Текст книги "Остров убийц"

Глава 7. Записки из сумасшедшего дома

В палате лежали двое: относительно молодой мужчина с трагическим изломом бровей и небритый старик с неопрятной щетиной, напоминающей плесень.

– Кто меня вызывал? – спросил Артем.

Время близилось к полуночи, но телевизор в палате работал. Диктор приглушенно комментировал теннисный турнир. На экране красивая девушка в белой кепочке подбрасывала на ладони желтый мячик, готовясь отправить его ракеткой на сторону противницы.

– Я, – сказал трагик.

Табличка на кровати идентифицировала его как Зурабова.

– Вас что-то беспокоит, Геннадий Васильевич? – вежливо осведомился Артем.

– Да.

Примерно половину пациентов постоянно что-то беспокоило. Остальные, наоборот, пребывали в состоянии абсолютно безучастном. Пациентов в клинике было не так уж много – три или четыре десятка. Менялись они довольно часто, развенчивая миф о том, что психические заболевания лечатся долго, очень долго, если не всю жизнь. То, что происходило на глазах у Артема, доказывало обратное. Лично он стал свидетелем того, как троих пациентов забрали из больницы. Правда, на их место привезли других, но все равно общее количество сохранялось примерно одинаковое. По идее, помещений в лечебном корпусе хватило бы на то, чтобы разместить всех по одиночке, но доктор Морт полагал, что в некоторых случаях общество идет больным на пользу. К тому же многих мучили разного рода страхи, так что они сами просили подселять к ним соседей. Артем уже несколько раз выслушивал рассказы о привидениях, бродящих по коридорам больницы и проходящих сквозь стены.

– Что именно вас беспокоит? – спросил Артем.

– Он. – Зурабов указал пальцем на старика. – Он меня беспокоит.

Фамилия старика была забавная – Журавлик. Он держал в костлявой руке дистанционный пульт от телевизора. Девочка в кепке уже во всю размахивала своей ракеткой и подпрыгивала, демонстрируя трусики под юбкой.

– Вы что-то не поделили? – спросил Артем.

Он до сих пор не научился общаться с местной публикой и сомневался, что когда-либо научится. Трудно подбирать тон для общения с психами. Одни любят, чтобы с ним разговаривали в классической увещевающей манере, другие успокаиваются только после того, как на них прикрикнешь. Спали бы себе. И почему чокнутым вечно не спится?

– Старый хрыч не отдает пульт, – пожаловался Зурабов. – И телевизор не переключает. Постоянно один и тот же канал, спортивный. А я мировые новости желаю знать – нельзя же пребывать в неведении! Там черт-те что происходит, а мы турнир какой-то дурацкий смотрим.

Артем повернулся Журавлику:

– Леонид Осипович! Леонид Осипович, вы меня слышите?

Вместо того чтобы ответить, старик закрыл глаза. Уснул? Хорошо бы. Тогда можно просто осторожно забрать у него пульт и передать Зурабову. Без конфликта и выяснения отношений.

– Он притворяется, – заявил Зурабов, и голос его дрогнул от праведного гнева. – Уже несколько раз делал вид, что спит, а как только я пытался забрать пульт, так сразу открывал глаза. Немедленно отселите его от меня, вот просто немедленно!

Несмотря на то, что Зурабов срывался на крик, Журавлик никак не реагировал на это, продолжая спать или притворяться, что спит.

– Переселять пациентов я не уполномочен, – сказал Артем тихо. – Этот вопрос решайте завтра с администрацией. А новости я вам обеспечу.

С этими словами он подкрался к Журавлику, склонился над ним и осторожно протянул руку к пульту.

– Записка, – раздался шепот.

Скороговорка телевизионного комментатора заглушила голос Журавлика. Забирая у него пульт, Артем ощутил пальцами клочок бумаги, прижатый к пластмассовому корпусу. Не успев подумать, стоит это делать или нет, Артем принял вместе с пультом записку. Журавлик остался лежать неподвижно, сложив руки на груди чинно, как покойник.

Получив пульт, Зурабов принялся лихорадочно переключать каналы, получая необходимую ему дозу новостей. Попросив его убавить звук, Артем покинул комнату.

Коридор был пуст и идеально чист, словно вел не в дежурное помещение, а на командный пункт космического корабля. Начинка старинного монастыря отличалась современностью и комфортом. Больничные палаты мало чем отличались от хороших гостиничных номеров, рабочие места персонала не показались бы неуместными в коммерческих офисах. Усевшись за стол перед монитором, Артем не кинулся читать записку, а раскрыл перед собой книгу. Чтение во время ночных дежурств не возбранялось, а поощрялось. Правда небольшая библиотека на острове была весьма специфической. Здесь не держали детективов или приключенческих романов. Все книги были так или иначе посвящены вопросам достижения успеха в личной жизни, карьере, на поприще бизнеса. «Думай как миллиардер», «Как стать умным, здоровым и богатым», «Если хочешь быть счастливым», «Путь от нищего до мультимиллионера» и тому подобная литература.

Артем через силу пытался штудировать труд под названием «Пружина успеха». Книга его не вдохновляла. Фотография автора на обороте обложки изображала не победителя по жизни, а какого-то полного дядечку, который, судя по портрету, даже от лишнего веса был не способен избавиться, не то, что преодолевать серьезные трудности. Тем не менее ничего другого под руку не подвернулось, так что приходилось довольствоваться «Пружиной». По утверждению автора, она крылась в каждом человеке, готовая забросить его к вершинам успеха, будучи высвобожденной из-под постоянного гнета вредных привычек, общепринятых моральных норм и ошибочных умственных представлений. Чтобы пружина сработала, следовало начать жить по-новому, отказавшись от любых привычных действий и мыслей.

Артем зевнул и перелистнул страницу, поставив книгу почти вертикально. Это дало ему возможность поместить записку поверх книжного текста. Такая предосторожность была необходима, учитывая глазок камеры наблюдения, устремленный на стол дежурного. Несмотря на любопытство, Артем сожалел о минутной слабости. Послание от пациента могло стоить ему работы и, соответственно, денег, перечислявшихся на банковский счет, к которому он пока что не имел доступа.

Буквы, накорябанные на мятой бумаге вкривь и вкось, читались плохо, но спешить Артему было некуда. Он слегка приблизил книгу к глазам, по-прежнему прикрывая записку от камеры.

«Спасите! – было написано там. – Меня отдали сюда внуки, чтобы лишить разума и завладеть моим бизнесом. Умоляю, сообщите в полицию о моем положении. Здесь творятся страшные дела».

Первая мысль была о том, что текст и сама ситуация словно позаимствованы из плохого сериала. Вторая – что это провокация.

«Меня проверяют, – размышлял Артем. – Хотят убедиться, можно ли мне доверять. Даже если я не попытаюсь никуда дозвониться, то достаточно будет сокрытия записки. Инструкция на сей счет однозначна. О любых попытках пациентов завести особые отношения с кем-нибудь из персонала следует немедленно ставить в известность руководство. Допустим, я промолчу. Но у меня все равно нет возможности позвонить в полицию. Какой тогда смысл покрывать этого Журавлика? Если он действует по распоряжению доктора Морта, я моментально попаду в разряд неблагонадежных. Зачем мне это? На кой черт мне сдался этот заплесневелый старик с его писульками?»

Так и не решив, как поступить, Артем досидел на посту до утра. Его сменил Колян Колычев, неплохой в общем-то парень, хотя с закидонами. Когда на него накатывало, он становился психованнее любого психа. Мог ни с того ни с сего начать долбить кулаком в каменную стену, словно не замечая боли, хотя стесывал костяшки до кровавого мяса. А то грыз стаканы или бритвенные лезвия. Мог еще кирпичи об голову ломать. Одним словом, весельчак. Общаешься с таким, а сам только и ждешь подвоха: что еще Колян учудит? Какой номер выкинет?

Правда, по большей части он вел себя совершенно нормально. Любил вспомнить смешные случаи из детства, анекдоты травил. Вот и этим утром он явился на работу в веселом настроении.

– Слушай, Артемка, какой я анекдот вспомнил, – начал он, заранее посмеиваясь. – Стоит майор на улице, а мимо старушенции идут. «Скажи, милок, мы на вокзал правильно идем?» Он головой качает: «Ни фига не правильно. Носок не тянете, коленки гнете, руками отмашку не делаете».

Артем вежливо посмеялся и отправился завтракать и отсыпаться, когда неожиданная мысль сразила его, как молния, посреди монастырского двора.

Он оставил книгу на столе!

Не просто книгу!

С вложенной в нее запиской!

Заставляя себя не спешить, чтобы не привлекать внимания, Артем пошел обратно. Когда он подошел к дежурному посту, Колян сидел перед монитором и вяло жевал яблоко.

– Ты чего? – спросил он, не отрывая взгляда от экрана с выведенными на него изображениями палат.

– Книгу забыл, – пояснил Артем, ища взглядом «Пружину успеха».

– Эту?

Колян выдвинул верхний ящик стола.

– Ага. Спасибо.

Артем протянул руку за книгой. Не успели его пальцы соприкоснуться с обложкой, как Колян ударил в ящик коленом. Пятерня Артема попала в капкан. Он попытался вырваться, но не сумел: Колян умудрялся удерживать ящик, несмотря на все усилия.

– Слушай сюда, придурок, – процедил он. – Здесь такие номера не проходят. Был у нас один умник, бабу пожалел. Знаешь, где он сейчас?

– Где? – спросил Артем и выдернул наконец руку.

– Раков кормит, – ответил Колян. – Ты тоже хочешь?

– Ничего я не хочу. Отдай книгу.

– Бери.

Ящик снова открылся, нося вид совершенно безобидный, как любая правильно устроенная западня. Артем выхватил книгу быстрее, чем эта западня захлопнулась снова. Он пролистнул страницы и не обнаружил записку.

– Верни, – произнес он с угрозой.

– Есть два варианта, – сказал Колян. – Первый: я несу записку Инге или самому Морту. Второй: отдаю ее тебе с условием, что ты бумажку порвешь или сожжешь и забудешь о ней навсегда. Это для твоего же блага, парень.

– А просто так отдать не можешь? Без условий.

– Не могу, братишка. Если ты спалишься, тебе вопросы станут задавать, и тогда выяснится, что я записку тоже видел, прочел, но наверх не доложил, как положено. И отправимся мы раков ловить на пару. А я не хочу. Я рыбалку предпочитаю. Такую, знаешь, когда на бережку сидишь с удочкой, а не на со дна пузыри пускаешь. Сечешь?

– Секу, – проворчал Артем.

– Тогда как поступим? – поинтересовался Колян.

В ожидании ответа он стал водить языком во рту, проверяя то ли состояние зубов, то ли вычищая застрявшую между ними пищу.

Это был отличный момент, чтобы ошеломить его внезапным ударом в челюсть. Прикушенный язык, болевой шок, растерянность. Выигранных секунд хватило бы для окончательной расправы. Но такая победа Артему ничего не давала. Да и видеокамера неотрывно следила за ними, фиксируя каждое движение.

– За нами наблюдают, – напомнил Артем.

– Знаю, – спокойно ответил Колян. – Я с ребятами договорюсь.

– Кто такой этот Журавлик?

– Псих, Артем. Обычный псих. У нас тут дурдом, как ты его красиво ни обзывай. Наполеоны, блин, с Бонапартами. И ты за этих чокнутых подохнуть готов?

– Подохнуть? – переспросил Артем. – Ты не преувеличиваешь?

– Это серьезная контора, – медленно произнес Колян. – Очень серьезная. Ты этого еще не понял, поэтому я тебя и пожалел. Но второго раза не будет, учти. Мы тут все равно что саперы на минном поле. Неверный шаг и капец. Дошло до тебя наконец или нет?

– Дошло.

– Тогда забирай.

Колян протянул тугой бумажный шарик. Артем взял его, сунул книгу под мышку и ушел. В тот день он не читал. Не высвобождалась его пружина успеха, хоть ты тресни!

Глава 8. На обитаемом острове

– Вот мы и на месте, – сказала Инга. – Сейчас за нами приплывут.

– Это тот самый остров? – спросила Лиля.

Они стояли на вытоптанном берегу озера, отмахиваясь от комаров. Было жарко. Привезшее их такси, раскачиваясь на кочках, выбиралось на дорогу.

– Тот самый, – подтвердила Инга.

– Как он называется?

– Мы зовем его островом доктора Морта. На картах он значится как-то иначе. Никто уже не помнит.

– Остров доктора Морта, – повторила Лиля по слогам.

Что-то таинственное чудилось в этом словосочетании. Таинственное и пугающее. Лиля вдруг сообразила, что никому не сказала, куда направляется, да и вообще не имеет понятия, где оказалась.

– А озеро как называется? – спросила она.

Инга обдала ее ледяным взглядом прозрачных глаз:

– Зачем тебе?

– Ну, как-то… – Лиля смущенно захихикала. – Надо же знать, где ты находишься.

– Я уже сказала тебе. Остров доктора Морта. Тебя чем-то не устраивает название?

– Нет-нет, что вы! Просто…

Лиля умолкла.

– Тебе надо учиться формулировать свои мысли, – заметила Инга. – Выражать их просто и ясно. Никогда не запинайся и не обрывай фраз. Это выдает твою неуверенность и неумение мыслить четко.

– Я постараюсь.

– Постарайся. – Инга достала из сумки мобильник. – А теперь слушай меня внимательно, девочка. Ты стоишь на пороге новой жизни. Будет много непривычного и даже странного, но если ты освоишься и сориентируешься правильно, то тебя ждет блестящее будущее. Ты еще можешь отказаться. – Она подбросила мобильник на ладони. – Как видишь, я не вызвала лодку заранее. Если ты сейчас развернешься и уйдешь, никто тебя не остановит.

Лиля машинально подергала чемодан за выдвинутую ручку.

– Но тогда вы останетесь без медсестры, – напомнила она. – Придется опять давать объявления, устраивать прослушивания…

Инга улыбнулась с чувством превосходства.

– Не придется, – сказала она. – Все координаты здесь. – Она опять подбросила и поймала мобильник. Вызову другую.

Лиля почувствовала себя обманутой.

– Значит, я не самая лучшая?

– Самая. На данный момент. Это может измениться. Повторяю: все зависит от тебя.

Лиля перевела взгляд на остров. Он походил на большой зеленый корабль, плывущий по озеру. Среди деревьев проступали церковные купола. Остров выглядел очень мирным и очень безопасным местом. Но два года? Выдержит ли так долго Лиля? Не сорвет ли у нее крышу от однообразия и тоски? Может, разумнее все-таки остаться?

Она оглянулась. На выгоревшем пригорке сидел сельского вида мужик и пил пиво из горлышка. Он представлял собой лицо всего поселка, не видимого с берега. Пиджак и брюки на нем были разного цвета, но какого точно определить было невозможно. Лиля отвернулась. Вокруг трещали стрекозы. Пахло тиной.

– Мне правда будут платить столько, сколько обещали? – спросила Лиля.

– Правда, – подтвердила Инга. – Но деньги, сама понимаешь, отрабатывать придется.

– Я работы не боюсь.

– А чего боишься?

– Не знаю. – Лиля передернула плечами. – Не по себе как-то.

Инга неожиданно приблизилась к ней, взяла за подбородок и поцеловала в губы. Лилин рот мягко открылся от изумления. Их скользкие языки соприкоснулись, сначала мягко, как слизняки, потом стремительно затвердевая.

Инга отстранилась, бесстрастно взглянула на мужика с пивом и достала помаду, чтобы привести себя в порядок.

– Это тебе дополнительная информация для размышления, – проговорила она, двигая губами перед зеркальцем. – Женский персонал находится в моем подчинении, и я подбираю его по своему усмотрению.

– Я… Это… Я никогда раньше…

– Все бывает в первый раз, – наставительно сказала Инга, убирая косметичку в сумку. – Или не бывает. Это зависит от нас.

– Но… Я же…

Лиля потрогала губы кончиками пальцев.

– Оставь эту привычку лепетать непонятно что. Терпеть не могу, когда мямлят. Я уже предупреждала: привыкай излагать свои мысли ясно. – Инга щелкнула замком сумочки и посмотрела Лиле в глаза. – Или возвращайся туда, где я тебя подобрала. Решай быстрее. Я вызываю лодку.

Инга поднесла телефон к уху. Благодарный зритель допил пиво, но не уходил, надеясь на продолжение.

– Я не собираюсь становиться… Ну вы сами знаете. – Лиля отдавала себе отчет в том, что именно лепечет и мямлит, но ничего не могла с собой поделать. – Я не из тех, которые… В общем, у нас ничего не получится. Мне нужен мужчина.

Инга подняла ладонь, призывая ее к молчанию. Завершила телефонный разговор и сказала:

– Я не предлагаю тебе становиться моей любовницей. Но, если ты поплывешь со мной, между нами все будет. Думаю, тебе понравится. – Она усмехнулась. – Ты предпочитаешь мужчин, а я – женщин. Не будет разногласий. Понимаешь, что я имею в виду?.. Не слышу ответа.

– Да, – кивнула Лиля и внезапно поймала себя на том, что проснувшееся в ней любопытство сильнее чувства неприятия.

– Лодка уже плывет. Посмотри туда… Видишь? Решай.

Лиля проследила за крохотной точкой, приближающейся со стороны острова. Оглянулась на мужчину в пиджаке. Сглотнула и осталась на месте.

– Вот это по-нашему, – одобрительно кивнула Инга. – Ты правильно сориентировалась. Со мной не пропадешь. Только предупреждаю сразу: на людях никакой фамильярности. И не думай, что близость со мной позволит тебе отлынивать от работы.

– Я не думаю.

– Тогда вперед. Карета подана.

Лодка успела вырасти до размеров игрушечного катерка, пущенного по воде ребенком, и тарахтела точно так же. Катя за собой чемоданы, женщины вышли на причал. Жара была просто невыносимой. Лиля заранее предвкушала блаженство, которое испытает, когда снимет с себя все и станет под душ. Внезапно в голову пришла тревожная мысль.

– На острове, наверное, нет водопровода? – спросила она.

– Мы качаем воду из-под земли, – успокоила ее Инга. – И располагаем достаточным количеством генераторов, чтобы не испытывать нужды в электричестве. Тебе понравится. Не так страшен черт, как его малюют.

И в самом деле. Чего Лиля боится? Чем Инга хуже парней? Добиваются-то они одного и то же. Только Сашок способен лишь подпоить, а потом устроить секс в антисанитарных условиях, а с Ингой наверняка все будет по-другому. Чище. Приятнее. Перспективнее.

Поздоровавшись с лодочником, Лиля перехватила его взгляд, брошенный на ее голые коленки, и ей стало приятно. Теперь у нее имелась тайна, возвышающая ее над мужчинами. Им, самцам, не понять ее сложной и утонченной натуры.

– Я Марат, – представился парень, когда поставил чемоданы в лодку. – Прошу.

Он галантно помог спуститься сперва Инге, потом Лиле. В его внешности было что-то восточное. Одетый в обтягивающую майку, он явно стремился произвести впечатление своей мускулатурой.

Лиля отвернулась и стала смотреть на озеро. Ее не заинтересовал могучий Марат, гоняющий моторку между островом и поселком. Слишком большой и грубый. О таких мужчинах приятно помечтать, когда нежишься в горячей воде или в постели, но мысль о реальной близости с ними отпугивает. Что стала бы Лиля делать под этим здоровяком, очутись она в его власти?

Отметив, что новенькая не обращает на него внимание, Марат завел разговор с Ингой. О делах речь не шла, флирт не проскальзывал. То ли сотрудники знали об ориентации старшей медсестры, то ли всякая фривольность между ними исключалась.

По прибытии на остров Лиля притихла, подобно маленькой девочке, которую забрали из семьи и отдали на воспитание чужим людям. Впервые за все время она пожалела о размолвке с родителями. Что ей стоило перетерпеть и попросить прощения? Сидела бы сейчас дома, готовилась к экзаменам, ела мамины котлеты и ни о чем не тревожилась.

Инга прочитала ее мысли.

– Страшно? – спросила она, сопровождая Лилю через монастырский двор. – Это нормально, девочка, нам всегда страшно покидать зону комфорта. Но без этого ничего не достичь, никуда не попасть. Только способные наплевать на уют и безопасность, могут достичь чего-то.

– Может быть, вы разрешите мне хотя бы позвонить напоследок? Попрощаться с родителями, сказать, чтобы не беспокоились.

– Учти, я иду на серьезное нарушение инструкции. Но что с тобой поделаешь. Звони. Только в моем присутствии. И не болтай лишнего. Жива, здорова, чего и вам желаю. Уезжаю за границу по контракту на два года. Вернусь, дам знать. Коротко и ясно.

За границу… На два года…

Лиля была готова разрыдаться. Что она натворила! От недавней самоуверенности не осталось и следа. Она жалела, до слез жалела о принятом решении. Ей было только семнадцать. Зачем она сунулась в эту взрослую жизнь? Здесь так одиноко и неуютно!

– Мама, – сказала она в телефон. – Мама…

– А-а! – торжествующе протянула мать. – Явилась, не запылилась! Нагулялась, доченька? Кушать захотелось?

Слезы куда-то пропали.

– Я звоню, чтобы предупредить, – зло произнесла Лиля. – Не ищите меня, потому что я уезжаю. Надолго, может быть, навсегда. И к вам никогда не вернусь, не надейтесь. Лучше под забором сдохну. Но этого не случится, тоже не надейтесь. Прощай.

Закончив разговор, она отдала мобильник в протянутую руку Инги.

– Молодец, – одобрила та. – Излишне мелодраматично, но в общем и целом верно. Поздравляю с началом новой жизни.

Она отвела Лилю в служебное помещение больничного корпуса и вверила заботам двух санитарок, которых звали Алла и Анна.

– Имена такие похожие, что легко спутать, – сказали они. – Но мы разные, видишь? Брюнетка и блондинка. Не ошибешься.

– Позже познакомишься с Еленой и Ольгой, – пообещала Инга. – Все эти девушки надолго будут твоими подругами. Нет, не подругами. Соратницами.

– Вчетвером было трудновато, – призналась Алла.

Лицом она не вышла, но фигурой могла затмить многих знаменитых кинозвезд. Ее прическа выглядела так, как будто щетка никогда не касалась ее.

– Поэтому сразу будем вводить тебя в курс дела, – подхватила Анна, темно-русая девушка с правильными до тошноты чертами лица.

Она вся казалась слишком правильной, чтобы принимать это за чистую монету.

Инга дала несколько распоряжений, после чего оставила медсестер одних. Лилю отвели в душевую на первом этаже, снабдили всем необходимым и сказали, что можно не торопиться.

– Наслаждайся, – подмигнула ей Алла. – Завтра в бой. Крутимся тут как белки в колесе. Стирка, готовка, уборка, процедуры. Скучать некогда.

– Зато есть можно что-угодно, – похвасталась Аня. – И не толстеешь ни на грамм. Никаких диет.

Раздевшись, Лиля сунула ноги в предоставленные ей резиновые шлепки и спрятала одежду в шкафчик, отметив про себя, что неплохо бы постираться. Но чемодан остался за дверью, так что переодеваться было не во что, и Лиля отправилась в душ.

Судя по тому, что кабинок было двенадцать, здесь мылись не только работницы клиники, но и пациенты. Это было неприятно, как будто сумасшествие было заразным и могло передаваться с микробами. Лиля включила душ, направила на себя струю и вскрикнула, таким сильным оказался напор. Соски встали дыбом, кожа покрылась мурашками. Лиля обдала душем живот и инстинктивно втянула его. Моясь снизу, приходилось прикрывать фонтанирующую воду пальцами, чтобы ослабить напор.

Немного напрягало отсутствие занавесок, но это была психиатрическая лечебница, так что здешнюю публику не следовало оставлять без присмотра. Насколько Лиля могла судить по фильмам, сумасшедшие часто пытались покончить с собой. В кино они совершали суицид в душе, перерезая себе вены бритвой.

Проверив, нет ли больше кого-нибудь в помещении, Лиля принялась намыливать волосы. Она лишь дважды сталкивалась с настоящими безумцами, и те произвели на нее самое неприятное впечатление. Когда Лиле было лет семь или восемь, в их доме жила жуткая старушенция, воображавшая себя маленькой девочкой. Соорудив хвостики и натянув гольфы, она могла расчертить мелом классики возле подъезда и пискляво зазывать других девочек поиграть с нею. Сочетание старческих морщин и детских ужимок было до того ужасным, что Лиля испытала огромное облегчение, когда узнала, что соседку упекли в «психушку».

Второй сумасшедший был попросту кретином с непомерно большой, вытянутой огурцом головой. Он вроде был безобидным и никого не трогал, бродя по округе с бессмысленной улыбкой и какой-нибудь яркой цацкой. Проблема состояла в том, что гулять его выпускали в длинной хламиде, которую он имел обыкновение задирать, когда очень хотел понравиться встречным. Мужское достоинство его было таким, что даже взрослых женщин брала оторопь, не говоря уже о Лилиных подружках и ровесницах, которые, зажмурившись, бросались наутек.

«А ведь здесь публика ничем не лучше, – говорила себе Лиля, растирая мыльную пену по телу. – Клиника элитная, но элитных психов не бывает. Они повсюду одинаковые. Нужно будет привыкать. – Вспомнив поцелуй Инги, она вздохнула. – Мне здесь много к чему привыкать придется. Зато две тысячи долларов в месяц. Это по сколько же в день выходит? Почти семьдесят баксов. Где я еще такую работу найду? Смена двенадцать часов, так? Час отработала, пять с половиной долларов накапало. Терпеть можно. Глядишь, еще на третий год останусь. Хотя нет, это уж дудки. Нужно выучиться и самой врачом становиться».

Закончив поливать себя, Лиля пристроила лейку душа на стойку, открыла глаза и увидела перед собой улыбающуюся Аллу. Та держала в руках полотенце, которое до этого висело на стенке кабинки.

– Давай вытру, – произнесла Алла.

– Я сама!

Лиля протянула руку, но сестра отступила, продолжая улыбаться. Ее зеленые штаны и курточка были забрызганы водой.

– Повернись спиной, – предложила она.

– Чокнутая! – процедила Лиля. – Вы все здесь чокнутые!

– С мальчиками вступать в связь строго воспрещено, – пояснила Алла. – Вот и приходится выкручиваться.

– Я Инге пожалуюсь!

– Насмешила! Инга у нас первая озорница.

– Если бы я знала… – Изловчившись, Лиля вырвала полотенце и поспешно закуталась в него. – Ни за что бы сюда не приехала.

Улыбка на губах Аллы погасла.

– Я тоже, – сказала.

– Сколько тебе еще по контракту осталось?

– А ты еще не поняла? – спросила Алла. – Ну и хорошо. Крепче спать будешь.

Крутнувшись на каблуках, она пошла к выходу.

– Погоди! – крикнула Лиля. – Что ты этим хочешь сказать? Что ты имеешь в виду? Отсюда вообще не отпускают?

Дверь захлопнулась.