысль. Хотя, что удивительного. Так всегда и получается, что за сложными действиями не вспоминаешь простые.

Несколько секунд подумав, Николай Ильич спросил:

– Антон Иванович, можно попросить вас о помощи? У вас в подразделении очень серьезное аналитическое звено, есть также грамотные оперативные работники и неплохие агентурные связи. Могу я поручить это вам?

– Да, разумеется, – согласился Каратаев. – Я подберу людей и дам им соответствующие указания. С вашей стороны мне понадобится полное организационное содействие.

– Безусловно! – согласился Орлов.

Закончив разговор с Каратаевым, президент повесил трубку и посмотрел на часы. До прихода китайского посла оставалось еще десять минут – можно было еще успеть выпить кофе.

* * *

Посол был невысок ростом, однако держал себя так, что казалось – он одного роста с президентом Орловым, в котором было аккурат сто восемьдесят сантиметров. Словно подчеркивая, что он здесь по исключительно неприятному делу, китаец оделся в черный костюм и стал удивительно похожим на работника похоронной конторы. Ну и физиономия китайца была под стать гардеробу – ничего не выражающая, но вместе с тем мрачная и постная. Хотя кто их разберет, этих азиатов, – их мимика, жесты, вообще манеры никак не пересекаются с западными. Они только притворяются или, скорее, мимикрируют, чтобы хоть как-то находить общий язык с гуайло, «круглоглазыми», как принято в Поднебесной называть людей европейской внешности.

– Здравствуйте, Николай Ильич, – посол говорил с акцентом. Он работал в России уже четыре года, постоянно общался с местными, но не стал говорить чище ни на йоту. Зато можно было биться об заклад, что понимает он каждое слово, каждый фразеологический оборот. А учитывая то, что азиаты на голову превосходят и русских, и Запад в вопросах психологии, этот невозмутимый тип наверняка читает своего собеседника, как раскрытую книгу.

– Добрый день, товарищ Ким Ючжэнь, – Орлов протянул руку для приветствия.

Посол ответил на рукопожатие и, подчиняясь жесту президента, сел в кресло возле невысокого столика.

– Я полагаю, что нам лучше сразу же перейти к делу, – сказал Орлов.

– Да, конечно. Ситуация сложная, некогда тратить время на глупости, – сказал Ючжэнь. Николай Ильич отметил, что в голосе у официального представителя Поднебесной появился несвойственный тому металл.

– Согласен с вами. Я тоже всегда считал, что дипломатия – это просто ритуал, который придуман для того, чтобы людям было удобнее врать друг другу. И когда дело доходит до кризиса – надо смело отбрасывать весь этот формализм. Итак, что вы мне хотите сказать?

Посол несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями, а затем встал на ноги. Это было нормально – от лица своего государства говорить полагалось стоя. Потом, когда дело дойдет до обсуждения, можно будет и присесть.

– Товарищ Ху Дзиньтао высказывает серьезную озабоченность инцидентом, случившимся в Сычуаньском округе.

Вслед за дежурным набором фраз китаец начал говорить о вещах весьма серьезных. В первую очередь о том, что Китай вводит против Российской Федерации экономические санкции. В частности, сокращался импорт из России ряда товаров. В их число попали грузовые автомобили, тракторы, некоторая сельскохозяйственная техника. Уменьшился и экспорт – товары народного потребления, компьютерная техника, некоторые разновидности сырья. Все, что перечислил посол, не было слишком уж важным для нормальной жизнедеятельности страны, но суммарно означало, что некоторые заказы, на которые уже вовсю работает промышленность страны, теперь окажутся ненужными, а значит, убыточными. Кроме того, взлетят цены на те вещи, которых отныне Китай будет поставлять меньше, что тоже означает проблемы и убытки. Поодиночке все это не страшно, но вот суммарный эффект будет таким, что мало не покажется. Государственный бюджет недосчитается в этом году не меньше полумиллиарда долларов. Ничего себе удар, черт побери!

Далее, Китай временно вводит ограниченный режим выдачи виз для российских граждан и намерен также выдворить из страны тех туристов, которые уже сейчас там находятся. Ну и понятно, что будет ограничен въезд китайцев в Россию, хотя после случая в Дакхасе в течение двух дней было возвращено пятьдесят семь тысяч путевок. Китайцы не хотели ехать в страну, которая пусть и неумышленно, но все-таки направила на них баллистическую ракету.

Николай Ильич взял себе на заметку, что надо будет как следует напрячь имиджмейкеров. Пусть хоть теперь проявят себя как люди, полезные для страны. Пусть придумают, как выйти из ситуации, не шибко замаравшись. Хотя надежды на этих дармоедов никакой. И вообще, что это за профессия такая идиотская: имиджмейкер? У нее ведь даже нормального русского названия нету. То есть по определению можно сказать, что имиджмейкер – человек, который в наших условиях будет работать криво. В итоге получится, что на наших людей труд имиджмейкера никакого влияния не окажет. А на Западе все равно спецы покруче – они в воздействии на мозги собаку съели, так что выходит, что и туда нам путь закрыт. На чужом поле не переиграешь того, кто это поле знает как свои пять пальцев. Но, с другой стороны, значит ли это, что не надо даже дергаться? Нет, ни в коем случае! И потому – имиджмейкеры свое задание получат и выполнять его будут.

Перечислив санкции Китая к России, Ким Ючжэнь замолчал. Это был знак для Николая Ильича, что теперь пора ответить на предъявленные претензии. Президент, разумеется, вставать не стал. Посол тоже сел в свое кресло.

Первым делом Орлов протянул китайцу папку.

– Здесь находятся отчетные документы всех служб, принимающих участие в расследовании инцидента. В них изложено все, что мы имеем на сегодняшний день. Мы готовы дать товарищу Ху Дзиньтао и Политбюро ЦК КПК пояснения относительно любого вопроса, который может у них возникнуть. Конечно, если эта информация не является государственной или военной тайной.

Китаец не удержался-таки – поморщился. На его круглой, напоминающей луну физиономии появилась усмешка. Орлов подумал, что оговорка про тайны действительно должна стать для КНР неожиданностью. Ничего, пусть понимают, что прогибаться перед ними никто не станет. И так уже получилось многовато уступок. Пусть эти переварят, прежде чем разевать рот на новые.

– Я передам ваши слова товарищу генеральному секретарю, – сказал Ючжэнь.

Орлов кивнул и продолжил. Китайцы свои ходы сделали. Теперь, если они думают, что русские это проглотят, они ошибаются: настала пора охладить их конфуцианский пыл.

Орлов взял со стола еще одну папку и протянул ее послу.

– Что это? – спросил Ким Ючжэнь.

– Это официальный протест в адрес вашего государства в связи с активизаций передвижений воинских соединений на границе Российской Федерации и Китайской Народной Республики. Здесь же протест относительно нарушения долгосрочных обязательств вашего государства перед рядом российских предприятий, в частности – перед «Уралмашем», Братской ГЭС, Норильским никелевым комбинатом. Невыполнение вами тех контрактов, которые были заключены с этими предприятиями, повлечет для России серьезные политические и экономические последствия, а также вызовет ухудшение социальных условий в регионах, где предприятия расположены. Поэтому мы считаем справедливым, чтобы наши протесты были рассмотрены вашим правительством. Если же они не будут удовлетворены, мы оставляем за собой право обратиться в международные судебные инстанции.

Вот теперь посол все-таки удержал на лице невозмутимую мину, но зато цвет кожи у него стал оливковым. Орлов мысленно поздравил себя с небольшой победой. Это ведь не зря китаезу так плющит: с международными инстанциями они не хотят связываться. Скорее всего, протесты будут приняты, пусть и с оговорками, и не в полной мере. Что, в общем-то, и требуется на данный момент, чтобы избежать существенных проблем в упомянутых регионах. Конечно, Орлов никогда не скажет Ким Ючжэню, что эти протесты были инициированы его администрацией, которая лично связалась с дирекциями каждого предприятия, отмеченного в протесте, и попросила помощи.

Китаец аккуратно положил документы на столик к остальным, а Николай Ильич между тем думал, что он воспринимает посла скорее как потенциального противника, чем как дипломатического представителя государства, которое фактически является одним из важнейших союзников России. Это было паршиво, потому что казалось своего рода мрачным предчувствием.

Орлов не любил таких предчувствий: они имели свойство сбываться.